Текст книги "Корунд и саламандра, или Дознание"

7. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Больше всего на свете мне хочется сейчас узнать, что стало с двумя пацанами дальше… это правда. Один из них – герой сказания наряду со святым Карелом, и я должен собрать его жизнь ради порученного мне деяния. О другом не слышали мы раньше, но мне он интереснее и ближе. Мне кажется иногда, что он – это на самом деле я. Настоящий я.

ПОБРАТИМЫ

1. Отец Еремий, настоятель миссии святого Карела, что в Летнем Стане

Не знаю, случайно ли отец Лаврентий рассказал нам о даре отца настоятеля… сомневаюсь! Перед самым отъездом в Летний Стан, да еще и в тот год, когда нам с Лекой исполнилось по тринадцать! Он всегда видел нас насквозь. Мне кажется, он даже раньше нас понял, где мы решим отслужить…

В тот день отец Лаврентий почему-то вспомнил старинную легенду о двух врагах-побратимах. О двух воинах, которые честно служили – один королю, а второй мятежному князю, – но до этого вместе росли и связали себя чарами братства перед тем, как разошлись их пути.

– Не все доносится сквозь времена неизменным, – сказал отец Лаврентий. – Кто знает, много ли правды в легендах? Не за правду дороги они людям, а за те чувства, которые пробуждают в душах. Но чары братства – самая что ни на есть истинная истина. Братство святого Карела донесло ее до нас из стародавних времен, и любой настоятель миссии способен творить эти чары. И никто, кроме них, потому что это не простое заклинание, но дар Господень.

– Почему же тогда нет сейчас людей, разделивших чары братства? – спросил Лека. – И даже легенд о таких людях почти что и нет? Я думал, это и в древности умели два-три заклинателя!

– А почему ты решил, что нет таких людей, мой принц? – насмешливо осведомился отец Лаврентий. – Только потому, что они не кричат на каждом перекрестке о том, что готовы поделиться жизнью с другом? Ты сам, принц, не станешь приставать к каждому встречному с рассказом о том, как ты благороден и чист душою.

– Не все же такие благородные, – сказал я. – Неужели никому не захочется похвастать?

– Ради хвастовства, Сережа, никто не захочет кроить на ломти свою жизнь и мешать ее с чужой. Бахвалятся люди совсем другим. Силой, знатностью, богатством… бывает, даже знанием. Но благородством души… у кого оно есть, тот не станет кичиться ни силой, ни богатством, ни даже знанием – ничем! А другой просто не решится взять на себя чары братства. Испугается. И, если уж так захочет связать себя побратимством, выберет обычный воинский ритуал.

Никогда я не думал, что старая легенда может увлечь не сама по себе. Что можно примерять ее на себя совсем не так, как мы привыкли. Не воинами-побратимами представлять себя, а Серым и Лекой. Пацанами-охламонами, которым два года еще до воинской службы… но эти два года пройдут, и мы должны быть готовы.

В Славышти не было миссии. Зато была в Летнем Стане, и мы хорошо знали ее настоятеля, отца Ерему. Он не хуже отца Лаврентия рассказывал о всяких интересных делах, но о чарах братства – никогда. И по дороге в Летний Стан мы с Лекой твердо решаем спросить, почему.

И спрашиваем.

Отец Ерема смеется в ответ. И говорит:

– Так ведь вы, чадушки, и не спрашивали.

– Мало ли о чем мы не спрашивали, – возмущается Лека.

– Мало ли, – передразнивает настоятель. – Значит, мало. Есть знания, которые открываются только тому, кто спросит.

– Да как бы мы спросили о том, о чем и не знаем, что такое на свете есть! Нам просто рассказали, отец Ерема! Без всяких вопросов.

– Многим просто рассказали… – Настоятель поднимает палец к небу и вдруг тычет Леку в грудь. – В знании о чарах братства тайны нет, но нет и достоверности. Таков этот путь, и он отбирает достойных. Думаете, многие из услышавших приходят потом в ближайшую миссию?

– Так значит, это все правда, – задумчиво говорит Лека. – Если один попадет в беду, другой узнает. Если один устанет, другой поделится силой. Я думал, такое только с древними героями бывало, в тех самых легендах, где в конце один погибает, а другой возвращает его к жизни!

– Ты прав, мой принц. В старину братались чаще, и чары братства не были такой уж редкостью.

– Так что, легенды все-таки говорят правду?

– Скажем так – они врут не больше, чем любой вернувшийся из похода воин.

– И вы можете сделать это для нас, отец Еремий?

– Для вас? – переспрашивает настоятель. – Ты в самом деле этого хочешь, принц Валерий? Ты готов на всё, что принесет истинное побратимство?

– Без оговорок, – кивает Лека.

– И ты, Сергий? – Отец Ерема глядит мне в глаза пронзительным взглядом.

– Да, – отвечаю. – На всё, без оговорок.

– Побратим, связанный чарами братства, – настоятель качает седой головой, – это даже больше, чем кровный брат. Не слишком ли большая роскошь для будущего короля?

– В самый раз, – Лека сердится. – И кому какое дело?

– Прежде всего тебе. И ему. Твой брат, принц, может стать разменной фишкой в грязных играх. Помимо своей воли и совершенно для себя неожиданно. По плечам будет ему эта ноша?

– Все это может случиться и просто потому, что Серега мой друг. Вы же знаете нас обоих, отец Еремий. К чему эти вопросы?

– Если я знаю ответы, чадушко, это еще не значит, что я могу отступить от заведенного порядка. Вы должны ответить на мои вопросы, а я – решить…

– Извините, отец Еремий. Спрашивайте, мы ответим.

Настоятель кивает. От его обычной веселости не остается и следа. Почему-то мне становится страшно. Не того, что откажет. И подавно не того, что согласится! Просто холодок прошел по спине.

– А ты, Сергий, не думаешь, что кус тебе не по зубам? Брат принца и наследника короны – совсем не то, что побратим простого воина.

– Принц или простой воин, Лека это Лека, – отвечаю я. – Он мой друг. Самый лучший.

– Но пройдет время, и он станет твоим королем и господином. Готов ты с этим смириться, Сергий?

– Он этого достоин.

– И ты, Валерий, готов видеть в брате вассала, если интересы твоего государства потребуют им пожертвовать?

– Мы оба признаем вассалитет и смиряемся перед интересами государства, но до сих пор это не мешало нам дружить. Когда я стану королем, Серега будет моим капитаном, но это будет нескоро, отец Ерема! А сейчас – он мой друг и брат, как и я – его! Нам не для того нужно побратимство, чтобы дать нужное имя нашей дружбе. Просто может оказаться так, что кому-то из нас потребуется помощь.

– Что ж, я не откажу вам в обряде. Валерий, Сергий! – Отец Ерема уважительно, как перед взрослыми, склоняет голову. – Вы можете войти со мной во внутреннюю часовню миссии Братства. Я признаю вас достойными.

– Ну вот, – отец Еремий тяжело переводит дух. – Ваши побрякушки, чадушки, стали настоящими амулетами. На них теперь – доподлинные чары, а не те фокусы, что считают волшебством люди темные и несведущие. Вы связаны дружбой, родовыми амулетами и кровью на них, и чары братства свершились для вас.

– Спасибо, отец Ерема, – широко улыбается Серый.

– Спасибо, – Лека остается серьезен. – Отец Ерема, так теперь, если один из нас вдруг погибнет…

– А вот это, чадушко, тот самый случай, когда невозможно предугадать результат. Надежда есть, но… лучше бы вам не пришлось испытывать судьбу.

– И все же расскажите, отец Ерема, – рассудительно просит Лека. – Вдруг пригодится.

– Ваши амулеты связывают вас теперь. Это не обмен мыслями, эта связь более глубокая, и со временем она станет для вас такой же естественной, как дыхание. Вам ведь случалось передавать арканом сигналы?

– Конечно. Это умеет любой мальчишка.

– Любой простой мальчишка. И я рад, что наш будущий король знаком с играми детей воинов и пастухов. Сигналы, что пойдут по невидимому аркану меж вашими амулетами, подавать будет не разум ваш, но тело и душа. Когда телу плохо, оно молит о помощи. Даже если ты стиснешь зубы намертво и не проронишь ни звука – все равно. Не всякий крик слышен. Но и такой крик одного побратима разбудит амулет другого. А душа… Не воскресить того, кто убит в бою, кто ранен смертельно или неизлечимо болен. Людям не дано всемогущества, и глупо на это роптать. Но если телу всего лишь не хватило сил… или, так бывает, из человека выпили жизнь, оставив тело в целости – тогда может побратим воскресить его. Если всей душой пожелает. И все силы души своей – не пожалеет.

– И это подействует? Просто захотеть?! – Теперь Лека улыбается. Широко и радостно.

– Не просто, чадушко, совсем не просто. Любой из вас сможет влить сил ослабевшему. Поделиться радостью. Взять на себя боль. Пока жив побратим, многим можно помочь ему – лишь пожелав. Но в споре со смертью мало желания. Надо молиться. Искренне, от души, из глубины сердца – молиться. Вы веруете искренне?

– Конечно, – пожимает плечами Серый.

– Может быть, мы веруем не настолько искренне, чтобы надеяться на чудо Господне, – тихо поправляет Лека.

– Я должен был бы так сказать: «Дай вам Господь испытание, дабы укрепились вы в вере вашей». Но я не желаю вам такого испытания. Дай Господь тебе долгой жизни, полной достойных деяний, Валерий, мой принц и будущий король. Дай Господь тебе силы следовать за своим королем, храня верность побратиму, Сергий. Благослови вас Господь, чадушки…

2. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Обряд я увидеть не смог. Видение просто померкло на миг – и сменилось другим. Когда я попытался снова, вновь вышло то же самое. И в третий раз – опять.

Верно, не все таинства доступны любопытному взгляду.

После обряда «серебряная трава» оказалась на руке принца Леки. А на груди Серого висел на трехцветном «счастливом» шнурке серебряный степной волк с аметистовым глазом. Родовой амулет короля. Тот, который вроде бы сам король Валерий пожертвовал нашему монастырю…

Странно… странно и удивительно! Лежат передо мною два амулета, связавших когда-то своих хозяев чарами братства. Рядом. Как стояли рядом два тринадцатилетних пацана…

Я беру в руки серебряного Лекиного волка. Просто так беру, не для дознания. Подношу к глазам – увидеть, как подмигивает он мне острым аметистовым глазом. Для меня он сейчас – размытое, нечеткое пятнышко серебра с фиолетовым отблеском… но я ведь помню, какой он на самом деле.

Как же ты снова попал к Леке, остроглазый приятель?

Когда-нибудь я узнаю…

3. Бедовая сестренка

Отец Лаврентий, ранняя пташка, поймал нас троих, когда мы пристраивали меловую ловушку над дверью аббата Ефигения. Откроет дверь – тонкая бумага порвется, и мелового порошка как раз хватит обсыпать Фигушкина с головы до ног. Мел мы с Лекой стащили вчера от часовни. Недосчитаются толики для побелки, подумаешь! Тем более, все равно на Фигушкина пойдет – вполне, можно сказать, богоугодное дело!

Отец Лаврентий считает иначе.

Нет, в том, что подобные выходки не к лицу четырнадцатилетним парням, мы с ним согласны. Да ведь не в нас же дело… пусть не к лицу и вообще неподходящее занятие, но отпустить Софи творить месть в одиночку мы с Лекой не могли. Сестренка у меня бедовая, лучше за ней приглядеть.

Готовую к употреблению ловушку отец Лаврентий доставляет к королю вместе с нами. Долгих объяснений не требуется.

Мне кажется, король едва удерживается от смеха. Но начинает говорить строго:

– Два почти что воина и благонравная девушка, дочь первой дамы двора! И вам не стыдно?!

– Мне не стыдно! – гордо заявляет Софи. – Пусть Фигушкин другим подзатыльники раздает, а меня пускай не трогает!

– И мне не стыдно, – передразниваю я сестренку. – Пусть Фигушкин другим подзатыльники раздает, а за мою сестру получит!

– И тебе не стыдно, – усмехается король, поглядев на сына. – Я правильно понял?

– Конечно, – Лека копирует степенную солидность аббата Ефигения. – Вступиться за даму, наипаче же и особливо благородную даму, суть прямая обязанность любого дворянина, особливо же и наипаче того, кого Вышний Промысел поставил над оною дамой и обязал…

– Хватит, я понял! – Король Андрий хохочет. – Ох! Прекрасная дама и благородные заступники! София, но ведь аббат учит вас, и он – человек Господа.

– Я ему все равно еще устрою, – бурчит Софи. Вроде себе под нос, но так, чтобы все слышали.

– София! – Наш пленитель укоризненно качает головой. – Дитя, тебе так не к лицу обида! Лучше улыбнись. Двенадцать лет – не тот возраст, чтобы начинать хмуриться и бурчать. Для этого у тебя будет старость.

Софи прыскает. Подбегает к отцу Лаврентию, хватает его за руку, оборачивается к королю и заявляет:

– Вот отец Лаврентий тоже человек Господа! Может, пускай лучше он учит?

– Дитя, у меня другие обязанности пред Господом и королем, – вздыхает отец Лаврентий. – Я не думаю, что из меня выйдет хороший учитель…

– Из Фигушкина учитель уж точно никакой, – фыркает Лека. – Признаюсь, отец Лаврентий, я тоже предпочел бы ваши наставления.

Король хмыкает. Чешет бороду. Вздыхает:

– Весомое мнение. Отец Лаврентий, я думаю, лучше простить Софии эту выходку. Тем более, что аббат не пострадал… и даже не знает о покушении?

– Если бы знал, то-то было бы шуму, – снова фыркает Лека.

Отец Лаврентий не возражает ни королю, ни Леке. Вместо этого он осеняет нас благословением и вздыхает:

– Пойду… через полчаса у меня встреча, на которую лучше прийти со свежей головой.

– Прекрасная дама тоже может идти. – Король треплет Софи по голове и легонько подталкивает к двери.

– Никуда я не пойду! – Сестренка выворачивается из-под руки короля. – Ловушку я придумала, ребята мне только помогали! Прощаете, так прощайте всех! А нет – так тоже всех!

– Кто еще за кого вступается, – улыбается король. – Софи, из нашего аббата и в самом деле не ахти какой учитель, но именно поэтому его не стоит обсыпать мелом, обливать водой… Что там еще тебе в голову приходило? От таких шуточек он только озлобится. Обещай мне, что ты больше не будешь, и вы уйдете втроем.

– Ладно, – понурившись, вздыхает Софи. – Обещаю, мой король.

– Вот и хорошо. – Король широко улыбается. – Идите, дети мои, и больше не тешьте Нечистого!

Мы хохочем. Оказывается, наш король тоже умеет передразнивать Фигушкина!

У самых дверей нас настигает совсем не веселый оклик:

– Валера, вы после завтрака опять к Сергию?

Лека оглядывается:

– Да, отец.

– Зайди сначала ко мне, сын.

4. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Со вздохом я кладу на стол остроглазого серебряного волка. Улыбаюсь, вспомнив Софи. Мне бы такую сестренку!

Ну что ж, послушаем, что король Андрий хотел сказать своему наследнику…

5. Валерий, сын короля и будущий король

– Я подожду тебя, – говорит Серый.

– Ага, а капитан будет ждать нас, – отвечает Лека. – Может, пару минут, а может, три часа. Иди, я потом подойду.

Из-за угла выбегает Софи:

– Серенький, ты забыл, да?!

– Помню, – смеется Серый. – А ты в платье скакать собралась?

– Там переоденусь. – Софи показывает брату сверток, хватает его за руку и тащит к выходу.

Лека взбегает по широкой парадной лестнице, прыгая через две ступеньки. Кивает охраннику у кабинета:

– Доброго утра, Ясек!

– И тебе доброго утра, мой принц! – Ясек сторонится, давая проход к двери.

Лека заглядывает в кабинет:

– Можно, отец?

– Заходи. – Король ждет, пока сын плотно закроет за собой дверь, и кивает ему на табуреты у большого стола: – Садись.

Лека подходит к столу. Он не имеет пока права сидеть за этим столом, хотя вот уж почти два года, как отец требует его присутствия на королевском совете. Присутствия тихого и незаметного – учебы ради. Слушай, принц, запоминай и будь готов ответить королю, все ли понял…

– Не дорос я еще здесь сидеть, – усмехается Лека. – Вот отслужу, тогда…

– Вижу, ты догадался, о чем пойдет разговор, – тихо говорит король.

– Я давно его жду, – так же тихо отвечает Лека. – Мне через два месяца пятнадцать. А Серому – через две недели. Пора решать!

– Вы с Сережей опять сговорились? Вместе?

– Конечно. Только не сговорились, а обсудили.

– Слышу не мальчика, – вздыхает король. – Быстро вы выросли, сынок. А где хотите служить, тоже обсудили?

Лека молчит, глядя отцу в лицо. Король тоже не садится; он подходит к сыну и смотрит на него непривычно хмурым взглядом.

– Давно уж, – наконец отвечает принц. – Конечно, здорово было бы служить у Сергия. Но как это будет выглядеть, если сын короля отслужит в королевской роте? Что король спрашивает с других, но не с собственного сына? И что будущий король сам и не нюхал тех трудностей, на которые будет обрекать других? Пусть о Юрке так говорят!

– А, так ты понял… Служба у отца не прибавляет уважения ни отцу, ни сыну. Юрий когда-нибудь пожалеет о своем выборе. Продолжай, Лека.

Лека смотрит отцу в глаза. И говорит:

– Южные заставы. Граница между Немалой Степью и Великим Кочевьем. Только туда по-настоящему боятся отправлять сыновей твои вассалы. Только так нас с тобой никто не упрекнет, отец. И только такая служба может быть признана истинно достойной для будущего короля.

Король обнимает сына. Прижимает к широкой груди. Лека утыкается носом в вытертую замшу отцовой куртки… слышит, как частыми толчками бьется под ней сердце…

– Я горжусь тобой, Лека, – хрипло произносит король. – У меня достойный наследник. Но я не меньше любого из своих вассалов боюсь за сына…

– Па!

Король отстраняется. Спрашивает:

– Что, сынок?

– Мне тоже страшно. Но ты Сергия спроси, он скажет: мы с Серым готовы к любой службе. Мы ведь не вчера это решили. И, даже если вдруг что… у тебя останется Егорка.

Король дергает плечом. Говорит внезапно севшим, сухим голосом:

– Никакого «вдруг», сын. Ты нужен мне живым.

– Значит, и не будет никакого «вдруг», – чуть улыбается Лека. – Правда, па… мы с Серегой два года готовились. Мы же понимаем, что там не шутки шутить…

Андрий подходит к потайной двери, открывает:

– Марго!

Лека подбегает к отцу, заглядывает в комнату родителей. Мама поднимает глаза от вышивки, радостно улыбается. Хочет, кажется, что-то сказать… король не дает:

– Марго, сходи за Юлей и Ожье. И приходите сюда.

– Хорошо, Андрий! – Марго втыкает иглу в клубок, встает, посылает мужу счастливую улыбку и быстро выходит.

– А ты, сын, приведи Сережу и Сергия.

– Ты согласен?

– Да, – вздыхает король. – Ты смелее меня, Валера. Я ведь и сам об этом думал, но… только пусть Сергий подтвердит, что вы к этому готовы!

– Хорошо, па!

Когда Лека возвращается вместе с Серым и капитаном, становится ясно, что король уже рассказал об их решении. Марго и Юлия держатся за руки, словно две сестрички в незнакомом и страшном месте. А Ожье стоит рядом с королем… и, кажется, утешает! Не может быть, обрывает себя Лека. Наверное, отец спросил у него, многому ли научились мы с Серым. И слова Сережкиного отца взаправду могут послужить утешением, потому что он сам учил их фехтованию. Правда, две их шпаги почти ничего не могут против палки в его руке, и вчера он сказал, что по меркам Таргалы они все еще два сопляка… зато добавил, что здесь вряд ли найдется лучший!

Марго и Юлия вздрагивают, увидев сыновей. Но остаются стоять, где стояли. Мужские дела решаются сейчас… их мальчики выросли.

И Леке так жаль становится материну счастливую улыбку, согнанную с побледневшего лица! Но ведь она тоже должна понимать, что иначе нельзя?

– Мой король! – Капитан отдает честь, чего вовсе даже от него не требуется. Не праздник, не парад…

– У меня вопрос к тебе, капитан, – спокойно произносит король. – Могу я отпустить ребят служить на южной границе?

– Лека сказал мне, – кивает капитан. – По чести, я бы засчитал им за службу последние два года. Они успели научиться всему, чему учу я своих новобранцев. Да, мой король, они хорошо подготовились. Их можно отпустить.

– Нужно, – тихо поправляет Лека.

– Да, мой принц! – Капитан снова кивает. – Это правильно и достойно короля. Но я бы, мой король, послал с ними третьего. Кого-нибудь из моих ребят. Или из Васюриных. – И добавляет, пресекая возможную обиду Леки и Серого: – Хотя бы ради спокойствия ваших матерей, парни.

Король качает головой:

– На заставе не должны знать, что у них служит будущий король. Слишком опасно. Мы справились с Гордием, но я не поручусь, что кто-либо из князей не строит нового заговора. И у Васюры кое-какие подозрения имеются. Поэтому – ни там, ни здесь никто не должен знать точно…

– И не будут, мой король, – уверенно отвечает капитан. – Моему человеку не обязательно строить из себя телохранителя. Достаточно служить на той же заставе. Может, ему и не повезет оказаться рядом, когда будет нужно. Но все-таки это лучше, чем отправлять их совсем без поддержки.

– Другие служат без поддержки, – говорит Лека.

– На других не лежит такая ответственность, мой принц, – резко отвечает капитан. – У нас есть будущий король, и мы не хотим его потерять. А не нравится, можно и другую службу подыскать. Вон, в приморские крепости на севере тоже никто попасть не хочет: скучно.

– Сдаюсь, – усмехается Лека.

Король медленно кивает. И глухо говорит:

– Только подбери добровольца, капитан. Чтобы знал и не жалел…

– У меня будет достаточно добровольцев, – заверяет капитан. – Я выберу лучшего.