Автор книги: Алесь Адамович
Жанр: Документальная литература, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
1989 г.
Минск ЦК КПБ товарищам Соколову Е. Е. Игрунову Н.С.[101]101
Игрунов Николай Степанович – второй серетарь ЦК КПБ.
[Закрыть]
Представители минской общественности обратились ко мне как народному депутату за содействием, отметив, что городские власти не разрешают митинг молчания по случаю годовщины чернобыльской трагедии. Непонятно, как можно лишать людей права выражать подобные чувства. И вряд ли возможно справиться без участия этой общественности с той сложной ситуацией, в какой оказались наши южные и восточные районы. Мы и без того слишком упустили, считая, что начальству и специалистам виднее, что и как делать кому следует и кому не следует знать всю правду о чернобыльской ситуации. Так разумно ли отталкивать общественность и на этот раз. Не лучше ли было бы направить эти чувства народа на помощь пострадавшим районам.
Выступление на митинге 1-го «Чарнобыльскага шляху»Алесь Адамович
Дорогие минчане! Я к вам все-таки приехал, хотя я знаю, что вы очень на меня обижены, что я назвал ваших руководителей «вандеевцами». Я вот что хочу сказать: мы здесь говорим о лицах, которых надо судить. Действительно, Чернобыль связан не только с большой ложью, но и с прямыми преступлениями, служебными преступлениями. И, безусловно, мы придем все-таки к экологическому Нюрнбергу. Это неизбежно в нашей стране. Потому, что если не остановить эту безответственность, эту круговую поруку лжи на всех уровнях, на самых высоких, мы не спасемся, если не от Чернобыля этого, то следующие такие события будут неизбежны. А мы живем в такой удивительной стране, когда все время одна половина народа со стыдом время от времени встречается с другой половиной народа. В [19]56 году половина страны со стыдом встретилась с той половиной: которая пришла из лагерей, которая сидела в лагерях, про которую мы не хотели знать и не хотели думать. Мы сегодня встречаемся с половиной Белоруссии, которая три года жила за невидимой полосой. Сегодня мы с ними встретились и снова должны чувствовать себя виноватыми. Не только они виноваты, но и мы виноваты.
Достаточно ли ученые вчера делали то, что они делают сегодня и должны делать? Достаточно ли это делали писатели, журналисты, телевидение? Нет, не делали этого. Если бы пришли наши руководители сюда, может быть, они бы вам много рассказали, как много они сделали. Я еще в [19]86 году в мае месяце слышал от Слюнькова всю программу той работы, которая должна была делаться в Белоруссии. Правда, меня тогда немного удивила одна такая деталь. Я ее скажу. Она не документирована, но, если человек и откажется, все-таки она была. Помню, меня что удивило. Николай Никитович мне говорит: «Мы были в Совете Министров и нам, не нам, а украинцам (вот здесь украинские товарищи будут выступать) говорят: учитесь у белорусов, надо так, как белорусы». А как белорусы? Мне было сказано: украинский премьер-министр полтора часа плакался, просил помощи, а наш Ковалев за 10 минут сказал, что все хорошо. Но эти десять минут дорого нам обошлись. Мы отказались от той помощи, которую все-таки получили украинцы. Эта помощь, хоть их тоже не спасает. Им нужна чистая земля. Вот эта наша, белорусская скромность за счет народа. Потому, когда б они сюда пришли наши товарищи-руководители, они бы рассказали, как сегодня много делается, как кладем мы асфальт, как ставим вместо деревянных каменные столбы, как миллионы и миллионы бросаем на помощь будто бы нашему народу.
Но почему же ничего не получается, кроме вреда, от их труда? Дело уже не только в этих людях, судить нужно не только этих людей, но ту системку, которая каждый раз нас ставит на край гибели. Один из ученых, но он больше энкэведист, чем ученый, академик Петросьянц, когда люди бежали, как в 1941 году, женщины с детьми бежали из чернобыльских мест, он сказал: «Наука требует жертв». Вся наша история почему-то замешана на жертвах. Мы провели индустриализацию, получили одни жертвы и отравленную землю. Мы огромные жертвы отдали, чтоб создать коллективное хозяйство. И получили пустые магазины, и получили раскрестьяненную страну. Мы в войну победили: 4 или 5 наших человек за одного противника. Мы все время в жертвах. И вот теперь и Чернобыль – опять жертвы и жертвы. Так, что ж это за такая системка у нас, которая требует от нас все время жертв, а на 45-ом году после войны страна-победитель не может себя прокормить? Чего же мы ждем? Если мы хотим, чтобы те 700 миллионов, которые Верховный Совет выделил, но и деньги, которые собираем на взносы, на открытый счет, те средства, которые мы будем сами собирать, чтобы они были реализованы опять не против людей, чтоб не эти потемкинские, чернобыльские деревни строили, а спасали людей, то мы должны заменить всех людей, кто, так или иначе, лгал эти три года. И сделать это вы можете. И если белорусы вновь это не сделают, ну что ж, пусть вновь на себя обижаются. Самый реакционный избирательный закон во всех республиках это тот, что выдвинут нашими руководителями. Все реакционные моменты старых законов избирательных у нас здесь присутствуют в этом законе. Поэтому те альтернативные законы, которые выдвигают белорусские депутаты народные, должны быть поддержаны нашим народом. И если этот закон будет принят, тогда все эти «штукары», которые снова и снова хотят сидеть на этом месте и больше их ничего не интересует, они просто уйдут, туда, куда они заслужили.
Я думаю, что, может, самое главное, что, ждет нас в будущем месяце, это то, чтоб не прошел этот реакционный закон в Белоруссии. Сейчас вот что: на днях в «Комсомольской правде» страшный такой, но выразительный образ был, что из десяти атомных, радиоактивных бомб, которые сбросил Чернобыль на людей, семь взорвались в Белоруссии. Семь бомб взорвались, и никто не услышал, никто не услышал во всем свете, потому что мы не хотим, чтоб нам помогали. Почему мы не хотим, чтоб нам помогали? А и мы, и вы знаете, кто не хочет, почему не хотят. Когда Сталину, после войны предложили «план Маршалла»[102]102
«План Маршалла». Маршалл Джордж Кэлет – военный и государственный деятель, дипломат. В 1947–1949 гг. – инициатор оказания США экономической помощи послевоенной Европе. СССР и страны Восточной Европы от нее отказались.
[Закрыть], он отказался. Почему отказался? Потому, что нужно было показать лагеря, показать зэков, показать нашу системку. Сталин этого не захотел. И народ надрывался 10 лет после войны, поднимая страну. Просто надорвался и психологически, и физически. В то время как Европа, благодаря «плану Маршалла», поднялась. Теперь мы должны, безусловно, потребовать и попросить помощи под проектом МАГАТЭ, ЮНЕСКО. Японцы нам предлагают, предлагает, я знаю, Лос-Анджелес свои дозиметры. Но когда они приедут, настоящие ученые, настоящие деятели науки, а не те, которых приглашают наши Ильины и лоббисты атомной энергетики. Они раскроют глаза нам на преступления наших служебных, медицинских и научных людей, не всех, конечно.
Я хочу сказать, вот сегодня ко мне подошел человек, который сказал, что те деньги, тысячи уже, миллионы, которые идут на Чернобыль, на помощь Белоруссии, я боюсь, что они пойдут снова на покраску заборов разных, потемкинских деревень. Нужно, чтоб народ и общественность взяли под контроль эти средства. Вот взяли 100 тысяч, которые дал Союз кинематографистов, и сделали конкретное дело: забрали интернат сирот и переселяют его. Велихов, который здесь выступал, он договорился с американцами, чтоб тысячу детей белорусских взять и повезти в Америку, Францию. Пусть эти несчастные дети поедят чистые фрукты.
И вот я хочу сказать: общественность, и народный фронт, и все общественные организации, и Союз писателей, и ученые должны эти деньги взять под контроль. Нельзя доверять этим людям, которые даже если б хотели сделать добро, они не могут сделать, ибо они не видят человека. Они только видят служебную свою выгоду. Спасибо.
Чернобыльский путьМатериалы митинга
30.09.1989
Из 10 атомных бомб, которые скинул Чернобыль на людей, 7 взорвались в Белоруссии!
Виновников Чернобыля нужно судить. Неизбежен экологический Нюрнберг, ведь если не остановить эту безответственность, эту круговую поруку и большую ложь на всех уровнях, мы не спасемся и от Чернобыля, и от неизбежных новых катастроф.
Половина территории Белоруссии 3 года жила за невидимым барьером. Мы все виноваты в этом: достаточно ли ученые, писатели, журналисты били тревогу? Нет! Многое об этом могло бы рассказать белорусское партруководство во главе со Слюньковым и Соколовым, которое не настояло на немедленной помощи пострадавшим районам (в отличие от Украины).
Сейчас в зараженной зоне положен новый асфальт, вместо деревянных построены каменные дома – миллионы рублей выброшены на ветер – ведь людей оттуда нужно было давно выселить. Судить нужно не только безответственное начальство, но и Систему, в который раз ставящую нас на край пропасти.
Академик Петросьянц заявил, после аварии: наука требует жертв. Но вся наша история почему-то замешана на жертвах: итог коллективизации – одни жертвы и отравленная земля, пустые магазины и раскрестьяненная страна; войну выиграли, отдав за одного немца 4–5 наших людей. Что же это за Система, которая все время требует жертв и на 45-м году после войны не может себя прокормить? Чего же мы ждем?
Если мы хотим, чтобы 700 млн рублей, собранные в Фонд Чернобыля и выделенные Москвой, были потрачены вопреки здравому смыслу, чтобы не строили опять показушные деревни, а спасали людей, мы должны заменить всех тех, кто, так или иначе, лгал нам эти 3 года! И после демократических выборов все эти хитрецы, которым очень уж хочется уцелеть на своих постах и которых больше ничего не интересует, просто пойдут туда, куда они заслужили.
Почему они не хотят помощи? Сталин, когда СССР предлагали после войны «план Маршалла», отказался, ведь тогда нужно было показать лагеря, показать зэков, показать нашу Систему. Сталин этого не захотел, и народ 10 лет после войны, обновляя страну, просто надорвался психологически и физически. А в это время Европа благодаря «плану Маршала» поднялась куда быстрей. Теперь мы обязаны просить помощи МАГАТЭ, ЮНЕСКО, ООН, Японии (современные дозиметры) и США, и приехать должны не лоббисты атомной энергетики (типа Ильина), а настоящие ученые, которые раскроют нам глаза на преступления наших царедворцев и придворных ученых, которые не видят живых людей, страдающих из-за их самоуправства.
Общественность должна взять под контроль народные средства, собранные в Фонд Чернобыля. Союз Кинематографистов БССР, выделив 100.000 рублей, смог переселить сирот в безопасные районы. Есть договоренность с США и Францией о лечении тысячи белорусских детей.
«Наконец заговорили о Белоруссии…»1989 г.
Наконец заговорили о Белоруссии – в связи с Чернобыльской аварией. Из десяти «хиросимских» бомб (если сравнивать радиационное заражение), как сказано было недавно в «Комсомольской правде» (от 2 сентября), семь накрыли Гомельскую, Могилевскую и частично другие области и районы именно этой республики. Уж насколько многотерпеливый народ, но терпение и его иссякло – и тогда заговорили. А какой ложью (высокопоставленных медиков, биофизиков, партийно-советских визитеров) испытывали доверие народа: мол, еще полгодика, годик, и мы сами будем приезжать, с собственными детьми к вам отдыхать, на ваше прекрасное молочко, по грибы!.. И строили, строили, не жалея сотен миллионов рублей и дефицитных материалов – только бы не отселять, только бы изначальная неправда, заявленная ими и их предшественниками (мол, лишь три района неблагополучные, а остальное чистенькое!), чтобы все это продержалось еще, не рухнуло. А тем временем кто-то пойдет на повышение, а кто-то на заслуженный отдых, а кто-то диссертацию завершит… Большая ложь аппарата принимала все более бесчеловечные формы. И вот пришла пора: заговорили о Чернобыле, как о преступлении – служебном, «научном», просто уголовном. Об «экологическом Нюрнберге…»
А они защищаться, а они наступать, естественно – аппарат это делать умеет.
Судебная повестка, Наровля, народный суд вызывает Вас к 11 часам 30.09.1989 для беседы по адресу: Наровля, народный суд (и адрес, фамилия вызываемого).
Приглашения в суд, к прокурору получили в эти дни сотни жителей пострадавших районов. В связи с заявлениями или просьбой – разрешить им митинг в столице республики. Всех, кто подписал просьбу, – в суд, «на беседу», ГАИ получило указание не пропускать автобусы…
А тем временем в столице этим людям приготовили жилье в квартирах минчан, походное питание – это люди из «Народного фронта», ну а власти объявили выезд на субботник, нет, нет, в их же, пострадавших, пользу. Но встречаться им ни к чему. Пусть они будут там, там и разберемся, а мы здесь… Ну, совсем как в 1956 г., когда две части народа, которые «там» и «здесь» должны были повстречаться. А начальству волнение: а не сработает ли критическая масса!
Пока на окраинной улице Минска для «Чернобыльского марша» к Дому правительства собралось людей еще около сотни, минчан и тех, кому все-таки удалось прорваться из «зоны» – милиция разговаривала одним тоном: нельзя, никуда не двигаться, потому что нельзя! Когда собралось людей тысячи, тон стал меняться: взывать стали к авторитету народных депутатов. А когда 30 тысяч, 50 тысяч – пришлось открыть проспект для марша с черными полотнищами, на которых: Хойники: цезий – 60 кюри на км2, стронций – 70,9 кюри на км2; Ветковский р-н – 50, 175; Климовический – 47; Костюковичский – 71; Быховский – 30 кюри…
У Дома правительства люди остановились и назвали тех, кто все три года осуществляли политику успокоения жителей этих районов, а сегодня сказали, в какой уже очередной раз: мол, ошибка, признаем, зато вон какую программу предлагаем, с вами мы!
Но не вышли. И тогда заговорили сами люди из тех районов. Митинг длился около трех часов, а назавтра – пресс-конференция этих людей, простых женщин, мужчин из деревень и поселков, где бюрократия поставила еще один преступный эксперимент. По выживанию. Собстенному выживанию в условиях перестройки. В резолюции митинга минчан и людей из пострадавших районов одно из главных требований: начать расследование по чернобыльскому преступлению лиц и организаций, к нему причастных.
А также – практические предложения и требования, соответствующие масштабу бедствия, которое обрушилось на эту частичку человечества – Белоруссию.
Спасать будущее[Выступление на пресс-конференции после «Чернобыльского шляха»]
1989 г.
– Раньше нам приходилось слушать нечестных специалистов, такими их делала принадлежность к ведомственному интересу, – тогда мы вступали в споры. Нам приходилось сложно, так как у ученых были аргументы. Вот, скажем, после статьи «Честное слово, больше не взорвется!» в «Новом мире» ко мне зачастили специалисты из Курчатовского института и заманивали, заманивали в свои стены. Давайте, говорили, поспорим. Но как мне, неспециалисту, с ними спорить? Я им предложил найти нейтральную полосу, пригласить ученых, стоящих на противоположных позициях, – и тогда уже разговаривать. Слава Богу, что в обществе произошли такие изменения, которые дают возможность выступать честным специалистам. Радостно, что белорусские ученые сегодня стоят на передовых гражданских позициях. Правда, не все от них зависит – пока что остаются какие-то главные рычаги в руках аппаратчиков, которые достаточно четко проявили себя в чернобыльской ситуации. Сказать, что они проявили некомпетентность, – это самое мягкое обвинение. Они показали неискренность перед своим народом. Не имели данных? Имели. Но (кроме, пожалуй, бывшего секретаря ЦК КПБ Александра Трифоновича Кузьмина, который все же пытался бороться) хоронили их в сейфах. С расчетом, что, мол, я потом куда-нибудь уеду и через два-три годика все забудется. Так вот, пока рычаги в руках тех, кто проявил равнодушие к судьбе народа, «неспециалистам» нужно не с учеными перетягивать канаты, а вот с этой когортой. Да, Чернобыль – это вопрос более чем моральный, это – вопрос политический и, возможно, юридический.
Выступали также Г. Грушевой, С. Шушкевич. З. Позняк, М. Игнатович, И. Лиштван, Е. Петраев, А. Шадыро и другие.
Заключительное слово А. Адамовича на пресс-конференции после «Чарнобыльскага шляху»1989 г.
Наверное, я не вам буду давать напутствия, а просто, поскольку здесь сидит пресса, которая тоже под прессом здесь, у меня на Родине. Я хочу им сказать, что, наверное, нужно рваться как-то быстрее вперед. Вот могу сказать, что в эту среду, или в следующую среду у нас в газете «Московские новости»[103]103
Большая ложь. Круглый стол // Московские новости. 1989. № 42.
[Закрыть] будет отчет о круглом столе, где присутствовали люди, которые занимаются этой проблемой, из Украины, Белоруссии, а также из русских областей. Там оговорено уже все до конца. Называют фамилии, называют организации, называют и тех, кто имеет отношение к преступлению под названием «Чернобыль». Поэтому я думаю, я знаю, что все в ваших руках. Могут появиться и появятся, наверное, такие отчеты, которых затем можно и стыдиться. Но, наверное, нужно что-то делать уже всерьез, потому что сегодня мы говорим о служебном преступлении, так сказать, людей административной системы, а завтра будем говорить о профессиональном преступлении работников печати, так что давайте, не будем сами себе создавать проблемы.
02.10.1989
Глубокоуважаемый Михаил Сергеевич!
В Белоруссии назрела взрывоопасная ситуация. Это сегодня не новость, к сожалению, в нашей стране. Но мы решили Вам написать, потому что побывали в Минске во время Чернобыльского марша, разговаривали с людьми из 12 пораженных радиацией районов и поняли, как можно хотя бы на ближайшее время несколько разрядить обстановку.
Когда даже такой уравновешенный человек, как белорус, изо дня в день наблюдает, как дети его становятся анемичными, теряют сознание, а из носа, ушей идет кровь, но даже фруктами, овощами со своего огорода, молоком от собственной коровы не может поддержать их – все отравлено радиацией – он способен взорваться в любую минуту. Никакие обещания властей или ученых исправить положение и даже переселить деревни в чистые области и районы, а тем более, когда всем ясно, что 500 населенных пунктов – это очередь на несколько лет (после того как уже прожили три года в опаснейших зонах), обстановку не разрядят. Нужны немедленные практические меры. Мы видим такой вариант: всех детей из подлежащих переселению мест отправить на проживание и учебу на всю осень и зиму в незаполненные дома отдыха и санатории Крыма и Кавказа. (А возможно, и в другие места, притом с учителями, а в некоторых случаях с матерями или бабушками – то, что предпринято было после землетрясения в Армении.)
Только обезопасив детей (это касается таких же районов Украины и Брянщины, но мы считаем, что в Белоруссии накалилась обстановка особенно), можно предотвратить назревающий взрыв. И нельзя будет потом винить этих людей – дети ведь, об их здоровье и жизни стоит вопрос!
Е. П. ВелиховА. М. Адамович
Где средства взять? Прекратить дальнейшее строительство в зонах, подлежащих переселению. Поселок Майское на Могилевщине обошелся в 12 млн рублей, а жить в нем никто не будет – это не единичный случай. Эти-то средства и нужно использовать на реальную помощь людям.
Белорусская бедаЖертвы Чернобыля на улицах Минска
1989 г.
Не из всех зараженных чернобыльскими выбросами районов Белоруссии, а лишь из двенадцати смогли пройти маршем по Минску 30 сентября – те, кто вырвался из «зоны». Что за нелепость, почему этим людям пришлось вырываться и прорываться к собственной столице! Ну а почему, можно спросить, многие из этих районов вообще не числились в списках пострадавших? Вначале, и очень долго, назывались лишь три района: Брагинский, Наровлянский, Ельский.
Когда Белорусский народный фронт, откликаясь на зов о поддержке местных «инициативных групп по самоспасению», объявил о марше «Чарнобыльский шлях», власти тут же назначили на этот день выезд города на субботник. Субботник неподготовленный, экспромтный – только бы не встретились минчане с людьми из «зоны».
Невольно вспоминаешь 1956–1958 годы, когда состоялась встреча двух «половинок» народа и одна тоже вырвалась и тоже из «зон». Разные вещи? Может быть, и разные. Но как, наверное, аппарату тоже неуютно было от этой встречи…
Потом на митинге у Дома правительства, а также на прессконференции жители из «зоны» показывали повестки в суд, вызовы к прокурору – в ответ на заявленное желание участвовать в марше. ГАИ имела приказ не выпускать подозрительные автобусы из Наровлянского района, из Хойникского, из зараженных районов Могилевской области…
И все-таки состоялись и марш, и митинг. Минчане разобрали приезжих по квартирам. Пока людей собралось лишь несколько сот, у властей с ними был короткий разговор: нельзя, потому что нельзя! Через час было уже несколько тысяч, а к 14 часам – более 30 тысяч. Пришлось открыть для них проспект Ленина. На черных полотнищах, идущих под холодным дождем: Хойникский район: цезий – 60 кюри/км2, стронций – 70,9 кюри/км2, Ветковский район: цезий – 50, стронций – 175; Климовичский: цезий – 47; Костюковичский – 71 кюри/км2…
И конца этому нет. Да, не такая уж малая республика Белоруссия, но для такой неохватной беды – мала. Едва ли не треть ее территории стала опасной для здоровья, для жизни. Но три с половиной года сотни тысяч прожили (живут) там. И нет виноватых, вроде бы нет. Ученые, медики? Так они не имели достаточно данных, а какие имели, на это власти не реагировали, наоборот, запрещено было разглашать. Власти? Их дезинформировали специалисты, а вот теперь, когда узнали степень угрозы, все будет иначе. Атомное министерство? Так оно, оказывается, и есть пострадавшая сторона. В «Известиях» мы вычитали недавно, что собранные народом деньги для жертв Чернобыля – миллионы и миллионы – в немалой доле пошли на возмещение его расходов. Убийца получил компенсацию от жертвы. Куда уж дальше по пути бюрократического абсурда?
У Дома правительства люди остановились, чтобы пригласить на митинг тех, кто мог бы объяснить, как оно так получилось. Выйди они на трибуну, могли бы рассказать, какие несчитанные миллионы вложены в программу спасения… нет, не людей, а престижа тех, кто не желал в 1986 году ни видеть, ни сообщать правду о масштабах бедствия, обрушившегося прежде всего на Белоруссию. Сколько построено домов, деревень (сегодня навсегда оставленных), асфальтовых дорог, только бы люди не спрашивали, сколько этих самых «кюри» да «бэров» у них в спальне или в волосах детей. Не спрашивали хотя бы до тех пор, пока не уйдет чиновник на повышение, а кто-то не дослужится до персональной пенсии, не защитит диссертацию. На беду нашу, похвалили тогда, в первые месяцы Чернобыля, белорусское руководство, поставили его даже в пример украинцам: учитесь, мол, не плачутся, не просят помощи, на себя рассчитывают! С этого и началось? О, этот административный восторг!..
Никто не вышел к 30 тысячам. С ними говорили те самые люди из «зоны», историки, литераторы да ученые (из Москвы Евгений Велихов!).
В единогласно принятой резолюции есть требование: расследовать деятельность лиц и организаций, ответственных за чернобыльскую ситуацию в Белоруссии, а также обратиться за помощью к международным организациям. Спасать приходится уже целый народ: безответственная показуха, недооценка, а то и сознательное искажение масштабов бедствия привели к безудержному размазыванию радиации и там, где ее вначале не было.
Экологические Куропаты ждут своего расследования. И также средств, мер, которые уже не по силам одной республике.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?