Текст книги "Как держава с державой: политика межличностных отношений"

Рассказ о Моцарте и шоколаде

Весной 2006 года я оказался в Вене, где широко отмечали 250-летний юбилей со дня рождения Вольфганга Амадея Моцарта. Понятное дело, ведь Моцарта и Вену нельзя отделить друг от друга. В Вене Моцарт был везде: на витринах магазинов, коробках конфет, обложках газет, журналов. Его портреты украшали улицы и дома, кафе и пивбары. В общем, повальная моцартомания. Моцарт оказался не только гениальным композитором, но и мощнейшим коммерческим брендом, двигателем торговли и туризма.

Я поймал себя на мысли, что наиболее адекватно, на мой взгляд, образ Моцарта сочетается с шоколадом. Трудно представить лапшу с именем Моцарта. Колбасу или кашу, капусту или кувалду, химический раствор или ядерную боеголовку с названием «Моцарт». Наверное, и другие это чувствуют, ибо светлый образ композитора чаще всего можно было узреть именно на шоколадных коробках. В шоколаде Моцарт звучит бесподобно: это гениальный вкус, вызывающий музыкальное наслаждение во рту. Можно предположить, что народный образ Моцарта ближе всего оказался к шоколаду и потому, что в музыке этого величайшего композитора есть нечто обворожительно-сладкое.

В супермаркете подошел к продавщице и спрашиваю:

– Есть у вас шоколад «Бетховен» или «Бах»?

– Нет.

– Интересно, шоколад «Моцарт» есть, а «Бетховен» или «Бах» нет.

– Видите ли, – заметила продавщица, – «Бетховен» был бы хорош для острых блюд, жгучих изысков мексиканской, корейской и тайской кухни. А «Бах» замечательно подошел бы к гашишу, кокаину, марихуане, в общем, чему-то наркотическому, уводящему отсюда куда-нибудь туда.

Мне стало интересно.

– А как же Наполеон? Ведь есть же слоеный торт «Наполеон». И какой сладкий!

– Я про такой торт не знаю, но у нас вы можете купить коньяк «Наполеон». Очень отвечает названию: выпив, можно почувствовать свое величие. Он способен вдохновить на свершения и подвиги.

– Ну нет, у нас полно спиртных напитков с именами известных людей. Все они только опьяняют, но их вкус не по мне.

– Тогда купите «Моцарта» – почувствуйте величественную симфонию изысканного вкуса.

– Хорошо, дайте килограмм «Моцарта» в форме золотых монет.

Немного подумав, я решил приобрести и «Наполеона»: килограмм «Моцарта» требовал бонапартовой храбрости.

Ситуационное озарение: чем больше мы ощущаем чужое величие, тем меньше понимаем его суть.

Мир отношений

Итак, одной свободы мало, чтобы индивид превратился в частного политика. Ну что делать со своей свободой, если человек один, вне отношений с другими? В таком случае свобода воли окажется лишь дорогой, но бесполезной в жизни игрушкой. Чтобы она стала настоящим жизненным инструментом, человек должен быть вовлечен в отношения с другими людьми, то есть в социальные отношения. Политическая деятельность индивидов возникает как функция свободы их воли в условиях социальных отношений. Проголодавшийся малыш, который плачет, чтобы привлечь внимание своей матери, действует как заурядный политик. А если он плачет, чтобы позвать мать, когда сыт, то поступает как политик заядлый и расчетливый. Постепенно овладевая всем арсеналом средств оказания влияния на окружающих людей, ребенок растет как частный политик. Глядишь, из него может выйти какой-нибудь крупный политический деятель.

Какие бы отношения между людьми мы ни брали – дружбу, любовь, зависть, ненависть, презрение и т. п., – все они содержат в себе элементы влияния. Объясняется ли парень в любви девушке, соглашается ли она выйти за него замуж, проявляет ли начальник равнодушие к нуждам подчиненного, выражает ли подчиненный возмущение по поводу позиции начальника – везде, кроме прочего, речь идет о межличностном влиянии и взаимовлиянии. Не только индивиды, но и группы, компании, организации, сообщества, нации, страны и альянсы государств вступают в отношения взаимного влияния. Ведь невозможно удовлетворить свои потребности, реализовать свои интересы без того, чтобы не влиять на других. И не всегда мы способны влиять на другого человека или группу людей в одиночку – нам может понадобиться вхождение в альянс с кем-то, членство в организации, создание политической партии или общественного движения. Чтобы влиять, нужно иметь соответствующую способность и возможность. Способность влиять появляется с обладанием властью, возможность влиять на других людей приходит, если у человека есть соответствующие инструменты использования власти – как своей, так и чужой. Чем больше у человека власти, тем больше он может использовать возможности других людей в своих интересах.

Что нас больше всего интересует в повседневной жизни? Вообще-то это мы сами, то, что нас окружает, а также отношения, существующие в нашей среде. Но в некотором смысле мы и есть то, что нас окружает. Джордж Мид – один из классиков социальной психологии XX века – рассматривал Я как социальную по своему существу структуру, которая возникает в процессе приобретения социального опыта и деятельности. Согласно его взглядам, представление человека о себе обусловлено тем, как, по его мнению, воспринимают его другие, хотя это не всегда совпадает с тем, что другие действительно о нем думают. Ребенок начинает воспринимать себя так, как его воспринимают окружающие; социальные ценности, нормы и установки постепенно становятся его личными ценностями, нормами и установками. Культурно-историческая теория развития высших психических функций, созданная Львом Выготским и его коллегами и учениками, также раскрывает процессы превращения «интерпсихического» в «интрапсихическое», то есть межличностных процессов в индивидуальные. Иными словами, механизмы формирования человеческой психики и личности в целом встроены в социальные механизмы и могут актуализироваться лишь путем взаимодействия и общения индивида с другими людьми. Это проявляется и в образовании ценностей личности, ее убеждений и веры. Можно заметить, что очень немногие люди сознательно выбирают свою религию и могут менять одни религиозные убеждения на другие. Как правило, человек воспринимает эти убеждения от той среды, где вырастает и воспитывается.

Мир отношений неизмеримо сложнее физического мира, что признал когда-то сам Эйнштейн. Хотя человек и включен в социальные отношения, ему непросто познать их: за одними отношениями следуют другие, отношения могут быть эфемерными, труднообъяснимыми, зависимыми от эмоций. Предметы потребления и роскоши, окружающая природа и загадки Бермудского треугольника – все это представляет для нас интерес в той лишь мере, в какой касается нас и наших отношений. Собственно говоря, психологически мы – это и есть наши отношения, и наоборот: наши отношения и есть мы сами, они формируют наши личности. Конечно, моя одежда, мой дом и автомобиль очень даже выражают меня, мой характер, мои ценности и возможности. Но на самом деле мир вещей представляет собой лишь упрощенную, материализованную форму гораздо более сложного мира отношений.

Ну что такое красивая, или дорогая, или безобразная вещь? Почему люди готовы тратить большие деньги, чтобы обладать прекрасными вещами, и избавляются от дурных? Дело, конечно, в первую очередь не в самих вещах. Любые вещи, и особенно предметы потребления, включены в систему человеческих отношений, играют определенную роль в этих отношениях. А поскольку человеческие отношения нередко сводятся к попыткам самоутверждения и влияния друг на друга, то и вещи становятся инструментами межличностной политики индивида. Редко кто особо наряжается дома для самого себя, ведь наряды служат инструментом социального самовыражения и влияния. Даже футбольный фанатик, надевший дома майку с цветами любимой команды, делает это в контексте своих отношений с этой командой. Мало кто коллекционирует марки, монеты, машины и другие вещи исключительно лишь для собственного обозрения, хотя может и бесконечно увлекаться ими. Принадлежащие нам предметы говорят о наших вкусах, возможностях, дают нам социальный статус, некую власть, выступают как орудие межличностного влияния. Какая инаугурация короля или королевы без увенчания головы короной? Какой автоинспектор без жезла, или олимпийский чемпион без золотой медали, или кембриджский профессор без мантии? Если вы живете в богатой западной стране и по вашей профессии вас можно отнести к среднему классу, но при этом у вас нет автомобиля, телевизора, компьютера, музыкального центра, DVD-плеера и мобильного телефона, то, наверное, с вами что-то не в порядке или у вас особые убеждения. В любом случае найдутся люди, которые будут с вами начеку: мало ли что? Надо стать Махатмой Ганди или Альбертом Эйнштейном, чтобы ваша одежда и прочие принадлежности не влияли на то, как к вам отнесутся. Зато вас заметят, если у вас шикарная машина или дорогой мобильный телефон, это изменит отношение многих людей к вам, а значит, и ваше собственное отношение к себе. Вещизм жил, жив и будет жить, поскольку существовали, существуют и будут существовать человеческие отношения, выстроенные вокруг потребности во власти и влиянии. И причину фетишизма надо искать не в природе самого фетиша, а в человеческой натуре, берущей свое начало в социальных отношениях человека.

Человек, создавая обстановку вокруг себя, создает самого себя и строит свои отношения с миром. Богатая обстановка позволяет встречаться с людьми богатыми и обсуждать дорогостоящие проекты. Внешнее богатство не обязательно связано, а зачастую и вовсе не связано с богатством внутренним. Но как бы то ни было, внешняя среда становится частью внутренней среды личности. Даже великие мыслители и художники наподобие Леонардо да Винчи были зависимы от политики и находили средства к существованию (а значит и к творчеству) через политические связи и с помощью покровителей. А некоторые творцы, как Сальвадор Дали или Пабло Пикассо, став тем, кем они стали, превращаются в заметные политические фигуры в смысле их влияния на общество. Граф Лев Толстой в зените своей славы пытался убежать от привычного мира, разорвать свои устоявшиеся социальные связи, начать новую, чистую жизнь, жизнь без привычной частной политики. Это был героический поступок. Но, как известно, ничего не вышло: Лев Николаевич не смог уйти от существовавшего мира социальных отношений потому, что от него просто невозможно уйти. Святые и отшельники встречаются, но очень редко – как исключение из правил, подтверждающее эти правила. Однако у многих святых и отшельников тоже бывает своя политическая линия.

Пианист, всецело увлеченный игрой на рояле, – это не политик, но если он одновременно целенаправленным образом пытается решать и свои личные проблемы – это политик. Чтобы стать политической фигурой, необязательно профессионально заниматься политикой: главное – иметь способность целенаправленно влиять на людей. Влиятельный человек и есть простой идеал частной политики. В основе всякой политики и дипломатии лежит влияние. Влиять на других можно по-разному: кто деньгами, кто лозунгами, а кто интеллектом или искусством. Но никто, даже самый выдающийся политик или признанный гений (а тем самым весьма влиятельный человек), не может оказывать влияние на других сам по себе, «соло»: его политическая сила, способность оказывать влияние на других всегда есть результат его включенности в определенные системы отношений и условностей. Ну что такое Нобелевская премия? Это же условность, символ. Ее денежная сторона – не самая важная: есть менее престижные премии даже с большей суммой вознаграждения, а кроме того, многие были бы готовы заплатить за звание нобелевского лауреата гораздо больше денег, чем дает эта премия. Но Нобелевская премия – условность высшей марки, это конструкт мирового уровня. Став членом академии, парламента, генералом, старшим советником младшего дворника, человек вступает в мир социальных конструктов. Даже членство в бандитской шайке или неформальная причастность к определенной группе, например по признаку употребления молодежного сленга, придают некое социальное качество, статус, ощущение избранности, возможность влияния в рамках этой группы. Все это весьма значимо, все это материализуемые вещи и достижения, но одновременно и условности, результат каких-то сложных процессов, происходящих в обществе, своего рода конспиративного общественного договора.

Нужно ли учить хищника быть хищником? И нет, и да. Нет – потому что он уже хищник, рожден хищником. Да – потому что он, возможно, не полностью реализует свою натуру хищника. Нужно ли человека учить быть политиком?

И да, и нет. Да – потому что нет предела совершенствованию политического мастерства, увеличению ресурсов влияния на других, придумыванию новых конструктов властных отношений. Нет – потому что он уже рождается политиком.

Но в одиночестве любой политик перестает быть политиком. Почему одиночная камера считается самым большим наказанием? Для большинства даже компания отъявленных негодяев и рецидивистов – это подарок по сравнению с одиночной камерой. Одиночная камера лишает человека необходимой социальной потребности – потребности в общении. Лишь немногие сильные духом люди могут сохранить себя как личность в вынужденной изоляции от других людей или даже выбрать этот путь добровольно. Большинство людей боится одиночества. Особенно страшны одинокое детство и одинокая старость.

Общение и межличностные отношения есть столь же необходимый аспект жизни, что и питание. Общение, в том числе с самим собой, – это главная социальная потребность. Это не просто обмен информацией и социальным опытом, но процесс, позволяющий человеку испытывать сопереживание. Людям нужно, чтобы другие, особенно близкие, делили их радость и горе. Через сопереживание человек получает эмоциональную подпитку, чувствует, что он значим для другого, что он достоин уважения. И людям нравится чувствовать себя значимыми. По крайней мере я еще не встречал человека, которому нравилось бы, что его не уважают.

Социальный интеллект, то есть способность человека ориентироваться в обществе и выбирать эффективную форму поведения с окружающими людьми, не врожден, а формируется в ходе жизни, поэтому каждый имеет шанс продвинуться на этом поприще. Причем иной раз настолько далеко, что политика целых государств и народов может стать частью его частной политики. Не случайно немало властителей, не отличаясь особыми умственными, душевными и духовными качествами, пробились к вершинам власти из самых низов: у них был обостренный социальный инстинкт и большой социальный интеллект – могучие орудия личной власти.

Рассказ об отличной работе

О беспристрастности американской дорожной полиции ходят легенды. Моя знакомая рассказывала, что однажды ее задержали за незначительное превышение скорости на абсолютно пустой дороге, и несмотря на то, что она умоляла и всячески уговаривала полицейского, тот хладнокровно оштрафовал ее на двести с лишним долларов. Но я оказался свидетелем случая, который несколько изменил мое представление об американском дорожном полицейском.

Много лет назад я ехал с другой своей знакомой по автотрассе возле Сан-Диего. Она искусно вела машину, следя за тем, чтобы не превышать допустимую скорость. В этом была особая необходимость еще и потому, что за день до того она потеряла водительское удостоверение и не хотела иметь лишние неприятности с полицией. Но дорога была такой замечательной, а машина такой мощной, что, разговорившись о строгостях дорожной полиции, мы не заметили, как она все же превысила скорость. А полицейские там хитрые, не стоят на обочине дороги, как у нас, но незаметно ездят среди прочих водителей. Словом, нас технично засекли и остановили. Приятельница, конечно же, была сильно расстроена.

Пока она лихорадочно копалась в своей сумке, пытаясь вытащить какой-то документ, я обратился к полицейскому и искренне похвалил его за хорошую работу:

– Good job, officer! (Отличная работа, офицер!)

По лицу полицейского скользнула улыбка, и он повторил за мной: «Good job». Видно, понравился комплимент. И тут приятельница опомнилась и начала рассказывать, что я из СССР и нахожусь здесь на стажировке в мэрии Сан-Диего. Полицейский добродушно посмотрел в мою сторону, а водительница перешла к своему потерянному водительскому удостоверению, мол, «как раз сегодня собиралась ехать за новым» и т. д. Полицейский строго предупредил ее и… отпустил.

Во всем этом я не усмотрел ничего необычного, поскольку привык вести «переговоры» с нашими гаишниками, останавливающими меня на дороге, но приятельница была потрясена: в течение нескольких дней она звонила своим друзьям и рассказывала, как я похвалил полицейского и тот нас отпустил. И все сочли, что такое чрезвычайно интересное и уникальное событие может произойти только раз в жизни. Я же на короткое время превратился в знаменитость в отделе управленческой эффективности городской мэрии, где был на стажировке.

А знакомую все-таки оштрафовали через неделю после того события: будучи за рулем, она увлеклась рассказом своему собеседнику о том, как недавно добрый полицейский отпустил нас, и не заметила, как превысила предельно допущенную скорость.

Ситуационное озарение: если в чем-то не везет, значит, повезет с размышлениями по этому поводу.

Личная власть и ресурсы

О власти написаны горы книг и статей. Немало эпитетов, пословиц, поговорок и выражений характеризуют этот феномен с разных сторон. Одни воспевали власть, другие ее презирали, кто-то обращал внимание на ее позитивные аспекты, еще кто-то – на негативные. И это вполне понятно, поскольку, как отмечал Ницше, «в понятие власти, будет ли то власть бога, или власть человека, всегда входит в то же время способность приносить пользу и способность вредить». По мнению известного ливано-американского писателя, поэта и художника Джебрана Халиля Джебрана, «подлинная власть – это мудрость, охраняющая всеобщий справедливый естественный закон». «Я никогда не мог представить, как любое разумное существо может предполагать свое счастье за счет осуществления власти над другими», – говорил Томас Джефферсон, сам имевший доступ к большой власти. «Власть одного человека над другим губит прежде всего властвующего», – утверждал Лев Толстой, властитель дум миллионов. «Власть портит людей, а абсолютная власть портит абсолютно», – изрек британский политик и историк Джон Актон. Но с этим не вполне был согласен Бернард Шоу: «Вообще говоря, власть не портит людей, зато дураки, когда они у власти, портят власть».

Центральный вопрос политики – это вопрос о власти, и неудивительно, что власть стала объектом пристального внимания и самих политиков, и исследователей. Понятие «власть» допускает еще более широкое толкование, чем даже понятие «политика». Социальный психолог Серж Московичи отмечал, что власть является действительным и неизбежным источником отношений между людьми. Власть, по словам Московичи, можно видеть повсюду: в школе и у домашнего очага, на рынке, в административных учреждениях, в государстве и церкви. А по утверждению философа Мишеля Фуко, власть находится везде, потому что она исходит отовсюду. Вот и получается, что власть – один из главных элементов социального воздуха, которым мы дышим.

Таким образом, власть можно рассматривать в контексте не только государственной политики, но и повседневной жизни людей. Неудивительно, что психология изучает как сферу политической власти, так и феномен власти в ее обыденном, житейском аспекте. В этом отношении особо преуспела популярная психология. Одна из наиболее известных книг этого жанра – «Безграничная власть» Энтони Робинса – содержит психологически занимательные наставления по достижению личной эффективности и успеха в жизни.

Власть – это сила, мощь, способность человека что-то делать, добиваться, достигать. Но она не может быть реализована без наличия определенных инструментов власти. Так, любой глава государства номинально является обладателем верховной власти в стране. Вместе с тем его реальная власть зависит от того, подчиняются ли ему армия и другие силовые структуры, в какой степени он может участвовать в принятии важных политических решений и обладает ли другими конкретными инструментами оказания влияния на других. То же самое происходит и в частной жизни. Отец и мать могут быть высшими авторитетами для ребенка, но один из них может оказывать на него больше воздействия в силу обладания более действенными, скажем, материальными или педагогическими, инструментами влияния.

Власть как способность человека влиять на людей и ситуацию может проявиться на деле, но может оставаться и в потенциальном состоянии. Но даже с помощью своей неактуализированной власти личность может влиять на других. Скажем, человек хранит дома огнестрельное оружие; он еще никогда не применял его и надеется не применять и впредь. Тем не менее этот ресурс его безопасности определенным образом действует и в потенциальном виде: не всякий вор или злоумышленник полезет в дом к тому, кто, как он знает, вооружен.

Власть помогает управлять ресурсами и умножать их. Человек, успевающий припарковать машину в удобном месте, обеспечивает себе ресурс – легкий доступ к своему автомобилю. Тем самым у него появляется определенная мощь, способность, власть делать то, что не может себе позволить другой человек, упустивший шанс завладеть стоянкой.

Ресурсы являются источником жизни, богатства и власти. Это могут быть сельскохозяйственные ресурсы типа урожая зерновых или посевов хлопчатника, символические ресурсы типа престижной марки автомобиля или титула, социальные ресурсы типа связи с важными лицами или членства в эксклюзивном клубе, духовные ресурсы типа веры или знания и т. п. Если власть открывает возможности влиять, то влияние делает возможным управление, а управление ведет к контролю над окружением, в том числе над ресурсами. Ресурсы же открывают возможности обладания властью. Круг замыкается.

В последнее время мы все больше убеждаемся, что природный газ, например, является источником не только энергии, но и политической мощи и международного влияния государства. А сколько беспощадных войн было на свете из-за водных ресурсов или нефти? На наших глазах разворачивается соперничество государств за ресурсы дна Арктики и космоса. Критически важными ресурсами жизни для будущих поколений могут оказаться другие планеты – возможно, человечеству когда-то надо будет перебраться туда.

Но как существо общественное человек более всего испытывает нужду в социальных ресурсах. В этом качестве может выступать огромное количество факторов, способных повлиять на отношения индивида с другими людьми: друзья, деньги, должность, место работы, район проживания, положение в обществе, моральный авторитет, достижения, награды и т. п.

Однако ресурсы ценны не сами по себе, а с точки зрения потребностей и ценностей оценивающей стороны. Трехкомнатная квартира может быть мечтой всей жизни для того, кто ютится в однокомнатной, в то время как для другого человека, у которого есть несколько больших домов и пятикомнатных квартир, ее значение, скорее всего, будет иным. Согласно психологическим исследованиям, в выборе спутницы жизни мужчины, во многом бессознательно, ориентируются на те физические свойства женщины, которые свидетельствуют о ее способности принести здоровое потомство, в то время как для женщин, опять же неосознанно, весьма большое значение приобретает социальный статус мужчины, который выступает немаловажным ресурсом обеспечения достойного будущего потомства и семьи в целом.

Социальные ресурсы являются и важнейшими источниками индивидуальной власти, стратегическими и тактическими инструментами частной политики. Их значимость может, конечно, различаться (что наглядно иллюстрируется известным «не имей сто рублей, а имей сто друзей»). Принято считать, что ценность престижных частных школ и университетов заключается прежде всего не в знаниях, которые учащийся там получает, а в связях, приобретаемых в них: известное английское выражение «old school ties», то есть «старые школьные связи», – буквально говорит об этом.

Если друзья – важнейший социальный ресурс, то враги – это те, кто хотел бы лишить нас ресурсов – земли, воды, чистого воздуха, общественных благ и возможностей. Ресурсы нужны для существования и развития, а большие ресурсы важны для замечательного существования и прекрасного развития. Чем больше ресурсы, тем качественнее жизнь. Пока человек жив, он, пользуясь доступными ресурсами, старается инвестировать свои знания, усилия, таланты, связи, энергию, время, деньги в новые ресурсы, то есть превратить актуальные инструменты влияния в потенциальные, с тем, чтобы со временем иметь возможность вновь актуализировать их. Чем-то напоминает схему «капитал – инвестиции – капитал».

Если все наши усилия и достижения в принципе можно свести к инвестициям и накоплению ресурсов, то что мы, в конце концов, с ними делаем перед лицом вечности? Уносим в мир иной? Почему так много людей хотят, чтобы о них помнили после их смерти, и не просто помнили, а вспоминали лучшим образом? Страсть к посмертной славе или желание хотя бы иметь хорошую посмертную репутацию сильны в человеке настолько, что подобную силу невольно начинаешь оценивать в контексте законов эволюции. А действительно, ведь многие люди, стремясь иметь детей, продолжить свой род, вовсе не задумываются: зачем все это? Почему родители так сильно любят своих детей и многие из них готовы даже пожертвовать своей жизнью ради жизни собственных потомков? Здесь действуют неведомые эволюционные законы. Нечто напоминающее законы биологической эволюции имеет место и в стремлении человека накапливать социальные ресурсы для какого-то далекого будущего, вечности, сверхзадачи. Конечно, если ты оставил на этом свете доброе имя, это будет приносить определенные дивиденды твоим потомкам. Люди уважают детей, внуков, правнуков и всех остальных отпрысков великих личностей и по-особому относятся к ним, и это есть прямое действие накопленных великими людьми социальных ресурсов. Социальный дивиденд, продленный во времени, что ли. Быть «Кеннеди» в США или «Ганди» в Индии – это огромный социальный ресурс, и перед отпрысками этих родов с легкостью открываются многие двери, которые непросто открыть людям с ординарными фамилиями.

Некоторые относятся к своим близким, например к детям или супругам, буквально как к ресурсам. Порой ведь как рассуждают? Родился мальчик – ага! – будет помощником, кормильцем. Родилась девочка – угу! – вынуждены растить ресурс для чужой семьи. Пора жениться – эге! – ведь кто-то же должен присматривать за домом и стареющими родителями. Конечно, каждый нуждается в ресурсах и каждый может быть ресурсом. Но при этом некоторые забывают о том, что каждый человек имеет и такой ресурс, как свобода воли. Человек, ставший ресурсом другого человека против своей воли, – это раб. Человек, сумевший умножить ресурсы другого человека за счет себя, – это благодетель. Человек, открывший другим доступ к божественным ресурсам, – это пророк.

Можно говорить о разных классификациях и типах власти, выделять мощь политическую, социальную, экономическую, моральную, физическую и др. Но по существу всякая власть в человеческом обществе связана с социальными отношениями: нет власти, если нет отношений, и нет отношений, если нет… власти. Даже духовная власть требует отношений с богом и воли, любви, благоговения или других властных интенций, чтобы войти в такие отношения. Социальная власть нужна, чтобы выстраивать отношения между людьми. А разве любовь не требует от человека способностей, умения, силы, мощи? Разве дружба не предполагает взаимного влияния друзей? Разве деловые отношения могут начаться, если стороны не проявят волю? И даже презрение и ненависть требуют воли для того, чтобы они могли выйти наружу или, наоборот, оставались невыказанными.

Человек выступает частным политиком, когда преследует власть или распоряжается властью. Социальные психологи Джон Френч и Бертрам Равен выделили следующие разновидности власти человека: власть положения, власть принуждения, власть вознаграждения, власть знатока и власть восхищения. Затем к этой классификации были добавлены власть информационная и власть связей.

Как возникают эти типы власти и каковы их ресурсы? Власть положения основана на занимаемой индивидом должности. Власть принуждения опирается на страх. Власть вознаграждения – на способность индивида вознаграждать других. Власть знатока зиждется на обладании знаниями и навыками, которые ценятся другими. Власть восхищения базируется на способности индивида нравиться другим. Информационной властью обладает тот, кто располагает важной для других информацией. Власть связей проистекает из отношений индивида с влиятельными или важными людьми. Словом, всякая власть имеет свои специфические источники.

Итак, можно сказать, что положение человека, его знания, информированность, связи, способность принуждать или вознаграждать других, а также умение вызывать восхищение выступают ресурсами его власти. Власть положения, принуждения и вознаграждения опирается на то, какое место человек занимает в служебной или социальной иерархии, – это позиционная власть. А власть знатока, власть восхищения, власть связей и информационная в большей степени зависят от самой личности – это власть личная. Чем больше ресурсов или источников власти у индивида, тем более он в состоянии проявить себя как частный политик. При этом он сам, личными усилиями, независимо от своего положения способен накапливать ресурсы личной власти. А позиционная власть – это дело другое: сегодня она есть у человека, а завтра, в силу не зависящих от него обстоятельств, ее может и не быть. Поэтому любой умный политик, обладающий позиционной властью, старается приумножать и свои ресурсы личной власти.

Конечно, хорошо, когда окружающие тебя любят и, ценя твои знания, к тебе прислушиваются. Однако в реальной жизни ресурсы власти, связанные с любовью к человеку и ценностью его личных знаний, могут оказаться неустойчивыми и недолговечными, это валюта, курс которой подвержен колебаниям. Каждый может вспомнить тех, кем недавно все восхищались, чьи знания и опыт весьма ценили, но кто теперь прозябает в безвестности. А вот информация и связи в качестве источников власти – это валюта твердая. И, наверное, многие могут припомнить тех, кто уже не занимает каких-либо заметных позиций, но умудряется сохранять и даже приумножать важные личные связи, а также обладать необходимой для других информацией. С такими людьми все считаются, с ними хотят иметь дело и те, у кого в данный момент большая позиционная власть.