Текст книги "Дикари. Книга о малой Родине"

О жизни в Дикарях

О развлечениях

Деревня Зарека была многолюдная, многосемейная, а семьи были многодетными. И если всё перемножить, то получается, что в деревне проживало до 60 детей, да плюс еще те, кто собирался в армию, они тоже участвовали в деревенских играх и вечерках.

Как только начинало припекать солнышко, и оттаивал угор ниже Луковки, все ребятишки во главе с Михайловым Сережей на этой проталине начинали играть в «Ворованное знамя», скорее, это было «Вырванное знамя». Задача ставилась такая – не учиняя драки, вырвать знамя у противника, взять его в плен и не пострадать самим. Эта игра продолжалась часами, участники менялись, уходили одни, приходили другие. Правила игры могли быть изменены, но роли раненых, пленных, победителей и побежденных в игре всегда оставались. В итоге всй заканчивалось миром, а героями становились те, кто оказывался самым быстрым, юрким, сильным. Там же за деревней играли в чижа, муху, шар-бабу. К ребятишкам постарше иногда присоединялись взрослые мужики и с азартом бегали в общей куче. Игры растягивались до темноты, потому что мужики приходили поздно, когда управлялись с хозяйством.

Антонида Степановна Мезенина вспоминает, как зимой на озере вмораживали столб с 3-х-метровой оглоблей. На конце укрепляли тяжелое колесо, и получалась «кружало». К оглобле привязывали санки и катались по очереди: кто-то толкает оглоблю, а другие катаются. Ещё вмораживали высокий столб, а на «макушку» надевали тележное колесо с верёвками и, отталкиваясь от земли, качались или бежали по кругу. Катание на коньках, привязанных к валенкам. После катания или прыгания с крыши и угоров всю одежду запихивали в теплые места большой русской печи, сушили – и снова на катание, но так было в каникулы и в выходные дни. Катались на санях с горки: затаскивали их на гору, связывали сверху оглобли и всем гуртом с визгом, свистом и смехом катились с ветерком вниз. Так все эти забавы хорошо врезались в память, что даже снятся по ночам.

Со временем в деревню привезли волейбол. Как только высохнут ровные поляны, то у озера вычищали от коровьих лепёшек место для игры. Сначала натягивали старую залатанную мерёжу, а потом завели натуральную сетку. Мячи нам давал Михаил Иванович Михайлов, работавший физруком в Сергинской школе. А потом мячи стали покупать сами ребята, так как по сезонам работали в совхозе и уже получали деньги. Сигналом для сбора на игру была музыка. Это Валя Худеньких выставлял на веранду катушечный магнитофон.

Молодежь проводила лето на озере. В Зареку из Казахстана в 70-х годах приехала семья Леконцевых. В деревне их приняли хорошо, оценив добрый нрав и общительный характер. Их сын Юра стал заводилой в местной компании парней, по его инициативе построили вышку для купания на озере против фермы. Первым на идею этой постройки откликнулся пилорамщик Кирюха – Николай Яковлевич Худеньких. Он был мужик компанейский. Доски для ребячьей вышки тоже нашлись на пилораме. Сначала вышка была в один ярус. Потом к ней надстроили второй – доску, которая нависала над водной гладью и раскачивалась. Оттуда прыгали самые отчаянные. А к концу лета на втором ярусе уже толпилась половина дикаринских ребят. Дух захватыло от акробатических трюков: один ласточкой нырнет, другой кувырком, третий столбиком. За ночь вода в озере даже не отстаивалась.

Вспоминается также Палашкин лог, который посреди деревни находился. На его склоне жила одинокая нелюдимая старушка Палаша, державшая много коз, дети её побаивались. В логу по вечерам собирались ребятишки, разжигали костёр, обязательно пекли печёнки и с нетерпением поджидали Канова Васю. Это был самый начитанный парень и мастер рассказа. Он мог часами рассказывать о северных экспедициях и индейцах Южной Америки. А если Васи не было, то мы начинали по очереди рассказывать страшные истории про привидений и «черную руку».

Вспоминается, с каким нетерпением в деревнях ждали кино. В Дикарях кино показывали в клубе. На киносеанс ходили и взрослые, и дети. В 60-е годы киномеханиками были Зыков Александр, Доронин Александр, Ситников Василий. Нередко киносеансы продолжались танцами.

О танцах и самодеятельности

В Дикарях клуб работал в бывшей часовне, где сделали пристрой для сцены. Все танцы проходили под звуки патефона, позже – радиолы. Если клубная музыка надоедала, то кто-нибудь приносил что-то новое. Любили песни Антонова, а еще особенно Паулса «Листья желтые».

На танцах обычно знакомились, будущих женихов и невест высматривали. Приходила молодёжь из Мамонова, Пустынников, даже Берёзовского района. Иногда возникли стычки, но как-то всё улаживалось, потому что все между собой были знакомы, и если и случались бесшабашные поступки, то на такого архаровца могли воздействовать, скорее, чужие родители, а потом уже свои, чтоб не было повадно.

Старшее поколение часто собиралось на игры и танцы в избе у Таски Карсаковой (Зыковой) – единственной дочери Степана первого.

Молодежь в Дикарях всегда была горазда на выдумки: концерты с песнями, частушками, пьесками и юморесками. К самодеятельности привлекали молодежь из мобилизованных в колхоз рабочих и студентов.

Выявлялись и солисты. Запомнился красивый голос Миши Карсакова. Не избалованный вниманием начинающий солист держался скромно и удалялся со сцены, не дожидаясь тёплых аплодисментов.

Танцевали и пели частушки под игру на гармошке Саши Пищальникова. По возрасту он был еще мал для гармониста, но играл на гармошке изрядно. Мог и частушки, и плясовую сыграть, и для самодеятельности подбирал мелодии, но ценили его в деревне больше за то, что он играл на свадьбах и знал репертуар местных женщин-песенниц, приглашаемых для свадебного песнопения. А Саше было у кого поучиться. Его отец, Владимир Александрович Пищальников, прекрасно играл на баяне. Выйдет на крыльцо, сядет на ступеньку и ну играть – то военные песни, то старинные вальсы, а то «на солнечной поляночке», да так играл, что женщины в огородах бросали полотьё, прислонялись к забору, снимали платки и слушали. С концертами с молодёжью он не ездил, а сыну разрешал. В доме внука Пищальниковых, Андрея, хранятся две отцовские гармошки. С концертами молодёжь ездила на бригады, на полевые станы. Правление колхоза с одобрением выделяло транспорт.

О праздниках

Когда приходила Масленица – деревня оживала. Возле изб застаивался блинный дух. Отцы больших семейств вместе со своими старшими ладили высокие катушки из снежных глыб, а потом прихлопывали, поливали и разглаживали разгоряченными старыми телогрейками. Лёд становился гладкий. На таких горках каталась вся деревня во время праздника. А еще брали лошадь у Салима Якупова на конном дворе и катались в кошёвке или в санях из Дикарей по угорам в Зареку и обратно.

На Святки готовились к «страшным вечерам» – игрищам шуликинов2626
  Шуликунами, шиликунами, шилиханами, реже кулешами и кулешатами на Русском Севере называют маленьких человечков, стайками появляющихся на Святки, всячески вредящих людям и исчезающих с окончанием этого периода.


[Закрыть]. Взрослые на это молодёжное развлечение смотрели «сквозь пальцы», для вида ворчали, но порой, вспоминая и свои проделки, смирялись. А молодёжь соревновалась в изобретательстве и фантазии. В кого только не нарядятся – и дедовские шубы выворотят, один рукав над головой поднимут (как уж он на голове держится, пойди догадайся), и из конца рукава полено торчало, и было такое впечатление, что ходит диковинная птица. Или нарядятся ведьмами, баранами, даже скелетами, а потом потешаются друг над другом и бегают по тем избам, где нет малышей, и просят угощения.

Был случай, как Коньков Володя нарядился лешим, да так разыграл свою роль, что потом все после «вечеров» о нем вспоминали с доброй усмешкой. А сколько «чертей и чертовок» бегало по деревне! Ну, конечно, парни больше всего любили наряжаться Бабой—Ягой. Во время игрищ шуликины в деревне никому не причиняли зла, не примораживали двери и не разбрасывали поленницы.

Свадьбы праздновали в домах родителей, пели и плясали под гармошку. Угощали картошкой с мясом, соленьями и ягодами. Ставили брагу, варили самогон. Выносили пироги и проводили обряды.

После раскрестьянивания и коллективизации, уже живя при колхозном строе, жители деревни Высоково еще долго отмечали осенние дни и праздники по народному земледельческому календарю.

14 октября – большой праздник всех деревень. В прежние времена Покровом завершался сельскохозяйственный год, подводились итоги. К этому дню утеплялись избы и запасались дрова. Примечали погоду.

21 ноября – Михайлов день, веселый и сытный праздник. Закончены основные работы, хлеба убраны. Готовили сытные угощения, ходили друг к другу в гости.

25 ноября – Иванов день. Пережидали слякотную погоду и торопили приход снега. Ходили к соседу на хорошую беседу.

На такие праздники собирались и ходили в разные дни в разные семьи. Отмечали также окончание уборки урожая.

В деревнях Дикаринского сельсовета, а может, и до его образования существовал обычай отправления допризывников: девчата всей деревни для каждого парня обвязывали носовые платочки и на проводах их дарили, то есть сначала украшали ими гармошку, и в Красные казармы он являлся с «богатым» подарком, который надо было растянуть на три года – тогда был такой срок службы. Последний прощальный вечер по обычаю длился до утра. Он проходил с играми, танцами, частушками. Вот некоторые частушки из 40-50-х годов:

 
Некрута идут дорогой,
Мы, девчонки, стороной.
Некрута уедут в город,
Мы воротимся домой.
Некрута, некрута,
Вам дорожка не туда.
Вам дорожка во прием-
Широка крыша, белый дом (военкомат).
 

Провожали парней до Троицы на паром. Ехали на пяти-шести подводах с молодежью, гармошкой, песнями и частушками. По дороге можно было услышать и любовные частушки:

 
У миленочка избеночка стоит на берегу
Только стоит рассердиться и столкнуть ее в реку.
У миленка дом не город, его можно обойти.
Ему бедную не надо, а богатой не найти.»
 

О предприимчивости

Первые мотоциклы появились у Валика и Серёжи Скорынина, и для местных девчат они стали таксистами. Возили и увозили в Сергу на автобус.

В деревне было заведено – на поскотине каждая семья должна была пасти скот по очереди. А скота держали много и привлекали к этому делу внуков и малых ребятишек. Так как в деревне были одинокие женщины, вдовы и старушки, то соседские ребятишки помогали им за малую плату или угощение. Жила в деревне Нюра Горбатая, так её звали в деревне. Она была инвалидом с детства. Ребята любили с ней общаться и помогали ей пасти коз, а она угощала пастушат мёдом.

В ягодный сезон детям давалось задание насобирать по три литра черемухи или собрать по корзине грибов, которые принимала в магазин продавец Наталья Сараева. Там она их солила; также принимались в магазине и уже соленые грибы. Таким способом Сергинское сельпо вело заготовку.

Деревенским детям 60-х годов запомнились приезды в деревни старьёвщика. В деревне его называли «тряпичник». Разное тряпьё, кости, бумагу, можно было обменять на детские игрушки, свистульки, губные гармошки, рыболовные крючки, ленточки – товар мелкий и штучный, которого так не хватало ребятишкам в глубинке. Взрослые у старьёвщика могли на что-то выменять или частично выкупить сепаратор, швейную машину, ткани, головные платки. Таких товаров в деревенских райповских магазинах не было. Приезд тряпичника для всей деревни был событием.

О быте

Обстановка в каждом доме была скромная: стол деревянный, полукомодник, кровати на пружинных матрацах. Одежда хранилась в сундуках. Пол был деревянный, натирали его речным песком, стены бревенчатые, потолки тоже деревянные. К празднику Пасхи их обязательно мыли.

Любовь Михайловна Карсакова вспоминает любимые рецепты.

Каша ячневая. Для её варки в каждом хозяйстве имелась ручная мельница, ступа с пестом, чтобы одергивать зерно ячменя, и молоть на мельнице в ручной или крупорушке.

Лука садили много. Можно было приготовить толченый лук с яйцом, с квасом, со сметаной, и даже на праздничный обед

Паренки «опрокидышные»: морковь, свеклу ставили в плотно прикрытом чугунке в печь на длительное время, потом воду сливали, опрокидывали на противень и слегка подсушивали. Дети эти паренки называли «урюки».

Паренки квашеные – запаренные, мягкие, слегка посыпанные толченым сахарком. Тогда его привозили из городских магазинов в виде серебристого шара, в виде камушков, и его называли колотым, но для семьи это была роскошь.

Но Любиным лакомым блюдом были такие квашеные паренки: мелко нарубленные сечкой корнеплоды отправляли в русскую печь, затем давали остыть, после добавляли горбушку черного хлеба, заливали квасом и настаивали. Получалось очень вкусно!

Квашню на хлеб затворяли в деревянной кадушке, которую приходилось вдвоем поднимать и ставить на край печи. Когда тесто поспевало, квашню спускали, тесто складывали в плетеные из лыка или соломы чашки, на их дно под тесто выкладывали чистые тряпки. Тесту давали время «растронуться», а потом опрокидывали на деревянную лопату и сажали в печь на вымытый или подметенный под2727
  Под (лещадь) – нижняя поверхность топливника, на которую кладут топливо.


[Закрыть]. За раз пекли до 20 караваев. Для хранения испеченного хлеба в кухне под потолком были подвешены на веревках полки недоступные для мышей. Часто ставили самовар, разжигали его углями, чаще всего заваривали морковный чай. Ребятишки любили смазывать куски свежего хлеба маргарином или слегка посыпать песком (если он был), а топленое и сливочное полагалось только по большим праздникам. Ведь за свой земельный участок каждое крестьянское хозяйство должно было платить налог государству мясом, молоком, яйцами, шерстью. Поэтому в семье эти продукты были всегда на счету, а если их не хватало на уплату налога, то хозяин вынужден был их покупать, чтобы все-таки рассчитаться с государством.

Магазинов и торговых лавок в деревнях не было, и на праздниках обходились напитками своего изготовления. Вино настаивалось на солоде, хмеле с ягодами, само собой отстаивалось. Затем его процеживали и разливали в большие бутыли – четверти2828
  ¼ ведра


[Закрыть]. Бутыли выдерживались на холоде, и к праздникам вино становилось готовым к употреблению. В крестьянском быту знали меру их употребления и строго ее придерживались.

О жутком

Был в деревне жуткий случай. Приехал в деревню разухабистый тракторист и спьяну решил поиграть с молодёжью по-дикому. Слёту на тракторе К-700 въехал на клубное крыльцо и проломил дверь, благо, никто не пострадал. Отцы напуганных детишек с ним потом крепко поговорили, обошлись без милиции. Но этот парень вскоре «слинял» из деревни.

Из воспоминаний Валентины Алексеевны Яковлевой (Худеньких), Антониды Степановны Мезениной (Карсаковой), Валентины Григорьевны Павловой (Мульковой), Любови Васильевны Худеньких (Сараевой), Тамары Леонидовны Носовой (Сырвачевой), Натальи Федоровны Шевердяковой (Чувакиной), Анны Михайловны Заворохиной, Любови Михайловны Карсаковой (Кунгурцевой)

Моя Зарека
Воспоминания о Константине и Александре Пешковых

«Я постоянно приезжала в деревню Зарека к бабушке и дедушке, их звали Александра и Константин – это родители моего папы. Эти воспоминания такие яркие, будто я на самом деле переношусь туда.

Вот я подхожу к дому, и начинает радостно лаять собака, которую звали Венерой. Во дворе – большое хозяйство: корова, теленок, поросенок и куры. По утрам петухи будят своих хозяев, птички поют, деревья тихо шелестят при маленьком порыве ветра. С раннего детства мне полюбилось гонять корову на пастбище и пасти: бабушка соберет корзину вкусной еды, которую потом кушаешь на свежем воздухе, а он – чистый-чистый! Куда ни глянь – леса, поля, совсем рядом река и озеро.

А еще мне нравилось смотреть за маленькими цыплятами, когда бабушка выгоняла их на лужайку за домом. Они так мило щипали зеленую травку, но стоит их мамам подать особый звук, как все сразу прятались под крыло родительницы. Нравилось собирать яйца из гнезд на сеновале, в душистое сено так и хочется зарыться с головой! Луговые и полевые травы изумрудного цвета щекочут босые ноги…

В деревне много работы, и я изо всех сил стараюсь помогать, ведь бабушка и дедушка у меня уже старенькие совсем; в награду за мою помощь бабушка печет мои любимые оладушки, а утром я всегда выпиваю кружку парного молока. Бабушка – мастерица рассказывать сказки, вязать, играть на гармошке и петь веселые частушки. Я благодарна своим бабушке и дедушке за свое счастливое деревенское детство!»

Из воспоминаний

Елены Павловны Пешковой, внучки

Малая, да с большой буквы
Воспоминания об Иване Александровиче и Нине Александровне Пешковых

«У каждого человека есть Родина. Для меня Родина – это не только с. Серга, где я родилась и жила, но и д. Зарека, где прошла половина детства, юности. Это именно то место, куда стремится душа, хотя количество живущих там родственников значительно сократилось за последнее время: нет горячо любимых бабушки, дедушки, тети, тех людей, которым я обязана огромным количеством воспоминаний, счастливым детством, веселой юностью и теплом во взрослой жизни.

Во времена моего детства деревня была большая, жителей было много, и жизнь там кипела, особенно летом. Мои бабушка и дедушка работали на ферме, поэтому и мы с братьями и сестрой с малых лет знали, что такое физический труд, потому как помогали им и на работе и дома по уходу за домашними животными.

В благодарность за помощь, а скорее всего просто от любви к нам, они нас баловали. Дедушка всегда жарил нам целую гору «рябчиков» – это нарезанный кружочками картофель с солью, обжаренный на чугунной печке. Бабушка же пекла отменные мясные пироги из пышного теста и сушила в печи хрустящие сухарики, которые мы, лежа на полатях, ели вечерами. Когда дедушки не стало, мы попробовали пожарить «рябчики» так же как он, но вкус оказался не тот.

Одно из ярких воспоминаний детства это, конечно же, самое масштабное событие всех деревенских жителей – сенокос! В деревне у нас было много родственников, и у каждой семьи было несколько покосов. В нашей большой семье было принято убирать сено всем вместе. Поэтому, когда начиналась страда, мы большой компанией, человек около тридцати, отправлялись на уборку. На тракторах, в телегах, на мотоциклах и машинах. За день уставали конечно, но все равно было очень весело: работали плечом к плечу и стар и млад, готовили обед, пели песни под дедушкину гармонь, а мы успевали еще и вдоволь наиграться.

Жизнь в деревне действительно кипела: с утра и до вечера люди работали, а вечером отдыхали. Молодежь собиралась в местном клубе, взрослые компании – у кого-то дома, а бабушки с дедушками восседали на лавочках, обсуждая дела насущные: непутевую молодежь, количество коров на деревню и то, как они хорошо жили раньше.

Воспоминания о тех временах порождают во мне какую-то щемящую и в то же время теплую тоску. Все были как-то близки, заодно, одним словом – одна большая семья! Пока была жива бабушка, я очень часто приезжала и одна, и с семьей; сейчас бываю реже, хотя очень часто моя душа стремится туда, пусть маленькую, но с большой буквы Родину.

Только здесь – самое высокое и красивое небо, только здесь – бесконечно зеленые и раскидистые поля, луга и леса, только здесь – душа поет, и тебе не «за тридцать», а снова шесть или четырнадцать, и ты счастлив!»

Из воспоминаний Третьяковой Марии, внучки

Деревенские кустари

В старину каждая крестьянская семья вынуждена была сама себя обеспечивать всем необходимым в быту. Базары и торговые лавки находились в Серге, в 10—15 км. И многие кустарные ремёсла бытовали до полной электрификации колхозов и внедрения современного оборудования. Каждый деревенский мужик стремился овладеть каким-либо ремеслом, а те, кто мастерил не только для себя, но и на продажу, пользовались большим уважением. На своём трудовом веку мастерам пришлось испытать множество невзгод.

Ещё в 1913 г. Пермское земство оказывало содействие развитию кустарной промышленности и старалось не притеснять кустарей-одиночек. А вот в 1921 г. губернский совнархоз специальным постановлением наложил запрет на кустарное производство. Свободная продажа изделий запрещалась.

Вторая волна разрушения кустарных ремёсел пришлось на период коллективизации и сселения хуторов и малых деревень. Кустари вынуждены были переходить на сельское хозяйство. И всё-таки благодаря смекалке, упорству, находчивости мужиков, деревни и колхозы жили и мастерили.

Незаменимы были в крестьянском хозяйстве подерёвщики. Добрым мастером по изготовлению деревянной утвари был Полыгалов Михаил Григорьевич. Долго с благодарностью местные женщины вспоминали мастера, его скалки, корыта, сельницы, зыбки, прялки и даже кросна (ткацкие станки). А ещё Михаил Григорьевич любил делать наличники. Не одну избу ими украсил. Занимался работой по изготовлению деревянных изделий для хозяйства и Третьяков Пётр Ионович.

Прошли те времена, когда самой необходимой обувью в деревнях были лапти. Их носили в любое время года – нужда заставляла. И почти в каждой семье были мастера заготовлять лыко и плести из них лапти и посуду. А вот Полыгалов Егор Андреевич был известен своими санями, кошевами, которые были нужны и для работы в хозяйстве, и для выезда в люди, на базар, на масляной неделе прокатиться. Мастерство Егора Андреевича стало востребовано в колхозе. Телеги и сани, сработанные мастером, долго и исправно служили и на ферме, и на полях, и в лесу, и на дорожных работах, и в дальних поездках до Лысьвы, Сылвы и т. д. Надёжно выдерживали большие нагрузки. А как весело и ловко было кататься со снежного угора на санях в Масленицу!

Любил плотницкие работы Чирков Серафим Петрович. Но больше всего он уделял внимания изготовлению тележных колёс. Соседи рассказывают, что вся ограда была уставлена колёсами. Издали казалось, будто вязаная салфетка повисла.

Были в деревнях свои бондари, что делали кадушки, бочонки, ушатики, бочонки с носиком для пива, бочки для солений. Эти деревянные ёмкости мастерили Сараев Яков Михайлович и Сараев Пётр Ионович.

В большом почёте в старину были кузнецы; считалось, что они врачуют от болезней, отгоняют нечистую силу. В полумраке кузницы яркие пылающие языки огня завораживали любителей поглядеть на содружество огня и металла. В каждой деревне она была необходима; но с годами держать кузницы стало небезопасно, и только в период коллективизации они снова стали востребованы. Большим специалистом в кузнечном деле был Аликин Егор Алексеевич. К тому же он добротно клал печи и был первоклассным жестянщиком и пимокатом. В деревне не сохранилось ни печек, ни валенок работы Егора Аликина, но жители помнят его до сих времён. Может быть в его честь названы Аликинский хутор, Аликинская мостовая, Аликинское поле…

Кому в деревне нужны были ухваты, банные ковши, серпы, скобы, те обращались к Сараеву Александру Петровичу. Хозяйственные мужики долго хранили кованые гвозди, скобы, подковы как память о временах дедов и единоличных хозяйств.

Часто у кузниц собирались ватагами ребятишки поиграть, да железки на грузила пособирать, а парни – с кузнецом о жизни поговорить, совета спросить, а то и в работе кузнецу помочь. Работали в колхозных кузницах Ерушин Пётр, Кокшаров Иван Кузьмич, Заворохин Николай в д. Чупино, Полыгалов Егор в Цепли.

В Кисловском земельном обществе долгие годы был кузнецом Мезенин Николай Иванович. Уважаемый всем обществом, он был избран волостным старшиной в Сергинской волости с 1914 по 1917 годы. Его выдвинули на сельском сходе. На службе его заботой были семьи солдат, воевавших на Германском фронте. С приходом колчаковцев в Сергу Николая Ивановича расстреляли по доносу в декабре 1918 г. Ермолаева, сына местного богача. Сын этот был царским офицером и терроризировал всю Сергу.

Хорошо помнят в деревнях пимокатов, или каталей валенок. Тёплые, мягкие, греющие на морозе валенки каждый пимокат валял по своему способу. Вот они, эти мастера: Коньков Пётр Андреевич из Кутарихи, Веселков Степан Степанович из Цеплей, Кокшаров Анисим Николаевич из Дикарей, Зуев Доровей, Аликин Егор Алексеевич. В годы ВОВ все престарелые пимокаты артельно или поодиночке катали валенки для бойцов и посылали их на фронт. Все первоклассные катали призывного возраста освобождались от мобилизации, получали бронь и в тылу работали на фронт: не одну сотню бойцов своими мозолистыми руками обули в тёплые уральские валенки.

Говорили, что лет 80 назад деревенские модницы наряжались в коты и кожаные полусапожки. Мастер Иван Романович жил в Цеплях, и лишь он один шил эту модную обувь. На заказ к нему устанавливалась очередь.

В былые времена большую нужду испытывали хозяйства в рогожах, которыми пользовались при транспортировке грузов, на зернотоках, для укрытия парников. Для ткачества рогож требовалось мочало, которое тоже заготовляли деревенские мужики. Мастерами рогожного ткачества был Худеньких Василий Абрамович из д. Савино и Карсаков Степан Петрович из Дикарей.

Был в деревне портной, Мальцев Сергей Яковлевич. Он шил шубы, борчатки, тулупы. Равных ему в портновском мастерстве во всей округе не было. Шила одежду и Карсакова Александра Егоровна.

Лежнев Василий Васильевич был известен своей смолокурней, которая находилась в Нагаевском логу. Этим кустарным ремеслом, таком необходимом в крестьянском хозяйстве, занимались Пешков Павел Дмитриевич и Карсаков Егор Алексеевич. Несколько деревенских жителей держали кучонки и готовили древесный уголь для своих, а потом и для колхозных кузниц.

Жила в деревне старушка Карсакова Василиса Карповна, которая славилась своими половиками, часто к ней захаживали соседи, чтобы посмотреть, полюбоваться на рукотворное чудо. Половики были весёлыми – с каймой и растительным орнаментом, а по средине располагался узор из ромбов. От таких расцветок и узоров в избе всегда было светло, словно при солнышке. Узорчатые половики часто заказывали мастерице местные и дальние невесты на приданное. Своим мастерством Василиса Карповна оставила о себе добрую память в семьях односельчан.

Из воспоминаний жителей д. Дикари