Текст книги "По дороге в рай"

Рита вернулась к кровати, села и посмотрела в окно. Темная полоса была ровной, словно прочерченной по линейке.

«Сегодня будет сумасшедший день, – подумала она спокойно, как будто вовсе не о себе. – Жаль, что не последний».

Над пыльной дорогой вставало солнце.

Главная и единственная площадь города к трем часам заполнилась народом. Люди оживленно переговаривались, что-то жевали на ходу, бросая тут же на землю бумажки и кусочки. Рита в диком фантастическом наряде, этакой смеси свадебного платья и костюма эпохи средневековья, вжималась в жалкое подобие трона, загнанно выискивая в толпе хоть одно живое лицо, хоть одни глаза, в которых мелькнула бы искра если не протеста, то хотя бы возмущения. Искала, но не находила. Мак восседал рядом в неизменной черной рубахе, бесстрастно взирая на происходящее черными мертвыми кругами очков. На трибуну, обтянутую черным бархатом, взобрался человек:

– Дорогие мои сограждане! Мы собрались здесь сегодня, чтобы отпраздновать знаменательный день: юбилей нашего города! Ровно месяц тому назад первые из нас, увидев красоту здешнего места, решили здесь остаться. Один за другим подходили единомышленники и, воодушевленные идеей первых энтузиастов, включались в работу. И вот сегодня мы видим результат. Это еще, конечно, только начало, но все мы, я уверен, совершенно точно знаем, что работы предстоит еще очень много, чтобы сделать наш город идеальным во всех отношениях! И скоро у каждого будет все, чего он заслуживает. И мы этого достигнем благодаря твердой руке и светлому уму человека, без которого нашего города просто не было бы!

Взоры слушателей на несколько мгновений обратились в сторону бесстрастного лица Мака. Кто-то захлопал в ладоши, кто-то тонким писклявым голосом крикнул:

– Ура!

– Мы все будем стараться… – продолжал оратор, брызгая слюной на головы внизу стоящих.

– Зачем тебе нужен этот фарс? – еле слышно, одними губами шепнула Рита, чувствуя, что ее уже мутит от всего происходящего. На лице Мака не дрогнул ни один мускул, но Рите вдруг показалось, что он безудержно и зло хохочет. Оратор буйствовал в том же духе, толпа безмолвно внимала, единодушно реагируя в нужных местах аплодисментами и возгласами одобрения. Рита забралась куда-то совсем внутрь себя, чувствуя, что тошнота уже подкатывает к горлу.

Первый оратор закончил речь и под одобрительный гул сошел со сцены, стирая рукавом пиджака слюну с губ. На трибуну тут же взобрался второй. Этот был из черных и выглядел ужасно мрачно:

– Правительство города объявляет конкурс на лучшее название города. Листки с предложениями и обязательной подписью автора опускать вон в ту урну. Анонимные предложения будут караться в соответствии с законом о всеобщей открытости, пункт второй, подпункт В. Предложившему лучшее название будет вручен приз, и имя его внесут в книгу почетных граждан города под номером два.

Толпа оживленно загалдела, и поток людей ринулся в сторону урны и столика с чистыми листками.

– А также ему будет предоставлена честь открыть первый памятник нашего города, – черный повел рукой в сторону какого-то громоздкого сооружения, укутанного в серые тряпки и стоящего ровно в центре площади.

Заиграла музыка, и голос первого оратора возвестил, срываясь на фальцет от восторга:

– Напитки и закуска сегодня выдаются бесплатно!

– За что ты их всех так ненавидишь? – не поворачивая головы, спросила Рита, наблюдая, как люди давятся у продуктовых палаток и киосков, толкаясь и ругаясь, словно желая наесться и напиться на дармовщину впрок.

– Это – стадо, – не разжимая губ, бросил Мак, и Рита вздрогнула, потому что не ждала ответа.

– Улыбайся! – приказал Мак, и Рита почувствовала, как против ее воли губы ее растягиваются в улыбку.

Она стиснула их и судорожным усилием сбросила с лица эту улыбку. Та еще долго валялась в пыли, потом ктото наткнулся на нее, удивившись, и, поглядев по сторонам, чтобы никто не видел, жадным быстрым движением напялил ее себе на лицо и двинулся почти бегом с этого места, унося ее на губах. Рита нагнулась через перила и ее вырвало.

– Хочешь, я дам название твоему городу? – спросила она, вытирая побелевшие губы платком. – Хорошее такое название… СОВОК. Здорово?!

Она засмеялась, чувствуя, что действие таблеток и водки, предусмотрительно проглоченных ею с утра, кончается, и тогда станет совсем плохо:

– Все дерьмо и грязь всегда собираются в него большим таким веником. Давай, чего ты теряешься? Объяви себя Веником Первым и царствуй! Ну, как, заслужила я приз?!

Она смеялась и лихорадочно соображала, куда засунула еще пол-упаковки транквилизаторов. Мак молча поднялся, черные люди как-то очень быстро заставили толпу молчать и слушать. В давке у палаток тоже все стихло.

– Название города выбрано! – провозгласил один из черных. Толпа заинтересованно загудела.

Черный вытащил из кармана листок бумаги и громко, отчетливо зачитал:

– Гуманное Общество Мыслящих Системой Координат. Сокращенно: ГОМСК.

Люди радостно зааплодировали, переглядываясь, словно пытались угадать, кому из них пришла в голову такая гениальная мысль.

– Право открыть памятник предоставляется… – черный сделал многозначительную паузу, толпа безмолвствовала в напряженном ожидании, Мак протянул руку Рите и почти насильно поднял ее с трона. – Королеве бала! – торжественно завершил черный.

Площадь взорвалась овациями. Рита зашлась истерическим хохотом. Мак, крепко держа ее за руку, свел по ступеням и повел к сооружению в центре площади. Сзади конвоем шагали четверо черных. Вторая рука Риты лихорадочно вытаскивала маленькие круглые таблетки из упаковки, найденной наконец в кармане платья.

Очутившись прямо перед этой громадой, прежде чем повернуться, она бросила в рот все, что было в ее ладони, и потянула за ту веревку, на которую ей указали. Серая ткань упала к ее ногам. Среди толпы пронесся возглас удивления и восторга. Прямо посреди площади стояла точная копия автобуса. Его бетонные колеса прочно вросли в асфальт, двери были раскрыты, внутри салона располагались сиденья, но сделаны они были как-то так, что сесть на них не возникало никакого желанья, наоборот, хотелось бежать, бежать как можно скорее от этого мертвого искусственного монстра. Почти обезумевшая Рита подняла глаза на Мака и увидела, что он улыбается. Улыбается, торжествуя. Уже совсем не понимая, что делает, она бросилась на памятник с кулаками, точно могла сломать его, смешать с пылью, разнести на мелкие осколки бетона и пластика. Черные люди буквально отлепили ее от стены автобуса и отвели обратно на трон. В автобус хлынули люди, хохоча и занимая места, чтобы сфотографироваться на сиденье или стоя, держась за поручни. Мак снова восседал рядом с Ритой, величественный и спокойный. На трибуну взобрался один из черных:

– Сегодня за чертой нашего города открыт новый развлекательный аттракцион. Мы условно назвали его «Мир Изгоев». Каждый желающий за недорогую плату может попасть на территорию заповедника, где собраны поразительные экземпляры тех, кого мы именуем изгоями, и какое-то время развлечься изучением или просто наблюдением этого явления. Билеты продаются в палатке зеленого цвета с надписью «Аттракцион «МИР ИЗГОЕВ» только по предъявлении врачебной карточки.

Снова заиграла музыка, у палаток давились люди, автобус был забит желающими иметь фотографию на память. Таблетки уже начали действовать, и Рита в каком-то отупении смотрела и ничего не видела, кроме той улыбки Мака. Где-то вспыхнула пьяная драка, довольно быстро, впрочем, погашенная людьми в черном.

– Я ненавижу тебя, – спокойно сказала Рита, как чтото давно принятое и решенное, встала и, пошатнувшись, шагнула вниз.

– Ты так ничего и не поняла, – устало произнес Мак. – Я люблю тебя, девочка. Праздник продолжается. Иди, я тебя не держу.

Рита выбралась с площади, набитой людьми, и, шатаясь, пошла по улице, иногда придерживаясь за стены домов, являя собой совершенно дикое зрелище – так не вязалось ее роскошное дурацкое платье с глазами загнанного зверя, пустыми и воющими. На месте деревянного дома с кровавой надписью возвышался трехэтажный особняк с балконами и парадными. Над дверью четкими буквами черным по белому было выведено «РОК-КЛУБ», на крылечке сидел человек в застиранной джинсовой куртке и задумчиво курил.

– Где Ян? – спросила его Рита и взяла из его рук окурок. Жадно затянулась.

– Кто? – не понял человек.

– Где Ян? – повторила Рита.

Человек покачал головой и поднял на нее глаза. В них не было ничего. Рита узнала этот взгляд. Она видела его каждый день в своем зеркале после того… Она поднялась на крыльцо и открыла дверь. Из длинного белого коридора дохнуло холодом и страхом.

Рита пошла по коридору, открывая подряд все двери, которые попадались ей по пути, но за каждой снова и снова натыкалась на зеркальное отражение своих глаз. Она уже почти бежала, а коридор все не кончался, знакомая боль предупреждающе дернула тело, заставив ее бежать еще быстрее. Рита заглянула в очередную дверь и увидела два живых глаза человека, недовольного тем, что ему помешали.

– Подожди! – крикнула Рита, задержав его руку со шприцем. – Где Ян?

– Ян? – человек нехорошо удивился, а потом спокойно убрал ее руку.

– Где? – шепнула Рита, чувствуя что-то совсем плохое, чему даже определения дать не могла. Боль была уже наготове, здесь, совсем рядом, еще чуть-чуть…

– В аттракционе, – сказал человек и ввел иглу в вену. – Аттракцион «МИР ИЗГОЕВ»…

Вместе с осознанием сказанного пришла боль, и Рита сползла на пол, стараясь свернуться в комок и по-звериному подвывая… Человек пару секунд расслабленно смотрел, как она корчится на полу, сбивая и без того уже изжеванный средневековый наряд, потом взгляд его немного прояснился, он нагнулся и приподнял пышный кружевной рукав.

– Ну, так бы и сказала, – произнес он, решив для себя, что она тоже одна из них. – Сейчас помогу.

Он отвернулся и набрал шприц, бормоча под нос:

– Там ему самое место…

Когда Рита немного пришла в себя, и глаза ее стали зеркальным отражением глаз этого человека, когда весь сегодняшний день ушел куда-то далеко-далеко, она неожиданно вспомнила:

– Я ведь знаю тебя. Ты дежурил на остановке. Помнишь?

– Я? – удивился человек, не желая напрягаться. – На какой остановке?

– Вы же ждали автобус ночью… Вместе с Яном.

– А… – протянул человек. – Глупости все это… Хорошо, что ее снесли.

– Кого? – не поняла Рита.

– Ну, остановку эту, будку-ожидалку, – пояснил человек.

– Хорошо, – согласилась Рита и откинулась к стене.

И пришло хорошо.

Пыльная серая дорога, нисколько не меняясь, все так же тянулась длинной змеей за горизонт. Казалось, ей совсем не мешает присутствие где-то сбоку некоей сущности, названной Гомском, с жителями его, домами и шумом. Будку-ожидалку снесли, и место, на котором она стояла, затянуло шальными пылинками, которые, впрочем, если бы пришло в голову кому-то пронаблюдать, ложились в определенном порядке, словно по кем-то начерченной схеме.

Около зеленой палатки с надписью «Аттракцион «МИР ИЗГОЕВ», кроме Риты, не было ни одной живой души. Окно палатки было закрыто на висячий замок, и сбоку висела многообещающая табличка, написанная поразительным грамотеем «СЧАС БУДУ». Рита усмехнулась и исправила первые две буквы на одну. Надпись, казалось, просто закричала в восторге, переходящем в экстаз: «ЩАС БУДУ!!!» Рита села на корточки, прислонившись спиной к стене, и закурила.

Через несколько минут к палатке подошла парочка жителей города и тоже остановилась в ожидании открытия.

– Вчера, вчера, – торопливо продолжала девушка, вцепившись обеими руками в рукав пиджака своего спутника. – Мэл просто в восторге! Говорит, что такого удовольствия еще ни от одного зрелища не получала! Представляешь, какой-то из них, ну, из этих… – она передернулась, произнеся про себя название, – вчера вскрыл себе вены. Мэл говорит, полная ванна крови, и в ней этот, длинноволосый и голый! Потрясающее, должно быть, зрелище! – с завистью протянула она. – Жаль, что нас там вчера не было!

– Ну, может, сегодня мы увидим кое-что получше, – флегматично заметил молодой человек, сдувая пылинку с безупречно отглаженных брюк.

– Хорошо бы, – выдохнула девушка. – Было бы здорово поставить Мэл на место, чтобы не слишком задавалась! Я вчера сказала, что мы сегодня непременно пойдем, так ты знаешь, что она мне ответила? – девушка умышленно остановилась, ожидая вопроса.

– Что? – так же флегматично осведомился ее спутник, беззастенчиво разглядывая Риту.

– Она сказала, – просто кипя от возмущения, произнесла девушка, – что сегодня там не будет ничего интересного. Дескать, такие случаи крайне редки и надо быть просто счастливчиком, чтобы увидеть это! Нет, ты представляешь, какая наглость?! Это она совершенно прозрачно дала мне понять, что считает меня неудачницей!

Мужчина что-то утешительно забубнил. Рита зажала руками уши, чувствуя, что ком подкатывает к горлу. «Господи, – зашептала она про себя, стараясь не слышать этого бубнящего звука. – Господи… Господи…» Раздался скрежет открываемого замка, окошко распахнулось, черный хмурый человек вошел в палатку и занял свое место. Девушка, бросив теребить рукав спутника, шагнула к окошечку:

– Нам два билета, пожалуйста, с местами получше.

– Места вам укажут на месте, – мрачно отозвался человек, давая сдачу и протянул билеты. – На два часа.

– Всего? – засуетиласьдевушка. – Номнеговорили,есть билеты на весь день, и даже…

– На два часа, – так же мрачно оборвал ее черный.

Девушка недовольно отошла от палатки и что-то настойчиво зашептала своему спутнику. Рита поднялась с корточек и заглянула в пустые глаза черного:

– Мне – максимальный.

– Я же сказал… – начал было черный, но, узнав Риту, изобразил на лице подобие улыбки. – Пожалуйста. Двадцать четыре часа.

Голос девушки сорвался до визга:

– Ну вот, ну, что же ты, иди, поговори!

Мужчина поправил галстук и, кашлянув, шагнул к окошечку:

– Извините, но мы бы тоже хотели…

– Ты что не видишь, болван, кто это? – повысил голос черный.

– Я только хотел… – растерялся мужчина, но девушка, уже все сообразив, тянула его за рукав от палатки, что-то громко шепча и глядя на Риту с бешеной завистью.

– Мак, – услышала Рита, и ей захотелось плюнуть им в лица. Она отошла от палатки и быстро зашагала в сторону.

– Идем за ней, – зашипела девушка, и эти двое так же быстро двинулись следом.

Большие тяжелые ворота выглядели очень странно, потому что рядом с ними не было забора. Они стояли сами по себе посреди довольно пустынной местности, а рядом, позевывая, дежурил один из черных. Рита подошла первая и протянула билет.

– С пропуском, – сказала она, слыша за своей спиной шепот подошедшей парочки.

Охранник ухмыльнулся и встал с табуретки. Девушка выпустила рукав своего спутника и тоже протянула билеты.

– Вы – сюда, – черный махнул рукой куда-то в сторону. – Сейчас получите нужные инструкции.

Он отвернулся к воротам и заскрипел замком. Дернул за створку ворот, приоткрыл их ровно настолько, чтобы мог пройти один человек, и взглянул на Риту:

– Иди.

– Подождите, – заволновалась девушка. – А мы?

– У вас билеты наблюдателей, – терпеливо пояснил охранник. – Без права входа на территорию. Я же сказал, вы сейчас получите необходимые инструкции.

– Ну, иди же, – повернулся он к Рите. – Двадцать четыре часа.

– Я помню, – сказала Рита и, не слушая торопливых возмущений девушки, протиснулась в ворота.

Мир завертелся у нее перед глазами. Рита прислонилась спиной к воротам, пытаясь удержаться на ногах и унять подкатившую к горлу тошноту. Она немного постояла, приходя в себя. Через пару минут стало легче, лишь противно дрожали колени. Рита открыла глаза и увидела ту же самую площадь, которая отличалась лишь тем, что никакого памятника не было и в помине. Ровно и жарко светило солнце, не было ни одной живой души. Рита отлепилась от ворот и пошла по площади, пиная ногами белые клочья бумаги, валявшейся на асфальте так, словно кто-то специально ее разбрасывал очень аккуратно, чтобы хватило на всю площадь. Пнув очередной лист, Рита заметила, что он исписан неровным быстрым почерком. Она нагнулась и расправила его:

 
Простуженный проспект
И твой бледный вид
Вечный бронхит
У лаза в метро…
 

Рита растерянно огляделась по сторонам, совершенно обалдевшая от прочитанного, и принялась поднимать другие листки, лихорадочно их расправляя, улавливая какието фразы, и, не дочитав, хваталась за следующие, расправляла и, свернув, запихивала в сумку. Она так увлеклась, что, наткнувшись взглядом на тонкие ножки-спички в голубых гольфах, стоящие посреди вороха бумаг, вскрикнула от неожиданности и быстро подняла глаза. Перед ней была девочка, лет девяти-десяти, с бантиком в жидких косичках и в красном платьице в мелкий белый горошек. Девочка смотрела на Риту огромными чистыми глазами, молча, без улыбки.

– Ты кто? – обрела дар речи Рита.

Девочка, так же пристально глядя на нее, пожала плечами.

– Ты живешь здесь?

Девочка неодобрительно мотнула головой. Рита так и не поняла: да или нет.

– Что ты тут делаешь? – снова спросила она, желая услышать хоть что-то и не стоять под этим пристально-чистым, словно чего-то ждущим взглядом.

– Играю, – наконец произнесла девочка красивым голосом, как-то не вязавшимся с ее тонким, худоногим телом кузнечика.

– Играешь? – Рита в растерянности огляделась, надеясь обнаружить какие-то игрушки или хотя бы что-то, способное их заменить.

Девочка все так же неулыбчиво пояснила:

– Играю в классики.

И Рита увидела четко расчерченные мелом квадраты на кусочке асфальта, расчищенного от бумаг.

– А можно я тоже поиграю с тобой? – осторожно спросила Рита.

Девочка снова оглядела ее с ног до головы, потом, чтото для себя решив, серьезно сказала:

– Тебе можно, – и протянула маленькое цветное стеклышко.

Рита поставила сумку и взяла стеклышко, еще теплое от ладоней девочки.

– Ты первая, – сказала девочка. – Кидай.

Рита осторожно бросила стеклышко в квадратик с цифрой «один» и запрыгала на одной ноге. Благополучно не наступив ни на одну из меловых линий, она допрыгала до первого квадрата и нагнулась, чтобы поднять стекло.

Огромный вокзал жил своей жизнью. Толпы людей ходили, сидели, бежали, спали, а за стеклянными стенами серел город, который казался просто пустынным тем, кто находился внутри. Рита отошла от кассы, запихивая в сумку только что купленный билет, и заторопилась уйти из этого большого муравейника человеческих тел. Уткнувшись лбом в высоченную стеклянную стену, она поняла, что забыла, где здесь выход. «Он должен быть где-то здесь. И не один. Главный – на привокзальную площадь, и два маленьких – к железнодорожным путям», – подумала Рита и огляделась. Потом повернулась и спросила проходившего человека-муравья:

– Извините, а где тут выход?

Человек непонимающе посмотрел на нее, потом (секунд через сорок) на его лице мелькнуло подобие мысли:

– Это там, вниз, по правой лестнице.

– Спасибо, – сказала Рита, но он ее уже не слышал, занятый своими делами, из которых она его так неосторожно извлекла.

Рита пошла сквозь ряды мягких кресел, то и дело спотыкаясь о чьи-то ноги, извиняясь и выслушивая мрачные ответы на свои извинения. Добравшись, наконец, до правой лестницы, она увидела дверь и облегченно вздохнула. Но тут же поняла, что радоваться рано. На ней были написаны четыре буквы, и, еще не прочитав их, Рита уже знала, что это вход и выйти из него нельзя.

«Если это – вход, то, идя в сторону, ему противоположную, я найду выход», – почему-то подумала она.

И Рита пошла вверх по лестнице.

Лестница постепенно расширялась, потом вдруг разделилась на две такие же узкие, как изначальная, которые шли параллельно друг другу, но через пролет между ними. Рита машинально увидела, что ведут они, вроде, в одно и то же место, и пошла по ближней к ней. Навстречу шли люди-муравьи, спеша по своим делам. Неожиданно обе узкие лестницы опять объединились в одну широкую, ведущую вниз. Рита пожала плечами и пошла дальше. Лестница заканчивалась ровной стеной с одной-единственной деревянной дверью. Поскольку больше делать было нечего, она открыла дверь и вошла.

Вокруг стояли люди-муравьи. И было несомненно, что это очередь. И что очередь именно туда, откуда она только что пришла. Рита всмотрелась получше. Люди-муравьи стояли в очередь в баню: с тазами, мочалками и мылом. Рита подошла к одной женщине и спросила:

– Скажите, пожалуйста, где здесь выход?

– О, это вам не сюда, – оживилась та. – Вам нужно обратно, – и она показала рукой на дверь, из которой Рита только что появилась. – Идите, сейчас моя очередь, я вас пропущу, – любезно предложила женщина.

– Спасибо, – сказала Рита, пожала плечами и открыла дверь. Вышла обратно на лестницу и сразу заметила, что лестница вместо того, чтобы подниматься вверх и там разъединяться на две, как это было, ведет в просторный зал без окон. Рита спустилась по лестнице и поймала за рукав девушку, отходившую от стенда с расписанием поездов:

– Скажи, пожалуйста, где здесь выход?

Девушка неторопливо захлопнула сумочку и подняла на Риту голубые глаза, выражение чистоты в которых граничило с идиотизмом:

– Я сама ищу его уже вторую неделю.

Рита прошла уже несколько километров, блуждая по залам, лестницам, комнатам и коридорам вокзала. Она устала и вспотела, но то и дело тыкалась лбом в огромные чистые стекла и видела за ними город, который теперь казался ей пределом мечтаний. Рита любила его весь. Он перестал быть серым и даже как-то зазвучал. Рита врезалась в еще одну очередь в какую-то кассу и, пробираясь сквозь потные тела, каким-то внутренним чутьем поняла, что все стоящие здесь уже давно ушли туда, откуда не возвращаются. Испуга не было, но она еще быстрей заработала локтями, и ноги сами вынесли ее из страшной очереди. Отойдя немного, она оглянулась и увидела, что стоят они вовсе не в кассу. Над дверцей матового стекла горели пять букв.

«Выход…» – растерялась Рита.

Она убеждала себя, что этот выход – главный, а раз так, то есть еще два – к железнодорожным путям. Рита побежала куда-то, потом, успокоившись, пошла тише. Она поняла, что торопиться незачем. У нее было много времени на поиски этих выходов – вся жизнь. Если она не найдет ни сегодня, ни завтра, ни через несколько лет – не останется ничего больше, как, устав от хождения, встать в только что виденную очередь, в единственную дверь матового стекла с надписью «ВЫХОД».

Рита побрела по заплеванному полу вокзала, устало поднимая ноги. Что-то отлетело, задетое ее тапочкой, стукнулось о колонну и со звоном закружилось по плиткам пола.

– Стеклышко, – почему-то обрадовалась Рита и нагнулась, чтобы поднять маленький цветной осколок.

Рита выпрямилась и несколько мгновений ничего не могла понять. Девочка все так же неулыбчиво и пристально смотрела на нее.

– Ну, что же ты? – негромко произнесла она. – Прыгай.

Рита выпрыгнула из квадрата и дрожащей рукой полезла в карман за сигаретой.

– Что это было? – хрипло спросила она, жадно затянувшись.

Девочка, словно не понимая, смотрела на ее дрожащие пальцы.

– Что это? – почти крикнула Рита, пытаясь поймать взгляд не по-детски серьезных глаз.

– Игра, – наконец отозвалась девочка и расправила платьице. – Кидай.

Рита отшвырнула окурок и, шагнув к классикам, бросила стеклышко в квадрат с цифрой «два».

Дом казался заброшенным и нежилым: окна заколочены тяжелыми досками, на калитке огромный амбарный замок.

– Это здесь, – сказала Лизка, подняв глаза на пожелтевшую от времени табличку с номером.

– Ты уверена? – спросила Рита, пытаясь заглянуть через невысокий забор.

– Да, – кивнула Лизка и негромко свистнула.

Из-за угла появились еще четыре человека, одинаково неприличного вида – в майках и рваной джинсе.

– Это здесь, – снова сказала Лизка.

Бес огляделся и деловито произнес:

– Ну что, через забор, что ли?

– Не в первый раз, – усмехнулась Рита и потрогала рукой замок. – Выдержит. Помоги-ка.

Бес чуть приподнял ее, она схватилась руками за край забора, уперлась ногой в замок и, легко перемахнув забор, спрыгнула внутрь. За ней последовали остальные.

Маленький огород, обнесенный со всех сторон забором, зарос бурьяном и крапивой. Бес ругнулся и потер босые ноги.

– Покурим, – предложила Лизка, и все полезли по карманам в поисках найденных по дороге бычков.

– Слушай, а она точно здесь? – спросил Макс, обращаясь не то к Рите, не то к Лизке.

– Должна быть, – отозвалась Лизка и озабоченно посмотрела на Риту. – Кто говорить будет?

– И что? – вмешался Бес, придерживая жалкий окурок двумя спичками.

– Придумаем что-нибудь, – сказала Рита, напряженно соображая, что именно можно придумать и сказать.

– Сказать, что мы, мол, старые друзья и хотели бы иметь, чтоб издать, что ли… – предложила Кира и поправила кожаный браслет на руке.

– Из нас такие издатели, – отмахнулась Рита и встала. – А может, пройдет. Ну ладно, пошли. По ходу чего-нибудь сообразим.

Они поднялись по скрипучим ступенькам на полурассыпавшееся крыльцо и дружно замерли. Лизка подняла руку и постучала. Несколько минут все стояли молча, ожидая. Но за дверью было тихо. Лизка постучала сильнее.

– Ненавижу ждать, – шепнул Бес.

Рита шикнула на него и прислушалась. За дверью раздались тяжелые шаркающие шаги, дверь неожиданно быстро распахнулась, и они увидели седую, очень полную женщину с красными воспаленными глазами.

– Мы… – открыла было рот Лизка.

– Убирайтесь вон! – негромко, но твердо сказала женщина без злости, но с какой-то огромной болью.

– Послушайте… – попытался что-то объяснить Бес.

– Убирайтесь вон, – твердо повторила женщина, и глаза ее наполнились слезами. – Мне не о чем с вами разговаривать.

Дверь заскрипела и с силой захлопнулась.

– Влипли, – произнес Макс, спускаясь с крыльца. – Что делать-то будем?

Рита устало опустилась на землю и спрятала лицо в ладони. Минуты две все напряженно молчали, соображая.

– Надо еще раз с Ленкой поговорить, – подняла голову Рита.

– Мы же были у нее. Ничего у нее нет. Все у этой, – Бес мотнул головой в сторону дома.

– Может, лазейку какую знает, – вмешался до сих пор молчавший Маэстро. – Все-таки была здесь несколько раз…

– Сомневаюсь я, что мы сейчас от нее чего-то добьемся, – сказала Лизка. – Видели же, в каком она состоянии.

– А больше все равно делать нечего, – поднялась Рита. – Надо сегодня и как можно быстрее.

– Ну, пошли тогда, – и Бес первым двинулся к забору.

Они молча петляли среди деревянных домиков, обходя заросли крапивы, помойки и развалины.

– Такое ощущение, что весь город – это одна сплошная помойка, – поморщился Бес.

– Так оно и есть, – отозвался Маэстро. – Тут хоть деревья есть. Подожди, сейчас бетон начнется и люди приличные.

Они вышли на дорогу и зашагали в сторону бетоннопанельных домов по горячему серому асфальту. Редкие прохожие тыкали в них пальцами и кричали вслед какието ругательства. Рита шла впереди, погруженная в невеселые размышления. Из-за поворота неожиданно вывернул грузовик, несшийся на всей скорости. Лизка дико заорала и рванула Риту на себя. Борт грузовика прогрохотал буквально в двадцати сантиметрах от лица Риты, грузовик выехал на дорогу и на бешеной скорости скрылся в облаке пыли.

– Началось, – белыми губами шепнула Рита и затравленно оглянулась. – Не успели…

Маэстро что-то быстро прикинул в уме:

– В ближайшие полчаса мы должны добраться до Ленкиного дома. Думаю, продолжение последует не раньше.

Бес взял за руку дрожащую Лизку:

– Ну ладно, все уже… На сейчас…

– Спасибо, – коснулась ее плеча Рита и передернулась, представив себя под колесами грузовика.

– Пошли, – сказал Макс. – И побыстрее.

Они почти бежали, обжигая ноги жаром асфальта.

– Успеваем! – крикнул на бегу Маэстро. – Еще десять минут, как раз…

Они вбежали в подъезд большого девятиэтажного дома. Кира рванулась к лифту.

– Ты что, спятила? – оттащил ее Бес. – Рухнуть хочешь в преисподнюю?

Они медленно пошли по лестнице, тяжело дыша и держась за стены.

– От перил отойди, – напомнила Лизка Максу, и он шарахнулся к стене.

– У Ленки на балкон не выходить, – сказала Рита и оглянулась: все ли услышали.

Они остановились у дверей квартиры на седьмом этаже. Маэстро позвонил. За дверью играл магнитофон.

– Джоплин, – прислушалась Лизка.

Маэстро позвонил еще раз. Долго и настойчиво.

– Что-то случилось, – вдруг сказала Рита. – Смотрите, – и толкнула дверь.

Дверь открылась, и сильный тоскующий голос Джоплин вылился в коридор и понесся по лестничным площадкам.

– Заходим, быстро, – отрывисто произнес Бес.

– И осторожно, – добавила Лизка.

Они осторожно вошли и прикрыли за собой дверь.

– Ленка, – позвала Кира, вытягивая шею, словно желая увидеть что-то из темной прихожей.

Дверь в комнату была приоткрыта, и на полу лежала ровная белая полоска света. Рита, стараясь ступать неслышно, двинулась к двери.

– Осторожнее, – придержал ее Маэстро.

Рита кивнула и, сделав несколько шагов, заглянула в дверную щель. Остальные напряженно молчали, глядя на нее. Рита, ничего не увидев, осторожно потянула дверь. Полоска света на полу стала шире. И Рита в то же мгновенье, наткнувшись на что-то взглядом, негромко вскрикнула и зажала рот ладонью.

– Что?! – одновременно воскликнули Маэстро и Бес.

Рита шагнула назад и, прямо в коридоре опустившись на колени, жалобно застонала-завыла. Дверь медленно открылась до конца.

Прямо в центре комнаты на вбитом в потолок крюке висела Ленка. Кончилась кассета, сработал автостоп, и в квартире стало тихо.

– Что же ты наделала… – с болью произнес Бес и сел рядом с Ритой. Кира тихо плакала, уткнувшись в плечо Макса.

– Это мы виноваты, – негромко сказала Лизка. – Нельзя было одну ее оставлять…

– Висела бы рядом с ней, – сквозь стиснутые зубы процедил Маэстро. – Да и не жила она, с тех пор, как Антон… С тех пор, как его не стало…

Рита уже несколько мгновений молчала, лишь вздрагивая, как в ознобе.

– Маэстро, – сказала Лизка. – Там на столе… Может, хоть что-то…

– Все Ленкины рисунки у нас, – отозвался Бес и вытер глаза.

– Может, хоть что-то… – повторила Лизка.

– Хоть что-то… – эхом отозвалась Рита. – От Ленки…

Она издала слабый звук, похожий на стон, и замолчала. Маэстро осторожно вошел в комнату и направился к столу. Зашуршали бумаги. Тонко и еле слышно всхлипывала Кира. Маэстро показался в дверях, держа в руке смятый листок:

– Только вот этот рисунок. Остальное она порвала…

– Надо уходить, – поднялся Бес.

– А как же… Мы так ее оставим?.. – шепнула Кира.

– Ты что? – встряхнул ее Макс. – Уходим, нас здесь не было…

– Им она тоже не досталась, – сказала Лизка.

– Уходим, – Рита тоже встала и прикрыла дверь в комнату.

Очень тихо они вышли в подъезд и спустились вниз по лестнице.

– Идем обратно, – оглянулась Рита, идущая впереди. – Дворами.