Текст книги "Иллюзия осознаваемости"

Глава 20

Я в удивлении смотрела на шатена, который стоял рядом со мной, держа меня за руку. Нас окружала тьма, на фоне которой бледная кожа Смерти казалась еще более прекрасной, чем прежде. Я ощутила легкость и парение, мне было тепло и спокойно. Я уже не чувствовала прежнее головокружение и тошноту.

– Что мы здесь делаем? – Спросила я в растерянности, заглянув в холодные серые глаза Смерти.

– Мы ждем.

– Чего? – Я непонимающе смотрела в серые глаза мужчины.

– Действий доктора Вебера.

– Но что произошло?

– Твое сердце остановилось, Кристин, разве ты не чувствуешь умиротворенности и покоя?

Я в удивлении осознала, что в моей груди не раздается ритмичный и такой привычный стук.

– Но… почему мы все еще здесь?

– Каждый раз, когда человек умирает, ему дается семь минут. И он проводит их в ожидании, пока решается его дальнейшая судьба. Попадет он в Рай или в Ад, а возможно, его вернут к жизни незадачливые доктора, – голос Смерти был бархатистым и бесстрастным. – Взгляни на часы, Кристин.

Я в удивлении посмотрела на песочный хронометр, висевший на моей груди. В верхней колбе оставалось лишь три песчинки. Но песок не сыпался вниз. Ход времени остановился. Часы замерли, прекратив свой непрестанный бег.

На лице Смерти промелькнуло разочарование, а спустя мгновение, его глаза загорелись от ярости.

– Кристин, тебя постоянно вырывают из моих объятий, я начинаю думать о том, что твоя душа навечно прикована к этому бренному миру, и мне никогда не удастся ее забрать.

Я озадаченно смотрела в глаза Смерти, его образ начал расплываться, перед моим взором и вскоре померк. Я резко очнулась, широко открыв глаза. Думаю, не будь я пристегнута к креслу ремнями, я бы соскочила с него, так неестественно было мое пробуждение, я чувствовала некую оторванность от всего происходящего вокруг.

На тонких губах главврача промелькнула улыбка.

– Укол эпинефрина в сердце всегда срабатывает, – произнес он задумчиво. – А я уж боялся, что не успею вернуть тебя к жизни, моя малютка. Расскажи ка мне, каково дважды быть убитой, но так ни разу и не умереть?

Я посмотрела в холодные серые глаза с отвращением, и решила, что не стоит удостаивать сумасшедшего врача своим ответом.

– И так, я рассказывал тебе про свою мать, но я совсем забыл рассказать тебе про свою жену. О, она была нейрохирургом. Мы познакомились с ней в больнице. Она работала в отделении педиатрии. И она, как и я ненавидела детей. Она часто мучала больных, и когда об этом стало известно, ее хотели посадить за решетку, но я сокрыл ее в психиатрической лечебнице, дав ей большое пространство для работы. Знаешь ли, в нашей больнице хватало еврейских детишек. Моя прекрасная жена ставила на них опыты. К сожалению, дети часто умирали, потому, как не все выдерживали ее напора. Моя жена, конечно, не была такой красавицей как ты, Кристина. Но она была умна и жестока. Правда, ей не повезло. Во время пожара она скончалась.

– Но ведь это вы устроили пожар, доктор Вебер. Неужели вы убили собственную жену, которую так любили?

Главврач задумчиво хмыкнул.

– Любил? Может быть, но не так как свою мать, которая обрекла меня на вечные страдания.

Я смотрела на экран телевизора, на котором мелькали кадры окровавленного коридора психиатрической больницы Кракова и тела погибших. Джули Окконел находилась сейчас в той самой палате, из которой меня похитил главврач. Девушка поднесла к камере мой телефон, который подняла с пола, крупным планом показали тело медсестры Софи.

– Вы одержимы своей матерью, – произнесла я тихо. – Неужели вы не понимаете, что совершаете бессмысленные жестокие поступки в порыве собственного сумасшествия?

– Моя сладка малышка, ты, как и моя мать не умеешь держать свой острый язычок за зубами, – в руках мужчины сверкнул скальпель, – и именно поэтому я накажу тебя.

Главврач взял в руку ножницы, я в страхе наблюдала за тем, как мужчина разрезал мою футболку, стянув ее с меня. На мне остался кружевной бюстгальтер черного цвета и хлопковые пижамные штаны. Доктор Вебер взял в руки скальпель, коснувшись холодным лезвием моей шеи.

– Ты никогда не задумывалась о том, чтобы сделать шрамирование, Кристина? Говорят сейчас это модно.

Я безразлично смотрела на холодное лезвие в руке главврача, чувствуя, как на нежной коже остаются глубокие порезы. Я смотрела в пустоту, за спиной врача, видя лишь прекрасные льдисто-серые глаза, приобретающие голубой оттенок. Из тени в комнату шагнул прекрасный шатен. Я ожидала, что он протянет мне руку, и я вновь ощущу легкость и парение, покинув измученное тело, но этого не произошло. Вместо этого, Смерть обратился к доктору Веберу, и по судороге, которая свела лицо главврача, я поняла, что главврач его слышит.

– Отпусти ее, сейчас же.

Доктор Вебер медленно повернулся, взглянув на Смерть полными ужаса глазами.

– Ты посмел погрузить Кристин в мои холодные объятия, а потом забрать ее у меня. Ты действительно безумец, раз решил бросить мне вызов. Только я вправе решать, когда и кому умереть, – глаза Смерти сверкали праведным гневом. – Не ты… – Произнес он сквозь зубы, приближаясь к доктору Веберу.

Главврач попятился от Смерти в страхе. Я растерянно наблюдала за тем, как Смерть не спеша движется вперед.

– Почему он может тебя видеть? – Спросила я растерянно, глядя на шатена.

– В прошлом году, доктору Веберу делали операцию на сердце. Так случилось, что его сердце не выдержало нагрузки и на несколько минут, он оказался в моей власти, – пояснил шатен, приблизившись к креслу, и расстёгивая ремни, которые удерживали меня в неподвижном состоянии. – О, как же я был разочарован, когда этот мерзавец, загубивший сотни невинных душ, сумел ускользнуть благодаря компетентности опытного хирурга, который его оперировал. Долгое время, я ждал встречи с этим ублюдком.

Голос Смерти был холоден и бесстрастен, как и всегда, но в его глазах я видела ненависть к этому ужасному существу. Шатен неумолимо приближался к доктору Веберу, который в страхе вжался в стену. Приблизившись к входной двери, Смерть повернул ключ, открыв замок.

Я выдернула из вены иглу, и, приподнявшись в кресле, попыталась сесть. Голова кружилась, пытаясь сосредоточиться, я взглянула на экран телевизора, увидев на нем коридор северного крыла здания. В ушах раздавался топот ног отряда спецназа, приближавшегося по коридору.

Смерть шагнул к доктору Веберу, озадаченно усмехнувшись.

– Твое последнее слово.

Доктор Вебер отстраненно смотрел на меня, не замечая перед собой шатена.

– Ты смогла похитить даже его сердце, Кристина. Ты так же удивительна и не постижима, как и моя мать, – произнес главврач отстраненно.

Рука Смерти прошла сквозь грудную клетку доктора Вебера. Шатен сжал руку в кулак. Главврач затрясся в судорогах, и спустя мгновение медленно спустился по стене на пол. Его, широко распахнутые глаза, уставились бессмысленным мертвым взглядом в потолок.

Подойдя ко мне, шатен вложил в мою руку какой-то предмет, сжав ее в кулак. Смерть нежно коснулся моих губ в страстном, но мягком поцелуе, полном сожаления.

– Береги их, я вернусь за тобой, дитя мое, – его прозрачные серо-голубые глаза смотрели на меня с теплым, но каким-то отстраненным выражением.

Я все еще сидела на кресле, сжимая в руке песочный хронометр, время в котором навсегда остановило свой бег, замерев в минуты моей смерти.

Звук шагов становился все громче и громче, и уже спустя мгновение, дверь распахнулась, и в комнату вбежали люди в военной форме, двое медбратьев, и вездесущая миссис Окконел.

Я увидела прекрасного брюнета склонившегося надо мной, глаза которого лихорадочно блестели от пережитого страха. Один из подошедших ко мне медбратов укрыл меня теплым шерстяным одеялом.

Моя голова по-прежнему кружилась. Я чувствовала неприятную боль, от многочисленных порезов на животе и шее. Даниэль поднял меня на руки, перекладывая с кресла на носилки. Медбрат захватил с собой несколько запечатанных пакетов с кровью, лежащих на столе рядом с креслом.

Брюнет держал меня за руку, словно в волшебном сне, я медленно погружалась во тьму, сознавая, что теперь я смогу хоть немного отдохнуть, и моя жизнь не будет полна бесконечных преследований, травм и мертвых тел. Отпустив свое сознание в плавание по накатывающим на меня волнам слабости, я уснула раньше, чем меня погрузили в машину скорой помощи.

***

Проснувшись, я услышала уже знакомое попискивание прикроватного монитора, измерявшего частоту сердцебиения. Я лежала на большой удобной кровати, обмотанная многочисленными проводками, катетер в вене приносил бесконечное неудобство. Рядом с кроватью стояла стойка с капельницей. На лице мешалась кислородная маска.

Закашлявшись, я попыталась сесть, но мне это не удалось. Перед глазами по-прежнему все расплывалось. Рядом со мной находился медбрат.

– Кристина, как ваше самочувствие?

– Хорошо, – ответила я хрипло, взглянув на экран телевизора, подвешенного к потолку палаты. – Я могу посмотреть новости?

Медбрат озадаченно кивнул, включив телевизор.

На экране появился голубоглазый Дэвид Шварц. На улице было темно, за спиной репортера сверкали проблесковые маячки машин скорой помощи.

– С вами Дэвид Шварц, и мы ведем репортаж из закрытой психиатрической больницы имени Станислава Левандовски. Совсем недавно вы видели репортаж из здания больницы, ужасные картины которого освещала Джули Окконел. Сейчас мы увидим выступление доктора Юрия Живаго, который предоставит нам отчет о результатах экспертизы лекарств, которыми проводилось лечение пациентов психиатрической больницы.

В кадре появился мужчина, лицо которого было серьезно, но, тем не менее, не лишено недовольства.

– Добрый вечер, неспящий Краков. Прошлой ночью, мне было поручено сделать анализ химического состава лекарств, которые доктор Стоун прописал Даниэлю Морригану.

– Юрий, кто поручил вам сделать анализ данного лекарства? – Спросил Дэвид заинтересованно.

– Невеста доктора Морригана, мисс Кристина Давидович. Она рассказала мне о том, что с тех пор, как доктор Морриган начал принимать данные лекарства, у него вновь возникло раздвоение личности, которое наблюдалось у него лишь в детстве. После того, как Даниэль очнулся от двухлетней комы, его вторая субличность покинула его на двадцать семь лет и никак не проявлялась. Но доктору Стоуну, как талантливому химику удалось создать невероятнейшую химическую смесь, которая смогла воскресить давно умершую субличность доктора Морригана и вдохнуть в нее жизнь.

– Расскажите нам, какие ингредиенты он для этого использовал? – Заинтересовался репортер.

– В основном LSD, мескалин и многие ингредиенты не только химического, но и натурального происхождения, приводящие к галлюцинациям и расслоению сознания. Так же эти ингредиенты вызывали в самом Даниэле, так же как и в его субличности необоснованную агрессию. Нейролептики, выдаваемые пациентам психиатрической клиники, содержали в своем составе так же наркотики, и лекарственные травы, смесь которых вызывала у больных либо агрессию, либо, напротив депрессию, в зависимости от темперамента больного.

Дэвид заинтересованно слушал ответы доктора Живаго.

– Юрий, теперь, когда известно обо всем произошедшем, кто станет управлять психиатрической больницей имени Станислава Левандовски?

Юрий нахмурился, бросив задумчивый взгляд на камеру.

– Я полагаю, что доктор Морриган, если он согласиться взять на себя столь большую ответственность и сможет восстановить ущерб, нанесенный клинике безумными выходками бывшего главврача.

– Спасибо за интересующую всех информацию, доктор Живаго. С вами был Дэвид Шварц, а сейчас вы увидите репортаж с кладбища психиатрической больницы Кракова.

В кадре появилась Джули Окконел, на фоне старинного некрополя психиатрической больницы имени Станислава Левандовски.

– Спасибо, Дэвид. С вами Джули Окконел. В своем предыдущем репортаже я освещала освобождение прекрасной наследницы огромного состояния Кристины Давидович из рук сумасшедшего убийцы, одержимого красотой девушки. Сейчас состояние Кристины стабильно, она находится в центральной больнице Кракова в отделение реанимации. Из слов медбрата, присутствующего при спасении Кристины, мы узнали, что сумасшедший главврач клиники пытался обескровить девушку. Кристина потеряла два литра крови, после чего во второй раз за последние несколько месяцев испытала клиническую смерть. Мы не знаем, сколько девушка пробыла по ту сторону бытия. Но нам стало известно, что доктору Веберу удалось вернуть Кристину к жизни, сделав девушке укол эпинефрина в сердце. По словам медбрата, сумасшедший главврач обескровливал девушку с целью ввести в ее тело вместо крови жидкость для бальзамирования, – девушка нахмурилась, ее глаза расширились от ужаса.

– Как вы можете из этого заключить, доктор Вебер действительно был сумасшедшим. Но давайте спросим у ближайшей подруги Кристины, Джулии, почему же главврач был так одержим девушкой?

В кадре появилась бледная худенькая девушка, которая курила.

– Джулия, Кристина рассказывала вам что-то об отношении главврача к себе?

– Да, Джули, доктор Вебер был одержим Кристиной потому, что она была точной копией его матери, которую он, судя по всему убил, – произнесла девушка, доставая из кармана фотографию и протягивая ее журналистке.

– О. Как вы можете видеть, девушка на фотографии точная копия прекрасной Кристины, – произнесла миссис Окконел обескуражено.

На экране крупным планом показали фотографию матери доктора Вебера, и сидящий рядом со мной медбрат не смог сдержать удивленный возглас.

– Вы и вправду, совершенная копия матери этого сумасшедшего, – произнес он удивленно. – Он и вправду был одержим ей? – Спросил мужчина заинтересованно.

– Да. Он считал ее идеалом красоты, и был крайне раздосадован, что его мать, будучи нимфоманкой не испытывает к нему сексуального возбуждения. Именно поэтому он ее долгое время пытал, а потом убил.

Медбрат казался шокированным. Я перевела свой взгляд на экран, на котором вновь появилась панорама кладбища. За спиной миссис Окконел, двое полицейских раскапывало могилу.

Из земли появился пластиковый пакет ярко-желтого цвета, в который было запаковано тело Джоанны. Я нахмурилась. К горлу подступила тошнота. Медбрат посмотрел на меня озадаченно, выключив телевизор.

– Я думаю вам лучше не перегружать себя новостями. Вы сможете посмотреть их утром. Я принесу вам чай, Кристина, – предложил медбрат, выходя из палаты.

В задумчивости, я крутила в руках песочные часы, которые висели у меня на шее. В комнату постучали, дверь открылась, вошел доктор Морриган, в больничном халате. Присев на край больничной кровати, он ласково улыбнулся, коснувшись моего лба легким поцелуем. Его лицо казалось мне грустным.

– Прости меня, Кристина, – произнес брюнет задумчиво. – Я не должен был оставлять тебя одну.

– Если бы ты остался со мной, то был бы мертв, – произнесла я тихо, касаясь дрожащей от слабости рукой лица брюнета, глаза которого начали приобретать холодный голубоватый оттенок.

– Кристина, – лицо Джулиана казалось бесконечно-прекрасным.

Я в страхе посмотрела на него.

– Пожалуйста, не уходи. Ты ведь можешь остаться со мной? Не покидай меня, – взмолилась я.

– Кристина, детка. Я пришел, чтобы попрощаться с тобой, и ты прекрасно это осознаешь.

Я нахмурилась, задумчиво посмотрев в холодные глаза.

– Неужели ты не можешь остаться?

– Нет, прости. Ты ведь знаешь, что я не могу пропасть бесследно. Ты всегда сможешь меня найти внутри Даниэля. Ведь мы с ним – одно целое. Все что я могу, это пообещать тебе, что я всегда буду рядом, пока ты с ним.

На моих глазах выступили слезы. Сняв кислородную маску, я приподнялась на кровати, но мужчина властно уложил меня обратно и склонившись ко мне, страстно коснулся поцелуем моих губ. Казалось, это мгновение длилось не больше минуты. Но когда я открыла глаза, то увидела перед собой лицо Даниэля, которое казалось невыразимо грустным. Мужчина коснулся поцелуем моего лба.

– Он ушёл… – Произнесла я тихо, посмотрев в глаза мужчины, я замерла в удивлении.

Нежно улыбнувшись, я коснулась его щеки. Левый глаз прекрасного брюнета так и остался холодного голубого цвета, в то время, как правый был глубокого синего оттенка.

– Он навсегда останется внутри меня, – произнес Даниэль тихо, сжимая мою руку, в которой были песочные часы.

– Что слышно про доктора Стоуна? – Спросила я заинтересованно.

– Он покинул страну еще утром, – произнес брюнет, нахмурившись. – Но тебе не о чем беспокоиться, час назад его поймали на канадской границе.

Я задумчиво улыбнулась, откинувшись на подушки и спустя мгновение, уже погрузилась в спокойный сон.

***

Прошло три недели, с тех пор, как весь этот кошмар закончился, и я оказалась в реанимации центральной больницы Кракова. С тех пор многое изменилось в моей жизни. Я больше не живу в страхе, мне перестали сниться кошмары. Я пропила курс антидепрессантов, и окончательно избавилась от галлюцинаций. Иногда мне не хватает иллюзии осознаваемости, ощущения, что рядом со мной кто-то есть.

С того самого дня, как мой песочный хронометр навсегда остановился, я больше не видела прекрасного шатена, который спас мою жизнь, вырвав из рук безумного доктора. Он покинул меня, и сейчас я не могу точно сказать, случилось ли все виденное мной на самом деле, и существовал ли Смерть в реальности. Или все это было игрой моего больного воображения, подпитываемого галлюциногенными порошками, которые, как оказалось, подсыпались во всю еду и питье пациентов психиатрической больницы.

При вскрытии оказалось, что доктор Вебер скончался от сердечного приступа, причину которого так и не смогли установить. Возможно, больное сердце главврача, на котором действительно делали операцию в прошлом году, не выдержало безграничной жестокости своего обладателя.

На протяжении трех недель, в которые доктор Морриган был занят восстановлением психиатрической лечебницы, главным врачом которой он теперь являлся, я занималась написанием собственных мемуаров.

Написать книгу обо всем, что произошло, мне посоветовал доктор Морриган, в целях лечебной психотерапии. Эта книга была написана, как дневник, девушкой, которая в самом деле пережила весь этот кошмар.

Сегодня мой последний день в центральной больнице Кракова, и захлопнув крышку ноутбука, я встаю с кресла и выхожу за дверь палаты, где меня ждет прекрасный брюнет с разноцветными глазами.

***

В психиатрической больнице имени Станислава Левандовски было тихо и спокойно. Мы сидели на большом кожаном диване в общем зале.

– В новостях я слышала, что ты решила написать мемуары обо всем произошедшем, – произнесла худенькая брюнетка, сидящая рядом со мной. Ее глаза восторженно блестели. – Кристина, это так здорово!

Я посмотрела на девушку, безразлично кивнув.

– Я надеюсь, тебя скоро выпустят отсюда, Джули, и ты сможешь побывать на презентации книги, где я, наконец, смогу познакомить тебя с Алексом, – отозвалась я, задумчиво сжимая в своей руке песочные часы, висевшие на моей груди.

– Ты так изменилась, Кристина, – произнесла девушка нахмурившись.

– А разве могло этого не произойти, после всего что случилось? Однажды мой воображаемый друг сказал мне, что все происходящее с нами неважно и бессмысленно. В этом мире есть лишь одна вещь, которую стоит ценить – человеческая жизнь. Кроме нее все остальное незначительно, – произнесла я задумчиво, поднося чашку черного кофе к губам. Сделав глоток, я затянулась сигаретой, выпустив в воздух клубы шоколадного дыма. – Возможно, когда два раза переживаешь клиническую смерть, все окружающее тебя начинает казаться тебе абсолютно бессмысленным?

В комнату вошел доктор Живаго, приблизившись к нам, мужчина радушно улыбнулся, протянув мне руку.

– Кристина, как я рад Вас видеть! Вы стали еще прекраснее, с нашей последней встречи.

В ответ, я холодно улыбнулась, протягивая свою руку ведущему психиатру закрытой клиники Кракова.

– Рада Вас видеть, Юрий.

– Я слышал, завтра вас можно будет поздравить? – Спросил доктор Живаго с улыбкой.

Я задумчиво кивнула.

– Джули Окконел так и не научилась сохранять чужих тайн, – ответила я равнодушно, пожав плечами.

– Джулия, поднимитесь, пожалуйста, в кабинет доктора Морригана, на четвертый этаж, он обещал вам уделить полчаса на сеанс психотерапии, – произнес доктор Живаго, обращаясь к брюнетке.

Девушка казалась растерянной.

– Но ведь у доктора Морригана сегодня выходной.

– Я попросила его не пропускать твои сеансы, – пояснила я отстраненно. – Мы никуда не опаздываем, и он вполне может уделить тебе время.

Девушка благодарно поцеловала меня в щеку, и поднявшись с дивана, забежала в туалет, прежде чем покинуть комнату.

Доктор Живаго, вышел из зала, плотно закрыв за собой дверь. Откинувшись на спинку дивана, я выпустила клубы шоколадного дыма под потолок.

Когда то давно Смерть мне сказал что на все воля Случая, над которым не властен даже он. Ведь ему не дано вмешиваться во все происходящее в мире. Случай же вершит судьбы, распоряжаясь сложившимися обстоятельствами по своему усмотрению. Будь то захлопнутая в спешке дверь или же пролитый кем-то кофе.

В тот день во все происходящее в психиатрической больнице имени Станислава Левандовски решил вмешаться Случай, который и изменил все последовавшие дальше события в свою пользу.

Этим утром, медсестра Мэри-Роуз дежурила на втором этаже первого корпуса клиники, и, заметив утром, что дверь в общий зал заклинивает, вызвала мастера, который должен был прибыть в больницу еще до десяти часов утра и починить дверь.

Но жена мастера, этим утром подала мужу слишком горячий кофе, и налила его в металлическую кружку, в которой обычно подает лишь холодные напитки. Взяв в руки раскаленный металл, мастер выронил горячую кружку и облился, в результате чего задержался дома, переодеваясь на пятнадцать минут, и не успел починить дверную ручку в общий зал. Выходя из зала в десять пятнадцать, доктор Живаго, будучи уверенным в том, что дверную ручку уже давно починили, захлопнул дверь в комнату, заблокировав выход из зала всем, кто в данный момент в нем находился.

Джулия, не успевшая выйти из комнаты перед доктором Живаго, отошла в туалет, расположенный в общем зале, где у девушки случился припадок.

Дрожащей рукой девушка успела распахнуть дверь туалета. Все находившиеся в комнате пациенты в ужасе наблюдали за пациенткой, которая держала в руке бензиновую зажигалку доктора Морригана, забытую по неосмотрительности на раковине в туалете двадцать минут назад. Девушка в припадке безумия просила ее отпустить и не сжигать заживо. Задеревеневшие руки Джулии чиркнули колесиком зажигалки. Вспыхнувшее пламя лизнуло бумажную салфетку, торчащую в кармане девушки.

В комнате был лишь один санитар, который по воле случая оказался новеньким и работал первый день, а санитар, который должен был его обучать не пришел в тот день на работу, в связи с сильной простудой. Мужчина бросился к девушке, но не смог к ней подобраться. Джулия отбивалась, невидящим взглядом осматриваясь по сторонам и крича про огонь. Ее кошмар воплощался в реальность, пламя охватило хлопковую футболку девушки и уже подбиралось к волосам.

Все по той же воле случая, я выронила свой мобильный телефон из сумочки, выходя из черного лексуса в девять часов утра. Телефон остался в машине, и сейчас я не могла позвонить Даниэлю, чтобы позвать на помощь. Я подбежала к кнопке вызова санитаров, и отчаянно нажала на вызов.

Но кнопка, не сработала, так как ночной охранник, делавший вчера обход случайно пролил на нее остывший чай, и, вытерев насухо стену, не счел необходимым сообщать о досадном происшествии дежурившей сегодня медсестре Мэри-Роуз.

Попавший в пробку в центре города мастер опаздывал уже на полчаса. Я отрешенно смотрела на девушку, которую охватило пламя, и безразлично выдыхала сигаретный дым к потолку. Не было смысла ломиться в заблокированную дверь. Я смотрела с полнейшим безразличием на то, как пламя охватывает тканевые жалюзи. Вся комната утопала в клубах дыма и криках Джулии и прочих пациентов, не желавших расставаться с жизнью. Становилось трудно дышать от угарного газа, заполнявшего комнату.

– Ты так прекрасна, Кристин, – из дыма ко мне шагнул прекрасный шатен. Его глаза блестели, словно расплавленная сталь.

Он рассматривал мое ярко-красное облегающее платье, и красные лакированные туфли, на высоких каблуках. Я выдохнула в воздух клубы ароматного дыма, и, не потушив сигарету, бросила ее на пол.

Вокруг бушевало пламя, в комнате становилось нестерпимо жарко. Смерть коснулся холодными губами моей руки, и опустился рядом со мной на диван.

Я больше не замечала ничего происходящего вокруг. Отчаянные крики и мольбы о помощи поглотил рев разрастающегося пожара.

Из моих рук выпал песочный хронометр, который я, сняв со своей шеи, сжимала в руках. Пробегающий мимо дивана санитар – стажер, наступил ногой на песочные часы. Стекло лопнуло, на кафельный пол высыпался золотистый песок.

– Время пришло, Кристин, – произнес брюнет задумчиво.

Смерть помог мне подняться с дивана, притянув меня к себе.

По ту сторону двери раздался шум, дверь пытались выломать. Но двери психиатрической лечебницы, сделанные из металла, были намного более прочными, чем деревянные. В стеклянное зарешеченное окошко по ту сторону двойной двери стучали. Сквозь дым я увидела прекрасное лицо брюнета, отчаянно выкрикивая мое имя, он колотил руками по раскаленной двери, разбивая кулаки в кровь и обжигая запястья.

В последний раз я взглянула в его объятое ужасом прекрасное лицо, которое скрыло от меня пламя, подступившее к дверям.

Отвернувшись, я взглянула на лицо Смерти, которое, не смотря на все происходящее вокруг, оставалось спокойным и хладнокровным. Протянув ему руку, я погрузилась в холодные властные объятия Смерти, чувствуя, как легкие наполняет угарный газ.

На меня нахлынула волна спокойствия, заполнившего все мое сознание, сердце остановилось, застыв, как песок в хронометре. Ничто больше не имело смысла. Тишина, спокойствие, вечный сон.