Текст книги "Корунд и саламандра, или Дознание"

3. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Мимолетный сон уходит, оставляя меня в потрясенном оцепенении.

Что ж это, смятенно думаю я, как понять, как поверить?! Пресветлый Отец Предстоятель, просветленный Господом, – и мирские интриги? Капитул Светлейший – и власть земная? Провозвестники Света Господня – и ложь?! Как, почему?!

Та часть меня, что еще помнила мирские законы и злобу людскую, кричит – затаись! Не видел, не знаешь, не твое дело! Не путайся в дела сильных – растопчут! Другая же часть, та, что узрела Свет Господень и тянулась к нему, шепчет испуганно – покайся. Чего-то ты не понял, да ты и не мог понять, ибо кто ты и кто они? Просветленные, Предстоящие – и послушник, смиряться должный… твоего ли ума дело? Покайся, прими епитимью заслуженную за дерзкие сомнения – и забудь… Нет, кричит мирская память, не смей, нельзя! Узнавший ненароком чужую опасную тайну не по земле твердой ходит – по топи болотной!

В этом смятенном раздвоении и застает меня брат Серж. И, не в силах выбрать меж послушанием и осторожностью, я рассказываю все ему. Все. Включая и сомнения свои. Наставь на путь истинный, брат. Как скажешь ты, так и сделаю.

– Господи, Анже! Да с чего ты вообще так разволновался?! Ну, решил Светлейший Капитул подмять короля под Церковь, ну и что? Сам же короля грозным назвал! Так, может, Церковь грозный нрав смягчит. Ты здесь в тепле, сытости и безопасности, и оставь короля его судьбе. Одна власть стоит другой.

Он прав, конечно, прав. Разве не Отец Предстоятель привел меня сюда, укрыв от мира? Разве не одно лишь добро вижу я от него? Так и говорю я брату Сержу, и благодарю, что укрепил он меня в мысли о покаянии.

– Каяться? – переспрашивает Серж. – Не слишком ли строг ты к себе, друг Анже? Делай свое дело, как прежде делал, вот и все.

– Так ведь исповедь завтра, – напоминаю я брату Сержу.

– Исповедь? – повторяет он. – Да, исповедь… Ох, Анже! Ладно, раз совесть твоя так велит тебе, кайся. Но тогда уж кайся так, чтобы и сам Нечистый не усомнился в твоей верности Святой Церкви! Ты понял, друг Анже?

И я каюсь, с радостью принимаю наложенную Пресветлым епитимью и провожу неделю в молитвенном бдении, дабы напомнить себе о смирении. И укрепляюсь в мысли служить Святой Церкви, хоть и грызет меня временами сомнение – достойны ли Света Господня поиски мирской власти? Вразуми, Господи! – молю я. И, словно в ответ, слышатся мне вновь и вновь слова брата Сержа: «Одна власть стоит другой». Но я не знаю, как истолковать их.

Однако неделя молитвенного бдения – тяжкий труд и испытание суровое. С каждым днем все меньше одолевает меня искушение думать и сомневаться. Смирение и послушание… день на коленях пред Господом, ночь – на полу часовни ничком, а после утрени – чаша воды и корка хлеба, и короткая прогулка по нужде. Смирение. Послушание. Я чувствую, только они и остаются во мне. И когда по окончании епитимьи Пресветлый благословляет меня, я принимаю благословение с легким сердцем.

Серж качает головой, встречая меня у дверей часовни. И весь путь до кельи идет так, словно готов в любой миг подхватить меня. И говорит после:

– Что ж, Анже… по мне, могло и хуже обернуться. И под сенью Господа случается, знаешь ли, ходить по лезвию кинжала.

КОРОЛЕВСКАЯ СЛУЖБА

1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Отец Предстоятель готов к отъезду. Ждет у ворот запряженный четвериком просторный возок, ждут брат кучер, брат секретарь и два десятка стражи. Путь до Ич-Тойвина не близок и по местам, где всякое случается. Пресветлый отправляется на Светлейший Капитул за два месяца с лишним до начала его. И кто, кроме Господа, знает, когда вернется он в монастырь? Может, к концу лета, может, к началу зимы…

Я жду, что скажет он мне. Какими словами напутствует… да и сочтет ли достойным напутствия отеческого?

Счел.

Брат Серж приводит меня в его кабинет.

– Садись, Анже, – кивает мне Пресветлый.

Я сажусь… Тот самый стул и ясеневый стол… лучше б я тогда подождал Сержа стоя!

– Король просил тебя заняться нашими соседями, – говорит Пресветлый. – Что есть у тебя еще, Анже? Брошка Юлии, амулет Валерия, гномий нож брата Сержа – и всё?

– Всё, Пресветлый, – отвечаю я.

– Что ж, как знать… возможно, им есть еще что сказать нам о святом Кареле, Анже. И уж точно, с их помощью ты сможешь выполнить пожелание нашего короля. Займись этим. – Пресветлый усмехается. – Коль и впрямь призовет тебя король, тебе хоть будет, что рассказать ему.

Скажу честно, я обрадовался. Пророчество Каменного Оракула… Пожалуй, нож Сержа расскажет нам о принце Кареле все, что в самом деле важно. А может, и Валерий носил королевский амулет еще до того, как стал королем. Почему нет? Родовые амулеты часто переходят от отца к сыну (или от матери к дочке) не после смерти родителя, а в день, когда ребенку исполнится годик. Пресветлый прав, у нас есть надежда узнать что-нибудь о святом Кареле и принце Валерии, что-то о тех днях, когда они встретились. Но… брошка Юлии, вот что манит меня. Я поспешно склоняю голову, пытаясь скрыть радость подобающим смирением.

– Ох, Анже! – Пресветлый укоризненно качает головой. – До чего ж похож ты на любопытную кумушку! Юлия и Ожье! Что ж, тем приятнее будет тебе выполнять приказ короля. Ну, Анже, не красней! Прав наш король, нельзя знать заранее, чему и как поможет знание прошлого. Брат библиотекарь будет отныне записывать все, что ты узнаешь, Анже, относится оно к Карелу и Валерию или нет.

Провалиться бы сквозь землю… сквозь пол, прямо в келью свою… и – работать!

– Благословите, Отец.

– Чуть позже, – в голосе Отца Предстоятеля мне слышится непонятное предвкушение. – Я припас подарок для тебя. Погляди, Анже. Узнаёшь?

Я поднимаю глаза. На ладони Пресветлого – серебряный шнурок с вплетенными в концы крохотными изумрудами.

– «Серебряная трава», – шепчу я. – Такая же была у Юлии, когда…

– Такая же? – резко спрашивает Пресветлый. – Или эта? Проверь сейчас, Анже. Я хочу знать, чего стоит моя находка!

Я беру шнурок, закрываю глаза… текучее серебро ласкает пальцы…

…– Возьми, – шепчет королева. Страх и надежда мешаются в ее душе. Ее сын, Карел! Единственный любимый человек в этом мире, ее сын, ее дитя! Дрожащими пальцами она торопливо повязывает Юлии на запястье серебряный шнурок с вплетенными в концы крохотными изумрудами. Спасите его, молча молит она. Спаси его, Юлия… спаси его, мой король… Карел, сын мой!..

– Это он. Тот самый… королевы Нины. Свет Господень!

– Расскажи, – жадно требует Отец Предстоятель.

«Расскажи», – просят глаза Сержа.

Я рассказываю, и Пресветлый удовлетворенно кивает:

– Королева любила своего сына.

– Только его, – говорю я. – Бедная королева…

Несколько мгновений тишины кажутся мне молитвой… молчаливой, из глубины души, молитвой о несчастной королеве.

– Да, – задумчиво повторяет Пресветлый. – Наверное, так было и потом. Когда принц вырос. Когда попал в плен к подземельным… если это правда. Как хочется знать правду!

В его голосе звучит боль.

И все же…

Подземельные, думаю я, надеялись понять. А Пресветлый… не знаю! Не знаю – но чувствую: не знание нужно ему и не понимание. Что-то другое.

Я глотаю комок в горле. Анже, тебе мало?

– Благословите на труд, Отец, – твердо говорю я.

– Благословляю! – Пресветлый касается моей склоненной головы и добавляет: – Я попросил брата Сержа пожить в твоей келье до конца дознания. Он один лучше присмотрит за тобой, чем четверо, которые меняют друг друга. Заодно и наставит тебя в жизни монастырской, а то ты уж, вижу, весь в Смутных Временах…

– Благодарю, Пресветлый! – Я кланяюсь. – Брат Серж хороший наставник.

– Это потому, что мне тоже интересно, – бормочет Серж.

– Я знаю, – отечески улыбается Пресветлый.

2. Ожье, вассал короля Андрия

– Славышть, – Андрий указывает рукой на расчертившие небо зубьями острые крыши. – Мой город. Моя столица. – Он глядит на Марготу, улыбается. – Наша столица, жена моя! Смотри, нас встречают.

Сергий уже рвет галопом навстречу показавшимся на дороге всадникам.

– Славышть, – повторяет Марго. – Она больше Корварены?

– Трудно сказать, – Андрий пожимает плечами. – В Корварене, пожалуй, теснее. Ты готова показать себя своему городу, королева Маргота?

Марго смеется:

– Сколько же будет длиться наша свадьба, супруг мой король?!

– Осталось немного, – усмехается Андрий. – Представить тебя князьям, советникам, двору и народу. Учти, среди князей будут недовольные. Пусть это тебя не пугает, Марго. Я с ними справлюсь.

– Мы справимся, Андрий, король мой, – поправляет мужа Марго.

– Мой король! – К Андрию подъезжает Васюра. – Мы с Ожье отстанем сейчас. Незачем ему мелькать перед всем тем сбродом, что выехал встретить молодую королеву. Проедем через Ордынские.

– Жду вас после заката, – кивает Андрий.

– Ожье, – Юлия высовывается из окна кареты, – погоди, Ожье!

– Юлия, не надо волноваться, – улыбается Васюра. – Мы всего лишь проедем через другие ворота.

– Правда, Юли… – Ожье подъезжает к карете и берет жену за руку. «Он уже держится в седле не хуже людей Андрия, – завороженно думает Юлия. – Он стал прежним… и другим». – Переставай уж бояться за меня!

– Я и не… – Юлия краснеет, пальцы привычно теребят узел «серебряной травы». – Ну, что ж! – Она дергает узел, и шнурок выскальзывает из пальцев скользкой змейкой. Чудо, что Ожье успевает подхватить! – Да хранит тебя любовь моя, – шепчет Юлия и завязывает «серебряную траву» на запястье мужа.

– Здесь нет гномов, Юли, – улыбается Ожье.

– Славышть вообще довольно спокойный город, – сообщает Васюра. – Тихий и сонный по сравнению с Корвареной.

Юлия только вздыхает в ответ.

– Она боится, – говорит Васюра, когда карета скрылась за спинами людей Сергия. – Боится Славышти, меня, Сергия, короля… но ведь она сама этого хотела!

– Ничего, пройдет. – Ожье гладит серебро шнурка и грустно улыбается. – Юли так долго за меня боялась, что теперь не может перестать. Что ж, сам виноват: дал повод!

– Но ведь она не собирается прятать тебя под юбкой? – ехидно спрашивает Васюра.

– Лучшее, что можешь ты сделать, – Ожье пристально смотрит Васюре в глаза, – дай королю совет, пусть научит их ездить верхом. Марго и Юлю. Тогда у них просто не будет сил бояться… хотя бы недели две, а за это время они привыкнут.

– Дельно, – соглашается Васюра. – Ладно, двинули. Ордынские ворота на другом конце города. Хочешь что-то спросить?

– Да нет, подумал просто: в Корварене с воротами проще. Южные, Северные, Восточные и Западные.

– Да, без затей. И возле каждых – очередь! А у нас их семь. Закатные – в них въезжает сейчас король. Пастушьи – через них гонят обычно скот. Ордынские – к ним приходят посольства Орды и Халифата. Кладбищенские. Монастырские – в полудне пути там монастырь Егория Воина. Корсарские – от них путь к северному побережью. И почти рядом с Закатными – Рудные. Дорога к рудникам, как ты и сам можешь догадаться. Кстати, на, – Васюра протягивает Ожье небольшую серебряную бирку на грязно-белом шнурке, – повесь на шею и не снимай.

– Что это?

– Пропуск. Городские ворота и внешние дворцовые. От внутренних Серега даст.

Ожье вертит перед глазами бирку, вешает, как сказано было, на шею, и спрашивает:

– Я опять чего-то не понимаю? Прям уж, кусочек серебра на нитке! Что угодно, но не пропуск.

– Ну да, – кивает Васюра. – Точно такого вида амулеты можно купить у каждого встречного заклинателя. Дешевка. Кто заподозрит, что у тебя на шее не почти бесполезная отгонялка духов, а коронный пропуск? Даже стража у ворот не заподозрит. Их амулеты покажут, что пропуск у тебя есть, а как он выглядит, они и знать не знают. В нашем деле, Ожье, главное – не выделяться.

– Хочешь сказать, никто не знает, что ты – капитан Тайной службы? – Ожье недоверчиво хмыкает.

– Какой-такой Тайной службы? – Васюра ухмыляется. – У короля один капитан – Сергий. Какая может быть Тайная служба, когда полтора десятка князей имеют право быть в курсе всех государственных дел, давать королю советы и даже требовать отчета? Нет, Ожье, я – всего лишь геральдический советник короны. Для всех, кроме короля, королевы, Сергия и десятка своих людей.

– Только десятка?!

– Остальные не знают моего имени.

– А, – Ожье кивает, – понял. Умно. Готов поспорить, основное внимание твои люди уделяют именно князьям.

– Постоянная головная боль, – морщится Васюра. – Южные особенно… ладно, об этом в другой раз. Гляди, вон уже и ворота.

– Не очень-то людно, – замечает Ожье.

– А ты думал? Все хотят хоть издали, да поглядеть на новую королеву. А что это ты не спрашиваешь, почему я тебя через другие ворота потащил?

– Сам скажешь, чего спрашивать. Ты ведь теперь мой капитан, так? Я не знаю, как здесь, а в Корварене не принято донимать командиров вопросами.

– Учту, – говорит Васюра. – Но у меня ты можешь спрашивать о чем захочешь. И у Сергия тоже. А то ведь толку пока что с тебя, как с жеребца молока. Проникнись для начала нашими проблемами, город узнай… мы с Серегой поможем. А там видно будет.

Ордынские ворота они проезжают молча, неспешной рысью. Стражники едва смотрят на них.

– Я опять чего-то не понял? – спрашивает Ожье, когда они поворачивают в узкий переулок. – У вас всех так молча пропускают?

– Амулет. – Васюра сочувственно косится на Ожье. – Кажется мне, что у вас на Полуострове заговоренных вещичек поменьше, чем у нас. Никакой у тебя к ним привычки. Ладно, дело наживное. До заката уйма времени, а здесь рядом неплохой кабак. Я угощаю.

3. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

– Тайная служба, – говорит Серж. – Король будет доволен.

– Хотел бы я знать, как эта вещица попала обратно в Таргалу. – Я пропускаю серебряный шнурок меж пальцев, наслаждаясь прохладной мягкостью.

– Ну так в чем проблема?

– Не хочу забегать вперед. Дойдет когда-нибудь и до этого.

– А пока последишь за Ожье?

Я киваю. Ожье, бывший гвардеец Анри Лютого… чем соблазнил тебя Васюра? Этого, наверное, я никогда не узнаю.

4. Васюра, капитан Тайной службы короля Андрия

– Мой король! – Васюра на миг склоняет голову, и Ожье, повторяя за ним приветствие, в который раз удивляется здешней простоте нравов. Впрочем, церемониал Таргалы начал уже забываться…

– Похоже, вы славно провели время, пока мы здесь на церемониях маялись, – усмехается Андрий.

– Что правда, то правда. Просидев полдня в кабаке, Ожье даже начал болтать по-местному.

– Это просто, – Ожье невольно улыбается. – Я вырос в предгорьях у Вороньего перевала, там очень похожий говор. В Корварене поначалу труднее было…

– Что ж, я рад. Вы договорились?

– Да, мой король, – кивает Васюра. – Можете представить Ожье двору как советника по геральдике Таргалы.

– Завтра же. – Король кладет руку Ожье на плечо и говорит: – Я не ждал, что ты предпочтешь легкую жизнь, Ожье, однако Юлия вряд ли обрадуется твоему решению.

– Я смогу ее убедить.

– О деле, мой король… – Васюра понижает голос до чуть слышного шепота. – Что Гордий?

Андрий пожимает плечами:

– Любезен. Поцеловал руку Марго, сделал комплимент Юле.

– Юлия тоже была представлена? – быстро спрашивает Васюра.

– Как первая дама королевы. После того как ее благословил отец Лаврентий, желающих задавать вопросы не нашлось.

– Еще бы! – Васюра усмехается. – Батюшка у нас молодой, да грозный. А не говорил князь, когда уезжать собирается?

– Завтра поутру, – сообщает король. – Ему новобранцев принимать. Кстати, княгиня Алефтина за сыночка просила: у Гордия в отряде чтоб отслужил.

– А Гордий?

– Отчего ж, говорит, княгинюшку вдовую не уважить.

– Ну и?

– Не понукай, – ухмыляется король. – Уважил, куда ж деваться. Ты дальше слушай. Что княгиня будущего сыночку командира в гости зазвала, удивляться нечего. А только сразу после князя Гордия в дом княгини пришел купец Рафил, тот, что за Ордынскими воротами гостиницу держит.

– И раз в дюжину дней посылает с караванами записочки тайные в Халифат, – хищно прищурившись, заканчивает Васюра. – Что и требовалось доказать, мой король.

– Доказательствами пока не пахнет, – пожимает плечами Андрий. – Ты вот что, Васюра… поосторожней. Нечего Гордию на пятки наступать. Дальше своего лагеря не денется.

– Ну, это уж видно будет. Что-нибудь еще, мой король?

– Отец Лаврентий хотел познакомиться с Ожье, сведи их неофициально. Ожье, Юлия сегодня ночует с Марготой, а завтра, – Андрий улыбается, – Сергий обещал проследить, чтобы ваша квартира была в порядке. Марго придет на новоселье.

– Благодарю, мой король, – Ожье кланяется на здешний манер – на миг наклонив голову. Кажется, он научился все-таки проделывать это непринужденно…

О ТАЙНЫХ ЗАМЫСЛАХ

1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Тайная служба…

Я снова и снова пропускаю меж пальцев серебряный шнурок, рассеянно прислушиваюсь к ласковой его прохладе. Почему-то этим вечером я не могу думать ни о чем другом. Васюра и Ожье, и Тайная служба короля Андрия. Служба, которой не похвалишься ни перед заносчивыми вельможами, ни перед уважающими свои и чужие подвиги рыцарями… ни даже перед детьми, если они когда-то у тебя будут. Служба, которую многие считают несовместимой с дворянской честью, но на которую идут самые верные королю дворяне. Здесь другая честь. Честь превыше той, ради которой дерутся на дуэли, которой кичатся перед чернью, которую завещают детям вместе с фамильной шпагой…

А ведь это не мои мысли. С чего бы мне беспокоиться о чести дворянской? Такие материи не про меня!

…честь, имя которой – верность…

Ожье, понимаю я. Пожалуй, я снова слишком увлекся. И надо отложить в сторону «серебряную траву», выйти в сад, или к брату библиотекарю сходить… но я остаюсь сидеть, вслушиваясь в текучее серебро меж пальцами… в мысли Ожье…

2. Ожье, вассал короля Андрия

– Неужели ты решил, что я уже хоть на что-то годен? – Ожье широко улыбается Васюре и салютует бокалом с темным вином. – Только вчера Сергий удивлялся моей тупости.

– Как же, – усмехается Васюра, – наслышан. Когда ты спутал значки полка князя Юрия и личного отряда его племянника. В том деле, что я тебе предлагаю, эти знания не понадобятся.

– А что понадобится? – нетерпеливо спрашивает Ожье.

– Везение, – вздыхает Васюра. – Очень много везения. Я тебя честно предупреждаю, в этом деле ты – прикрытие. Почти смертник. Откажешься сразу или рассказать подробности?

– Почему это я должен отказываться? Рассказывай.

– Помнишь, был разговор о Гордии? – Васюра разливает по бокалам остатки вина. – Твое здоровье, Ожье… Между прочим, зря ты радуешься. Дело-то на самом деле хреновое! – Васюра мотает головой и швыряет бутылку в окно. Далеко внизу слышится всплеск: комната, в которой Васюра предпочитает говорить о вещах серьезных, располагается в северной башне внешней стены королевского дворца, на самом верху, как раз над рекой. – Так о деле… князь Гордий проводит лето в военном лагере недалеко от южной границы. И вчера мне доложили, что приезжали к нему туда подозрительные какие-то гости. Пробыли у него недолго, так что о серьезных переговорах речи нет. Но вот передать что-то могли. Или, скажем, парочкой серьезных словечек перекинуться… Я, видишь ли, могу узнать точно, есть у меня подходящий парень, но ему понадобится засесть у Гордия в палатке на полчаса хотя бы, и чтобы никто его в эти полчаса не потревожил. И скажи мне, как человек военный, так бывает?

Ожье хмыкает. И спрашивает:

– Так что я должен делать?

– Сущие пустяки. – Васюра криво улыбается. – Обеспечить нам эти полчаса.

– Ты уже знаешь, как?

– Пробраться в лагерь Гордия. Убить княжеского колдуна. Обязательно, иначе выйдет, что я тебя на верную смерть послал! И замешкаться возле трупа, чтобы тебя схватили.

Ожье вопросительно смотрит на Васюру.

– Вот именно, – мрачно говорит Васюра. – И скажу тебе, парень, не слишком-то нравится мне этот план, но другого нет.

– А дальше? – спрашивает Ожье.

– Тебя приведут к Гордию. На вопросы не отвечай… в общем, вынуди его перейти от допроса к пытке. Это, кстати, нетрудно будет, южане такие развлечения любят. В общем, пока ты будешь в центре внимания, мы просочимся в палатку Гордия, узнаем все, что сможем, а потом попытаемся тебя выручить.

– Попытаетесь? – Ожье чуть заметно усмехается, думая: спятить надо, чтобы на такое согласиться, но отказываться почему-то очень не хочется…

– Выручим, – твердо говорит Васюра. – Если жив еще будешь к тому времени. Но, сам понимаешь…

– Угу, – бурчит Ожье. – Понимаю.

– Так что, Ожье? Откажешься?

– Можно вопрос? Один?

Васюра пожимает плечами:

– Хоть дюжину.

– Тебе некого туда послать? Кроме меня?

– Да почему некого? Добровольцы у меня есть, так что отказаться можешь спокойно. – Васюра смотрит Ожье в глаза и пытается пошутить. – Просто замордовал ты уже жалобными взглядами, а тут такой случай. Я подумал, ведь обидишься, если не предложу.

– Эт-точно, – тянет Ожье. – Ладно, капитан, остальные вопросы по дороге. Когда едем?

– Решил?

– Так ведь другой раз не пригласишь, – усмехается Ожье.

– Нынче ночью, – виновато отвечает Васюра. – Я за тобой зайду. Не готовь ничего с собой, выйдем налегке. И скажи Юле – можешь не вернуться.

– Ладно, – Ожье допивает вино и встает. – Спасибо, капитан.

– За что? – спрашивает Васюра.

– За предложение проветриться…