Текст книги "Человек с железного острова"

– Во, добрались, а мы-то уж ждали-ждали. Да сгинет проклятое солнце, как я его ненавижу, а вот все же вышел встретить вас. Ну так пойдемте же скорее, поговорим обо всем в уютном уголке, а не здесь… Последние слова тонут в шипении и сипе. Никто инициативы не проявляет, хотя вот тут-то и должен был по идее сработать рефлекс – пушки в руки и вперед. Но ребята глядя на мою бездеятельность тоже стоят истуканами, а я быстренько решаю как быть, и решив, выдаю ирчисленгом:

– Ну давай туда, если так. Нам-то солнце не помеха, не то что вашей братии.

Кривоногий разворачивается и ведет к сараю, бормоча под нос:

– Конечно, исконному племени теперь трудновато, но мы себя еще не раз покажем, уж если сумели выжить, значит чего-то стоим. Бормочет и поглядывает искоса – как мол, слышу я, али нет?

Хао:

– Алек, он нас принимает за новую породу урук-хай, это ясно со всех сторон. У него картинка примитивнейшая, сейчас, сейчас… – ага, он ждет от нас приказов и вообще руководства. Боится и жалеет, что приходится иметь дело. На другом декодере я бы вообще дословно взял.

Я:

– Внимание всем! Играем роль. Меньше слов, меньше жестов – и как можно быстрее надо развязаться, но без шума.

Скрипит дверь и мы заходим в вонючую темноту сарайки – окошки-то оказываются забитыми изнутри.

В середине горит небольшой костерчик, над ним на цепи до пушистости закопченный котел, в котором парит какое-то варево.

Вокруг рядком-кружочком сидит с полтора десятка таких же худосочных орков, а у стены свалены копья, круглые щиты и еще какая-то амуниция. Душно и противно. Кривоногий суетится, подтаскивая нам какие-то обрубки-чурбаки, И успокаивается лишь тогда, когда последний из нас усажен у огня, а остальные взирают на нас довольно-таки безучастно.

– Так, значит, докладываю, – кривоногий со свистом втягивает в себя воздух и продолжает:

– Наш боевой отряд готов к работе. Бойцов семнадцать, все местные, округу знают, как свои пять пальцев.

Голос с места:

– А у тебя-то их сколько?

– А ты молчи, когда я разговариваю. Сколько их – мое дело.

Март внушительно рыкает:

– Э, быдло, молчать!

Студент умело хрипит:

– А что сделать успели, пока нас ждали?

Хао: «Сейчас он будет врать, как только с мыслями соберется.»

Вранье выглядит так:

– Много успели. Место, где на людей засада будет, вдоль и поперек облазили. И себе местечко нашли неплохое, так что всякий, кто туда пойдет, обратно не вернется.

Хао: «Туда – это значит к западу. А сейчас он вспоминает тот район, который якобы разведал.» Я: «Прекрати, на твои шепчущие губы все уже глядят.», а Хао отвечает с усмешкой: «Ничего, они просто гадают, что это такого я жую, но ладно, потом все остальное выскажу.»

Кривоногий снова пускается в разговор. Жалуется, что оружие плохое, и вообще трудно жить, а затем вопрошает:

– А главные силы подошли?

– Подходят.

– А-а. Вот что, всем я все порассказал, так что не стоит больше и беспокоится. Мы народ ушлый, свое дело знаем, так что все в лучшем виде будет. А вы чем быстрей вернетесь, тем приятней будет и вам, и главному вашему, уж не знаю как его звать, да и не положено мне знать-то.

Я и без Шэновских подсказок смекаю что к чему, и соглашаюсь:

– Ну, если тут все в порядке, то (пауза, отрыжка) можно и назад. Только если что, ой, пеняй на себя, и вся кодла тут – слыхали?!

Молчание, я поворачиваюсь прямо на чурбаке, а уж затем встаю и к выходу иду, и все наши следом. Как же приятно дохнуть нормального воздуха после гоблинского притона! Впрочем слишком демонстрировать радость по этому поводу не стоит, хотя вряд ли в сарае охотники вслед глядеть найдутся. В сарае нет, а вдруг где-нибудь еще есть?

Хао наконец получил возможность поделиться впечатлением:

– Значит, так. Засада, о которой упоминал этот недобиток – на нас, это точно. К месту ее устройства движется основная сила, а эти должны заниматься изоляцией места действий. Нас приняли за разведку этой самой основной группы. В здешних краях никто еще и понятия не имеет, что есть земной человек, провинция! Нашу экипировку как должно восприняли.

– Так. А при высадке мы случайно не с этой самой ли главной силой столкнулись?

– Скорее всего да. – Хао на секунду замолкает, а потом сам же с собой начинает спорить:

– Но что-то уж слишком – для пятерых человек такой отряд навстречу высылать. Какое дело до нас Херуту?

– Видимо немалое, если этакая интрига заваривается.

– Может и документ – липа?

– Посмотрим.

– Как бы без смотрелки не остаться…

Так вот и беседуем, сначала по селекторам, а потом и в голос, без помощи электроники, что само по себе все же приятнее, хотя тема и невеселая. Время идет своим чередом, и к вечеру безо всяких происшествий мы одолеваем чуть ли не две трети пути. Пронзительная синева предночного неба уже переходит в черноту, когда наконец подворачивается годный для ночлега ельничек – в меру плотный, чтобы и залезть можно было не шибко корябаясь, но и от глаз случайных прикрыться. О костре конечно речи нет, и поэтому приходится включать терморегуляцию кольчуги, и в таком вот тепле и уюте мы и укладываемся спать, так сказать как зайки серые под зелеными шатрами. У меня под одним боком корень, под другим камень, и вообще земля неровная здесь, но пошебуршившись, и раздавив с десяток маслят, все же умащиваюсь, и все. Спокойной ночи. Спокойствия хватает часов до четырех, а точнее посмотреть в голову не приходит. Подымает сигнал сторожа – опять орки не меньше сотни числом, движутся прямо на нас. Вот напасть! Хао на пару с Мартом быстро щупают обстановку и Март недовольно бурчит:

– Эта толпа своей дорогой идет, мы ей как-то незачем. Угораздило же прямо на дороге оказаться!

Ворчи, не ворчи, а уходить надо, хотя…

– Хао! Ты можешь нас прикрыть?

– Ну если специально искать не будут, то смогу.

– Да уж не будут, это точно – Марту смерть как не хочется покидать належенное местечко, и я распоряжаюсь:

– Тогда делай, Хао. Пропустим этот сброд, да и дело с концом.

Наш работяга берется выполнять команду, а Март занят опусканием и сворачиванием сторожа. Значит помогать Шэну надо мне, приходиться попотеть. По ходу дела кстати мы убиваем и двух давно уже тут вертевшихся трупоедов, до которых раньше руки не дошли, и их тени рассеиваются в общем мраке. На все уходит полчаса, а еще через минут пятнадцать с треском ломятся молоденькие березки, и на поляну перед ельником выступают первые орки. Их всего пятеро, видимо разведка, и надо сказать разведка хреновая. Идут совершенно по сторонам не глядя, хотя света вылезшей наконец-то луны хватает с лихвой. Вот передний останавливается и заявляет:

– Здесь отдохнем, я устал.

– Да уж, поплутали по оврагам. Зато теперь, как по мостовой пойдем, так и веселей будет.

– Угу. А Сарр бы не разрешил. Хорошо, что его уртазы прибили.

– Нет, не хорошо. Сарр знал главное слово, а теперь его знает только Рахт Иль. Его убьют, так и никто знать не будет.

– Ну и что? По мне, так никому никого отдавать не надо. Сами уртазов словим, сами же и сделаем.

– А ты меньше думай, что по тебе, а что нет. Сказано передать тому, кто слово скажет, значит так делать и надо. А еще раз такого наговоришь, я тебе законы Херута припомню. Все, пошли.

Тот, который говорил, видимо старший, поднимается, за ним остальной состав, и они удаляются в сторону дороги – через несколько минут слышны радостные звуки – обнаружили таки долгожданную мостовую. А через поляну уже сыпет основная масса: хорошо откормленные урхи запакованы в ладные кожаные доспехи, мечи поблескивают в сетчатых ножнах. В середине топает десяток рабов с отрубленными руками, на которых навьючены два ракетных станка и несколько ящиков, всего снарядов на двадцать. Длинный тихонечко пересчитывает, и последнему вояке, шагающему с коротким копьем наперевес, достается сто тридцать первый номер. Да, это сила, и тот, кто послал ее устраивать нам засаду, мог надеяться на успех. С такой ордой справиться трудновато.

– Март, ты портрет снимал?

– Да. Теперь их от сторожа никакая маскировка не спасет.

Конечно, дело будет не только в стороже, но и в самом Марте или Хао, но я не поправляю. Студент:

– Вы как хотите, а опять спать буду. Мне такие парад-алле задаром не нужны.

Он прав, и чуть добавив тепла, я тоже отпускаю тормоза, и проваливаюсь в сон. Утро начинается мелким дождичком, неизвестно откуда берущимся с почти что ясного неба. Завтрак, и параллельно обмен мнениями о ночной встрече. Студент, к примеру, настроен оптимистично.

– Мы эту засаду обманем, спору нет – уверяет он. – Просто придется лишний раз побродить по неудобным местам.

Длинный не верит, и вообще считает, что если засада, значит и вся история с картой подстроена. А Марта беспокоит не это:

– Кому-то нас должны были передать, пароль какой-то… Не надо соваться, а надо бы разобраться. И поскольку копать начинать надо явно не отсюда, то мое мнение – уходить.

Я прикидываю и так, и этак, и наконец решаю:

– Уйти всегда успеем, тем более, что сторож откалиброван, и засад можно не бояться. Копать, как ты Март изволил выразиться, начнем все же отсюда. И еще – по дороге нам теперь ходу нет. Ничего не поделаешь, будем барахтаться, не так уж и много осталось.

Ребята особой радости не проявляют, да и я довольно тоскливо предвкушаю предстоящий путь. И точно – выматывает эта местность здорово. Ближе к предгорьям начинаются каменные россыпи – валуны размером с лошадиную голову и больше.

По ним с опаской ходить надо, спотыкаться в таких местах не рекомендуется, а ведь валуны и мокрые еще! Так продолжается довольно долго, чуть ли не до полудня, потом снова земля – поровнее все же, да и роднее как-то, но Хао останавливается не для того, чтобы радость выразить.

– Дым! – говорит он, и Длинный подтверждает:

– Да, тянет дымком.

Я спрашиваю:

– Март, что сторож?

– Никого в радиусе. А следов много, и он не берет, перегрузка.

– Ладно, двигаемся дальше, только сторож сторожем, а сами тоже смотрите!

– Само собой, начальник! – Студент завершает обмен мнениями.

С каждым шагом запах все явственней, и несет его со стороны дороги, и это мне не нравится. Наконец, с вершины одного из холмиков удается засечь место, откуда поднимаются слабые струйки, Эсте берет направление, и мы снова подходим к старой мостовой. Картина такая: на небольшой полянке, на обочине, следы жестокого побоища. То есть даже не следы, а… Тут не надо быть следопытом, чтобы понять, что к чему. Пешая сотня пограничного войска остановилась на ночлег, и ее врасплох застали орки. Караул подал сигнал, да поздновато, и схватка была короткой и безнадежной. Гоблинских трупов около трех десятков, но и Арагорнова сотня побита вся. Побита и ободрана, не полностью до нитки, но самое лучшее оружие и одежду победители забрать не поленились – орки всегда орки. Наша команда подходит поближе и останавливается, мне не по себе, да и ребятам тоже. А вот Длинный наоборот, даже заинтересовался. Ходит, осматривается, то наклонится, то обернется. Наконец рукой замахал, нас зовет. Лежит перед ним на земле один из войска, этакой тряпичной куклой, но Длинный уверяет, что его можно поднять:

– Этого просто оглушили, вытащим подальше, а там я попробую его в себя привести.

Несут Эсте с Хао, а Студент сзади, головой мотает – не привык к таким видам.

– Э, Студент, ты что, в первый раз такое видишь?

– Да. На базе я работал с захребетниками, там такого не бывает.

– Значит привыкай теперь. Это тебе не Озерный край, это Средние земли. Хотя конечно, лучше бы в подобные истории не влезать.

Итак, пока Длинный на пару с Мартом хлопочут над пациентом, я опять пытаюсь через деревья взглянуть на место побоища, но его уже не видно, специально вот не собирались, а довольно далеко отошли, уж очень неприятное соседство получилось бы.

– Март, а Март!

– М-м-м?

– Что ты скажешь, откуда здесь отряд пограничного войска?

Март распрямляется, делает шаг от тела, и уверено говорит:

– Это не простой отряд, и похоже что это даже не пограничное войско. У объединенного королевства как заведено? В любом войске каждый отряд имеет знак, и этот знак носит каждый. Здесь же я ни у кого знаков не видал.

– Ладно – говорю – сейчас все выясним, а то надоели эти загадки уже. Длинный, как у тебя дела? – дела оказывается неважные. В чем дело, неясно, но в сознание привести этого бедолагу не получатся, зря только тащили. Но зато у него кое-что нашлось – и Длинный подает мне залитый липкой смолой конверт.

– На тело прилеплено было. Хорошо, что не в панцире оно было, а то все, с концами.

Хао:

– Надо бы уходить отсюда, а то мало что на мертвечину потянется.

– А этого, оставим что ли? – Студенту интересно. Март недоуменно отвечает:

– Ну не с собой же тащить?

– Так он же еще живой! На верную погибель бросим то есть?

– Высокие чувства взыграли? – голос Марта уже не недоуменный, а язвительный и поучающий:

– А знаешь как серьезные дела из-за таких вот эмоций проваливаются? Между прочим здесь, на моих глазах бывало!

– А ты бы так лежал?!

– Пока вот не лежал. А как лягу, тогда видно будет.

Я прекращаю спор, и сочиняю как бы соломоново решение:

– Хао! Сделай-ка ему портретик поотвратнее, сроком дней на пять, чтобы не сожрали. Студент, Март, оттащите мужика вон под корягу, и листьями присыпьте. Длинный, вкати ему дозу сам сообразишь чего. Ежели оклемается – его счастье, а если нет, значит судьба.

Так и оставили нашего неслучившегося «языка». Он-то лежит, а нам приходится три часа выправлять свой маршрут, и до намеченного места ночевки – заросшего темным ельником холма (хороший холм, чистый и сухой) – добираемся поздно вечером вместо намеченного «засветло». Небо очистилось еще днем, и теперь в редких просветах между ветками мерцают одинокие звезды. После ужина, при зажженной «свечке» начинается изучение письма. Пакет от смолы тяжелый и липкий – можно на тело прилепить и нести без всяких карманов. Хао после долгих принюхиваний и серии жестов (после одного из них от письма брызгают в стороны синеватые огоньки) дает добро, и я тяну за рыжую нитку, за сургучовый шарик на ее конце. Лист плотной бумаги, белой и гладкой. Написано на всеобщем, причем на упрощенном его варианте, который обычно используется как разговорный жаргон. Содержание малоприятное, тон приказной.

«После передачи уртазов и их вещей уничтожить боевой отряд «Сарр», используя то, что после обмена паролями гоблины не будут ожидать ваших ударов. После этого отвести пленных в ту же деревню и там вскрыть желтый пакет.»

Подпись, печать, все как полагается.

– Ну вот, разобрались мы наконец, что к чему.

Эсте поддакивает:

– Ясна картина…

Март:

– А может объясните неразумному? Мне-то понятно далеко не все.

– Изволь: налицо заранее готовая операция. Орки из засады берут нас, чтобы отдать тому, кто назовет пароль. Этот же спецотряд, то есть кто-то из него, пароль называет, нас берет, а затем в легкую режет орков, такой подлости не ожидающих. Затем ведет в деревню, где…

Словом, смотри желтый пакет, которого у нас нет.

– Нет, это я понял, другое: выходит, и гоблины, и эти, спецовцы, из одной кормушки хлебают, в одной упряжке топчутся?

– Ну а может быть, просто пароль заранее известен?

– Может.

– Погоди, так ведь получается, что архив – приманка, и ее нам через Худышку заранее кинули?

– Или же его вскрыли.

– Да, или вскрыли, или спалили – прямо стихи, только не нравится мне поэма эта.

Студент ставит вопрос ребром:

– Так может вообще не стоит лезть?

Хао отвечает ласково:

– Стоит. В этом планчике уже есть неувязка – орки пошли по другой дороге, и побили этих, что с пакетами всех цветов радуги. И, я уверен, из-за этого поломалось еще очень многое, что пока неизвестно нам. И в такую-то дыру не влезть?

Я мыслю: орков меньше, да и их обойти, или пощелкать нам не проблема после ночной встречи. Опасность одна – отрядовцев должен кто-то встречать в деревне. Деревня здесь одна, все вертится вокруг нее. Если бы у нас была пара комплектов «сеть», то накрыть деревушку не составило бы труда, да только чего нет, того нет. А знать, что и кто там надо, ой, надо! Ладно, знать будем, хотя… нет, все, решено.

– Внимание, слушайте все! Завтра с утра Эсте, Хао, Длинный и Март возьмут оборудование и будут заниматься главной целью. Эсте, ты за главного будешь. А мы со Студентом постараемся разобраться, что твориться в деревне, и если будет что-нибудь, так сказать, интересное, то сообщим, а то и повлиять на ход событий сумеем. Если все будет хорошо, вы как работу закончите, сообщите нам и договоримся, где встретиться. Вопросы, мысли?

Студент:

– А много ли с меня проку будет? Взял бы Хао, или Длинного хотя бы.

– Они будут работать с передатчиком, ты умеешь? И вообще, твоя задача – контакты, вот ими и займешься, правда, на дистанции. Еще?

Март:

– Что вы возьмете? Сторож нам нужней здесь, а дешифратор диапазонов из копировщика не вынуть.

– Возьмем тестер – да-да. Я знаю, как заставить его работать на дальность. Ты небось и не знал, что его можно не только для самопортретировки использовать?

– Не встречался с таким вариантом.

Хао:

– Ты конечно прав. Но значит, тебе придется выходить уже сейчас.

– Нет, я думаю, что если к деревне подойду позже, чем вы начнете проход через оцепление, ничего страшного не будет. И поэтому сейчас – спим, а завтра придется подниматься до солнца. Март, сейчас проверь канал со спутником.

Канал есть, висит наш спутничек в своей точке, никуда деваться не собирается, и работает как часики, не то что первый – такая буча была, когда в нем системы одна за другой дохнуть начали. Как раз тогда и пошли все мои героические истории, как сейчас помню – и бегемотика своего семиместного, и всех в нем тогда сидел, глядя по стеклоблокам. А кто сейчас где?! Серчо пропал с бербазы, и если нам не врут, искать его надо у порченых эльфов. Пьеро погиб в старом Союзе, куда его занесло так же, как тех ребят, что мы вытаскивали. Сергей на Земле, и Дрон там же, Знахаря еще вместе хоронили, а Керита и похоронить наверное не успели. А Чисимет – я даже не представляю, где он и что он, хотя с ним было бы очень неплохо повстречаться. Да и с Анлен…

Так, в воспоминаниях и засыпаю, а поднимает меня Студент – пора значит, еще темно, но утро уже угадывается. Никого больше будить не стоит, и поэтому я тихонько отбираю, то что понадобится, а Студент еду готовит. Всего на сборы уходит около получаса, и когда мы покидаем спящий лагерь, на востоке уже светится желтоватая полоса. Где-то часов в девять происходит короткий разговор с Эсте, они еще не видели ни одной засечки, и движутся к цели медленно и осторожно. А нам со Студентом каково? Тестер-то у нас не бог весть какой чуткий прибор, так что все больше приходится работать глазами и ушами, и когда в полдень мы выбираемся к деревне, усталость уже чувствуется. Населенный пункт выглядит так: на очередном склоне выжжена большая проплешина, и на без всякого порядка рассыпаны десятка три ладных, крепких домиков. Между ними петляет разбитая дорога, идущая вдоль по склону, людей на ней не видно, и вообще никакого движения в деревушке не наблюдается, пусто.

Всю эту картину мы со Студентом наблюдаем с противоположного ската, а между нами – лощина с ручейком на дне.

– Ну что? – он спрашивает, и я нехотя отвечаю:

– Надо идти ближе, так ничего не ясно.

Сказано – сделано, и приходится ломиться через ивняк в ручье, а затем срочно убегать от сонного хват-дерева, которое сначала опознал Студент, а потом уже и тестер что-то там вякнул. Новое наше место теперь кусты у дороги, невдалеке от ее выхода на открытое пространство. Та же самая тишина и безлюдность, и никакой дополнительной ясности. Студент:

– М-да, информации прибавилось.

– Ну и что предлагаешь?

– В саму деревню сунуться надо бы.

– Ага, в кольчугах и шлемах. Если здесь действительно опорный пункт в операции, ты трех шагов не сделаешь. Так что сидим, смотрим, и ни гугу!

Говорю, а сам душевно страдаю – ну и скучно же будет! Однако опасения оказываются напрасными. Уже через пять минут слышен скрип несмазанных колес, и в пределах видимости появляется длинный, который тащит пара лошадей. На возу рядком уложены четыре неободранных бревна, верхушки метут уцелевшими ветками по земле. Водитель сего транспорта, классическая деревенщина, задумчиво попыхивает трубочкой. Надо бы сейчас с ним побеседовать, только пусть поближе подберется, вот проедет обваленный дуб, полянку и поравняется с кустами, а там и мы сделаем свое черное дело. Однако оказывается, что черное дело есть кому проделать и без нас. Из-за лежащего вдоль дороги дубового ствола появляются два эльфа, один без лишних слов берет левую конягу за уздцы, а другой подсаживается к погонщику, и о чем-то они беседуют. Затем первый исчезает за бревном, а воз трогается, и медленно проезжает мимо наших кустов – доносятся обрывки разговора: «Нет, я ждал… Может быть… Совсем никого… Заблудиться? Да нет, не могли…» Когда же телега достигает первых домов, эльф и деревенщина бросают ее на произвол судьбы, а сами забегают в ближайшую избушку, а лошади сами сворачивают в сторону и дотягивают груз до еще одного из домиков. Над ухом пищит сигнал, и Эсте сообщает: обошли засаду, скоро будут на месте. Похоже, что идут верно, остаточный фон растет очень быстро, а я в свою очередь сообщаю о наших наблюдениях, и пока что со связью все. Наш сосед по засаде никаких признаков жизни не подает, и вообще никаких изменений вокруг нет, только прибавился воз и меланхоличная тягловая сила.

Еще через какое-то время снова Эсте:

– Алек, мы почти на месте, ищем вход, вокруг все тихо.

А у нас тишина пожалуй кончилась – откуда-то со стороны лощины к деревушке движется небольшой конвой – четверо эльфов ведут кого-то. Студент наводит на них винтовки, подстраивает на них прицел… и озадаченно и одновременно зло мычит. Моя очередь поглядеть – ба! Ингельс и тот, полутруп из спецотряда. Их ведут быстро, почти бегом, да сами они торопятся безо всяких понуканий – это мне не нравится. Когда они уже на подходе все к тому же домишке, опять выходит Эсте, в голосе – еле сдерживаемое возбуждение:

– Мы нашли! Вход вскрыли за минуту, Хао Шэн молодец. Никаких ловушек – видимо, чтобы внимания не привлекать, не ставили.

– Так, так, материал какого типа?

– В основном бумага, словом – письменность. Я почти ничего разобрать не могу. Объем небольшой, это, само собой, не главное хранилище, но работы хватит.

– Сколько времени вам нужно?

– Часов пять, не меньше. Я уже установил все, сейчас начинаем.

– Ясно. Если у нас что будет, сообщу, – и пока, до связи.

Пусть спокойно работают наши спецы. Им совсем необязательно знать, что Ингельса и нашего неудачного пациента уже в домишку завели, и видимо трясут все, что только можно, а нам остается ждать дальнейших событий, и они разворачиваются следующим образом: из дома выпархивает с десяток эльфов и в резвых темпах разбегаются по деревне, и тут же из трубы домика почти вертикальным столбом начинает валить красноватый дым. Студент с усмешечкой бормочет:

– Кабы у эльфов и вправду крылышки были, можно было б и без дыма обойтись.

Я не понимаю, что он хотел сказать, но пояснения потом – из своей засады выскакивает наш сосед и легоньким шагом направляется мимо нас – к месту сбора, надо понимать. Идет вроде и спокойно, но быстро, быстрей, чем, скажем, я бы бежал. И из домов сыплется светлое воинство, а со всех сторон на поле по одному – по два являются другие сторожа, и всего через какую-то четверть часа перед штабом – так я первый домик обозвал – набирается чуть ли не полусотенная банда (которая уже у нас на пути, третья?). Эти друзья быстренько разбираются и нестройной, но явно управляемой толпой трогаются в сторону рабочего места наших ребят. Это хуже, и Студент того же мнения, но он в сомнении:

– Что делать, а? Не стрелять же по ним?

– А почему бы и нет?

– Да потому, что их и так мало осталось, потому, что каждый убитый эльф это… это если хочешь плевок в душу этого мира, это…

– Ишь, как заговорил! Ладно, плеваться не будем, но остановить эту ораву надо. За мной.

Ничего себе прорвало Студента! Он и раньше эльфов уважительно поминал, а тут прямо борцом идейным выставился, это не дело. И тут же мысль – а я сам разве по другому к эльфам отношусь? Хотя и потерпел от них немало, и об их истории немало слыхал, а ведь – уважаю, люблю, можно сказать!

Ну да ладно, лирику в сторону. Вот ручей, вот обрывчик, вот тропинка – сейчас будет теплая встреча. Я команду Студенту даю, и сам делаю – ставлю мощность прицельного луча на предел, развожу его – специальная насадка есть, и дождавшись (недолго ждал!) первой партии, принимаюсь за дело. Эта первая партия – семеро эльфов с луками за плечами останавливаются у воды как вкопанные – кто трет глаза, кто на месте вертится, а один просто в землю ткнулся. Знаю, больно, но что делать! Народ все прибывает, и вот уже весь берег завален ослепшими воинами, им очень неуютно. Это конечно хорошо, но у меня аккумулятор почти на нуле, и у Студента тоже – недельный запас стравили в две минуты. Когда он еще зарядится!

– Эсте, как у тебя дела?

– Работаем.

– Слушай внимательно. По ваши души здесь есть охотники – десятков шесть эльфов, мы их пока задержали, но надолго ли – не знаю; как получится, так что будьте готовы к бегу. Я постараюсь их увести, но еще раз повторяю – смотрите сами.

– Понял.

Студент тем временем терзает тестер, а потом усмехается:

– А между прочим, в сотнях трех от нас и орки сидят, а может и все полкилометра будет – ветер в нашу сторону.

– Сколько их?

– Двое, это те, из сарая.

– О! Отлично, сейчас все будет сделано в ажур! За мной!

Если я прав, то эльфы очухаются минут через пять-десять. Разведчики меня мало беспокоят, они ничего не видели, а это-то и нужно. Я ломлюсь через кусты, и если б не забрало, давно без глаз остался бы. Студент сзади направление дает, а я на ходу делаю простенький маскарад, главное – успеть! С гоблинами сталкиваемся нос к носу – они шум да треск заслышав, решили было спрятаться, да неудачно – я к ним в самый схорон и влетел. Узнали они нас со Студентом, и копья опускают, а я ору:

– Бездельники, сволочи, лентяи, на костер вас всех, шестеро уртазов под носом прошли, а вы моргаете! Ты, живо, беги туда, – тыкаю пальцем, – там наш десяток, и передай, что уртазы уходят вдоль предгорий, поперек старой дороги, живо!

Снага, напуганный начальственной бурей, кидается бегом, а Студент, смекнув что к чему, шипит на второго, не давая опомнится:

– А ты, недоделок, лезь наверх, и смотри кого увидишь!

«Недоделок» кидается к ближайшей сосне, усыпанной сучьями, как ступеньками лестницы, и ловко взбирается наверх, к самой макушке.

– Ну что?

– Да ничего!

– Ну и ладно.

Я поднимаю винтовку, и целясь через оптику убираю ненужное действующее лицо – орк картинно падает, переваливаясь с ветки на ветку, и наконец пластом – на хвойную подстилку. Студент:

– А если гонца не перехватят?

– Да ты что!

– А если не поверят?

– Поверят, он ведь сам верит в то, что будет говорить.

– Это да.

– А теперь – пошли оставлять следы!

– Вон, первый след лежит уже.

– Ну и хорошо.

И мы начинаем оставлять следы – каждый за троих, а на месте орк-поста оставляем одноразовый сигнализатор, их у нас еще три штуки, и особо беречь нечего. Дело, надо сказать, непростое – оставлять шесть дорожек, и немного помучавшись, я и Студент переходим на «след в след», а еще минут через шесть срабатывает сигнализатор.

– Отлично, теперь этот хвост за нами потянется.

Студент особой радости, правда, не проявляет.

– Ага, так что ходу!

Итак задача: в лесу, без хорошей техники и толковых проводников уйти от эльфов. То есть нужна просто скорость, темп, которого ни я, ни Студент долго не удержим. Выходы? Да никаких, и поэтому и я, и мой напарник перебираем ногами с максимальной быстротой, которая возможна в таких условиях. Шуму и треску мы создаем как небольшое стадо лосей, спасающееся от волков, но слушать нас скорее всего некому. Эсте:

– Алек, как там обстановка? – объясняю.

– У нас еще часа на три работы, и еще с полчаса на уйти.

– Понял, я вызову тебя, когда будет надо, – и снова вперед.

Где-то через полчаса мы вываливаемся на старую дорогу – она проходит под очень крутым склоном, заросшим цепким кустарником.

Студент:

– Ну, куда – вправо, влево?

– Вверх, и живее!

На четвереньках, цепляясь за ветки, особо не поспешишь, а поспешишь – так и вниз полететь кувырком можно, вот Студент кстати чуть не сорвался. Местами земля размыта, и каньончики блестят на солнце осколками гранита и отполированного водой базальта. Где-то к середине подъема склон становится поположе, и уже можно подниматься на свои две.

– Передых.

Студент валится на землю, сдвигает щиток в сторону и жадно дышит, да и у меня в горле хрипы-стоны стоят, но дело прежде всего. Беру винтовку и через оптику разглядываю лежащую снизу местность – морщинистую, коричнево-серую, на запад становящуюся все ровней и ровней. Но рельеф мне сейчас нужен меньше всего, я ищу, и довольно скоро нахожу преследователей: еле заметно их фигурки мелькают на одной из проплешин, которую я просто помню, и специально на нее гляжу.

– Еще пять минут посидим. Студент, дай карту.

Судя по ней этот склон – самый высокий гребень полукруглого холма, за которым начинаются уже скалы и прочие прелести горного ландшафта. Двинем-ка мы вот сюда и сюда – вот восточный склон, а вот речушка вдоль него, и сделаем вид, что уплыли по ней куда-нибудь подальше, а сами под воду заляжем часочков так на шесть. А дальше соваться не будем, дальше подробной карты нет.

– Эсте, ну что у вас там?

– Все по плану идет, работаем, в округе спокойно.

– Время, время!

– В общей сложности нам еще часа три надо, если, конечно, отвлекаться не будем.

– Понял. У нас все отлично, те, кому нужны уртазы, сейчас за нами бегут, пока все.

Студент:

– Алек, смотри, я ничего не понимаю!

Смотрю: далеко внизу на старой дороге постепенно собираются друзья-эльфы, но ни один к штурму кручи не приступает. Через прицел хорошо видно как они сначала толкутся, глядя вверх, а затем – вот так фокус! – поворачивают, и без всякой торопливости трогаются по старой дороге на север. Студент:

– Это что же, а мы им не нужны?

– Похоже на то, но нет, этого не может быть! Что будем делать, а?

– Откуда я знаю! Хода нет, ходи с бубей, так, кажется?

Студент кивает и вдруг хихикает:

– А пословица-то эта, на ирчисленге смотри как звучать будет, ты вспомни, что слово «буббей» у них значит!

И действительно смешно, тем более что Студент ее так перевел, что смысл получается в совсем другую сторону. Я уже собираюсь фыркнуть, и тут – удовлетворенный голос:

– Ну вот, наконец-то на нормальный язык перешли, а то все чирикали по даже непонятно какому!