Текст книги "Как держава с державой: политика межличностных отношений"

Культ победы и победителей имеет оборотную сторону. Там, где есть победитель, есть и побежденный. Обычно победа одного зиждется на поражении другого. Хотя никто не любит быть побежденным, кто-то должен проигрывать. Однако никто не хочет попасть в незавидное положение проигравшего и каждый убеждает себя, что в нем окажутся другие, но не он. Все стремятся занять пьедестал победителя.

Посещая любительские спортивные клубы, я часто вижу, что люди не на шутку сокрушаются, проиграв в обычном товарищеском матче. А однажды мне случилось наблюдать, как весьма уважаемый взрослый человек, занимающий высокий пост в правительстве, проиграл в шахматы юноше, другу своего сына. И хотя это был ни к чему не обязывающий эпизод, он так расстроился, что у него надолго испортилось настроение. Запомнился и другой случай. Я был свидетелем того, как пожилой уже человек, безнадежно проиграв несколько партий в настольный теннис молодому коллеге, потребовал от него продолжения состязания в чем угодно – в картах, большом теннисе, нардах, шашках… Он не хотел уходить без победы. Получив отказ, он сильно разозлился и обозвал соперника трусом. Он так жаждал хоть какого-то реванша, что потерял самообладание. Я, признаться, не очень удивился, когда примерно через год после упомянутой баталии услышал, что тот человек получил инфаркт. Слишком уж он переживал любой проигрыш.

Доминирующая культура победителей оставляет побежденных за бортом. Многие из них лишились внимания, общество стало воспринимать их как второстепенных людей. Нередко побежденные становятся объектом агрессии. Перед моими глазами стоят кадры телевизионного репортажа после футбольного матча в одной из южноамериканских стран: болельщики, сметя ограждения, бросились на поле и избили игроков своей проигравшей команды. Ах, если бы команда победила! Тогда они с радостью отождествляли бы себя с ней, пытаясь психологически отхватить свою долю славы победителя.

Несчастные, забытые побежденные зачастую вынуждены находить самоутверждение в неблаговидных или преступных действиях. Особенно тяжело вчерашним победителям, которые сегодня терпят неудачу. Человек, привыкший к вниманию, познавший сладкий вкус победы и успеха, остро переживает смену своего статуса. Однако общество беспощадно к неудачникам, поскольку действует в соответствии со своими ценностями и нормами, с моралью победителя. Увы, закон победы непреклонен и беспощаден, и у него есть своя темная сторона, или, если угодно, непременный спутник – закон поражения.

Рассказ о мороженом на ужин

Дважды в жизни мне предлагали «дойти до конца»: в 1989 году в Сан-Франциско – попробовать порядка 200 сортов мороженого, и в 1996 году в Брюсселе – продегустировать около 120 разновидностей пива.

В Сан-Франциско дело было в специализированном кафе-мороженом. Хозяин, приятель моего приятеля, узнав, что я из Ташкента, почему-то очень удивился и сделал жест гостеприимства: предложил отведать все сорта мороженого, что у него были. Оно хранилось в холодильном помещении витрины бара в специальных баночках.

Я, тогда еще довольно молодой, впервые попавший в капиталистическую страну и увидевший столько разного мороженого, с интересом принял предложение. Тем более что мороженое я действительно люблю.

Используя маленькие ложечки, я спокойно и методично принялся за дело, пробуя один вид мороженого за другим. Все они были потрясающе вкусными. Одного только шоколадного мороженого имелось около ста сортов! И с чем только оно ни было: и с орехами, и с арахисом, и с изюмом, и со смородиной, и с абрикосами, и со многими южноамериканскими и африканскими фруктами и прочими ингредиентами, о которых я раньше никогда не слышал.

Первая двадцатка пошла хорошо. Я даже вошел во вкус, кивал головой и издавал какие-то звуки как заправский дегустатор. На тридцатой баночке мне показалось, что уже меньше чувствую вкус мороженого. Решил действовать медленнее, не торопиться. К счастью, и ложечки были малюсенькими. Вроде чуть лучше пошло, но после десяти или пятнадцати новых ложек ощущения во рту опять притупились. Рецепторы заморозились, что ли. Я продолжал пробовать новые сорта мороженого, но теперь без особого удовольствия.

– Давай, давай, Ташкент! – слышу голоса нескольких посетителей кафе, болевших за меня. Хозяин за стойкой бара самодовольно улыбался.

«Ну, покажу я им!» – промелькнуло в сознании.

68 – и все. Дальше никак не шло. И я подумал: «Что я, пари, что ли, заключил? Кто меня заставляет есть это противное мороженое? Хотя бы заплатили за труды. К черту его!». Еле открывая рот и с трудом произнося слова, я объявил хозяину, что с меня хватит. И поблагодарил за удовольствие.

Раздались аплодисменты посетителей-зевак. Все стали хвалить меня, а некоторые даже на радостях пытались угостить новой порцией мороженого. И тут хозяин попросил тишины.

– Уважаемые дамы и господа! Многие из вас знают, что иногда мы устраиваем публичную дегустацию мороженого. До сих пор у нас был рекорд домашний, установленный в прошлом году американцем, жителем Сан-Франциско, который попробовал кряду 123 сорта мороженого, а теперь у нас есть первый международный результат, автором которого является достопочтенный гость из далекого Ташкента: 68! Ура!!

Вокруг все стали аплодировать, а я начал глупо кланяться, опасаясь рецидива своей детской ангины. А хозяин кафе продолжал:

– Хотя наш гость – новичок, но его показатель весьма обнадеживает, и я надеюсь, что в свой будущий приезд в Сан-Франциско он сможет установить новый – абсолютный – рекорд нашего кафе!

Все опять хлопают и кивают мне, выражая надежду и даже уверенность, что так и случится.

– В этой связи, а также в знак благодарности позвольте, уважаемые дамы и господа, преподнести нашему гостю банку прекрасного шоколадного мороженого!

Я торжественно принял пятикилограммовую железную банку, поблагодарил хозяина и публику и пошел к себе домой. Теперь я был избавлен от необходимости готовить ужин: разве есть на свете что-нибудь более питательное, чем пятикилограммовая порция калифорнийского шоколадного мороженого?! Тем более что надо было потренироваться: я решил в свой следующий приезд в Сан-Франциско еще раз заглянуть в памятное кафе-мороженое. Впереди маячила перспектива стать рекордсменом – ну, хотя бы этого заведения.

Ситуационное озарение: победа может опустить человека до уровня его тщеславия.

Плюсы и минусы власти

Недавно я уговорил своего друга, директора одной организации среднего размера и значения, фиксировать в течение обычного дня все блага и все заботы, которые дает ему его служебное положение. Вот что он отметил, размышляя о позитивных и негативных факторах, связанных с его властью.

Плюсы.

– Служебная машина отвезла меня на работу, и не надо было тратить деньги на общественный транспорт.

– Секретарша принесла свежие газеты и сварила кофе. Она, как и всегда, была готова выполнить все мои поручения и даже прихоти.

– У меня служебный кабинет со всеми удобствами: есть телевизор, видеомагнитофон, DVD, неограниченный доступ к Интернету и даже свой санузел. Лучшая у нас мебель – в моем кабинете. И за все это мне не надо платить ни копейки.

– В этом году билетов на новогоднюю елку дали мало, но председатель профкома только что принес эти дефицитные билеты для моих детей и племянников.

– Наш шеф-повар доставил обед в кабинет. Нет нужды куда-то идти и стоять в очереди.

– Кассирша лично занесла в кабинет мою зарплату. Все в новых купюрах. Сотрудники, увы, должны идти в кассу и «пробиваться» к своей зарплате.

– Один мой звонок – и жену вне очереди записали на модные занятия шейпингом.

– Распечатал на служебном принтере статью, необходимую для школьных занятий сына.

– Сказал помощнику, что еду на совещание, а сам отправился домой немного отдохнуть: на работе я сам себе хозяин.

– Сотрудники со мной приветливо здороваются, многие хотят угодить. Думаю, должность влияет также на то, как меня воспринимают друзья и родственники. Честно говоря, это доставляет удовольствие. И вообще, моя должность дает мне особый статус, положение в обществе, ощущение собственной значимости. Мне это очень нравится.

– Пользуюсь служебным мобильным телефоном, но не только в служебных целях, конечно.

– Позвонил в ведомственную поликлинику: вечером меня там примут без очереди.

– На воскресенье забрал домой служебный портативный компьютер – просила жена.

Минусы.

– Потратил много времени и нервов, чтобы отстоять фонды на бензин для служебной машины. Пришлось доказывать, умолять.

– Показалось, что кто-то трогал мои бумаги на письменном столе. Следует держать ухо востро: известно, что в офисах водятся любители сбора компромата.

– На работе надо скрывать свои истинные чувства, постоянно контролировать себя, быть начеку. Но порой срываюсь: нервы, нервы. Жизнь заставляет быть подозрительным к окружающим.

– Необходимо отремонтировать здание организации, но денег нет. Люди недовольны состоянием туалетных помещений. А наш завхоз – просто лодырь, надо все время стоять над ним, контролировать. И быть начеку, чтобы не обворовали.

– Весь день переживал из-за вчерашнего конфликта между двумя сотрудниками. Завтра будет продолжение «разборки». Что-то давление стало подниматься.

– Вызывало высокое начальство – на какое-то нудное и совершенно бесполезное собрание. Пришлось два часа просидеть. Да еще какие-то идиотские поручения дали.

– Начальство требует очередные отчеты. Надо во что бы то ни стало сегодня успеть. Опять вынужден всех поднять на ноги. Все время дергают с этими никому не нужными бумагами.

– Пожарники хотят встретиться со мной, вновь будут претензии по поводу состояния противопожарной безопасности. Возможно, наложат штраф. А что я могу поделать? Все упирается в финансы.

– Заместитель в последнее время ведет себя странно. Он не очень лоялен ко мне, и я думаю, что он с радостью занял бы мое место. Надо присмотреться к нему. Возможно, это он под чужой фамилией разместил в Интернете клеветническую заметку про меня.

– Почти все мое время уходит на какие-то мелкие дела и совещания. Ненавижу эти бесконечные телефонные звонки, просьбы и жалобы. Порой хочется сказать: идите вы все к черту!

– Говорят, будет внеочередная финансовая ревизия. К чему бы это? Если захотят, то найдут какие-либо недостатки. Моего предшественника именно так и выгнали с работы. Сейчас ему стыдно на людях показываться.

– Опять допоздна задержался на работе. Почти не вижу жену и детей. И воспитанием некогда заниматься. А жизнь-то проходит.

– Столько тружусь, но кто впоследствии оценит? Вот был раньше тут директор, тоже с утра до позднего вечера вкалывал на протяжении десяти лет. И что? Умер от гипертонии. Многое сделал для этой организации человек, но до сих пор никто даже и не подумал повесить где-нибудь его портрет или доску с его именем.

Очевидно, что руководящее положение моего друга приносит ему как радости и удовольствия, так и заботы и огорчения. По-моему, члены его семьи однозначно выигрывают от его положения и статуса, однако он сам несколько раз крепко задумывался о переходе на другую, менее ответственную и более спокойную работу. Но его все время что-то удерживало. Власть, как говорится, присосала. «Властитель истинный лишь тот, кто, к счастью, не упивается своею властью», – говорил Джалаледдин Руми. Увы, реальная жизнь, психология и деятельность людей на всех уровнях власти дают мало примеров такого идеала.

Власть несет как возможности, так и ограничения. Она дает привилегии и статус, но может отнять душу. А почему люди радуются, когда узнают, что их друзья и знакомые назначены на какую-то важную работу, вошли во властные структуры, поднялись по служебной лестнице? Думаю, их радость – не только за самих этих людей, но и, возможно, на подсознательном уровне, за расширение своих ресурсов. Бог с ним, с этим человеком во власти, но у них-то теперь больше возможностей.

Почему же многие люди так стремятся к власти? Это в их природе или просто связано с определенными условиями жизни? Очевидно, что власть – это ресурс, позволяющий оказывать воздействие на среду и решать вопросы. Более того, доступ к власти означает доступ к общим ресурсам в приоритетном порядке, возможность выполнять чужими руками не только общее, но и свое дело. Она открывает возможности для удовлетворения потребностей того, кто ею обладает, для обустройства мира по его усмотрению, для совершения чего-то такого, что нельзя сделать одному. Власть – это привилегии. Это социальный статус. Это авторитет. Это уважение окружающих. Это источник благополучия. Это контроль над другими. Это более высокая степень социальной защищенности. Но самое главное для многих людей в обладании властью – это само ощущение власти. Это ощущение собственной значимости, уважения к твоей персоне, способности сделать что-то, зависимости других от тебя. Ради этого чувства, ради этого состояния сознания многие готовы заниматься нелюбимым или даже постыдным, грязным делом, вредить другим. Порой это напоминает какую-то форму личностной патологии.

Однако власть действительно нужна обществу, без власти наступает хаос, рушатся социальные институты, нарушаются нормы и правила поведения. Как можно без власти строить дороги и дома, собирать урожай и заниматься экологией, обучать детей и ухаживать за пожилыми людьми? Никак нельзя. Поэтому, наверное, общество приходит к выводу о том, что пусть эти люди – искатели власти – и слегка на ней помешаны, но зато они привносят в социальную жизнь порядок, организованность и целеустремленность, без которых невозможно жить. Конфуций, кажется, ставил мудрость властелина выше мудрости философа. Ну что мудрость философа: сказал что-то – и все дела, никакой особой ответственности. А от слов властелина зависит судьба, жизнь многих людей. Кроме того, как считали древнекитайские мудрецы, только мудрый человек может стать властелином, а достижение власти можно рассматривать как проявление особой – высшей – мудрости.

Нельзя забывать и того, что не только человек выбирает власть, но иногда сама власть выбирает человека. Есть люди, которые особо и не стремятся к власти, но тем не менее они, по зову или настоянию общества, оказываются у руля. Такие люди власть воспринимают скорее как долг, а не как привилегию. Хотя постепенно некоторые из них так входят во вкус, что уже с трудом могут оторвать долг от привилегий.

Но обладание властью – это и нелегкая ноша. Чтобы реализовать власть и сохранять ее, необходимо напрячься, надо постоянно быть начеку, беспокоиться, преодолевать вражду, ладить с одними и воевать с другими. Уважение к власть имущему нередко бывает наигранным, и многие в душе ненавидят его. Власть порождает подхалимаж, воодушевляет льстецов. Всегда есть те, кто при первом же удобном случае готовы скинуть своего господина и поменяться с ним местами. Всем известно, что солдат, не мечтающий стать генералом, – плохой солдат. Но солдат много, а генеральских должностей мало. Словом, власть требует нескончаемых усилий, непростых переживаний и жесткой борьбы, и если одни вполне приспособлены жить в таком режиме, то другие просто не выдерживают, а иные не находят в этом для себя особого смысла. Как доминирующее животное в стае вынуждено постоянно демонстрировать свое превосходство (иначе оно потеряет свое привилегированное положение), так и человек-властелин должен регулярно доказывать свое право на власть. Но непосильная власть может сломать человека, деформировать его личность, расстроить нервы, навлечь болезни, особенно инсульт и инфаркт – порождения стрессов. Однако неудобства и издержки власти не отталкивают тех, кто мечтает оказаться наверху: общепринято полагать, что в этом деле все окупается сторицей. Несмотря на беспокойную жизнь, многие властелины доживают до глубокой старости. Видимо, наряду с определенными личностными свойствами, им помогает в этом социальная исключительность.

Власть, кроме прочего, заставляет привыкать к себе. Те, кто имел возможность быть во власти, испытывают дискомфорт, лишаясь ее. Атрибуты власти, ее запах и вкус влекут к себе как сильнодействующие наркотики. Хотя некоторые бывшие властелины порой публично проявляют пренебрежение к ней, это, скорее, притворная поза. Многие презрительные высказывания о власти были сделаны теми, кто никогда не обладал ею. Даже открыто выступающие против власти люди в душе недоумевают, когда кто-то отказывается от нее. Говорят, правда, жил один римский император, который, достигнув преклонных лет, добровольно отошел от власти и стал жить в деревне, в основном проводя время на огороде. Но в империи началась смута, и представительная делегация прибыла в деревню, чтобы уговорить бывшего императора вновь взять власть в свои руки. Услышав просьбу, старик воскликнул:

– Да вы что? Смотрите, какой огурец я тут вырастил!

В общем, отказался он от власти, отдав предпочтение своим огурцам. А может быть, именно возделывание огорода давало ему ощущение реальной власти?

Рассказ о способах экономии денег

Как-то мне в течение недели довелось пожить на ранчо весьма состоятельного семейства. Хозяева – муж и жена – крупные бизнесмены. Их основной дом и работа были в Филадельфии и Нью-Йорке, а на огромном ранчо они дополнительно выращивали кукурузу и, уже для удовольствия, держали десятки лошадей.

Я заметил, что хозяева предпочитали делать некоторые звонки, особенно междугородние, после шести вечера. Бывали случаи, когда звонить надо было где-то без десяти шесть, но они терпеливо выжидали, пока стрелки часов не перейдут заветную черту. Осторожно поинтересовавшись, я узнал, что после шести вечера стоимость звонков снижается. И совсем уж я удивился, когда, приехав однажды в Нью-Йорк вместе с хозяйкой, стал свидетелем того, как она около четверти часа искала бесплатную стоянку для машины. Вокруг было полно платных стоянок, но она упорно искала именно бесплатную. Такая бережливость на фоне огромных расходов, нескольких дорогих автомобилей, множества лошадей и ежегодных путешествий по свету озадачила меня.

И вот подвернулся случай спросить, почему они, с одной стороны, тратят большие деньги на всякие не очень жизненно важные дела, но с другой – так тщательно экономят на мелочах.

– Видишь ли, – начал объяснять глава семейства, – тут есть два момента. Во-первых, мы экономим там, где можно экономить. Так, на хороших машинах, лошадях, костюмах и путешествиях первым классом особо не сэкономишь, зато вполне можно экономить на телефонных звонках и парковках. Во-вторых, мы это делаем в воспитательных целях, чтобы наши дети учились экономить даже на самом малом.

Примерно через месяц, будучи в Вашингтоне, я на несколько дней остановился в доме одного из их сыновей, тоже бизнесмена. Каково же было мое изумление, когда я заметил, что он, в отличие от своих родителей, старался экономить в «большом», но не стеснял себя в «малом». Он мог в любое время и подолгу разговаривать по телефону, свободно пользовался тогда еще редким и довольно дорогим беспроводным телефоном в салоне автомобиля, машину парковал там, где ему это было удобно, невзирая на стоимость. Но зато одевался скромно, имел недорогой автомобиль, дальние поездки совершал экономическим классом, а отпуск старался проводить дома.

Улучив момент, я поинтересовался его отношением к экономии денег в большом и малом.

– Я экономлю там, где это удается, – ответил он, почти дословно повторив слова родителей. И пояснил: экономить на парковках и телефоне – себе навредить, потому что это приводит к потере времени и, следовательно, денег. А вот на автомобилях, поездках, одежде и отпуске запросто можно и нужно экономить, и довольно существенно. Кроме того, я бы хотел доказать своим родителям, что можно быть успешным, имея несколько иное отношение к жизни. А вы как думаете?

– Ну, у меня здесь, в Америке, пока третий путь: экономить там, где можно и не экономить.

– Будьте осторожны, – предупредил меня собеседник, – в будущем это может привести к тому, что вы или ваши дети не будете экономить там, где это целесообразно.

Я поблагодарил за совет и с тех пор стараюсь никогда не экономить там, где можно не экономить.

Ситуационное озарение: упущенную выгоду стоит рассматривать как благотворительность.

Частная политика как сфера взаимного влияния

Человеку, решающему конкретные жизненные задачи – например, как вести себя с соседями, от которых ему хочется держаться подальше, или какой тон выбрать в разговоре с тем, кто, возможно, его подставил, – на помощь приходят не только ум и жизненный опыт, но и установленные в обществе нормы и правила поведения, ритуалы и символы. Порой какой-нибудь символический жест выражает наши намерения лучше и в более приемлемой форме, чем слова. А можно просто молча посмотреть на человека – и это уже будет актом воздействия на него. Но молчание молчанию рознь. Скажем, задумчивое молчание и молчание угрюмое – это далеко не одно и тоже.

Я знаю человека, который одиноко живет в горах в небольшом вагончике. Лишь иногда он общается с туристами и окрестными жителями. Но этот отшельник, пользующийся репутацией знатока лекарственных трав и горных тропинок, давно уже превратился в заметный фактор местных политических реалий: кто-то им восхищается, а кто-то – ненавидит его, одни стараются сблизиться с ним, другие – обходить его вагончик. В истории известны многие отшельники, личность и жизнь которых оказывали большое воздействие на современников и даже на последующие поколения. Очевидно, что человек, физически, социально или духовно отстранившийся от других людей, не перестает быть существом частнополитическим.

Но как именно человеку «А» удается добиться того, что человек «Б» – причем часто вполне добровольно – делает то, что нужно «А»? Классический пример подобного воздействия – это попрошайничество, нищенство. Оно примечательно своим результатом: один человек по своей воле передает собственное добро другому. Всем известно, что человеку не хочется лишаться даже самой малости, добытой трудом и потом. А тут – пожалуйста: с легкостью и безвозвратно отдает совершенно незнакомому лицу с трудом сэкономленные деньги.

Попрошайки – это мастера влияния. Их ремесло – настоящее искусство, которому ни в какой школе или университете не учат. Тут не идет речь о людях, вынужденных просить милостыню из-за сложившихся тяжелых обстоятельств. Я имею в виду профессиональных попрошаек, которые превратили акт просьбы о подаянии в своего рода бизнес. Это занятие требует постоянной шлифовки различных приемов влияния и выработки новых. Профессиональные нищие должны обладать смекалкой, проницательностью, артистичностью и особой «харизмой», чтобы люди добровольно отдавали им свои деньги. Конечно, профессиональными попрошайками не становятся от хорошей жизни и подобная деятельность вовсе не отличается привлекательностью, и вполне естественно, что любой просящий подаяния человек вызывает сочувствие. Тем не менее этой работой промышляет немало людей, которые могли бы зарабатывать себе на жизнь и другим образом.

Однако в одинаковых условиях одни из них действуют весьма эффективно, а другие – не очень. На дороге, по которой я регулярно езжу, есть один светофор, возле которого часто стоят две нищенки. Они очень похожи друг на друга, примерно одного возраста и телосложения, и одеты схожим образом. Но почему-то останавливающиеся у светофора водители в основном дают деньги одной из них, а вторую редко когда одаривают. Задумавшись, почему это происходит, я увидел разницу в поведении этих женщин. Первая всегда активна: она подходит к машинам, протягивает к водителям открытые ладони, что-то убедительно говорит, смотрит им в глаза, благодарит за подаяние. А вторая, как правило, молча стоит на одном месте и лицо ее словно выражает убежденность, что все проезжающие мимо водители должны подать ей милостыню. В то время как первая попрошайка, усердствуя изо всех сил, еще что-то и дает благодетелям взамен их денег, всем своим обликом выражая признательность и благодарность, говоря добрые напутствия и т. п., вторая женщина не только не старается получить что-то, но ничем вразумительным и не отдаривает тех, кто ей подает. Видя разницу в поведении и результатах усилий этих двух женщин, я ясно осознал, что люди ценят, когда человек (а) старается и (б) благодарит их за хорошие дела или оказанные ими услуги.

Расширив поле наблюдения, я заметил, как эффективно действуют просящие милостыню дети – по крайней мере, часто более успешно, чем взрослые попрошайки. Ребенку трудно отказать, особенно если он применяет филигранную технику межличностного воздействия. Недавно юные цыганки, пытаясь выудить у меня деньги, применили два интересных приема влияния. Одна из них поцеловала свою руку, затем коснулась этой рукой моей обуви, потом вновь поцеловала ту же руку и лишь после этого протянула ее за подаянием. Другая, совсем маленькая девочка, стала ходить рядом, точнее, чуть позади меня, и при этом ритмично и нежно гладить мою руку, с умилением глядя на меня. Что ж, оба приема великолепны. Первый был рассчитан на то, чтобы человек, получив знак «уважения», нет – «возвеличивания», отдал что-то взамен. Второй прием, кинестетический, базировался на физическом контакте и, пробуждая какие-то мало осознаваемые ощущения и чувства, возможно, связанные с добротой и сопереживанием, тоже действовал очень мощно. Таким образом, я занес в свою «тетрадь наблюдений» новые для меня приемы вызывания уважения и сочувствия. Вряд ли многие профессионалы попрошайничества когда-нибудь слышали о методах нейролингвистического программирования[3]3
  Нейролингвистическое программирование (НЛП) – одно из популярнейших направлений изучения механизмов межличностной коммуникации, а также психологического воздействия людей друг на друга. Базируется на понимании особенностей обработки человеком информации. Разработано американскими учеными Ричардом Бандлером, Джоном Гриндером и другими исследователями. Широко применяется в психотерапии, управлении и обучении.


[Закрыть] или различных формах психотерапии, но это не мешает им искусно пользоваться ими.

Затем я столкнулся с еще одним – детским по форме, но весьма взрослым по существу – приемом попрошайничества. Ребенок довольно жалкого вида, изображая на лице страдание и голод, почти вплотную подходил к сидящим в вагоне метро пассажирам с протянутой рукой и пытался непременно установить зрительный контакт с намеченным «благодетелем». Лицо его было жалобным, а взгляд – добрейшим и просящим. Когда человек неподвижно сидит, глядя перед собой, а напротив него оказывается ребенок, ему трудно уйти от зрительного контакта. Но это был не просто зрительный контакт, а прямое обращение к душе человека, непосредственное соприкосновение с внутренней, незащищенной частью личности. Эффективность такого почти гипнотического приема была настолько высокой, что мало кто отказывал этому ребенку в подаянии. В дополнение к старанию, благодарности, уважению и сопереживанию я занес в свою «тетрадку» и прием «просящего взгляда в душу».

Размышляя над этими и другими случаями, я начал глубже понимать, что человек изобрел бесчисленное количество способов влияния на ближнего. Внимательно посмотрев вокруг, можно увидеть, что люди только и заняты тем, что оказывают друг на друга влияние. И не только тогда, когда находятся в обществе, но и наедине с собой – строя планы, составляя письма, посылая мысленные проклятия или благословения. Колдовство, жертвоприношение, знахарство, врачевание, гипноз, мольба, увещевание, наставление, совет, ярость, угроза, внимание, любовь, намек, улыбка, кивок, подсказка, помощь, подарок, измена, свита, тембр голоса, музыкальное исполнение, танец, рисование, постукивание по столу… можно почти бесконечно продолжать этот ряд способов межличностного влияния. Если ко всему этому прибавить нюансы, оттенки, полутона и прочие «разбавители» и «красители», то разнообразие способов взаимовлияния людей приобретает поистине астрономические масштабы. Даже тривиальное «да» (или «нет») можно сказать множеством разных способов.

Бесчисленные методы влияния человека на человека, однако, вполне возможно объединить в рамках определенных приемов. Так, мы можем говорить о политике «дубинки» – она включает в себя такие инструменты, как давление, нажим, угроза, запугивание, унижение и т. п. К политике «поглаживания» относятся хорошее слово, эмпатия, доброта, забота, поощрение и др. «Нож в спину» – это политика, использующая такие методы, как обман, подвох, подлог, подстава, предательство, измена и т. п. Политика «кнута и пряника» может использовать игнорирование, пренебрежение, презрение, оскорбление, устыжение, с одной стороны, и воодушевление, обещание, надежду, лесть, поощрение – с другой. Кроме массы приемов воздействия на индивидуальном уровне, существует несчетное множество способов воздействия на уровне социума: законы государства, общественные традиции, правила хорошего тона, культурные нормы, пропаганда, слухи и пр.