Текст книги "Покрышкин"

При этом Батицкий был, безусловно, военным деятелем большого масштаба. На моих глазах он создал такие войска ПВО, каких больше никогда и нигде, наверно, не будет. Оснащение авиатехникой, обустройство аэродромов, командных пунктов было великолепным. Была создана высочайшая система боевого управления не только авиации, но все взаимодействие с зенитно-ракетными, с радиотехническими войсками. К летчикам Батицкий относился очень хорошо.

Он знал, конечно, что я – ученик Покрышкина, но это никак не отражалось на его отношении ко мне. Наоборот. Прошло несколько месяцев, как я вступил в апреле 1977 года в должность командующего авиации ПВО, и у нас произошла катастрофа с гибелью трех летчиков-инспекторов 1-го класса во главе с главным штурманом… Три истребителя в течение 15 минут погибли ночью на посадке. Внезапно ухудшилась погода. Помимо низкой облачности было и такое явление, как сдвиг ветра.

И Батицкий, и я побывали на месте катастрофы, а на следующее утро мой доклад заслушивали на коллегии у министра обороны Д. Ф. Устинова. Начал докладывать, меня сразу стали жестко перебивать, особенно начальник Управления кадров и начальник ГРУ. Я молчу, пот льет градом. И тут встает Батицкий, говорит: «Москвителев, хватит, садись, я доложу». Сказал, что виноват руководитель полетов и частично сами летчики, что это общая беда. Поручился за меня перед министром и попросил не принимать ко мне мер. «А если нужно наказать, я его сам накажу».

Год я проработал с Батицким. А потом его «убрали». Начальник Генштаба Н. В. Огарков отстаивал идею о том, чтобы передать в общевойсковые округа части авиации ПВО. Батицкий категорически возражал. Но Огарков настоял, и целые воздушные армии передали в округа. Через два года пришлось все обратно возвращать, но сколько на этом потеряли и самолетов, и летчиков. Миллиарды затрат! Нарушили всю систему противовоздушной обороны… Стратегическая ошибка Огаркова.

Батицкий в то время мне лично с болью говорил, что не знает, как это пережить, что боится лечь спать и не проснуться… Было разрушено то, что он создавал много лет.

После ухода из ПВО Батицкого я к каждому празднику получал от него открытки. Удивленный, спросил у порученца, кому еще он приносит поздравления. «Только Вам». На вопрос «почему» он все же ответил. Оказывается, сразу после ухода Батицкого в столовой Военного совета его старые соратники начали, как в армии говорят, «хлопать по голенищу» новому Главкому. Батицкий потом узнал об этом от официантки. А я сидел и молчал…

На мой взгляд, следующим Главкомом ПВО должен был стать именно Покрышкин. Хотя и ставшего Главкомом дважды Героя Советского Союза Александра Ивановича Колдунова я любил, почти девять лет с ним проработал, и он много сделал для меня положительного. Но Колдунов боялся политработников…

А Покрышкин, прямо скажем, их не любил, потому что он не любил болтунов. Считал, что политработа должна быть направлена на дело, на воспитание летного мастерства, моральных качеств, патриотизма, преданности Родине. Такую работу он признавал.

Помню, как член Военного совета армии в Киеве генерал Г. П. Данин, в общем неплохой человек, однажды собрал нас, коммунистов, и говорит, что вчера прибыл из Кремля и что все мы накануне великого события. Через день-два придет указание, и мы будем называть Никиту Сергеевича Хрущева нашим вождем. Прошло около месяца, Данина снова вызвали в Москву, он вернулся и говорит:

«Товарищи коммунисты, я вам говорил, что мы назовем вождем нашего Никиту Сергеевича Хрущева, а он все же оказался прохвост». Это я дословно привожу!

Наверно, мнение политработников о Покрышкине учитывалось в административном отделе ЦК, через который шли все назначения. Хотя ни одного плохого слова об Александре Ивановиче я в ЦК не слышал. Но что там писали о нем – не знаю. Тем более что у них, как у врачей – если один написал, то второй этот диагноз уже не снимает, а скорее усиливает…

С маршалом авиации Евгением Яковлевичем Савицким у Покрышкина тоже сложились непростые отношения. Конечно, Савицкий был крупным военачальником, летал, многое сделал для подталкивания промышленности, чтобы выпустить и внедрить новые самолеты. Но и он, видимо, ревновал к великой славе Александра Ивановича. Покрышкин делал большие дела спокойно, в тишине, а Савицкий умел преподнести даже не столь значительные успехи. И, в отличие от Батицкого, он своих людей не защищал.

Об уходе из ПВО Александр Иванович говорил мало, а переживал много… Потому что незаслуженно он ушел, и это не могло быть не обидным.

В последние годы жизни Александра Ивановича я бывал у него и на работе, и дома. Всегда внимательной и чуткой была Мария Кузьминична, которая в чем-то заменила мне мать, которую я потерял в 10 лет.

Однажды я даже просился к Покрышкину в ДОСААФ, устал в какой-то момент, возросла аварийность. Он знал мою семью, моих детей, спросил, сколько я получаю. Потом говорит: «Николай, у меня ты будешь получать вдвое меньше. Семью любишь? Ну вот. Нет тебе резону. Ты давай, держись, летай, учи людей. Ты же любишь летать. А дальше тебе, я вижу, идти некуда». В свое время, еще в 1967 году, Покрышкин хотел меня направить по командной линии, выдвигал на командира дивизии. Но Батицкий, увидев меня на Военном совете, а я только что вернулся из санатория, был молод, подтянут, сказал – такой молодой, летучий, иди летай…

Учил меня Александр Иванович, как я уже упоминал в своих воспоминаниях о нем, и житейской мудрости. Например: «Не спеши мстить своему обидчику (врагу) словом, тем более делом. Может быть, он в чем-то и прав. Не спеши – разберись. Скрытому врагу дай понять, что ты его раскусил и точно знаешь. Ничего плохого ему не делай. Он сам поймет, и его будет мучить совесть от того, что ты знаешь его подлость. Не сделает выводов – все равно его жизнь покарает». Я потом на своей практике не раз применял этот метод и видел, насколько он верен.

Да, Александру Ивановичу Покрышкину было дано видеть душу человеческую…»

Из рассказа Н. И. Москвителева можно получить представление о тех коллизиях, которые происходили в руководстве армии в те казавшиеся со стороны неподвижными 1960-1970-е годы. Видна и роль А. И. Покрышкина, чей ученик был одним из ведущих авиационных военачальников. Н. И. Москвителев и сейчас известен в авиационном мире, является главным советником начальника Летно-исследовательского института имени М. М. Громова.

В служебной же характеристике (хранится в архиве семьи) на генерал-полковника авиации Покрышкина А. И., заместителя главнокомандующего и члена Военного совета Войск ПВО страны, подписанной 6 января 1969 года Маршалом Советского Союза П. Ф. Батицким, все сухо и благополучно, приведем ее для сравнения:

«Тов. Покрышкин А. И. в Вооруженных Силах служит с 1932 г. За период службы характеризуется положительно. Активный участник Великой Отечественной войны. Командуя авиационной частью и соединением, уделял большое внимание разработке новых положений тактики истребительной авиации и внедрению их в практику боевых Действий.

Умело обучал и воспитывал подчиненных способам ведения воздушного боя и личным участием в боях показывал эффективность их практического применения.

За годы войны воспитал большую плеяду отличных летчиков-истребителей, в том числе десятки героев и трех дважды Героев Советского Союза.

В послевоенный период тов. Покрышкин А. И. Настойчиво работал над совершенствованием своих военных и специальных знаний. С дипломами с отличием и золотыми медалями окончил основной факультет Военной академии им. Фрунзе в 1948 г. и авиационный факультет Военной академии Генерального Штаба в 1957 г. Подготовил и защитил в 1968 году диссертацию на соискание ученой степени кандидата военных наук.

Находясь на ответственных руководящих должностях в войсках ПВО страны, уверенно и со знанием дела руководил подчиненными войсками. Имея хорошую оперативно-тактическую и специальную военную подготовку и большой опыт работы на руководящих должностях как в мирное, так и в военное время, настойчиво внедрял в войска новое, передовое. Принимал активное участие в разработке вопросов военной теории и практики. Организовывал и проводил учения, научные конференции и различные семинары с руководящим составом частей и соединений по вопросам боевого применения современных средств вооружения и перспективам их развития.

Является инициатором применения в объединении научных методов организации труда. Лично разработал, прочитал ряд лекций и проводил занятия по вопросу внедрения метода сетевого планирования управления в практику войск. Обобщал передовой опыт и принимал непосредственное участие в разработке ряда методических пособий.

Проходя службу в должности заместителя Главнокомандующего и члена Военного Совета Войск ПВО страны, проводит плодотворную работу по повышению боевой готовности, боевой подготовки войск и укреплению воинской дисциплины. В своей практической деятельности умело опирается на политорганы и партийные организации, направляя их усилия на успешное выполнение решений партии, требований, приказов и директив Министра обороны.

Генерал Покрышкин А. И. правильно сочетает выполнение своих служебных обязанностей с большой партийной, советской и общественной работой. Является депутатом Верховного Совета СССР шести созывов и членом Центрального Комитета Коммунистической партии Украины. Избирался делегатом XXI, XXII и XXIII съездов КПСС. Как депутат Верховного Совета СССР и делегат съездов КПСС проводит большую пропагандистскую работу, направленную на разъяснение политики партии и Советского правительства.

Часто выступает со статьями в периодической печати, с лекциями и докладами в воинских частях, военно-учебных заведениях и учреждениях. Уделяет значительное внимание военно-патриотическому воспитанию молодежи.

Занимаемой должности соответствует».

Среди записей Марии Кузьминичны о муже есть такая:

«Ему не дали сделать и половины того, на что он был способен. От душевной апатии его спасла только целеустремленность».

Покрышкин молчал… О том же, какие мысли и чувства возникали у Александра Ивановича при взгляде на окружающую «ярмарку тщеславия» тех «застойных» лет, можно вполне определенно судить по сохранившимся в его архиве выпискам, сделанным из комедии «Горе от ума» А. С. Грибоедова:

Известный человек, солидный, И знаков тьму отличья нахватал.

Ну как не порадеть родному человечку!

Вот, например, у нас уж исстари ведется, Что по отцу и сыну честь.

А судьи кто? Прошедшего житья подлейшие черты.

Он в прежнем их быту

Когда-то укрывал… их слабодушие,

рассудка нищету.

Ах! злые языки страшнее пистолета. И награжденья брать и весело пожить.

Как можно! слог его здесь ставят в образец!

Читали вы?

Я глупостей не чтец,

А пуще образцовых.

– В мои лета не должно сметь Свое суждение иметь.

– Помилуйте, мы с вами не ребяты;

Зачем же мнения чужие только святы?

Уж коли зло пресечь:

Забрать все книги бы да сжечь.

Чтоб истребил господь нечистый этот дух

Пустого, рабского, слепого подражанья.

Шумим, братец, шумим…

Дым отечества нам сладок и приятен.

И нынче так же, как издревле,

Хлопочут набирать учителей полки

Числом поболее, ценою подешевле.

Хотел объехать целый свет,

И не объехал сотой доли.

Что за комиссия, создатель,

Быть взрослой дочери отцом.

Кто беден, тот тебе не пара.

Служить бы рад, прислуживаться тошно.

Свежо предание, а верится с трудом.

Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;

Как не в войне, а в мире брали лбом, Стучали об пол, не жалея.

Минуй нас пуще всех печалей И барский гнев, и барская любовь.

Счастливые часов не наблюдают.

Друг. Нельзя ли для прогулок Подальше выбрать закоулок?

Обычай мой такой:

Подписано, так с плеч долой.

Грех не беда, молва нехороша.

Вот, например, полковник Скалозуб:

И золотой мешок, и метит в генералы.

И вот за подвиги награда!

Блажен, кто верует, тепло ему на свете!

Где ж лучше? Где нас нет.

Молчалины блаженствуют на свете.

Ах! Боже мой! что станет говорить Княгиня Марья Алексевна!

К этим цитатам можно присоединить еще одну реплику Чацкого: «Дома новы, но предрассудки стары. Порадуйтесь, не истребят ни годы их, ни люди, ни пожары».

…Вызывало зависть у некоторых окружающих даже то, что у Покрышкина была прекрасная семья, жена и дети – дочь Светлана и сын Александр.

Насколько цельной во всем была личность Александра Ивановича, можно судить по такому эпизоду из воспоминаний его жены:

«Вскоре после Победы, уже в первой нашей московской квартире, Саша, готовившийся к занятиям в академии за своим письменным столом, вдруг зовет: „Мария, иди сюда!“ Я прихожу, говорю в шуточку: „Слушаю вас“. Он говорит:

«Ты знаешь, что я хотел тебе сказать, чтобы ты не боялась и не волновалась…» Я говорю: «Пожалуйста». – «А ты у меня большая умница». – «С чего ты взял?» – «Ты сумела себя правильно поставить по отношению ко мне. Не стала передо мной заискивать, а наоборот, заставила меня тебя уважать. Я тебе хотел сказать, чтобы ты не боялась и не волновалась. Я тебе изменять не буду. Если я тебя разлюблю, я тебе честно скажу: я тебя больше не люблю, я ухожу к другой… Так что можешь жить на свете спокойно». Как увидит читатель, больше он к этому вопросу не возвращался…»

Из писем послевоенных лет А. И. Покрышкина к жене:

14-15.1.1956 г. из Москвы – в Ессентуки

Моя дорогушенька!

Начинаю с главного – страшно по тебе скучаю. Без тебя так пусто кругом и ты постоянно идешь на ум.

…В облаках до района Воронежа было также сильное обледенение. И вот в такой ситуации я поддался уговорам провожающих и решил ехать поездом. Ты можешь представить, как мне было трудно пойти на это, когда по своему характеру я не терплю отменять принятое решение. Тут, конечно, имело значение то, что я лечу всей семьей, а не один. Дорогой я тоже попортил много нервов с нашими детками и старухами.

…После фронта отвык писать, а теперь снова пришлось… Поправляйся, мое самое дорогое. Я очень тебя жду. Будь здорова, моя дорогая, радость моя!

Саша.

3.7.1957 из Белоруссии – в Москву

…Работы сейчас еще больше стало, а помощнички у меня незавидные, да и тех очень мало. Спрашивают же, как с хорошего штаба. Приходится снова опять кипеть и опять твой Санька, как когда-то на фронте, такой же энергичный.

6.7.7957

Мариичка, моя дорогая!

Как я скучаю. Ко всему еще угнетает то, что не могу прочесть дорогих строчек от тебя. Я уже тебе писал, что обратного адреса у нас нет, и ты не можешь мне написать (если бы и захотела). Я уже подумывал дать тебе адрес до востребования на какой-нибудь ближайший городишко, но сколько мы будем стоять на этом месте, известно одному богу. Дела наши.. затянулись по причинам, которые тебе известны по газетам, т.е. в связи с пленумом. Сейчас началась горячая пора и так жмут в работе, что прежняя нагрузка была только цветочками. Дела у меня так пока идут нормально, за исключением того, что вышел конфликт с посредниками.

Среди посредников оказался один… (извини за выражение), которого я по независящим причинам несколько обидел, ну а он затаил обиду и повел себя по отношению ко мне провокационно, что привело к столкновениям. Эта дрянь начала на меня жаловаться вышестоящим посредникам, с которыми у меня вышел крупный разговор. Но как ты знаешь, если я прав, то ощериваюсь, как еж, и за правоту дерусь до последнего. В общем, ничего серьезного нет, а только все это взвинчивает нервы.

Очень хочется домой, к моей родной и к моим деткам.

…Люблю тебя, моя дорогая. Будь здорова. Целую. Крепко. Саша. Передай привет моим дорогим деткам.

9.7.1957

Работать приходится днем и ночью. За все время работы я ни разу по-человечески не выспался… Я все время вспоминаю тебя и душой рвусь к тебе, моей дорогой. Жаль, что нельзя получить от тебя даже весточку, прочесть дорогие строки… Моя дорогая может быть только такой хорошей, любящей, какой была всегда. Ну а мои принципы в этих вопросах тебе известны…

Крепко целую тебя и передаю привет моим деткам Папа..

7.10.1969 из Новосибирска – в Москву

…Мать скончалась около трех часов (по новосибирскому времени). С утра она серьезно жаловалась на сердце, и Павел сходил в клинику и вызвал врача. Суббота – выходной, и приехала дежурная врачиха из скорой помощи приблизительно в час дня. Послушала мать, выписала каких-то лекарств и заверила, что страшного ничего нет. Через два часа мама тихо скончалась.

…Транспортом похороны обеспечили через нашу войсковую часть хорошо… Маму провезли по всему Красному проспекту, милиция по договоренности обеспечила «зеленую улицу».

…На поминках, конечно, было очень много народа, пришлось организовать три очереди (около ста человек).

23.10.1970 из Москвы – в Трускавец

Любимая моя!

Как медленно течет время. Еще десять дней я не увижу тебя. Кажется, что ты уехала давно, давно.

…Скоро начну взвывать, как волк одинокий в морозном лесу.

…А завтра двое суток сидеть одному на даче, где все напоминает о тебе. Да еще рыжая бестия (ирландский сеттер Ункас. – А. Т.) будет меня изводить. С ним не поговоришь о том, как нам нужна рядом хозяйка. Вот и сейчас спросил его, где наша хозяйка, – метнулся к двери, на кухню, подошел, а сказать-то не может. Вот и побеседуй с ним.

…Дома все в порядке. На этой неделе начнем «генеральскую» уборку.

…Береги себя. Ты же мне нужна до конца моих дней. Моя родная, пиши чаще, все легче будет переносить разлуку с тобой.

Твой страдалец

…В Москве Покрышкины часто встречались со старыми верными друзьями Верой Васильевной и Николаем Леонтьевичем Трофимовыми.

Трофимов в 1950-м закончил с золотой медалью Военно-воздушную академию в Монине. В должности заместителя командира 72-го гвардейского истребительного полка на реактивных МиГ-15 «бис» участвует в боях с американцами в Корее. В одном из вылетов подбил «летающую крепость», не дал бомбардировщику сбросить свой груз на стратегически важную плотину. Пришлось Трофимову и хоронить в Порт-Артуре погибших однополчан.

В начале 1950-х годов Николаю Леонтьевичу, учитывая, видимо, его интеллект, неразговорчивость, способности к языкам, предлагали перейти в разведчики-нелегалы, уехать за границу. Но он не мыслил себя без полетов. С блеском командует полком, дивизией, авиацией армии ПВО в Минске. Заканчивает с золотой медалью Академию Генштаба, получает в 1958 году генеральское звание. Отказывается от более высоких, чем строевые, штабных должностей. Жена Вера Васильевна, которой из-за разъездов мужа пришлось оставить медицинский институт, вспоминала: «Послевоенная служба у военных, которую я хорошо знаю, была очень тяжелой. Разве только смерть не стояла постоянно за спиной… Когда говорят, что генералы такие-сякие, мне это очень обидно. Они служили Родине, работали на совесть, на износ…»

Лишь после того, как медики списали его с летной работы, Николай Леонтьевич соглашается на должность начальника Управления кадров Войск ПВО страны. Предшественник предложил на смену себе Трофимова, имевшего репутацию честнейшего человека. Таким он и остался до конца воинской службы, хотя работа с кадрами всегда была сложной, а высшее начальство грешило порой самодурством, как и при любом строе в любую эпоху…

Свою службу Н. Л. Трофимов завершил в 1982 году генерал-лейтенантом. Умер в 1998 году в Москве. Мемуаров писать не стал, несмотря на уговоры. И о нем самом – ни одной публикации, кроме заметок в газетах родного Серпухова. Не мог отказать только Марии Кузьминичне Покрышкиной. Три страницы воспоминаний Трофимова о трижды Герое вошли в сборник «Покрышкин в воздухе и на земле». Повидав за свою долгую службу и в строевых частях, и в кадрах не одно поколение летчиков, умевший тонко оценить летные и человеческие качества, Николай Леонтьевич заключает: «Как воздушный боец, Александр Иванович – непревзойденный ас… По этому показателю никому не дано встать на одну ступеньку рядом с ним!.. Александр Иванович Покрышкин был всегда первым и в мирное время».

Почему генерал не стал писать мемуары? Возможно, потому, что знал, как калечила рукописи цензура той поры. А может быть, потому, что воспоминания о войне бередили боль утрат? В фильме «В бой идут одни „старики“ Николай Леонтьевич увидел документальную съемку штурмовки немецкого аэродрома, сказал, что это могли быть кадры фотокиносъемки с его самолета… И больше смотреть фильм, о котором хорошо отзывался, не стал.

Книги, так и не написанной Трофимовым, все-таки жаль. Генерал мог афористично выразить мысль. Об этом свидетельствуют отдельные оставленные Николаем Леонтьевичем наброски и записи. Вот некоторые из них:

« – Мгновенно принять решение и так же мгновенно его выполнить. В этом суть боевого мастерства летчика-истребителя.

– Формула «Высота – скорость – маневр – огонь» – это наука побеждать в воздухе. Александра Ивановича можно по всем статьям сравнить с Суворовым.

В наше время многие командиры хотели бы походить на него. Формула не потеряла своего значения и для современного летчика-истребителя.

– В формуле А. И. все взаимосвязано. Когда самолеты противника и свои имели почти равные летно-технические качества, очень важно было постоянно иметь превосходство в высоте. Пусть даже небольшое. Это значит обеспечить инициативу и скорость. Победа в конце концов набиралась по крупицам преимущества. Наиболее сложно, когда летно-технические качества почти равны…

Большая, чем у противника, скорость давала возможность совершить именно тот нужный, выгодный для атаки маневр.

Огонь – прицеливание по уязвимому месту. Истребители: кабина – летчик – мотор. Бомбардировщики: экипаж – мотор – бензобак.

Первая очередь – без промаха на поражение. Иначе – уйдет или все усложнится.

– Понять формулу боя – значит дать оценку титанической работе, затраченной на ее внедрение в условиях боевой обстановки, против инерции среди боевых товарищей, да и в такой области, как руководство.

– Особым уважением А. И. пользуется тот, кто в критическую минуту пришел на помощь попавшему в беду боевому товарищу. Такой поступок неизменно порождал крепкую боевую дружбу.

– Нас мужеству командир учил своим примером… Первым идти в бой.

Пример командира всегда увлекает подчиненных. Они перенимают характер поведения командира, копируют его даже в мелочах. Мастерство летчика – стремление подражать и учиться.

– А. И. учил думать.

Каждый бой имел свои особенности. Он начинался всегда в иной обстановке. Надо эту обстановку уметь мгновенно и правильно оценить. Исходя из возможностей своей пары или группы, произвести маневр и захватить инициативу для атаки.

– Ему нужно было говорить только правду. Любую ложь в докладе он немедленно обнаруживал и тут же разоблачал.

– Долг перед Родиной, народом. Высшая обязанность жертвовать жизнью.

– Нигде ни в чем нельзя оставаться середнячком.

– Каждое дело надо глубоко осваивать, тогда и перспектива будет видна.

– Не надо бояться нагрузить молодого человека ни умственно, ни физически. От нагрузки зависит становление как человека.

– Бесталанные люди не могут быть авторитетными, каким бы делом они ни занимались.

– Кадровый вопрос – всегда именно вопрос, а не готовый ответ. Подбор кадров – дело коллективное.

– Каждому в своем возрасте трудно ответить – счастлив ли он. Человеку свойственно мечтать о большем.

– Если бы об А. И. я писал несколько десятилетий назад, в годы боев на Кубани, то мои оценки его как человека, летчика и командира были бы теми же, что и сегодня, хотя его нет уже среди нас. Меня спросили в день 70-летия А. И. – изменился ли он? Я не задумываясь ответил – нет. Он остался таким же, каким был в 1943 году.

А. И. – самородок, сплав благородных качеств. Неподражаем! Недаром – народный герой. Его породила Сибирь.

– Все по-настоящему оценивается потомками». Записи генерала Н. Л. Трофимова сохранила его жена Вера Васильевна. Автору этих строк в последние годы довелось бывать в гостеприимном доме Трофимовых, быть редактором воспоминаний Веры Васильевны, опубликованных в журнальном варианте (Слово. 2000. № 2). У фотографии Николая Леонтьевича стояли живые цветы. Горела свеча у иконы святителя Николая, его день был престольным праздником в серпуховской деревеньке Трофимовых…

1 августа 2002 года родственники и друзья, в основном авиаторы-покрышкинцы и танкисты-катуковцы, проводили Веру Васильевну в последний путь. Отпевание в Крестовоз-движенском храме… Гроб и подушечки с орденами Отечественной войны и Красной Звезды несли офицеры ВВС. Солдаты почетного караула отдали фронтовой радистке прощальный салют залпами из автоматов. Тяжело болея, Вера Васильевна, будучи секретарем Совета ветеранов 31-го танкового корпуса, вела переписку, стремилась поддержать однополчан, сохранить память о героях, сотрудничала с журналом «Слово», с Центральным музеем Вооруженных Сил. Близко к сердцу принимала все, что происходит в стране…

Угрюмо смотрел ее муж из окна квартиры на центральной московской улице Горького (Тверской) на сбегавшие половодьем вниз, к Манежной площади и Кремлю демонстрации 1980-1990-х годов. На его глазах рушилась армия, система противовоздушной обороны, летчикам перестали платить зарплату, из-за «нехватки горючего» почти запретили летать…

Что же впереди? Не мог не думать об этом старый больной генерал, любимой песней которого всегда оставалась довоенная, из фильма «Истребители»: «Любимый город может спать спокойно и видеть сны, и зеленеть среди весны…»