Текст книги "Разведчик с Острова Мечты"

XVIII

Со стороны это, вероятно, выглядело вполне безобидно: идет себе пожилой крестьянин, ходко, уверенно, привычно. Мало ли крестьян направляется сейчас в город? Правда, обычно они везут плоды своих трудов, торопясь сбыть отложенное на продажу до морозов. Самые крепкие снаряжают целые обозы, голытьба, как и принято, скребет по сусекам. С морозами дороги застынут, ездить по ним станет легче, однако тут потянутся совсем другие, мрачные караваны – сборщики баронских податей. Тогда уже не до шумных ярмарочных забав. Те, кому в нынешнем году улыбнулось разжиться деньгами, примутся суетливо ссыпать потом добытое серебро и медь в жадные руки. А вечерами прикрывать плотнее ставни, чтобы не слышать криков неудачливых соседей над разоренным хозяйством… Между тем крестьянин шел налегке, с одной скромной тощей котомкой за плечами. Что могло вести его в город? Несделанная в спешке покупка? Задержанный долг? На последнее смахивало больше – путник взял с собой в дорогу аж троих сыновей. По теперешним беспокойным временам предосторожность похвальная. Разве мало крестьянских детей сопровождают сейчас родителей в надежде заодно выглянуть хоть на день в огромный, загадочный мир? Правда, младший из братьев на роль заступника годился едва ли – всего лет шесть-семь на вид. Зато двое других не подкачали: молодые да жилистые, ловкие, при оружии, которым определенно пользоваться умели. Пожалуй, как раз оружия-то у них было многовато, но кто рискнет нынче сунуться в лес с голыми руками? Не нечисть, так разбойник, не разбойник, так зверь дикий, как иначе оберечься? Однако если уж что и настораживало бы, то именно лес. Крестьянин вел сыновей прямиком через чащи и буреломы, изредка снисходя до вертлявой звериной тропы. Тракт под боком, какого же черта ломать ноги по бездорожью? Подобные мысли могли бы зародить серьезные подозрения, только вот обдумывать их было совершенно некому. Никто не попадался странному отряду на пути. На свое счастье.

– Так и до самой Галаги докатимся?

Шурга прищурился на Шагалана, делая вид, будто остановился лишь для ответа любопытному. В действительности двужильные ребята загнали его, наторелого ходока, вконец. Даже малышу Йерсу легче – часть пути его попросту тащили на закорках.

– Мили три еще. И дальше хуже… – Старик украдкой отер лоб. – Лесные-то языки истончаются, да и шататься по ним все опаснее.

– Чего вдруг?

– Бродяги там обычно укрываются. Сами-то они нам не страшны, однако присматривают за ними.

– Стражники?

– И стражники, и люд местный… Злодействует-то голь редко, а вот пакостит по мелочи постоянно. За то и не любят. Потому здесь всякого чужака, держащегося зарослей, способны посчитать бродягой. И наказать подобающим образом.

– Хотелось бы взглянуть на осмелившихся нас наказать, – фыркнул сзади Кабо.

– Речь не о наказании, брат, – заметил Шагалан. – Шум раньше срока поднимать невыгодно.

– Какой уж тут особый шум после учиненного вами недавно? Страже, чаю, впечатлений на годы вперед. Да, про трактир-то не забыли?

– Может, перебьешься? – Шагалан поморщился.

Остальные возразили на удивление дружно. Кабо покачал головой, Йерс незамедлительно начал хныкать, а едва отдышавшийся ватажник расставил все по полочкам:

– Найдется время и для трактира, парни. К реке-то выйдем не прямо у моста, а где-то милей ниже по течению. Деревушка там имеется, задрипанная, но с собственной харчевней.

– Какого дьявола нам вообще туда петлять? – спросил Шагалан.

– А как иначе-то? – Шурга скривился в усмешке. – Снова через мост? Однажды ты уже его, удалец, перебежал. Повторить охота?

– Ну и что? Здорово ведь получилось! – встрял во взрослый разговор Йерс, тут же заработав честный подзатыльник.

– А если с купцами проскочить? – предложил юноша. – В прошлый раз я так и перебрался. Немного монет, и меня устроили на место сгинувшего слуги.

Старик со скептической миной поскреб в бороде:

– Когда и эдак удавалось, верно. Однако, боюсь, сегодня подобный фортель вряд ли пройдет. Тогда-то в Галаге было более-менее спокойно, даже наша поимка не особо взбудоражила. Сейчас же совсем иная песня, и ленивых, сонных стражников вы там, братья, не отыщете. Пока Гонсет в городе, народ трясут на въездах истово. Опять же ярмарки замирают, купцов мало. Вдобавок вот Ааля мы урезонили, следственно, выбитых слуг тоже на всех не хватит. Не, соваться нынче через мост – затея дохлая.

– И что предпринять?

– Да ничего страшного. Мы же нередко в Галагу проникали, есть наторенные пути. В той деревушке, куда направляемся, живет один хороший знакомый. За плату скромную он на своей лодке и перевезет нас на другую сторону.

– А куда дальше, дядюшка, лежит твой наторенный путь?

– Тут уж… заранее твердо не скажу. Поищем, может, не отступится Господь… Раньше-то водилась пара стражников, которые пропустили бы внутрь. Не задаром, конечно. Правда, где они теперь? Живы ли? Да и живы если, то, пожалуй, могут побояться согрешить. По крайней мере, при наместнике.

– А без него нам эта Галага уже без надобности, – хмыкнул Кабо. – Стало быть, последняя надежда на тебя, малыш.

Йерс не замедлил выпятить грудь и вздернуть подбородок:

– Мое слово нерушимо, господа. Сказал, проведу в город, значит, так и сделаю. Увидите, на что способны лучшие из воинов уличных шаек.

До деревушки добрались без ненужных волнений. Наверняка их не единожды замечали, когда приходилось пересекать обширные поля прямо по колючей щетине стерни. Некоторые подолгу смотрели вслед из-под ладони, но, не почуяв угрозы, в конце концов забывали. Стражников среди случайных наблюдателей не попалось, а простым плугарям было не до прохожих. Деревня ютилась на самом берегу Гевси. Полдюжины убогих домиков, почти землянок, скорее подошли бы бродягам. Никакой существенной пашни вокруг, у воды вяло трепыхались на ветру ряды мокрых латаных сетей. Судя по запустению и нищете, кормила своих соседей река скудно. Тем не менее в крайней из землянок воистину обнаружился крохотный кабачок. В незапамятные времена самоуверенные хозяева даже разжились настоящей вывеской в виде намалеванного окорока. Поржавевшая, облупленная жестянка и сейчас скрипела над низким входом.

Если деревня выглядела вымершей, то внутри кабачка было на удивление шумно – за дальним концом длинного, плохо скобленного стола пировала какая-то развеселая компания. Шесть человек, одинаково смахивающих и на удачливых разбойников, и на славно поторговавших купчишек. Худого, скособоченного хозяина эта неопределенность, впрочем, нисколько не заботила, все его внимание поглощала обработка солидной поросячьей тушки, распяленной на вертеле. Исходя из безжизненности местных дворов, провизию, вероятно, доставили сами посетители.

– Подождите здесь чуток, парни, закусите, выпейте, – негромко произнес Шурга у порога. – Я быстро обернусь.

К гостям, занявшим ближний конец стола, сперва не проявили интереса, затем начали недружелюбно коситься. Йерс испуганным воробьем забился между юношами. Бражка загудела откровеннее, однако тут Шагалан взялся укладывать сабли, и ворчание как-то притихло.

– Хозяин!

Кабатчик задергался, завертел головой, разрываясь меж двух компаний. Очередной обмен взглядами с шестеркой кутил, после чего кабатчик, пригнувшись, затрусил к новым посетителям. Заказывать при всем том оказалось почти нечего: рыба отсутствовала, мясо, похоже, имелось лишь на вывеске, древняя солонина доверия не вызывала. Оставался традиционный набор – хлеб, сыр, лук и пиво. Шагалан удовольствовался этим, Кабо наморщил нос:

– Пожрать-то и хлеб сгодится, но немыслимо пить такую мочу… – Он подмигнул другу. – Схожу пообщаюсь с соседями, они, чую, не только порося, но и вино с собой привезли.

– Зря на драку не нарывайся, брат, – нахмурился Шагалан.

– Господь Всеблагой, с кем тут драться? – фыркнул хромец и неспешно двинулся в глубь комнаты.

Шагалан вздохнул, переглянулся с Йерсом, сосредоточенно жующим свою лепешку, подтянул ближе рукоять сабли. Соседи вправду приняли гостя с враждебностью, но Кабо, нимало не смущенный, втиснулся в их ряды, бойко заговорил вполголоса. Слушали его поначалу угрюмо, затем кто-то, не удержавшись, хохотнул, ответил, и вскоре вся компания уже шумела пуще прежнего. Убедившись, что конфликт улажен, Шагалан смог отпустить оружие.

Вернулся товарищ через четверть часа. Довольный водрузил на стол здоровый дымящийся кусок свинины и две пенящиеся кружки.

– Ловко получилось, брат, – кивнул Шагалан, одновременно нарезая мясо и шлепая по рукам мальчишку, – хотя рисковал изрядно.

– Чепуха, – отмахнулся Кабо. – Это, по крайней мере, пить не противно. Сидр заурядный, но молодой, легкий, даже Йерсу по зубам.

– Вот именно! – согласился мальчуган, обретая с кружкой подзатыльник.

– А что за люди? – понизил голос Шагалан.

– Очень душевный народ! – Кабо ухмыльнулся. – Контрабандисты местные, возят всякую мелочь туда-сюда. В общем-то, брат, те же купцы, разве что запретов и пошлин не признают. Страх сильнее, зато и барыш заметней.

– Да, на поросят, чувствую, хватает. А чего особенного они достать могут?

– Почти все, что пожелаешь. Травку, пряности заморские, ткани… Дорого, правда.

– Оружие?

– Куда тебе больше-то? У Ааля, видел, роскошный склад переполнен стоит. Точнее, стоял.

– Там оружие заурядное, словно это вино. А сейчас появляются весьма любопытные новинки, вот что заполучить бы неплохо.

Кабо пожал плечами:

– Если водится у мелонгов, получим и мы. Долго ли?

– Недолго, но сколько так раздобудешь? На одного? Троих? Пятерых?

– А ты, брат, намерен вооружить сразу сотню?

– Когда-нибудь и к тому придем.

– Насчет сотни не убежден, но ниточку к торговцам я на всякий случай сохраню. Авось пригодится… Тут в разговоре иная история промелькнула.

– Что за история?

– Занятная. На той неделе близ какого-то городка к югу отсюда нашли купца с молодой женой. Оба осквернены и замучены зверски. Ну и ограблены, разумеется.

Шагалан покосился от поднятой кружки:

– И что? Мало ли по стране жестокостей творится каждый день?

– Согласен, вот только не каждую приписывают старику Сегешу.

– С чего бы вдруг?

– Выжило двое слуг того купца. Они и поведали, как беглые разбойники во главе со стариком учинили сей кошмар. Ничего подобного не припоминаешь из вашей… прогулки?

Шагалан, помрачнев, вернул кружку на стол, задумался.

– Я соображаю, все крайне сомнительно, брат, – продолжал между тем Кабо. – Если так безжалостно вырезали хозяев, почему уцелели слуги? Они, естественно, лопочут о божественном заступничестве и чуде, но мне таких доводов недостаточно. Можно заподозрить даже руку Гонсета, который не прочь очернить противников…

К откровенной радости Йерса, Шагалан вовсе забыл про еду, замер, понурившись. Тут в кабачке объявился Шурга в сопровождении невысокого щуплого мужичка с бегающими глазами.

– Двинулись, пора, – позвал повстанец, однако Шагалан удержал его за плечо:

– Кабо с малышом пускай идут, а у меня к тебе, дядюшка, вопрос. Садись.

– Некогда рассиживаться, лодка готова… – Ватажник возмущался, пока не натолкнулся на ледяной, не обещавший ничего хорошего взгляд. Осторожно опустился на лавку.

– Помнишь купца, которого мы… встретили на подходе к дубраве? – совсем тихо заговорил юноша. – Ты тогда заверил, что они с женой были живыми и здоровыми.

Шурга в недоумении пожевал губами, кивнул:

– Ну да, невредимыми всех и оставили. Не так уж давно случилось, чтоб позабыть. Бабу-то, бесспорно, помяли чуток…

– Их обоих нашли мертвыми, причем убитыми люто.

– Эх! – изумленно вытаращился ватажник. – Правда, что ль? И ты теперь думаешь… Да я всеми святыми поклянусь! Лично их последним осматривал. Целы были! Не занимаемся мы такой мерзостью!

– Тише, – одернул его Шагалан. Еще раз пристально посмотрел в глаза, потер щеку. – Тогда выходит… выходит, сами слуги… после нас… Получили ранее от хозяина взбучку, вот и расквитались… Вволю потешили черные рабские душонки.

Шурга покачал головой:

– А мы-то их и пальцем не тронули!

– И вдобавок бросили свободными при связанных хозяевах. Слишком уж ты понадеялся, дядюшка, на запуганность да мокрые штаны. Ни денег, ни лошадей мы для мерзавцев не сохранили, ублажились они лишь своей паскудной местью.

– М-да, – крякнул Шурга. – Не знаешь, что нынче и мыслить-то наперед. Воистину нету дна у человеческой низости. Но ведь кто бы предположил?…

– Никто, – холодно закончил юноша. – Можно теперь молиться, чтобы опять повстречалась эта парочка, да только едва ли Творец снизойдет к нам, грешникам. Потому трогаемся в путь, новые грехи зовут.

Добытая лодка оказалась столь крошечной и хлипкой, что странники невольно заколебались. В конце концов решились было переправляться по одному, но хозяин посудины категорически потребовал садиться всем сразу.

– Она у тебя и до середины реки не доплывет, потонет, – заявил Кабо.

– И не таких богатырей Ласочка возила, – небрежно отмахнулся мужик. – А вот мотаться с вами от берега к берегу мне не с руки. Не любят наши власти тех, кто в обход мостов с поборами шастает, понятно? А ежели стражник какой углядит? И лодку отнимут, и штраф сдерут, да и морду вдобавок расквасят. С одной-то ходкой я, пожалуй, еще успею укрыться, но с четырьмя?… Даже не просите и не думайте.

Очередного пассажира лодка встречала жалобным скрипом. Она колыхалась целиком и каждой своей доской в отдельности, все глубже уходя бортами в воду. Последним влез Шагалан, ежесекундно ожидая, что утлая конструкция резко нырнет ко дну. Однако каким-то чудом этого не произошло. Лодочник самодовольно хмыкнул и взялся за весла. Кое-как, непрерывно вычерпывая набегающую воду, добрались до противоположного берега.

– Обратно доставишь? – со стоном разогнул затекшую от напряженной неподвижности спину Шурга.

Мужик хитро сощурился:

– Так вы ж, молодцы, небось и сами не ведаете, когда назад-то будете. Хотя за добрую монету… Прямо здесь выйдете, свистнете там, помашете. Я подгоню. Только смотрите, ежели замечу беду какую… не дозоветесь. Уж не взыщите, своя шкура завсегда дороже.

Еще с полчаса они спотыкались, идя по мелким, заросшим кустарником холмам, огибали застывшие в промежутках озерца, темные и весьма зловонные, булькавшие газами на каждый скатившийся по склону ком земли. Далее на пути лежала Галага, повернувшаяся на этот раз боком. Кабо оглядел из-под ладони узкую серую ленту частокола.

– При некотором старании перелезли бы, – заключил он. – Не бог весть преграда. Правда, не хотелось бы нечаянно свалиться на голову какому-нибудь патрулю… Так что прежде попробуй ты, малыш, продемонстрировать мастерство.

Польщенный до глубины души Йерс с готовностью занял место во главе отряда. Следующие полчаса, увязая в грязи, брели вдоль края неглубокой канавы. О возможной обороне в городе, похоже, давно никто не помышлял. И без того сооруженный наспех ров совсем заплыл, стенки обвалились, а основная защитная миссия пала на ту же смердящую жижу. Не по себе становилось при мысли, что доведется перебираться через это вязкое, вонючее болото вброд, но к нужной точке ров пересох совершенно.

– Разгильдяи, – поморщился Кабо, оглядывая стену.

Ни одного охранника они так и не приметили. Шагалан усмехнулся:

– Да, сладкая жизнь под крылом Империи расслабляет. Ни тебе серьезных набегов, ни баронских склок. Благодать. Лежи на лавке, жуй казенный каравай.

– У меня бы эти лодыри собственными ложками вычистили бы все.

– Остынь, брат. В конечном счете, разгильдяйство стражи выгодно прежде всего нам. Пока они сызнова научатся осторожности, должно уже быть поздно. Где твоя лазейка, Йерс?

Ров оказался не таким уж безобидным. Корка едва подсохшей грязи под ногой моментально проламывалась, и смельчак погружался в сосущую кашу почти до колена. После нескольких неудачных попыток пришлось-таки набрать в окрестностях охапку хвороста, которая и послужила мостом. Изрядно перемазавшись, путники наконец взобрались на вал. Мальчишка пробежался вправо-влево и остановился у самого покосившегося бревна:

– Вот тут мы лазаем.

Навалившись, он отклонил выглядевшее неподъемным бревно, в сплошной стене частокола раскрылась узкая щель.

– Протиснемся ли в такую норку? – с сомнением покачал головой Шурга. – Мы-то не малыши, чай.

Вместо ответа Шагалан осторожно просунулся в щель по плечи, огляделся. По другую сторону располагался какой-то пустынный захламленный проулок. Кроме пары бродячих собак – никого.

– Пролезем, – заверил юноша, выныривая обратно. – Однако тебе, Шурга, беспокоиться не придется. Останешься здесь.

– То есть как это?! – немедленно вспыхнул ватажник. – Получается, зазря сюда топал? Не для того меня атаман послал…

– То, зачем тебя послали, выполнено, – осадил его Шагалан. – К городу мы вышли успешно. А вот внутри, уж извини, ты можешь нас только стеснить. Потому, дядюшка, ждешь нашего возвращения снаружи.

Йерс сзади сдавленно захихикал, глядя на раскрасневшегося от негодования старика, но Шагалан тотчас обернулся и к нему:

– А ты, парень, напрасно веселишься – тоже останешься.

– Чего?! – взвизгнул мальчишка. – Как дырки искать, так иди первым, а как в них лезть – не смей? Одни все самое интересное заграбастать решили?

– Там не интересно, дурачок, а опасно, – поддержал друга Кабо. – И тебе, соответственно, делать нечего.

Йерс упрямо надул губы, явно с трудом унимая рев.

– Все равно пойду. Город ведь я лучше знаю, так? И вообще, да будет вам известно, я здесь живу!

– Он здесь живет, – повернулся Кабо к Шагалану.

– Неважно, – отмахнулся тот. – Закончим, встретимся на этой стороне, тогда пусть возвращаться в свои трущобы, если вольная жизнь успела надоесть. А до той поры за ним глаз да глаз нужен. Держи его, Шурга! Следи внимательно, а то увяжется сорванец хвостом. Выручать же его времени может и не найтись.

– Сколько ждать-то? – проворчал повстанец, взявшись железными пальцами за плечо хныкавшего мальчишки.

– Сегодня до темноты попробуем все разнюхать, ночью, самое позднее – утром начнем действовать. Поэтому терпите до завтрашнего вечера, устройтесь где-нибудь… вон там, в рощице, например. Только не светиться. Если не придем, сразу отправляйтесь назад. Затеется заварушка – отправляйтесь еще шибче. На подмогу не рвитесь, только головы сложите. Ясно?

Когда они протиснулись внутрь Галаги, местные, недовольно урчащие собаки разбрелись по подворотням, утаскивая какую-то добычу. По запустению и грязи закоулок мало чем отличался от рва. За годы после шумных событий Первого Восстания ушлые жители шаг за шагом застроили подходы к стене. Невинный флигелек лепился к заборчику, заборчик – к сарайчику и так далее. Столь вопиющее нарушение всех мыслимых правил раньше нельзя было вообразить, ныне пресловутое разгильдяйство стражи позволило и это – патрули, похоже, просто перестали посещать неудобный закуток. Любопытно, что именно здесь по загадочному стечению обстоятельств обнаружился лаз в частоколе.

Некоторое время юноши старательно пытались привести в порядок одежду. Удавалось не очень, бледная глина въелась в ткань намертво. От больших пятен избавились, однако теперь плащи целиком приобрели равномерно-грязную окраску.

– Черт с ними, – вздохнул Шагалан. – Лишь бы сразу не бросалось в глаза, что мы совсем недавно катались по местным рвам. Замотайся, брат, держись неприметней и прикрывай мне спину, как обещался.

Оружие подвязали к груди. Выхватить его стало сложнее, зато носить – безопасней: слегка оттопыривший полу клинок способен заинтересовать стражников. Надвинув капюшоны, окинули придирчивыми взорами друг друга.

– Пошли.

На улице, к которой примыкал закуток, шумело обычное в такой час многолюдье. Юноши приостановились осмотреться в подворотне по соседству с парой оборванных нищих. От явившегося сюда вторично Шагалана не укрылось: торговые ряды ощутимо оскудели, ярмарочная пора клонилась к закату. Во всяком случае, сквозь гудящую толпу уже получилось бы протиснуться без особой ругани и тычков. И за свою одежду они тревожились напрасно – чумазого да истрепавшегося люда хватало с лихвой, его даже прибавилось, точно все бродяги окрестностей сбрелись в город на зимовку. Хуже, что так же заметно прибавилось и вооруженных до зубов патрулей. Стражники, забыв о привычной спеси, усердно толкались в разных концах улицы.

Разведчики переглянулись – вырисовывался неплохой шанс затеряться. Словно в подтверждение, сидевший рядом на земле нищий вцепился в полу плаща Шагалана. Хрипя что-то заплетающимся языком, он потянул к юноше исковерканную неведомой болезнью пятерню, но в ответ увидел лишь выразительный кулак.

– Идем на уверенность? – одними губами произнес Кабо.

Выбравшись на стремнину, молодые люди немедленно и охотно растворились в толпе, среди массы таких же серых, вымокших плащей и капюшонов. Шагалан двигался впереди, в меру скромно, в меру твердо продавливая дорогу. Кабо бесшумной тенью следовал за ним. Иной разбитной лавочник или хмельной гуляка вскидывался, запоздало возмущаясь бесцеремонным толчком Шагалана, уже начинал размахивать руками и набирать в грудь воздуху для громозвучной брани, однако тут же неведомо откуда получал короткий и жестокий удар. Пока приходил в чувство, обидчики терялись в мельтешении спин. Несколько раз по ним царапнули хмурые взоры озабоченных стражников. Рука сама ползла к оттягивающему ремни клинку, но Шагалан сдерживался, холодный и уверенный. Срабатывало неизменно – не почуяв желанную дрожь жертвы, стражник уводил глаза дальше, возиться с каждым чужаком после долгого трудового дня он уже не желал. Более дотошный служака попался лишь однажды: бородатый солдат так пристально разглядывал путника, что Шагалан было смирился с неизбежным допросом. Помогать здесь надлежало не оружию, а хорошо подвешенному языку, особо раскованному, коль скоро оружие все-таки наготове. На счастье, в этот момент где-то сзади истошно взвился традиционный базарный клич «Держи вора!», и стражник с товарищами неохотно поспешили туда.

– Мне почудилось, или мы действительно выбираем места, где солдаты гуще? – невинно поинтересовался Кабо, когда они разбирали покупки – пирожки и орехи в меду. Сегодня разведчики могли себе позволить и такое.

– Не почудилось, брат, – отозвался Шагалан, жуя. – Если вокруг куча стражи, значит, мы еще не опоздали. Тот, кто их так взбодрил и отправил на улицы, по-прежнему в городе. Причем сгущаться стража должна именно около нашей цели.

Мимо, петляя между людьми и товарами, прошмыгнул какой-то лохмотник. По всей вероятности, это и был недавний воришка, поскольку следом, громыхая железом и сдавленно бранясь, ломились стражники. Торговцы и простые прохожие немедленно присоединяли голоса к общему негодующему хору, однако присоединиться к забаве лично спешили редко. Кто-то, пользуясь минутной суматохой, незаметно тащил с прилавка каравай, а кто-то якобы нечаянно хватался за пышные прелести статной кухарки. Визгу и переполоху добавилось. Юноши безучастно проводили погоню глазами.

– Тогда в виду этой цели охрана поднимется сплошной стеной, – продолжил прерванную мысль Кабо.

– Узнаем очень скоро… Черт! – Шагалан сжал зубы.

Хромец не дрогнул, но жевать перестал.

– Что там?

– Вон, мальчишка… Когда вынырнул из-за телеги, померещилось, будто Йерс.

– Совершенно не похож. – Кабо возвратился к пирожку. – Может, напрасно не взяли с собой малыша? По городу он бы нас провел легко.

– Парнишка вовсе не такой послушный, каким выглядит. Опекать же его здесь некому. Да в городе и сами не заблудимся – я, сдается, догадываюсь, куда мы направляемся.

Через пару кварталов они свернули в переулок, вышли на соседнюю улицу. В конце ее темнела грузная туша донжона.

– Знаменитая тюрьма? – усмехнулся Кабо. – Думаешь, там наш желанный друг и засел? Впрочем, и так, брат, все видно.

Возможные сомнения исчезли в момент: по площади, где царила башня, вытянулось настоящее оцепление. Стражники в мокрых кожаных доспехах, угрюмо опирающиеся на копья, от одного до другого не более трех шагов. Дальше – еще хуже. Вдоль осклизлой стены самой башни – вторая цепь, и блестела она уже серьезной сталью.

– Мелонги, – присвистнул Кабо. – Натуральные, матерые. Покорители мира, мать их… Никогда не доводилось лицезреть стольких сразу.

Линия воинов около стены оказалась реже – шагов пять друг от друга, – зато у единственного входа собралась целая толпа. Стальные латы шевелились, словно чешуя гигантского змея. Копий немного, умелые бойцы сызвеку предпочитали им меч или топор.

– А ведь полно народу, брат. – Кабо на секунду высунулся из-под арки, где юноши укрылись от моросящего дождя и любопытных глаз. – Не вовремя это я про сплошную стену ляпнул, разбудил лихо. Одних белокурых человек тридцать, не меньше, да стражи под сотню. Он что, разве всегда с такой помпой путешествует?

– Вряд ли это личные телохранители Гонсета, – покачал головой Шагалан. – Их бы он зря под дождем томить не стал. Вдобавок мне описывали небольшой отряд отборных бойцов, а тут орда, вдвое крупнее обычного гарнизона города. Хотя солдаты наторелые, уважение внушают.

– Но если не охрана наместника, тогда что? К чему подобные предосторожности, если не ожидаешь худшего? А ведь он не должен ничего ожидать.

– Продолжим уповать, что не ожидает, – произнес Шагалан, покусывая губу. – Скоро стемнеет, неужели они проторчат здесь всю ночь?

– А напролом?

– Безрассудство, брат. Не погибнем, так завязнем точно. Подтянут силы, расставят стрелков… Даже не вырвемся.

– Кстати, о стрелках. Можно забраться на какую-нибудь из соседних крыш. Приличный лук добудем, не проблема.

– И потом? Сидеть на этой крыше как два петуха, гадая, не выйдет ли господин наместник на вечернюю прогулку? А тот вообще не покажется… – Шагалан в очередной раз высунул голову из их полутемного убежища. – Вот это да!

– Что? – зашевелился Кабо.

– Глянь вон на те крыши. Видишь?

– Люди какие-то. С оружием.

– Не просто люди, а стрелки. Как, по-твоему, чего они там наверху потеряли? И оружие у них не рядовое. Я тебе, брат, рассказывал о новых самострелах, игрушки мощные и опасные. Улавливаешь?

– Ясно, ясно. Следят, чтобы на крыши около башни не вылез кто чужой. Похоже, наш паук предусмотрел и такой вариант.

– Да, приятно иметь дело с сильным противником, не правда ли? Теперь и о стрелках заботиться не надо, они уже на позициях.

– Думаешь, смогут прицельно бить по площади?

– Наверняка. Впрочем, в случае нападения и своих не пожалеют, выкосят все живое. Еще горишь желанием попробовать, брат?

– Нам бы только прорваться в башню, а там уж никакие стрелы…

– Увы, ошибаешься, – покачал головой Шагалан. – Мне довелось побывать и внутри. Не размахнуться нам в узких тамошних норах толком, а пара копейщиков в силах какое-то время отпихивать даже самых что ни на есть разудалых мастеров. Между тем встретят, чую, не заурядные копейщики. Крепкая мышеловка получится.

Кабо хмуро помолчал, снова и снова оглядывая твердыню.

– И так не пролезть, и так не подступиться, – проворчал себе под нос. – Все же, как хочешь, брат, а отхватить в качестве врага столь смышленого парня в действительности противно. Любую возможность, зараза, предусмотрел, каждую щелку перекрыл. Людей раскорячил, зато жизнь свою бесценную уберег! Что же теперь? Этакий талант просто нуждается в уничтожении. Будем караулить, когда он соберется, в конце концов, куда…

– Боюсь, и это наш талант предусмотрит. – Шагалан ненавязчиво вклинился в чужое ворчание. – В самую неожиданную минуту десяток-другой всадников сорвется с места и полетит галопом в самом неожиданном направлении. При одинаковой одежде ты даже не отличишь наместника для точного выстрела. Вырубить охрану целиком тоже мудрено – пока одни бросятся сдерживать тебя грудью, остальные вывезут своего генерала. Догнать их все равно не на чем. Кабо покосился на друга недовольно:

– Сам выдумал или какая сорока поведала?

– Большей частью выдумал. Однако если мы признаем за Гонсетом нешуточный талант, обязаны рассчитывать, что он поступит наилучшим образом. Я бы организовал дело именно так.

– Ну да, ну да… И все же не покидает ощущение, словно он настороже. Определенно готов к покушению, причем к серьезному, которое нелегко отразить… Ты, брат, часом, не слишком тут яркое впечатление произвел в компании Сегеша?

– По крайней мере, я старался не оставлять следов, – пожал плечами Шагалан. – Кстати, заметил, на самой башне тоже бродят какие-то фигуры?

– Еще стрелки?

– Трудно сказать, оружия не видно.

– Эх! – Кабо хлопнул кулаком по ладони. – Вот бы это оказался Гонсет, а? Должен же он изредка высовываться на воздух? Разве не может нам хоть однажды крупно повезти?

– И куда девать такое везение, ухарь? – фыркнул Шагалан. – Если он и гуляет на верхней площадке, то чувствует себя в полной безопасности. Подходы перекрыл, отсюда его и так еле разглядишь, на соседние крыши никто не сунется.

– Неужели мы не вырежем придурков с их самострелами?

– Вырежем, разумеется. Однако шума по-любому не избежим. Сколько времени Гонсету нужно, чтобы плюхнуться за парапет или нырнуть в люк? А потом по врагам ударят остальные стрелки, подоспеет охрана… Опять-таки мышеловка, брат. К тому же крыши вокруг низковаты, сложно будет попасть наверняка.

– Низковаты, говоришь? А как насчет той домины?

В числе прочих окружение злополучного донжона составлял и сравнительно недавней постройки собор. Согласно последним веяниям, он напоминал высоченную скалу, увешанную несметным множеством больших и малых пиков. Вырываясь из всего этого мелколесья, главный шпиль возносился едва ли не к самым тучам, что плотной пеленой задавили город. Вход украшали вырезанные в камне фигуры святых подвижников, мучеников и других достойных слуг Творца, чуть выше плиты сохраняли девственную чистоту: закончились деньги. Не требовалось провести жизнь в Галаге, чтобы догадаться: закладывалось величественное сооружение еще в правление Артави, когда, почитай, полстраны принадлежало Церкви, а начало отделки совпало с завоеванием. Мелонги легко, как бы между прочим, осуществили давнюю тайную мечту всех королей – отрезали монастырские земли в пользу казны. После такой экзекуции стало не до пышных строек. Храм тем не менее освятили, однако в жемчужину города он так и не превратился. Сейчас дело шло к вечерне, у входа наметилось некоторое оживление. Тоненькие струйки горожан потекли, прижимаясь к домам, в сторону храма. Судя по торопливым шагам и пугливым взглядам на вооруженные цепи, в обычные дни служба собирала куда больше народу. Стражники не реагировали на прихожан, но даже редкие нищие устраивались на паперти как-то робко.

– Ну и что? – запрокинул лицо к небу Шагалан. – На этих крышах тоже лучники. Конечно, в таком лесу пробраться проще, да только уверен, все лазейки туда охраняются с особой тщательностью. Не в духе Гонсета проворонить лучшее место для стрелка-убийцы. Радует единственное – войти внутрь, не вызывая подозрений, нехитро. Потому можно и проверить…