Текст книги "Миф о «застое»"

Хрущёв и западные компартии

В европейских компартиях доклад произвёл эффект разорвавшейся бомбы: ведь и коммунисты, и население Европы видели в Сталине освободителя, а в СССР – оплот демократии, а статьи в СМИ воспринимали, как лживую антисоветскую пропаганду. И тут сам Первый секретарь говорит, что Сталин – палач и дурак (руководил войсками по глобусу). То есть Хрущёв дал западной пропаганде козырь. Из компартий стали выходить (как и в 39-м). Появились т. н. «еврокоммунисты», которые выступали не за советский, а за некий «европейский социализм». Они поддержали «курс XX съезда».

В частности, лидер ИКП масон Пальмиро Тольятти: он сразу после смерти Сталина начал ещё более открыто пропагандировать свои ревизионистские взгляды, ибо увидел в Хрущёве и его соратниках своих идейных союзников. Ему нравилась та политика, которую Хрущёв проводил в отношении «брата» Тито. Ранее он не поддержал резолюцию Информбюро 48-го года о Тито.

После XX съезда Тольятти превозносил «новые перспективы», открытые этим ревизионистским съездом. Тольятти часто критиковал Сталина.

В другой крупной компартии – ФКП – события развивались несколько по-другому, но с тем же результатом. В начале руководители ФКП Морис Торез и Жак Дюкло не одобрили «секретный доклад», было опубликовано заявление, осуждающее доклад. Ранее Торез присоединился к резолюции Информбюро о Тито. Но, находясь в 1960 г. в Москве на Совещании 81-й компартии, изменил свою позицию на противоположную. То есть поддержал политику Хрущёва и Тито («поцеловал перстень»?)

Торез изменил свою позицию потому, что так ему приказали его начальники «братья» – масоны. Ранее, в ноябре 1945 года секретарь ФКП Леон Мове направил послание «Великому Востоку», в котором говорилось, что ФКП не будет отказывать масонам в приёме в свои ряды. А позднее, в 1978 г., из 400 лож «ВВФ» 80 управлялись мастерами – членами ФКП [90; с. 272]. Ясно, что Торезу был дан приказ «сменить ориентацию».

После XX съезда

После изъятия книг Сталина и учебников сталинских времён стали издаваться новые работы по марксизму-ленинизму и истории партии. Был издан «Популярный учебник по истории КПСС» коллективом под руководством заведующего международным отделом ЦК Бориса Пономарёва (вопрос: какая связь между международными делами и учебником по истории? Или Пономарёв получал «ценные указания» из-за рубежа?).

Издан учебник «Основы марксизма-ленинизма» под редакцией Отто Куусинена (возможно, масона – о нём далее); издан учебник «Политэкономия» (Шепилов, Островитянов, академик Юдин).

Сразу же после доклада, в КПСС, а особенно в других компартиях, начались разброд и шатания. И если в КПСС эти переживания выплеснулись в обсуждения доклада, который был зачитан в закрытых аудиториях обкомов, то в западных компартиях начался массовый выход их членов. Коммунисты стали проигрывать выборы, стали падать тиражи их газет.

30 июня 1956 года было издано постановление ЦК «О преодолении культа личности и его последствий». В нём ЦК признал, что внутри ЦК была создана оппозиция Сталину: «XX съезд партии и вся политика ЦК после смерти Сталина ярко свидетельствует о том, что внутри ЦК имелось сложившееся ленинское ядро руководителей». Так как в это «ядро» не входил сам Сталин, то ясно, что оно сложилось против него. И «ленинское ядро» начало действовать… Об этом я говорил – см. главы об убийстве Сталина. Вспомните так же слова Пастернака о «новых ложах».

После съезда на Запад поехал Илья Эренбург (уж не из «новых лож» ли?). Он должен был создать привлекательный образ «ленинского ядра». Эренбург должен был дать понять, что когда Сталин создавал дело врачей (т. е. один Сталин создавал!), ЦК не сидел, сложа руки. Свою версию этих событий, согласованную с «ядром», Эренбург рассказал писателю Ж.-П. Сартру. После её публикации во французской прессе, она обошла всю мировую печать.

Рассказ Эренбурга сводился к следующему. 1 марта 1953 года на заседании Президиума выступил Каганович, требуя от Сталина: 1) создание комиссии для объективного расследования дела врачей; 2) отмены отданного Сталиным распоряжения о депортации евреев в Биробиджан. Кагановича поддержали все члены Президиума, кроме Берии (Ух, сатрап! – Л.С.). Потеряв самообладание, Сталин стал грязно ругаться и грозил всех арестовать. Микоян закричал: «Если через полчаса мы не выйдем отсюда свободными, то армия займёт Кремль!» После этого заявления Берия тоже отошёл от Сталина, а Каганович разорвал свой партбилет и швырнул его Сталину в лицо. Сталина тут же хватил удар и он умер [186; с. 84–90].

В 1957 году секретарь ЦК, а затем посол в Голландии Пономаренко подтвердил рассказ Эренбурга, но добавил: «Каганович, после того, как разорвал билет крикнул: “Сталин позорит нашу партию!”, а Берия, когда Сталин умер, крикнул: “Тиран умер, мы свободны!”» [186; с. 90]. (Этот миф о депортации опровергает историк Г. Костырченко [165; с. 671]).

Этот рассказ показывает, что хрущёвцы хотели показать себя перед Западом как заступники евреев и поборники демократии, а Сталина – как тирана, который позорит партию. Это, конечно, была ложь и Эренбург не мог не знать об этом.

Вообще, хрущёвцы всё валили на Сталина, он стал ответствен за все ошибки, как будто он один руководил и вёл войну, не было ни Хрущёва, ни Микояна, ни Жукова…

С XX съездом связан и разгром антихрущёвской оппозиции в 1957 году.

«Антипартийной группы» в смысле тайных собраний и т. п. не было – а были настроения, вызванные тем, что Хрущёв делал политические заявления, не посоветовавшись с членами Президиума ЦК, кроме Микояна. Особенно он игнорировал «стариков» – Молотова, Кагановича, Маленкова и Ворошилова. Им также не нравилась политика, которую начал проводить Хрущёв. И эти настроения прорвались.

Вопрос о снятии Хрущёва возник на заседании Президиума (18–21 июня 1957 г.) стихийно. Точнее, этот вопрос давно назрел всей «деятельностью» Хрущёва.

Очень хорошо об этом заседании Президиума рассказал Каганович. В книге «“Сталинизм”: правда о Сталине и миф о Кобе», в главе 2, в разделе «Сталин и Каганович», я писал, что его книга состоит, в основном, из, так сказать, «статей “Правды” в авторской обработке», ничего конкретного ни о себе, ни о революции, ни о 30-х годах, ни о смерти Сталина он не пишет. Ясно, почему – хочет скрыть правду о событиях, участником и творцом которых он был. Но рассказ о событиях 57-го года выделяется своей красочностью. Почему? Видимо, Кагановичу было очень неприятно, когда его, столько сделавшего (во всех смыслах), откровенно послал и исключил из партии какой-то шут, который на даче у Сталина гопак танцевал…

Итак: «После XX съезда, казалось бы, деловая работа должна улучшиться. Но последние остатки скромности исчезли – как говорится, “шапка на нём встала торчком”. Он почувствовал себя “вождём”. Коллективность в руководстве была грубо нарушена, но главное – это приводило к грубым ошибкам в политическом и экономическом руководстве.

Поехал он в Горький, и вдруг узнаём, что на митинге он объявил, что все выплаты по облигациям Госзаймов отсрочиваются на 20 лет. Все знают, какое недовольство это вызвало у населения и подорвало доверие к государству» [208; с. 510]. Надо думать, Никита именно для подрыва доверия это и сделал. Прежде всего – доверия к руководству партии. И как хитро: люди же не знали, что это была его личная инициатива, они думали, что так решил ЦК, т. е. в глазах народа «плохим» было всё руководство. А что касается «личной инициативы» и аналогичных «неразумных поступков» – то здесь, учитывая вышесказанное о связях Хрущёва с мировой закулисой, ещё много вопросов. Кстати, Горбачёв так же совершал много «неразумных поступков» и «ошибок»…

А ведь это были не простые облигации – т. е. люди не добровольно их покупали. Это были «военные займы». Работники должны были на займы «подписываться». Работники получали часть зарплаты деньгами, а часть – облигациями. Во многих случаях зарплата облигациями составляла даже большую часть. Принуждая людей отдавать часть зарплаты на оборону (ведь не все же хотели покупать облигации, так как у многих было трудное материальное положение), государство гарантировало, что после войны оно рассчитается по долгам.

И вот Хрущёв заявляет, что выплаты переносятся на 20 лет – т. е. на неопределённый срок. И облигации превратились в обычную бумагу – их можно было видеть даже в туалетах. Да, в 80-е проводились тиражи, но выигрыши по облигациям были от 1 до 100 рублей. Подчёркиваю: именно выигрыши, а не погашение долга с процентами.

Вопрос: почему СССР должен был платить по ленд-лизу, а по внутреннему долгу – нет? Да потому что…

«В вопросах внешней политики Хрущёв сам, без согласования с Президиумом ЦК, давал интервью иностранным журналистам, вносил поправки в документы МИДа» [208; с. 511]. Аналогично действовал и Горбачёв. Конечно, Хрущёв не согласовывал свои действия с Кагановичем или Молотовым – на них уже был поставлен крест.

«Наибольший организаторский “талант” Хрущёв проявил в “великой” реорганизации государственного аппарата. Были ликвидированы почти все хозяйственные министерства и созданы совнархозы. Это дезорганизовало работу» [208; с. 512]. «Особенно несуразной, противоречащей основам партийного строительства, явилось проведённое по его предложению разделение обкомов на промышленные и сельские. Вред такого новшества настолько очевиден, что доказывать это и не требуется» [208; с. 513]. (Вопрос: а где ты был раньше? Почему не остановил Хруща?) «Хрущёв провозгласил генеральную задачу: догнать и перегнать Америку к 60-му году по поголовью скота. Президиум поручил Госплану сделать необходимые расчёты. Госплан представил выводы, что догнать США мы сможем только к 1970-72-му годам» [208; с. 514].

«На заседании Президиума (присутствовали члены: Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Микоян, Молотов, Первухин, Хрущёв и кандидаты Суслов, Брежнев, Фурцева, Кириченко, Шепилов. – А. С.) в порядок дня был поставлен вопрос о подготовке к уборке и хлебозаготовкам. Хрущёв предложил включить вопрос о поездке всего состава Президиума в Ленинград на празднование 250-летия города. Ворошилов возразил. Почему, сказал он, должны ехать все члены Президиума, что у них других дел нет? Я поддержал Ворошилова. Маленков, Молотов, Булганин и Сабуров так же поддержали (То есть всё началось с ерунды, но эта «ерунда» была «последней каплей». – А. С.). И тут поднялся наш Никита и начал “чесать” членов Президиума. Он так разошёлся, что его стал успокаивать Микоян. Но тут уж члены Президиума поднялись и заявили, что так работать нельзя – давайте обсудим прежде всего поведение Хрущёва.

Было внесено предложение, чтобы председательствовал Булганин. Это было принято большинством, без какого-либо предварительного сговора. Затем слово взял Маленков: “Вы знаете, что мы поддерживали Хрущёва. И я, и товарищ Булганин внесли предложение об избрании его Первым секретарём. Но вот теперь я вижу, что мы ошиблись. Он делает ошибку за ошибкой в содержании работы, он зазнался, отношение его к членам Президиума стало нетерпимым. Он подменяет государственный аппарат, командует через голову Совета Министров. Это не есть партийное руководство советскими органами. Мы должны принять решение об освобождении Хрущёва от обязанностей Первого секретаря ЦК”. Маленкова поддержал Ворошилов. Каганович так же поддержал Маленкова и добавил: “Но есть и ещё одна ошибка в поведении Хрущёва, которую нужно осудить: Хрущёв, как теперь установлено, в Секретариате ЦК сплачивал свою фракцию. Он систематически занимался дискредитацией Президиума и его членов, критиковал их не на Президиуме, а в Секретариате. Такие действия Хрущёва вредят единству. Ещё добавлю один важный факт. На одном из заседаний Президиума Хрущёв сказал: ‘Надо ещё разобраться с делами Зиновьева, Каменева и других, т. е. троцкистов’. Я бросил реплику: ‘Чья бы корова мычала, а твоя молчала’, на что Хрущёв начал кричать: ‘Что ты всё намекаешь, мне это надоело’. Тогда я не стал раскрывать этот намёк, но сейчас раскрою: Хрущёв был в 1923-24 годах троцкистом. Но в 1925 г. он раскаялся”. (Следовательно, не все знали этот факт. – А. С.).

Затем выступил Молотов: “Как ни старался Хрущёв провоцировать меня, я не поддался на обострение отношений. Но дальше терпеть невозможно. Хрущёв обострил отношения при решении крупных государственных и партийных вопросов”. Молотов подробно остановился на вопросе реорганизации управления, считая её (реорганизацию) неправильной (Создание совнархозов. – А. С.) Он возражал против чрезмерного увеличения целины и доведения её сразу до 20–30 млн га, что надо сосредоточиться на 10–20 млн, подготовить как следует, освоить и получить высокие урожаи… Он высказался за освобождение Хрущёва.

Булганин, Первухин и Сабуров присоединились к этому предложению. Микоян считал, что не следует освобождать Хрущёва» [208; с. 518–520].

«Хрущёв признал упрёки и заявил, что исправит эти ошибки. В защиту Хрущёва выступили так же Брежнев, Суслов, Фурцева, Поспелов. Шепилов высказался за отставку Хрущёва» [208; с. 521].

В результате Президиум семью голосами против четырёх принял решение о смещении Хрущёва с занимаемого поста и выйти на предстоящий Пленум с этим решением от имени Президиума. «За» голосовали: Председатель СМ Булганин, Председатель Президиума ВС Ворошилов, заместители Предсовмина Молотов, Каганович, Первухин, Сабуров, Маленков. «Против» были сам Хрущёв, Кириченко, Микоян, Суслов.

Каганович: «А тем временем хрущёвский Секретариат организовал тайно от Президиума вызов членов ЦК в Москву, разослав через министерство обороны десятки самолётов (Это организовывал Жуков. – А. С.) Это было сделано без какого-либо решения Президиума и даже не дожидаясь его решения. Это был настоящий фракционный акт, ловкий, но троцкистский.

Большинство Президиума не такие уж простаки. Если бы они встали на путь фракционной борьбы, в чём их обвиняли, то могли бы снять Хрущёва (А почему не создали фракцию и не встали на путь борьбы? – А. С.)

По-фракционному повёл дело Хрущёв. К концу заседания Президиума явилась от собравшихся в Свердловском зале членов ЦК делегация 20 чел. во главе с маршалами Жуковым и Коневым, заявив, что члены Пленума просят доложить об обсуждаемых на Президиуме вопросах. Некоторые члены Президиума гневно реагировали на этот акт созыва членов ЦК без разрешения Президиума как узурпаторский со стороны Хрущёва. Для них это было неожиданностью. Сабуров, например, с возмущением крикнул Хрущёву: “Я вас считал честнейшем человеком. Теперь вижу, что я ошибся – вы бесчестный человек, позволивший себе по-фракционному, за спиной Президиума организовать это собрание в Свердловском зале”.

Президиум решил: несмотря на то, что Секретариат нарушил Устав, но, уважая членов ЦК, пойти в Свердловский зал» [208; с. 521].

Да, 20 членов ЦК во главе с Жуковым и Коневым, пришли к дверям Президиума и потребовали их пустить и немедленно созвать Пленум. Вскоре подошло ещё человек 80. Такого оппозиционеры не ожидали, начали кричать, что Хрущёв повёл себя по-фракционному, «окружил Кремль танками», но в результате согласились на созыв Пленума.

Пленум открылся 22 июня 1957 года. Председательствовал Хрущёв. Он сразу предоставил слово Суслову. Суслов выступил с сообщением, которое в книге [209] занимает 8 страниц формата А4. Сообщение было очень обстоятельным и конкретным. Поэтому складывается впечатление, что Суслов заранее подготовил это сообщение, ещё до заседания Президиума… Как будто знал всё заранее… Видимо, хрущёвцы готовили снятие «стариков», но ждали лишь предлога. А Хрущёв специально их спровоцировал «поездкой в Ленинград».

Потом выступил Жуков, который зачитал большой доклад, где говорил о том, что «старики» подписывали списки на расстрел. Это ещё раз говорит о том, что доклад готовили задолго до пленума, ибо все эти списки надо было найти и т.д.

Молотов, Маленков и Каганович, в целом, поддерживали политику Хрущёва: например, поддержали разделение обкомов, другие реформы, проходившие до XX съезда. Да и на съезде они не потребовали начать прения по клеветническому докладу Хрущёва. И Хрущёв, и Каганович, и Молотов проводили единый курс на полное подчинение России Западу (достаточно сказать о поддержке Тито Кагановичем). Поэтому нельзя рассматривать борьбу на пленуме как борьбу принципиальную, за радикальную смену курса, возвращение к послевоенным порядкам.

«Старики», которых в массовом сознании ассоциировали со сталинской эпохой, должны были уйти. Но не просто уйти, а уйти, обвинёнными в «репрессиях». Но для их ухода нужен был предлог. В этом свете опять возникает мысль не об «экспромтности» речи Суслова, а о её подготовке задолго до пленума. Экспромтом можно сделать краткое сообщение, но не 8-страничный подробный (с цифрами количества произведённого зерна, льноволокна и т. п.!) доклад! В 64-м году тот же Суслов будет читать доклад, обвиняющий Хрущёва в «волюнтаризме»… Так что «мавры сделали своё дело, мавры должны уйти». На определённые размышления наводит и то, что «антипартийцы» и, в частности, Молотов, были устранены, как пишет Энвер Ходжа, по просьбе Тито [205; с. 90].

И тем не менее пленум мог поддержать позицию «антипартийцев». И неизвестно, как бы тогда пошли события… У «антипартийцев» была уверенность в победе. Но почему же пленум их не поддержал? Почти вся новая партийная элита была избрана на XX съезде. А до съезда секретари получили определённую свободу действий по обогащению. Они понимали «борьбу со сталинизмом» как гарантию своей безопасности и безнаказанности. Им надоели сталинские чистки, которые кончались расстрелами. Именно они стали опорой хрущёвского режима.

Можно сделать и такой вывод: мятеж «антипартийцев» был, возможно, и «проверкой на лояльность» новых членов ЦК. Как я говорил, имена «антипартийцев» ассоциировались со сталинским режимом. И пленуму был предложен своего рода тест – согласны ли секретари с возвращением сталинских послевоенных порядков или нет. Секретари сказали «нет» и «процесс пошёл»…

(Вообще, стенограмма Пленума оставляет страшное впечатление. Сначала выступавшие ругали «антипартийцев» (хотели расколоть ЦК и добраться до архивов, чтобы изъять оттуда дела о расстрелах с их подписями, прикрывали свои преступления именем Сталина), а потом… в Рязанской области нет не только хлеба, но и масла, мяса и колбасы; в других областях, даже в Московской – то же самое; Мазуров (Первый секретарь ЦК КП Белоруссии): во всех городах нет хлеба, только целина немного помогла; из Смоленской области ежегодно убегают более ста тыс. колхозников; в колхозах нет водопровода и др. удобств; сельское хозяйство находится в страшном упадке, особенно в России, полно бараков… И это – через 10 лет после войны, а как после войны!

А затем секретари обкомов, министры начинают говорить, что (с того понедельника?) резко увеличилось производство зерна (металлов, хлопка и т. и.), перевыполнили планы, приводят цифры, в том числе и сам Хрущёв. Только вот где всё это на полках магазинов? Кому нужно это очковтирательство? Сами себя убеждают.)

Показательно, что книжка со стенограммой и материалами пленума была напечатана для рассылки по обкомам, но почти весь тираж был уничтожен в Общем отделе [209; с. 730]. По чьему приказу? Думаю, не Хрущёва – он-то как раз был заинтересован в большей дискредитации «стариков» (в докладах Жукова, Аристова, Малина, да и Хрущёва много говорилось о причастности их к репрессиям). Не исключено, что в ЦК были их сторонники, которые хотели создать им образ «невинно гонимых».

Трудно сказать, было ли что-то вписано в стенограмму пленума, подлинник опубликован не был.

Книга [209] была издана Международным фондом «Демократия», который возглавлял известным антисталинист и антисоветчик и агент ЦРУ «архитектор перестройки» А.Н. Яковлев. А в редакционный совет входили: Е.Т. Гайдар, А. А. Дмитриев, В.П. Козлов, В. А. Мартынов, С. В. Мироненко, В.П. Наумов, Ч. Паям, Р.Г Пихоя, Е.М. Примаков, А.Н. Сахаров, Г.Н. Севостьянов, Н.Г. Томилина, С. А. Филатов, А. О. Чубарьян, В. Б. Юмашев. Да, многие входили в ред-совет из-за «престижа», но вот другие… дело делали.

Например, Рудольф Пихоя. Его должности: в 1990 году переехал в Москву, где был назначен на должность председателя Комитета по делам архивов при Совете министров РСФСР. В 1990–1996 годах – руководитель Государственной архивной службы России – Главный государственный архивист России; с 22 сентября 1994 года – член Комиссии по рассекречиванию документов. С 1996 года – вице-президент международного фонда «Демократия». Я приведу выдержку из статьи в газете «Русский вестник» (№ 12 от 11 июня 2010 г.) «Сенсационные разоблачения катынской фальсификации. Выявлен исполнитель подложного “письма Берии № 794/Б”», в которой приводятся письма депутата Госдумы Виктор Илюхина Геннадию Зюганову; в письмах он пишет, что «катынское дело» было фальсифицировано и приводит факты; он, в частности, писал: «над смысловым содержанием проектов текстов работала группа лиц, в которую якобы входили бывший руководитель Росархива Р. Пихоя, приближённый к первому российскому президенту М. Полторанин. Названа также фамилия первого заместителя руководителя службы безопасности президента Г. Рогозина», «что в российские архивы за этот период были вброшены сотни фальшивых исторических документов и ещё столько же были сфальсифицированы путём внесения в них искажённых сведений, а также путём подделки подписей. В подтверждение сказанного, собеседник (Илюхина) представил ряд бланков 40-х годов прошлого века, а также поддельные оттиски штампов и подписей. Одновременно заявил, что у него частенько вызывает иронию представление общественности тех или иных архивных документов как достоверных, хотя к их фальсификации “приложила” руку названная группа людей».

В.П. Козлов. С 1991-го по 1993 год был директором РГАСПИ, с 2004-го по 2010 г. – руководитель Федерального архивного агентства, специалист в области исторических фальсификаций. Автор издания «Тайны фальсификации: анализ подделок исторических источников XVIII–XIX веков. Пособие для студентов вузов». Я читал книгу, очень интересная. То есть он знал, как распознать подделки. И их сделать?

А В. Б. Юмашев был вообще журналистом, придал литературную форму воспоминаниям Ельцина (впоследствии стал его зятем).

А кто финансировал издание? Это не скрывается – написано в самой книге: Гуверовский институт, Стэнфордский университет.

После пленума власть, в определённой степени, перешла на места, к местным князькам. После пленума хозяином в стране стала номенклатура. Впоследствии этот «партхозактив» фактически нанимал «временных управляющих» – от Брежнева до Ельцина.

Именно это всевластие номенклатурных кланов, нового правящего класса, стало одной из причин развала СССР.

17-31 октября 1961 года состоялся XXII съезд КПСС. На нём опять критиковали Сталина (чем он им мешал, он же давно умер…) На съезд были приглашены Энвер Ходжа и Чжоу Эньлай. В беседе с Эньлаем Хрущёв говорил о Сталине: «Сталин – негодяй», «палач», «идиот», «дурак». Хрущёв сознательно шёл на разрыв с Китаем.

На съезде Суслов, Шелепин, Мжаванадзе, Подгорный требовали поставить памятник «жертвам репрессий» и вынести Сталина из Мавзолея. Это их требование было удовлетворено. Мао и Ходжа попросили передать тело Сталина в Китай или Албанию, но члены Президиума были против «сделки», хотя сам Хрущёв был «за». Когда Э. Ходжа обратился с такой просьбой, Хрущёв сказал: «Что ж, хотите эту дохлую клячу? Ну и берите её».

Но критиковали не только мёртвого Сталина и «антипартийцев». Удар был нанесён и по Ворошилову. Да, в 57-м он голосовал «за» смещение Хрущёва, но, по сравнению с Молотовым и Кагановичем, выступал не активно. Видимо поэтому он остался Председателем Президиума Верховного Совета (с 15 марта 1953 г.), хотя 7 мая 1960 года был заменён Брежневым. Но он был последним сталинцем и представлял реальную угрозу для Хруща и, не убрав этого человека, первый секретарь не мог быть уверенным, что его самого не сметут. В выступлениях на съезде его имя – везде в отрицательном контексте.

Сам маршал на съезде не выступал, а вот что было. Апофегеем антиворошиловских выступлений было выступление Председателя Совета Министров РСФСР Д.С. Полянского: «Следует сказать и о поведении тов. Ворошилова как участника антипартийной группы. Всем известны его прежние заслуги перед Родиной. Поэтому Центральный Комитет партии очень снисходительно отнесся к нему. А ведь вы, товарищ Ворошилов, играли активную роль в этой группе, хотя и говорите, что вас “чёрт попутал”. Мы думаем, что чёрт тут ни при чём. Вы хотели замести следы своего участия в репрессиях против ни в чём не повинных людей, особенно против кадров военных руководителей, известных всей стране. Будучи членом антипартийной группы, являясь её активным участником, тов. Ворошилов вёл себя дерзко, грубо, вызывающе. В критические минуты он даже отказался встретиться с членами ЦК партии, требовавшими созыва Пленума. Он забыл о том, что его избирали в Президиум ЦК и, следовательно, могли лишить этого высокого доверия. А как он вел себя на Пленуме ЦК? Напомню только один момент. Когда Кагановичу было предъявлено обвинение в массовых репрессиях на Кубани, проводившихся по его указанию и при его личном участии, Ворошилов выступил в защиту Кагановича; вскочил с места и, размахивая кулаками, кричал: “Вы ещё молоды, и мы вам мозги вправим”. Мы тогда ответили на его реплику: “Успокойтесь, ЦК разберётся, кому следует мозги вправлять!” Так что вы, товарищ Ворошилов, не прикидывайтесь Иваном, не помнящим родства. За антипартийные дела вы должны нести полную ответственность, как и вся антипартийная группа».

Во время речи Полянского Ворошилов вёл себя очень нервно. Он вставал, садился, затем со злобой бросил блокнот, опрокинул стул и вышел из зала. Но на следующий день он снова сидел на съезде и слушал выступления, в которых нередко упоминалась и его фамилия.

Многие из делегатов требовали исключения лидеров антипартийной группы из партии. На 19-м заседании съезда 27 октября 1961 года было зачитано заявление Ворошилова. В нём он писал: «Глубоко осознав тот огромный вред, который могла нанести нашей партии и стране антипартийная группа Молотова, Кагановича, Маленкова и других, я решительно осуждаю её фракционную деятельность, направленную на то, чтобы свернуть партию с ленинского пути. Я полностью понимаю серьезность допущенной мною ошибки, когда я поддерживал вредные выступления членов антипартийной группы». Ясно, что это заявление его вынудил написать Хрущёв, ибо сам маршал не выступал.

Хрущёв: «Товарищ Ворошилов совершил тяжёлые ошибки. Но я, товарищи, считаю, что к нему надо подойти иначе, чем к другим активным участникам антипартийной группы, например, к Молотову, Кагановичу, Маленкову».

Ворошилов не был исключён из партии, но он не был избран в новый состав ЦК и не вошёл в другие руководящие органы партии (был снова избран в ЦК в марте 1966 г. на XXIII съезде).

И ещё. В подготовке и проведении XXII съезда большую роль сыграл Отто Куусинен. Он, как и Микоян, был «серым кардиналом» при Хрущёве. Он также «вывел» и Андропова – см. в главе 6 «Андроповский детектив».