Текст книги "Тайные маршруты Древней Руси. Ушкуйники урочища Обираловка"

Иртыш – ир-тишь: место спокойного жительства иров. Только в этом медвежьем северном углу им негде было раздобыть спиртного, чтобы показать свою удивляющую многих способность к кутежу.

Тобол – то бол:

«Боле=боля=боль=больше, более; болий=больший; санскр. bala – сила» [32] (с. 55).

То сила, с которою вверх по течению справиться достаточно не просто. Потому более предпочтительно, возвращаясь из дальнего плавания в Монголию, было отправляться все же в сторону Салехарда и Березова, нежели пытаться подняться вверх по течению могучего Тобола для того, чтобы переволочить свою ладью в горную речку Урал.

Но вот как раскладывается уже как она сама, так и породившая ее горная гряда: Ур ал. Что сообщает о том, что халдейский город Ур, откуда некогда и вышел Авраам в свои жизненные странствия, являясь «красным», принадлежит колену Дана.

В районе Оренбурга идущей вниз по реке Уралу ладье предстоит небольшой волок в речку Самару, которая тоже выглядит чисто по-русски: сама Ра. Но уже в саму Ра, то есть в Волгу, ладья войдет несколько попозже – после того, как минует город Самару. Однако ж этот путь выглядит все же наиболее предпочтительным именно с запада на восток. Ведь в таком случае встречное течение Самары и Урала будет помогать преодолевать ветер, который союзником в здешних широтах бывает лишь тогда, когда грузы требуется доставлять именно с запада на восток.

Итак, путь «из варяг в Кяхту» нами исследован. Он оказался хоть и достаточно не прост, но удобен и экономичен. Самое же главное – более чем надежен. Ведь способом передвижений по воде в здешних краях искони владели лишь сами мы. А владели мы этими нам доставшимися еще от Ноя традициями как достаточно успешно, так и ничуть не менее прибыльно. Потому как даже после захвата европейцами заморских своих территорий, в том числе и в Китае, наш путь по рекам был в несколько раз быстрее и экономичнее, чем их дальняя и очень опасная дорога, проходившая через несколько океанов. Ведь лишь две навигации и зимний санный путь еще задолго до Р.Х. были способны связать такие столь отдаленные морями и расстоянием города как Порто и Киото. Мало того. Способны доставить груз именно водными путями, что значительно удешевляло перевозку продукции Запада на Восток.

Причем более чем явная связь этих столь отдаленных друг от друга мест присутствием единых для них средств мореплавания сегодня просвечивается как никогда ранее более чем отчетливо. Вот что об этом сообщает подводный археолог Генрих Костин, недавно проводивший, вместе с владивостокским клубом «Восток» исследование в районе рейда Кафарова:

«…нами обнаружены деревянные скопления крупных обломков. Среди них – кованый металлический стэп из нескольких частей. Можно предположить, что это крупное парусно-гребное судно. Кованые стэпы из нескольких частей использовались в Португалии…» [263].

Так что уже имеются и чисто материальные подтверждения выдвигаемой нами гипотезы. У самих же нынешних японцев, что выясняется, более или менее способный ходить по морям флот появляется совсем недавно. Мало того, исключительно с нашей помощью. У японцев:

«Флот появился только в XIX веке под влиянием русского присутствия (миссия Путятина)» (там же).

Обнаруженные же нашими археологами останки принадлежат дояпонскому населению Японских островов – айнам. Именно относящиеся к их культуре мореплавания суда как приходили на Дальний Восток из порта галлов, так и возвращались обратно, прихватив с собой специфические для данных стран не встречаемые на далеком западе сырье и продукцию местной промышленности.

А ведь обратный путь, к тому же, и с куда как даже более тяжелым грузом, был много и еще легче.

А потому прикинем: насколько быстрей и экономичней была доставка шелка нашими водными средствами по северным новгородским землям, нежели всю плешь нам с раннего детства проевшим неким таким «золотоносным» Великим шелковым путем через практически все пустыни Средней Азии. Который, между прочим, учеными в Средней Азии так и не обнаружен. Во всяком случае следы его полностью отсутствуют в некогда приморских городах Ховарезмии. Ведь наличие в этом регионе имеющих развитую свою собственную промышленность городов:

«…наглядно убеждает в несостоятельности широко распространенной точки зрения о транзитной караванной торговле, как основе развития городской жизни средневековой Средней Азии.

Подавляющее большинство городов не имеет никакого отношения к торговым путям и является естественно развивающимися центрами земледельческих районов (рустаков)» [258] (с. 352).

Русаков?

Очень похоже. Вот кто в те далекие времена имел всегда как желание, так и возможность жить в стране городов. Стране, которая, что выясняем, находилась некогда на территории Средней Азии.

Но и сам этот пресловутый воспетый в научно-исторических балладах караванный путь, якобы снабжающий чаем и шелками немытую часть населения Европы, с каждым новым открытием предстает собой все более мифологическую схему, некогда всеобще принятую за аксиому. Ведь тот, кто думает, что путь через пять пустынь и высокогорные перевалы может оказаться путем золотым – слишком сильно заблуждается. Ведь если верблюд и может провести несколько дней без воды и еды, то это вовсе не значит, что еда и вода ему вообще никогда не требуются. И очень не трудно догадаться – какова цена на еду и питье в одиноком караван-сарае, затерянном посреди песков. Ведь у них у самих все вышеизложенное – на вес золота. Потому той же монетой и придется расплачиваться путникам – меньше не возьмут. А пустынь на их пути: Гоби, Алашань, Бэйшань, ТаклаМакан, Кызылкум, Каракум. И все это на протяжении 5,5 тыс. километров!

В качестве же некоей «разрядки» от жары – крутые подъемы к пятикилометровым перевалам, где кровь из ушей частенько льется даже у таких выносливых животных, как верблюды, казалось бы готовых практически к любым лишениям и невзгодам.

Так какой же вес должен поднимать этот «корабль пустыни», чтобы привезти хотя бы до торговых городов Кавказа что-нибудь из того, что ему, в силу обстоятельств, придется оставить по этой в истории человечества самой огромной сухопутной дороге?

А ведь караванщиков кругом поджидают тут и там периодически скапливающиеся шайки разбойников. Но голод, жажда и болезни выкашивают не меньше. А путь по ночам по костям своих предшественников связан с куда как еще и не меньшим риском. Ведь не преданные земле разорванные вороньем и шакалами останки древних путешественников сами теперь охотятся за живыми, увлекая их по ночам льстивыми голосами в глубь пустыни, где несчастные и погибают, превращая еще и свои кости в место обиталища злых духов, уловляющих в льстивые сети путешественников, обычно передвигающихся по пустыне по ночам. Так ведь и ядовитые змеи – тоже охотятся исключительно по ночам – в тот момент, когда бредущий во мраке путешественник полностью от их укусов беззащитен!

Сколько стоит в пустыне год жизни очень ею, то есть жизнью, рискующего путника, погоняющего тяжело груженого верблюда? И за какие баснословные деньги он имеет возможность уступить товар, довезенный до цели с такими трудностями?

Теперь посчитаем время и затраченные при доставке товара усилия того же и туда же товара на сей раз исконно русским путем – по воде.

Речки Тола, Орхон и Селенга вниз по течению в считанные дни доставят ладью с эквивалентным каравану верблюдов грузом через древнюю столицу Даурии, Русу, в озеро Байкал.

100-километровый отрезок плавания по Байкалу поможет преодолеть течение Ангары, вбирающее в себя все воды рек, питающих озеро. Затем могучая Ангара легко в две-три недели домчит груз к Енисею. Затем: Кача-Малый Кемчуг (волок 10 км) – Кеть – Обь и, наконец, конечная остановка ладей обской торговой флотилии – город Салехард.

А проблем с доставкой груза из Салехарда нет никаких – ведь именно для этих нужд у Печоры у реки столь подозрительно традиционно и живут эти самые оленеводы. И припасенная для них «огненная вода», которая была оставлена на складах в Ухте, поможет договориться с местным подъясачным Новгороду туземным населением и груз без проблем будет доставлен в любую точку нашей огромной ледяной Державы.

Несколько южней оленей сменят лошади.

Второй наиболее выгодный вариант доставки груза представляет собой остановка в ожидании наступления холодов в Березове, некогда столь захолустном. Отсюда санный путь через Уральский хребет выглядит еще короче.

А ведь на санях одна средних размеров лошадь способна везти груз в две тонны. А сколько сможет, в то же время, поднять на свой горб верблюд? Сможет ли он тащить на себе вес, равный другому такому же верблюду (а то и двум)?!

Да и скорость движения с ценой снабжения водой и провиантом будет для этих столь разных животных и вообще – совершенно несопоставимой. Ведь если лошадь будет питаться на постоялых дворах здесь же в летний период скошенным сеном и овсом и вволю опиваться кругом имеющейся в преизобилии водой, то что могут предложить хозяева находящегося в пустыне караван-сарая идущим один за другим тяжело груженым караванам? Ведь воду и какую-нибудь несчастную ту же верблюжью колючку для этого придется развозить на огромные расстояния! В противном случае по этому пути и один караван не пройдет. А там их, как уверяют нас сказочные истории историков, было превеликое множество. В какую цену обойдется перевезенный таким образом за тысячи километров чай и шелк?

Он должен продаваться, в таком случае, лишь на вес золота. В противном случае убыток несомненен.

Не существующий же путь на Каспий, то есть так и не отысканный классически нам внушенный этот «караванный путь», мы могли бы осуществить, при желании, и еще с меньшими затратами. Под парусом с помощью северных ветров подняться в верховья Тобола, а затем 7-км волоком перетащить ладьи в реку Урал, откуда они вниз по течению, да еще и с попутным ветром, в считанные дни будут доставлены через Каспийское море в Баку. Это случится на год раньше, нежели доберется туда же прошедший 5 пустынь и несколько высокогорных перевалов караван измотанных верблюдов и их погонщиков.

И если нашу ладью способны довести до конечного пункта назначения 3–5 человек, то каравану потребуется не менее 50-ти.

А сколько финансовых средств потратить предстоит им, и сколько нам?

Потому и получается, что именно мы и представляли всегда собою центр Древнего мира.

Таковы же были тогда и кровеносные артерии нашей обширнейшей Державы.

И вот как весьма не сложно мы можем разглядеть, что при передвижениях по Сибири русский человек никогда не испытывал сколько-нибудь серьезных проблем. Вот как удивляется этой нашей способности Костомаров (и есть чему удивиться – ведь последующие экспедиции, снаряженные по европейскому образцу, обычно теряли до 80% своего состава, а часто и вообще исчезали):

«В 1636 году отправлена была экспедиция из Енисейска… Дело было поручено какому-то Елисею Юрьеву, который взявши в Олекминске служивого, Прошку Лазаря, с десятью человеками да сорок промышленных охотников, отправился вниз по Лене, выплыл в Ледовитое море, завернул налево в устье реки Опенки и остался там зимовать. Весною он прошел сухопутьем до Лены при устье реки Молоди. Удальцы сделали два коча (лодки) и снова отправились вниз по Лене, поплыли на восток по морю и через пять суток достигли реки Яны, плыли в продолжение трех недель по Яне и брали ясак с жителей. Прозимовавши в этих местах, они весною построили четыре коча и поплыли вниз по реке Яне до ее устья. Елисей Юрьев остался там и положил основание Устьянску, а пятерых человек отправил в Енисейск с ясаком.

Подобные подвиги изумительны, если принять во внимание крайнюю суровость климата, перемены ветра при плавании, необходимость строить кочи, проходить сухопутьем по неизвестным странам и таскать на себе тяжести, зимовать в дикой пустыне, при морозе не менее сорока градусов, при недостатке средств и малым числом людей, среди диких неизвестных племен» [130] (с. 574).

Конечно же, недооценивать подвига русских людей, совершивших такое сказочно грандиозное путешествие и не потерявших притом ни одного человека, было бы не верно. Однако ж именно по результату данного предприятия следует считать, что наши люди здесь отнюдь не были впервые, как считает историческая наука совместно же с Костомаровым. Но на самом деле мы прекрасно знаем, что Лену русский человек знает с давних пор.

Часть 3. Тайна исчезновения Израилевых колен

Но самая наиболее важная из сибирских рек, лежащих на нашем Великом шелковом пути, является плутовка Ангара, постоянно уносящая в Ледовитый океан все те богатства, что накопил Великий Байкал. А ведь на Ближнем Востоке она имеет своего двойника. О том подтверждает наименование нынешней столицы Турции – Анкара. Это название много раньше выглядело несколько иначе. Главная битва Тамерлана Тимура с турецким султаном Баязетом произошла:

«…в Малой Азии, на полях близ Ангоры» [56] (с. 13) и [2] (с. 262).

Так что термин этот, который дублирует собой и главный город Турции, совершенно неслучаен. А находящийся на нашей Ангаре город, Ангарск, подсказывает, что корнем термина не является гора, но какая-то пока нам непонятная гарь. В противном случае этот город был бы назван Ангорском.

Еще подтверждение: Лено-Ангарское плато.

Так что за гарь в момент возникновения этого гидронима имелась в виду?

«…жрец, жертва… произошли от поклонения огню, будучи произведены от жрети, горети, лит. garas – дым» [32] (с. 929).

«Жгль, жглие = уголь,-я. Санскр. angara (А. Гильфердинг)» [32] (с. 855).«…анъ = но, а, напротив» [32] (с. 874).

То есть речь идет о каких-то в древности устраиваемых в верховьях Ангары жертвоприношениях. Ведь она, судя по переводу, находится напротив какой-то гари, очень пока непонятного содержания.

То есть искомая нами гарь, судя по всему, находится где-то в верховьях Ангары, то есть к гари следует пробираться исключительно против течения реки. А ведь могучая Ангара берет начало своим водам из:

«…озера Ламы (Байкала)…» [130] (с. 574).

Достаточно специфически в том же ключе звучащего: Байкал (бай кал). Где:

«Баяние = заговаривание, ворожба. Мин. мес. 7 авг…

Баиа = вещун, колдун, чарователь…» [32] (с. 31, 33).

То есть узаконенное теперь на востоке наименование некоего привилегированного члена их общества, бая, имеет собою смысл – колдуна! И управляли басурманским Востоком, как теперь выясняется, адепты чужебесия – колдуны.

«латинск… callo (пылать, гореть)… [77] (с. 1416).

Этот термин и означает, что для почитания данного божества:

«…зажигались костры» [77] (с. 1416).

Так именовали свои обрядовые камлания сами колдуны. Однако ж в нашем наречии эти гари имеют несколько иное значение:

«Калъ = грязь…

Каляти = осквернять…» [32] (с. 242).

Казалось бы, странное название – ведь чистота байкальской воды известна с давних пор. Однако ж именно там, на Байкале, еще дальше как бы вверх по течению все той же Ангары, находится небезызвестный остров ОЛЬхон. А на этом-то самом острове, между прочим, и по сию пору ежегодно проводятся съезды колдунов со всего мира!

А ведь здесь совершенно очевиден заложенный в этом названии колдовского острова и смысл самого их божества, которому и приносятся здесь жертвоприношения. Ведь сам корень этого термина происходит:

«…от древнесемитического имени бога ЭЛЬ; это – арабское имя единого бога, почитание которого возведено для арабов в обязанность Мохаммедом» [76] (с. 128).

То есть, как нами разобрано (см.: [198]), – от древнехамитского (хананеями являются дети Хама; дети Сима – славяне, а не нынешние семиты, которые, на самом деле, хамиты-угариты [у гари то]).

И если учесть, что термин бай соответствует очень важному колдуну, предводительствующему над рядовыми монголами – владыками самой Поднебесной, то термин хан будет теперь отнесен к самому высшему в табели о рангах колдунов чину: самому хану ЭЛЬ, в честь которого этот остров и поименован – Ольхон (Эль хан).

Ну а само это звание – хан, судя по отношению все того же божка Эль к поклонению древними хамитами, следует объединить с его производным. То есть с Хамом – прародителем хамитов.

Так, собственно, именует монгольских ханов и Матвей Меховский:

«…хан (cham) господин или император» [246] (с. 65).

Таким образом, все нормально согласуется с назначением этого озвученного нами капища.

А вот еще вариант расшифровки термина хан:

«…хан – обозначение сана, то же самое, что “заклинатель”. Всех заклинателей ханами называют. А правители зовутся ханами, потому что их род получил царскую власть над людьми при помощи колдовства» [297] (гл. 17).

Потому и колдун, получивший право созывать курултай, имеет чин самого верховного хана с родословной, уходящей еще к тем владельцам Израиля, которые, опоганив свою святоотеческую веру суеверными колдовскими ритуальными экзерсисами Хама, устроили капище Ваалу (Ваал-Пеору [Пеоруну]) на священной горе Гаризин в Самарии, за что впоследствии и оказались аж за Байкалом. Вот здесь они теперь и нашли место для устроения своих тайных шабашей – курултаев.

А что значит, собственно, это самое – колдовать?

Так ведь элементарно просто и однозначно: кал давать!

Ох, и чудесен же русский язык: хоть истории историков память нашу и оттяпали, на сколько могли, но язык, пусть во многом уже и искаженный, пока остался. И именно он нам теперь сообщает о минувших событиях лучше любого свидетеля. Ведь живого очевидца можно и подкупить, и убить, а его письменные свидетельства уничтожить, но некогда вошедшие в кровь термины из человека не вышибить ни чем. Потому ПРАВДА о прошлом теперь так на удивление просто и раскрывается.

Туда же, к колдуну баю, следует отнести и их институт старчества – учения аксакалов. Ведь эти проповедники наименованием своего учреждения указывают на осквернение ими калом нашего святого места на горе Мория, где, после захвата нашей святой горы мусульманами, была возведена мечеть с очень характерным названием:

«…Эль Акса…» [134] (с. 70).

Именно по данной причине это религиозное течение не рассматривается в качестве какой-то особой религии. Но лишь как некая форма поклонения все тому же богу нечистот. И вся его к иудаизму теперешняя отчужденность заключается лишь в том, что свою миссию, на него когда-то возложенную, ислам давно изжил, а потому теперь остался где-то в стороне от главных дорог истории.

«Ислам, созданный иудеями как жестокое орудие для уничтожения Христианства на Востоке, в XI веке перестал быть грозной единой силой» [136] (с. 216).

В таком состоянии эту религиозную формацию можно лицезреть и сегодня. Сам он имеет чисто русское озвучивание своего наименования: ис-лам (из лам [учение, исходящее из учения лам]). А адепт этого их некоего института старчества так и прозывается: Акса-кал!

Однако же и само баяние, предшествующее калу, лежащее в основе первого корня, составляющего название озера Бай-кал, имеет свое прямое отношение именно к Балу. Этот божок нечистот и нечистой силы, судя по всему, взят за основу наименования и того водоема, который расположен на западной оконечности вытаскиваемой нами за шиворот страны колдунов. Водоем этот, некогда именуемый Скифским морем, на сегодняшний день завоевал себе право называться морем Балтийским. Это наименование содержит в себе два корня: Бал и тай. Где:

«Тай – (…) = тайно…» [32] (с. 705).

Вот из тайного поклонения Балу, на его берегах, это море, переименованное так в честь колдунов, расселившихся в средние века в прилегающих к нему странах Западной Европы, и приняло слишком явное свое как название, так и назначение. Ведь именно отсюда распространялись по всему свету ереси латинской церкви, затем перешедшие уже в более откровенное служение все тому же Ваалу: в протестантизм. Здесь же находится и гора Броккен, куда на празднование Первомая, Вальпургиеву ночь, слетается нечистая сила со всего мира.

Но это – тайное место сбора нечисти. Явным же ее сбором является место иное. Оно расположено на острове Ольхон озера Байкал. Сюда, где находилось так называемое жглие, указывает нам и совместное течение всего этого конгломерата озер и рек (Ангара-Байкал). Ведь само направление этого движения, анъ, против гари, то есть указание на то, что это самое жглие располагается против течения (к тому же и против течения самого озера), сообщает о том, что их курултай, то есть сборище колдунов, искони проходил именно здесь.

И вот кто распоряжался всеми этими съездами в самый мрачный период мировой истории – в средневековье:

«В 1206 году Темучин созвал, недалеко от истоков рек, образующих Амур, в Глубине Монголии, так называемый курилтай, или торжественное собрание всех подвластных ему князей и вождей, и приказал одному пророчествующему волхву объявить, что велением неба ему предназначено быть великим ханом всех народов и принять поэтому новое имя – Чингиз-хана» [55] (с. 264).

Где все это происходило?

Более всего по смыслу подходит как раз-таки остров Ольхон.

Перед определением же самого назначения этого сборища колдунов, баев и ханов (хамов), выясняем отношение к Израилевым племенам жителей лежащей вдалеке за морями, горами и пустынями этой азиатской страны, имеющей какое-то странное полуевропейское название – Man-голия.

И вот еще что здесь удивительно. Все земли к югу от Байкала туземными народностями именовались:

«…“Братскою землею”» [130] (с. 575).

Тунгусы:

«…представляли ее какою-то богатою, обетованною землею» [130] (с. 575).

Так что озеро Ламы, Байкал, где на острове Ольхон и по сию пору собираются колдуны, весьма странным образом находилось в центре некой такой земли, поименованной землею какого-то братства. Уж не братства ли тамплиеров?

А ведь раскопки последних лет говорят именно о европеоидном населении этой странной «Монголии». Причем, белыми людьми являлась исключительно привилегированная часть населения этой страны:

«“В богатых кирпичных склепах, расположенных на территории мечети или мавзолея, хоронили людей вполне европеоидного типа” (Т.И. Яблонский “Проблемы антропологии древнего и современного населения советской Азии”, 1986) [173] (с. 143).

Когда с туземным населением заходил разговор об этой таинственной братской земле белых людей, то она именовалась ими:

«…мунгальской (монгольской)…» [130] (с. 575).

То есть землей Израилевых колен Дана и Неффалима, которые местными народностями поименованы галлами. Все правильно: это и были галлы из «Галилеи язык». То есть галлы язычники «с покатостей Ермона» (ерманы), которых все местные народности так панически боялись.

Плано Карпини о монголах:

«Есть некая земля среди стран Востока… которая именуется Монгал. Эта земля имела некогда четыре народа… Все эти народы имели одну форму лиц и один язык, хотя между собой они разделялись по областям и государям» [273] (с. 38).

Так ведь четыре народа, то есть четыре Колена, имела именно та часть Израиля, которая была рождена исключительно служанками. Это Колена: Дана, Ассира, Гада и Неффалима.

Главный из этих народов именовался:

«великие Монгалы» (там же).

Здесь, судя по всему, имеется ввиду колено Дана. Именно оно проживало некогда у самой вершины Ермона. А потому и именовались, судя по всему, верхними (или высшими) галлами.

Вот что сообщает о монголах, несколько позднее Плано Карпини, средневековый западноевропейский путешественник Н. Спафарий:

«…они называют себя ма-голь» [245] (С. 128).

Где:

«Голия = род судна. См. Галеа» [32] (с. 127).

То есть эти дикие азиаты, в нашем воображении чуть ли ни сросшиеся с лошадью, на поверку оказываются: людьми в лодках.

Но это не в диковинку. Ведь вторым народом, входящим в состав монголов:

«…назывался Су-Монгал, то есть водяные Монгалы, сами же себя они именовали татарами…» [273] (с. 38).

То есть одно из четырех составляющих орду-орден Колен представляло собою водяных монголов. То есть, как они сами себя именовали, татар. Страна же эта называлась: manголия. Что значит: люди в лодках.

Потому и выглядит достаточно удивительным название местного аборигена русского происхождения: чалдон (чал Дон). То есть причаливающий к берегу донской казак.

А ведь вторгнуться в Среднюю Азию люди в лодках могли и не прибегая к зафиксированному легендой рейду через тайгу – напролом. Они, очень запросто, могли пройти этот эпохальный путь богатыря Чалота, без проблем сплавившись на лодках и плотах вниз по течению Ангары. Тут, правда, памятуя о необычайной многочисленности переправляющегося в Среднюю Азию войска, плавсредств на эту миллионную армию могло просто не хватить. Потому немалая часть воинства, налегке, могла быть вынуждена пробиваться через глухую тайгу, о чем и гласит сохранившаяся в памяти народа легенда.

Кстати, о Чалоте (чал Лот):

«Лотъ = племянник Авраама, спасшийся при погибели Содома, в Сигор, родоначальник моавитян и аммонитян» [32] (с. 287).

А ведь это именно их не дозволялось пускать в Церковь Божию – аж до десятого колена! И вот за что:

«Члены колена Данова обучали своих детей языческим обычаям аммонитян, содержавшимся в книгах, спрятанных под горою Абраим (Gaster, Chronicles o f Jerachmeel, 1899. C. 167) » [173] (с. 197).

Так что предшественник Чингисхана был тоже все из тех же окрестностей Мертвого моря.

А вот как в описании Плано Карпини мы видим желание хана Батыя принудить русского князя следовать законам татар, один в один сходных с законами Древнего Израиля. Ведь именно там, насколько известно из Священного писания, существовал закон, по которому младший брат должен был брать себе в жены вдову своего старшего брата. И вот, после казни Андрея Черниговского:

«…младший брат его прибыл с женою [брата Андрея – А.М.] к вышеупомянутому князю Бату с намерением упросить его не отнимать у них земли. Бату сказал отроку, чтобы он взял себе в жены жену вышеупомянутого брата своего, а женщине приказал поять его в мужья согласно обычаю татар» [273] (с. 31).

А вот еще очередная параллель: Бату поименован Плано Карпини вовсе не ханом, как принято у нас, но князем, как было принято именовать потомственных принцев крови определенных Колен в Древнем Израиле. Причем в данном случае никакой ошибки переводчика быть не могло. Ведь Батый в своем желании принудить следовать русского князя исключительно своему обычаю вовсе не шутил:

«Тот сказал в ответ, что лучше желает быть убитым, чем поступить вопреки закону. А Бату тем не менее передал ее ему, хотя оба отказывались, насколько могли, их обоих повели на ложе, и плачущего и кричащего отрока положили на нее и принудили их одинаково совокупиться сочетанием не условным, а полным» (там же).

Так что татары чли обычаи Древнего Израиля достаточно серьезно (см. Евангелие). В чем перечить себе никому не позволяли.

Все то же засвидетельствовал и Марко Поло:

«Женятся они… по смерти брата – на его жене» [313] (с. 237).

А ведь при нашествии монголо-татар на Русь именно потомками Лота, то есть туземными жителями Древнего Израиля, их и именует летописец:

«”Приидоша языца незнаемая, безбожные моавитяне, рекомые татары”, – в ужасе восклицает летописец» [55] (с. 239).

Так что и здесь все удивительнейшим образом полностью совпало: в 1224 г. на Русь напали потомки Лота, моавитяне, некогда пришедшие из Палестины на территорию нынешней Монголии. А затем оттуда переместившиеся с воинством легендарного Чалота сначала в Среднюю Азию, откуда и совершили набег на Киевскую Русь.

Далее путь Чингисхана должен был проходить по Чулыму в Обь и нести многочисленные плоты и струги оснащенного гигантскими стенобитными машинами воинства вплоть до слияния с Иртышем.

И лишь затем следовал поворот навстречу течению. Но при попутном северном ветре без проблем люди в лодках имели возможность подняться в верховья Тобола, где небольшой волок позволял им перебраться в верховья реки Урал. Откуда речной табор завоевателей вниз по течению легко мог попасть в Каспийское море и при господствующем в этих широтах северо-западном ветре оказаться у устья старого русла Амударьи. И уже отсюда, вверх по ее медленному равнинному течению, астрономически многолюдная ватага завоевателей, при попутных в этих широтах северо-западных ветрах, совершенно неожиданно, как снег на голову, обязана была нагрянуть в беззащитные от нападения со стороны рек города пустынь.

Безчисленные же вспомогательные воинства монголоидов, собранные Чингисханом с огромных просторов Монголии, Северного Китая и Южной Сибири, могли следовать вдоль рек вместе с могущественной флотилией монголов, именуемых татарами. Эти степные воинства включали в себя как местные племена монголоидных кочевников, так и пришлые из Палестины Израилевы колена левобережья Иордана, а также их слуг: потомков кровосмесительного греха Лота с его дочерьми – аммонитян и моавитян, и разговаривающих на монголоидном наречии – аморреев и хурритов.

Но кто же управлял этой огромной флотилией, везущей стенобитные орудия? Кто на самом деле представляет собой этих загадочных людей в лодках?

Представители Галилеи Языческой: потомки того колена, которое занимало территории, впоследствии перешедшие колену Иуды – назареям-галилеянам. Ведь живя бок о бок с Лииными галлами, коленами Иссахара и Завулона, представители колен Неффалима, в пределы чьей земли входило западное побережье Генисаретского моря, не могли не обучиться от них корабельной профессии.

Так что это единственное из принадлежащих к вероисповеданию ерманов колено, которое имело доступ к секретам кораблестроения. Потому и следует допустить, что загадочными людьми в лодках являлись представители колена Неффалима, рожденного служанкой Ваалой и, совместно со своими братьями из колена Дана, исповедующих деформированный культ своей матери, чье имя перешло в свирепое божество – Ваала.

Ну и своих братьев – данов, что и естественно, они и обязаны были прихватить с собою на кораблях.

Между тем среднеазиатские города, на которые было предпринято это невиданное за всю историю человечества нашествие, своими размерами были просто колоссальны. Потому количество воинских соединений у нападавшей стороны ну никак не должно было являться меньшим, чем у стороны защищающейся. Но жителей Ховарезмии не спасло даже и самое отчаянное сопротивление:

«Скоро Самарканд, Хива, Термез, Балх – обратились в груды трупов и развалин, а города эти были по своим размерам таковы, что в одном только Балхе было двести бань для странников и 1 200 мечетей» [55] (с. 272).

Вот что сказано Зороастром о возникновении этого города еще во втором тысячелетии до Р.Х.:

«Четвертый выселок основал город Балх» [216] (с. 165).

Так что этот населенный пункт имеет достаточно древнюю историю своего возникновения. И относится к древнему дотюркскому населению данного региона, что выясняется, славянам.