Текст книги "Бывает… (сборник)"

О том, как господина К. приняли за шпиона

Господин К. вошел в комнату, привычно протянув руку к выключателю.

– Не трудитесь. Я вывернул пробки, – раздался голос в темноте.

– Ну и глупо, – ответил господин К., щелкнув выключателем. – У меня в жизни не было пробок.

Комната озарилась светом, явив необычного субъекта. Данный субъект с невероятной шевелюрой крутил пуговицу на ядовито-зеленом пиджаке. При этом он сидел на стуле, закинув ноги в грязных, видавших виды, когда-то лакированных штиблетах на стол, выпячивая на свет божий скверную дыру на штанах с вывалившим из нее хозяйством. Однако субъект не замечал такого невыгодного положения дел и, важно раздувая щеки, с прищуром рассматривал господина К.

– Милейший, – сказал господин К., – быть сексуально раскрепощенным вовсе не означает сидеть задравши ноги, вываливши при этом свое малопривлекательное хозяйство.

Субъект покачнулся на стуле и, густо покраснев, с грохотом упал. Впрочем, тут же вскочил и, одернув штаны, ткнул господину К. в лицо маленькой красной книжицей.

– Я лейтенант-майор – смерть шпионского комитета при президенте страны, – несколько истерично прокричал субъект. – А вы – главный подозреваемый в нашумевшем деле о шпионах-вредителях.

– Потрясающе! – спокойно сказал господин К. и, плеснув себе полстакана коньяку, уселся в кресло.

– Я не понимаю вашего совершенно легкомысленного отношения к этому весьма щекотливому делу! – слегка опешивши прокричал субъект.

– Щекотливым, милейший лейтенант-майор, я вижу лишь ваше явление в моем доме с хозяйством наперевес. Кстати, что за странное у вас звание? Больше похоже на неудачную кличку.

– Ага! – вскричал субъект, – Вот вы и попались на шпионской деятельности! Положение о званиях является совершенно секретной государственной тайной, которой вы как бы ненавязчиво только что поинтересовались. А зачем честному человеку интересоваться секретными государственными тайнами, если он, к примеру, не шпион?

– К примеру, прекрасная логика. Только мой вопрос был скорее риторическим, так как более дурацкого звания мне слыхать не приходилось. И еще, к примеру, среди нас находится только один шпион. И это вы. Так, во всяком случае, написано в вашей книжице, которой вы тыкали мне в лицо.

– Ага! – снова вскричал субъект. – Вот вы и попались вторично! Честный человек ни когда не станет вчитываться в документ представителя государственной власти, если он, к примеру, не шпион. Честный человек, к примеру, завсегда верит представителю власти на слово.

– К примеру, милейший лейтенант-майор, мне и не пришлось никуда вчитываться, так как кроме оттиска крупными красными буквами «ШПИОН» на весь разворот, в вашей смешной и такой же дурацкой, как и ваше звание, книжице больше ничего не было.

– Ага! – субъект просто светился от счастья. – А вот и третье доказательство вашей подрывной деятельности! Честный человек ни за что не станет называть смешными и дурацкими важные государственные документы, если он, к примеру, не шпион!

– А скажите, милейший лейтенант-майор, вас, к примеру, часто из окна выбрасывали?

– Что такое? Вы мне угрожаете?

– Отнюдь, просто интересно, – сказал господин К., залпом допив коньяк и поднимаясь с кресла. – Видите ли, я сегодня чертовски устал, а общество странного идиота мне уже порядком наскучило. Так что, подберите свое хозяйство и отправляйтесь вон. А то, боюсь, мне придется удовлетворить свое любопытство.

– Вы забываетесь! Вы главный подозреваемый! Вас надо немедленно арестовать! – закричал побледневший субъект, отрывая пуговицы на своем пиджаке.

Пока господин К. размышлял выбросить субъекта в окно головой вниз или вверх, двери квартиры распахнулись и в комнату ворвались два огромных верзилы в белых халатах. Они мило улыбнулись субъекту и, сказавши ему «ну что же вы, уважаемый лейтенант-майор, опаздываете на встречу с президентом», взяли его под руки и, быстро вколов успокаивающее, увели собой.

А господин К., пожав плечами, запер входные двери и, с удовольствием зевнув во весь рот, отправился спать…

О том, как господин К. посетил с дамой фильму

Однажды господину К. захотелось посетить какую-нибудь легкую фильму в обществе приятной барышни. И, конечно же, дело не в том, что господин К. был слегка подшофе и жаждал женщины, а просто потому, что если фильма окажется скучной и неинтересной, то в обществе барышни это станет не столь заметным и значимым и в любом случае доставит большее удовольствие, нежели просмотр в одно лицо. Так что, как видите, ничего неприличного. И вот в назначенный час, господин К. встретился с одной весьма милой девушкой и, обменявшись приличествующими на тот момент любезностями, проследовал с ней в кинозал. Свет погас. Начался просмотр. К собственному удивлению господина К., с первых же минут показа картина очень сильно увлекла его своей витиеватой сюжетной линией. Скажем даже, что господин К. был необычайно и очень приятно поражен действиями, происходящими на большом белом экране. С огромным увлечением он следил за ходом событий, подмечая прекраснейшую игру актеров. Всецело проникся замечательнейшими декорациями и эффектами. Вышло так, что фильма и господин К. явили собой великолепную идиллию, каковую, в конечном итоге, хочет добиться любой, считающий себя хорошим, режиссер при съемках картины. Однако приблизительно в первой половине фильмы неприятная, но необходимая естественная потребность заставила его покинуть зрительный зал и проследовать в уборную. Впрочем, эта досадная заминка в просмотре фильмы не прервала восхищенных размышлений господина К. Эти размышления не прервались даже тогда, когда он, оправив естественные надобности, покинул уборную, поймал такси и уехал домой. И даже дома под рюмочку коньяку он продолжал смаковать сюжет картины и игру актеров. А когда пришел сон, то господин К. лично стал исполнять главную роль!

Проснулся он утром в совершенно разбитом состоянии и неприятным чувством какой-то неопределенной вины…

О том, как господин К. соприсутствовал на заседании городской мэрии

Однажды господина К. пригласили в качестве одного из представителей горожан на заседание городской мэрии. Придав себе представительный вид и прихватив начищенный кастет с револьвером, господин К. прибыл к назначенному сроку в актовый зал здания мэрии, где расположился в первых рядах. Его, конечно, несколько удивило отсутствие в зале приличествующее таким собраниям сборище разгневанных пенсионеров и представителей жилищных организаций. Да и в президиуме, за трибуной, сидели какие-то незнакомые персонажи, которые своим внешним видом приличных, воспитанных и глубоко интеллигентных людей, мало напоминали обычных представителей городской мэрии. Впрочем, господин К. рассудил, что, возможно, в мэрии недавно произошли какие-то глобальные изменения, о которых он был не в курсе, а потому, переложив револьвер из заднего кармана штанов во внутренний пиджака, успокоился и с интересом приготовился слушать.

Заседание открыл приятного вида господин с благообразной бородой, начавший с того, сколько всего их коллектив смог добиться за последнее время и за что он выражает большую признательность за оказанную при этом огромную поддержку присутствующих в зале. Господин К., припомнив, в каком плачевном состоянии находится городское хозяйство, счел такие речи за издевательство и собрался уже было заулюлюкать вместе с присутствующими в зале, но, к немалому удивлению, присутствующие яростно зааплодировали, выражая таким образом свое одобрение к оратору. Этот факт, конечно, несколько озадачил господина К., тогда как оратор меж тем, жестом попросивши у зала тишины, радостно улыбаясь, выказал желание особо отметить личности добившихся наиболее ярких результатов.

Начал он с некоего господина М., восхищаясь его небывалыми успехами на поприще наук и прочих изысканий, за что был немедленно прерван репликой господина К., признавшим в господине М. мэра города. Реплика сводилась к тому, что этому нехорошему жуку М. надо было бы настучать по холке за то, что вместо того чтобы заниматься текущими проблемами города, этот самозваный прохиндей реализует себя на поприще каких-то сомнительных наук. И что таких, как этот пресловутый М., надо гнать из города поганой метлой.

Когда оратор обрел дар речи, то выразил сомнения по поводу доводов господина К., особо отметив, что если господин М. не будет иметь достижений в науках, то навряд ли в дальнейшем сможет быть полезен городу. Да и по возрасту якобы еще не вышел, чтобы заниматься проблемами городского хозяйства. Так что, мол, всему свое время.

На это господин К. возразил, что такая постановка вопроса смахивает на совершеннейший идиотизм, так как если все вместо своих прямых обязанностей будут заниматься чёрт-те чем, то город очень быстро придет в полнейший упадок, что и так уже вполне заметно. А что касается самого этого М., то теперь, мол, становится совершенно ясно, почему никто не воспринимает его всерьез и почему он не рискнул лично засвидетельствовать свое почтение этому заседанию. Чувствует подлец, что всю его научную дурь присутствующая общественность очень быстро выбьет вместе с потрохами.

В этот момент какая-то женщина в зале, истошно вскрикнув, упала в обморок, а ее, очевидно, супруг с налившимися кровью глазами, перескакивая через людей, понесся на господина К., размахивая карманной свинцовой дубинкой. Со словами «А вот и приспешники пожаловали!» господин К. воспользовался кастетом, после чего снова занял свое место.

Тут общественность разделилась на два лагеря. Одни требовали немедленной расправы над господином К., а другие, ехидно посмеиваясь, со словами «Так их, выскочек и любимчиков!» – приняли сторону господина К. Оратор, видя, что оба лагеря достаточно вооружены и готовы к насильственным действиям по отношению друг к другу, всей кожей почувствовал неотвратимость кровопролития. Однако, обладая мощным умом и склонностью к математическому анализу в критические минуты, неожиданно понял суть конфликта. Кое-как призвав присутствующих к тишине и порядку, он обратился к господину К.:

– Скажите, сударь, а какого, собственно, господина М. вы благоволите иметь в виду?

– Конечно же, нашего каналью-мэра! – ответил с вызовом господин К.

– Я так и думал. Теперь мне совершенно ясна суть ваших негодований и претензий. Однако, видите ли, в чем тут дело: речь шла о лучшем ученике нашей школы для одаренных детей, и здесь происходит заседание учителей и родителей учеников нашей школы. А заседание городской мэрии происходит в соседнем зале, откуда, как вы можете слышать, уже раздаются звуки выстрелов…

Зал опустел…

О том, как господин К. посмотрел телевизор

Как-то по телевизору господину К. дали понять, что он – идиот. То есть натурально. Собственно, господин К. вообще редко смотрел телевизор, даже можно сказать, что телевизор он презирал и считал рассадником серости и глупости и поэтому старался не включать его вообще никогда. Но в этот раз, желая разнообразить очередной приступ меланхолии какой-нибудь мерзостью из просторов стоканального телевещания, включил ненавистное устройство и в готовности погрузиться в мир пустоты и пошлости уютно расположился в кресле. Блок каналов, напичканный унылыми сериалами, господин К. пролистал не задумываясь. Причем с нескрываемым омерзением на лице. Научно-познавательные каналы рассказывали об инопланетянах, привидениях, призраках и вообще о каких-то совершенно антинаучных вещах, так что, не засоряя себе мозг, господин К. проскочил и их. Пробовал он смотреть юмористические передачи. Но от той ереси, которая представлялась в этих передачах как юмор, на душе становилось как-то особенно гадко и совсем не смешно. Каналы с фильмами представляли собой какие-то совершенно дешевые непотребства и не цепляли ни сюжетной линией, ни декорациями, ни уж тем более игрой актеров. К спортивным каналам, как и к самому спорту, господин К. относился прохладно и без интереса. Таким образом, из всех ста каналов оставался лишь десяток новостных. На них-то господин К. и сосредоточил свое внимание. И, как выяснилось, зря.

В общих чертах вышло вот что: когда до господина К. стало доходить то, о чем ему рассказывают новостные каналы, он просто не поверил своим ушам. Тут было два варианта: либо он все еще находился на каналах с юмористическими передачами, либо кто-то там на телевидении принимал господина К. и, в общем-то, всех остальных зрителей новостных каналов за круглых идиотов.

Причем не просто идиотов, а таких, каких можно смело вымазать дегтем лжи и вывалять в перьях отсутствия здравого смысла.

Господин К. осторожно выключил телевизор. Затем, выпивши на кухне в полном молчании целый стакан валерьяновых капель, он открыл окно и, убедившись в отсутствии случайных прохожих, вышвырнул на улицу ужасный ящик Пандоры. Когда телевизор разнесло на множество кусочков, господин К. для надежности послал в кучу образовавшегося хлама несколько контрольных пуль из револьвера. После чего, выпивши еще один стакан валерьяновых капель, вернулся в кресло.

Утро застало господина К. за конспектированием работ одного замечательного господина – князя К…

О том, как господин К. встал не с той ноги

Господин К. самым натуральным образом испытал на себе, что означает «встать не с той ноги». Собственно, у него изначально вообще ни с какой ноги встать не получилось, так как он, испугавшись спросонья неожиданно зазвеневшего над ухом будильника, просто-напросто свалился с кровати и при этом очень больно ударился лицом об пол. Таким образом, предпосылки к неудачному дню были буквально налицо. Не то, чтобы господин К. верил в приметы, но на всякий случай он решил, сказавшись больным, в этот день из дома не выходить, дабы не испытывать судьбу. Сразу скажем, что это ему мало помогло. Судите сами: во-первых, от болезненной встречи с полом лицо страшно посинело и опухло, да так, что один глаз совершенно заплыл. Это, конечно, было бы полбеды – некоторые живут себе с такими рожами, что не приведи господь, и особо по этому поводу не расстраиваются. И их домашние, будучи привыкши, по ночам не пугаются и вообще ведут себя прилично. А вот кот господина К., имея тонкую душевную натуру, при виде необычной физиономии не на шутку разошелся. Да так, что господину К. пришлось отбиваться увесистым «Капиталом» Карла Маркса, пока обезумевшее животное не соизволило ретироваться под диван. Этот в целом неприятный инцидент добавил лицу господина К. какой-то потусторонний оттенок в виде довольно глубоких сильно кровоточащих царапин.

Во-вторых, во время поединка с котом господин К. вывихнул руку и подвернул ногу, отчего перемещение по квартире, и без того затрудненное условиями плохой видимости из-за проблем с лицом, стало совершенно невыносимым.

В-третьих, желая успокоить свою расшатанную нервную систему горячим чаем, господин К. опрокинул на себя кипящий чайник. Попытки остудить ожог холодной водой привели к тому, что господин К. упал в ванну, разбил затылок, выбил плечо и вообще чуть не утонул. Каким-то чудом выбравшись из ванны, господин К. предпринял героическую попытку доползти до дивана, в надежде отлежаться. Однако, как мы помним, под диваном коварно притаился кот, который не преминул воспользоваться плачевным состоянием господина К. и вцепиться ему в спину. Чтобы избавиться от кота, господину К., лежащему на полу, пришлось извернуться и раскачать, а затем и обрушить на себя книжный шкаф. Эта военная хитрость удалась, и кот, придавленный шкафом, надолго отключился. Впрочем, как и сам господин К.

Апофеозом неудачного дня можно считать, когда поздно вечером очнувшийся господин К. решил закурить, не выбираясь при этом, ввиду невозможности, из-под рухнувшего шкафа. Дело в том, что на одной из полок когда-то красовались подарочные бутылки с очень крепкими спиртными напитками и, соответственно, при падении шкафа они разбились, залив своим содержимым всё и вся, включая господина К. и его дурацкого кота…

О том, как господин К. схлестнулся со знакомым батюшкой

Господин К. был предан анафеме. Натурально. А дело было вот как: схлестнулся господин К. в научно-теологическом споре с одним знакомым священнослужителем. Речь шла об алкоголизме молодежи и взгляде на оное явление с точки зрения науки и церкви. Причем в момент спора господин К., представлявший, безо всякого сомнения, науку, и рыжебородый батюшка, как представитель церковной точки зрения, не гнушались водкой, закусывая ее солеными огурчиками и маринованными грибками. Собственно, поначалу никакого спора не было и не предвиделось: обычные застольные беседы за жизнь и политику. Но после третьей бутылки водки дернул лукавый батюшку морально охарактеризовать современное подрастающее поколение. Мол, алкоголик на алкоголике и вообще сплошной разврат и ересь. А такие, как господин К., дескать, своим поведением дурной пример и подают. После чего батюшка с надменным видом хлопнул целый граненый стакан огненной воды и занюхал огурцом. От протекающей мирной беседы у господина К. и так уже во всю чесалось в разных местах, так что последний гнусный выпад он уже стерпеть не мог. И ухвативши батюшку за огненную бороду, несколько раз ударил того лицом об стол. Видимо, недостаточно будет сказать, что это слегка подлило масла в огонь. Спор разгорелся еще жарче. Выпивши еще по стакану, каждый из оппонентов стал приводить доказательства личной вины собеседника в молодежном алкоголизме. Батюшка, плюясь в лицо господина К., во всем обвинял его лично и делал туманные намеки на родственников до десятого колена. Господин К., периодически стукая батюшку за бороду лицом об стол, обвинял самого батюшку и всю церковь, давно уже погрязшую в грехах. Апофеоз спора случился, когда батюшка, не выдержав очередного соприкосновения со столом, выхватил из-под рясы массивный золотой крест и звезданул им господина К. по голове. Господин К. в отместку возразил последней бутылкой водки по голове батюшки. На что тот резонно заметил, что теперь господину К. придется бежать в магазин, иначе тот будет предан анафеме. Господин К. сказал, что сбегать он может только за револьвером, а поскольку не хочет брать грех на душу, то, пожалуй, просто пойдет домой. А что до анафемы, то плевать он хотел на какого-то рыжебородого попа, которому итак уже во всю светит геенна огненная. С этими словами он еще раз приложил батюшку к столу и, осыпаемый страшными словами церковного проклятия, насвистывая веселую мелодию, отправился восвояси…

О том, как господин К. побывал на творческом вечере

Как-то раз господин К. присутствовал по пригласительному билету от одной малознакомой особы на творческом вечере, посвященном средневековой поэзии. Вот уже больше нескольких часов унылые ораторы декламировали не менее унылые стихи каких-то средневековых поэтов и менестрелей. И если бы не обильное угощение гостей вечера, в которое входило превосходное коллекционное вино, то, пожалуй, все зрители давно бы уже разбежались, и господин К., совершенно недоумевающий о причинах, по которым он согласился сюда прийти, был бы при этом в первых рядах. Однако превосходно приготовленное мясо и заманчивые бутылочки совершенно не отпускали господина К. на волю. Более того, чем больше было вина, тем менее унылыми казались читаемые со сцены стихи. Кое-что господину К. даже понравилось, однако запомнить содержание или хотя бы имя автора господин К. не рискнул. Сколько бы еще продлился этот унылый пир – неизвестно, однако в какой-то момент все пришло в некоторое движение, и на сцену, шурша многочисленными юбками, вышла та самая малознакомая особа, от которой и был получен пригласительный билет.

– А сейчас, – заголосила особа весьма премерзким голосом, – слово будет предоставлено нашему самому дорогому и многоуважаемому гостю, профессору истории средневековья, а также замечательному поэту господину К.! Давайте поприветствуем его аплодисментами!

В зале раздались жиденькие аплодисменты, а господин К., кушавший в этот момент довольно большой кусок мяса, сильно подавился. Ударивши себя под дых и выплюнув на тарелку застрявший кусок, он, как следует откашлявшись, неуверенно поднялся со стула.

– Мне кажется, – сказал он, – что тут произошло какое-то недоразумение. Честно говоря, я вообще ни черта не смыслю в истории средневековья. А что до всяких там моих стишков, то мне кажется неудобным зачитывать их в таком благородном собрании. Дамы обидятся, да и драки я не исключаю.

– То есть как? – спросила особа, но тут же, мило заулыбавшись, продолжила: – Ах, я вас понимаю! Ваша скромность выше всяких похвал, и поэтому нам тем более будет интересно вас заслушать, дорогой профессор! Просим!

– Я, право, не знаю, – сказал господин К. – Дело совершенно не в моей скромности, которой у меня отродясь не было. Вы явно меня с кем-то путаете, называя профессором и требуя доклада на малознакомые мне темы. А что до стихов, то уверяю вас, я их даже перед зеркалом стесняюсь вслух произносить, опасаясь причинить себе физические увечья.

– Ничего не понимаю. Но вы же – господин К.? – спросила удивленно девица, перестав мило улыбаться.

– Натурально.

– Профессор истории средневековья?

– На счет профессора спорить не буду, если это какая-нибудь феня, но что до истории и тем более средневековья, то вынужден вас разочаровать.

– Так какого же лешего вы сюда приперлись? – угрожающе вопросила девица.

– Да вы же сами не далее как третьего дня вручили дурацкое приглашение на этот унылый творческий вечер.

– Я вручала приглашение человеку, которого знала как профессора истории средневековья и прекрасного поэта, а не такому мурлу, как вы. И теперь вот приглядевшись, я ясно вижу, что вижу вас первый раз в жизни. Что вы сделали с профессором, негодяй?

– Да отвяжитесь вы от меня с вашим профессором! Очки носить надо, коли не видите, с кем общаетесь.

– Ах, так? – взревела девица. – Извольте немедленно покинуть наше благородное собрание!

– С удовольствием, – сказал господин К., направившись к выходу. – Тем более что и винишко ваше уже закончилось.

Вышедши на свежий воздух, господин К. вздохнул полной грудью и, расправив плечи, отправился в гости к профессору истории средневековья и замечательному поэту господину К., который отдал старому другу пригласительный билет на этот дурацкий вечер, так как на дух не переносил подобные унылые мероприятия…