Текст книги "Пойманная мечта"

Белла всегда знала, что у тети есть тайны, но не думала, что они настолько страшные. Только племянница могла рассмотреть иногда проскальзывавшую глубокую грусть в ее взгляде, оставшуюся после всего пережитого.

И вчера вечером Белла впервые за долгие годы снова увидела ее. Может, она ошибалась. Белла надеялась, что да, но об этом следовало поразмыслить.

И беспокойство о своей тете стало единственным способом отвлечься от мыслей об Оливере.

Если тени прошлого снова преследовали Кейт, они вряд ли связаны с ее отцом, который, казалось, канул в небытие. Его надежно заперли, и он до конца своих дней не увидит свободы.

Может, Коннор сделал что-то, что напомнило ей об отце?

Нет, просто немыслимо. Да, Коннор был большим и сильным, носил кожу и ездил на мотоцикле, но если в нем была какая-то жестокость, то она уже давно проявилась бы.

Белла тоже оказалась виновата – ведь именно она организовала для Кейт встречу с отцом в лаборатории, надеясь уладить старые семейные проблемы. Ее поступок привел к катастрофе – отец напал на свою дочь.

С другой стороны, именно тогда Кейт и Коннор поняли, как сильно любят друг друга, и вот сейчас они планируют свою свадьбу и совместную жизнь.

Леди Дороти шевелила пальцами, словно играла на пианино.

– Почти совсем не больно, – счастливо проговорила она.

– Отлично. Теперь давайте поработаем запястьями.

Белла помогала ей совершать движения, но все ее мысли занимала возникшая проблема. Нужно сконцентрироваться.

Гордость за то, что она смогла помочь своей любимой тете стать счастливой, исчезала, потому что Кейт больше не была счастлива. И это никак не связано с Коннором. Он не выказал ни малейшей жестокости даже по отношению к преступнику, который, несомненно, это заслужил. Нет, Коннор только старался защитить Кейт, загородив ее своим сильным телом. Вряд ли их отношения напоминали ей о прошлом.

Невозможно.

Значит, что-то другое.

Но что?

Глава 6

– Белла, все в порядке.

– Ты уверена?

– Конечно уверена. С чего такой вопрос?

На том конце провода повисло молчание.

– Э-э-э… – Как правило, Белла не мычала так неуверенно. – Это просто ощущение, которое возникло вчера вечером, и оно не проходит. Как будто ты что-то скрываешь.

Кейт замерла. Если Белла что-то заподозрила, то сколько времени пройдет, прежде чем Коннор заметит? Она перестала перекладывать бумаги на столе и подняла голову, чтобы посмотреть в окно своего офиса. Нет, она была уверена, что Коннор ничего не подозревает. Кейт моргнула.

– Кейт? – послышалось в трубке.

– Я здесь.

Она откашлялась и попыталась сглотнуть, но во рту было очень сухо. Больше всего на свете после Коннора она любила свою племянницу. Их объединяла крепкая связь. Белла научилась понимать ее. Она знает ее тайны, но не все. И не узнает, решила Кейт. Как и Коннор.

Кейт начинала новую жизнь. И будущее обещало ей больше, чем она когда-то смела мечтать. Она выходит замуж за мужчину, за которого могла бы умереть. Мужчину, который любил ее так же сильно, как она его.

Прошлое забыто. Или нет? Может, поэтому Белла задавала странные вопросы. Она понимала Кейт гораздо лучше Коннора. Когти паники впились ей в живот. Она должна была немедленно прекратить этот разговор. Прежде чем не выдержит и выпалит правду.

– Я очень занята, родная. Ты хотела поговорить о чем-то конкретном?

Она услышала вздох.

– У меня не очень удачный день. Я беспокоилась о тебе и…

– Ну, для начала ты можешь перестать беспокоиться обо мне, – твердо перебила ее Кейт.

– Но…

Очевидно, Беллу было не так просто переубедить.

– Не знаю, что ты себе придумала, но думаю, это просто предсвадебное волнение.

– Волнение? Как можно волноваться, когда ты выходишь замуж за Коннора? Он великолепен. И он обожает тебя. Ты обожаешь его. Вы созданы друг для друга. Если мне хотя бы наполовину повезет, как тебе, я буду счастлива.

– Просто все происходит так быстро, – ответила Кейт. Может, ей удастся найти выход. Выиграть время? Смягчить неизбежный удар? – Может, мы слишком торопимся.

В трубке повисло испуганное молчание. Кейт нужно было придумать способ сменить тему, прежде чем случится что-то ужасное. Например, она расплачется. Она в отчаянии попыталась придать своему голосу спокойные интонации.

– Что еще случилось?

– Что? А… Я не могу найти ожерелье леди Дороти.

Кейт с облегчением вздохнула. Ей дали передышку.

– О боже… Ты потеряла бесценное бриллиантовое колье Доусонов или что-то в этом роде?

– Не бриллиантовое. Гранатовое. И я его не потеряла. Я просто… положила его куда-то не туда. Это любимое украшение леди Дороти, и она расстроена.

– Где ты видела его последний раз?

Кейт снова принялась лениво перебирать бумаги, уверенная, что смогла увести Беллу с опасной территории. Документы накапливались. Некоторые лежали на ее столе уже несколько недель. Ну, это можно выбросить. Она смяла копию результатов с пометкой проверить аппарат. Это задание уже давно было выполнено.

– Я сняла его в спа-бассейне, но уверена, что потом забирала. Мы просто не стали снова надевать его, потому что ей было холодно и я хотела поскорее ее одеть.

– Значит, ты где-то его уронила. Пройди по своему пути еще раз.

Хорошая идея: вернуться в ту точку, откуда начал, и найти место, где все пошло наперекосяк.

Кейт достала листок бумаги из самого низа стопки в углу стола. Тут стояло ее имя и время, когда все изменилось.

– Мне нужно идти, – сказала она. – Просто ищи, пока не найдешь. Сконцентрируйся, Белла. Ты не первый раз попадаешь в такую ситуацию, и я сейчас не могу сидеть и обсуждать с тобой это. У меня очень много дел.

Слишком много. Кейт повесила трубку, не обращая внимания на обиженное прощание Беллы. Племянница понятия не имела, как ей повезло, что приходится волноваться только о дурацком украшении. Ее собственная проблема была гораздо серьезнее.

Она была достаточно большой, чтобы разрушить ее жизнь.

И что хуже того, она могла разрушить жизнь любимого человека.

Дом казался странно пустым. Оливер посмотрел на часы. Шесть пятнадцать. Он не опоздал. Он вернулся раньше обычного, потому что пообещал провести время с матерью перед мероприятием – ежегодной благотворительной вечеринкой по сбору средств для детей, и Оливер вместо своей матери должен был представлять главную награду. Она хотела удостовериться, что сын точно помнит, с кем ему обязательно надо поговорить, вероятно, потому, что они входили в список самых богатых людей и могли стать потенциальными спонсорами.

Но леди Дороти не было в гостиной. Как и Беллы. Почему это так его расстраивало? А, точно. Сегодня Оливер узнал о прогрессе Уолли: химиотерапия уменьшила опухоль до такого размера, когда ее можно оперировать без риска серьезных осложнений. Белла будет счастлива узнать об этом. Именно о Белле думал Оливер, когда проверял последние анализы Уолли. Он представлял себе, как радость отразится в ее глазах, а потом распространится по всему лицу, и он знал, что она выльется в одну из тех улыбок, которые способны осветить самую темную комнату. Он не мог отрицать, что с нетерпением ждал того момента, когда сообщит ей новости.

Но ее здесь не было.

Оливер спустился по винтовой лестнице и направился к кухне. Ивонн, приходящая экономка, помимо остальных обязанностей готовила еду и оставляла ее на кухне. Сейчас Белла отвечала за разогрев и подачу ужина, и Оливер знал, что обычно она ест вместе с леди Дороти.

Это позволяло ему оставаться на работе, сколько потребуется, и не волноваться о рутине, которая была, как никогда, важна из-за здоровья матери.

Оливер решил, что они обе могут быть в кухне. Может, уровень сахара упал ниже нормы после инъекции инсулина, и Белла решила подать ужин раньше обычного.

Но кухня тоже была пуста.

Очень странно. И тревожно.

Оливер ходил из одной комнаты в другую, и тишина давила на него, заставляя сильнее почувствовать размер дома. Он был огромным. Странно, что здесь жили всего двое.

Трое, если считать Беллу, подумал он.

А кто бы не стал считать Беллу? Рот Оливера перекосился в кривой усмешке. Учитывая размер личности Беллы, она занимала в три раза больше места, чем обычный человек.

Усмешка исчезла, но Оливер поймал себя на мысли, что хочет услышать звуки кантри.

Например, из гостиной. Библиотеки. Музыкального салона. Ноги сами несли его туда, потому что он помнил, как был здесь последний раз. Играла ужасная музыка, и лицо его матери светилось от счастья и гордости. Казалось, в доме стало больше кислорода.

В салоне никого не было, но он заметил на столе чашку с недопитым чаем. Тут же стоял молочник, а рядом лежал глюкометр, из которого до сих пор торчала тест-полоска, и пустая ампула из-под инсулина.

Оливер раздраженно вздохнул: иголку следовало сразу выбросить.

Где же она?

Подняв голову, Оливер заметил, что стеклянные двери музыкального салона открыты. Он увидел фигуру, стоявшую посреди лужайки, – его мама, завороженная мерцанием моря в мягком свете заходящего солнца.

Оливер с облегчением вздохнул и отправился на улицу.

– Мама! – позвал он, подходя ближе. – Как ты?

Леди Дороти не ответила. Она даже не повернула голову.

– Где Белла?

Оливер словно и не ждал ответа. Может, он инстинктивно знал, что его не последует. Он действовал на автомате, когда наклонился, чтобы поцеловать мать в щеку. Но до того как его губы коснулись щеки, он понял, что что-то не так.

Леди Дороти продолжала смотреть на море, не замечая его присутствия. Свет горел, но никого не было дома. Оливер знал, что происходит. Ему не нужно было трогать ее кожу, чтобы понять, что она влажная и холодная. И ему не нужно было измерять учащенный пульс. Уровень сахара снизился до опасного предела, и через несколько секунд она полностью потеряет сознание.

И она стояла на улице. Одна.

Быстро и уверенно Оливер, подгоняемый яростью и страхом, поднял мать на руки, словно она совсем ничего не весила, и понес ее в дом, через музыкальный салон к кухне, где почти врезался в Беллу, сбегавшую по ступенькам.

– О боже, – выдохнула она, бледнея. – Что случилось?

Оливер продолжал идти, не говоря ни слова, но зная, что Белла следует за ним – он слышал ее дыхание, перебиваемое всхлипами. Он осторожно посадил мать на стул, убедившись, что она в состоянии сама сидеть. Белла опустилась на корточки перед ней, поддерживая ее.

Леди Дороти, словно робот, не замечала испуганного лица Беллы.

– Случилось то, – наконец рявкнул Оливер, направляясь к холодильнику, – что вы оставили мою мать одну, на улице, с приступом гипогликемии.

Он резко открыл дверь холодильника и выдвинул ящик, в котором хранился инсулин и другие лекарства. Он взял один маленький пакет и разорвал его, поворачиваясь к матери.

– Я отошла всего на пару минут.

Голос Беллы звучал ровно, но ее лицо тоже было бледным.

– Леди Дороти вспомнила, где еще может быть ее ожерелье, и попросила пойти посмотреть, пока она не забыла…

Оливер игнорировал поток слов Беллы, которая пыталась оправдать непростительное поведение. Он втирал гель с глюкозой в десны и язык матери. Слава богу, она еще могла глотать, но при необходимости у него были ампулы для внутривенных уколов.

Его злость не проходила.

– У меня есть работа, на которую я должен ходить, – сказал он Белле. – Я не могу быть в двух местах одновременно, поэтому, если только я не брошу больницу, я не могу взять на себя полную ответственность за здоровье своей матери! Вот почему вас наняли, и я думал, что вам можно доверять.

Белла ничего не отвечала. Оливер проигнорировал хлюпанье носом. Почему женщины считали, что слезы могут все решить? Он посмотрел на часы. Эффект геля уже должен был проявиться.

Разумеется, он бы позвонил в скорую при необходимости, но он помнил, как расстроилась его мать в прошлый раз, и хотел избежать этой крайней меры.

Глюкоза быстро впитывалась через слизистую оболочку. Он почувствовал, как жизнь возвращается в ее согнувшееся тело, и увидел, как она моргнула.

– О… боже… – Голос леди Дороти звучал на удивление твердо. – Где я?

– В кухне, – ответил Оливер. – У тебя был приступ гипогликемии, мам.

– Боже. Прости, дорогой.

– Тебе не стоит извиняться, – протянул Оливер. – Это не твоя вина.

Это была ее вина. И Белла не нуждалась в колком замечании Оливера, чтобы почувствовать всю ее тяжесть.

Она не могла посмотреть на него, потому что не хотела увидеть взгляд, говорящий о том, насколько она безнадежна.

– Я принесу глюкометр, – произнесла она, поднимаясь.

Нужно проверить уровень сахара и удостовериться, что леди Дороти не рискует впасть в диабетическую кому.

И умереть во сне.

Неудивительно, что Оливер так на нее злился. Как же глупо она поступила, послушавшись леди Дороти и оставив ее одну сразу после укола инсулина! Существовала сотня причин, почему реакция могла оказаться сильнее, чем обычно. Если бы Белла была рядом, она бы услышала, как речь пожилой женщины становится спутанной, или заметила бы, что она странно себя ведет. Или увидела блеск пота на ее коже.

Именно поэтому леди Дороти нуждалась в медсестре, чтобы обращать внимание на такие изменения, а не просто в компаньонке, помогающей ей делать упражнения и поддерживать ее, пока она борется с последствиями приступа ревматоидного артрита.

Даже Кейт разозлилась на нее сегодня утром. И обвинила в неумении концентрироваться. Всегда что-то забывает. Что-то теряет.

Оливер делал бутерброд с сыром для матери, когда она вернулась на кухню. Леди Дороти пришла в себя.

– Это моя вина, – объясняла она своему сыну. – Я отправила Беллу поискать мое ожерелье.

– Какое ожерелье?

– То очаровательное гранатовое, знаешь? Ты нашел его в каком старом магазине, когда тебе было около десяти, и подарил мне на день рождения.

Белла вздрогнула, когда открывала пакет с тестом и доставала ланцет. Значит, ожерелье – это подарок Оливера? Сентиментальная ценность?

День становился все хуже. Она сдвинула пластик и взяла иголку.

– Простите, леди Дороти, – прошептала она, беря ее за руку. – Сейчас уколю.

То, что показатели были в пределах допустимого, не улучшило ее настроения.

– Я поужинаю и приму ванную, – заявила леди Дороти. – А потом посмотрю все эпизоды «Улицы коронации», которые пропустила на этой неделе. На сегодня вы можете отдыхать, Белла. Простите, что напугала вас, дорогая.

Белла не отреагировала на взгляд Оливера, который жег ее спину.

– Мне придется проверять уровень сахара чаще, – извинилась она, – но я попытаюсь не беспокоить вас, если вы хотите побыть одна вечером.

– Хочу, – твердо ответила леди Дороти. – Мне неловко за то, что произошло. Этого не повторится, я обещаю. Можете принести ужин сейчас, пожалуйста, Белла?

– Конечно.

– Ты присоединишься ко мне, Оливер?

– Мне нужно будет есть позже, на вечере, – сказал он. – И я бы хотел позаниматься, но пока я весь твой, мама. Напомни мне, с кем нужно быть вежливым сегодня.

Белла накрыла ужин в гостиной, затем оставила Оливера наедине с матерью. Она не была голодна и не хотела мешать им. Она набрала ванную для леди Дороти и удостоверилась, что записанные серии ждали ее в личной гостиной. Белла еще раз проверила уровень сахара, не обращая внимания на нетерпеливость пациентки во время процедуры.

– Я приду через час, – предупредила она.

Белла отправилась в свою комнату, но чувствовала себя как в тюрьме. Что она здесь делает, если даже не может хорошо выполнять свою работу?

Сегодня она хотела сделать все правильно, поэтому отправилась искать ожерелье. И это неизбежно привело ее к бассейну.

Было начало девятого, и последние лучи кровавого закатного солнца освещали зал.

Белла не ожидала кого-то здесь увидеть. Да, Оливер говорил, что хочет потренироваться перед каким-то мероприятием, но это было несколько часов назад. Краем уха она слышала, что он собирался привести себя в порядок и встретиться с какой-то женщиной.

Моник. Это имя звучало так же аристократично, как и благотворительный бал, или что это там было. Он выбрал «подходящую спутницу», как сказал Оливер в ответ на молчаливый вопрос. Он произнес это с решимостью, которая стала для Беллы очередным ударом. Как будто она ждала, что он пригласит ее.

Как будто!

Конечно, Белла не принадлежала к кругу Доусонов. И сейчас, как никогда, она прочувствовала расстояние, разделявшее ее и Оливера, словно стеклянная перегородка. Может, поэтому она не убежала, увидев, что Оливер все еще занимается на тренажере в спортзале. Ей показалось безопасным на мгновение остановиться и посмотреть сквозь невидимое окно.

На нем были только шорты, он стоял спиной к Белле, держа в каждой руке по гантеле. Он приседал и делал выпады, поднимая руки, отчего мышцы на его теле напрягались, кожа блестела от пота.

Белла была заворожена.

Она никогда не видела более красивого мужчины. Сила в этих мышцах. Контроль над телом в таких положениях, которые должны были причинять боль. Звериная грация, с которой он двигался. У Беллы подкашивались ноги. Она прислонилась к двери, когда желание охватило ее тело. Она знала, что нельзя об этом мечтать, но не могла удержаться.

Это все равно что фантазировать о какой-нибудь телезвезде. Именно так она воспринимала Оливера Доусона, и она не собиралась ничего менять. Он не догадается. Она была в безопасности, пока он стоит к ней спиной, и она сможет уйти, прежде чем он обернется.

Еще несколько секунд.

Белла не осознавала, что медленно облизывает губы, пока она не прикоснулась к ним и не почувствовала их влажность.

Оливер чувствовал, как горят мышцы, но не собирался останавливаться.

Не сейчас, когда он видел отражение Беллы в зеркале через открытую дверь раздевалки.

Когда он видел, как она смотрит на его тело.

Она хотела его.

Он привык к подобному отношению женщин. Может, другие вели себя не так откровенно, но Белла понятия не имела, что он заметил ее, и не мог удержаться от соблазна продолжать упражнения. Это было похоже на подслушивание чужих мыслей.

То, как она прислонилась к стене, такая расслабленная, с обнаженными руками и в джинсах, обтягивающих ее бедра… Интересно, она представляла, как привлекательно выглядит?

А когда она облизнула губы, а потом прикоснулась к ним… Боже… Волна ответного желания охватила Оливера.

Конечно, он не собирался ей поддаваться. Это совершенно неприемлемо, и не только потому, что она работала медсестрой его матери, но и потому, что была так не похожа на тех женщин, которых он впускал в свой мир.

Быть с кем-то вроде Беллы Грэхем станет формой бунта, а он никогда не бунтовал.

Может, именно это он упускал столько лет? И именно это состарило его раньше времени?

Солнце быстро садилось, и свет бледнел с каждой секундой. В любой момент Белла могла понять, что он закончил заниматься, и тогда она просто ускользнет. И сделает то же самое, если он начнет поворачиваться.

Поэтому Оливер не повернулся. Он заговорил с отражением в зеркале:

– Вы что-то хотели, Белла?

О боже…

Как давно он знает, что она стоит здесь?

Она смутилась:

– Я… я ищу ожерелье вашей мамы. Думаю, что оно должно быть где-то здесь.

– Тогда заходите.

Оливер взял полотенце, висевшее на поручне тренажера. Он вытер пот с лица и груди.

– Не обращайте на меня внимания. Я собираюсь в душ.

Белла пыталась не смотреть на то, как Оливер вытирается. Или не думать о том, как он будет намыливать тело и поливать его водой. Она могла бы поспешно скрыться, но желание получить от этого дня больше удовольствия пересилило.

Она заставила себя приблизиться к Оливеру.

– Я потрясена тем, что произошло сегодня вечером. Подобного не повторится, я обещаю.

Она подняла глаза в надежде, что сможет донести до него свою мысль – ей можно доверить заботу о леди Дороти.

И он понял ее. Он медленно кивнул. Подошел ближе.

Настолько близко, что во рту у Беллы пересохло. Казалось, все барьеры между ними, видимые и невидимые, просто исчезли.

И она поняла, что он знает все ее мысли.

Белла испугалась бы, если бы не напряженность, с которой Оливер смотрел на нее. Зрительный контакт не прерывался. Она чувствовала исходящий от него интерес.

Неужели он считает ее столь же привлекательной, как она – его? Воздух искрился, и Белла чувствовала, что может поверить. И сейчас это волновало ее больше всего.

Едва заметное движение было почти инстинктивным. Она не осознавала, что тянется вперед, губы ее раскрылись. Она облизнула их. И увидела, как взгляд Оливера опустился на ее рот.

Белла не знала, что произошло потом. Когда она вспоминала этот момент, он казался ей просто ослепляющей волной возбуждения. В одно мгновение они просто стояли, замерев в напряжении, а в следующее она была в объятиях Оливера, и он целовал ее так, как никто никогда не целовал прежде.

Это было невероятно. Почти обнаженное, идеальное мужское тело прикасалось к Белле, излучая голод, который заставлял ее почувствовать себя самой желанной женщиной на планете. Она ощутила жар, исходящий от него после усердной тренировки. Его язык движется у нее во рту, выходя и снова продвигаясь вглубь, вызывая огонь страстного желания.

Она чувствовала струйку пота на его пояснице, по которой так легко было скользнуть под эластичный пояс шорт. Она чувствовала твердое доказательство его страсти, упирающееся в нее. Больше…

Наверное, она прошептала это вслух, потому что Оливер застонал.

– Нет презерватива, – протянул он.

– Все нормально, – выдохнула Белла.

Она прижалась к нему и наклонилась, чтобы закрыть пропасть, появившуюся между их губами. Она была здорова. Она проходила все обследования, которые предлагались сотрудникам в больнице Святого Патрика.

Оливер ласкал ее грудь.

– Ты на таблетках? – глухо спросил он.

– О…

Он провел большим пальцем по соску, и ее колени ослабли.

– О… Да…

Он расстегивал ее джинсы, и это означало, что пути назад нет. Слава богу…

Где-то глубоко в подсознании звенел тревожный звоночек. «Он думает, что ты пьешь таблетки», – прошептал тонкий голосок.

Остановись сейчас. Это опасно. Ты не знаешь, что может произойти. Это самый безответственный поступок, который ты когда-либо совершала.

Белла никогда не слушала тонкие голосочки. Кроме того, какова вероятность? Совсем маленькая и… Она сможет поплавать в бассейне после и смыть весь возможный риск. Если это не сработает, у нее были таблетки, остались с прежних времен.

И… риск того стоил. Такой возможности больше не представится.

Руки Оливера касались ее кожи. Касались самого центра одурманивающей жары.

– О… – снова выдохнула Белла.

Теперь она тоже ласкала его. Чувствовала бархат его кожи. Прошлое не имело значения. Будущее перестало существовать.

– Сейчас, – попросила Белла. – Оливер, пожалуйста… сейчас…