Текст книги "21"

18

В прошлом году, по зиме, я попал в довольно неловкую и щекотливую ситуацию.

Мы с товарищем шли на спортивное мероприятие, немного опаздывали. Заскочили по пути в магазин, принадлежащий широко известной сети супермаркетов, мне – за жвачкой, другу – за чем-нибудь, чем можно перекусить. Пока мой товарищ выбирал себе что-то на прилавках, я заметил на полке хлебцы, цена на которые была заметно ниже, чем в других торговых точках. Решил их тоже, вместе со жвачкой, купить. Чтобы хлебцы не занимали руки (напомню, что мы спешили на спартакиаду), я сразу же засунул их в объемный карман куртки, без всякой задней мысли. И благополучно забыл о своей «заначке» на кассе, оплатив только жевательную резинку. Естественно, на выходе нас уже поджидали охранники.

Осознание того, что случилось, пришло ко мне мгновенно, о запиханных в карман хлебцах вспомнил сразу же. Вытащил злополучную упаковку, начал оправдываться, что, дескать, это я случайно, бес попутал, ничего тырить не хотел. Предлагал тут же расплатиться за этот товар. Но охранникам же не объяснишь. Они подобные отговорки, наверное, каждый день и по несколько раз слышат, причем от настоящих, а не «плюшевых» воров. Я как раз и выглядел как типичный мелкий «халявщик». При этом, конечно же, считал себя невиновным. Моя ошибка была лишь в том, что я вовремя не вспомнил о шебуршащих в куртке треклятых хлебцах. Охрана попросила нас с товарищем (он вообще не понимал, что происходит) «пройти» с ними.

Нас, как и полагается, пригласили в комнатку для «переговоров». Делать нечего, идем. Повели сквозь лабиринты подсобных помещений далеко вглубь здания, в маленькую каморку с ящиками вокруг. Она натурально походила на подвал, в которых «мочат» своих конкурентов «братки» из девяностых. Тут охранники нас осмотрели, ощупали, пошастали по карманам, убедились, что мы больше ничего не украли. Моего товарища (так как он догадался взять чек и не был никоим образом к моему «косяку» причастен) нехотя отпустили с покупками на волю.

Тут и началось все самое интересное. Мне предъявили ультиматум: либо я плачу «штраф» в размере 500 рублей, либо к нам приедет полиция. Настаивали ребята все же на первом раскладе, так сказать, на «мирном» развитии ситуации. Таких денег у меня с собой не было (всего 80 рублей – как раз на жвачку да на хлебцы), а видеть сотрудников правопорядка особо не хотелось. Я начал искать другие варианты – повторял, что не виновен, предлагал оплатить хлебцы и шагать восвояси, отдавал все те «копейки», что у меня с собой были. Охранник, поколебавшись, согласился на последний вариант, но с условием, что продукты (хлебцы и жвачку) я оставляю здесь, в подсобке.

Тут настал мой черед возмущаться. По идее, жвачку я оплатил, забирать ее у меня – нарушение. Охранник ошалел от моей дерзости, с криком «ты у меня еще права качать будешь?!» начал выпроваживать меня через «черный ход». Я не унимался, продолжая твердить о принадлежащей мне жвачке. Воинственный сотрудник супермаркета принялся мне угрожать, пообещав «навалять» мне как следует, злобно посоветовал в их магазине больше не появляться и выставил меня за дверь их огромной подсобки.

Мой товарищ поджидал меня на улице, готовый помочь в случае дальнейшего требования денег или каких-либо еще неприятностей. На спартакиаду мы уже безнадежно опаздывали, настроение было испорчено, поэтому пошли по домам, шокированные произошедшим с нами конфузом.

На холодную голову я начал соображать. Во-первых, нужно было включить диктофон, дабы потом эту запись можно было, в случае чего, использовать. Второе: охранники не имели права самостоятельно взимать с меня штраф – это прерогатива правоохранительных органов. Меня осенило: а не наваривается ли охрана магазинов на подобных нарушениях по аналогии с нечистыми на руку сотрудниками ГИБДД? Поймали воришку, запугали, он им деньги и выложил. Никаких проблем с полицией плюс доход в свой карман. Выгодно, не правда ли?

Немного позже я узнал о похожем случае, который произошел с одним моим знакомым в маркете, принадлежащем всё той же компании. Знакомый покупал себе салат для мгновенного перекуса, но эту еду нужно было чем-то отправлять в рот. Поэтому он прихватил с собой пластиковую ложку, лежавшую в куче одноразовой посуды и не обернутую ни в какую оболочку. Какого было удивление моего знакомого, когда на выходе из магазина его остановили и вынудили заплатить за три (!) набора разовой посуды, в которые, по идее, и должна была входить та самая ложка…

19

Мы живем в прекрасную эпоху демократии. Мы имеем счастие не быть рабами социалистической системы. Мы не убиваем свои лучшие годы на служение колхозам и не поем идеологические песни пионерскими стадами. У нас, наконец, есть Свобода.

Свобода нихрена не делать, деградировать, приобретать дипломы в подземных переходах.

Свобода выбирать, в каких фаст-фуд забегаловках травить свой организм: в тех, у которых логотип похож на московский метрополитен, или в других, попроще.

Свобода пялиться в супермаркетах на тридцать разновидностей колбасы, имея возможность купить только двести грамм одной из них. Сами колбасоделы свободно могут лепить колбасу из чего угодно.

Свобода «любить», независимо от собственного пола и возраста, девочку или мальчика.

Свобода умереть от передоза наркотиков или от буйства обкурившихся малолеток-алкашей в подворотне.

Хороша Свобода, не правда ли?

У нас никак не могут понять, что «система» никуда не делась, она просто приняла другую, капиталистическую форму и стала еще безжалостнее.

Теперь тебе никто не даст второй шанс, если ты вдруг сорвешься – ты просто сгниешь на вокзале или у неоновой вывески торгового центра.

Теперь тебя не отправят после окончания вуза в глухую деревню – ты просто не найдешь работу по специальности.

Теперь ты не будешь годами стоять в очереди на квартиру – ты будешь тридцать лет за нее расплачиваться.

Теперь тебе не всучат землю и не прикажут на ней пахать – ты сам за ней прибежишь и будешь отдавать за нее миллионы.

Теперь ты не заготавливаешь тонны картофеля для государства, оставляя часть себе – ты покупаешь ее в магазинах втридорога.

Теперь тебе не дадут срок за кражу трех колосков пшеницы – тебя на мелкий проступок будут насиловать бутылкой из-под шампанского в местном отделении полиции.

Тебя не пошлют атаковать противника с одной винтовкой на двоих – тебя забьют табуреткой до смерти еще в учебке за спрятанный в кармане телефон.

Теперь на твою смерть даже патрона тратить не будут – ты сам должен будешь выложить несколько десятков тысяч на свои похороны.

Да что там похороны! Ты попробуй просто родиться в незапланированное для недалекой матери время – и ты рискуешь угодить в морозильник или пакет для мусора.

Да-да, ребята, теперь мы очень свободны. Теперь мы можем спокойно читать Солженицына и травить политические анекдоты, не боясь, что соседи сдадут нас партийным карателям. Цените это. Пожалуйста.

20

Помнится, мы были детьми. А дети всегда очень любопытны. Для нас, детей сельских, единственным методом познания было увидеть что-либо своими глазами. Если получится, провести эксперимент. И сделать соответствующие выводы.

Мы ловили насекомых: жуков, пауков, кузнечиков. Мы рассаживали их в банки и бутылки с листьями и травой внутри и смотрели на них в жестко ограниченной стеклянными стенками среде обитания. Мы подкармливали их, попутно выясняя, что тот или иной вид предпочитает. Мы стравливали их и наслаждались их битвами. Мы их убивали и наблюдали за их агониями. Мы разоряли муравейники, желая заполучить их королеву, и тыкали палками в паучьи гнезда.

Однажды летом, после нескольких дней дождей, мы направились к гаражам неподалеку от лесопилки. Мы шли по отсыревшим щепкам, а из-под них десятками выбегали черные паучки, неравнодушные, как мы выяснили, к древесине. Они нас больше не интересовали.

Почему-то мы остановились именно здесь. Самый старший из нас троих решил сдвинуть с места небольшую корягу. Он вгляделся в отсыревшую землю с примятой травой, бывшую скрытой от внешнего мира куском дерева, и вдруг, с каким-то страхом в голосе, прошипел:

– ПАУК!

Мы еще с одним мальчиком вгляделись в отсыревшую землю с примятой травой вслед за старшим. Я абсолютно нихрена не видел. Второй мальчик, через несколько секунд, тоже начал со страхом шипеть, обнаружив этого, видимо очень страшного, паука, и только я, напряженно выпучив глаза, по-прежнему нихрена не видел.

– Да вот же! – шипели ребята с двух сторон, аккуратно, как будто побаиваясь, тыкая пальцами куда-то в сторону отсыревшей земли с примятой травой.

Наконец, мои глаза распознали сначала конечности, потом коричневое брюшко с белым овальным пятном, а затем и головогрудь паука. Я был ошарашен не меньше своих товарищей. Не помню, матерился ли я в том возрасте, но я точно тогда прошипел нечто несуразное.

Потому что этот паук был не просто большим. Он был огромным. Он был гигантским. Его лапы были толстыми, как нитки мулине. В целом, он напоминал откормленного, заплывшего борова из мира членистоногих – из его брюха, казалось, вот-вот потечет жир. А еще он довольно неплохо маскировался: его коричневый окрас отлично сочетался с отсыревшей землей.

Мы с ребятами, будучи уже не профанами в отлове мелкой живности, никогда не видели ничего хотя бы близко схожего по размерам с этим чудовищем. Мы, не сговариваясь, решили, что это тарантул. Ну, какой-нибудь там. Севернорусский, к примеру.

– Давайте его ловить, – сказал самый старший из нас. – Такого нельзя упускать.

Поблизости мы нашли пустую прозрачную бутылку из-под водки, пока один из нас внимательно следил, чтобы паук никуда не убежал. Впрочем, тарантул и не хотел проявлять никакой активности. Он был инертен даже тогда, когда мы начали щепками (трогать его руками ни у кого из нас смелости не хватило) загонять его внутрь бутылки. Его жирная жопа не могла протиснуться в горлышко бутылки, и мы протолкнули его внутрь палкой.

Мы были необыкновенно рады и счастливы. Мы поймали настоящее сокровище. Демона из мира насекомых. Гордость класса паукообразных.

Конечно, мы окружили паука невероятной заботой и вниманием. Мы накидали ему в бутылку землицы, листьев и травы. Тарантул, кажется, легко свыкся со своей неволей. Уже на второй день он сплел в листве прекрасную овальную паутину. Мы начали подкидывать ему в бутылку насекомых. Он без каких-либо усилий расправлялся с ними. А затем поедал. Он уплетал даже длинноногих травоядных комаров и дождевых червей. Всем своим видом и поведением он показывал: я – король. Что на свободе, что в плену. Я – дар природы, и я – ее краса.

Паук никогда не суетился. Любые действия он выполнял размеренно и спокойно. Он не был ленив – он совершал столько движений, сколько ему было необходимо. Он был силен и велик, и он это знал. Он не боялся нас, людей. Это мы чуть не писались со страха, когда он смотрел на нас сквозь призму бутылки.

Мы рассказывали своим домашним о нашей потрясающей находке. Они отказывались верить нам, что мы поймали «тарантула» величиной в две фаланги пальца взрослого человека. Но когда мы показывали им бутылку с колоссальным пауком внутри, они меняли свое мнение. Да, вероятно, это был все же не тарантул. Но размер паука поражал всех без исключения. Таких тварей прежде не видели в наших краях. Мы даже хотели отнести пленного в класс биологии. Но никто из нас не желал идти в школу во время летних каникул.

Паук пропал. И очень трагичным образом.

Однажды мы оставили бутылку с тарантулом на попечительство самого младшего из нас. И он, по обыкновению, спрятал ее за сараями. Вероятно, где-то в дровах. Быть может, в каком-либо месте под забором. Мы всегда помнили места, куда мы ныкали своих «питомцев». А самый младший из нас место того злополучного дня забыл.

Мы долго искали бутылку, но так и не нашли ее. Шансов на то, что паук выбрался бы из стеклянного плена, не было никаких. Он попросту умер там, внутри бутылки, под пробкой, без кислорода, который мы «обновляли» ему каждый день.

Чудо природы. Колосс. Живой, плетущий паутину страх. Погиб. Жуткой смертью клаустрофоба.

Прошло уже больше десятка лет, а я всё никак не могу позабыть эту историю. Не могу простить себе нашего хладнокровного убийства членистоногого суперхищника, монстра, грандиозного существа. На самом деле, паук умер не от недостатка кислорода в закрытой наглухо бутылке. Он умер потому, что мы увидели его, великого и пугающего, и захотели им владеть.

Такова уж людская сущность. Мы стремимся уничтожать уникальное, самое крупное, самое сильное, самое величественное. То, что внушает нам страх, то, что может нас побороть. Легендарное, гигантское – подвергается бесконечным атакам и нападкам.

Посмотрим в Красную Книгу. Среди вымирающих видов – самые крупные. Африканские и индийские слоны. Белые и черные носороги. Они уничтожаются не потому, что их кость или рога настолько ценные. Они уничтожаются потому, что они большие и сильные. А ценными их сделали люди. Убивать слонов и носорогов гораздо труднее, чем лис или волков. Цена кости или рога прямо пропорциональна затратам сил и ресурсов в процессе кровавого промысла.

Осетр – на грани уничтожения. Страус – на грани уничтожения. Веками охотники на крупнейших млекопитающих планеты – китов – чуть ли не боготворились. Секвойи и австралийские эвкалипты вырубаются потому, что, по мнению людей, негоже деревьям вырастать до сотни метров.

А сколько уже безвозвратно уничтожено? Крупнейшие нелетающие птицы планеты – Моа – и крупнейшие летающие птицы – Хааст – уже несколько веков живут только на страницах книжек по зоологии.

Морские коровы вымерли не потому, что их мясо было настолько вкусным и питательным. Их истребили потому, что они были большими и уверенными в своей безопасности.

Мифическим существам, если таковые существуют, лучше не показываться человечеству на глаза. Если Джеба Фофи и Мокеле Мбембе из африканских джунглей или плезиозавры из озер типа Лох-Несс будут обнаружены, то к ним придут совсем не для того, чтобы погладить.

Фильмы ясно дают понять, что люди делают с уникальными существами. Кинг-Конг, Годзилла или динозавры на не отмеченных на картах островах. Их убивали, когда не могли смириться с их силой и величием. А они всего лишь хотели сохранить свое место в экосистеме.

Как и все другие виды. Как и все другие особи. Как и все мы.

21

Несбывшиеся надежды напоминают дрему перед поллюцией. Сначала не веришь тому, что происходит с тобой, но становится хорошо, погружаешься в происходящее, потом всё лучше и лучше, кажется, успех так близок – но вдруг ты понимаешь, что тупо обкончался, лежа в своей собственной кровати…

Эпилог

Я лежу на своей кровати. Не могу уснуть. В полночь мне исполнится 21 год.

Я вспоминаю, каким я был в 20. Мне стыдно.

Черт возьми, да я ж всё просрал.

Я совсем не перспективен. Я туп как пробка. Я провалил с пяток очень важных заданий. Я сдаюсь при первых же трудностях. У меня ни на что не хватает времени – просто потому что я не нахожу ему достойного применения. Я потерял все контакты, все должности. Я слаб. Я устал. Я зациклен на своих проблемах. Мне кажется, что я перегорел.

Я страдаю. Я болею. Морально и физически. Я все так же переживаю по поводу бывшей девушки – уйма баб почему-то до сих пор вокруг меня не крутится. Я – никотинозависимый. У меня проблемы с желудком. Я теряю килограммы. Я не имею никакого распорядка дня, режима работы и отдыха. Я не высыпаюсь. Я постоянно вял и с плохим настроением.

Я не знаю, что ждет меня дальше. Я пытаюсь что-либо изменить, но у меня не очень-то получается. У меня самые пессимистичные настроения на этот счет.

Я нисколечко не крут. Моя бывшая девушка ничуточки не ошибалась.