Текст книги "21"

5

Оторвав взгляд от черного неба, он повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза:

– Всё, это конец. Настал тот самый Судный день. У нас были возможности его предотвратить, но мы и не подумали воспользоваться этими шансами. У нас было время, много времени, но мы провели его в праздности. Многие нас предупреждали о надвигающейся опасности, но мы пренебрегали их советами вместо того, чтобы внять им.

– Что же делать? – робко отозвалась она.

– Если бы я знал…

– Но ведь можно же еще всё исправить…

– Вряд ли.

– Ах, если бы мы знали об этом заранее…

– Молчи! – он внезапно вскипел, – мы прекрасно знали, что это произойдет! Ты думаешь, что, вернувшись на пару месяцев назад, беспокоилась бы об этом? Черта с два!

От его грубых, но, несомненно, справедливых слов ее глаза помутнели, и она отвернулась.

Он вновь посмотрел на черное как смоль небо, с мужеством готовясь принять свое и ее поражение. На них с небес, неотвратимо приближаясь, взирал огромный, заслоняющий само Солнце, всепоглощающий Курсач…

6

Недавно наблюдал такую картину. На пороге гаража работник сваривает трубу. Его помощник, зевая, развалился на стуле в глубине строения и со скукой глядит вдаль сквозь солнечные очки.

Неподалеку от места сварки толпится ребятня, шесть-семь пацанов детсадовского возраста. Обсуждают волнующий, привитый им заботливыми родителями миф о том, что если долго смотреть на огни сварки, то можно безнадежно ослепнуть. Спорят, по-детски ругаются, берут друг друга на слабо – дескать, ну иди, заглядись, без глаз останешься.

Думаю, да, в чем-то дети правы. Проблемы со зрением и «песок» в глазах – распространенные профессиональные недуги сварщиков.

Вдруг один мальчик, светловолосый, худенький, не участвовавший полноценно в дискуссии (словами не бросался, только других слушал), срывается и бодрым шагом топает к гаражу. В спину ему летят изумленные возгласы детей, но останавливать его никто из товарищей не спешит. Мальчик этот подходит все ближе, неотрывно глядя на разлетающиеся во все стороны яркие, горячие искры. В двух метрах от порога гаража он тормозит и продолжает пялиться на почти смертельную по меркам детей ремонтную процедуру. Сварщик не замечает ребенка; второй мужик все также безразлично смотрит куда-то вдаль.

Чуть позже я узнал, что мальчик этот был в высшей степени одинок. От него при рождении отказались родители, и пацана приютили неродные ему люди. Новые папа и мама не особо беспокоились о приемном сыне, периодически пороли его за непослушание и были очень довольны, когда он целыми днями бродил по улицам со сверстниками. Но и ребята с соседних дворов не слишком-то жаловали скромного товарища. И сейчас, своими рисковыми действиями, мальчик то ли пытался заслужить уважение «коллектива», то ли ему просто нечего было терять.

Ребенок постоял с полминуты у сварки, никто ни из детей, ни из взрослых его не гнал, и он, с гордо поднятой головой, зашагал обратно. Наверное, парень нахватался неслабых «зайцев», и сейчас, когда в его глазах мелькали тысячи отблесков, ему действительно было за себя страшно. Мальчик повернул в сторону своего дома, где его НЕ ждали родители; его товарищи не бросились к нему выражать свои восхищения или опасения; дети мигом нашли себе новую забаву и побежали в какое-то другое место. Паренек, ушедший от сварки вполне здоровым, теперь нисколько не волновал их, как не волновал он скучающего мужика из гаража.

Но в моих глазах мальчик этот выглядел героем. Он не побоялся пойти против мнения остальных, наплевал на все условности и проверил на прочность устойчивый миф, не получив за это признания у «современников». Маленький Прометей. Маленький Джордано Бруно. Маленький революционер…

7

Одно время в студенческой среде были очень популярны разговоры об отмене комендантского часа в общежитиях университета. Дескать, это ограничивает свободу передвижения личности, что вообще-то запрещено Конституцией, да и вышел закон, который гарантирует право студентов на круглосуточный доступ в «общагу». Юные активисты писали кипятком, стремясь хоть как-нибудь помочь ускорить процесс «либерализации» общажных порядков, но вот прошел уже целый год, а комендантский час как был, так и остался.

И правильно, никуда он и не денется, и я обеими руками «за», и тому есть несколько причин. Нет, конечно, я был бы абсолютно не против, если бы мог возвращаться в свою комнату в любое время, но, во-первых, мне и так неплохо, а во-вторых, комендантский час является неким гарантом порядка, которого, как известно, у нас не хватает.

Студенты – они же как дети, особенно первые пару курсов. Они только-только вылетели из-под родительского крыла. Перед ними и так лежит мир, полный возможностей, приключений и опасностей. А тут еще – круглосуточный доступ в общагу. Я очень сомневаюсь, что учащиеся будут использовать этот факт на пользу. Как раз наоборот – они рискуют спиться и скуриться к чертям собачьим. Гулянки всю ночь напролет – это не то, зачем приходят студенты в университет. А нетрезвые, слоняющиеся по ночам неоперившиеся молодые люди определенно приведут к увеличению подростковой преступности. Да и потом, кто желает спиться и скуриться, найдут способы это сделать, даже несмотря на закрытие общежитий до полуночи. Зачем же соблазнять остальных?

Так что комендантский час в данном случае играет роль дисциплинирующего, сдерживающего фактора. Перспектива остаться на улице отпугивает молодых гуляк от неразумных, спонтанных действий.

Но отпугивает отнюдь не всех. Любой уважающий себя гуляка знает, как попасть в общежитие после его закрытия, – по балконам. Любой уважающий себя парень сделает это без особых проблем и посторонней помощи. Любая уважающая себя девушка позвонит уважающим себя парням, и они поднимут ее по веревочной лестнице.

Конечно, мне возразят. А вдруг студент полезет по балконам, сорвется, упадет, сломает себе что-нибудь, а того и убьется?

Ну, упадет и переломает себе что-нибудь, и что? Это ни в коем случае не забота общежития и, тем более, университета. Полез по балконам – значит, понимал степень опасности такого рода действия. Это личное дело взявшего на себя риск студента. Упадет – и в следующий раз, если таковой состоится, будет знать.

Конечно, мне возразят. А что если студент до ночи или по ночам работает? Как ему быть? Как ему в общежитие попадать?

Интересно, а где это студент по ночам или до ночи работает? В круглосуточной библиотеке? Что-то я сомневаюсь. Обычно до ночи или по ночам работают официантами или барменами в клубах или каких-нибудь забегаловках. Нет, это ни в коем случае не является чем-то плохим. Просто в таком случае график работы студента – тоже целиком и полностью его личное дело. Выбирая место работы, он прекрасно знал, что ему придется задерживаться и приходить в общежитие поздно.

Да и потом, проблемы с опозданиями успешно решаются в индивидуальном порядке. Приносятся справки с работы. Договариваются с вахтерами. За четыре года проживания в общежитии у меня была парочка случаев, когда я задерживался на мероприятиях в других населенных пунктах республики. Мне всегда открывали, даже без предварительных договоренностей. И без всякого вреда для комендантского часа.

Повторюсь, я не против отмены комендантского часа, но при условии, если порядок будет соблюдаться. Если сама отмена пройдет правильно, грамотно, рационально. С чувством, с толком, с расстановкой. И если будет неусыпный, круглосуточный контроль, кто в то или иное общежитие проходит. Причем со стороны вполне себе серьезных сил – охраны, например, использующих работающие технические средства – хотя бы камеры наблюдения. Иначе общежитие рискует превратиться в проходной двор. И проходить через него будут далеко не кандидаты наук, чтобы прочитать студентам лекции на ночь.

Оно и так постепенно в него превращается. Через вахту, при удаче, можно пройти без всяких пропусков и сопровождающих. И никто не отменял всё те же балконы. И иногда этим начинают пользоваться совершенно посторонние люди.

Я думаю, что никому не понравится, если в его секции будут ошиваться странные подбуханные личности в поисках алкоголя и доступных девушек. А такое, представьте себе, бывало. Мой дом – моя крепость, и я не хочу терпеть, чтобы в мою крепость заявлялись холопы с целью раздобыть себе пару бочек медовухи и снять трактирных шлюх. Если мне не могут гарантировать порядок в месте, где находится мой дом, то придет час, когда порядок придется наводить самому.

Куда уж тут до отмены комендантского часа.

8

Лень. Ключевое слово нашего покоЛЕНия.

Я собираюсь написать этот текст, но мне невероятно лень это делать. Лень нажимать на кнопки компьютера. Лень думать, записывать и расставлять знаки препинания.

Лень – это вообще уникальная штука. Она парадоксальным образом меняет человеческую жизнь. Я не буду утверждать, что лень – это двигатель прогресса, как это делают некоторые. Но и не буду отрицать. Если иметь в виду прогресс технический – то да, конечно. Но если иметь в виду развитие человека как создание природы – то тут возникает очень много вопросов.

Лень существовала с самого момента появления вида Человек Разумный. Никогда работа не была убегающим в лес волком и всегда от работы дохли кони. Но многие века лень была чем-то вроде знака отличия. Символа аристократизма. Подобно перьям страуса вокруг шеи или собственного парикмахера. Позволить себе лениться могли только привилегированные слои населения: монархи, феодалы, буржуазия. Только последние несколько десятков лет лень стала доступной для всех. Как избирательное право. Как медицинская помощь.

На протяжении всех веков человеческой истории люди стремились к лени как к вершине своего существования. Им было лень ходить пешком – и они придумали множество устройств для более быстрого перемещения в пространстве. Велосипеды, кареты, автомобили. Им было лень стирать и мыть посуду руками – и они придумали стиральные и посудомоечные машины. Им было лень писать друг другу письма – и они придумали телефон и интернет. Они напрягали свои извилины, чтобы больше не напрягать свои ноги или руки.

Кто-то возразит и скажет, что я путаю лень и удобство. Конечно, машины, химчистки и средства коммуникации сделали жизнь удобнее. Следовательно, проще. Следовательно, ленивее. Мы закидываем одежду в стиралку и садимся смотреть телевизор, дабы нихрена больше не делать.

Сейчас люди достигли такого уровня развития собственной лени, что они перестают воспринимать информацию. Им лень даже тыкать по кнопкам – вот как мне сейчас. Люди целыми днями сидят на жопе и прокручивают ленту новостей в социальных сетях. Просто прокручивают. Поскольку им лень щелкать по сердечкам в углах постов.

Умная техника делает тупыми людей. Все, что будет требоваться от них в ближайшей перспективе, – это включить свой умный пылесос и смотреть, как он умело маневрирует по комнатам, вбирая в свое нутро отходы их жизнедеятельности.

Ноги и руки человека, которые он путем мозговой активности от работы избавил, атрофируются и больше не будут способны на какие-либо активные действия. Животы вырастут от синтетической еды, приготовленной заботливыми роботами. Жирный живот с тоненькими руками и ногами по краям будет кричать в свои умные часы, призывая их опубликовать злостный комментарий по поводу возмутившего его клипа, залитого в недра видеохостинга пару часов назад.

И это будет сбывшейся мечтой человечества. Венцом развития цивилизации. Воплощенной в жизнь утопией.

Лени поют гимны, и она продолжает свой завоевательный поход. К примеру, сейчас лень добралась до такой совсем не ленивой сферы, как мода. К примеру, мужчинам стало лень бриться, и они придумали опускать бороды. Попутно составили отговорку – так они якобы выглядят мужественнее и солиднее. Женщинам стало лень надевать бюстгальтеры, и теперь они ходят с торчащими из-под блузок сосками, объясняя это тем, что таким образом они выражают свой протест против неравноправия полов.

Печатать текст, конечно, не мешки ворочать, но что-то я притомился. Устал. Пойду полежу, предварительно закинув в микроволновую печь попкорн. Я мог бы еще многое сказать, но мне лень писать дальше – лучше посмотрю, что там сегодня по телеку.

Короче говоря, вы меня поняли. Если что, домыслите сами. Если, конечно, не обленились и дочитали до конца.

А вот и он.

9

Спасибо им за мирное небо над головой. Спасибо им за то, что нас не сжигают заживо в печах. Спасибо им за то, что нас не расстреливают на опушках потехи ради. Спасибо им за то, что мы не являемся рабами бездушной фашистской системы. Спасибо им…за жизнь.

Мне очень стыдно за наше молодое поколение, которое, в большинстве своем, относится к празднику Победы как минимум равнодушно. Мы не достойны героев Великой Отечественной, павших за наше светлое будущее. Мы беззаботно прожигаем свои жизни. Мы просиживаем свои задницы, озабочены мелочными проблемами и, пусть и невольно, поддерживаем бесчеловечный капиталистический порядок. Мы должны были извлечь уроки из крупнейшей трагедии в истории, но не извлекли их. Мы не достойны мужества победителей.

Ладно бы еще, если так. Но ведь нет, каждый новый день рождает ублюдков, ставящих цель во что бы то ни стало осквернить и опошлить Память. Ублюдки, использующие георгиевские ленты в качестве модного аксессуара или шнурков для кроссовок. Ублюдки, лениво рассуждающие о том, что «совок закидал Германию мясом». Ублюдки-любители неологизмов типа «высераны» и «дидывоевале». Ублюдки, призывающие уничтожать ветеранов как отжившие свое отходы большевистского режима… Горите в аду! Вы еще ответите по заслугам. Бог вас накажет, если он, конечно, есть. В данной ситуации его просто не может не быть.

Бойтесь, сволочи, трепещите перед мужеством победителей! Их сила, как и семь десятилетий назад, велика, они – столпы, они – Колоссы. Дедушки и сейчас в честном бою могут запросто надавать пиздюлей вам, зарвавшимся падлам, пропитым «ягуаром» и прокуренным гашишем. Вы слабы и гниете заживо, а победители – вечно молоды, и на их стороне Правда.

Не нужно тратить время на всякую чепуху. Лучше вместо этого преклоните колени перед ветеранами Войны и поблагодарите их искренно, от всего сердца. И они вам ответят улыбкой, которая дороже миллиона торжественных слов. Ведь они – не мы, они знают цену искренности. Им не нужно пафосных парадов-перфомансов а-ля открытие/закрытие Олимпиады или богатых салютов – артиллерийский залп гораздо роднее. Им нужна только наша Память и наше Уважение.

10

Все идет из детства. Это, в принципе, понятно – то, как нас воспитали родители, учителя, наставники обязательно отразится на нас в будущем. Слишком банально? Выскажусь чуть иначе. Все, чем мы увлекаемся в детстве, может стать определяющим в выборе, даже подсознательном, будущей профессии, хобби и жизненных приоритетов.

Не буду в подробностях описывать то, что я не ходил в детский сад, отца у меня не было и меня окружало исключительно женское внимание. То есть я рос внеобщественным элементом с явным закосом под бабское нытье. К счастью, только рос, а не вырос. Свободного времени у меня было предостаточно, я был сытым и довольным, и в только-только набухающей извилинами голове возникали интересные мысли и идеи, которыми я торопился делиться с мамой и бабушкой. Говорили, что я – талантливый ребенок.

С пеленок я страсть как любил газеты. Еще и читать не умел, а уже листал прессу, всматривался в иллюстрации и фотографии внутри статей. А как подрос, стал заниматься очень интересным и странным делом: я садился перед телевизором, слушал новости, затем брал бумагу и, так сказать, конспектировал всё, что только что узнал. Причем не только конспектировал – еще и добавлял свои мысли и впечатления. Получалось этакое «новостное и аналитическое издание». Называл я его, как сейчас помню, почему-то «Публика». Значит, записывал я новости на листок печатными буквами и тащил родителям хвастаться. Мамка читала, хвалила, хотя подчас не могла разобрать, что ж это за бред такой янакалякал.

После того, как я научился читать и оставил пылиться на полке букварь, я взял в руки газеты и «мониторил медиасферу». В школе все повально охеревали от моей способности читать непростые для детского восприятия журналистские тексты.

Дальше – больше. Увлекался я попутно динозаврами (очень любил больших, жирных и страшных ящериц) и решил выпускать домашнее ежемесячное издание про их житие-бытие. Получалось по восемь страниц рукописного материала, сшиваемых позже ниточкой. В «Динозавре» (так незатейливо окрестил я свой «специализированный журнальчик») я получил первый опыт в «верстке» (старательно очерчивал линеечкой колонки и поля), иллюстрировании и «брошюровке». Материалы для статей брал из различных книжек и энциклопедий, заметно их преобразовывая. Занимался я этим изданием около двух лет. Однажды в непонятном для меня сейчас порыве я порвал и сжег всю подшивку, около 15 экземпляров. А говорят, что рукописи не горят… Многое отдал бы, чтобы сейчас иметь на руках хоть один номер своей «протожурналистики».

Затем я забыл о прессе практически на десятилетие. Тяжело для меня сложились школьные годы чудесные. После шести часов издевательств и насмешек надо мной в школе, я приходил домой, садился за любимую «Плейстейшн», отпускал джойстик под вечер, делал уроки и ложился спать. Ни о каких газетах и не задумывался. Планировал поступать на врача, желательно на патологоанатома, чтоб дерзко и сурово. Лишь в середине одиннадцатого класса подумал как-то невзначай о карьере журналиста. Одним холодным февральским вечером написал рецензию на понравившийся музыкальный альбом, но лишь в середине апреля разместил этот отзыв на одном из специализированных сайтов. Отзывы к моему опусу превзошли все мои ожидания, и я загорелся. В сентябре 2011-го я уже гонял с гордым званием первокурсника сыктывкарского журфака. Промозглым октябрьским утром подошел к умывальнику, протер глаза и внезапно прозрел (так осеняет главных героев голливудских фильмов в самый ответственный момент) – журналистскому «сегодня» я обязан своему детскому «вчера». Именно тогда я сделал свой выбор, именно тогда это стало делом моей жизни. Я вспомнил все свои успехи и все свои стремления – и это дало мне новых сил. А видеоигры и анатомия – это так, мое личное средневековье.

С музыкальным вкусом тоже вышла история. В 14 лет я познакомился с творчеством таких групп, как «The Rasmus» и «Guano Apes», и их музыка показалась мне до ужаса знакомой. Я стал вспоминать, где я уже слышал эти композиции. Как оказалось, я бегал по дому и криво напевал «Lords of the Boards» и «In the Shadows» еще в десятилетнем возрасте. Откуда в мою голову попали эти треки – понятия не имею, у нас в то время только аудиокассеты «Руки Вверх» и «Красок» валялись. Может, по телеку услышал, может, кто из соседей воспроизводил – не знаю, не помню. Однако именно эти простенькие рок-группы в конечном итоге привели меня к тому, к чему привели. И я бесконечно этому рад.

Все самое лучшее в нашей жизни формируется в детстве. Поэтому это самое детство нужно беречь. И никогда не поздно пересмотреть взгляды на свое малолетство и, возможно, найти в нем что-то для себя сегодняшнего.

11

К черту социал-дарвинизм, сами знаем: в мире есть огромное количество людей обездоленных, побирающихся. Для многих из них такой образ жизни становится единственным. До тех пор, пока они погибнут от голода или от чьей-либо горячей руки. Пока не попадут в тюрьму или, в самом лучшем случае, не вырвутся за черту бедности.

Попрошаек столь много, и они настолько разные, что можно составить полновесную классификацию, написать целое социологическое исследование. Юные и пожилые. Мужчины и женщины. Наглые и смиренные. Демонстрирующие свои таланты и пассивно ждущие своей очереди. Вовлеченные в криминальные структуры и абсолютно свободные в своем несчастье. Имеющие физические недостатки и полностью здоровые. Наконец, скрывающие свои истинные мотивы и предельно честные. Не все истории, рассказанные ниже, касаются людей именно нищих, есть и те, кто попросту оказался в сложной ситуации на несколько часов. Сразу прошу прощения за некоторую долю цинизма, содержащуюся в статье.

I

Привлекать к делу детей – подход простой, но выгодный: немногие могут без сожаления пройти мимо бедствующего ребенка. Этим издавна пользуются потомки кочевых племен, цыгане, к примеру. По сей день женщины, укутанные в платки, держат на руках малышей, пытаясь разжалобить прохожих. И подаешь не этим матерям, но их детям, хотя где-то внутри понимаешь, что ребенок в данном случае всего лишь приманка.

Стою однажды на улице, знакомого дожидаюсь. Мимо проходит бабушка с внучкой, слышу, беседуют о чем-то своем. Увидели меня, бабушка приблизилась, говорит: «Извините, так неловко вас просить, но… нам не хватает денег на автобус, а мы уже замерзли очень». К монологу бабушки подключается девочка: выговаривает явно заученные фразы, подтверждающие молебные слова родственницы. За секунду до этого момента ребенок говорил легко и свободно, по разговору с бабушкой слышал, сейчас же –как по бумажке. Причины, заставившие этих двоих мерзнуть на улице, мне совершенно не хочется знать, отсыпаю им пару десяток. Говорят, что это особо им не поможет, но и на том спасибо. Бабушка и внучка отходят; девочка громко восклицает: «Ура!» Не могу понять, то ли это ужасно плохо – девочка в столь раннем возрасте радуется не игрушкам и походам в детский сад/школу, а полученным от незнакомца червонцам, то ли очень хорошо – она действительно умеет играть, и через десяток лет перед ней распахнутся двери театральных училищ. Если она, конечно, найдет на них деньги.

II

Некоторые, даже оказавшись на краю голода, не могут привыкнуть к тому факту, что им приходится безвозмездно просить у более удачливых средства к существованию. Поэтому они берут в руки, например, музыкальные инструменты и идут услаждать слух горожан мелодиями и стихами. Кто-то играет лучше, кто-то хуже, но, по крайней мере, такой заработок вполне может считаться честным. Иногда становится даже обидно, если у очередного уличного музыканта в шапке/стаканчике/футляре слишком мало столь важных в нашем жестоком мире монет и бумажек. Исполняют свои и чужие (этакие беспризорные «кавера») песни, играют на гитарах, самодельных ударных/там-тамах, скрипках, гармошках, трубах и флейтах. У тех, кто исполняет свое, получается очень душевно и даже надрывно: в тексты и музыку они вкладывают все свое отчаяние, вызванное плачевным положением.

Больше всего меня поразила «оперная» певица в одном из московских подземных переходов. Она пела так громко, так мощно, что, казалось, расплачешься. Уникальное пение еще усиливалось эхом в сквозном бетонном помещении. Певица манила к себе людей, чтобы получить от них немного денег, как сирены притягивают к себе моряков, чтобы забрать их души. Люди обходили ее на почтительном расстоянии, видимо, боялись чего-то, но, как по мне, не бросить к ее ногам полтинник-другой – преступление.

III

Другой вид честного промысла обездоленных – изготовление неких предметов, полезных или сугубо декоративных, из подручных средств и их последующая реализация. Причем некоторые товары совсем не выглядят, что называется, «хэнд-мэйд». Продают глиняную посуду, статуэтки и фигурки, сувениры. Здесь, казалось бы, тоже прикопаться не к чему: человек, по сути, малым бизнесом занимается. Однако…

Один мой знакомый рассказывал, что однажды, сидя в одной из кафешек города, он заметил человека, который раскладывал по столам фигурки с прикрепленной к ней запиской. Записка гласила, что этот человек глухонемой: он изготовляет подобные сувениры, просит их приобрести и тем самым помочь ему в беде. Кое-кто из посетителей кафе оставил на краях стола установленную сумму, кое-кто проигнорировал данное сообщение. Через некоторое время глухонемой собрал выручку и нереализованные фигурки и двинулся к выходу. В этот момент мой знакомый крикнул ему: «Молодой человек, вы деньги обронили». И «глухонемой» мигом обернулся и начал искать пропажу…

Скорее всего, подобные люди прикидываются инвалидами, чтобы проще и за более высокую сумму сбывать свою бесполезную продукцию, либо же их попросту используют некие структуры, заставляя изображать из себя больных. Страшно представить, какие еще приемы используются в таком суровом, жестоком и практически неизученном явлении, как бизнес на попрошайках. Одно понятно: было бы невыгодно – этим бы не занимались. Но что может быть циничнее, чем заработок на людских сантиментах?

IV

Просить денег на автобус – излюбленная «тема» многих бедствующих. Мне кажется, что большинство подобных попрошаек собирает отнюдь не на транспорт (может, им и ехать-то некуда), а на выпивку. Очень буду рад, если ошибаюсь. Очень буду рад, если узнаю, что с помощью подброшенной мною мелочи люди добрались до Эжвы, Выльгорта, Поенги, Максаковки и многих других мест, на проезд к которым просили грош.

Не так давно мой хороший знакомый отвесил пятисотку совершенно незнакомому человеку. Прогуливаясь вечерком, он напоролся на девушку лет двадцати, вида неопрятного, но далеко не бомжеватого. Подбежала она к нему и говорит: «Молодой человек, не выручите ли вы меня? Сделаю все что угодно!» «Что угодно» моему другу не требовалось, поэтому он спросил, что именно она хочет. Девушка собирала на билет до Микуни: видимо, спустила куда-то все деньги и не знала, на что добираться до дома. Мой знакомый спросил, какая сумма на это необходима. «Триста, грубо говоря, – ответила девчонка, – я тут наскребла сколько-то, но немного». Мелочи у моего товарища с собой не было, только пять сотен одной купюрой, поэтому он решил так: «Давайте мне это «сколько-то», а я вам пятьсот». Девушка, не будь дурой, согласилась, с благодарностью приняла купюру и побежала в сторону вокзала.

На месте моего товарища я бы всё же добрался с ней до жд-кассы и посадил на поезд. Душа бы уж точно не болела за свой добрый поступок.

V

Отдыхал с ребятами в забегаловке в центре Сыктывкара. Вышли с товарищем покурить. К нам подваливает неопрятного вида женщина предпенсионного возраста, нетрезвая. Лепечет, как водится, про мелочь на транспорт до еще одного пригорода столицы республики.

– Мне, – говорит, – на днях 49 лет исполнилось, я слишком хорошо погуляла, вот и денег совсем не осталось, помогите, а?

Товарищ мой – в откат: нет, мелочи (для вас) нет. Я не столь категоричен: засовываю руку в карман, нащупываю десятку и еще какую-то монетку, даю их женщине. Она реагирует на высыпанные в ее ладонь деньги, словно голубь на семечки, принимается их считать.

– Одиннадцать,– говорит, – нечетное число, несчастье будет, подкинь еще.

Я несколько смутился, но достаю еще руб, снова голубиная реакция. Женщина меня благодарит и потом вдруг добавляет:

– Знаешь, а ты ничего. Запиши-ка мой телефончик.

Я, признаться, опешил.

– Не, – говорю, – не надо.

– Да че ты, – борется за личное счастье бомжиха, – ну запиши, вдруг пригодится.

Хорошо, что табак в сигаретах закончился, и мы с товарищем ретировались обратно в забегаловку. Пришел через часик домой и задумался: а, может, зря я так, с женщиной и ее телефончиком? Вдруг это был мой последний шанс?

VI

Но самое большое впечатление на меня произвел бомж по фамилии Арихин.

Выхожу однажды из супермаркета, а бомж как будто меня и дожидается.

– А молодой человек, – говорит он мне, – помоги-ка.

– Чем помочь-то? – недоумеваю я.

– Чем-чем, – раздражается бомж, – деньгами, естественно. Согреться нечем.

Его напор, наглость и прямота – он и не скрывал, что на бутылку собирает – меня, так скажем, подкупили. Я и вывернул ему звенящее содержимое своих карманов. Только собрался уходить – бомж меня останавливает.

– А ты кто? – спрашивает он. – Чем по жизни занимаешься?

– Ну, – говорю, – студент.

– А, тоже бедствуешь, – заключает он. – А учишься на кого?

– На журналиста, – отвечаю ему.

– О, – восхищается бомж и хлопает меня по плечу. – Молодец!

– Ты знаешь, – снова останавливает меня он, – у меня фамилия Арихин. Прочитай наоборот – получится «нихера», – и ржет. – Напиши об этом в газете.

– Хорошо, напишу, – отвечаю Арихину и, наконец, сбегаю от негочерез дорогу.

Обещал. Написал.