Текст книги "Вкус греха"

18

Остаток дня Мирабелла гасила пожары на кухне, – фигурально выражаясь, за исключением одного случая, – и выполняла бесконечные требования дяди.

– Принеси ящик портвейна из погреба. Не хочу, чтоб эти вороватые слуги там ошивались.

– Мистер Хартзингер просил, чтобы в его спальне поменяли постельное белье. Сделай это до его приезда.

– Переодень платье, не позорь меня!

– Эй, ты! Почему не встречаешь гостей? Думаешь, я взял тебя в дом, чтобы ты весь день отсиживала свой толстый зад?

То, что барон любил покритиковать внешность других, никогда не переставало удивлять Мирабеллу. Из всех людей, которых она знала, он был самым тучным. Туловище было круглым: не продолговатым, не широким в поясе с толстыми конечностями. Нет, если он опускал руки по бокам, из него получался почти совершенный круг. Иллюзию портили торчащая голова и стопы.

У дяди была огромная голова, которая быстро лысела, нос, теряющийся на широком лице, глазки-бусинки и очень пухлые губы. Ноги были короткие и такие маленькие, что у Мирабеллы складывалось такое впечатление – и надежда, – что они вот-вот подкосятся под тяжестью дядиного веса и он рухнет на землю.

Жаль, что этого еще не произошло. Мирабелла утешала себя тем, что поручения ее мерзкого и вездесущего дяди хотя бы не позволяли ей думать о нежданном госте.

Почти.

Пока что Мирабелле везло: гости не выходили из своих комнат. Они распаковывали саквояжи или писали женушкам и любовницам письма о том, что благополучно добрались. Мирабелла подозревала, что найдутся две-три жены, которых такие вести определенно не обрадуют.

Но она не сможет оградить Вита от остальных за ужином. Не то чтобы Мирабелла не пыталась. Она послала к нему служанку, которая предложила принести ужин в его комнату, но он отказался. Тогда Мирабелла отправила служанок к другим гостям. Согласился только мистер Каннингем.

Итак, через несколько часов Мирабелла сидела за столом в обществе самых отвратительных существ Англии… и Вита.

Ужины в доме барона Эпперсли проходили в непринужденной обстановке.

В очень-очень непринужденной обстановке.

Настолько непринужденной, что можно осмелиться назвать ее раскованной.

Мирабелле гости напоминали ненасытную стаю брызжущих слюной гиен, пожирающих добычу. Она никогда не видела гиен, но читала о них, поэтому была уверена, что это сборище подходит под описание.

Мирабелла с ужасом ждала ужина не только потому, что ей было противно видеть, как взрослые люди едят, напрочь позабыв об этикете, – нет, ну зачем дядя требовал серебряные приборы, если он хватает куски пальцами? – но и потому, что ужин был для них безмолвным сигналом к началу попойки.

Вино прибывало – манеры убывали. Гости, которые еще недавно не обращали на нее никакого внимания, вдруг начинали говорить о ней без умолку. Так, по крайней мере, было раньше.

В этот раз они оставили ее в покое. Появление лорда Тарстона в их рядах интересовало гостей куда больше. В данный момент они донимали его вопросами, полными подозрения.

– Что привело вас на наш скромный праздник? – спросил мистер Хартзингер.

– Удивлен, что вы выбрали время между утонченными приемами вашей матушки и заседаниями в Палате лордов, – сказал мистер Уотерсон.

– А не вы ли сказали леди Киллори, что излишество в питье – признак слабого ума? – поинтересовался мистер Харрис.

Но Вит был само остроумие.

– Я здесь в силу как раз тех причин, что вы назвали, мистер Уотерсон. У меня появился повод сбежать от глупых женщин и постылых домашних вечеров, не говоря уже о Палате лордов. И вы бы тоже так поступили, мистер Харрис, если бы леди дышала на вас шерри. Я просто придумал способ от них избавиться.

И вскоре допрос сменился бесшабашным разгулом воспоминаний о покойном лорде Тарстоне и разговорами о том, что сын еще перещеголяет своего старика.

Мирабелла вжималась в стул. Ей было стыдно перед Витом за то, что дядя и его друзья едят, как свиньи, но если удастся оставаться весь вечер незамеченной, если ее никто не окликнет, то хотя бы не придется.

– Эй, ты, перестань сутулиться! – рявкнул дядя. «Черт!» – подумала она.

– И так смотреть страшно, – добавил он, незачем еще и осанку портить.

«Проклятье».

– Оставь ее в покое, Эпперсли, – сказал кто-то, но Мирабелла не захотела поднимать глаза, чтобы узнать, кто именно. – Не такая уж она и страшная. Я бы к ней подкатил!

«О… черт… побери!»

Она не могла посмотреть на Вита. Не смогла бы заставить себя посмотреть ему в глаза, даже если бы на кону стояла ее жизнь. Он смеется? Мирабелла не слышала его хохота, но из-за какофонии фырканья, которую дядя называл смехом, она вообще ничего не могла разобрать. Вит злится? Он обижен? Потрясен? Жаль, что у нее не хватает духу выяснить это.

– Что скажешь, Тарстон? – крикнул один из гостей. – Ты когда-нибудь…

Мирабелла с силой закашляла. У нее першило в горле и слезились глаза, но ей было все равно. Если бы гость успел задать вопрос, она бы не умерла от стыда на месте, но ей бы очень этого захотелось.

Барон проворчал и щелкнул жирными пальцами, чтоб подозвать лакея.

– Эй, человек!

– Симмонс, сэр.

– Разве я спрашивал твое имя? – спросил он и указал на Мирабеллу. – Идиот! Хлопни уже девчонку по спине, в конце концов.

– Хлопнуть?..

– Ты слышал!

Мирабелла жадно глотнула ртом воздух, жестом и слабой улыбкой остановила лакея.

– Не нужно, Симмонс, спасибо.

Слуга посмотрел на барона, ища подтверждения. Тот равнодушно пожал плечами и стал дальше уплетать еду.

– Простите, – пробормотала Мирабелла и убежала. Возможно, завтра дядя выругает ее за то, что она так рано ушла, но возможно, он уже сильно пьян и не заметит, что ее нет. Как бы то ни было, она больше ни секунды не могла там оставаться. Мирабелла прибежала в свою комнату, захлопнула дверь и закрыла ее на замок.

Она не знала, сколько простояла в темноте, дрожа, не в силах отдышаться. Значит, это конец? Ее репутация будет испорчена из-за одной небрежной шутки? Коленки стали подгибаться, но Мирабелла быстро привела себя в чувство, подавив панику и призвав на помощь логику. Гость сказал, что если бы у него был шанс, он бы подкатил к ней, но не говорил, что уже это делал. Тут есть маленькая, но существенная разница. Первое – это всего лишь злая и ужасная шутка, а второе – угроза ее честному имени. Получается, что ее репутацию слегка поцарапали. Как и ее гордость. И сердце: может, Вит и не смеялся над остротой, но и не заступился за нее.

– Да пошел он! – крикнула Мирабелла, и ей даже не было стыдно, что она произнесла такую непристойность. Она слышала сотни раз, как дядя говорил это. – Да пошли они все!

Очень скоро она начнет искать доказательства невиновности барона. Она их найдет, и Вит уедет. Если после всего этого ее не выставят из Хэлдона, сегодняшний вечер останется лишь ужасным, унизительным воспоминанием. Если бы не… что ж…

– Да пошло оно все, – в сердцах сказала она.

Мирабелла осмелилась снова выйти из комнаты только через два часа. Гости еще не спали, и оставалось выяснить, хватило ли им сил перейти в кабинет барона или они так напились, что не могли сдвинуться с места, и поэтому остались в столовой. Она надеялась на второе. Ее дядя порой засыпал, сидя на стуле, и если окажется, что стул стоит в кабинете, обыск придется отложить на завтра. Ей не терпелось проникнуть в святая святых дяди, поэтому мысль о том, что с этим придется повременить, казалась совершенно непривлекательной. Мирабелла хотела побыстрее покончить с неприятным делом и жить дальше.

Она пошла на звуки дикого хохота и очутилась у дверей столовой. Решено», – подумала Мирабелла. Дядя уснет прямо там, или кому-то из слуг не повезет и придется тащить его в спальню. Но в кабинет он уже не пойдет.

Мирабелла развернулась, чтобы уйти, но остановилась. Любопытство взяло верх, и она вернулась обратно.

Вит еще там?

Она заглянула через щелочку и увидела, что он действительно там… мерзавец.

Для человека, который сюда не развлекаться приехал, Вит как-то подозрительно правдоподобно изображал из себя заправского кутилу. Она с отвращением заметила, что он пьян. Ладно, это нужно, чтобы заслужить доверие и уважение гостей, но необязательно быть при этом таким чертовски счастливым.

Вит развалился на старинном стуле с высокой спинкой и улыбался, как дурак, сдернув галстук и расстегнув сюртук. Вит держал бутылку вина и привлекал восхищенное внимание нескольких человек, рассказывая им байку про вепря-людоеда, которого завалил во Франции. При этом он еле ворочал языком. «Чуть с жизнью не расстался», – сказал он, и Мирабелла подумала: если в этой истории есть хоть капля правды, она съест свою голубую сорочку.

«Хорошо, что Вит весело проводит время», – сказала себе Мирабелла. Он мог сидеть в сторонке, наблюдая за дядей с омерзением и презрением, и думать, как бы оградить Коулов от всех и вся, что хоть как-то связано с бароном Эпперсли.

Мирабелла подавила возглас раздражения и пошла к себе в комнату. Они начнут расходиться не раньше, чем через час, но она на всякий случай подождет два.

Она выждала три, решив, что в этом доме лучше проявить осторожность, чем недальновидность.

Мирабелла покинула свою комнату, точно зная, что будет делать. Сначала проверит, не заперта ли дверь в кабинет. Если заперта – выйдет на улицу и попытается залезть через окно. Не сможет (учитывая, что она никогда раньше не пробовала) или окно окажется закрытым – ей придется пробраться в кабинет днем. От одной лишь мысли об этом ей стало не по себе. Днем гораздо проще попасться, и если дядя узнает, что она рылась в его бумагах…

«Не думай об этом. Не думай об этом сейчас».

Она тихонько спустилась по лестнице, стараясь не наступать на скрипящие половицы. По всей вероятности, никто бы не услышал, даже промчись по узкой лестнице целое стадо слонов. Вдрызг пьяные гости крепко спали, а слуги слишком устали, чтобы обращать внимание на скрип, не говоря уже о том, чтобы пойти посмотреть, кто бродит по особняку. И все же в дядином доме никогда не стоит полагаться на удачу.

К ее невероятному облегчению, кабинет был открыт. То ли барон слишком много выпил и забыл запереть его, то ли был уверен, что никто не посмеет зайти без приглашения. Давно дав себе зарок обходить любимую комнату дяди десятой дорогой, Мирабелла никогда раньше не пробовала дергать за ручку.

Повернув ее, она открыла дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь. Затем закрыла, оперлась на дверь спиной и с облегчением вздохнула.

Она сделала это. Она пробралась в кабинет дяди. Она все-таки нашла в себе силы.

Вспомнив, что дядин кабинет – это не то место, где ей хотелось бы сейчас быть, Мирабелла отделилась от двери и сосредоточилась на задании.

Как и в большинстве кабинетов, все в этой комнате было устроено для удобства занятого человека: темные тона, которые обычно предпочитают мужчины, большой дубовый стол, мягкие кожаные кресла. Но так как дядя редко утруждал себя столь скучным занятием, как ведение дел, там, где в других кабинетах стояли шкафы с книгами, в этом висели охотничьи трофеи.

Чучела оленей, лис и птиц всевозможных видов были развешаны на стенах жуткими рядами отсеченных голов. Мирабелла старалась не смотреть на них, когда зажгла две свечи на столе, но их было так много… У нее мурашки побежали по коже, и она никак не могла избавиться от странного ощущения, что стеклянные глаза с укором смотрят ей в спину.

Мирабелла просмотрела пачку бумаг, пытаясь не расстраиваться из-за мысли, что Вит может оказаться прав. Она так старалась не обращать внимания на ноющие сомнения и на ужасную обстановку вокруг, что не заметила, как в холле раздались шаги, пока они не приблизились почти вплотную к двери.

Мирабелла опомнилась, когда шаги замерли.

Боже правый, у нее нет ключа, чтоб запереть дверь!

Мирабелла в панике схватила безвкусную коричневую вазу с каминной полки и вовремя успела встать за дверь. Та медленно и тихо отворилась.

Мирабелла подняла вазу над головой. Кто бы ни вошел, она стукнет его по голове и будет надеяться, что от удара он потеряет сознание или хотя бы растеряется и не увидит, как она выскользнет из комнаты.

Появилась нога. Молясь, что правильно рассчитала время, Мирабелла сделала шаг вперед и опустила вазу. Она мельком увидела каштановые волосы и голубые глаза, прежде чем рука Вита взметнулась вверх и перехватила вазу за миг до того, как она обрушилась бы ему на голову.

– Это лишнее.

– Вит, – сказала она, как ей казалось, шепотом, хотя кровь так сильно пульсировала в висках, что Мирабелла могла ошибиться.

Мрачно улыбаясь, Вит отдал ей вазу и закрыл дверь.

– Что, напугал тебя?

– Я знала, что это ты, – хмыкнула она и отставила свое оружие в сторону.

– Тогда зачем тебе ваза?

– Я же сказала, – растягивая слова, произнесла Мирабелла. – Я знала, что это ты.

– Нужно быть очень самоуверенной, чтобы ночью рыскать по дому.

– Беру пример с тебя. Мне показалось, ты пьян.

Он спокойно подошел к столу и сел в кресло дяди, как будто, подумала она с раздражением, вламываться в чужие кабинеты, словно к себе домой, для него привычное дело.

– Только показалось, – ответил он. Она положила руки на бедра.

– Ладно, раз уж ты здесь, постарайся в кои-то веки быть полезным и обыщи ящики стола.

– Уже.

– Я… ты пьян.

– Вовсе нет. Просто я намного проворнее тебя. Я обыскал комнату, когда остальные пошли спать. А это произошло больше часа назад. – Он откинулся на спинку кресла и высокомерно улыбнулся. Ее так и подмывало снова схватить вазу. – Нужно быть шустрее, чертовка, если хочешь играть в эту маленькую игру.

– Это не игра. – Она недоверчиво посмотрела на него. – Зачем же ты пришел, если уже обыскал кабинет?

– Тебя искал. Я заглянул в твою комнату, но тебя там не было.

– Откуда мне знать, что ты не пытаешься меня спровадить? Может, это просто уловка, чтобы…

– В нижнем ящике справа – полбутылки портвейна, два старых носовых платка, заряженный дуэльный пистолет и стопка пыльной почтовой бумаги.

Она нахмурилась, помедлила, подошла к столу и вытащила ящик. Все было так, как он описал.

– Что ж, – сказал он, рассматривая ногти, – я жду извинений.

«До вазы, – подумала она, – не дотянуться, а вот бутылка портвейна так и просится в руки».

– Это тоже ни к чему, – сказал Вит и задвинул ящик. Она насупилась и выпрямилась.

– Вряд ли ты скажешь мне, нашел ли что-нибудь.

– Даю слово, если я что-то обнаружу, сразу дам тебе знать. Сегодня я ничего не нашел.

– Конечно, нет. Ты ничего и не найдешь. Может, ты перестанешь…

– Я пришел сюда не для того, чтобы уже в который раз обсуждать, виноват твой дядя или нет.

Мирабелла хотела съязвить, но передумала. Голос его прозвучал резко, и, хотя вид у него был непринужденный, она чувствовала его напряжение. К тому же он стиснул челюсти.

– Ты злишься на меня, – сказала она, но подавила волнение и не стала теребить поясок платья. – Я не знала, что это ты, когда замахивалась вазой. Я бы ни за что не ударила тебя бутылкой. Я не убийца… но ты порой сам напрашиваешься.

– Ваза и бутылка тут ни при чем. Но раз уж ты спросила: да, я злюсь на тебя. За всю свою жизнь я еще ни разу не был так зол.

Мирабелла задумалась, посмотрела на него и сказала:

– А мне нет до этого дела.

Она направилась к двери, но он вскочил с кресла и схватил ее за локоть.

– Сначала ответь на вопрос… – начал Вит. Она попыталась высвободить руку.

– Я тебе не служанка, чтоб ты мной командовал, и не сестра, чтобы терпеть твою спесь. Отпусти.

– Не отпущу, пока мы все не выясним. – Вит подался вперед, чтобы припугнуть ее. – Сядь. Сейчас же.

Вит и раньше давил на нее, и не раз, но сейчас он делал это скорее подсознательно, ведь не было случая, когда этот прием срабатывал. Наоборот, ему за это крепко доставалось. Мирабелла не изменяла своим привычкам, поэтому поддалась соблазну ответить ему так же, как и всегда, – выпустив когти.

Она улыбнулась ему, медленно растягивая губы.

– Перед тобой и твоим приказом мне… – Мирабелла придвинулась к нему так близко, что их тела соприкоснулись; она старалась при этом не обращать внимания на желание, вызванное этим прикосновением, – устоять… – она хихикнула, – проще простого.

И, чтобы окончательно его унизить, Мирабелла подняла руку и уже во второй раз за два последних дня похлопала его по щеке. Он буквально зарычал, что ее весьма обрадовало, и схватил ее прежде, чем она смогла отойти, что напугало бы ее, будь у нее время опомниться. Но не успела Мирабелла и глазом моргнуть, как Вит прижал ее к стене. Его руки крепко сжимали ее запястья. Мирабелла почувствовала его дыхание на своей щеке, когда он склонил голову.

Она закрыла глаза и ждала, ждала…

И была очень разочарована, когда его пальцы, а не губы накрыли ее рот.

Мирабелла распахнула глаза.

– М-м-м… – Тсс!

И она услышала. Кто-то твердыми шагами шел по коридору. Нет, не твердыми, поняла она, – неровными. Мирабелла ударила его по руке.

– Это всего лишь Кристиан, – прошипела она. – Пусти.

– Кристиан? – Вит нахмурился. – Мальчик с конюшни?

– Помощник с конюшни, – уточнила она. – Он взрослый мужчина.

Вит с интересом посмотрел на нее.

– Дружите, да? – Да.

– Как близко?

Вопрос хлестнул ее по лицу. Вот, значит, что он теперь о ней думает? Мирабелла с силой оттолкнула его, Вит пошатнулся, и она выскользнула из его рук.

– Намерен быть сегодня законченным болваном, да? Он в недоумении посмотрел на нее и подошел ближе.

– Нет, Мирабелла, я не хотел…

– Мне все равно, – солгала она. Ей было не все равно. Недоумение и раскаяние на его лице смягчили обиду и гнев, но не настолько, чтобы продолжать разговор.

– Спокойной ночи, Вит.

Ей хватило здравого смысла, чтобы выглянуть в холл, прежде чем выбежать из кабинета.

19

Случалось, что гости на пирушках дяди вели себя слишком буйно, и Мирабелле приходилось убегать из особняка. Она жила все в той же комнате на задворках дома, и каждый мужчина из тех, кто часто захаживал к барону, знал, где ее найти. Многие не обращали на нее никакого внимания, но порой кто-нибудь напивался до безобразия и, воспылав к ней желанием, воображал, что сможет высадить плечом запертую дверь, или пытался уговорить ее, что причиняло гораздо больше хлопот, ведь замки, которые ей поставили втайне от дяди за кругленькую сумму, были невероятно крепкими.

Поэтому она иногда вылезала через окно, спускалась по водосточной трубе и шла на конюшню.

Кристиан помог ей устроить на сеновале маленькое, уютное гнездышко из одеял и подушек, где она могла мирно спать. Мирабелла сомневалась, что кто-то заметит ее отсутствие, а если и заметит… то наутро вряд ли об этом вспомнит.

Может, прятаться от Вита и малодушно, но она пока не готова к его вопросам и реакции на ее ответы. Тактика «избегать» была ничуть не благороднее, чем тактика «отрицать», но Мирабелла знала, что запас ее хитростей ограничен и постепенно убывает.

Когда она вошла в конюшню, Кристиан наполнял водой ведра в стойлах. Делать это с покалеченной рукой, да еще и одному было нелегко. Мирабелла бы помогла, но знала, что этим заденет его гордость.

Он поставил последнее ведро на пол и медленно подошел к ней. Сгорбленный человек в лохмотьях мог напугать кого угодно, если бы не его открытая улыбка и лучистые зеленые глаза. Слой грязи, который, казалось, въелся в лицо и голые руки, мешал определить его возраст, но Мирабелла думала, что ему около сорока пяти.

Дядя нанял Кристиана несколько лет назад. Поначалу она избегала его, как и всех мужчин в доме, будь то слуги или нет. Но однажды он увидел, как Мирабелла пряталась в сене от дяди, который рвал и метал из-за разбитой вазы. Кристиан принес ей одеяло, сел рядом и стал рассказывать о своем детстве в Ирландии.

С тех пор она перестала его бояться.

– Разбушевались сегодня, а? – спросил Кристиан, когда она вошла.

– Зачем спрашиваешь? – поинтересовалась Мирабелла, когда он подошел ближе. – Ты ведь только что был в доме.

– Да. А ты – в кабинете. Обсудим и то, и другое, или просто забудем?

– Забудем, – решила она. – Я слишком устала для чего-то еще.

– Поругалась с лордом Тарстоном?

– Порой он бывает невыносимым ослом.

– У тебя полон дом таких ослов, – заметил он.

– Да, но ничего другого от них ждать не приходится.

– А, значит, он разочаровал тебя, – догадался Кристиан.

– Да. Нет. – Она вскинула руки. – Не знаю.

– Так выясни это для себя, девчушка.

Мирабелла вздохнула и подошла к веревочной лестнице, свисавшей с сеновала.

– Не хочу сегодня думать об этом.

– Воля твоя.

Кристиан придерживал лестницу, пока она поднималась наверх. Забравшись на сеновал, Мирабелла втащила ее следом.

– Тебе что-нибудь нужно, девчушка?

– Нет, спасибо, – крикнула она вниз. – А тебе?

– Нет.

Она достала постельное белье из маленькой коробки, спрятанной в стогу. Смела грязь с пола, расстелила покрывало, бросила подушку и забралась в сделанную на скорую руку постель.

Раньше тихое фырканье и ржание лошадей вместе с успокаивающим шарканьем Кристиана всегда убаюкивали ее. Но сейчас она лежала с широко открытыми глазами и смотрела в деревянный потолок.

Что же ей делать? Прошел всего один день. Один день, а дядя с дружками уже унизили ее в присутствии Вита. Хуже всего то, что Вит явно злился.

«Это не ново», – напомнила она себе. Вит постоянно на нее злился. Но все изменилось – самым удивительным, как она считала, образом – на приеме леди Тарстон. Они стали друзьями, возможно, даже чем-то большим, а теперь… теперь она спит на сеновале, а Вит у себя в комнате проклинает ее.

Мирабелла ворочалась с боку на бок.

Она, конечно, может уйти. Может позволить Виту самому разбираться с этими нелепыми обвинениями в подделке купюр. Может послать дядю к черту, выйти через парадную дверь и пешком пойти в Хэлдон. Там ее всегда примут… как гостью.

Пока не вернется Вит и не вышвырнет ее вон.

Боже, куда она тогда пойдет?

Если бы все это случилось через два года!

Она бы получила свои пять тысяч и купила маленький домик на окраине города. Приглашала бы Кейт, Иви и леди Тарстон погостить у себя. Она хотела сохранить гордость не только на ближайшие два года, но и на всю жизнь.

«И еще много чего хотела», – с горечью подумала Мирабелла.

– У нас гости, девчушка. – Голос Кристиана, словно нож, прорезал ее мысли.

– Что? – Она встала на колени, подползла к краю сеновала и увидела, что на конюшню вошел Вит. Медленно и очень осторожно Мирабелла отползла назад.

– Кристиан, не так ли? – спросил Вит.

– Он самый.

– Я ищу мисс Браунинг.

– Не пробовали поискать в доме? Ночь на дворе, – ответил он.

– Пробовал.

– Значит, леди не хочет, чтобы ее нашли. Вы лорд Тарстон? – Да.

– О вас отзываются как о джентльмене.

– Заслуженно, надеюсь.

– Могу ли я, скромный помощник конюха, спросить, зачем вам понадобилось искать леди среди ночи?

Вит опустил голову.

– Я ее не обижу. Можешь поверить мне на слово.

– Она говорит о вас и вашей семье только хорошее. Все уши мне уже прожужжала. – Кристиан кивнул и показал большим пальцем в сторону Мирабеллы. – Она на сеновале.

Мирабелла ахнула и подскочила.

– Предатель!

Кристиан пожал плечами и неторопливо направился к выходу.

– Если не хочешь, чтобы он надоедал тебе, просто убери лестницу подальше.

Вит прошел по проходу и остановился под сеновалом.

– Ты спустишься вниз, или мне забраться к тебе? Она показала ему кончик веревки.

– Разве свиньи уже научились летать? Ничего у тебя не выйдет.

– Значит, я к тебе.

Он посмотрел на деревянный пол сеновала, который нависал в нескольких футах над его головой. Затем сделал несколько шагов назад.

– Что это ты придумал? – настороженно спросила она. Вит не ответил. Согнул ноги в коленях, подпрыгнул и ухватился за доски.

Она смотрела, раскрыв рот, как он подтянулся на руках и закинул на дощатый настил один локоть, затем другой.

Когда Мирабелла догадалась, что нужно спихнуть его руки и тогда он рухнет вниз, – а это случилось после того, как она перестала любоваться игрой мускулов под его рубашкой, – Вит перекинул ноги и шанс был упущен.

– Даже не верится, что ты сделал это, – изумленно прошептала она.

– Ты же все сама видела, не так ли?

– Да, но… – Мирабелла подалась вперед и посмотрела вниз. Казалось, они сидели очень высоко.

– Тут, наверное, футов двенадцать…

– Не больше десяти, – сказал Вит, усевшись на сене рядом с Мирабеллой. – Я ловкий от природы. Почему ты спишь на конюшне?

– Как огромная пружина, – сказала она, снова взглянув на него.

– Не отвлекайся, Мирабелла. Почему ты спишь здесь? Она хотела еще что-то сказать о его ловкости, но решила, что он все равно пропустит ее слова мимо ушей, откинулась на тюк сена и сдвинула брови.

– Если бы у меня было желание отвечать на твои вопросы, я бы сделала это в кабинете. Да и потом, ты и сам знаешь, чем я занимаюсь на конюшне… с Кристианом.

– Я не хотел оскорбить тебя, – сказал Вит. – Я спросил о Кристиане, надеясь услышать, что он тот человек, которому ты можешь доверять. Мне было бы спокойнее знать, что в доме барона есть кто-то, на кого ты можешь рассчитывать. Я не имел в виду ничего такого, честно.

– Ну что ж… – Мирабелла поежилась. Такое объяснение ее не устраивало. Она не хотела с ним ссориться, но была все еще зла на него. А это означало, что ссора неизбежна.

– Я не стану сейчас просить прощения, – продолжил Вит, – так как боюсь, что после нашей беседы мне снова придется извиняться. Мне нужно спросить тебя кое о чем, Мирабелла.

– Вит…

Он взял ее за руку и легонько сжал.

– Пожалуйста. Разве после того, что между нами было, ты не можешь быть со мной откровенной?

Ее ладонь сжалась в кулак под его рукой, но не от злости – от страха. Мирабелла знала, о чем он спросит. Она хотела не думать об этом, хотела притвориться, что находится сейчас где-то далеко отсюда. Это желание не было глупым, наоборот – вполне объяснимым и… несбыточным.

И как бы сильно ей этого не хотелось, избегать и отрицать больше нельзя. Лучше ответить на его вопрос – или вопросы, что, как ей казалось, более вероятно, – чем позволить ему сделать свои выводы. И, отвечая, постараться не пускаться в подробности.

Она отпустила его руку, подтянула колени к груди и обхватила их руками.

– Спрашивай.

С минуту он молчал, затем спросил:

– Почему ты никогда не говорила, что дядя плохо к тебе относится?

– Он ко всем плохо относится, – уклончиво ответила она.

– С гостями он ведет себя довольно дружелюбно.

– Они мужчины, – сказала Мирабелла, надеясь, что равнодушным тоном. – Мужчины, которые живут только ради охоты и выпивки. Никто другой их терпеть не может, поэтому они собираются вместе, делают, что хотят, и не болтают лишнего при посторонних.

– Сродни кодексу чести воров?

– Крыс, – сказала она. – А у меня нет хвоста. Вит засмеялся.

– Ты всегда единственная женщина на их пиршествах?

– Нет. Некоторые гости… привозят спутниц.

– Понимаю. А где твоя компаньонка?

– Я ведь в доме дяди, поэтому мне не нужна компаньонка, чтобы беречь мою репутацию.

– Твоя репутация волнует меня сейчас меньше всего.

– Как, впрочем, и всегда, и данная ситуация тому подтверждение.

Вит промолчал.

– Они всегда такие… буйные?

– Нет. – «Бывало и хуже». – Ты задаешь много вопросов, Вит.

– Мне нужно получить много ответов, – ответил он. – Но больше всего я хочу, чтобы ты вернулась в Хэлдон.

Слова подействовали как бальзам на душу, и Мирабелла закрыла глаза, испытав прилив облегчения и тоски.

Она не могла уехать, иначе лишится наследства, но Вит предложил ей вернуться после всего, что видел сегодня, и это развеяло худшие страхи.

Почти.

За ужином Вит убедился, что ее дядя жалкий пьяница, но он еще не видел, какой свиньей тот мог быть. Что будет, когда он узнает? Она лишится всего. Останутся только страх, стыд, смятение.

– Мирабелла?

Она открыла глаза. Вит с беспокойством наблюдал за ней.

«Нечестно, – подумала она, – скрывать правду о дяде от тех, кому это может навредить, от тех, кто так добр к ней».

Пусть он узнает. Тогда она раз и навсегда сбросит камень с души.

Мирабелла пыталась подобрать правильные слова и поняла, что лучше сказать все как есть.

– Мой дядя – чудовище, – призналась она. Когда он ничего не ответил, Мирабелла глубоко вздохнула и продолжила: – Я не преувеличиваю, Вит. Ты не знаешь, на что он способен. Пять минут в любом уважаемом доме Лондона – и он навсегда опозорит славное имя семьи.

– Могу себе представить.

– Имя семьи, – повторила она. Нет, ну почему он никак не поймет? – Мое имя.

– Ты боишься, что ему вдруг вздумается съездить в Лондон?

– Что? Нет. – Она принялась гладить ладонями свои ноги. – Я пытаюсь сказать, что он, а значит, и я, – ходячее бедствие. Знаю, я должна была сообщить об этом раньше, но…

– Минутку. – Вит поднял вверх руку. – Хочешь сказать, что ты – обуза?

– В каком-то смысле – да. Ты так долго добивался расположения светского общества, а знакомство со мной может все основательно испортить. Мне не следовало скрывать это, но я… боялась…

– …что мы выставим тебя за дверь, – закончил Вит. Она кивнула.

– Понимаю. Я говорил тебе… – он нахмурился и выругался, – тысячу раз, наверное, что не хочу видеть тебя в Хэлдоне. Почему теперь это стало для тебя так важно?

– Ты говорил, что мне не рады, но не запрещал приходить. Грозился, шутки ради, но никогда не выгонял меня.

– Если бы я велел тебе больше не появляться, ты бы послушалась?

– Я бы смирилась. Это твой дом, твоя семья. Знаю, я должна была признаться раньше, но…

– Да, должна была. Мирабеллу душили слезы.

– Знаю. Мне очень жаль. Не нужно было скрывать это от тебя. Просто я люблю твою семью, и Хэлдон, и…

Она замолчала, когда он взял ее за подбородок.

– Должна была, Мирабелла, потому что я давно мог положить конец твоим страхам. Посмотри на меня. – Она подняла глаза. – Ты не виновата в его грехах.

В ее сердце появилась надежда.

– Многие с тобой не согласятся. Это же главное. Что подумают другие?

– И будут не правы. – Он провел пальцами по ее щеке. – Я хочу, чтобы мою семью уважали, и многим готов пожертвовать ради этого, но только не теми, кто мне дорог. Твой дядя никогда не встанет между тобой и Хэлдоном. Даю слово.

Она снова закрыла глаза. На этот раз, чтобы сдержать слезы.

Вит никогда не нарушал свое слово.

Страх, который тяжелой ношей давил на нее, исчез, и она вдруг почувствовала себя легкой, почти невесомой. И ужасно уставшей.

Мирабелла открыла глаза, когда Вит убрал руку с ее щеки.

– Спасибо, – прошептала она.

Мирабелла заметила, как он поджал губы, но была слишком счастлива, чтобы придать значение такой странной реакции.

– Тебе пора возвращаться в дом, – шепотом сказала она.

– Не сейчас. Может, ты приляжешь?

– Я не устала, – солгала Мирабелла. Еще немного и она бы уснула сидя, но ей так хотелось побыть с ним еще чуть-чуть. Кому бы не хотелось? И она совсем не желала, чтобы Вит уходил. Сеновал на конюшне казался более уютным, теплым, безопасным, когда он был рядом.