Текст книги "ESCAPE. Приют"

Алиса Бодлер
Escape. Приют: NoSugar Books

NoSugar. Клаустрофобия

Иллюстрация на обложке Софья Товбина

Иллюстрации в блоке Мария Вильбоа

Escape. Приют: NoSugar Books/ А. Бодлер. – М.: Издательство АСТ, 2024. ил. – (NoSugar. Клаустрофобия).

© Бодлер А., текст, 2024

© Товбина С., иллюстрация на обложке, 2024

© Вильбоа М., иллюстрация в блоке, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Часть 1

Зло ненаказуемое имеет свойство множиться.

Пролог

Я знал, что однажды настанет время прощаться.

Место, которое стало для меня большой, достаточно комфортной, но все же клеткой, – теперь должно было остаться позади. Там же, где я запер ту часть прошлого, что когда-то легла в основу семейной трагедии. Спустя двести лет ужасающий сознание симбиоз человеческих пороков был разобран на кусочки и упокоен на руинах густого, серого пепла.

Одним из самых горьких этапов в жизни человека мне представлялся миг принятия того, что после нашего ухода в привычных нам местах не меняется ничего. Будь то детская площадка на заднем дворе родного дома, опостылевший офис или же старинное, разрушающееся поместье. Все одно. Сколь бы печальным ни было ваше прощание, ветер продолжит колосить редкую растительность на задворках, коллеги будут собираться за рабочими местами в привычное время, а в пустых, холодных коридорах мрачной постройки сохранится все тот же тихий и печальный шепот столетий.

Мой последний рабочий день в квестовом клубе «ESCAPE» представлял собой запланированный обход ключевых мест и не имел ничего общего с выполнением задач. Узнав о том, что я принял решение уволиться, Рик и Джия не давали мне объемных поручений уже две недели. Поэтому с передачей собственных обязанностей пока несуществующей замене я справился быстро. Дело оставалось за малым:

Поблагодарить своих коллег, друзей и это место. А затем – двигаться дальше.

Я вычищал свой рабочий угол от личных вещей, методично перенося каждую безделушку в большую картонную коробку, любезно выделенную мне дядей. Этот «увольнительный» штамп меня веселил, но на самом деле глупому стереотипному ящичку не суждено было заполниться и на четверть.

Руководительница отдела, с успехом оттарабанившая наш последний проект, посвященный истории Фредди Крюгера, теперь преспокойно занималась «благоустройством» производства. Сразу после моего ухода они с Риком планировали небольшой ремонт. И, конечно же, ряд собеседований для поиска нового менеджера.

Приемка «Кошмара на улице вязов», в создании которого мне суждено было принять участие, состоялась всего неделю назад. Тогда я последний раз увиделся с Паккардом, который пожелал мне успехов на новой работе, передал привет от уже глубоко беременной Хелен и с удовольствием отметил мой свежий, «непривычно здоровый» вид. Впрочем, он, как и всегда, был на удивление проницателен: мои «особые» состояния не беспокоили меня с тех пор, как прошел тот самый семейный пикник на пепелище.

Некоторые улучшения замечали и мои, теперь уже практически бывшие, коллеги. Джим, последний месяц пребывающий в восторге от актерских талантов его нового старшего товарища Джереми Оуэна, твердил, что причиной моего выздоровления является правильное окружение и обретение новой семьи. Мол, отсутствие его нелюбимого «мистера доктора» рядом со мной шло мне на пользу.

Все сказанное соответствовало правде, но каждый раз вызывало во мне новый виток волнений, так или иначе связанный с тем самым человеком, о котором мне так активно напоминало ближайшее окружение. Доктор Константин продолжал сопровождать Иви. И если в моей новой, реальной картине мира не хватало одного кусочка пазла, то этой самой деталькой была именно она.

Общение с моим бывшим лечащим врачом стирало Ив из чьего-либо поля зрения. Она не отвечала на мои звонки, не предпринимала попыток встретиться. Ее будто и вовсе более не существовало. Я думал, что настанет день, когда я всерьез поверю в то, что придумал эту девушку. Наши пути разошлись, но я отказывался мириться с тем, что Ив не желала начать все сначала. И я был не лучше, потому как не решался сделать первый шаг.

Главным подвохом в сложившейся ситуации было то самое поганое обстоятельство, которое подразумевало одно – дотянуться до подруги детства можно было лишь при помощи Константина. Но наблюдать за тем, как Джереми разбивают нос во второй раз, мне совсем не хотелось. А попытку полезть на рожон без него Оуэн бы теперь воспринял как настоящее предательство. И был бы прав. В нашей маленькой, странной, но условно воссоединившейся семье лимит на секреты был исчерпан.

Словом, для полного ментального удовлетворения мне оставалось закрыть лишь один ноющий гештальт. Однако способов сделать это безболезненно для всех я пока не обнаруживал.

– Дай угадаю, – беспардонно, но привычно прервал мой внутренний монолог Рик. – Анализируешь каждую скрепку, прежде чем положить ее на дно?

– Удивительно, но нет, – без тени неуверенности отозвался я. Мои заикания и детский трепет теперь оставались в прошлом и смятенно махали мне ручкой в настоящее. – Оставляю воспоминания. О каждом из вас.

– О, нас забудешь, малой! – проектировщик всплеснул руками и поднялся с места. – Ты же не на другую планету улетаешь, в самом деле. Да и у папаши твоего должок перед компанией остался. Не снесем мы его цирковую арену, продавать продолжим! А сам он неразговорчивый, как ты знаешь. Глядишь, придется отдуваться тебе, как наследнику этой радости.

– Дядя, – негромко поправил я, подавляя кривую ухмылку. – Он – мой дядя, а не отец.

– Да хоть дед. – Рик засунул сигарету за ухо и отвесил мне бесконтактный подзатыльник в воздухе. – Впрочем, ты его в любом случае не подводи на работе. А то скажет, что мучили мы тебя с Джией столько времени, да не вымучили.

В тонкости моих родственных связей (которых на самом деле не существовало уже пару столетий) я предпочитал не вдаваться. Конечно, старшие коллеги были крайне удивлены тому, что истрепавший нервы всем и вся мистер О все это время имел ко мне прямое отношение, но в историю об «абсолютно случайном» выяснении обстоятельств охотно поверили. В конце концов, я был сиротой. И те, кто наблюдал мои метания каждый день, готовы были смириться и с таким мифическим совпадением. Лишь бы только все это поскорее прекратилось и перестало мешать работе.

Однако для нового Боузи полагалась и новая трудовая деятельность. Джереми пригласил меня на должность младшего управляющего в «Hide and Seek», предложив платить в два раза больше, чем в квестовом клубе. Эту идею он педалировал много месяцев подряд, и я, наконец, согласился. В конце концов, мне предстояло учиться у ответственного и отзывчивого Шона и быть под прямым руководством самого Оуэна, а потому о том, что я вновь не вольюсь в общество, волноваться не приходилось.

Даже если бы Герман и его родственники вновь принялись меня посещать, в «Прятках» этому бы никто не удивился.

Я прошелся скотчем по картонным ярлычкам короба дважды и прижал легкий груз к себе. Мне нужно было посетить еще одно место для того, чтобы прощание с квестами было полноценным. И, как заведено, символичным.

– Ну, пока, – неловко поджав губы, обратился я к коллегам. – Я очень рад тому, что работал с вами.

Рик и Джия переглянулись.

– Нет, серьезно. Вы многому меня научили, как бы там ни было. Я буду помнить только хорошее.

К моему удивлению, Джия спешно подскочила с места и крепко прижала меня к себе. Рик подошел сзади и, слегка нерешительно протянув руку, все же взъерошил мне волосы.

– Береги себя, Боузи, – тихо и непривычно мягко произнесла руководительница. – И обязательно приходи.

Старший проектировщик промолчал.

Но, лишь на одно мгновение, его вытянутое, серьезное и вечно смурное лицо озарила широкая и, как мне хотелось верить, искренняя улыбка.

* * *

Увольняться в понедельник мне нравилось. Еще не отошедшие от выходных заядлые посетители квестового клуба не рисковали возвращаться к развлечениям в свой первый рабочий день. А потому аллея пустовала и позволяла всем, кто осмеливался сделать шаг вперед, навстречу длинному тоннелю погрузиться в атмосферу неумолкающих альтернативных вселенных, что скрывались за могучими высокими дверьми. Ни администраторов, ни гейм-мастеров не было видно, и мой путь мог строиться именно так, как я его задумал.

Все еще прижимая к себе короб, я бодро зашагал в конец квестовой улочки, мысленно пропуская через себя все ключевые воспоминания, связанные с работой на локации. Поток клиентов, ночные игровые сеансы, неловкие шутки и оглушающий смех из операторской – все это теперь должно было стать частью отдельного блока воспоминаний под гордой, светящейся вывеской «ESCAPE».

«Исповедь мистера О», вопреки опасениям отдела маркетинга, вызывала стойкий интерес у игроков и пользовалась измеримой популярностью. Как я когда-то и предполагал, особенно любопытные приставали к персоналу с расспросами насчет реального особняка МёрМёр, скрывая очевидное желание его посетить. Но, к общему счастью, теперь ехать страждущим было просто некуда. А компания превратила то, чего я боялся, в фишку. Теперь в карточке квеста на сайте красовалась жирная надпись: «Основано на реальных событиях».

То, что люди с такой страстью поглощают чужую боль, меня более не удивляло.

Потянувшись рукой к массивной дубовой двери, что вела меня в камерную версию особняка Германа Бодрийяра, я коснулся железной ручки и дернул ее на себя. Окна с подсветкой, в конце концов, установленные на фасад через боль и страдания Рика, поприветствовали меня тусклым мерцанием несуществующего комнатного освещения.

Я прошелся по уменьшенной вдвое гостиной и поочередно коснулся артефактов, каждый из которых теперь представлял собой сохранившуюся частичку памяти о былом, закрытом и уничтоженном. То, как мы, разумные человеческие существа, сами вкладывали сакральный смысл в материальное, а затем никак не могли смириться с этим, было поразительно и печально.

И как хорошо, что в реальном мире всегда оставалась возможность избавиться от вложенного контекста, сколь ключевое значение он бы ни имел.

Я не стал подниматься в комнату Реймонда, потому как теперь у меня была своя. Справедливости ради стоило отметить, что ранее это пространство было гостиной Джереми и лишь теперь преобразовалось в мою личную спальню. Но в таких моментах значение имел лишь свершившийся факт: мне было куда возвращаться.

Оглядев игровое пространство в последний раз, я повернулся к выходу.

Запирая за собой дверь в квест, я думал только о том, что теперь в моей жизни существовала всего одна, но крайне насущная проблема, связанная с человеком, который жил и испытывал пока невидимые для меня трудности в текущей реальности.

Тяжелые мысли заставляли мою голову привычно пухнуть и наполняться воспоминаниями о былом. С той лишь разницей, что теперь, в процессе погружения в причинно-следственные связи, я затрагивал картинки из собственного, не такого уж и далекого прошлого. Мне не хотелось думать о приюте, но теперь приходилось. Разобравшись с историей Бодрийяров, я усвоил ключевой урок: каждое наше действие было предопределено событиями в прошлом, хотелось нам того или нет.

Я должен был связаться с Иви и убедиться в том, что она в безопасности.

Глава 1

Дождь смывал горечь происходящего.

Плохие вещи происходили с людьми каждый день, и от беды никто и никогда не был застрахован. Однако некоторым все же везло значительно меньше: их путь являл собой бег по темному коридору с тех пор, как они появились на свет.

На заднем сидении старенькой тойоты мисс Мертон – убежденной, грубоватой холостячки сорока пяти лет – прятался вихрастый мальчишка младшего школьного возраста. Свернувшись в небольшой, но крепкий комочек, он оглядывал замкнутое пространство знакомого салона и то и дело пыхтел, потому как был не в силах смириться со сложившейся ситуацией.

– Все хорошо, малыш, – заговорила водительница. – Может быть, в этот раз получится. Это же не семья.

– Не получится, – отвечал ее маленький собеседник, не пытаясь скрыть обиду на весь мир. – Никогда не получается.

– Стоит продолжать надеяться, – вновь отозвалась мисс Мертон. – Надеяться нужно всегда.

С этим подопечным мисс Мертон, посвятившая последние двадцать лет работе с «асоциальными», «трудно адаптируемыми» и «требующими повышенного внимания» детьми, встречалась значительно чаще положенного. Мальчишка успел побывать в десяти разных семьях с отличными показателями, которые женщина проверяла лично. Но ни к одному из своих опекунов этот малыш прикипеть не смог. Все в его личном деле было странным: начиная от практически пустых колонок с крупными заголовками «Биография» и «Причина попадания в программу» и заканчивая тем, что у мальчишки отсутствовало имя. Совсем.

Мертон пробовала поступить так, как было заведено, – подобрать новое, самое распространенное и невзрачное. Такое, чтобы подопечный был способен быстро привыкнуть и влиться в окружающую среду. Но мальчик уверенно вел свой протест, не собираясь отзываться на какое-либо имя из всех ему предложенных. Да еще так бойко, словно умудренный опытом взрослый, у которого была на такой поступок причина.

Именно так она и звала его – малыш, и только на это слово он и откликался. С тех пор малыш стал Малышом с большой буквы и у сироты появилась хотя бы иллюзорная замена реального имени. Но в этот раз, как надеялась мисс Мертон, что-то да должно было измениться.

Буквально пару недель назад, благодаря неформальной встрече с коллегами после рабочего дня, соцработница узнала о существовании частного христианского пристанища для детей-сирот. И, несмотря на то что практика таких заведений сейчас сходила на нет, все, что имело в своем позиционировании религиозную приставку, обществом стремительно поощрялось.

«Не может принять то, что у него появились новые родители, – пусть примет общество Бога! Благотворная замена его воображаемому другу», – иронизировала отработавшая в опеке на десяток лет больше, чем мисс Мертон, взбалмошная Холли.

Мертон тем утром получила звонок от последней семьи, что успела прожить с Малышом всего пару месяцев, и поспешила поделиться этим. Столь короткий срок стал воистину рекордным даже для такого тяжелого случая. Пожаловаться старой подруге пороком не считалось.

В последней реплике Холли содержался лишь кусочек из каскада причин, по которым опекуны возвращали Малыша обратно. Этот мальчишка не был буйным, агрессивным или проблемным в классическом понимании этого слова. Он был «неблагоприятным». Ребенок отказывался от коммуникации и разговаривал вслух лишь с двумя живыми существами на всем белом свете. Первой в этом списке была Мертон. А вторым – его воображаемый друг.

Так и получалось, что, куда бы ни шел Малыш, за ним всегда следовала тень.

Попытки соцработницы к коммуникации давали лишь скудные крупицы знаний о невидимом товарище ребенка: он был взрослым человеком мужского пола, без видимых черт лица, но в длинном плаще. А еще он любил играть в прятки.

Именно прятки пугали приемные семьи больше всего. Для своего семилетнего возраста мальчишка справлялся с задачей спрятаться очень хорошо. Даже слишком.

Однажды Дилинджеры (те, что были до Скоттов и после Уотсонов) искали ребенка целые сутки. А к утру будущего дня обнаружили его на чердаке, что был закрыт для посещения уже полсотни лет. Потом не повезло Чандлерам – им досталась задача посложнее, потому как Малыш решил освоить места для укрытия в соседнем саду. А затем намучались Барнсы, Фриманы, Гарднеры и другие…

Словом, опекунов мисс Мертон понимала и осуждать не могла. Однако, в глубине души, грустила, что сама не может даже попробовать приютить мальчишку, хотя бы ненадолго. Вдруг у нее бы получилось? В конце концов, она знала этого ребенка уже четыре года и могла вступить с ним в диалог, в то время как остальные не успевали достигнуть и этой стадии взаимодействия. Но рабочая этика, низкий доход и плохое жилье не давали ей никакого шанса перед жесткими указаниями государства на этот счет, и с этим ничего было нельзя поделать.

Оттого идея Холли – не самая проверенная, но все же имеющая право на существование – казалась ей неплохим вариантом решения ситуации. На следующий день после встречи с коллегами женщина отыскала контакты «Приюта сестры Александры» и обратилась к владелице напрямую.

Малыша готовы были принять сегодня. Прямо перед тем, как учреждение совершит переезд.

«Вы очень вовремя, – умиротворенно проговорила сестра Александра по телефону. – В ближайшее время мы едем в новый дом, к нашему миротворцу. Замечательный человек! Там наши детки будут в отличных условиях».

Мертон очень хотелось надеяться, что слова настоятельницы были правдой.

Дорога была долгой и ухабистой, потому как вела далеко за город – туда, где располагались частные летние дома работников среднего класса. Старенькая «тойота» должна была успеть достигнуть цели до обеда. Ровно в пятнадцать часов, как и было сказано, автобус с воспитанниками отправится в путь. Ждать новенького дольше положенного, как казалось соцработнице, никто не станет.

Мальчишка не умел начинать разговор и был настроен лишь давать ответы на прямые вопросы. Пользуясь тем, что ехать оставалось еще минут двадцать, женщина продолжила оборвавшийся диалог:

– Что интересного успел узнать в новой семье?

Приходилось делать вид, что такие частые перемены были нормой, потому как травмировать брошенного ребенка, попавшего в программу по поиску опеки в три года, было просто непозволительно.

– Что я хорошенький, – негромко ответил Малыш.

– Ой, это правда! – искренне улыбнулась мисс Мертон. – Эти твои русые кудряшки – просто прелесть. Знаешь, я тут читала одну книжку…

– Какую?

– Про юношу с такими же локонами, как у тебя. Правда, он был не очень хорошим человеком, но[1]1
   Здесь и далее – прим. автора: мисс Мертон рассказывает Малышу об истории Альфреда «Боузи» Дугласа, который узнал себя в произведении Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея».


[Закрыть]…

– Я тоже плохой человек?

Так оступиться мог непрофессионал, но Мертон!..

«Черт подери мои попытки общаться на отвлеченные темы», – думала женщина.

– Нет, что ты! – громко запротестовала мисс Мертон. – Ты замечательный, Малыш, просто… Другой.

– Что это значит? – допытывался мальчик.

– Особенный. В хорошем смысле этого слова! – женщина натянуто улыбнулась и быстро обернулась к Малышу, стараясь не терять зрительного контакта с дорогой надолго. – Правда.

– Ладно.

Кап. Кап. Кап. Крупные капли стекали по грязным стеклам машины. Этот нехитрый ритм делал паузу в диалоге более спокойной, стирал неловкости и отмерял минуты.

Казалось, опасность миновала, и можно было продолжить.

– Так вот… Сама история этого юноши очень интересная, и ты обязательно прочитаешь ее, когда станешь старше, потому что она есть в школьной программе. Но на самом деле здесь имеет значение то, что было в реальности!

– Я не понимаю… – грустно вздохнул мальчишка.

– Да-да, я как раз подхожу к сути. – Мертон терпеливо кивнула. – Дело в том, что однажды в реальности появился человек, который узнал себя в этой истории и сообщил об этом автору книги.

– Он тоже был плохим человеком?

То, как Малыш зрил в суть, будучи семилеткой, было поразительно. Хотя, вероятно, развитие, все же соответствующее возрасту вечно кочующего мальчика, объяснялось тем, что ребенок был привязан к образовательному центру при опеке. А потому смена семей на регулярное обязательство посещать уроки никак не влияла. Да, работать с молчуном-педагогам было сложно, но все же результат того стоил.

Государственную программу по работе со «сложными» детьми можно было хвалить хотя бы только за это.

Соцработница поспешила ответить:

– Ну… Знаешь, там все не так уж и однозначно. Разные люди говорят разное. Но главным образом он считал, что очень похож на этого героя внешне! – мисс Мертон кивнула сама себе.

– Ну и что?

– И герой, и реальный юноша внешне мне очень напоминают тебя. А мы ведь все думаем над именем… Словом, как тебе Боузи?

– Кто?

Возможно, опека была против пребывания Малыша под надзором Мертон не только из-за ее скудных ресурсов?..

Но он с ней разговаривал! Говорил! И это обстоятельство было главным во всем их бессмысленном и кривом диалоге.

– Боузи. Так звали реального человека, который считал себя похожим на главного героя произведения. – Женщина снова обернулась к мальчику, но лишь на мгновение. – Имя такое необычное. Особенное, прямо как ты! Поэтому я подумала, что тебе подойдет.

– Гм…

Попытаться стоило.

Как только граница города была пересечена, дождь прекратился. Возможно, соцработница придавала погодным условиям излишний символизм, однако такая перемена вселяла в нее надежду, что за пределами привычной местности мальчика может ждать новая, не похожая на прошлую жизнь.

Социализация в окружении сверстников, частная образовательная программа, дисциплина… Разве можно было отрицать пользу от всего этого?

Остаток дороги водительница и пассажир провели в тишине. И вскоре машина мисс Мертон достигла импровизированной стоянки для автомобилей возле косого деревенского сарая. Рядом с ним уже был припаркован чей-то грязный фордик, компанию которому составлял большой, достаточно комфортный, но все же видавший виды автобус. Возле него играли пятеро детей. Кто старше, а кто чуть младше Малыша.

– Не пойду, – привычно запротестовал мальчишка, увидев новых для себя людей. – Снова приедешь меня забирать.

– Может быть… – уклончиво ответила Мертон, стараясь сохранять позитивный настрой. – Но мы ведь не узнаем, если не попробуем, правда? С таким количеством ребят ты еще не пробовал дружить.

– И не буду.

– Я ведь всегда смогу тебя забрать! – пыталась задобрить Малыша женщина. – И ничего плохого, хуже того, что уже было, не случится.

Соцработница ошибалась, но пока не знала об этом.

– Не буду, и все, – упирался мальчик.

Пока мисс Мертон пыталась убедить своего подопечного, ее «тойота» привлекла внимание детей. Они бросили свою игру, похожую на салочки, и теперь вовсю глазели на гостей.

Одна из воспитанников – девчушка с взлохмаченными белесыми волосами – выступила вперед первой. Женщина помахала ей, и та, осмелев, подбежала к автомобилю.

– Привет! – мягко сказала Мертон, прежде опустив стекло. – Как тебя зовут?

– Ив! – бодро отрапортовала девочка лет восьми-девяти на вид и вовсю улыбнулась, демонстрируя милую щель между двумя передними зубами. – Как Ива, плакучая. Потому что я была плаксой.

– Здоровское имя. И плакать совсем не стыдно и даже полезно, – женщина искренне улыбнулась. – Меня зовут мисс Мертон, и я – социальный работник. Ив, сможешь позвать сестру Александру?

– Да. – Ив еще сильнее взъерошила себе волосы, но, прежде чем пуститься выполнять поручение, принялась разглядывать Малыша на заднем сидении. – А это кто?

– Это Ма… Это Боузи, – вдруг, впервые решившись поступиться со строптивостью мальчика, проявила настойчивость женщина. – Боузи теперь будет с вами.

– Боузи… Боузи… – девочка посмаковала имя нового знакомого, который теперь испуганно и обиженно смотрел то на нее, то на мисс Мертон. – Зи! Вот так буду звать. Зи-Зи!

Иви, крайне довольная собой, рассмеялась.

А после побежала в дом со всех ног выполнять поручение.