Текст книги "Терроризм. Война без правил"

Заметим, что как советская, так и восточногерманская пропаганда всегда отзывалась о RAF резко отрицательно. В отличие от террористов из Ирландской республиканской армии, о которой писали с сочувствием. Не говоря уж об Организации освобождения Палестины. Эти вообще считались «своими». Утверждалось, что рафовцы и другие немецкие леваки отвлекают молодежь от промосковской Германской коммунистической партии.

А имелись ли среди немецких леваков агенты «Штази»? Тоже вряд ли. Зачем они там? Вероятнее другое – агентов вербовали среди тех, кто разочаровался в терроризме. Достоверно известно об одном – о бывшем члене «Движения 2 июня» Тиле Мейере. Он участвовал в «Движении…» с 1970 года. Арестован в 1975 году. В 1978-м бежал. Пытался через Болгарию пробраться на Ближний Восток, где и был арестован… спецгруппой из ФРГ (!) и вывезен в Западную Германию. Причем, скорее всего, это делалось с согласия болгарских спецслужб. Мейер получил 15 лет, но в 1986 году его освободили по амнистии. Бывший террорист стал заниматься журналистикой, одновременно с 1987 года подрабатывая на «Штази». Сам он через много лет прокомментировал это так:

«Я знаю, что многие левые радикалы в западной части Германии до сих пор считают ГДР авторитарным государством, которое так и не смогло реализовать идеал социализма. Вопрос этот уже чисто исторический, и о нем написано множество пухлых томов и статей. К сожалению, многие радикальные левые так и не смогли преодолеть порочное влияние антикоммунизма. Для меня же всегда было ясно одно: нужно дать этому второму германскому государству свой шанс. Ведь те, кто создавал ГДР после 1945 года, мечтали о совершенно новой Германии, в которой нашлось бы место для бывших иммигрантов, уцелевших узников концлагерей, ветеранов-подпольщиков и вообще для всех тех, кто имел мужество сказать “Нет!” гитлеровскому фашизму. Более того, я прекрасно помню реалии жизни в ГДР в трудные 1950-е годы, ведь я рос в Западном Берлине и жил неподалеку от границы, пока не построили известную всем стену. Уже тогда я понимал, что в ГДР делается гораздо больше для тех же детей. Судите сами: я, житель Западного Берлина, часто уезжал на каникулах в какой-нибудь пионерлагерь вместе с восточногерманскими пионерами, и все принимали это как должное. В то время как у моей мамы просто не хватало денег, чтобы отправить меня в детский лагерь в Западной Германии.

Гораздо позже, уже тогда, когда у меня начало вырабатываться политическое сознание, я сказал себе: это государство, этот эксперимент нужно защищать. Вдобавок, когда я в 1987 году вышел на волю и на короткое время окунулся в атмосферу левацко-автономовских[69]69
  Автономисты. Резко политизированная левацкая субкультура, выступающая за «прямое действие», которое, в основном, выливается в драки с полицией и скинхедами, а также поджоги дорогих автомашин. Кроме того, автономисты занимались сквоттерством – захватом пустующих зданий и созданием там «территории свободы». Пик автономизма пришелся на 80-е годы.


[Закрыть] тусовок, где никто не понимал друг друга и все были “зациклены” на самих себе, то очень быстро понял: если я хочу продолжать оставаться активным, то нужно иметь рядом с собой сильного партнера. Для меня таким партнером стала Восточная Германия».

Но ведь совсем не факт, что Мейер был одним таким…

 
Кругом и без войны война.
А с голыми руками
Ни пригрозить,
Ни пригвоздить,
Ни самолет угнать!
 

(Владимир Высоцкий. «Баллада об оружии»)

Я уже упоминал, что оружие определяет очень многое. Так, распространению в странах «третьего мира» партизанского движения во многом способствовало появление автомата Калашникова. Как известно, это оружие отличается исключительной простотой – так что его быстро может освоить технически неграмотный Али, Педро или Мбамба. Кроме того, автомат очень надежен, что при партизанской войне в горах и джунглях немаловажно. Благо «калаши» производили не только в СССР и странах Варшавского договора, но в Китае и в других странах – и даже (нелегально) – в США. Впрочем, сейчас тоже производят[70]70
  Несколько лет назад американские журналисты провели эксперимент. В США запрещена продажа автоматического оружия. Вот ребята и решили проверить – как этот запрет соблюдается. Они обошли более 50 оружейных магазинов в разных штатах. Примерно в половине из них удалось договориться о покупке автоматов. В основном, это были «калашниковы» китайского и американского производства.


[Закрыть].

Недаром АК присутствует на знаменах и эмблемах не только многих радикальных движений, но и на флагах и гербах ряда стран. Товарищи помнят, чему они обязаны своим приходом к власти…

Однако, что партизану хорошо, то террористу – не очень. Хотя «калаши» использовали бойцы RAF, «Японской Красной Армии» и многие другие экстремисты. Однако «калашников» – автомат для боя. Террористам нужно иное оружие.

И вот на горизонте появился автомат, точнее, пистолет-пулемет, «Скорпион», ставший чуть ли не символом левого терроризма. Именно он изображен на эмблеме RAF.

Родиной этого оружия является Чехословакия. Эта страна и до Второй мировой войны имела мощные оружейные

заводы. Оружие там производили не только для себя, но (большей частью) на продажу. Кстати, на чехословацких заводах производилось множество оружия для Третьего Рейха. Например, штурмовые, противотанковые и зенитные самоходки, причинившие много неприятностей как советским войскам, так и союзникам, производили именно чехи.

То, что Чехословакия стала социалистической, ничего особенно не изменило. Тем более что социализм там был своеобразный. Любой желающий мог приехать и закупить партию разных стреляющих железок. Правдоподобно процесс покупки-продажи описан в книге Фредерика Форсайта «Псы войны». После «Пражской весны» положение слегка изменилось. Но не слишком. Теперь продавали оружие не каждому, а, скажем, каждому второму…

Пистолет-пулемет[71]71
  Пистолет-пулемет – автоматическое оружие для ближнего боя. В отличие от штурмовой винтовки, каковой является и автомат Калашникова.


[Закрыть] «Скорпион» был принят на вооружение чехословацкой армией в 1961 году и предназначался для связистов, танкистов и других солдат, для которых личное оружие не является главным. В армии он не слишком понравился. «Скорпион» имел не очень высокую точность, зато излишне высокую скорострельность. (Для армейского оружия последнее является недостатком.) Но! Террористов-то точность не сильно волнует, а высокая скорострельность для них, скорее, плюс. Им ведь надо с небольшого расстояния за минимальное время выпустить как можно больше пуль.

Пистолет-пулемет имел длину 270 миллиметров (со сложенным прикладом) – то есть его легко можно было спрятать под пиджак или куртку. «Скорпион» был достаточно прост и обращении и, что немаловажно, относительно дешев.

Чехи быстро сориентировались в рыночной конъюнктуре и стали выпускать пистолет-пулемет не только под патрон, принятый в странах Варшавского договора, 7,65 мм, но и под более распространенный на Западе – 9 мм, «парабеллумовский».

«Скорпион» приобрел огромную популярность среди сторонников «городской герильи». Не только у леваков, но и у Ирландской республиканской армии и других. Именно это оружие использовали боевики «Красных бригад», любившие следующий способ терактов: террорист в закрытом мотоциклетном шлеме, сидящий на заднем сидении мотоцикла, открывает шквальный огонь по жертве. После чего двухколесная машина уносится. Как известно, догнать спортивный мотоцикл в условиях городского движения – задача трудно выполнимая.

Впрочем, террористы использовали и более серьезное оружие, включая гранатометы.

Изготовить взрывные устройства при уровне техники 1970-х было несложно. А что касается взрывчатки, то на территории Европы хватало военных складов времен Второй мировой, про которые воюющие стороны позабыли, и хранившееся там добро растащили местные жители. Одним из любимых приемов террористов стали взрывы автомобилей, набитых взрывчаткой. В больших городах проделать такое легче легкого. Вот и взрывали.

Глава 4
Свинцовые годы

RAF и «примкнувшие к ней» организации всегда были малочисленными, плохо организованными и законспированными. Хорошей организации мешал прежде всего декларируемый антиавторитаризм. Однако имелись и левацкие структуры, организованные по совершенно иным принципам…

В Италии к началу 70-х годов XX века терроризмом трудно было кого-то удивить. После окончания Второй мировой войны было две террористических волны. Первую устроили тирольские сепаратисты. Вторую – неофашисты. Однако все это поблекло, когда на сцену вышли «Красные бригады».

В Италии, кроме общих для Запада левых настроений, имелись и свои особенности.

В начале 1970-х Компартия Италии первая среди всех европейских держав провозгласила переход на позиции так называемого еврокоммунизма. Суть этой доктрины в том, что коммунисты не только отказывались от революционных методов, а вообще посылали куда подальше идею захвата власти. Тут надо пояснить. Можно взять власть и вполне демократическим путем, а потом сделать так, что больше демократическая система работать не сможет. Так, к примеру, было в 1936 году в Испании. Подобным образом поступил Гитлер. А вот сторонники еврокоммунизма провозглашали, что надо «играть по правилам». С точки зрения демократии и прочего гуманизма, это звучит красиво. Но суть-то в том, что крайние партии могут победить только тогда, когда плюют на «демократические» правила игры.

Мотивы такого поворота были вполне понятны – руководители Компартии решили войти в истеблишмент и стать солидными сеньорами, заседая в парламенте. Но это устраивало далеко не всех. Итальянские коммунисты были весьма серьезными ребятами. После окончания Второй мировой войны Италия некоторое время балансировала на грани новой войны – гражданской. Коммунисты, получившие некоторый опыт борьбы в рядах Сопротивления, хотели строить социализм. Их оппоненты не хотели. Тогда этот спор решили, в общем и целом, без особой крови. Но идеи-то куда девать? Люди остались. Многие воспринимали новый курс Компартии как предательство. А ведь имелись и бурно распространялись идеи новых левых…

Между тем в Италии накатили новые проблемы. В начале 70-х эта страна испытывала мощный экономический бум. Только вот, с точки зрения рабочих, был он какой-то сомнительный. Возникало множество новых предприятий, на которые действие профсоюзов не распространялось, а значит, никто не защищал рабочих от произвола предпринимателей. Впрочем, профессиональные союзы и не особо рвались кого-то защищать. Они тоже начали исповедовать идею «социального партнерства».

Но молодым и горячим ребятам из числа рабочих такое положение дел совсем не нравилось. И они стали искать альтернативу… Вот тут-то и пересеклись интересы радикальных левых и горячих рабочих парней. Так что если американские или немецкие леваки базировались, в общем-то, на абстрактных идеях, то итальянские имели под собой куда более серьезную почву. Поэтому итальянский левый терроризм выглядел совсем по-иному…

К примеру, здесь имелась более тесная связь со «старыми» левыми, разочаровавшимися в своих прежних товарищах, но тем не менее…

«В “Красных бригадах” в отличие от всех остальных левых терорганизаций действительно было несколько людей, которые участвовали в Сопротивлении еще будучи молодыми людьми. Это и старик-партизан – эксперт по оружию, которого долгое время не могли найти спецслужбы (его знал только узкий круг руководителей), и издатель-миллиардер Фельтринелли, который параллельно с BR создавал собственную организацию “Группа партизанского действия” (GAP) и трагически погиб в 1972 году, якобы подорвавшись на собственной бомбе при попытке взрыва линии электропередач, подававшей энергию к месту проведения съезда официальной компартии».

(А. Колпакиди)

Подобные товарищи имели меньше светлых иллюзий, но зато куда больший опыт. Именно поэтому итальянские террористы строили свою деятельность гораздо серьезнее.

Однако имелись и общие черты. Прежде всего – уверенность в том, что в стране можно поднять реальную «городскую герилью», которая сметет власть. Характерно, что люди, непосредственно стоявшие у истоков итальянского левого терроризма, являлись студентами-социологами. В 60-е годы социология была очень популярна среди левых. Тогда она не являлась, как теперь, коммерческим предприятием, в котором либо делают «чего изволите», либо отрабатывают гранты, выделенные понятно кем. Во времена «молодежной революции» было понятно, что марксистский экономический анализ к европейским странам уже не применим. Место политэкономии заняла социология. А если иные товарищи делали вывод о необходимости революции, так что ж тут поделать. Они за свои слова ответили.

Главное отличие «Красных бригад» в великолепной организации, которая наводила ужас на итальянцев, да и не только на них, в том, что они действовали не торопясь, постепенно и обстоятельно. Начали они, как и все левые террористы, с дискуссий.

Ядро будущей террористической группировки сложилось среди студентов университета города Тренто. Сначала они просто дискутировали, но постепенно пришли к выводу о необходимости вооруженной борьбы. 1 ноября 1969 года в городе Кьявари прошло совещание лидеров левацких группировок. На нем студент Ренато Курчо призвал «перейти к вооруженной борьбе». Целью было – «освободиться от власти капитала». Но заявления можно делать всякие. До поры до времени леваки ограничивались революционной деятельностью на бумаге. В 1970 году стал выходить журнал «Sinistra proletaria» («Левый пролетариат»). Поначалу его эмблемой был серп и молот, но потом к нему добавили автомат. 20 октября 1970 года журнал объявил о создании «Красных бригад». По-итальянски – Brigate Rosse. Поэтому эту организацию часто обозначают аббревиатурой «BR».

Непосредственным создателем и руководителем BR был Ренато Курчо.

«Ренато Курчо родился в 1942 году в нищей семье. Учился в католическом колледже. Потом, выиграв в конкурсе, получил стипендию в Трентском университете, где учился на факультете социологии. Но диплом защищать не стал. В 1961 году он был фашистом, активистом неофашистской группировки “Новый порядок”. В 1965 году уже оказался в студенческой католической организации “Университетское согласие”. В 1967 году создает свою организацию “Альтернативный университет”, знакомится с Маркузе[72]72
  Герберт Маркузе – один из идеологов «новых левых».


[Закрыть] и Руди Дучке. В 1969-м он женится на Маргарите Кагол и переезжает в Милан, где создает “Столичный политический комитет”, который вскоре переименует в “Левую пролетарскую группу”. В Милане этот “заезжий полуфашист-полукатолик”, ставший левым, требует от “местных” товарищей радикализации борьбы. Курчо черпал идеи из сочинений Маркса и Мао. Говорил, что “Красные бригады” идеологически восходят к китайской культурной революции. Оппонентов именовал “ревизионистами” и классовыми врагами пролетариата, “бригадистов” – “пролетарскими борцами”. Считал борьбу, ведущуюся BR, частью борьбы за дело пролетариата, ведущейся во всех Европейских странах: “во Франции, Германии, Испании, Португалии существуют формирования, которые действуют на базе той же, что и мы, стратегической гипотезы”».

(Марина Латышева)

Изгибы политических пристрастий сеньора были интересные.

Но тут важен не его переход от неофашистов к левакам. Это как раз понятно. Человек хотел изменить мир, который ему сильно не нравился. Вот он и пытался… Тут важнее иное. Леваки на тот момент бредили протестом против «авторитаризма», под которым понимали всё, включая дисциплину. А вот неофашисты были как раз «за порядок». Ультраправые организации во всех странах стараются использовать военный или полувоенный стиль. Курчо, видимо, кое-чего насмотрелся и кое-чего понял. И он сделал верный вывод, который задолго до него сделал товарищ Ленин. Раздолбаи-тусовщики победить «Систему» не способны. Нужна жесткая организация.

В отличие, скажем, от немцев итальянские террористы куда больше говорили не об освободительной борьбе далеких стран, а о пролетариате. Причины я уже называл – в Италии имелось достаточно молодых и злых рабочих… Вот что они писали:

«Нужно выбросить из головы как можно скорее и раз и навсегда, что превращение вооруженной борьбы в длительную народную борьбу может быть стихийным процессом… Создать условия для альтернативной власти, организовать революционный потенциал пролетариата – это сознательный и насильственный процесс, производимый коммунистическим авангардом. Вооруженная борьба – это политическая стратегия, а не одна из возможных форм борьбы. Вооружение рабочего класса должно сегодня трактоваться и практиковаться исходя из целей создания боевой партии».

Именно поэтому «Красные бригады» начали с небольших акций, стараясь завоевать симпатии наиболее отчаянной части рабочих.

«С 1970 г. “бригадисты” распространяют листовки, производят поджоги автомобилей, диверсии на предприятиях, экспроприации, похищения и “пролетарские” суды. Первая операция “Красных бригад” проведена 28.11.1970 – осуществлена серия взрывов на заводе “Пирелли”. В первые годы деятельности BR террор осуществлялся против начальников заводской администрации, управляющих, руководителей предприятий.

17 сентября 1970 г. “Красные бригады” сожгли автомобиль чиновника фирмы “Сит-Сименс”. Еще автомобили были сожжены в ноябре и декабре, но только 25 января 1971 года “Красные бригады” получили национальную известность, взорвав три грузовика в Лаинате. 3 марта 1971 года “Красные бригады” совершили первое похищение, захватив Идальго Маччиарини, видного чиновника “Сит-Сименс”. После короткого допроса они выпустили его, с лозунгом вокруг шеи “Ударь одного, чтобы научить сотню”. Все это было сфотографировано и отправлено в газеты».

(Марина Латышева)

Как видим, «Красные бригады» во многом повторяли путь американских бунтарей XIX века – они начали с «экономического террора». У «бригадистов» был точный расчет. Многие рабочие не любят начальство. И если кто-то начальнику вломит, то сочувствующие этому делу найдутся.

Понятно, что не обходилось и без грабежей. В декабре 1971– начале 1972 года «бригадисты» ограбили три банка и изрядно пополнили свою кассу.

В этот период террористы, так сказать, «тренировались на кошках». В отличие от немцев, а уж тем более американцев, их не слишком пугали «авторитарные тенденции» в своей среде. Возможно, сказалось влияние старших товарищей, а также товарища Курчо. Лидеры BR гораздо лучше, чем их коллеги из других стран, понимали, во что они ввязываются. Они объявили войну «буржуазному обществу». А что нужно на войне для того, чтобы победить? Правильно. Хорошая организация и железная дисциплина.

Еще одна цитата из их теоретических изысков: «Крупный город является также скоплением целей, которые следует поражать. Здесь перед нами огромный фронт, причем противник никогда не знает, в какой именно точке его ждет наш удар. Поскольку все цели на этом фронте легко достижимы, противник вынужден постоянно и повсеместно быть в состоянии боевой готовности. В результате нигде он не будет достаточно силен, и небольшое число партизан сможет блокировать значительные неприятельские силы. Военные действия следует начинать в наиболее важных укрепленных районах противника: против всех институтов этого общества, против административных служб и полицейских участков, против руководства крупных промышленных комплексов и их ответственных чиновников… Военными противниками партизанских формирований являются полиция и армия. Однако партизанские группы действуют в подполье или полуподполье, и успешность их действий зависит от того, насколько им удается действовать скрытно, не попадая в поле зрения противников.

В этом смысле партизанская война представляет ряд преимуществ. После осуществления акции группы могут быстро и эффективно скрываться в заранее подготовленных убежищах, не прибегая для этого к помощи населения. Передвижение по крупным городам с их интенсивным уличным движением может происходить практически незаметно… В то же время именно в городах, особенно крупных, гораздо легче устанавливать и поддерживать связи с источниками информации, сторонниками наших действий, самими членами различных формирований…»

Вот они и создавали структуры. Итальянские ребята куда внимательнее читали Маригеллу, чем их коллеги из других стран.

Это не значит, что «бригадисты» не занимались ничем, кроме грабежей. Они продолжали гнуть свою линию. Так, к примеру, 12 февраля 1973 года боевики BR похитили профсоюзного босса Бруно Лабата. Выбор очень показателен. Профсоюзных деятелей леваки (да и многие рабочие) считали «продавшимися капиталистам», что, в общем-то, было недалеко от истины. Многие из этих товарищей крутили на своих должностях разнообразные делишки в целях личного обогащения. Лабату ничего особо плохого не сделали. Его приковали наручниками к воротам завода фирмы «Фиат Мирафтори», где его и обнаружили через несколько часов. Как видим, эти акции – «агитационные».

Но 18 апреля 1974 года боевики «Красных бригад» похитили в Генуе судью Марио Сосси. В обмен на его освобождение террористы потребовали выпустить из тюрьмы восьмерых леваков. Власти требования удовлетворили, судью выпустили. Именно после этого «Красные бригады» приобрели общенациональную известность.