Текст книги "Иллюзия осознаваемости"

Глава 18

Я проснулась от яркого солнечного света, проникающего сквозь не зашторенное окно. Приподнявшись на кровати, я в страхе посмотрела на мужчину, сидящего в кресле, рядом с кроватью. На губах доктора Вебера появилась хищная усмешка.

– Здравствуй, Кристина.

Сев на кровати, я натянула до подбородка одеяло, чтобы главврач не мог увидеть мои обнаженные плечи. Мужчина заинтересованно рассматривал мое лицо.

– Что вы здесь делаете, доктор Вебер? – Произнесла я холодным голосом, который не дрогнул даже не смотря на страх, который я испытывала к этому пугающему меня существу.

– Пришел проведать свою пациентку, и узнать, как твое самочувствие после вчерашнего инцидента.

Бросив взгляд на дверь я в ужасе осознала, что она закрыта на щеколду. Мужчина жестко усмехнулся, блеснув бледно-голубыми глазами.

Поднявшись из кресла, мужчина схватил меня за волосы, запрокинув мою голову назад. Я пыталась отбиваться, но это было бесполезно. Простыня соскользнула с моих плеч, обнажив тело.

Доктор Вебер усмехнулся.

– Знаешь, Кристина, моя мать была так же прекрасна, как ты. У нее была белоснежная, почти прозрачная кожа и черные как смоль волосы, – шептал мужчина мне на ухо. Я прерывисто дышала, стараясь отодвинуться как можно дальше от этого мерзкого существа. – Моя мать была так же как ты, желанна для всех, кто ее видел. Как же я ее ревновал.

Я нахмурилась, посмотрев в лицо главврача с презрением.

– Именно поэтому вы заперли ее в психиатрической больнице, в то время как она была совершенно здорова?

Доктор Вебер замер в удивлении, и отстранившись, заглянул в мои глаза.

– Ты так же умна и не в меру любопытна, как и она, – произнес главврач, отдергивая простыню, в тот момент, когда я попыталась укрыться. – Ты не знала о том, что у нас запрещено вступать в половые связи с медицинским персоналом клиники. И меня не волнует, что доктор Морриган твой жених.

Я замерла, парализованная страхом.

Доктор Вебер усмехнулся.

– Моя мать часто смотрела на меня вот таким взглядом. Она боялась меня. Каждый раз, когда я касался ее кожи, она вздрагивала. Ей, видите ли, было противно, что к ней прикасается ее родной сын. Но почему-то это не относилось к ее многочисленным любовникам. Каждая женщина, которая красива так же, как ты – просто не может быть разборчива в своих отношениях с мужчинами. Таким как вы – необходимо восхищение. Неважно кого – мужчины или женщины. Для вас главное – это чтобы вам поклонялись.

– Вы забываете, что я не ваша мать, доктор Вебер. Вы не знаете меня, – произнесла я, нащупывая под подушкой мобильный телефон. И нажимая кнопку быстрого вызова дрожащими пальцами.

– Кристина, ты точно такая же, – главврач склонился ко мне, касаясь моей шеи и обнаженной груди. Огромных усилий мне стоило не закричать от отвращения и страха. – Ты так молода, твое тело так совершенно. Неужели ты готова отдать его такому юнцу, как доктор Морриган? – Грубые пальцы мужчины коснулись моего плоского живота, царапая нежную кожу. Я вздрогнула от омерзения, моля, чтобы доктор Морриган услышал звонок и снял трубку.

Доктор Вебер задумчиво смотрел на меня.

– Ты ведь не хочешь, чтобы твой драгоценный психотерапевт пострадал, тогда будь хорошей девочкой, и слушайся меня. А я не причиню вреда ни ему, ни твоей подруге.

Глаза главврача светились похотью. Я с отвращением посмотрела в его лицо.

– Сегодня после того как прозвонит колокол, ты придешь ко мне в кабинет, и сделаешь все, что я тебе прикажу. Иначе сегодня ночью, некрополь психиатрической больницы имени Станислава Левандовски пополнится сразу двумя новыми трупами, – прошипел главврач сквозь плотно сжатые зубы. – А ты окажешься в моей власти.

Склонившись ко мне, мужчина впился губами в мою шею. Я до боли кусала губы, пытаясь сдержать отчаянный крик, готовый в любой момент вырваться.

Резко отпустив мои волосы, мужчина отшвырнул меня на кровать и быстро вышел из комнаты. Я достала из-под подушки телефон, осознав, что доктор Морриган так и не принял мой звонок, я положила его на тумбочку, и с трудом поднявшись с кровати, пошла в ванную комнату.

Я стояла под горячим душем, более двадцати минут, тщетно пытаясь смыть со своей кожи воспоминание, о касавшихся ее пальцев обезумевшего главврача. Меня все еще трясло от пережитого кошмара, когда выключив воду, я обернулась махровым полотенцем и вышла из ванной.

– Почему ты мне не помог? – Произнесла я тихо, глядя на подоконник, на котором еще вчера сидел высокий сероглазый шатен.

– В этом не было необходимости, – услышала я голос Смерти у себя за ухом.

Я сделала шаг назад, оказавшись в холодных властных объятиях мужчины, и прикрыв глаза, откинула голову на его грудь.

– Разве тот кошмар, который мне пришлось пережить, нельзя было предотвратить?

– Я не могу переписывать каждое событие твоей жизни, дитя мое. Иначе когда тебе действительно будет необходима моя помощь, я не смогу вмешаться.

Смерть нежно коснулся моих мокрых локонов, вдохнув аромат шампуня. От воды, стекавшей с моих длинных волос, прекрасный черный костюм Смерти промок, но он казалось, даже не обратил на это внимание. Повернувшись к мужчине, я уткнулась лицом в его грудь. Не знаю, сколько времени я провела в его объятиях, но постепенно я успокоилась, и перестала судорожно всхлипывать, стараясь не заплакать.

Я ощутила бесконечное спокойствие и умиротворенность. Мое сознание словно очистилось от всего произошедшего в последние дни. Отстранившись от Смерти, я почувствовала себя такой же холодной и безразличной ко всему, как и он.

Шатен задумчиво рассматривал мое лицо, выражение которого сейчас казалось его отражением.

– Иногда люди придают произошедшим событиям намного больше значения, чем они того заслуживают на самом деле. Все, что не касается человеческой жизни, по сути, абсолютно не стоит какого-либо внимания и является ничтожным и бесполезным. То спокойствие, которое ты чувствуешь сейчас – это мое мироощущение. В нем нет места страстям и радостям.

Я нахмурилась.

– Неужели ты испытываешь лишь спокойное безразличие ко всему происходящему в мире?

– Не совсем. Точнее так было до тех пор, пока твоя душа не оказалась в моих объятиях. Теперь я уже не тот, каким был раньше и все что меня окружает, имеет для меня определенный смысл. Но этот смысл уйдет, вместе с тобой, когда ты покинешь этот мир. Для меня не будет необходимости находится в нем, и менять ход событий в твою пользу. Пока ты жива, я буду рядом с тобой. Где бы ты не оказалась. А когда ты умрешь, я найду способ сделать так, чтобы ты была со мной вечно, – серебристые глаза ярко блестели в окружении длинных черных ресниц Смерти.

Я словно завороженная наблюдала за неизменным выражением его лица. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда отбросив махровое полотенце на кровать, я прошла к шкафу, доставая из него одежду.

Мужчина по-прежнему отстраненно смотрел в пустоту, пока я одевалась в прекрасное белоснежное платье с длинными рукавами, лиф и подол которого был украшен синими цветами, а на талии располагался корсет с синей шнуровкой. Надев на ноги белые туфли без каблуков и заплетя волосы в две толстые косы, я закрепила на волосах бело-синюю ленту, и, бросив на шатена прощальный взгляд, вышла из палаты.

Взглянув на настенные часы, висевшие прямо напротив моей двери, я обнаружила, что уже одиннадцать часов, и я пропустила завтрак. Безразлично приняв этот факт, я спустилась на первый этаж и прошла в пустой зал столовой, заглянув в кухню.

Увидев меня, Катрина заинтересованно окинула меня взглядом.

– Кажется, кто-то проспал завтрак? – Спросила девушка с обворожительной улыбкой на полных губах.

В ответ, я согласно кивнула.

– Могу угостить тебя чашкой свежезаваренного кофе, если ты отнесешь вторую своему жениху.

Я нахмурилась.

– Тебе известно, что я помолвлена? – Спросила я безразлично.

– Я же смотрю, новости, Кристина, – девушка кивнула в сторону маленького экрана, висящего под потолком.

Я сонно зевнула, пожав плечами.

– Что-нибудь новое слышно про смерть моих родителей?

– Ничего интересного. В основном Джули Оконнел перемывает кости твоим предкам, общаясь с их знакомыми. Правда в утренних новостях, она клятвенно обещала своим зрителям, что в послеобеденном выпуске новостей она раскроет страшную тайну доктора Морригана, которую ей удалось узнать у его матери.

Я замерла, спокойствие дарованное Смертью моментально покинуло меня. Машинально опустившись на стул, стоящий у двери я задумчиво начала покручивать песочный хронометр, висящий на моей шее.

– Кристина, ты побледнела. Все в порядке? Неужели у мисс Окконел действительно что-то есть на доктора Морригана?

Я тяжело вздохнула.

– Может быть это умелый ход, чтобы привлечь наше внимание. А может быть, ей действительно кое-что известно.

Девушка протянула мне чашку кофе и шоколадный бисквит, которые я приняла с благодарностью.

– Может тебе стоит связаться с ней?

– Боюсь, подобная реакция лишь подтвердит тот материал, который стал ей известен. А может быть, ей вообще ничего не известно и она блефует, в таком случае мы сами выдадим ей необходимую информацию, – произнесла я задумчиво, откусывая кусочек бисквита.

Допив кофе, я поблагодарила девушку и поцеловав ее в щеку забрала у нее из рук кружку кофе для доктора Морригана. Поднявшись на второй этаж, я прошла в кабинет психотерапии, где проходил групповой сеанс. Улыбнувшись брюнету с синими глазами, который сидел на стуле посреди комнаты, я протянула ему кружку с кофе и молча отошла к окну, усевшись на подоконник.

Доктор Морриган продолжал беседовать с пациентами, а я, не вслушиваясь в происходящее в комнате, задумчиво смотрела в окно. Дождь, наконец, прекратился, и слетающие с деревьев листья опускались на гладь глубоких прозрачных луж, в которых отражались золотистые силуэты деревьев. Я заинтересованно наблюдала за тем, как с поста охраны главного корпуса, вышли двое охранников, поспешивших к воротам.

У ворот собиралась толпа с камерами и микрофонами. Подъехал телевизионный автобус центрального телеканала Кракова, из которого вышла длиннонога

я блондинка, в коротком красном плаще и с микрофоном в руках. Нахмурившись, я перевела озадаченный взгляд на доктора Морригана, который уже закончил проводить сеанс, и сейчас его пациенты разбредались по своим делам.

Поднявшись со стула, Даниэль приблизился ко мне, и, проследив за моим встревоженным взглядом, выглянул в окно.

– В утренних новостях Джули Окконел сообщала о том, что у нее есть на тебя компромат, который ей удалось узнать от твоей матери, – произнесла я тихо.

Синие глаза Даниэля заблестели от злости.

– Возможно это всего лишь тонкий ход с ее стороны, и она, проследив за нашей реакцией, пытается подтвердить полученную информацию у третьего лица, – предположила я. – Позвони своей матери, и узнай, общалась ли она с миссис Окконел.

Согласно кивнув Даниэль достал из кармана халата мобильный телефон, и в удивлении увидел пропущенный звонок на экране телефона.

– Зачем ты мне звонила утром?

Я нахмурилась.

– Это уже не важно.

Даниэль набрал номер матери.

– Здравствуй, мама. Ты видела новости? Замечательно. А ты случайно не общалась с миссис Окконел? Понятно, хорошо. Не беспокойся. Я тебе перезвоню, когда будет возможность.

Даниэль повесил трубку и посмотрел на меня задумчиво.

– Моя мать не общалась с миссис Окконел.

– Значит, даже если ее информация достоверна, у нее нет доказательств.

– Она может съездить в город, где я раньше жил и собрать их, – предположил Даниэль, который казался разозленным.

– Я считаю, что нам необходимо воздержаться от общения с прессой, пока у нас не будет результатов экспертизы, – произнесла я тихо.

Даниэль взглянул на меня растерянно.

– Если мы дадим миссис Окконел что-то стоящее, ей не будет нужды копаться в чужом нижнем белье. К тому же, то, что она могла узнать, никак не повлияет на твою репутацию. Это может лишь вызвать к тебе сочувствие.

– Только в том случае, Кристина, если она не узнает о том, что врач известной психиатрической больницы страдает Диссоциативным Расстройством Идентичности, – произнес брюнет холодно.

Я задумчиво посмотрела на Даниэля.

– Ты получил результаты экспертизы?

– Их должен привезти курьер к пяти часам, – ответил Даниэль, делая глоток черного кофе, и ставя кружку на подоконник.

Я смотрела на колокольню, которая была видна из окна. На мгновение мне показалось, что в одном из дверных проемов возник силуэт девушки. Острая головная боль пронзила мое сознание. Я схватилась за голову, застонав. Даниэль, помог мне спуститься с подоконника, поддержав меня за плечо. Яркое комнатное освещение резало глаза. Я зажмурилась от нестерпимой боли.

– Кристина, что с тобой?

Я в страхе смотрела по сторонам, все мое сознание будто искажало реальные образы. Я не могла понять, где нахожусь и что перед собой вижу. Вместо лица доктора Морригана, я видела лицо демона, пришедшего, чтобы забрать мою душу. Я металась из стороны в сторону, не в силах собраться с мыслями. Пока не услышала в своем сознании бархатистый голос Смерти.

– Кристин, то, что ты видишь – не имеет никакого значения. Все эти образы и видения, хоть и выглядят натуралистично – это всего лишь галлюцинации. Пока ты спала, доктор Вебер положил тебе в рот марку пропитанную раствором LSD.

Я в ужасе смотрела в лицо брюнета, на голове которого вдруг выросли рога.

– Кристина, ты меня слышишь? Что с тобой? – Глаза доктора Морригана медленно приобретали голубоватый льдистый цвет.

Зависшая рядом со мной медсестра казалась мне воплощением кошмара, у нее было две пары глаз, ее лицо расплывалось, искажаясь до неузнаваемости. Но я прекрасно понимала, что если я сейчас закричу, или совершу что-то необдуманное, то окажусь в северном крыле, и еще до захода солнца доктор Вебер учинит надо мной кровавую расправу.

– Галлюцинации, – выдохнула я едва слышно.

Внимательно осмотрев меня, доктор Морриган не смог найти на мне следов от укола.

– Сестра Мэри-Роуз, каталку, в медпункт. Необходимо взять анализ крови, – услышала я холодный голос Джулиана.

Я в удивлении смотрела в лицо Смерти, который сидел на подоконнике, заинтересованно наблюдая за всем происходящим. На нем была черная ряса, в руке мужчина держал огромную косу, с которой капала кровь. Я в ужасе смотрела на лужу крови, растекающееся под подоконником.

– Любовь моя, я и не думал, что у тебя настолько извращенное понятие о Смерти. Что за моветон? Коса, испачканная кровью? – Мужчина в задумчивости взмахнул лезвием, срубив голову Джулии, стоящей рядом с ним. Я едва не вскрикнула от ужаса, хоть и понимала, что все то, что я вижу ненастоящее.

Взглянув на санитаров, я увидела, что их лица искажены до невозможности. Подняв меня на руки, один из них, с головой слона переложил меня на каталку и зафиксировал руки ремнями. Лицо второго санитара, склонившегося ко мне, постоянно видоизменялось, словно перетекая из одной формы в другую.

Смерть шел рядом с каталкой по коридору, вытирая с косы кровь рукавом своей рясы. Каштановые волосы скрывал капюшон.

– Знаешь, дитя мое, говорят, что когда пробуешь такие сильные наркотики, они навсегда изменяют твое сознание, и, придя в себя после галлюциногенного припадка, ты уже не сможешь быть таким же человеком как прежде. Как правило, после такого опыта люди становятся меланхоличными, замкнутыми в себе, отстраненно наблюдающими за всем происходящим словно со стороны.

Я в ужасе слышала прекрасного шатена, глаза которого холодно сверкали из-под капюшона. Он был единственным светлым пятном во всем этом кошмаре нескончаемых образов и видений.

Каталку ввезли в медпункт. Надо мной склонилась пожилая медсестра, заинтересованно разглядывая мое лицо. Ее кожа напоминала чешуйчатую кожу ящерицы, как только я об этом подумала, женщина и вправду превратилась в огромную ящерицу в медицинском халате.

Еще мгновение назад она стояла прямо передо мной, но в следующий миг оказалась уже на потолке. Ее тело извивалось, в руках она держала шприц, которым собиралась взять у меня кровь на анализ. Я собиралась в ужасе закричать, но склонившейся ко мне брюнет нежно гладил меня по волосам, и шептал мне на ухо, что все хорошо и я в безопасности.

– Никто не причинит тебе зла, Кристина. Чтобы узнать какое вещество тебе дали, необходимо провести анализ крови. А после этого мы найдем способ избавиться от галлюцинаций, – произнес брюнет, кожа которого становилась такой же синей, как и его прекрасные глаза.

Я почувствовала, как игла вошла в вену и поморщилась от отвратительного ощущения, охватившего меня. Мне казалось, что в мою руку впилось жало огромного комара монстра, и теперь он выпьет всю мою кровь. Мне не удалось сдержаться, и я в страхе запричитала.

– Пожалуйста, отпустите меня, пусть эта ужасная ящерица в медицинском халате вытащит из моей вены жало этого огромного комара убийцы! – Все присутствующие в комнате были ошарашены моими видениями не меньше меня. – Даниэль, почему твоя кожа такая синяя, что на твоей голове делают эти бессмысленные оленьи рога?

Я услышала призрачный хохот Смерти, и повернув голову к окну, где он сидел, взглянула на него в удивлении.

– Прости, любовь моя, со стороны это выглядит крайне комично.

– Комично? – Спросила я нахмурившись. – Да ты видел, что на тебе надето, тебе лишь черепа вместо головы не хватает.

Я всегда знала, что мой язык – мой враг, но я даже представить себе не могла, какую злую шутку со мной сыграет мое сознание. Голова мужчины исчезла, а на ее месте появился белесый череп, с пустыми глазницами, который разразился жутким хохотом.

– Ты говорил мне, что никогда не улыбаешься! Но сейчас ты хохочешь как безумный. Не мог выбрать момента более располагающего к смеху?

– Это лишь игра твоего воображения, Кристин, – услышала я в ответ голос Смерти, который слился для меня воедино с голосом доктора Морригана, который склонившись над моим ухом, шептал мне тоже самое.

Я заинтересованно рассматривала медсестру-ящерицу, которая крутилась вокруг меня, меряя давление и замеряя пульс.

– Доктор Морриган, высокое артериальное давление, учащенный пульс, расширение зрачков, озноб, – констатировала факты медсестра ящерица, облизывая губы раздвоенным языком.

– Вероятно большая доза LSD, – произнес доктор Морриган, кожа на лице которого стала менять цвет с синей на зеленую. Я наблюдала за тем, как из оленьих рогов на голове брюнета начали пробиваться зеленые побеги, из которых появлялись светло-салатовые листья.

Меня начал бить сильный озноб. Доктор Морриган укрыл меня теплым шерстяным пледом. Я почувствовала, как начинаю погружаться в нечто густое и липкое; я словно опускалась все глубже и глубже в свое сознание. И спустя несколько мгновений, я уже находилась где-то глубоко по ту сторону телесной оболочки. Меня окружали мысли и чувства, зависшие, словно в невесомости, они пролетали мимо меня будто написанные в воздухе, вычерченные дрожащей рукой ребенка мелом на асфальте. Я видела себя изнутри, и поверьте, мой внутренний мир был не самым приятным зрелищем из всех возможных.

Где-то глубоко во мне как будто лопнул какой-то очень тонкий, но тем не менее способный удерживать осколки моей души рядом друг с другом, мыльный пузырь. С момента этого беззвучного лопания я перестала осознавать, что я такое. Меня больше не было. Точнее говоря, вокруг плавали какие-то куски, в которых я себя узнавала. Эти куски когда-то были мною, но собрать их снова вместе никакой возможности не было. И я не могла ничего поделать с этим пугающим ощущением, и что-то изменить. Ведь как я могу привнести что-то туда, где меня нет. То аморфное и глуповатое «оно», которое существовало на месте меня, вдруг испугалось отсутствия всяких ориентиров в продолжающем вертеться мире. «Оно» остро нуждалось и с нетерпением ждало любых слов или приказов из внешнего мира. Казалось, что звук, который придет извне, может посадить все осколки на какую-нибудь ось. Эта ось превратится во что-то наподобие меня, моего бывшего пузыря. Я вдруг осознала, что жить совсем без такого пузыря мое обезумевшее «оно» не в состоянии.

Неожиданно мне вспомнилось то самое ощущение из детства, о котором я рассказывала Смерти. Я вновь превратилась в маленькую девочку, которая пыталась абстрагироваться от внешнего мира, и от себя самой, и представить, как может существовать что-то в отсутствие меня. Я оказалась в космосе, где-то вдалеке, за множество тысяч километров от меня находилась земля, другие планеты, солнце. А я зависла в пустоте, созерцая бесконечно прекрасную, но в то же время пугающую картину. Мир, в котором меня нет. Сначала мне было страшно, но лишь в первые мгновения, спустя несколько минут такого парения, я вдруг ощутила бесконечный покой, умиротворенность, безразличие ко всему.

Для меня больше не существовало мира как такового. Он находился где-то в стороне, далеко-далеко, в то время как все, что было мне нужно, находилось здесь, внутри меня. Не может случиться так, что меня вдруг не станет. Только сейчас я осознала, что такого просто не может произойти. Я буду существовать вечно.

Было странно понимать, что я, наконец, получила ответ на вопрос, который мучал меня еще в детстве. Мне почему-то стало интересно, как бы повернулась моя жизнь, если бы ответ на возникший в моем сознании вопрос пришел бы ко мне намного раньше, быть может, я стала бы другой? А может быть, это ничего бы не изменило?

Спокойствие заполняло меня до краев, я вдруг почувствовала себя саму в своих же холодных объятиях. С моего лица исчезла улыбка. Умиротворенность накрыла меня с головой, спокойствие проникло в мою кровь, преодолевая все страхи и боль, которые я когда-либо ощущала. Мое сознание было совершенно чистым, словно белый лист. Лист, на котором я могу написать что-то новое, возможно важное и необходимое. Но зачем же заполнять свое сознание мусором?

Теперь, когда я знала, что я никогда не исчезну бесследно, не пропаду, не растворюсь в бесконечности времен, и не затеряюсь, мне было абсолютно безразлично все происходящее вокруг. Ведь что такое жизнь? Всего лишь краткий сон? Попытка приостановить на миг течение бесконечного времени и как-то его прервать. Теперь я знала, что время бесконечно, и что когда песок в моем песочном хронометре закончится, я смогу перевернуть часы, и оно потечет в обратную сторону.