Текст книги "Избранные. Космохоррор"

Опускаем формальный обмен кодами, номерами и прочими ритуальными заговорами современной идентификации.

Продолжаем.

Да, все основные отчёты высланы автоматически, я проверил точки получения, показатели и формат данных, обратная связь получена.

Да, маркировка образцов, первоначального груза и сопутствующих средств – соответствует, электронные коды прилагаются.

Да, заявленное качество приобретенных на маршруте материалов и проб контролируется внутренней системой безопасности и содержится в д-листах.

И так далее, далее, далее.

Главное – в конце.

«Ждите очереди в зону карантина и подготовьтесь к приёму контролёров».

Вопросов ко мне нет. Они не знают.

Я стоял в двух шагах от рокового поворота. Коридоры, повороты. Он за углом. Он знает и уже ждёт. Он голоден и жаждет или наоборот, полон и изнывает от переполняющего его бартера, словно тугое вымя забытой в поле коровы. Меня волнует не это. Через несколько часов мы будем не одни. Здесь будут люди, приборы, датчики, очистная химия и радиация. Борт стерилизуют – оскопят, вычистят, лишат приобретённой за время маршрута души. И они узнают.

Спрятать Его? Забрать с собой? Объяснить, что мы близки? Случайные сиамские близнецы, породнённые волей вселенной, мать и дитя – и неважно кто из нас кого питает и чувствует своей плотью. Нас разорвут. Понимания не будет. Я пытаюсь обмануть себя – слёзы вытирать бессмысленно – что варианты возможны. Что кого-то будет волновать наша пуповина и необходимость её сохранить. Мы – не урод, не одна из многочисленных физических или психических деформаций космоса, мы – одно, мы – влюблённые, это больно, вы убьёте нас, пожалуйста, пожалуйста.

Я отметаю одно решение за другим, не обращаю внимания, что они уже повторяются – дважды, трижды, сотню раз. Они невероятны, бессмысленны, наивны, они все – не избавят нас от наступающего кошмара.

Я приближаюсь к Нему, волна ощущений повторяется словно любимая в юности мелодия – с мурашками по коже, с яркостью красок. Сегодня наша последняя встреча, я меняю сценарий, играем в другую игру, дружище, тебе понравится.

Выбираюсь из комбинезона, как флоридский рак из бесполезного старого панциря. Бельё тоже лишнее – воздух холодит спину и чресла. Нагие мы приходим в этот мир, нагие уходим.

Подрагивающая плоть бугристой туши прямо передо мной. Уверен, Он тоже ощущает торжественность момента – приоткрывшиеся по всей поверхности поры пестрят суетливыми хоботками, они словно разминаются перед загрузкой – потягиваются и сворачиваются в нетерпеливые колечки.

Я обнимаю Его. Прижимаюсь грудью, животом, бедрами, погружаю лицо в неразмятый сырой пластилин. Хоботки вторгаются под мою кожу – я чувствую их беспорядочное шевеление в паху, на рёбрах и под ключицами. Пространство скользит под ногами – я словно тону в ванне со слизняками, растворяюсь в мокром непрерывном движении. Снаружи и изнутри – выпиваемый заживо – я наполняюсь и истекаю.

Это – Дом. Надеюсь, надолго. Надеюсь – навсегда.

Теллус
Виктор Глебов

«Пребывание на поверхности планеты возможно лишь в скафандре в течение не более тридцати двух часов» – так гласила висевшая над внешним шлюзом инструкция, заботливо прикреплённая туда старшим помощником капитана.

Антон скользнул по табличке взглядом и, не задерживаясь, двинулся дальше.

Корабль научного назначения «Чуаньсинг» вышел на орбиту Теллуса и задрейфовал на ней.

До сих пор на планете побывали только несколько зондов, которые взяли образцы грунта. Проведённые анализы позволили сделать вывод, что Теллус обладает каменистой поверхностью, на нём имеются гористые образования средних размеров, среди полезных ископаемых обнаружены железо, медь, богатые залежи серы и марганца, а также неизвестного вещества светло-зелёного цвета с удельным весом, втрое превышающим вес кобальта. Геологи в шутку прозвали его «цементом», потому что оно буквально пронизывало кору Теллуса.

Признаки флоры не обнаружили. Фауну представляли многоклеточные бактерии. Водное пространство планеты занимало одну четверть поверхности и не было заселено ничем, кроме микроорганизмов.

Группе исследователей предстояло провести на поверхности Теллуса около тридцати часов. За это время учёные рассчитывали выяснить причину скопления в атмосфере огромного количества метана – около шестидесяти процентов.

Управление путей космического сообщения намеревалось построить на маленькой планете пересадочную станцию – Теллус располагался как раз на пересечении трёх магистралей, которые заложили в проект освоения космозоны SDF-125.

Шесть человек готовились спуститься на поверхность планеты в автономном челноке.

Антон испытывал лёгкую нервозность – он ещё никогда прежде не участвовал в подобных экспедициях. Когда ему предложили полететь на Теллус, он согласился, почти не раздумывая, но это вовсе не означало, что он был спокоен.

Он достал из кармана пузырёк с маленькими красными таблетками и проглотил одну из них. Это было успокоительное, и с утра он принял уже две.

Хорошо хоть удалось выспаться. Антон приложил ладонь к сенсорному экрану и, когда дверь с шипением отъехала в сторону, вошёл в ангар, где находился челнок.

Остальные члены экспедиции уже были на месте и облачались в скафандры. Антон погрузил в трюм большой герметичный кейс с портативным автореаниматором – он проверял его перед вылетом – и последовал примеру коллег. Скафандры были не слишком объемные и почти не стесняли движений, шлемы из сверхпрочного прозрачного пластика предоставляли полный обзор.

Через пять минут все заняли свои места.

– До старта три минуты, – сообщил из рубки навигатор. – Активируйте генераторы.

Пилот нажал несколько переключателей, и пассажирский отсек наполнился постепенно нарастающим гулом. Экипаж ощутил лёгкое подрагивание челнока.

– Выпустить закрылки, – продолжал руководить голос. – Запустить программу старта и автопилотирования, – на приборной доске вспыхнули десятки индикаторов, замелькали мириады цифр. – Начинаю обратный отсчёт: десять, девять, восемь, семь…

Гул генератора заполнил кабину, поглотив остальные звуки. Слова навигатора потонули в нарастающем рёве турбин.

* * *

Автопилот провёл челнок через слои атмосферы и теперь летел над поверхностью планеты. Голые скалы и покрытые крупными камнями равнины расстилались на сотни километров. Ни воды, ни деревьев – ничего, кроме белой пустыни. Сплошные булыжники и песок, мелкий, как соль, и сухой, как змеиная кожа.

Пилот активировал поиск места посадки и включил ручное управление.

Челнок начал снижаться в районе горного плато и завис над намеченной площадкой, чтобы медленно принять вертикальное положение, уставившись носовой частью в небо.

Надрывно заработали посадочные двигатели: они тормозили снижение, чтобы предохранить челнок от удара о поверхность.

Минут через пять Антон почувствовал лёгкий толчок, и гул затих. Пилот выключил двигатели и развернул челнок горизонтально поверхности планеты. Теперь члены экспедиции сидели, как в автобусе. Сквозь иллюминаторы просачивался холодный тусклый свет. Пилот отстегнул страховочный ремень и встал.

– Прилетели, – сказал он. – Я включил сопряжённый с вашими наручными часами таймер, он покажет время отбытия с планеты. Чем быстрее будет расходоваться кислород, тем меньше времени мы здесь проведём.

– Это значит: проваливайте, господа учёные, не так ли? – весело спросил Хазанович, старший геолог группы, поглаживая аккуратную светло-русую бородку.

– Точно! – кивнул пилот. – Помните, что кислорода у вас на тридцать два часа, включая обратный путь к челноку. Так что далеко не забирайтесь. А то я знаю вас, исследователей, – заиграетесь с каким-нибудь камешком, а мне вас потом разыскивать.

– Чёрствый человек! – с притворной грустью вздохнул Хазанович.

* * *

Покинув челнок, учёные первым делом взяли образцы грунта и воздуха – впрочем, лишь для порядка – и то, и другое давно исследовали зонды.

Перед группой стояла иная задача – обнаружить источник метана. Район для посадки выбрали не случайно: именно в этой местности скопление газа превышало восемьдесят процентов от состава атмосферы. Учёные предположили, что очаг образования или выброса метана располагается именно здесь.

Хазанович разбил отряд на пары. Геолог Курсин и Бад, молекулярный физик, двинулись в обход хребта, огибавшего плато, на которое приземлился челнок; микробиолог Рубен и Хазанович решили спуститься в ущелье; а Герберт, химик по специальности, и Антон, бортовой врач, намеревались подняться по склону, чтобы обследовать горный хребет.

Антон, правда, считал, что следует идти одной группой, поскольку при ином раскладе он не смог бы оказать медицинскую помощь каждому, но Хазанович рассудил иначе.

* * *

Курсин шагал впереди, высматривая расщелины или скважины, через которые метан мог вырываться на поверхность. Геолог подозревал существование в данной местности не видимого из космоса каньона протяженностью в несколько километров. Возможно, он располагался таким образом, что сверху его прикрывали нависающие скалы.

Учёные шли около часа, когда Курсин заметил по левую руку ряд примерно одинаковых уступов, ведущих к вертикальному отверстию в поверхности хребта. Пласты горной породы расположились амфитеатром и напоминали огромное крыльцо.

– Смотри, – сказал Курсин, останавливаясь. – Пещера.

Физик задрал голову и несколько секунд рассматривал отверстие.

– Хочешь туда подняться? – спросил он. – Думаешь, это место выхода метана?

– Вполне возможно. Я, правда, рассчитывал обнаружить нечто более масштабное. Но глупо игнорировать трещину такого размера.

– Я не против. Возможно, в хребте несколько таких образований, и газ вырывается именно через них.

– Значит, решено.

Учёные начали подниматься по уступам. Это отняло у них минут сорок, потому что «ступени», издалека казавшиеся почти одинаковыми, на деле оказались разной высоты, и на некоторые приходилось карабкаться, помогая друг другу, а то и задействуя альпинистское снаряжение.

Наконец, Курсин и Бад достигли входа в пещеру.

– Трещина метров десять высотой, – заметил физик.

Геолог подошёл к скале и провёл по её поверхности рукой.

– Что там? – спросил Бад.

– Не знаю. Посмотри сам.

Физик присоединился к напарнику. Тот показал ему на небольшие углубления в горной породе.

– На что похоже?

– Понятия не имею.

– Отступи на пару шагов и приглядись получше, – посоветовал Курсин.

Физик послушался и некоторое время рассматривал поверхность скалы.

– Какой-то рисунок? – произнёс он неуверенно.

– Напоминает, да?

– Ну, не знаю. Если очень захотеть, то увидеть можно, что угодно.

– Тоже верно.

– Мы идём внутрь?

– Конечно.

Учёные включили фонари и вошли в пещеру.

Пол покрывали камни разных размеров – похоже, потолок и стены осыпались в течение многих сотен, а то и тысяч лет. Идти было трудно: приходилось выбирать место, чтобы поставить ногу. Впрочем, метров через двадцать поверхность стала чище.

– Я сделал замеры, – сказал Бад. – Здесь очень высокое содержание метана и сероводорода. Около семидесяти процентов.

– Похоже, мы на верном пути, – отозвался геолог. – Вероятно, мы обнаружим скважины, ведущие вглубь коры, через которые газ поднимается на поверхность.

Учёные прошли ещё метров пятьдесят и оказались на развилке.

– Куда теперь? – спросил Бад.

– Не важно. Давай направо. Погоди-ка, – Курсин присел на корточки и расчистил небольшой участок пола, сложив камни вдоль стены.

– Опять рисунок? – усмехнулся физик.

– Похоже на то.

– Да ладно? – Бад присоединился к напарнику и увидел, что пол тоннеля покрыт едва заметными линиями, пересекающими друг друга и закручивающимися в спирали. – Это просто результат климатических условий, – сказал он. – Ветер со временем выдувает часть горной породы. Его завихрения образуют подобные… следы.

Курсин осветил одну из самых глубоких линий. В ней блеснуло зеленоватое вещество.

– Я бы сказал, что эти рисунки были вырезаны в камне, а потом в течение многих сотен лет энтропии сгладились.

– Вырезаны? – переспросил физик. – Чем?

Курсин повернулся к напарнику.

– Может быть, кем?

– Хочешь сказать, эти едва заметные разводы оставили инопланетяне?

– Ничего я пока сказать не хочу, – Курсин распрямился и стал изучать стену тоннеля. – Но рисунки надо сфотографировать. Смотри, здесь точно такие же узоры.

– Ничего не вижу! – отозвался Бад с лёгким раздражением. – Я считаю, ты выдаёшь желаемое за действительное. Сколько раз бывало, что находили какое-нибудь сенсационное доказательство существования иной формы жизни, а потом оказывалось…

– Да-да! – перебил его Курсин, доставая маленькую камеру, чтобы сделать снимок. – Но я геолог и способен отличить естественные образования от искусственных.

– Может, пойдём дальше? – насмешливо поинтересовался физик, дождавшись, когда напарник закончит фотографировать.

Через пять минут тоннель привёл учёных в пещеру с высоким ровным потолком и относительно плоским полом – лишь кое-где имелись провалы и трещины.

– Странно, – сказал Курсин, осматриваясь. – Природа не могла такое сделать. У этой полости слишком правильная форма. Да, время многое разрушило, но взгляни хотя бы на потолок.

Бад задрал голову.

– А что с ним не так?

– Когда-то здесь был свод, – Курсин начал показывать и объяснять, убеждая коллегу, что пещера искусственная.

– Ладно, допустим, ты прав. Всё это вырубили в скале инопланетяне, – сдался физик. – Но они явно не появлялись здесь уже давно, так?

– Давно – мягко сказано! – усмехнулся Курсин.

– Честно говоря, гора с плеч.

– Страшновато представить, да?

– Угу.

– Давай осмотрим дальний конец пещеры, а потом поищем рисунки.

Учёные двинулись вперёд, рассеивая тьму фонарями.

– Может, лучше включить приборы ночного видения? – предложил Бад.

Курсин согласился.

Вскоре они увидели что-то вроде вырубленного в полу круглого бассейна. Дно представляло собой паутину из зеленоватых жил, но кто-то постарался обработать камень так, чтобы обнажить их максимальное число. Из-за этого казалось, будто бассейн наполнен зеленоватым веществом.

– Вот это точно не ветер сделал! – заявил Курсин с плохо скрытым торжеством.

Бад промолчал: при виде полусферического углубления его охватил смутная тревога. Захотелось развернуться и немедленно уйти.

Курсин опустился на колени возле самого края бассейна.

– Думаешь, он был когда-то наполнен водой? – спросил он.

– Понятия не имею, – физик переступил с ноги на ногу. – Я что-то не вижу никаких скважин, через которые может выходить метан. – Наверное, мы ошиблись, и здесь их нет. Давай…

– Да чёрт с ними! – перебил напарника геолог. Он провёл рукой по стенке углубления. – Какая великолепная работа!

Бад посветил фонарём на скалу за бассейном.

– Смотри, – сказал он, – там тоже есть рисунки.

– Где?! – оживился Курсин.

Они с физиком обошли бассейн и очутились перед отвесной стеной, часть которой обрамляли едва заметные вертикальные выступы. Здесь древний барельеф выглядел более глубоким и представлял собой уже не абстрактные узоры, а реалистично выполненные сцены с участием гуманоидных фигур.

– Что это? – спросил Бад. – Взрослые и дети?

Курсин понимал, чем вызван вопрос напарника: часть фигур была больше других примерно в три-четыре раза.

– Не думаю, – ответил он, остановив луч фонаря на одной из центральных сцен. – Видишь, маленькая особь располагается горизонтально, и пропорции её тела отличаются от пропорций великанов. Кроме того, она в центре фигурной группы. Остальные гуманоиды как бы окружают её.

– Кстати, да. Ты прав. Напоминает похороны.

– Я думаю, это не похороны, – помедлив, сказал Курсин. – Скорее, жертвоприношение. Похоже, мы находимся в храме какой-то древней и, возможно, вымершей цивилизации.

– Я не вижу, чтобы мелкого убивали, – возразил Бад. – Впрочем, он и так выглядит уже мёртвым.

– Посмотри сюда, – Курсин переместил луч фонаря чуть правее. – Эта странная фигура вырезана по тому же принципу, что и дно бассейна – так, чтобы было максимально видно зеленое вещество. Должно быть, это и есть тот, кому поклонялись местные жители.

– Выглядит довольно бесформенно, – заметил физик. – Кажется, он стоит в каком-то углублении. Вроде того, что у нас за спиной.

– Ты понимаешь, какое открытие мы сделали?! – Курсин посмотрел на напарника. – Даже если на Теллусе не обнаружится ни одной кости, даже если…

Бад не выдержал:

– Слушай, я всё понимаю, но это место вызывает у меня дрожь! Давай уйдём. Потом мы вернёмся с кучей желающих поизучать наскальные рисунки и всё прочее, врубим повсюду свет и…

– Тихо! – голос Курсина заставил Бада замолкнуть.

Несколько секунд учёные стояли, прислушиваясь. Наконец, переглянулись.

– Что это? – спросил физик дрогнувшим голосом. – Похоже на скрежет.

– Похоже, – согласился Курсин. От его былой восторженности не осталось и следа. – Как будто горы двигаются, – он с опаской посмотрел на потолок. – Знаешь, пожалуй, ты прав. Надо отсюда валить. Не хватало ещё, чтобы пещера обрушилась, пока мы внутри.

– Согласен!

Учёные обогнули бассейн и поспешили к выходу.

Они не могли видеть, как зеленоватое вещество на дне едва заметно заискрилось…

* * *

Примерно через полчаса после начала подъёма Антон и Герберт потеряли остальных из виду.

Поверхность хребта была неровной и потому довольно удобной, чтобы по ней карабкаться. Они поднимались всё выше, но пока не видели ничего, что могло бы помочь установить источник метана.

Альпинизм вообще нелёгкое дело, а когда на тебе тяжеленный скафандр, он становится занятием практически неосуществимым. Поэтому нет ничего удивительного, что за три часа Антон и химик поднялись всего на двести сорок метров. На этой высоте они обнаружили относительно широкий уступ и решили передохнуть.

– Герб, – спросил Антон, когда учёные сели, прислонившись спинами к каким-то обломкам, – что хоть примерно мы ищем?

Химик усмехнулся.

– Хороший вопрос. Вообще, метан образуется при разложении органических веществ. Вероятно, на Теллусе дело как раз в этом, поскольку при подобных процессах выделяется также сероводород, а его, как ты знаешь, в местной атмосфере предостаточно.

– Откуда здесь столько органики? Кроме бактерий, никаких организмов обнаружить не удалось.

– Это-то и странно. Мы предполагаем, что органическое вещество находится под поверхностью планеты. Не обязательно это должны быть живые организмы. Но вполне возможно, что мы обнаружим такие низшие формы жизни, как насекомых или кишечнополостных. Я не специалист в этой области, но, кажется, Рубен говорил о чём-то в этом роде.

Через двадцать минут Антон и химик продолжили подъём. Когда они поднялись ещё на восемьдесят три метра, медик услышал в шлемофоне голос напарника:

– Иди сюда. Здесь то ли пещера, то ли трещина.

Приблизившись, Антон увидел разъём в горной породе примерно два на полтора метра.

– Сейчас я сделаю замеры, – сказал химик, доставая счётчик атмосферы. – Практически чистый метан! – сообщил он секунд через тридцать. – Похоже, нам сюда!

Антон с сомнением осмотрел трещину.

– Думаешь, пролезем? Если бы не скафандры…

– Расширим вход.

– А дальше?

– Пещера почти сразу становится больше, посмотри сам.

Антон заглянул внутрь, ощупал рукой стены, а затем зажёг фонарик и пошарил лучом в темноте. Свет выхватил щербатую горную породу, уходящую вглубь лаза. Герберт оказался прав: узким был только вход.

– Хорошо, – согласился Антон, доставая из-за пояса лазерный резак. – Давай попробуем.

– Я пока сообщу остальным, что мы, возможно, обнаружили вход, – сказал Герб.

Пока химик объяснялся с Хазановичем, Антон быстро срезал породу справа и слева от входа, в результате чего получилась довольно широкая вертикальная расщелина.

– Готово? – Герберт заглянул внутрь. – Хазанович велел посмотреть, что там такое, но только осторожно. Если связь начнёт экранироваться, вернёмся.

Медик кивнул, и они, включив фонари, начали продвижение вглубь скалы.

– К метану примешиваются сероводород и аммиак, – сообщил Герберт, делавший на ходу замеры. – Этот тоннель просто обязан куда-то вести.

– Как дела? – раздался в шлемах голос Хазановича. – Нашли что-нибудь?

– Ничего, кроме метана, аммиака и сероводорода, – ответил Антон.

Он шагал за Гербертом и видел, не считая стен тоннеля, только его спину.

– Продолжайте идти, – сказал Хазанович.

В этот момент химик остановился, а затем шагнул в сторону.

– Похоже, мы пришли! – объявил он.

Антон встал рядом с ним. Он направил фонарь вперёд, но луч потерялся во мраке.

– Тоннель кончился, – сказал Герберт. – Это, должно быть, пещера, – он пошарил фонарём понизу, но пола не нашёл. – Судя по всему, сферического типа. Придётся спускаться.

– Включаем приборы ночного видения, – сказал Антон.

Сферическая пещера представляет собой полый шар внутри скалы, и вход в неё обычно располагается либо высоко над полом, либо на потолке. Антону и химику повезло: тоннель, по которому они шли, обрывался в стене пещеры, так что им удалось в неё спуститься относительно легко.

– Странный пол, – заметил Герберт, едва не поскользнувшись. – Похоже, покрыт какой-то слизью.

– Жидкая грязь? – спросил Антон.

Он пошарил лучом фонаря вокруг себя: сероватое вещество влажно блестело на свету, напоминая мокрую глину.

– Сейчас посмотрим, – Герберт отцепил от пояса портативный химический детектор и, присев, с помощью пинцета наполнил его. – Это органика, – сказал он спустя несколько секунд. – Продукт разложения. Видимо, он и является источником метана, аммиака и сероводорода.

– Сколько же его здесь должно быть, чтобы так влиять на атмосферу целой планеты? – проговорил Антон.

– Ну, Теллус довольно маленький. Впрочем, ты прав, органики здесь, похоже, огромное количество. Возможно, пещера тянется на многие километры или разветвляется и образует новые.

Антон мгновенно представил тёмный лабиринт. Картинка получилась жутковатая.

– Хочешь сказать, планета внутри пустая? – спросил он.

– Вовсе нет, – Герберт двинулся дальше, медик последовал за ним. – Просто вполне возможно, что верхние слои коры Теллуса испещрены сетью пещер, заполненных органическим веществом. Пока я не могу сказать, что оно собой представляет, поскольку процесс разложения, видимо, начался довольно давно. Нужно взять пробы в разных местах и найти наиболее свежий образец.

– Но ведь на Теллусе обнаружили зеленоватое вещество, не поддающееся деформации, помнишь? Чтобы его найти, зонды выкопали изрядный карьер. Думаешь, при этом они не наткнулись бы на пещеры?

Герберт снова присел, чтобы наполнить детектор.

– Вещество обнаружили на другой стороне планеты, – ответил он. – Как раз там, где уровень содержания метана ниже всего. И я не говорил, что Теллус весь источен пещерами.

– Понятно, – сказал Антон. – Сообщить остальным, чтобы шли сюда?

– Попробуй, но думаю, стены пещеры не пропустят сигнал, – Герберт прошёл ещё несколько шагов вперёд. – Мы слишком глубоко.

Антон принялся вызывать Хазановича, но химик оказался прав: сигнал экранировался.

– Надо возвращаться, – сказал медик.

– Погоди, – отозвался Герберт откуда-то из темноты. – Кажется, я что-то нашёл.

Химик успел отойти метров на двадцать, так что его фигура была едва различима. Антону пришлось ориентироваться по лучу его фонаря. Он двинулся вперёд, стараясь не поскользнуться. Через несколько шагов медику показалось, что слой вещества под ногами стал толще – кажется, теперь он доходил до щиколоток.

– Ну, где ты застрял?! – нетерпеливо окликнул его Герберт.

– Уже иду, – отозвался Антон. – Слизи многовато.

– Там, где я стою, её почти по пояс.

Медик представил напарника стоящим по пояс в продуктах разложения, и ему сразу расхотелось идти на зов.

– А что ты нашёл? – спросил он, чувствуя, что передвигать ноги становится всё труднее.

– По-моему, здесь какой-то аппарат. Явно искусственного происхождения.

Антон ускорил шаги и теперь рассекал слизь коленями. Отвращение мгновенно улетучилось.

– Причём, самое интересное, – продолжал тем временем химик, – что эта штука, судя по всему, работает!

– На что похожа?

– Выглядит как… гигантский инкубатор.

Антон, наконец, увидел Герберта. Вернее, только его шлем и торс. Остальную часть скафандра скрывала слизь.

Прямо перед химиком возвышалось сооружение, очертания которого тонули в темноте, ибо его размеры явно превышали радиус действия прибора ночного видения.

По форме устройство напоминало полусферу, облепленную множеством горошин диаметром от полутора до двух метров, соединённых между собой короткими перемычками. Посередине сфера имела широкое отверстие, открывавшее вид на прозрачный тоннель, внутри которого медленно двигался конвейер.

Антон глядел на это, как заворожённый. Он словно очутился в чьём-то сюрреалистическом сне.

Химик, заметив напарника, помахал ему рукой.

– Давай ко мне!

Антон протаранил слой разлагающейся органики и оказался рядом с Гербертом.

– Видишь, что он изготавливает? – спросил тот, указывая на конвейер.

– Нет… – только теперь медик заметил на чёрной движущейся дорожке какой-то непонятный предмет.

– Ну?! – поторопил Герберт. – Видишь?

– Да, – ответил Антон. – Что это?

– Эмбрион, конечно, что же ещё?!

Вглядевшись, медик понял, что Герберт прав: скрюченная фигурка отдалённо напоминала человеческую: по одной паре верхних и нижних конечностей, голова, соединённая с туловищем шеей, вертикальный угол лица. Правда, бледная, почти прозрачная кожа с лиловыми разводами и отсутствие рта разрушали сходство с хомо сапиенсами…

– Зародыш! – проговорил Антон, глядя на приближающееся тельце.

В ответ Герберт едва заметно кивнул и двинулся вдоль прозрачного тоннеля, который огибал сферу и терялся в темноте.

– Куда ты? – спросил медик.

– Хочу посмотреть, что происходит с эмбрионом дальше.

Они прошли метров десять и обнаружили, что тоннель разветвляется в пяти направлениях.

– Ага, – сказал Герберт, – значит, инкубатор производит по несколько зародышей, а потом распределяет их по… Впрочем, сейчас увидим.

Антон протянул руку и дотронулся до прозрачной стенки тоннеля. Осторожно нажал.

– Что ты делаешь?! – окликнул его химик. В его голосе прозвучал испуг.

– Стенка мягкая и упругая, – ответил Антон. – Похожа на резину.

– Не трогай ничего!

Медик убрал руку. На перчатке остался серый след, напоминавший пыль.

Учёные включили фонари и, преодолев следующие двадцать метров по пояс в хлипкой жиже, остановились перед небольшим прозрачным куполом.

Его стенки облепляло множество приборов, а внутри виднелся вполне сформировавшийся младенец, по размерам почти не превышающий эмбрион: руки и ноги у него были по-прежнему коротки, но уже не выглядели слабыми – создавалось впечатление, что они обросли вполне крепкими мышцами. Сквозь кожу виднелись органы, вены и артерии, пульсирующие от тока крови.

Голова значительно превышала по размерам туловище и не имела никакой растительности. Лицо представляло собой подобие маски с огромными, прикрытыми сморщенными веками глазами.

К телу в нескольких местах присоединялись электроды, другими концами запаянные в стенки купола.

– Он живой? – спросил Герберт, не отводя взгляда от купола.

– Конечно, – ответил Антон. – Только я не понимаю, зачем инкубатор отправил сюда другой зародыш. Ведь этот купол занят. Разве что перед нами не младенец, а взрослая особь. Но это значит… – медик на секунду замолчал, – …что он сейчас покинет купол!

– Вот эта тварь?! – Герберт невольно отшатнулся. – Она должна вылезти оттуда?!

– Думаю, да.

В этот момент полупрозрачное существо открыло глаза и дважды моргнуло. У него не было зрачков – только белёсые, похожие на бельма, яблоки.

Химик тихо выругался. Они с Антоном замерли, не зная, что предпринять. Наверное, следовало бы дать дёру, но привлекать внимание «новорожденного» не хотелось.

Странное создание пошевелило двумя длинными тонкими пальцами правой руки и повернуло голову. Снова моргнуло.

– Оно вообще видит? – спросил Герберт.

– Откуда мне знать? – отозвался Антон.

Существо задвигало ногами и попыталось встать на четвереньки, но упало. Передние и задние конечности у него были примерно одинаковой длины, в каждой – по три сустава. В области живота пульсировало сердце – сгусток фиолетового и красного цветов.

Приборы вокруг купола пришли в движение. Раздался негромкий чавкающий звук, и сразу вслед за этим от тела существа начали отсоединяться электроды.

– Неужели оно может дышать метаном… – с сомнением проговорил Герберт. – Похоже, мы нашли обитателей Теллуса!

– Очень сомневаюсь, – отозвался Антон. Его охватило неприятное чувство: словно невидимые в темноте стены пещеры ожили и задвигались. – Давай-ка выбираться.

– Погоди! – в голосе химика прозвучало недоумение. – Ты действительно хочешь уйти? Сейчас?!

Антон огляделся.

– Почему мы не обнаружили на поверхности планеты никого, кроме бактерий? – спросил он.

– Может, эти твари остаются под землёй, – предположил Герберт, не отводя взгляда от барахтающегося в куполе гуманоида. – Видишь его тело? Оно почти прозрачное, как у земных глубоководных рыб, не нуждающихся в свете.

Антон заметил на конвейере приближающегося к куполу эмбриона и указал на него химику.

– Ага! – кивнул тот. – Первый должен сейчас вылезти.

Приборы зашевелились, вспыхнули зеленоватые индикаторы, и эластичные стенки купола раскрылись. Пол наклонился под углом в сорок пять градусов и в прямом смысле сбросил гуманоида в серую органическую жижу.

Беспомощное существо отчаянно забарахталось, взбивая лапами слизь. Брызги полетели во все стороны, часть попала на скафандры учёных.

Тем временем стенки купола снова сомкнулись, и внутри него появился новый эмбрион. Электроды мгновенно опутали его, а индикаторы, несколько раз мигнув, погасли.

Гуманоид тонул. Он пытался удержать голову над поверхностью серой жижи, но было ясно, что долго он не продержится.

Антон и Герберт переглянулись.

– Что будем делать? – спросил химик.

– Наблюдать. Ты ведь этого хотел?

– По-моему, оно не может вздохнуть, – заметил Герберт. – Иначе закричало бы.

– У него нет рта, – ответил Антон. – И, если я правильно разглядел его органы, пищеварительной системы тоже.

– Как это? – удивился химик.

Существо сумело уцепиться руками за крошечный выступ инкубатора и подтянулось. Слизь стекала на удивление легко и быстро. Вот уже Антон увидел трепещущий внутри гуманоида комочек. Теперь его сокращения потеряли ритмичность – наступала агония!

Вдруг на месте сердца образовалось тёмно-бурое пятно, как если бы лопнул сосуд с красными чернилами. Оно начало быстро расти и, достигнув диаметра пяти сантиметров, остановилось.

Тонкие пальцы разжались, и гуманоид медленно сполз обратно в серую жижу. Миндалевидные глаза наполовину закрылись веками.

– Всё! – констатировал Герберт. – Умер. Не понимаю… Кто-то установил здесь эту машину, чтобы она делала таких вот существ. Но зачем? Они не могут дышать в атмосфере Теллуса и тут же умирают!