Текст книги "Консерватор. Элитизм. Часть III"

Глава 19

Два фашизма. Чем отличаются. Спроси у чехов.

Начатую весной 2020 года фашизацию мира нельзя объяснить одними внешними сходствами глобального фашизма с национальными фашизмами 20 века. Тем более что глобальный фашизм финансистов показал, что он не собирается бомбить и вводить танки, как это делал старый фашизм 20 века (как это делал Гитлер, хотя именно эта картинка бомбометания городов и крематории концлагерей отложились в сознании простых людей. Значит, если ты нападаешь, бомбишь и вводишь танки – ты фашист по старому стилю). Глобальный финансовый фашизм поступал опосредованно (как это делали на протяжении многих веков все базарные торгаши. Никогда торгаши не диктовали волю правителям и народам открыто. Они просто ссужали правителям и людям деньги под проценты. Торгаши были никто всю мировую историю, безродные люди, мигранты, третье сословие. А сейчас они – правители мира! Они тоже ссудили народам деньги и научили на деньги просто молиться. Нет денег – ты никто!) Настал момент выйти из воды. Выйти из воды на звере. И показать свою власть над миром. Практически все должно было случится через тотальную цифровизацию населения, идеологически под прикрытием пандемии и вакцинацией – под заботой о населении. Попробуй тут сопротивляться. И ты сразу – враг всех: враг общества, враг народа и всех заражаешь. В мире не осталось почти страны, способной противостоять глобальному фашизму финансистов (в дальнейшем ГФФ или ФФ – А.Б.) С распадом мирового социалистического блока в мире не осталось идейных людей. С распадом социалистического блока всех людей стало заботить их благосостояние и здоровье. Здоровье! Вы поняли? Поэтому ФФ стал заботиться о здоровье уже натренированных пациентов, боящихся умереть от рака, инсульта, просто от старости. Почти все население мира тренировалось на страхе заболеть или разориться, или просто выглядеть бедным тридцать лет (тридцать лет активного зомбирования). Между рекламой мыла Сейфгард, которое защищает на 99% от гриппа, ФФ защищало через своих правозащитников права человека. Глобальный вирус не мог не прийти, а Сейфгард лишь подсказал всем с какой стороны.

Но чтобы видеть разницу старого фашизма (национального фашизма, в дальнейшем НФ – А.Б.) и ГФ (глобального финансового), нужно разораться еще в одном вопросе.

Против национального фашизма ФФ активно использует старые картинки Второй мировой войны 1939 -1945 гг, как мы уже знаем – это бомбежки и бомбометания, стереотипы, которые особо задевают нервы, тренированных тридцать лет (а в Европе два поколения) гедонистов и правозащитников.

Дело в том, что ФФ и его платные адепты во всех странах это не только банкиры и финансисты, активно работают с телом, буквально с телом, чтобы вам было понятно, официально значит с потребительством, но вместе с тем поражают мозг эмоциями. Поэтому униженные бедностью маргиналы чувствуют себя крайне неуютно. Надо быть богатым и здоровым! Вот этот девиз, он часто звучал и звучит не так часто сегодня, потому что зомбирование на «права человека» сработало: никто и ничто не могли бы устоять от этого. Данную толпу все время возмущает физическая боль, вы поняли – физическая боль! Свои переживания люди обязаны прятать за лицемерными улыбками. В традиционной среде эти западные маски дружелюбия приживаются с трудом, но все маргиналы стараются выглядеть толерантными. Все страсти прячутся внутри, удваивают и утраивают комплексы неполноценности, но никто эти комплексы не должен увидеть. Никто не должен видеть слабость, но кругом тут же царит ложь и жестокость. Ложь и жестокость рыночного общества, где слабый человек должен быть растоптан. Именно эта ложь и жестокость поражали в 20 веке массу мигрантов из сельской местности, так называемую мелкую буржуазию откуда прорастал национальный фашизм (наш старый знакомый!). Он и сегодня прорастает. Но именно на периферии человечества – в Евразии и Азии! В той местности, где никогда не было нормального института частной собственности. В Евразии и Азии торгашей даже не было! У кочевников ввиду сурового климата сохранилось родоплеменное деление. (Родоплеменное деление сохраняется в местности, где без рода, родни родственников нельзя было выжить. Какая там торговля?!). Значит именно в Евразии, у народов мировой периферии, где четко обозначена традиция, должно состоятся повторение европейского опыта, европейского этатизма, по другому значит НФ, но сначала национализма. Народы совершенно не знакомые с институтом частной собственности, совершенно также не способны на национализм (потому что нет нации). Нация возможна, следовательно, и национализм, когда население знакомо с частной собственностью хотя бы одно поколение. Именно поэтому народы Евразии и Азии в 20 веке выбрали социализм. А сегодня полны имперских, либо националистических амбиций. (Если бы Россия была лишена традиции, то есть уважения авторитетов, стариков, никакой Ленин не мог бы совершить переворот и повернуть весь мир, ибо в то время всем миром управляла традиция, кроме США и половины Европы)

16 января 1969 года студент Ян Палах совершил самосожжение на Вроцлавской площади в Праге в знак протеста «против оккупации». Фигура Яна Палаха стала особым символом чешского освобождения на момент распада Варшавского блока. Примеру Палаха последовали еще несколько студентов.

За несколько месяцев до Палаха в Варшаве  на стадионе в честь праздника урожая поляк Ришард Сивец сделал то же самое – поджег себя в знак протеста вторжению  войск коалиции в Чехословакию.

В то же время с марта 1939 года, с момента оккупации Чехословакии немцами до мая 1945 года никаких самосожжений зарегистрировано не было. Чехословаки молчаливо и угрюмо встречали мотоциклы вермахта на своих улицах.

Но как яростно чехи набросились на советские танки в 1968 году. И дело не в том, что советские солдаты не стали бы стрелять по чехам, и те про это знали, ибо они – солдаты социализма и солнца! А фашистская идеология разрешает уничтожать врагов.

Как географические соседи чехи прекрасно знали немцев, а немцы чехов. А кроме того это традиционные народы, которые сформировались в нацию, то есть познали все прелести частной собственности и свободы. Хотя все кричат «за свободу!», на самом деле подобные народы будут биться за свою собственность. И немцы не отменяли частную собственность везде, куда ступал сапог солдата вермахта, как это делала Красная Армия. Все решает собственность. Она диктует настроение людей. Хотят – молчат угрюмо, хотят – протестуют яростно.

Глава 20

Мундир и фрак

Толпа.

Когда коалиция нанесла поражение Наполеону, во Франции произошла реставрация монархии. Людовик XVIII вернулся Париж в конце апреля 1814 года. Париж приветствовал своего короля! Обернувшись на такое радушие, Людовик воскликнул: «Наверное это одна и та же толпа!». Это те самые люди, которые приветствовали Наполеона.

Ровно через год Наполеон бежал с Эльбы – от Гренобля до Парижа Наполеона снова встречали торжествующие толпы. Франция разделилась на республиканцев и роялистов. А если точнее, на новых и старых собственников.

Без собственности нет патриотизма.

Все дело в том, что Французская революция отменила крепостное право, закрепила собственность даже за крестьянами. При Наполеоне появились и окрепли французские олигархи. Без собственности не может быть никакого патриотизма! Если мы говорим патриотизм, мы должны помнить о собственности. Когда пахнет наживой, народные массы поставляют в политику много хитроватых и активных пройдох. Эти крикливые пройдохи заявляю о национальных интересах. Ни один аристократ не будет прикрывать свою жадность патриотизмом: аристократия тем и отличается от простонародья. Аристократ – это имперец, завоеватель, член Римского сената, а любой пройдоха из простонародья – обычный популист. (Знай сразу, если это деревенский выскочка, значит точно популист. У популиста нет знатных корней, каждый популист обещает золотые горы от имени народа. Популисты появились в Древних Афинах. Когда в Афинах заселились мигранты со всех островов Эгейского моря и даже с западного побережья Азии. Популисты не сразу развалили Афины демократическими порядками. Сначала они изгнали аристократию с помощью черепков от глиняных горшков. Вот с этого момента в Афинах ораторское искусство заменили театром. Появились так называемые комедии и греческие клоуны. Еще немного и юмористы – любимцы плебса вообще захватили бы Афины и тогда не пришлось бы ждать поражения от Спарты. Поражение от Спарты потом все равно произошло. Безродная сволочь развалит любую империю, именно под крики о свободе).

Демократия. Время популистов

Если благородные, они же имперские нравы аристократии заменяются на житейские, народные (А что нужно народу? Поесть и посмеяться), новые так называемые политики будут стараться – шутить и смеяться (шутить вслух, смеяться про себя, цинизм цветет буйными красками). Вы же знаете, как и чем завлекает продавец покупателя. Он начинает нахваливать свой товар и одновременно покупателя: «Как вам идет! Как вы красивы!» Точно также продают товар республиканские популисты: «Вы все великие! Мы все достойны жить красиво!» Национализм не может появиться на пустом месте. Национализм обозначает продаваемый товар оптом. Здесь нет дуэта покупателя и продавца. Здесь один популист продает великую историю всему народу. Если у данного народа нет аристократии и люди хотят все время смеяться, то лучший правитель для такого народа – это популист или клоун.

Следом идут национал-социалисты.

Марксисты повторяют Маркса, что фашисты – это террористическая линия и диктатура капитала. Ну правильно. Националистическое правительство не может отменить частную собственность, которую Маркс пригвоздил к доске позора. Именно частная собственность интересна традиционным людям, бывшим, реальным и новым. Правда для «террористической» диктатуры националистам нужны именно новые собственники, а точнее крестьяне, бежавшие от перенаселения и голода. Именно крестьяне, забота о крестьянах как о «национальном коде» стоит первой задачей. Эти внутренние мигранты сразу не могут подняться на знамена, потому что они поступают в города неравномерными партиями. Все зависит от природы и урожая, от экономического кризиса. Но в городах этих нейтральных пока крестьян уже ждут. Кто эти люди? Политики – популисты. Демократия создает среду восхваления и толпу популистов. Кого им еще нахваливать, чтобы пролезть в душу, чтобы их купили эти несчастные люди? Все бедные мигранты забиты, затравлены, угнетены обстоятельствами – трижды закомплексованы. И тут подходят прилично одетые люди и говорят: «Ничего страшного! Вы все – великие! Вы наш народ! Вот так приблизительно национал-социалисты приходят к власти через демократические процедуры, через демократию. А марксисты утверждают, что людей обманули. Есть такая пословица: сука не захочет, кобель не вскочит. Как же так? – скажут марксисты: «А как же кровавый переворот в Чили в 1973 году? Разве Пиночет пришел к власти через демократические процедуры?»

Я не знаю другого объяснения. Но за годы правления испанской монархии в Южной Америке сформировалась локальная элита метисов креолов. Ее база основывалась на земельную собственность, на латифундиях. Отсюда южноамериканская элита формировалась в военной форме. Поэтому южноафриканские полковники напоминают восточно – европейских диктаторов, диктаторов Португалии и Испании, но эти страны, как раз, не совершали походы под лозунгами превосходства Deutschland uber alles (и как еще кое -где сегодня). В этих странах осталась аристократия. Как было сказано выше: аристократия не привыкла рвать глотки на площади. Эти люди уверены в себе. Существуют два вида аристократии – земельная и аристократия по духу. Есть аристократия, совмещающая сразу два признака. Аристократия сразу показывает превосходство, иерархию, в это самое время популисты заражают народные массы превосходством над всеми народами, потому что превосходство лежит в основе любой традиции. Нацизм есть вывернутая популистами калька аристократического превосходства – на всех людей, на народы: что есть великие народы и есть недочеловеки. Отсюда все лидеры национал-социалистов сугубо гражданские лица. Гражданский костюм и военная форма есть индекс будущих лозунгов, следовательно, отличает популиста от имперца. Имперец отличается от популиста рассудительной уверенностью своих поступков. Причем, он может быть как левым, так и правым. Но лучше всего совмещение и аристократия духа.

Глава 21

Рыбы и демократия

Модернизация Европы началась в 19 веке. Весь 20 век техническая революция происходила во всем мире. Естественно, что техническая модернизация не происходила без культурной революции. Но несмотря на старания модернизаторов большая часть населения осталось на традиционном уровне развития. Либерализм и демократия – политическая система для всех условных мигрантов, для народов тотально лишившихся родственных связей. Можно сказать традиционные народы провели модернизацию, но никуда не переехали. Они ограничились внутренней миграцией и социалистическими революциями разного толка (марксистского или мусульманского). Именно в таких странах и у таких народов национализм не стал приоритетным течением.

Конечно из-за модернизации сельские толпы заполоняли города, ибо модернизация всегда и везде сопровождается резкой рождаемостью – зерефной петлей (техническая революция улучшает ситуацию с продовольствием, улучшается медицина, падает детская смертность). Но в городах никогда нет вечных родственников. У традиционных народов еще встречается первобытное гостеприимство, но оно всегда уступит экономическим обстоятельствам, это когда из аула переедут все родственники, например, а жить в одном доме уже невозможно. Поэтому охлаждение родственных связей могло бы дать национализма, если бы зерефы его понимали. Без осознания, кто ты есть в этом мире без родни, не может быть никакого осознания окружающей действительности. Для национализма требуется время, некоторый стаж в одно поколение проживания в городе или просто в городской черте именно без родни. Эта новая городская жизнь требует новых навыков, культуры общения и конечно нужны средства, всегда нужны деньги. Там где деньги, там все меньше и меньше родства. Но когда у людей за спиной появляется опора, они все думали, вот тогда появляется и почва для национализма. Есть работа? Это хорошо. Есть профессия? Это отлично. Но основа основ для любого национализма – это частная собственность. Эти мелкие собственники подобно траве на рыночном ветру – колышутся в такт прибыли. Они объединяются во время экономического шторма и снаружи, как бы снова, напоминают родственников. Но это уже не родственники – это мелкие индивидуалисты, инстинктивные зерефы с первыми навыками цеховой (не по крови значит уже) солидарности. Аристократию никаким землетрясением или вулканом нельзя заставить собраться, а зеремиды могут это делать (зеремиды – это уже не консервативные зерефы, это уже первое поколение горожан). И конечно зеремиды – это обязательные националисты, ну или группа под видом националистов. Национализм – это совмещение традиционных навыков и массовых мелких амбиций. Если хотите националисты – это потенциальные маленькие вожди. Все маленькие собственники хотят быть вождями: да, они ссылаются на народ, но в одно и то же время желают улучшить свой статус. Заменить действующую – любую аристократию, правительство и делать то же самое. Из икры появляются всегда головастики. Но эти головастики обязательно превратятся в лягушек, как бы они не виляли хвостиками, они все равно лягушки. Традиционные народы, где нет ремидов (интеллигенции), уничтожают зеротов (аристократию под разными лозунгами. Пролетарии Карла Макса, или на самом деле рабочие, вдохновленные лозунгами Карла Маркса, стали бы такими же националистами, в которых превратились рабочие Германии в 30 – х годах 20 века, но пролетарии Маркса не имели как раз собственности. Они получили от режима Сталина кое-какую собственность, вся собственность была объявлена государственной (то есть всего рода – советского народа). Этого было достаточно, чтобы зерефы превратились в зеремидов и поддержали травлю «врагов народа». Как только их потомки получили собственность де-юре в 1991 году, они тут же встали на универсальный путь превращения всех головастиков в условных националистических лягушек. Зерефы и зеремиды сметают аристократию любого вида, чтобы провозгласить охлократию, которую они называют сегодня модным словом демократия. Но даже в этом новом болоте у них ничего не выйдет. Они уничтожат свое государство, свою империю как какое то нелюбимое болото. Государство – это совсем не болото. Модернизация все время создавала замену феодальной аристократии в виде правящей бюрократии. Это правящая бюрократия, получив несметную собственность от распада империи, тут же стала похожа на старую феодальную аристократию, свергнутую в свое время под лозунгами Карла Маркса. А почему? Почему националисты теперь должны что то менять? Они будут свергать очередную фальшивую феодальную элиту, чтобы провозгласить себя новой фальшивой элитой демократии.

Чтобы демократия работала среди традиционных народов, они должны забыть все родственные связи, как забыли и забыли давно в Европе и в Америке. Разве такое возможно? Нет. Только под сильной властью местного диктатора. Но даже такой локальный диктатор будет пародией на немецкого Гитлера. Нигде никогда нельзя трогать природную аристократию. Без ремидов все непременно превратится в очередное болото.

Таким образом.

Для так называемого национал-социализма нужно поколение, имеющее собственность. Всеобщая грамотность действительно позволяет прыгнуть в этом деле на несколько лет вперед, потому что зеремиды всегда используют полученные знания, чтобы построить себе дом или дворец и танцевать там от семейного достатка вместе с женой и детьми – с первобытных времен ничего не поменялось. Если существующий режим поддерживает такие настроения собственности и достатка, он должен обрести националистическое жало. Ибо с таким традиционным населением далеко уехать нельзя: такое население путает, не знает, не понимает государственных интересов вообще. Но стоит зеремидам разбогатеть, окрепнуть хоть чуть-чуть, почувствовать почву под ногами, тогда для них нет никаких авторитетов. Это хорошо объясняет тишину, установившуюся после развала СССР на всем периферийном пространстве, особенно в Средней Азии. Народы выбрали несменяемых лидеров и буквально превратили своих вождей в культовые фигуры. Против неограниченной авторитарной власти выступали опрокинутые олигархи и прочие недовольные кланы. Внешне показалось, что такие народы счастливы.

Но не тут то было!

Не только в Азии, везде где живут традиционные народы, даже несмотря на модернизацию, не любят слабых лидеров. Окружение такого вождя также застывает в предвкушении новых благ. Даже простые люди (зерефы) начинают роптать, ворчать, даже открыто возмущаться. Почему такое стало возможным? Раньше возмущались лишь свергнутые вождем олигархи.

Да потому что народ обзавелся собственностью, оброс жирком, почувствовал почву под ногами. Теперь обратился к самым понятным лозунгам. А какие ту могут быть лозунги? Свобода! Демократия! – стали кричать люди, которые не понимают, что это такое на самом деле. При том, что все зерефы хотят быть вождями по традиционным законам. Чтобы рыбка снова ожила, она должна почувствовать воду. Эти крики означают воду – это понятно. Но когда все рыбы, почувствовали свою стихию – рванули в разные стороны. Наконец среди рыб нет вождей! Представьте себе рыб с печатью вечного молчания, что все рыбные стаи стали издавать звуки. Представили? Весь океан выйдет из берегов от этого хора. Вот что такое собственность и как она влияет на активность.

В это самое время все условные рыбы хотят превратиться в акул и китов. Если вы представите океан государством рыб, то океан перестанет быть океаном, у людей появятся конкуренты с плавниками. Возможно ли такое? Нет, невозможно. Но фантазию иметь надо.

Глава 22

Фарс немецкого нацизма

«Я приехал из села, электиричка привезла»

Андей Ваджра

Таким образом к 21 веку разные страны подошли с разной же степенью национализма. За тридцать лет население бывшего СССР освоило не только частную собственность, которую утвердили в конституциях образовавшихся стран, но стало проявлять агрессивность: где-то обозначилась внешняя агрессия, где-то агрессия осталась, рассосалась внутри без акций. Ответ здесь прост: где осталось больше родства, родственных связей, там агрессия превратилась в бытовое хамство. Где, по идее, было больше городской цивилизации, значит осталось много униженной – раздавленной интеллигенции, там у населения неминуемо должен была сформироваться идейная реакция-культ. (Зерефы и зеремиды идеи не создают, а пользуются ими) Впрочем, если сельское население переместиться – распределится в разные стороны по всей стране, с помощью агитации и современных технологий можно создать искусственную идею, искусственную сверх нацию. Интеллигенция будет совершенно не нужна, от этого очень активная в позе отчаяния, ибо в постмодерне интеллигенция исчезает на корню. Остается группа деморализованная, «опущенная» группа, готовая работать просто за деньги. Посмотришь на вчерашних активистов – интернационалистов, а они уже националисты! (Потому что их всех набирали из крестьян, потомки «вшивой» интеллигенции) В СССР преследовали доктрину всеобщей грамотности. И совершенно не учитывали степь готовности к полученным знания. Универсальный подход: чем больше знаний, тем больше благородство! Ничего подобного. Чем больше знаний, тем больше хитрости. Низкие люди остаются низкими, используют знания под себя.

После развала красной империи по всей стране господствовал культ власти и силы. Все зеремиды и даже ремиды использовал свои знания, чтобы разбогатеть или просто выжить. Как носитель общечеловеческой морали интеллигенция при рыночных отношениях превратилась в пятое колесо нации. Поэтому все типажи морали вымерли как динозавры: остались гибкие, исключительно образованные пройдохи. На этом фоне выиграли латентные рефаги или люди привыкшие всю историю приспосабливаться в диаспоре. Родственные связи пригождались исключительно для коррупции и в криминалитете.

Только не подумайте, что все зерефы и зеремиды в один момент стали либералами, а в отместку местные интеллигенты придумали националистические лозунги. Что это за интеллигенты без культуры? Без частной собственности, без своих ТО, ООО, индивидуальных патентов никто их новых горожан не стал бы ни либералом, ни националистом. Вот что животворящая частная собственность делает! Зерефы чувствительны к авторитетам, а если говорить совсем проще – к силе. Если либеральный тренд задали страны Запада, значит все локальные зерефы и зеремиды присоединились к победителям. Этот странный, даже карикатурный союз бывших поселковых людей и западных денди выглядит своеобразно, но вполне исторично. Все зерефы, все традиционные люди подчиняются победителям (сначала этим правилам подчиняются местные вожди, а уже потом по инерции весь народ. Поэтому со времен Колумба главное правило рефагов – подкупить туземную элиту). Снаружи кажется, что все бывшие поселковые люди торговали с рождения, с самого рождения торговали и их родители. Но этого на самом деле не было. Они все врут и притворяются, чтобы не выглядеть аутсайдерами. Любой диктатор в прошлом и сегодня может задавать любой вопрос о себе и получит 100% поддержки. (Не дай бог азиатскому правителю показаться слабым!) Это говорит лишь о степени мимикрии у тоталитарных народов. Вчера они все были условными коммунистам, сегодня они все условные западники. Все кочуют, как обычно, дружной ордой. Без никакого намека на культуру и самобытность. Хотя толпа националистов вполне успешно может «торговать» и еще успешнее идет торговля на базаре фольклорными халатами. Идет описание социума, который скорее превратит агрессивность в грубость, хамство, все случится внутри, а не во вне. В таком случае амбиции никогда не вылезут наружу. Эти времена прошли. Зерефные времена Атиллы и Чингисхана растворились в истории. Но таким полутрадиционным обществом полудемократии и полуоталитаризма, где снаружи все торгаши на рынке демократы, а внутри все нетерпимые к чужому мнению: грубыми лицемерами легко управлять, создать так называемый управляемый хаос. Мировой фашизм так и делает. Все внезапно полюбили деньги! Буквально с первого взгляда. А почему? А потому что для традиционных людей на первом месте статус, консервативный народ всегда признавал иерархию. Быстрыми деньгами можно сразу взлететь до небес. Нуворишей и богатых чиновников будут сразу все уважать и поклоняться.

Если на периферии происходят такие процессы "быстрой любви" к деньгам и статусу, что же происходит в самом центре, где как раз много интеллигенции?

Для национал-социализма первого типа, мы выяснили, необходимо достаточное количество внутренних мигрантов (из сельской местности) и некоторая группа униженной интеллигенции, способной поднять у мигрантов национальный дух. Чем старше группа интеллектуалов (Ремиды 2), чем больше у нее профессионального стажа, тем ярче данный национализм. Это нормально, ибо сильные интеллектуалы создают идеологию и кадровую базу будущего. Это типичный вариант национал-социализма 20 века.

Чем моложе ремиды, например, ремиды первого поколения (зеремиды) тем больше фанатизма, больше лозунгов и криков. Отсутствие истории, личного авторитета данная группа пытается заменить верой, зомбирует всех протестующих вероятной удачей. Вы самые великие! Вы самые достойные! Нас ждет светлое будущее. Так как основа подобного протеста – крестьянская, она же сельская культура, где всегда очевидна иерархия, зеремиды знают кому это говорить. В другом месте и другие люди их бы не поняли. Но провинциалы хорошо знают провинциалов, где, у кого и в каком месте болит. Через некоторое время почти весь уже народ кричит: «Мы выше все!» Это гибридный нацизм из новых технологий внушения. Это как раз пример когда молодые зеремиды используют полученные знания для обогащения, возвышения и карьеры. Тем более их поддерживают спонсоры управляемого хаоса. Национализм прекрасно разрушает империю. Если заразить маленьких людей бациллой превосходства, они уже не хотят возделывать землю и стоять у станка на заводе. Они хотят торговать и обогащаться как олигархи, тем более, что олигархи в такой системе – это образцы подражания. (У маленьких людей (зефа) нет таких денег, но под внушением превосходства они всё имеют или как бы имеют. В таком социуме доказательства необязательны). Каждый доказывает каждому, что он патриот. Этого достаточно, чтобы насладится таким высоким статусом. Снаружи этот национализм вроде бы похож на немецкий национал-социализм. Но только снаружи. Зеремиды находятся под влиянием немецкого опыта, подражают ему, но никак не могут повторить, им не хватает славной истории, не хватает и личного аристократизма. Зеремиды – это зеремиды, имитаторы. Но знания и новые технологии помогают им манипулировать массой провинциалов.