Текст книги "Промышленникъ"

– Чили!

Название этой страны стряпчий произнес как-то особенно мягко, можно даже сказать, что с явственным удовольствием. И уж точно – с нежностью. Правда, человек мнительный и по-мещански завистливо-приземленный наверняка перепутал бы это светлое и чистое чувство с обыкновенной жаждой наживы… И был бы абсолютно неправ. Почтеннейший Вениамин Ильич с некоторых пор вообще перестал интересоваться точными суммами своих комиссионных, и надо сказать, что уже имеющиеся полтора миллиона рублей на пяти счетах в трех разных банках лишь укрепляли эту его лень. Нет, теперь его удовольствием и целью был не презренный металл, выраженный в бумажках самого различного достоинства, а работа. Сама по себе. Схитрить, подкупить, договориться, продавить нужное решение – одним словом, достигнуть желаемого результата. И при всем при этом чувствовать себя частью чего-то большого и важного, значимого в масштабах всей империи. Это ли не счастье?

– Эти господа наконец-то созрели. Сто пять тысяч винтовок «Агрень», пятнадцать тысяч карабинов, примерно столько же «Гравов» под девять миллиметров, четыре тысячи «Орлов» и патроны ко всему этому в преизрядных количествах. Комплектация заказа – максимальная. Документы почти готовы, осталось согласовать пару спорных моментов и еще раз уточнить график поставки. Неделя на все, не больше. Где и когда назначить подписание контракта?

– Место – на ваше усмотрение. Время – тоже, а вот день…

Князь скользнул взглядом по раскрытому ежедневнику, на секунду задумался, затем едва заметно улыбнулся – самыми кончиками губ.

– Восьмого марта.

– Как прикажете, Александр Яковлевич. Кстати, поначалу заказчики тоже настаивали на варианте с семимиллиметровым калибром, но затем резко передумали. Видимо, наконец-то поняли всю возможную выгоду от совместимости своего и соседского оружия по боеприпасам.

Намекнув на постоянные пограничные конфликты между горячими южноамериканскими «парнями», Вениамин Ильич тонко улыбнулся. Затем вспомнил кое-что и вновь чуть сдвинул брови.

– Также неофициально мне дали понять, что небольшой куртаж[12]12
  По-простому – откат с суммы контракта. Или взятка, в зависимости от обстоятельств.


[Закрыть] в пользу представителя заказчика поможет получить еще один контракт – на поставку большой партии станков в Чили. Для модернизации патронного и порохового производств. Нас это интересует?

Молодой аристократ, расположившийся за столом напротив юриста, задумчиво потер свой гладковыбритый подбородок и согласно кивнул.

– Тогда, Александр Яковлевич, я немедля начну работать в этом направлении. Так, что у меня осталось? Да, точно, Бразилия. Примерно сорок тысяч винтовок МАг и пять тысяч «Гравов». Все это они желают как можно быстрее и по минимальной цене. Еще хотят станки, но не за деньги, как это и водится у нормальных людей, а в обмен на колониальные товары собственного производства. Осмелюсь заметить: предложение довольно сомнительного свойства, да-с. Но тем не менее все же не лишено некоторой коммерческой привлекательности.

Стряпчий пожал плечами, тем самым как бы говоря – я предложение передал, а вот теперь пусть у начальства голова болит. Князь в очередной раз взялся за подбородок.

«И что они могут предложить кроме своих обезьян? Какао-бобы, кофейные зерна и?.. И все, больше я про эту страну ничего не знаю. А вообще, оно мне надо, такое счастье? Блин. Надо. Если я не займу рынок, туда влезут братья Маузеры. Или Фердинанд ибн Манлихер. Или англичане подсуетятся. Ладно, поможем донам Педро прикупить взрослые игрушки».

– Список товаров?

Вениамин Ильич тут же запустил руку в недра своего переносного сейфика.

– Благодарю. Что же, полюбопытствуем.

Князь встал и беззвучно прошелся по кабинету (толстый персидский ковер надежно глушил звук шагов), одновременно вчитываясь в куцый перечень возможных вариантов оплаты.

«Ну да, как я и думал. Кофе да какао. О, сок гевеи?! Хм?.. Очень кстати, пригодится для производства дирижбомбелей, как и древесина бальсы. Наверное. И тростниковый сахар. Будем строить и пить сладкий кофий с какавой. Да уж, богатый выбор. А, нет, еще немного изумрудов и алмазы. Мелкие, черные, низкого для ювелиров качества. Вот так совпадение! А у меня как раз работы по алмазному инструменту начались. Значит, что – согласиться на бартер, но цену назначать самому? Вот только куда мне столько кофе? Я, конечно, планировал организовать сеть своих торговых центров, но несколько попозже. Ох, губа-губа моя, закатись обратно! Или скажи, где же взять денежек на стартовый рывок? Нет, все же обойдусь без кофе. Хапну за станки соком гевеи и алмазиками. Первое скину гешефтмахерам, а второе оставлю себе. Решено!»

– Я подумаю над этим предложением, Вениамин Ильич. По оружейным контрактам все? Хорошо, тогда давайте обсудим еще кое-что. Как вы знаете, я недавно вернулся из Берлина…

За стенкой что-то звучно и с изрядным дребезжанием упало, заставив юриста слегка вздрогнуть.

– …не обращайте внимания, это настраивают аппаратуру для сегодняшней демонстрации. Так вот, у меня появился еще один германский партнер – граф Хайнрих Цеппелин.

Увидев проблески удивления на лице собеседника, князь нехотя пояснил:

– Да-да, это все тот же Фердинанд Адольф Хайнрих Август фон Цеппелин. Просто у меня уже масса знакомых с именами Фридрих или Фердинанд, и хочется, знаете ли, хоть какого-то разнообразия. Впрочем, это мелочи. Важно другое – граф уже давно желал попробовать себя на ниве воздухоплавания, но все как-то было недосуг. Служба в армии, светская жизнь и все такое прочее. А вот после нашего с ним разговора Второй рейх все же потеряет вполне приличного генерал-лейтенанта.

Александр на мгновение прервался, формулируя свои мысли поточнее, и начал излагать:

– Первое: наш совместный проект будет оформлен как русско-германская компания, участие сторон – пятьдесят на пятьдесят. Второе: непосредственно в империи будут производиться малые воздухоплавательные суда грузоподъемностью до трех тонн. Соответственно в Германии – средние и большие.

Дождавшись, пока все его слова лягут на бумагу, хозяин кабинета продолжил:

– Наше участие в основном будет заключаться в поставке двигателей и топливной аппаратуры, изготовлении и монтаже баллонетов под водород и разработке установки для получения водорода в промышленных количествах. Граф Цеппелин обеспечит проект внешней обшивкой, несущим каркасом и системами управления, ну и квалифицированным персоналом, у которого и поучатся уже наши рабочие. Ваша задача, Вениамин Ильич, перенести на бумагу все наши с ним договоренности, как можно подробнее расписать права и обязанности сторон и совместно с юристом Хайнриха открыть новую компанию. Место под стапеля поможет подобрать Сонин, под лабораторию – Долгин, оснастку и тому подобное обеспечит Герт. Насчет мастеровых… Впрочем, этот вопрос решат без вас.

Лунев яростно скрипел золотым пером своего «Паркера», успевая не только записывать услышанное, но и ставить понятные только самому себе значки, прямо на ходу прикидывая, что и кому из помощников можно перепоручить.

– Вот тут я конспективно изложил все наши договоренности и свои соображения. Прошу.

На светло-серой обложке тетрадки яркой синевой горели уже давно привычные юристу-«международнику» слова. Привычные и очень опасные.

Строго конфиденциально.

И вензель, в котором легко угадывалась сдвоенная буква А. То бишь Александр Агренев. Когда-то давным-давно владелец вензеля предупредил поверенного в делах, что если любой документ с подобным украшением «всплывет» где-то на стороне, он будет очень недоволен. Вплоть до свинцового порицания за некомпетентность. Так что тетрадка на столе надолго не задержалась, повидав свет буквально на полминуты – еще недавно она лежала в темноте, на одной из полок массивного стального шкафа, а теперь покоилась в маленьком, тонкостенном стальном чемоданчике, все в том же привычном сумраке.

– Следующее дело отчасти схоже с предыдущим. Один знакомый вам коммерсант из Северо-Американских Соединенных Штатов очень заинтересовался кое-какими моими патентами и даже приплыл ради встречи со мной в Гамбург.

Зашуршала очередная тетрадка, на сей раз с чистой обложкой.

– Если кратко, то Джорджа Вестингауза очень впечатлила лампа накаливания с вольфрамовой нитью. А также патрон к ней, розетки, выключатели, удлинители и тому подобная мелочь.

Вениамин Ильич на такие слова лишь укоряюще покачал головой.

– Александр Яковлевич, а я ведь вам уже говорил – абсолютно все ваши изобретения коммерчески успешны. Так что для вас это, может, и мелочь, другие же только на ее перепродаже делают миллионные состояния!

– Так уж и миллионные? Впрочем, мистер Вестингауз думает аналогично, ибо за генеральную лицензию на лампу и патрон он предложил мне как раз один миллион долларов.

– Сразу?

– Ну, мы с ним немного поторговались… Но недолго. За возможность задавить и разорить своего давнего конкурента Эдисона этот достойный господин готов был заплатить и вдвое больше, просто его свободный капитал на тот момент составлял именно эту приятную сумму.

– Жаль.

– Вы, как и всегда, правы. Конечно, можно было бы принять недостающее чеком, но я предпочел договор о сотрудничестве. Согласно которому он произведет и поставит нам ряд наименований оборудования для производства электротехники – частично в счет доплаты за генеральную лицензию, вернее, лицензий, частично в счет рентных выплат. Ну и примерно треть желаемого мне все же придется оплатить из своего кармана – к счастью, я не забыл выговорить небольшую рассрочку на полтора года. Кстати, заодно он пришлет своих специалистов-инструкторов для обучения наших рабочих.

Фабрикант опять встал из-за стола и подошел к небольшой картине, украшавшей южную стену кабинета. Разглядывая ее с некоторым сомнением (саму акварель и место для ее размещения выбирала любимая тетушка), он посетовал на тяжелую жизнь русского промышленника:

– Вы знаете, Вениамин Ильич, прямо заколдованный круг какой-то. Как только я начинаю новый проект – и совершенно не важно какой! – так первым же делом выясняется, что мастеровых нужной квалификации нет вообще. Или есть, но очень мало, да к тому же все они прекрасно себя чувствуют на чужих заводах. В результате получается парадоксальная ситуация: цеха отстроили, станки установили, материалы завезли, а работать-то и некому!

– Неужели все настолько плохо, Александр Яковлевич?

– Ну не так, чтобы уж совсем… Недавно мне подсказали вербовать на работу отставных матросов – машинистов там, гальванеров, прочий морской люд, знакомый с техникой не понаслышке. Опять же курсы, организованные при нашей фабрике, да и усилия Иммануила Викторовича не проходят даром. Как-то справляемся. Но именно что как-то – медленно, ужасно медленно. – Молодой аристократ немного помолчал и продолжил совершенно другим тоном. – Я думаю, будет полезным открыть несколько вербовочных контор в Чехии, Германии и Швеции. А также устроить еще несколько курсов повышения квалификации. На всех моих предприятиях. Заниматься этим будет в основном Сонин, а от вас потребуются два-три юриста ему в помощь. На постоянной основе, и со знанием шведского – немецкий в вашей конторе и так уже стал вторым языком.

За стенкой опять что-то упало (на сей раз заметно тише). Сиятельный промышленник едва заметно поморщился и мимоходом глянул на часы.

– Да, едва не забыл! Вениамин Ильич, как мне кажется, один-два ваших представителя по оружейным делам будут весьма уместны в Трансваале. Это в Африке.

Скрип пера становился все яростнее и яростнее – стряпчий на каждую фразу князя успевал накидать две-три свои, с комментариями и вопросами. Вопросами для себя, разумеется.

– Ну что же, пожалуй, на сегодня у нас все?

– Один момент, Александр Яковлевич. Как вы помните, я должен был найти одну интересующую вас особу…

Увидев тень довольной улыбки на лице работодателя, юрист поспешил уточнить:

– …проживающую в Тифлисской губернии.

Разочарования он не заметил. Впрочем, и особой радости тоже.

– Вот адрес и кое-какие сведения. Личного рода.

– Благодарю вас, Вениамин Ильич, вы в очередной раз оправдали все мои ожидания. Скажите, а что по другому поручению?

– Увы, о баронессе особых новостей нет.

Покинув хозяйский кабинет и мимоходом поздоровавшись с Греве, Вениамин Ильич прямым ходом проследовал в малую гостиную. В которой, как говорится, были исключительно все свои: в одном углу управляющий Сестрорецкой оружейной фабрикой рассказывал что-то явно очень интересное директору станкостроительного производства и начальнику аудиторского отдела. В другом – мужественно, но без особых успехов боролся с дремотой господин главный инспектор. А в третьем тихо-тихо переговаривались два молодых человека очень схожей наружности. Мало того, у них и фамилия была одинаковая, и вообще они приходились друг другу кузенами. Чем ближе стряпчий к ним подходил, тем яснее становилась тема их разговора. Надо сказать, весьма ожидаемая тема:

– И скажу тебе, братец: провинциальные дамы по части красоты и чувственности столичным сто очков форы дадут. Ты уж поверь мне! Вот, помню, был у меня как-то случай…

– Кхе! Добрый день, Геннадий!

Племянник сориентировался просто молниеносно:

– Увы, ничего не помню. Здравствуйте, дядя.

И как ни в чем не бывало продолжил рассказывать двоюродному брату о том, как он горит на работе. Вот прямо горит-горит, да все никак сгореть не может – то одно не дает, то другое.

– Ну-ну.

Оккупировав свободное кресло неподалеку от молодой поросли Луневых, патриарх семейства внимательно огляделся по сторонам и вытащил на свет божий серую тетрадку. А в недавно покинутом кабинете личный порученец князя практически в этот же момент выложил перед собой ее абсолютную копию – вплоть до грозной надписи на обложке. Придавил ее толстой пачкой фотокарточек, обвязанных шелковым шнурком, накрыл все это тремя толстыми конвертами и осторожно подвинул получившийся «домик» на середину стола.

– Ваше общее впечатление от поездки, Валентин Иванович?

Греве солидно откашлялся:

– Кыштымские заводы будут отстроены и запущены точно в срок, Александр Яковлевич. Насчет подземных складских комплексов: пока еще изыскательские работы не окончены, но уже есть три многообещающих варианта. Особенно второй – настоящая цепь пещер протяженностью как минимум в полторы версты. И глубина подходящая.

– Ну что же, это радует. Были ли какие-нибудь неожиданные моменты?

– Нет. Разве что инженеры Тиссена недовольны тем, что работы по пятому заводу ведутся без их участия. Напирают на то, что оборудование и конструкции могут быть неправильно смонтированы, следствием чего будут разного рода неприятности. Даже и вплоть до взрывов. Ну, вы понимаете. Одно из писем как раз на эту тему.

«Ну да, неправильно смонтированы, как же! Скорее захотелось узнать, для чего они служат и что именно там будут выпускать. Просчитать или разузнать хоть что-то не смогли – не зря же я разбросал заказ на оборудование аж по семи разным компаниям. Так теперь окольными путями пробуют докопаться! Нет уж, безотходный синтез аммиака освоим и без них. Наверное. Года этак через полтора-два».

Александр на мгновение даже улыбнулся, представляя, СКОЛЬКО он стрясет с европейских химиков за эту технологию. Много дешевого аммиака – это много вагонов-рефрижераторов и еще больше промышленных холодильников. А также некоторое количество кондиционеров – для очень продвинутых и богатых ценителей прохладной свежести в летнюю жару. А азот, вернее, азотная кислота? Поистине незаменимая при производстве как удобрений, так и пороха со взрывчаткой… Очередь из покупателей выстроится как раз от Кыштыма и до Санкт-Петербурга. А еще вернее, покупатель будет всего один – военное ведомство Российской империи.

«Сначала я получу немножечко денег за молчание – например, с Чили. Потому что если я их не получу, они вылетят в трубу[13]13
  На тот момент производство пороха во всем мире было сильно завязано на поставки селитры из Чили. Нет поставок – нет пороха, чем чилийцы и пользовались, держа стабильно высокие цены.


[Закрыть]. Хотя нет, не вылетят. Но в любом случае, цены на их селитру сильно упадут. А вот ежели подкинут мне… Миллион? Нет, пожалуй, все же два. В год. То у них будет небольшой запас времени, чтобы хоть что-нибудь придумать на тему спасения своего бюджета. Потом залезу в карман к своим германским друзьям – покряхтят и заплатят, без вариантов. Затем организуем что-нибудь вроде Европейского объединения имени азота и аммиака. Где у меня будет хорошая такая долька рынка и немалое влияние. М-дя, а головной офис, пожалуй, лучше всего будет разместить в Швейцарии – мало ли? Недовольных будет много. Ну а между всеми этими событиями окончательно пропишусь в родимом военном ведомстве, как главный поставщик химреактивов для производства пороха и взрывчатки. Красота!»

– Вы предупредили охрану о пресечении ненужного любопытства?

– Это излишне, Александр Яковлевич. Она и так очень плотно опекает всех служащих Тиссена, и порядки там совсем немного отличаются от тюремных. В лучшую, разумеется, сторону. Кстати, второе письмо как раз содержит коллективную жалобу инженеров и монтажников на условия, в которых они вынуждены жить и работать. Да-да, именно это.

Проводив глазами так и невскрытый конверт, уютно устроившийся в мусорной корзине (как раз поверх первого), Греве позволил себе усмехнуться.

– Что в третьем?

– Пермский губернатор интересуется по поводу благотворительности.

Тихо вздохнув, работодатель Валентина Ивановича отложил письмо в сторону. Греве на какой-то момент даже показалось, что во вздохе прозвучало нечто вроде: «Как же вы все меня задолбали!»

Но быть такого не могло по определению, так что этот вздор быстро и навсегда исчез из памяти мастера-оружейника. Князь же быстро просмотрел фотокарточки с видами строящихся цехов, одобрительно похмыкал и переложил тетрадку с отчетом (а с ней и фотодоказательства) в сейф. Как оказалось, порученец только того и дожидался.

– Вот, Александр Яковлевич.

На освободившееся от документов место лег длинный и узкий пенал наподобие тех, в которых дамам преподносят милые ювелирные безделушки. Простенький, вернее даже грубоватый, обычнейшая поделка не особо искусного в своем ремесле столяра. Заинтригованный Александр неспешно пододвинул деревянную коробочку поближе, надавил пальцами на крышечку, заставляя ее откинуться.

– Хм!

Князь медленно провел кончиками пальцев по шершавой рукоятке, а затем и по льдистой, мертвенно-холодной стали клинка. Такого знакомого, такого привычного, такого надежного и смертоносного… Или нет? Освободив нож из плена грубой упаковки, Александр покачал его на ладони, словно бы взвешивая, и сделал неуловимо-короткое движение всей кистью. Раз – и острие смотрит в потолок. Два! И обоюдоострое жало ртутью протекло меж пальцев, уставившись на Греве с хищным интересом. Три – лезвие улеглось вдоль хозяйского предплечья, став почти невидимым со стороны. Несколько плавных взмахов и незаметно-быстрых переводов, после чего – четыре! Нож с едва слышным шорохом, похожим на шипение гадюки, пролетел через весь кабинет и впился точнехонько в стык между дубовыми панелями.

– Занятно.

Валентин Иванович сморгнул и понял, что позабыл сделать вдох. Очередная грань личности работодателя открылась перед ним совершенно неожиданно. Так неожиданно, что он прямо и не знал, радоваться или же грустить по этому поводу. Такая сноровка в обращении с коротким клинком подразумевала немалый опыт. Опыт, приобретаемый только частой и долгой практикой – а ведь к охоте молодой князь был подчеркнуто равнодушен. Как-то совсем некстати вспомнились предположения старого приятеля, о причинах, заставивших сломаться добротный клинок золингенской стали… Вернувшись за стол, аристократ положил перед собой давнего друга и еще раз провел кончиками пальцев по его рукоятке:

– Нож весьма похож на прежний. Изумительно похож! Но все же это определенно не он. Златоуст?

– Никак нет, тульский мастер.

Греве ответил машинально, пораженный тем, как легко работодатель определил, что у него в руках именно новодел. И тут же явил ему исходник, с явственными следами кузнечной сварки – опять в сосновой коробочке, вытесанной чуть ли не топором. Пользуясь тем, что молодой аристократ явно находился в хорошем настроении, его собеседник решил попробовать утолить уже собственное любопытство. Нет, ну в самом-то деле, его клятвенно заверили в том, что разница между двумя клинками исчезающе мала – так мала, что можно сказать, ее и нету. Совсем. А тут, буквально с ходу!..

– Александр Яковлевич, да как же вы узнали?..

Ответ ясности не добавил. Какая уж тут ясность, когда:

– Я ощущаю его немного по-другому.

И все, понимай это как хочешь. Впрочем, теряться в догадках времени не было – имелись у Валентина Ивановича дела и поважнее. С глубоко личным, так сказать, интересом. Уловив момент, когда начальство отодвинуло от себя восстановленный клинок (не то, совсем не то) и опять потянулось за новоделом, Греве набрал в грудь воздуха и начал:

– Ваше сиятельство!

Удивленный столь плавным переходом с доверительного тона на сословный официоз, Александр тут же оставил в покое сталь. Откинулся на спинку стула, проявил на лице легкий интерес, смешанный с усилившейся благожелательностью, и приготовился слушать.

– Мастер, изготовивший новый нож, – Сазонов, мой давний знакомый. Довольно известен, охотничьими ножами его работы пользуются даже великие князья – и этому имеются весомые доказательства. Мы с ним одно время довольно тесно приятельствовали в юные годы, да-с. И в этот раз сошлись… гм, вполне. – Порученец коротко глянул на работодателя и решился: – Ваше сиятельство, я и господин Сазонов хотели бы открыть небольшую компанию по производству охотничьего снаряжения. В основном конечно же ножи. Еще рогатины, капканы и тому подобное… Да-с, тому подобное.

– Продолжайте, я вас внимательно слушаю.

Воспрянувший Греве (молчание князя его изрядно нервировало) перестал осторожничать и поведал, как он все это себе представляет. Его вклад в будущую компанию будет в основном связями и деньгами. То есть организует небольшой заводик в Туле, оснастит его необходимыми станками и приспособами производства Сестрорецкой фабрики, ну и будет содержать все это великолепие первое время. Пока прибыль не закапает. На долю Сазонова выходило само производство ножей и всего прочего, а также подбор трех-четырех мастеров, коим он обязался передать свои профессиональные секреты. И все бы хорошо, но, будучи реалистами и вообще людьми опытными и пожившими, компаньоны прекрасно понимали – мало произвести, надо еще и удачно продать. И секреты сазоновские могут достаточно быстро уплыть на сторону. Конкуренты, сволочи, никогда не дремлют! Опять же, интерес налогового департамента никто не отменял, да и вообще!.. Вот если бы его сиятельство заинтересовалось участием в новой компании? Выраженном в трети всех паев. Тогда многие вопросы решились бы ну словно сами собой.

«Вернее, конкретно мной. Однако! Еще недавно Валентин Иванович и полтысячи гонорара принимал, только предварительно покраснев и обязательно помявшись. Всего каких-то пять лет под моим чутким руководством – и уже заботится о правильном вложении собственных капиталов, напористо убеждает и договаривается. Ишь как раскраснелся да оживился! Все-таки я на него плохо влияю. Или наоборот – слишком хорошо? Ладно, что там у нас в плюсах? В принципе, из них все и состоит. Особенно радует возможность подгрести под себя тульских мастеров-одиночек, кустарничающих на дому, – это же готовый квалифицированный персонал на новое направление! Да и чисто охотничьим оружием давно пора заняться, а то бельгийцы весь рынок заполонили своими корявыми поделками. Китайцы, блин, девятнадцатого века – гонят по демпинговым ценам свои одноствольные дробовички и револьверы из «чугуния» да радуются».

– Ну что же, не вижу никаких препятствий.

Легкий стук молотка, явно вбивающего в стенку гвоздь, отвлек от разговора только одного из собеседников, второй же, мечтательно прикрыв глаза, наслаждался моментом. Князь Агренев и успешное ведение дел – в сознании бывшего мастера-оружейника эти два понятия уже давно слились в одно целое, так что Валентин Иванович Греве только что стал еще более состоятельным человеком. Своя компания – это звучит! Весомо и солидно, добавляя жизненного тонуса и уверенности в будущем. Впору уже и о женитьбе задуматься – сколько ж можно холостяковать, в его-то годы. Впрочем?.. Нет, пожалуй, с этим делом все же торопиться не надо. Вопрос это важный, ответственный, прежде надобно все хорошенько обдумать, взвесить…

– Что? Простите, Александр Яковлевич, я немного задумался.

– Что ж, мне нетрудно и повторить. Помощь в составлении необходимых документов вам окажет Вениамин Ильич, со станками – к Иммануилу Викторовичу, насчет правильной охраны производства подумает Григорий Дмитриевич. Отстроит ваш заводик контора господина Бари – вы сколько уже с ним знакомы, года три? Ну вот, сделает вам все в самом лучшем виде.

«Хм. Появилась работа, и я тут же ее спихнул на других. И остался при этом в явной прибыли. Неужели я наконец-то становлюсь нормальным буржуином?»

Окрыленный столь быстрым разрешением его дела, Греве не удержался и подскочил, готовый сию же секунду бежать в гостиную и терроризировать поименованных ему лиц. Вспомнил, что его еще не отпускали, и столь же стремительно сел обратно.

– Прошу прощения, Александр Яковлевич.

– Ничего страшного, я все понимаю. – Князь мельком глянул на часы и досадливо шевельнул бровью. – Ну что же, на этом мы с вами и закончим.

Однако в тишине и одиночестве Александр оставался недолго. Опять вздохнула кожаная обивка стула под тяжестью очередного, и (хотелось бы надеяться) последнего на сегодня посетителя хозяйского кабинета. Примерно с минуту титулованный аристократ, промышленник, отставной офицер, известный в узких кругах меценат и прочая и прочая рассматривал своего нового сотрудника. Нет, Виктор Вениаминович Лунев и до этого трудился в его интересах, но, если можно так выразиться, делал это несколько опосредствованно. То бишь получал задания и отчитывался в их выполнении конкретно своему отцу. И делал бы то же самое и дальше, если бы не зримый успех двоюродного брата. Пример такого рода оказался на диво заразителен, безумно горяча кровь честолюбивыми желаниями и мечтами.

– Как я понимаю, с основными требованиями к моим ДОВЕРЕННЫМ лицам вы знакомы. Они вас устраивают?

– Да, ваше сиятельство.

– Вы понимаете, что будет в случае их нарушения?

– В полной мере, ваше сиятельство.

В кабинете повисло тяжелое молчание. Князь несколько секунд смотрел прямо в глаза своего ровесника, затем едва заметно кивнул:

– Ваше первое задание. Не так давно мне стало известно, что в Рязанской губернии произрастают клен и ясень. Конкретнее – в Рязанском, Касимовском и Спасском уездах, а также по берегам Оки. Необходимо как можно быстрее наладить добычу и переработку этой древесины, причем прямо на месте. Справитесь – возглавите деревообрабатывающее направление в компании. В противном случае – сможете спокойно вернуться к отцу. Вопросы?

Младший Лунев осторожно откашлялся:

– Если можно, ваше сиятельство. Первый – почему именно клен и ясень?

– Намечаются крупные оружейные заказы, а это неплохая замена ореху, что идет на ложа винтовок.

– Понятно. А почему прямо по месту?

Александр одобрительно улыбнулся, самыми краешками губ. Вопросы его откровенно радовали.

– Необходимый компании лес растет в таких дремучих уголках уезда вообще и губернии в целом, что его транспортировка простыми бревнами малорентабельна.

Собеседование, плавно перешедшее в инструктаж, прервал господин главный инспектор:

– Александр Яковлевич, эти двое наконец-то закончили.

– Ну что же, продолжим наш разговор в другое время.

Возвращаясь в гостиную, Виктор тихонечко досадовал. На Долгина, так бесцеремонно прервавшего важный и интересный разговор. И на себя. После властного жеста Агренева он покинул кабинет столь быстро, что это смотрелось скорее как панический побег. Что теперь о нем подумает князь? Его переживания не остались не замеченными и отцом, подошедшим справиться о результатах собеседования, так что пришлось признаваться в своем конфузе. И услышать в ответ удивительнейшее признание: как оказалось, с многоопытным и изрядно повидавшим жизнь батюшкой тоже пару раз происходило нечто подобное.

– Как правило, это случалось тогда, когда Александр Яковлевич находился в дурном настроении. Внешне, конечно, это не проявляется. Да-с, совсем никак. Но в манерах и речах появляется какая-то особенная властность. Такая, что вначале делаешь, а только потом осознаешь, о чем именно тебя просили.

– Вот как?..

– Да. Никогда не обманывайся возрастом нашего работодателя, сын, и всегда будь лоялен к нему – и все у тебя сложится.

Двое Луневых ненадолго замолчали, размышляя каждый о своем.

– Господа… – тихий голос хозяина словно бы незримой волной прошелся по гостиной, гася все разговоры и посторонние мысли, – …сейчас состоится демонстрация изобретения, название которого вы узнаете несколько позже. Скажу сразу: ему гарантирован большой коммерческий успех, при довольно-таки скромных первоначальных вложениях. Но и это не все. Я намерен допустить в этот проект и других инвесторов. Вас, господа. Если конечно же у вас появится такое желание. Подробности обсудим позже, а пока прошу в малую гостиную.

В один момент все присутствующие потеряли покой и пришли в немалое возбуждение. Конечно, никто даже и не догадывался, о чем или же о ком именно идет речь. Впрочем, такие мелочи их и не интересовали. Репутация фабриканта Агренева и их собственный опыт гарантировали – сколько бы они ни вложили в новое дело, прибыль будет как минимум трехкратной. Этак вложишь пятьдесят тысяч, а получишь полторы сотни. Тоже тысяч, и притом все это в очень небольшие сроки! А учитывая тот факт, что такие господа, как Сонин, Лунев-старший и Долгин, могли легко расстаться и с «соточкой» тысяч каждый, у некоторых возникли вполне обоснованные сомнения и даже тревога. Не успеть вложиться.

Как бы ни были готовы будущие инвесторы к чему-то новому, а все ж таки малая гостиная смогла их удивить. Для начала – большим шелковым полотнищем, растянутым на обычной деревянной раме. Затем непонятным аппаратом (чем-то напоминавшим огрызок пулемета) у противоположной стены, вокруг которого в каменной неподвижности застыли два неизвестных господина. Вдобавок тяжелые и плотные шторы на окнах, расставленные полукругом стулья и отсутствие иной мебели; все это вместе успешно создавало атмосферу, более приличествующую собранию каких-нибудь заговорщиков.

– Пока мы еще не начали, позвольте представить вам создателей этого изобретения – господ Тимченко и Самарского. А теперь, пожалуй, можно уже и приступать к демонстрации. Григорий Дмитрич, вас не затруднит погасить свечи?