Текст книги "Вкус греха"

Вит слишком благороден, чтобы нарушить слово, но приютить племянницу мошенника, от которой все наверняка отвернутся, – это не значит… что?

Взять ее в жены.

Разбитое сердце Мирабеллы обливалось кровью.

Граф Тарстон никогда не сделает парию своей женой.

– Мирабелла?

Она проглотила слезы и разочарование. «Он не давал повода думать, что когда-нибудь сделает мне предложение», – сухо напомнила себе Мирабелла. Он ничего не обещал. Не говорил, что любит. А если она втайне лелеяла мечту стать хозяйкой Хэлдона, то сама является виновницей своих страданий.

Решив сохранить хоть каплю гордости, Мирабелла натянуто улыбнулась и указала на пластину.

– Как думаешь, об этом станет известно?

– Сомневаюсь, – осторожно ответил Вит, и Мирабелла поняла, что он просто хочет ее успокоить. – Уильям не допустит, чтобы ты пострадала, и никто не допустит. Он будет грозить разоблачением, но только для того, чтобы выведать имена сообщников. Грязный судебный процесс никому не нужен.

– Здесь замешан кто-то еще, – устало сказала Мирабелла. – Точно замешан. Дядя не смог бы провернуть такое один.

– Пробыв с ним несколько дней, я, пожалуй, с тобой соглашусь. Думаю, Уильям имеет какие-нибудь соображения на этот счет.

– Ты ведь не сразу скажешь ему, Вит? Подождешь до вечера? Мне нужно… нужно все обдумать… решить для себя кое-что.

Она хотела, чтобы он ушел, пока сдерживаемые слезы не хлынули потоком.

Вит помолчал, потом ответил:

– У тебя есть время, пока гости не вернулись с охоты. Но не выходи из комнаты. И пока будешь думать, собери вещи. Хочу, чтобы к ужину ты уже была в Хэлдоне.

23

Мирабелла провела целый час в своей комнате, рыдая в подушку. Когда слез не осталось, она поднялась, умылась и, как посоветовал Вит, стала собираться.

Она не вернется. Она больше никогда сюда не вернется. Так и будет до конца своих дней жить гостьей в Хэлдоне.

Они с Витом могли быть вместе. Но дядя разбил эту мечту, нанеся Мирабелле такую глубокую рану, от которой она вряд ли оправится. Еще сильнее заставляло страдать понимание того, что из-за дяди она может остаться без гроша.

Если Мирабелла навсегда покинет дом барона без его письменного согласия, – а он ни за что не откажется от своих ежегодных трех сотен, – до того как ей исполнится двадцать семь, она лишится наследства. И все деньги до последнего фунта достанутся…она не могла припомнить. Женскому обществу «Сестры добродетели», что-то вроде того.

Остаться она тоже не могла. Не теперь, когда на горизонте назревает скандал.

Борясь с усталостью и досадой, Мирабелла засунула капор в саквояж. «Незачем, – корила она себя, – портить собственные вещи в порыве гнева». И тут же пнула ногой стол.

Как несправедливо!

Прощайте, пять тысяч родительского наследства, а вместе с ними и мечта жить, ни от кого не завися! Теперь она уже никогда не породнится с Коулами, но с деньгами она хотя бы не чувствовала себя обузой.

Не в ее силах убедить дядю отказаться от ежегодной выплаты. Наверное, даже обвинение в фальшивомонетничестве не встанет между ним и его деньгами.

Проклятье! Если бы только у нее было шестьсот фунтов, чтобы откупиться от него! Мирабелла защелкнула саквояж, подняла его… и снова поставила на пол.

Она может откупиться от него. Как же она раньше не догадалась? Мирабелла подбежала к столу, взяла перо и бумагу, затем составила простенький договор.

Нужно поспешить. Буквально минуту назад она слышала, как к дому подъехала карета дяди. Вит наверняка уже подготовил экипаж, который отвезет их в Хэлдон.

Не прошло и десяти минут, как Мирабелла оказалась перед кабинетом барона. Дверь была открыта. Дядя, который только что вернулся с охоты, сидел за столом, потягивая портвейн.

Она откашлялась и вошла в комнату.

– Прошу прощения, дядя.

– Это ты спугнула парня?

– Простите?

– Тарстона, дура. Он прямо сейчас запрягает лошадей. Он и Хартзингер. Кажется, я велел тебе сидеть в комнате.

– Я так и сделала. Как вы велели. Я не прогоняла его. Барон уже злился на нее, и Мирабелла ничего не могла с этим поделать. Он пожал плечами.

– Парню давно пора повзрослеть. Зачем явилась? Мирабелла расправила плечи и прошла на середину комнаты.

– У меня к вам деловое предложение.

– Деловое предложение! – передразнил он и захохотал, не отрывая бокала от губ. – У самой за душой ни пенса, а пришла ко мне с деловым предложением! Безмозглая корова…

Мирабелла подождала, пока барон сделает еще глоток, и продолжила спокойным тоном:

– Согласно условиям завещания моих родителей, ежегодная выплата в размере трехсот фунтов, которую вы получаете как мой опекун, прекратится меньше чем через два года, когда я вступлю в права наследства. Если вы согласитесь избавить меня от опеки раньше, я пообещаю, письменно, щедро отплатить вам, как только получу деньги. Девятисот фунтов, думаю, будет достаточно.

– Девятьсот фунтов? – повторил он не без интереса.

– Считайте, что это проценты от ваших инвестиций. Неплохой доход за такое короткое время.

Барон осушил бокал и дрожащими руками налил себе еще.

– Ты дашь мне девятьсот фунтов, если я отпущу тебя?

– В сущности, да.

Он облизнул пересохшие губы, продолжая молча смотреть на нее. «Дядя обдумывает предложение, – решила она, – можно радоваться». Но почему же тогда под его взглядом у нее от страха сжимался желудок?

– И ты дашь письменное согласие, – медленно произнес он. Так медленно и странно, что Мирабелла засомневалась, стоит ли соглашаться.

– Д-Да.

– Откуда мне знать, что ты не обманешь?

– Я же сказала, что скреплю обещание подписью, – в недоумении повторила она. – Не знаю, как еще…

– Этого недостаточно. – Дядя нетерпеливо забарабанил толстыми пальцами по столу. – Совсем недостаточно. Я не смогу подать в суд, если ты передумаешь.

– Я не собираюсь…

– Оставь мне залог.

– Что? – с трудом пробормотала она, услышав его глупое требование. – Залог?

– Плохо со слухом? Именно так я и сказал.

– Но вы прекрасно знаете, что у меня ничего нет…

– У тебя есть друзья, – намекнул он. – Небедные. Страх сменился гневом. «Каков мерзавец!» – подумала она.

– Если бы мне не было стыдно просить у Коулов взаймы, – холодно произнесла Мирабелла, – я бы не торговалась здесь с вами.

– Плевать я хотел на твои чувства.

– Очевидно, как и на наш разговор, – парировала она. – С вашего позволения.

– А ну-ка сядь! – Заметив ее колебания, он с громким стуком опустил бокал на стол, расплескав жидкость. – Сядь, я сказал!

Мирабелла присела: страх, который она испытывала всю жизнь, с легкостью вытеснил гордость.

– Я должен все обдумать, – промямлил барон. – В таких делах нельзя торопиться.

К ее удивлению и еще большему огорчению, дядя поднялся со стула и принялся неуклюже расхаживать вдоль стола.

Мирабелла с отвращением и неким трепетом наблюдала, как барон неспешно переваливается из одного конца кабинета в другой, прилагая при этом такие физические усилия, на которые, как ей казалось, он не был способен уже многие годы. Половицы скрипели и прогибались под ним, ручейки пота стекали по лицу в лужицы на вороте, и, едва успевая переводить дыхание, он бубнил себе под нос:

– Не замечал раньше… Законный договор… Оговоренные даты… Независимо от завещания… – Он то и дело останавливался, чтобы налить себе выпить, затем заново принимался мерить шагами комнату. – С девчонкой хлопот не оберешься… Так лучше… Он с ней справится…

Слушая его одностороннюю тираду, Мирабелла размышляла, забыл ли он про нее или же ему просто все равно.

Он не забыл. Барон остановился и ткнул пальцем в ее сторону.

– Я согласен, если ты подкрепишь обещание деньжатами Тарстона.

– Он не согласится. – И гореть ей в аду, если она его об этом попросит.

– Сделай так, чтоб согласился. Я хочу четыре тысячи.

– Четыре тысячи чего? – спросила Мирабелла, оторопев. Вероятно, дядя выжил из ума, а она этого просто не заметила.

– Фунтов, дуреха. Чего же еще?

– Фунтов! Вы хотите четыре тысячи фунтов? – ахнула она. – Вы шутите.

– Разве похоже, что я тут в игры играю?

«Как раз похоже», – подумала Мирабелла, подавив истерический смешок, нарастающий в горле, грозящий вот-вот вырваться наружу. Зная, что этого все равно никогда не случится, она спокойно и резонно заметила:

– Четыре тысячи фунтов – слишком большая сумма. Если…

– Ты все равно заплатишь.

Она покачала головой. Уж лучше отдать все пять тысяч на дурацкую благотворительность.

– Тогда я подожду еще два года.

– Ждать тебе придется в Сент-Бриджите.

– Простите? – Ей послышалось, что дядя пригрозил отправить ее в богадельню.

– Вижу, я привлек твое внимание, – съязвил он.

– Вы так не поступите, – с трудом прошептала Мирабелла сдавленным от ужаса голосом. – Вы не посмеете.

– Даже не сомневайся. Договор должен быть готов через две недели, иначе проведешь остаток жизни взаперти.

– Вы бы давно отправили меня в приют, будь это выгодно. Одни только затраты…

– Дорого тебе обойдутся, ведь платить я буду из денег, положенных тебе по завещанию, уж поверь мне. Не веришь? Вот. – Он порылся в кипе бумаг на столе. – Вот. Вопрос почти решен. И будь уверена, я не передумаю.

Барон протянул Мирабелле письмо, которое она видела в ту ночь, когда была здесь с Витом. Заголовок гласил: «Сент-Бриджит, приют для убогих». Далее – насколько она успела разобрать, пока буквы не поплыли перед глазами, – говорилось о согласии взять под опеку мисс Мирабеллу Браунинг.

– Но… я ведь только что пришла к вам. Я…

– Не думала, что я позабочусь обо всем загодя? Она медленно покачала головой.

– Нет… нет, так не должно быть.

Голова кружилась от невообразимой смеси страха, паники и злости, и глубоко внутри закрадывалось подозрение: здесь что-то нечисто. Она не видела смысла. Почему дядя так хотел втянуть в это Вита? Зачем тратить деньги, чтобы отослать ее в богадельню, когда он запросто мог рискнуть и поверить ей на слово? Почему он уже получил бумаги из Сент-Бриджита?

Да потому, что дядя давно планировал избавиться от нее, поняла Мирабелла, припомнив слова Хартзингера: «Мы скоро увидимся».

Но по какой причине? Содержание в приюте стоило дорого. Зачем расставаться с деньгами сейчас, когда условия завещания?..

Условия завещания. Он нарушил их. Страх и паника вмиг утонули в волнах слепящей ярости.

– Денег больше нет, ведь так? – процедила она. Медленно, кипя от злости, Мирабелла поднялась со стула. – Наследства нет. Ты его уже промотал.

– Не понимаю, о чем ты.

– Решил отослать меня подальше, пока я не поставила власти в известность!

– Ты забываешься, барышня.

– Но я подсказала тебе идею получше, не так ли? Как только я подпишу договор, ты отправишь меня в Сент-Бриджит. Вот зачем тебе потребовалось согласие Вита. Вздумал обокрасть и его?

– Думай, что говоришь.

– Ты украл мое приданое. – Будущее. Единственную надежду, которая согревала ее долгие годы, проведенные в его доме. Отнял все. У нее уже давно ничего не осталось. – Ты украл мое наследство. Жалкий вор!

– Попридержи язык. – Он схватил документ. – Вот где твое будущее.

– Ты украл его. Ты… мерзкий, напыщенный, никчемный…

Бокал угодил ей в щеку. Звон разбитого стекла эхом отозвался в голове, и следом за ним мелькнула внезапная и неуместная мысль, что дядя двигался куда проворнее, чем ей всегда казалось. Она даже не заметила, как он занес руку.

После этого все произошло, словно, во сне. Она чувствовала лишь боль от пореза на щеке и ярость, нахлынувшую огромными, тяжелыми волнами и поглотившую ее.

Не думая, даже не понимая своего намерения, она наклонилась, чтобы поднять разбитый бокал. Затем выпрямилась, посмотрела на него… и швырнула в барона, попав ему в голову.

Он взвыл, но ей было все равно.

– Ах ты чертов ублюдок! – Мирабелла схватила со стола латунное пресс-папье и отправила его вслед за бокалом.

– Трус! – Вдогонку полетела чернильница, затем гроссбух, подсвечник и табакерка. – Гадкий! Противный! Гнусный!

Он ойкал и визжал каждый раз, когда предмет попадал в цель, и метался вокруг стола в поисках убежища. Она преследовала его, забрасывала вещами и осыпала оскорблениями, стараясь оставаться по другую сторону стола, пока они не поменялись местами.

– Негодяй! Подлец! Жалкий фальшиво…

Она снова потянулась к столу… и ничего не нашла. У нее была одна минута, чтобы взглянуть на столешницу, понять, что она пуста, дернуть за ручку ящика и вытащить его, прежде чем барон навалится сверху. Заметив, что дядя подходит к столу, она сунула руку внутрь и стала искать вслепую. Когда он схватил Мирабеллу за волосы, ее пальцы нащупали что-то холодное и гладкое. Она выпустила предмет, когда барон настолько сильно потянул ее за волосы, что она стукнулась головой о край стола, но затем снова вцепилась в него мертвой хваткой. И когда Мирабелла извлекла руку из ящика, в ней оказался пистолет.

24

Десять минут. У нее есть еще десять минут.

Вит стоял у дороги и наблюдал, как слуги из Хэлдона выносят его сундук, что оказалось не так-то просто: им пришлось обходить карету мистера Хартзингера, загораживавшую крыльцо.

Солнце садилось, стремительно погружая все вокруг в темноту. «У Мирабеллы есть десять минут, – решил Вит, – и ни секундой больше». До ужина оставалось несколько часов, но барон уже вернулся, и тревога нарастала в нем с каждой минутой.

Он хотел отослать ее в Хэлдон, как только они обнаружили клише. Черт возьми, он с самого начала не желал, чтобы она приезжала, но уступил ей в этом споре. Теперь, когда выяснилось, что ее дядя фальшивомонетчик и что действовал он наверняка не в одиночку, Вит был настроен увезти Мирабеллу подальше от всей этой мерзости.

Еще тогда, в спальне барона, он с трудом подавил порыв взять ее за руку, спуститься по лестнице, вывести ее через парадные двери, посадить в карету и отправить прямиком в Хэлдон. Внутренняя борьба не прекращалась с той самой минуты, как Вит согласился дать ей время собрать вещи и подумать. «У Мирабеллы есть на это право», – напомнил он себе. Она навсегда покидает то, что приблизительно можно назвать родным домом, и своего единственного родственника.

Если бы Эпперсли, приехав с охоты, сразу же заглянул к себе в комнату, ей пришлось бы уединиться со своими мыслями где-нибудь в другом месте. Но вместо этого барон поковылял в кабинет и, несомненно, пробудет там до ужина. Когда он заметит, что клише и банкноты исчезли, Мирабелла окажется уже далеко.

– Все готово, милорд, – сказал кучер. Вит кивнул.

– Подождем еще минуту.

Сумерки стали сгущаться. Он подумал, что можно и поторопить Мирабеллу. Повернувшись на каблуках, Вит направился к дому… и заметил, как возле конюшни мелькнула чья-то тень. Он замер, всмотрелся в темноту и увидел, что тень скользнула внутрь.

Вит повернулся к кучеру со словами:

– Дай мне кнут.

– Милорд? – спросил слуга, протягивая хлыст. Вит обхватил рукоятку.

– Если мисс Браунинг спустится, посади ее в карету и позаботься, чтобы она из нее не выходила.

Уповая на кучера, Вит стал обходить конюшню с другой стороны. В голове промелькнула мысль, что тот, кого он выслеживает, может иметь вполне невинные, во всяком случае, законные основания прятаться на конюшне. Это может быть влюбленный, пришедший на свидание, или слуга, отлынивающий от работы.

Или вор, или сообщник барона.

Но точно не Кристиан. Ему не хватало ловкости, с которой двигался темный силуэт.

Вит бесшумно открыл дверь. Кровь стучала в висках, и нервы были напряжены до предела.

В третьем от входа стойле вспыхнул огонек и что-то скрипнуло.

Вит поднялся на носки, чтобы шорох соломы, устилающей пол, не выдал его приближения, встал за ближайший столб, вытянул шею и заглянул в стойло.

И встретился взглядом со своей «жертвой».

– Мак-Алистер! – ахнул Вит, едва не подпрыгнув от удивления. – Черт, почему сразу не вытащить пистолет и не застрелить меня?

– Всегда пожалуйста.

Вит что-то сердито буркнул в ответ, но опустил кнут.

– Что привело тебя сюда?

– Приказ.

У Вита кровь застыла в жилах, и холод ледяной рукой сжал сердце. Не успел он опомниться, как уже держал Мак-Алистера за воротник.

– Мирабелла в доме! – прорычал он. – Ты ни черта не сделаешь, пока она здесь.

Мак-Алистер покачал головой.

– Я отошел от дел. Забыли?

Вит ослабил хватку, сделал глубокий вдох и убрал руки.

– Да. Конечно. Прости. Мак-Алистер едва заметно повел плечами.

– Зачем Уильям подослал тебя?

– Для защиты.

Его слова задели Вита.

– Я, черт побери, способен постоять за себя!

– Не вашей. Девушки.

Это было в два раза обиднее.

– Я сам могу защитить ее.

– Таков приказ, – повторил он, сунул руку в карман пальто и достал письмо. Оно было от Уильяма. В нем говорилось о новом задании Мак-Алистера.

Вит взял письмо, бегло просмотрел его и вернул Мак-Алистеру.

– Давно ты тут?

– Два дня.

«С начала охоты», – подумал Вит и кивнул. Уильям полагался на сильные стороны своих агентов. Вит лучше всех пускал пыль в глаза, Мак-Алистер – маскировался.

– Все кончено, – сказал Вит. – Осталось только отвезти Мирабеллу…

– Кто-то идет.

Перед ее глазами все вращалось с головокружительной скоростью, как в тот день, когда она упала с холма. Комната утратила четкие очертания, а движения были неловкими, будто тело стало чужим.

Одно было ясно: она держала пистолет. Дядя в испуге пятился в угол комнаты. Она видела это. «Чудное зрелище, – подумала Мирабелла, поднялась с колен и обошла стол. – Чудное».

Разве не должен он поплатиться за каждое оскорбление, за каждое унижение, за каждую минуту страха? За то, что причинил ей боль, украл будущее? Она знала, что должен. Она заставит его ответить за это.

Мирабелла сжала пистолет дрожащими пальцами и направила его прямо в грудь дяде.

– Я должна, – словно издали, услышала она собственный голос. – Я должна.

Громкий щелчок раздался над самым ее ухом.

– Но ты не выстрелишь, дорогая. Не сегодня.

Страх, холодный и вязкий, охватил Мирабеллу, когда Хартзингер обошел ее, держа в руке револьвер, нацеленный ей в сердце.

– Не то чтобы я был против, если ты убьешь его, – сказал он с ехидным смешком. – Но убийство привлечет ненужное внимание. Будь хорошей девочкой и опусти оружие.

Ей ничего другого не оставалось, как опустить пистолет. Барон на подгибающихся ногах подошел к ней. Из носа, в который угодила табакерка, текла кровь.

– Избить бы тебя до полусмерти, – прорычал он, выхватив у нее оружие.

– Тогда мы не узнаем, что ей известно, ведь так? – укорил его Хартзингер. – Теперь, дорогая, мы с тобой немного прогуляемся. Ступай, карета ждет. Дернешься – выстрелю в спину. Мне бы очень не хотелось, но…

– А я застрелю твоего дружка. Как там его… Кристиана, – встрял барон. Он оскалился, поймав ее удивленный взгляд. – Что, думала, я не знаю?

– Ты и не знал, – проворчал Хартзингер, – пока я не сказал.

– Теперь-то я знаю, – рявкнул Эпперсли и направил пистолет на Мирабеллу. – Если вздумаешь выкинуть какую-нибудь глупость, я выпущу пулю тебе прямо в лоб.

«И, скорее всего, прострелишь себе ногу», – подумала Мирабелла. Но, поскольку лицо дяди тут же приняло багровый оттенок, она поняла, что не просто подумала об этом. Из-за сумбура в голове она произнесла это вслух.

Дядя не дал ей времени на раскаяние: перевернул пистолет и ударил рукояткой по голове.

Хартзингер опустил револьвер и уставился на обмякшее тело Мирабеллы.

– Идиот, – прошипел он, забрал у барона оружие и отбросил его на безопасное расстояние. – И как мы теперь выведем ее из дома?

Вит и Мак-Алистер наблюдали, спрятавшись за стенкой стойла, как на конюшню вошел коренастый мужчина с коротко стриженными волосами.

– Кристиан? – позвал он. – Кристиан, дружище, ты не видел нашу девочку?

«Это, должно быть, вечно отсутствующий мистер Каннингем», – решил Вит. Мирабелла говорила, что он славный малый, и Вит просто не знал, кто еще из гостей стал бы называть Мирабеллу «наша девочка» или догадался спросить Кристиана, где она может быть.

Странно, но было не похоже, чтобы этот человек страдал от последствий тяжелой болезни. Твердым шагом он шел по проходу, продолжая звать Кристиана зычным голосом:

– Кристиан? Ты здесь?

Вит подался вперед, чтобы лучше рассмотреть его. Ему был знаком этот голос. Он знал этого человека. Цвет волос был другой, да и нос тоже, но Вит знал его… и не как мистера Каннингема. Он выпрямился и вышел из стойла.

– Зачем она вам, мистер Линдберг? Линдберг вздрогнул.

– Тарстон! Проклятье… Что ж, это был всего лишь вопрос времени, не так ли?

– То есть? – спросил Вит.

– Когда все закончится, – загадочно ответил Линдберг и подошел ближе. – Здравствуй, Мак-Алистер.

Мак-Алистер поморщился.

– Ну и вонь!

– Боже, что это? – Вит отступил на два шага. – Сгнивший фрукт?

– Всего лишь гнилая капуста, щедро залитая уксусом. Пикантный запашок, не так ли?

– Ядовитый, я бы сказал. Какого черта вам понадобилось являться к барону, в гриме, да еще со шлейфом из запаха гнилой капусты и уксуса?

– Не хотел подпускать девочку слишком близко, – пояснил он. – Что, если бы она узнала меня в Лондоне?

– Как она могла узнать вас, если вы все время не выходили из комнаты?

– Да… э… в этот раз. Но мне сказали, что вы приезжаете, понимаете, и…

– Объясните, что значит «в этот раз», – потребовал Вит.

– Я исполняю роль мистера Каннингема уже более десяти лет.

– Десять лет? Зачем?

– Чтобы присматривать за ней, зачем же еще. – Он пожал своими широкими плечами. – Таков приказ.

– Похоже, я здесь не один такой, – пробормотал Мак-Алистер.

Линдберг моргнул и улыбнулся.

– Ба! Мак-Алистер шутить изволит. В дверях раздался еще один голос.

– Значит, все уже в сборе?

Вит обернулся и увидел, как Кристиан идет к ним большими, неровными шагами. Он бросил взгляд на Мак-Алистера.

– Ты слышал, как он подошел? – Мак-Алистер всегда знал, если кто-то приближался. Прежде чем Мак-Алистер смог ответить, Вита осенила догадка и он обернулся к Кристиану: – Ты не горбишься! – обрушился на него Вит. – Почему ты не горбишься?

Кристиан остановился перед ними. Его хромота и покалеченная рука по-прежнему бросались в глаза, но спину и плечи он держал прямо.

– Я притворялся, чтобы девочка меня не боялась. Добрый вечер, Мак-Алистер. Линдберг, твой запах беспокоит лошадей.

– Что поделаешь, – ответил Линдберг. – Очевидно, все близится к финалу. Или к началу. Я еще сам толком не разобрался.

Вит окинул троицу взглядом, и его рука стиснула рукоятку кнута.

– Мне нужны ответы…

– Уильям послал нас, – сказал Кристиан.

Хотя Вит не ожидал получить все ответы немедленно, он все же уточнил:

– Хочешь сказать, ты тоже здесь уже не первый год?

– Четыре, – ответил Кристиан, пожав плечами. – Бывало и хуже.

– Святые угодники! – Вит жестом остановил Линдберга, когда тот собрался что-то добавить. – Не сейчас. Мне нужно увезти отсюда Мирабеллу. Вы, – резко сказал он Линдбергу, – ступайте и займите чем-нибудь Эпперсли. С остальными встречаемся через час в Хэлдоне.

Вит не стал дожидаться возражений, просто развернулся и направился к двери. Он разберется с Уильямом и остальными, когда Мирабелла окажется в Хэлдоне – в безопасности. Нельзя решить столько проблем за один раз. Нужно уметь расставлять приоритеты.

И для него Мирабелла была на первом месте.

Быстро пересекая окутанный темнотой двор, Вит с облегчением заметил, что Хартзингер уже уехал. Теперь не придется ее прятать. Барон сидит в кабинете, прислуге ни до чего нет дела, поэтому он запросто выведет Мирабеллу через парадный выход.

Оказавшись в доме, он на всякий случай задержался у дверей кабинета. По ту сторону слышались сопение и скрип половиц.

Убедившись, что барон не покидал кабинет, Вит направился наверх в комнату Мирабеллы, по дороге заглядывая в библиотеку и бильярдную – не вернулись ли гости.

Дверь в ее спальню была не заперта, что несколько разозлило его. Обнаружив, что Мирабеллы там нет, Вит впал в ярость.

Разве он не ясно выразился, что она должна сидеть в комнате?

Вит обвел взглядом комнатушку: на кровати лежало платье, кипа бумаг громоздилась на столе, саквояж с уложенными вещами стоял на полу.

«Ей что-то понадобилось», – успокаивал он себя, но холодок страха успел закрасться в душу, вытеснив гнев. Наверняка упрямая девчонка сейчас в одной из многочисленных кладовых, откапывает какую-нибудь памятную вещичку.

Заслышав шарканье тяжелых сапог, Вит выбежал из комнаты.

– Что-то не так, – произнес Линдберг, задыхаясь и проклиная ступеньки. – Кабинет перевернут вверх дном. У Эпперсли кровь хлещет из носа, и он не дал мне войти. Где наша девочка? – крикнул он вслед, когда Вит промчался мимо.

– Пропала! Приведи остальных!

Вит вломился в кабинет, с грохотом распахнув дверь. Он огляделся вокруг. Мебель перевернута, кругом разбросаны документы и канцелярские принадлежности, барон прижимает окровавленный платок к носу и, что самое страшное, в углу валяется пистолет.

Эпперсли поспешно сунул платок в карман.

– Тарстон, мальчик мой…

– Где она? – спросил Вит, подскочив к барону. Ему стоило немалых усилий не вцепиться Эпперсли в горло, чтобы выдавить из него признание. К сожалению, человек не может говорить, если ему перекроют воздух.

Эпперсли тщетно попытался поправить галстук.

– Кто?

– Мирабелла, – процедил Вит, сжимая кулаки. – Где она?

– Мирабелла? Не понимаю, о чем ты. – Барон захлопал ресницами, прикидываясь дурачком.

У Вита лопнуло терпение. Один удар – и Эпперсли рухнул, как поваленное дерево.

Задушить мерзавца было бы куда приятнее, но Вит сомневался, что под всеми этими складками жира сумеет отыскать шею. Он получил огромное удовольствие, поставив ногу на грудь барона и прижав его к полу.

– Где она, ты, жалкий…

– Ты не понимаешь! – Эпперсли в испуге корчился на ковре. – Она сумасшедшая! Она рехнулась! Напала на меня!

Вит почти обрадовался поводу посильнее надавить на барона, пока тот не начал хрипеть и задыхаться.

– Где?

– Хартзингер, – просипел Эпперсли, когда Вит снял ногу. – Хартзингер забрал ее.

У Вита перехватило дыхание, и он отшатнулся, словно слова барона толкнули его в грудь. «Она сумасшедшая». «Хартзингер забрал ее».

– Ты отослал Мирабеллу в Сент-Бриджит? – прошипел он.

– Тайно переправил в сундуке, – послышался голос Линдберга у дверей. Вит оглянулся и увидел, как он, Мак-Алистер и Кристиан вошли в комнату. – Слуги сделают что угодно за монетку. И признаются в этом за две.

Совладав с приступом паники, Вит отошел от барона и обратился к Кристиану:

– Ты можешь драться?

– У меня есть пара заряженных пистолетов на конюшне, – ответил тот.

– Прекрасно. Седлай лошадей. Линдберг, – продолжил Вит после того, как ушел Кристиан, – по, ёзжай в Хэлдон, расскажи Уильяму, что случилось.

– Хорошо.

– Мак-Алистер, в углу пистолет…

– Слушай-ка! – перебил его Эпперсли, пытаясь сесть. – Ты не вправе вмешиваться! Не вправе! Девчонка тебе даже не нравится!

Вит не стал утруждать себя ответом. Вместо этого он вытащил клише и банкноты из кармана и передал их Мак-Алистеру.

– Выясни, что он знает. Если будет упираться, – четко произнес Вит, – убей… Когда-нибудь убивал барона?

Мак-Алистер задумался, затем покачал головой.

– Герцога. Двух графов. Русского князя.

– Что ж, видимо, барон не станет венцом твоей коллекции, да? Вит ушел под звуки рыданий Эпперсли.