Текст книги "Миф о «застое»"

Теперь о другом соратнике Хрущёва – Михаиле Андреевиче Суслове. Он ещё со времён Сталина, с 1931-го, работал в высших органах партии. Вот его официальная биография.

Родился в крестьянской семье в селе Шаховское Хвалынского уезда Саратовской губернии. Его родители были бедными крестьянами, не имея для собственного маленького хозяйства собственной лошади. Из-за этого его отец – Андрей Андреевич Суслов подрабатывал на нефтепромыслах в Баку в 1904-м, а в 1916 г. собрал артель плотников и отправился в Архангельск. Впоследствии, отец Михаила в 1919 г. вступил в партию и работал в горсовете; умер в 1930 году.

Сам же Михаил в 1918 г. стал членом сельского Комитет бедноты. В феврале 1920 года он вступил в комсомол, а в 1921 г. – в партию. По путёвке комсомола он поступил в Пречистенский рабфак (Москва), который окончил в 1924 году. Там он познакомился с женой Молотова Полиной Жемчужиной. После рабфака он в 1928 г. окончил Московский институт народного хозяйства.

По идее, он должен был поехать назад в Саратов, но почти сразу после вуза он попадает даже не в Саратовский губком, а сразу в аппарат Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции (ЦКК-РКИ) (1931-34). А далее он уже до конца жизни на руководящих постах.

Знаете, когда начинаешь изучать биографии «вождей», становится ясно, почему о «вождях» не публиковали статьи и книги, почему были закрыты архивы, почему их чистили… Потому, что ни один нормальный человек не поверит в то, что мальчик из Саратова (или из Калиновки), окончив рабфак тут же попадает в один из высших руководящих органов страны.

Итак, в августе 1920 года Хвалынский уком комсомола дал Суслову направление в университет им. Свердлова, но он опоздал к началу учебного года. Он устроился в Наркомат почт и телеграфа секретарём и курьером. Там он стал кандидатом в партию.

В январе 1921 года он поступает на рабфак – Пречистенские рабочие курсы, где стал уже членом партии. Он регулярно приезжает в Хвалынск на практику в качестве пропагандиста. Активно боролся с троцкистами. Окончил рабфак летом 1924 года. Но в Саратовской губернии он не остался. 10 сентября 1924 года руководство рабфака обратилось с письмом в Центральную приёмную комиссию при наркомате просвещения с просьбой зачислить Суслова в Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова, который он окончил в 1928 году. В 1929 году поступил в аспирантуру Института экономики Коммунистической академии. Одновременно с учёбой в аспирантуре, которую окончил в 1931 г., преподавал политическую экономию в Московском государственном университете и Промышленной академии.

В 1931 г. был переведён в аппарат Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и Народного комиссариата Рабоче-крестьянской инспекции (ЦКК-РКИ), а в 1934 г. – в Комиссию советского контроля (КСК) при Совете Народных Комиссаров СССР. А вот с этого места – поподробнее, как сказал бы Шерлок Холмс.

ЦКК возглавлял Валериан Куйбышев, но, так как товарищ часто был в запоях, то фактически руководил Ройзенман Борис Анисимович (Исаак Аншелевич), член партии с 1902 г., сидел в тюрьмах, воевал в Гражданскую, с апреля 1926 года Секретарь ЦК РКП(б). Он всегда был на стороне Сталина и помогал ему бороться с троцкистами.

А чем же занимался там Суслов? Известный выпускник комакадемии и политэмигрант Абдурахман Авторханов, лично знавший Суслова, писал: «Суслов был до войны координатором и партии сначала в аппарате ЦКК, а потом и в Комитете партконтроля при ЦК» [186; с. 28]. Как и когда он стал контактировать с НКВД – неизвестно.

В феврале 1934 года ЦКК-РКИ была разделена на две структуры – КПК при ЦК (возглавил Каганович) и Комиссия советского контроля при СНК (Куйбышев). Ройзенман и Суслов перешли в КСК. В 1936 г. он стал слушателем Экономического Института Красной профессуры, но проучился там только год. Вместе с ним учились Лев Мехлис и Борис Двинский. Двинский же был помощником Сталина. Возможно, Суслов и стал бы помощником Сталина… Но тут «вовремя» начались репрессии – чистка партийных кадров. В частности, в Ростовской области первые-вторые секретари, председатели исполкомов были арестованы (многие расстреляны). Как я писал в книге «“Сталинизм”: правда о Сталине и миф о Кобе», Сталин проводил «социальную инженерию» крутыми методами.

Вместо Куйбышева руководить КСК стал Андрей Андреев, который лично выехал в Ростов «чистить». В результате, по рекомендации Двинского и Ройзенмана, «оком Кремля» в Ростов в 1937 г. был направлен Суслов, который 5 марта 1938 года стал вторым секретарём Ростовского областного комитета ВКП(б), а с февраля 1939 г. по ноябрь 1944 года он был Первым секретарём Ставропольского (Орджоникидзевского до 1943 г.) крайкома ВКП(б).

На волне репрессий всплыли со дна всякие серовы-сусловы-брежневы – запуганные и, соответственно, безынициативные «солдаты партии». Аналогично было и в армии, и в промышленности. Под «дном» я имею в виду не происхождение, а интеллект «здравствуй, дерево». После войны положение с кадрами только ухудшилось, ибо инициативные и храбрые были убиты. При Хрущёве «деревья» стали воспроизводить себе подобных, а при Брежневе они погрузились сами и опустили страну в коррупционно-блатное болото, из которого Россия до сих пор не выбралась. Результат – как минимум двадцатилетнее отставание от так не любимого «коллективного Запада».

14 ноября 1944 года Суслов был назначен на должность председателя Бюро ЦК ВКП(б) по Литовской ССР с чрезвычайными полномочиями. Бюро было уполномочено на ведение работы по ликвидации последствий войны и борьбы с многочисленными отрядами «лесных братьев». В то время в Литве шла настоящая война. Например, улица в Вильнюсе, на которой жили все советские военачальники, на ночь запиралась с двух сторон.

29 декабря 1945 года в ЦК был создан отдел внешней политики, а 18 марта 1946 года Суслов был переведён в аппарат ЦК и 13 апреля назначен на должность руководителя отдела. Почему именно он? Конечно, точного ответа нет. Но так как ещё на рабфаке он познакомился с Жемчужиной, то он также был знаком и с Молотовым. Также ранее его начальником был Борис Ройзенман, который по поручению Сталина «чистил» советские загранпредставительства и, соответственно, знал международные дела. А так как тогда активно действовал Коминтерн, который занимался созданием и финансированием компартий, ясно, что Суслов стал иметь непосредственное отношение к прохождению денег, которые шли «братским партиям».

Отдел делился на сектора (США, стран Центральной Европы, Британской империи, и т. д.).

Отделу также подчинялись: Институт № 100 (радиосвязь, иновещание, отправка курьеров, радиоцентры в Подольске и Щёлково, радиошкола в Пушкино по подготовке радистов для компартий); Институт № 99 (школа и курсы по подготовке военнопленных).

Суслов становится одним из самых информированных людей в ЦК, 24 мая 1947 года его назначают Секретарём ЦК ВКП(б).

17 сентября 1947 года он был назначен на должность начальника Управления пропаганды и агитации ЦК КПСС с сохранением прежней должности, т. е. он стал руководить двумя отделами.

С этого дня и до конца жизни он возглавлял Агитпроп (под разными названиями). Чем занимался Агитпроп ЦК (и соответствующие отделы на местах)? Кратко – недопущением правдивой информации о Европе и США. Почему? Думаю, здесь уместно привести диалог тогдашнего «идеолога» А. Жданова и Д. Шепилова (которого назначат замом Суслова): «Намерение разбить нас на поле брани провалилось. Теперь империализм будет всё настойчивей разворачивать против нас идеологическое наступление. Тут нужно держать порох сухим. И совсем неуместно маниловское прекраснодушие: мы-де победители, нам всё теперь нипочем. Трудности есть и будут. Серьёзные трудности. Наши люди проявили столько самопожертвования и героизма, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Они хотят теперь хорошо жить. Миллионы побывали за границей, во многих странах. Они видели не только плохое, но и кое-что такое, что заставило их задуматься. А многое из виденного преломилось в головах неправильно, односторонне. Но, так или иначе, люди хотят пожинать плоды своей победы, хотят жить лучше: иметь хорошие квартиры (на Западе они видели, что это такое), хорошо питаться, хорошо одеваться. И мы обязаны всё это людям дать. Среди части интеллигенции, и не только интеллигенции, бродят такие настроения: пропади она пропадом, всякая политика. Хотим просто хорошо жить. Зарабатывать. Свободно дышать. С удовольствием отдыхать. Вот и всё.

Им и невдомек, что путь к такой жизни – это правильная политика.

Не будет правильной политики, не воспримут массы политику партии как свое кровное дело – пропадем. Поэтому настроения аполитичности, безыдейности очень опасны для судеб нашей страны. Они ведут нас в трясину. А такие настроения ощутимы в последнее время. В литературе, драматургии, кино появилась какая-то плесень. Эти настроения становятся ещё опаснее, когда они дополняются угодничеством перед Западом: “Ах, Запад!”, “Ах, демократия!”, “Вот это литература!”, “Вот это урны на улицах!” Какой стыд, какое унижение национального достоинства! Одного только эти господа воздыхатели о “западном образе жизни” объяснить не могут: почему же мы Гитлера разбили, а не те, у кого урны красивые на улицах. В последнее время тов. Сталин, Политбюро ставят один идеологический вопрос за другим. А что в это время делает агитпроп: Александров и его “кумпания”? Они лишь восторгаются решениями, которые ЦК принимает, чтобы духовно мобилизовать наш народ. И никакой помощи от них ЦК не видит. И это не случайно. Ведь все эти александровы, кружковы, Федосеевы, Ильичевы, окопавшиеся на идеологическом фронте и монополизировавшие всё в своих руках, это – не революционеры и не марксисты.

В последнее время товарищ Сталин, Политбюро ставят один идеологический вопрос за другим. А что в это время делает Агитпроп: Александров и его «кумпания»? Не знаю. Они приходят ко мне и восторгаются решениями, которые ЦК принимает, чтобы духовно мобилизовать наш народ. И никакой помощи от них ЦК не видит… Вот почему в Политбюро пришли к выводу, что мы не сможем вести успешное наступление на идеологическом фронте, не почистив и не укрепив Агитпроп ЦК».

Что же получается? Правительства почти полностью разрушенных стран Европы (в том числе двух Германий) смогли в короткие сроки создать для людей нормальные условия, а советские «политики» не смогли? Но политику менять они не хотели и создавать условия – тоже. Пусть и дальше живут в бараках! А ведь в СССР была разрушена только часть европейской части. И, чтобы скрыть факт того, что «там» живут лучше, чем победители, и нужен был Агитпроп – точнее, Оболванипроп для вешания лапши на уши.

При Хрущёве, когда Суслов был ещё на вторых ролях, более-менее в СССР проникала информация с Запада, а при Брежневе Суслов полностью перекрыл её поток. Помните: во всех газетах одно и то же, идёт постоянная битва за урожай, а Запад загнивает.

Ладно – мы не знали информации о политиках, но была закрыта и информация научного характера, в СССР не поступали журналы. Результат – технологическая отсталость. Этот кокон недопущения информации был создан специально. Надо было, как писала «Правда», «воспитывать людей в духе советского патриотизма».

Пишут, Суслов, мол, был ортодоксом, марксистом, носил галоши… Нет, всё он понимал – и судьба родственников это хорошо показала – см. 4 главу «Агентов влияния не было. Были агенты ЦРУ». Также показательно, кто был его помощником (см. раздел «Помощники Брежнева и Суслова» в 3 главе «Брежневщина»).

О действительном отношении Суслова к идеологической работе говорит и такой факт. Был такой Ричард Иванович Косолапов, который в «новой России» стал известен тем, что в 1997 г. он инициировал продолжение публикации собрания сочинений Сталина, начатого в 1946 г. и прерванного в 1951 г. после выхода 13-го тома сочинений. Были выпущены 14–18 тома, предисловия к которым он написал.

В 1966–1974 годах – лектор, консультант, руководитель группы консультантов, заместитель заведующего Отделом пропаганды ЦК.

В 1974–1976 годах – первый заместитель главного редактора газеты «Правда». А с марта 1976-го по март 1986 года – главный редактор журнала «Коммунист». То есть он возглавлял главный теоретический орган ЦК. Ясно, что он как минимум раз в неделю встречался с Сусловым и Брежневым… А вот и нет. В интервью «Литературной России» (2020, № 23), отвечая на вопрос:

«– Кстати, вы сами с Брежневым когда-нибудь встречались?» он сказал:

«– Только один раз. Было это, кажется, в конце 1974 года. У Брежнева умерла мама. Зимянин – он был главным редактором “Правды” – собрался на похороны, я ему сказал, что присмотрю за газетой (я ведь был его первым замом), а он мне сообщил, что Черненко дал указание быть на похоронах нам от “Правды” вдвоём. На похоронах выстроилась очередь для выражения соболезнований. Я тоже в этой очереди был. Других личных встреч с Брежневым у меня не было.

– У вас много было встреч с Сусловым?

– Нет. Одна состоялась летом 74-го года. Я отдыхал в Крыму. Вдруг мне сообщили, что меня разыскивает Москва. Я позвонил секретарю ЦК Демичеву. Он сообщил, что меня решено назначить вместо Афанасьева первым заместителем главного редактора газеты “Правда” (Афанасьев ушёл главным в журнал “Коммунист”).

На следующий день я был уже в кабинете Суслова. Я сказал, что до этого в газетах не работал. Но это уже ничего поменять не могло. Суслов пожелал мне успехов.

А через полтора года состоялся двадцать шестой съезд[2]2
  На самом деле XXV съезд Коммунистической партии Советского Союза (КПСС) проходил с 24 февраля по 5 марта 1976 года. – Прим, автора.


[Закрыть]. Главреда “Правды” Зимянина избрали секретарём ЦК. Я неделю после съезда вёл газету один. Было состояние неопределённости.

Но потом мне вдруг позвонил Суслов и пригласил к себе. Он сообщил, что в ЦК неделю думали о том, кого назначить вместо Зимянина. Были две кандидатуры: моя и главного редактора “Коммуниста” Афанасьева. Суслов сказал, что в ЦК посмотрели мои работы, увидели, что мне ближе теория и поэтому меня решили перевести главным в “Коммунист”, а на газету поставить Афанасьева.

Другой раз я попал к Суслову, кажется, в 80-м году. Я возглавлял делегацию советских журналистов в Варшаву и должен был посмотреть, как развивалась в Польше обстановка. По возвращении в Москву меня с докладом позвали к Суслову».

Чем это можно объяснить? Думаю, только тем, что и Брежневу, и Суслову было глубоко наплевать на «коммунизм» – и всё пустили на «косолаповых». Они выполняли задание «старших братьев». А вот правильные цитаты Суслов мог подобрать быстро.

У Суслова было одно «хобби». Трудно сказать, почему именно такое. У него была картотека с цитатами Маркса, Энгельса и Ленина на любой случай. И он мог быстро вставить нужную цитату в доклад начальникам (Хрущёву, Брежневу). Думаю, после войны в стране было только два человека, кто читал «классиков» – Сталин и Суслов.

Я приводил слова Авторханова. Не исключено, что именно в НКВД ему посоветовали завести эту картотеку – а уж они его продвинут. Интересно, жива ли сейчас эта картотека?

После убийства Сталина, Суслова, из-за конфликта с Маленковым, вывели из состава Политбюро, а в 1955-м, по той же самой причине – вернули обратно. В 1956 г. нашлись нужные цитаты для разоблачения культа Сталина, а в 61-м – для обоснования прихода коммунизма через 20 лет. То есть когда мы смеёмся над Никитой, мы целим мимо. Ибо весь этот процесс контролировал лично Суслов и только после его утверждения проекты документов уходили членам Политбюро.

Став официально при Брежневе главным идеологом, Суслов взвалил на себя огромный объём работы. В ЦК он контролировал деятельность отдела культуры, отделов агитации и пропаганды, науки, школ и вузов, отдел информации, отдел молодёжных организаций, а также два международных отдела. «Серый кардинал» курировал Политуправление Советской армии, Министерство культуры, Государственный комитет СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, Государственный комитет по кинематографии, Гостелерадио, Главлит, ТАСС, связи КПСС с другими коммунистическими и рабочими партиями. Он курировал и творческие союзы: писателей, журналистов, театральных деятелей, художников, архитекторов… Театры, эстрада тоже находились под его присмотром. При Брежневе он вёл Секретариат ЦК. То есть он занимался всем и был в курсе всего.

В результате такого идеологического пресса, когда все статьи, фильмы и книги согласовывались с ЦК, появилось двоемыслие, когда с трибун говорили одно, а между собой, на кухнях – другое, прямо противоположное. И всё это – на фоне дефицита и «колбасных электричек» и воровства. Интересно, что это двоемыслие и эта действительность не замалчивались – посмотрите фильмы тех лет.

Сегодня уже забыто, что другой «главный идеолог», но теперь уже «перестройки», Александр Яковлев, был в прямом смысле учеником Суслова. С 60-х годов они работали вместе в отделе. Вот такая преемственность в деле разрушения страны.

Теперь о фамилии «Зюсс» – якобы, его «настоящей» фамилии. Я не знаю первоисточник данных о том, что он – еврей. Так же, как и Громыко – «Кац». Это – андроповская пропаганда. См. раздел «Деятельность Андропова на посту председателя КГБ» в главе 6 «Андроповский детектив».

Кто такие Хрущёв и Микоян

Анастас Иванович Микоян входил в ближайшее окружение Сталина ещё с 20-х годов, а знакомы они были ещё до революции. Он был членом ЦК с 1923 г., кандидатом в члены Политбюро с 1926-го, а членом – с 1935-го; с 1926-го он занимал разные министерские посты, был зампредом правительства. Микоян был во власти при всех режимах: членом ЦК он был до 1976-го, а членом Политбюро – до 1966-го. И если о Сталине и репрессиях написаны десятки книг, о Хрущёве – немного меньше, то о Микояне – ничего. (В 2010 г. вышла книга М. Павлова «Анастас Микоян. Политический портрет на фоне советской эпохи» [178]. В целом книга интересная, но описываются в ней, в основном, известные события и роль в них Микояна: революция, нарком, организация эвакуации, Карибский кризис. О юности Микояна автор пишет: «Мы не станет подробно описывать насыщенную жизнь и деятельность Микояна вплоть до его перевода в Москву. Домосковский период его биографии детально изложен в его собственных мемуарах, выходивших в свет ещё начиная с 70-х годов XX столетия». А с чего это Павлов решил, что всё, написанное Микояном – правда? Ведь все авторы мемуаров стараются скрыть свои грехи и приукрасить действительность.)

Историки пишут только о тех, кто, якобы, в тот мартовский вечер 53-го года был на даче у Сталина: Хрущёв, Берия, Булганин. Упоминается также Игнатьев, так как ему подчинялась охрана.

Но почему делают непричастными к заговору Микояна, Молотова, Маленкова и Кагановича? Ведь они, после XIX съезда ВКП(б), имели все основания ждать от хозяина чего угодно. Если бы тот же Молотов был сталинистом, то он бы на заседании остановил Берию и предложил назначить Маленкова и. о. Председателя Совмина. Но все «соратники» согласились назначить Маленкова именно Председателем. Да и все вместе делили посты.

Так что план убийства Сталина возник, скорее всего, вскоре после Пленума, но его инициаторами были не Берия с Игнатьевым, см. книгу «Убийство Сталина. Начало “Холодной войны”» (М.: «Книжный мир», 2023).

Итак, Хрущёв и Микоян. Сразу обращает на себя внимание, что эти люди не были репрессированы и жёны у них не сидели. Хрущёв в 1938 г. был Первым секретарём КП (б) Украины и посылал в Москву на утверждение много расстрельных списков. Но ведь и «жертвы репрессий» Эйхе, Постышев, и другие Первые списков посылали не меньше.

Или вот такой вопрос: Сталин, согласно Мухину и Кремлёву – человек Дела, а Берия – это «лучший менеджер XX века». Тогда почему же этот умный человек доверял высшие посты не очень умному (т. е. идиоту) Никите? Почему он его не снял с должности и не отправил куда-нибудь председателем колхоза? Наоборот, Первым секретарём КП(б)У он был с 1938-го по 1949-й (одновременно в 1944-47-м – Председатель СНК УССР), а в 49-м стал Секретарём ЦК и Первым секретарём МК.

И за организованное им поражение войск под Харьковом (1942 г.) никакого наказания Хрущёв не понёс. Почему?

Потому, что Сталину нравилось, как он гопак на даче танцевал? Это не ответ. Ответ, думаю, может быть только один: значит, «всесильному диктатору» не давали убрать Хрущёва. (Здесь напрашивается параллель с Чубайсом. Я несколько раз слышал не очень лестные высказывания Путина о нём; читал, что Чубайса должны «вот-вот» снять… Но его перемещают из одного министерского кресла в другое, но не увольняют и «дел» не возбуждают. Значит, его Путину – Медведеву – Путину снять не давали. Кто? Угадайте с первого раза. Сейчас он уехал в Англию – и его выпустили. Значит, онто не просто так…).

Но кто не давал Сталину снять Хрущёва?

Считается, что Анастас Иванович Микоян родился в 1895 г. в Армении в селе Санаин в семье сельского плотника (обращаю на это внимание) Ованеса Нерсесовича и Тамары Отаровны. По окончании сельской начальной школы он поступил в духовную семинарию в Тифлисе.

В конце 1914 г. Анастас записался в армянскую добровольческую дружину, после чего воевал на Турецком фронте вплоть до весны 1915 г., но из-за заболевания малярией оставил армию.

В Духовную академию в Эчмиадзине он поступил в 1916 г., а в следующем году уже вёл партийную работу в Тифлисе и в Баку.

Итак, сын плотника поступил в семинарию, а затем – и в академию. Но Российская империя была сословной и в ней, соответственно, и образование было сословным. Поэтому не мог сын крестьянина поступить в гимназию, в реальное училище или в духовное училище. А в семинарию принимали только детей священников или дворян. И, конечно, не мог крестьянин поступить в академию.

Так что Ованес Микоян был, скорее всего, сельским священником. Если вообще был такой человек.

Обращаю внимание, что именно духовные семинарии дали России множество революционеров. В духовных семинариях учились Чернышевский, Добролюбов…

Аналогично было и у Сталина (см. книгу «“Сталинизм”: правда о Сталине и миф о Кобе»). После 17-го все стали «рабоче-крестьянского происхождения».

Одним из друзей Микояна в семинарии был Георг Алиханян, один из основателей Советской Армении, крупный деятель Коминтерна (расстрелянный в конце 30-х). Дочь Алиханяна Елена Георгиевна стала женой академика А. Д. Сахарова.

Микоян стал членом социал-демократического кружка ещё когда учился в семинарии. В 1915 г. он вступил в партию большевиков. В этом же году Микоян окончил семинарию и в 1916 г. был принят на первый курс Армянской Духовной Академии, которая находилась в Эчмиадзине – религиозном центре Армении. Микоян не окончил Академии и не стал священником: началась февральская революция, и именно он был одним из организаторов Совета солдатских депутатов в Эчмиадзине.

Знал ли Микоян Сталина? Конечно, знал, ибо в те годы в Закавказье было не так много социал-демократов и все они друг друга знали. Знал он, видимо, и Сталина, и Джугашвили (это два разных человека – см. книгу «“Сталинизм”: правда о Сталине и миф о Кобе», глава 1, раздел «Чья биография?»).

Вскоре после Октябрьской революции Микоян – на партийной работе в Баку. В Бакинский Совет входили большевики, меньшевики, дашнаки, эсеры и члены других партий. Незначительное преимущество было у большевиков и они создали в апреле 1918 г. Совет Народных Комиссаров во главе со Степаном Шаумяном, членом ЦК РСДРП(б), которого Советское правительство, по предложению Ленина, назначило в декабре 1917 Чрезвычайным комиссаром по делам Кавказа.

Микоян командовал боевой дружиной большевиков, участвовал в подавлении восстания мусаватистов, которые были в союзе с турецкими войсками, наступавшими на город. Затем его послали на фронт как комиссара бригады.

Часть Средней Азии (Закаспийская область) была оккупирована англичанами, гражданская власть здесь оказалась в руках правых эсеров. Лишь морем через Астрахань бакинские большевики могли получать помощь из Советской России. В этой ситуации эсеры и меньшевики предложили пригласить в Баку английские войска. Но большевики были против. Однако бурное голосование бакинского Совета не принесло успеха большевикам: 258 голосов против 236 было подано за приглашение английских войск и создание коалиционного правительства из всех советских партий. Часть народных комиссаров предлагала сохранить Совнарком и провести перевыборы Совета, но Шаумян не пошёл на это. Большевики передали власть новому правительству, и скоро в Баку вошли немногочисленные английские отряды. Впрочем, и новая власть – так называемая диктатура Центро-каспия – продержалась в Баку лишь до середины сентября.

«Как известно», 26 бакинских комиссаров были расстреляны англичанами и «диктатурой Центрокаспия» на туркменском берегу. Так вот, эта «диктатура» была единственным в тогдашней России правительством, состоящим полностью из рабочих! Председатель Центрокаспия Фунтиков был машинистом паровоза, а в его правительстве был лишь один не-пролетарий – учитель Зимин, ставший министром иностранных дел. Это рабочее правительство возникло в результате восстания в Ашхабаде, свергнувшего власть большевистского комиссара Фролова. Именно фунтиковцы расстреляли сперва девять ашхабадских, а затем и заплывших в Красноводск 26 бакинских комиссаров. Именно правительство Фунтикова пригласило британцев помочь им в деле охраны железнодорожной линии Красноводск – Мерв (Мары) – Ашхабад. Вот так: истинно рабочее правительство не хотело власти большевиков!

Теперь – о численности «интервентов». В Туркмению, по приглашению Фунтикова, вступила одна бригада англичан под командованием генерала Молессона. И рассредоточена эта бригада была на большом расстоянии от Красноводска до Мерва. Масштаб «интервенции» ясен… А в Закавказье, уже после ухода турок, появилось шесть бригад. В 1920 г., когда 11-я Красная Армия свергала тамошние правительства, эти шесть бригад куда-то испарились – во всяком случае, командарм М. Левандовский ни одного британца против себя не увидел. И это понятно: Запад поддерживал большевиков.

Узнав о перевороте, Микоян поспешил в город. Но здесь он узнал, что большинство деятелей Бакинской коммуны было арестовано. Англичане не сумели приостановить турецкое наступление, так как их было мало. (Турки ворвались в Баку и убили 30 тысяч армян. Впоследствии, уже после разгрома турок в Сирии и Палестине в августе-сентябре 1918 г., англичане вытеснили их и из Азербайджана.) Началась поспешная эвакуация.

А дальше – очень интересно. Считается, что в день вторжения турецких войск в Баку Микоян сумел освободить Степана Шаумяна и других большевиков из тюрьмы. С помощью командира небольшого отряда т. Амирова все они успели сесть на пароход «Туркмен», переполненный беженцами и солдатами. Корабль отплыл в Астрахань. Однако ни группа дашнакских и английских офицеров, ни многие из солдат не хотели плыть в советскую Астрахань. Они сумели взбунтовать команду корабля и увести его в Красноводск, оккупированный англичанами. Эсеровские власти в этом городе арестовали всех большевиков. Все они были увезены из Красноводска, якобы, для суда в Ашхабад. Но вагон с арестованными не дошёл до Ашхабада. В ночь на 20 сентября 1918 г. на 207-м километре Красноводской железной дороги все двадцать шесть арестованных были расстреляны. Остались в живых только два члена Бакинской коммуны – С. Канделаки и Э. Гигоян.

Турки скоро покинули Азербайджан. Мусаватистское правительство вступило в сговор с англичанами. Рабочие Баку объявили забастовку, требуя возвращения Шаумяна и его товарищей. Но в Баку вернулись в феврале 1919 г. только Микоян, Канделаки и ещё несколько большевиков. Лишь через полтора года, уже после восстановления Советской власти в Баку, были перевезены и торжественно захоронены на одной из центральных площадей города останки расстрелянных бакинских комиссаров.

Как видим, Микоян чудесным образом освободил товарищей из охраняемой тюрьмы. Допустим. Но каким же образом эти заключённые проникли под видом беженцев на пароход? Что, бакинские власти не знали, что все беженцы садятся на пароход? Почему они не устроили досмотр? Ответ один: властям надо было, чтобы большевики бежали и сели на пароход, который потом уйдёт в Туркмению и т. д.

Следовательно, Микояну освободить узников помогли. Кто? Напомню, в это же время в мусаватистской контрразведке служил Берия. Якобы, по поручению большевиков. Позже Микоян и Орджоникидзе уверяли Сталина, что Берия работал по заданию большевиков [274; с. 384]. Но «уверения» Микояна не подтвердились [с. 386]. Кстати, сам Микоян был 27-м комиссаром Бакинской коммуны: 26 комиссаров расстреляли, а Микоян почему-то казни избежал… Более того, вернулся в мусаватистский Баку! Но ведь его могли арестовать и расстрелять, не так ли?

Это как раз тот случай, когда уместен вопрос: а почему тебя не расстреляли? Ведь в то время в Баку у большевиков не было выхода – только смерть.

Неизвестно, что на этот вопрос Микоян ответил Ленину и Сталину. Но, судя по биографиям «соратников», почти у всех были «чёрные пятна»; например, тот же прокурор, а затем министр иностранных дел А. Я. Вышинский был меньшевиком, Хрущёв – троцкистом, и т. п. Сталин держал Микояна «на крючке»? Видимо, да.

Вот, например, Орджоникидзе, который пытался защитить своих подчинённых, был доведён в начале 1937 г. до самоубийства. Микоян был его другом и решил расследовать это дело… И, выступая через двадцать лет на партийном собрании завода «Красный пролетарий», он сам рассказал, что вскоре после смерти Орджоникидзе Сталин вызвал его к себе и сказал ему с угрозой: «История о том, как были расстреляны 26 бакинских комиссаров и только один из них – Микоян – остался в живых, темна и запутанна. И ты, Анастас, не заставляй нас распутывать эту историю».

Но не только Сталин держал «на крючке» Микояна.

Как я говорил, Микоян знал Сталина ещё по Тифлису. Сам Микоян долго работал в подполье в Закавказье. Куда Сталин, вопреки безопасности и логике, возвращался после каждой ссылки. В книге «“Сталинизм”: правда о Сталине и миф о Кобе», в главе 1, в разделе «Чья биография?» я задал вопрос: сколько раз сидел Сталин? Бесспорно, Микоян знал ответ на этот вопрос. Поэтому ещё вопрос – кто кого держал «на крючке».

Весной 1920 г. Красная Армия вступила в Баку, и здесь была провозглашена Советская власть. Но Микоян не долго оставался на Кавказе, его вызвали в Москву и направили с мандатом ЦК РКП (б) на работу в Нижегородский губком.

Летом 1922 г. по рекомендации Сталина Микоян был назначен секретарём Юго-Восточного бюро ЦК. Вскоре он возглавил Северо-Кавказский краевой комитет РКП(б) с центром в Ростове-на-Дону. В край входили территории казачьих областей – Кубанской, Терской и Войска Донского, Ставропольской, Астраханской и Черноморской губерний, а так же семь национальных округов.