Текст книги "Кайвалья"

2. Горячая вода

Потертый автобус, вдоволь искупавшийся в дорожной пыли, наконец, приехал на конечную остановку. Вместе с ними вышли водитель и кондуктор – они тоже пошли в сторону жилых строений.

Слева был обрыв, а внизу – Ганга, за ней высилась гора. Справа тоже была гора, к которой прилепилось небольшое поселение: несколько гостиниц, маленький храмик, пара жилых домов. Когда они поднялись по бетонной лестнице к самой ближней гостинице, Иша увидела две купальни: открытую, для мужчин, и обнесенную бетонной стеной, для женщин.

На вывеске было выведено «Отель Дельфин», и рядом, бледными, выгоревшими на солнце красками действительно прыгал нарисованный дельфин.

«Почище Мураками», – подумала Иша с улыбкой. О. первая зашла в приоткрытую дверь «отеля».

В небольшом холле, обшитом деревянными желтыми планками, никого не было. Справа стояло два старых, продавленных дивана со столиками, прямо – небольшая стойка регистрации и колокольчик. О. взяла его в руки и позвонила – в пространстве раздался легкий и грустный звон. Из узкой двери слева почти сразу выплыл хозяин. Это был человек средних лет, с усами и карими глазами, смотрящими на них немного удивленно. Он напомнил Ише расслабленного кота.

Номер стоил совсем недорого. О. внесла задаток, и хозяин отвел их по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. На двери висели цифры: ноль восемь. Перед металлическим нулем осталось темное пятно в виде единицы.

Комнатка была небольшая, но чистая. За стенкой шумела компания мужчин.

– Сейчас мы с тобой пойдем купаться в горячих источниках, а потом поедим, – сказала О., с сосредоточенным видом ковыряясь в своем большом рюкзаке.

Иша согласилась. Ей нравилось, что в поездке О. все решала за нее. В этом было нечто приятное и беззаботное.

Когда они надели купальники, предусмотрительно натянув сверху длинные футболки, и вышли, Иша увидела в приоткрытую дверь соседнего номера несколько мужчин.

Они скользнули по девушкам горячими глазами, и казалось, что в их взглядах плясали искорки огня.

Выход из гостиницы упирался в бетонную стену купальни. О. приоткрыла скрипучую калитку, и они зашли внутрь. Над небольшим бассейном, обложенным круглыми камнями, поднимался пар.

Иша сняла штаны, оставив футболку поверх купальника, села на край и осторожно опустила ноги в воду. Кожу сразу обожгло, и держать ноги в воде было почти нестерпимо. Она вынула их и стала наблюдать за О., которая, блаженно улыбаясь, уверенно заходила в воду.

– Иди сюда, Иша, здесь совсем не горячо, – призывала она игриво, – просто кайф!

О. стояла в центре купальни, а справа из трубы вытекала горячая вода. Иша собралась с духом и скользнула в обжигающую воду. Она ощутила нечто особенное – это был полет, но одновременно с тем и приземление. Иша подняла голову и увидела, что уже стемнело. Вверху мириадами звезд сияло чистое, горное небо.

– Я куда-то улетаю… – прошептала Иша, вдыхая полной грудью свежий, вкусный воздух.

– Ты уже в Комнате, это нормально.

Взглянув на йогиню О., Иша увидела, что у той длинные зеленые волосы, струящиеся в воде, словно водоросли.

«Я в Комнате 108», – подумала Иша, чувствуя, как внутри нее собираются сладостные мурашки, и закрыла глаза.

Глава 11. Ясон едет в Варанаси

1. Сон

Одинокие фонари освещали багровую индийскую ночь, пролетающую за решетчатым окном поезда. Он мог бы сесть в более дорогой вагон, но предпочел трястись в последнем классе, с другими сонными мужчинами. Ясон смотрел на них, темнокожих, а они отвечали ему взглядами черных глаз, в которых искрилась доброжелательность.

Он смотрел в окно и чувствовал, что каждый момент времени сейчас особенный. Казалось, что он персонаж артхаусного фильма, который многозначительно молчит, переживая внутри себя невероятный спектр эмоций, и рассеяно глядит в камеру, выражая во взгляде своем всю внутреннюю бурю, все терзания, все болезненные схемы бытия, режущие сияющим скальпелем реальности прямо по живому сердцу.

Он ехал и мечтал. Теперь Ясон понял, что желал увидеть Ишу, взять за руку, обнять, но ехал за Волчицей. В надежде вместо нее найти Ишу.

Со стороны его поступок казался глупым и недостойным: они приехали в Индию вместе, и он бросил ее, уехал с Волчицей. Но, мысленно возвращаясь назад, Ясон понимал, что это было словно высечено кем-то заранее в их общей реальности.

Когда индиец с большими темными глазами подошел и на плохом английском сказал, что ему выходить на следующей станции, Ясон вышел в тамбур – поезд сильно качало, они проезжали длинный мост-скелет, и где-то внизу он видел темную гладь воды, ощущая при этом нечто томительное в груди. Сквозь щели между дверьми проникал свежий ночной воздух, и, вдыхая его, Ясон пьянел. «Ну что ж, Варанаси, я иду, иду…»

На станции, шумной и многолюдной даже поздней ночью, его выхватил растрепанный, небольшого роста человечек и, взяв под локоть, повел с собой:

– Спик инглиш? Йес, йес, хорошо, пойдем со мной, я тебе все покажу, выберем лучший отель и недорого, ладно, окей? – торопливо говорил он еще не успевшему опомниться Ясону. – Прошу сюда, – и он услужливо помог Ясону забраться в разноцветную моторикшу.

– Дорогой друг, – продолжал тараторить человечек, – хорошо, что ты приехал. Очень рад тебя видеть здесь, в нашем чудесном городе. Тебе на гхаты? О да, сейчас отвезу!

Ясон только успевал вставлять редкие одобрительные междометия и ошалело смотрел в окно, вдыхая всей грудью свежий и напоенный какой-то чудодейственной энергией воздух, пока они ехали по ночному городу. Мимо мелькали темно-желтые низкие здания, тонущие в обволакивающей темноте. Улицы кружили и танцевали, распахивая свои ночные объятия.

У Ясона внутри словно пело что-то от встречи с городом, наэлектризованным особой магией. Городом, который пока скрывался от него в темном одеянии ночи, вкрадчиво подсвеченном редкими фонарями.

Наконец, они остановились. Ясон, пошатываясь, вышел из моторикши и увидел громадного белого быка, с большим полуовалом горба на спине, который свешивался набок. Его голову венчали высокие кривые рога. Бык смотрел на Ясона выпуклыми разумными глазами, словно говоря: «Добро пожаловать, белый человек. Будь бдителен и осторожен в этом Городе Сновидений».

– Кам, кам! Пойдем-пойдем! – зазывал человечек за собой. Они подошли к решетчатой двери, она открылась, и оттуда высунулось заспанное лицо с небольшими усиками.

Человечек что-то затараторил на хинди, дверь открылась и впустила их в небольшой холл. Ясон почувствовал сильную усталость и не сильно обращал внимание на детали. Он послушно шел за человечком, который, тараторя что-то заспанному хозяину, поднимался на второй этаж.

Ему показали номер – небольшая комната с окном и дверью, ведущей на балкон. В комнате стояли койка и стул. Еще одна дверь вела в туалет.

Ясон согласился. Вынул тридцать рупий и подал их человечку. Тот поблагодарил и, наконец, вышел за дверь вместе с заспанным хозяином.

Казалось, что как только он ляжет на постель, то сразу уснет. Но вместо необходимого ему забытья Ясон ощутил, что погружается куда-то в мягкую тьму. Перед глазами вспыхивали разноцветные всполохи, но вскоре они рассеялись, и снова стало темно.

Он открыл глаза и увидел полутемную пустую комнату – из глубины к нему кто-то шел.

Ясон ждал. Этот кто-то оказался странным существом, похожим на карлика с тремя вытянутыми головами. Лица выглядели почти как человеческие, но безволосые головы были целиком усеяны немигающими глазами. Пришелец, не моргая, посмотрел на Ясона и заговорил:

– Хорошо, что ты приехал. Это правильно. Иди на улицу Трех Куполов. Там найдешь то, что ищешь.

– Где эта улица Трех Куполов? Что я найду? – стал спрашивать Ясон, но снова почувствовал, что погружается во тьму.

2. Волчица

Он смотрел на нее и удивлялся. Сейчас, когда они бродили по узким улочкам Варанаси, которые, казалось, вот-вот должны закончиться тупиком, но каждый раз выруливали в новое ответвление, Волчица сейчас казалась ему маленькой, нежной девочкой.

Сейчас она словно играла роль его дочери. Какая-то серьезная покорность и уважительность сквозили во всех ее движениях и словах, когда она просила его зайти с ней в величественный храм Шивы, где они звонили в массивный колокол, стояли перед алтарем, на котором словно живые застыли фигурки Божеств, и подставляли лбы под оранжевый палец священнослужителя. Когда они вместе брели по гхатам, мимо открытых крематориев, с которых черный пепел неспешно сползал в священную Гангу, она с покрытой головой и в длинном платье все равно повсюду ловила широко раскрытые в улыбках рты и обжигающие, перченые взгляды, что жадно скользили по всему ее телу, по каждой складке материи, словно силились разглядеть за ней белоснежную, бесценную кожу. Но Волчицу, казалось, все это совершенно не трогало, она вела его куда-то, и он чувствовал сейчас, что готов идти за ней куда угодно. И вместе с тем, что они больше никогда не будут вместе.

Когда день начал отступать в медленно густеющие сумерки, Волчица отвела его в небольшую лавку, где они сели на небольшие, потрескавшиеся от времени деревянные скамейки, и заказала два ласси, которое принесли в коричневых глиняных стаканчиках с неровными краями.

– Выпей ласси, Ясон, – улыбаясь, сказала Волчица, – а потом пойдем кататься на лодке. Скоро начнется огненное поклонение Ганге, и с воды это выглядит очень красиво.

Он послушно осушил два стаканчика. Йогурт на вкус был сладковато-горьким.

– А ты почему не пьешь? – спросил он, глядя, что она сидит и смотрит куда-то в сторону, на вечернюю улицу, где сновали туда-сюда индийцы – кто-то протискивался с велосипедом, другие несли поклажу. Где-то звучали барабаны и песни на хинди. Ему показалось, что стало очень шумно, как будто он стоит в центре оживленного базара, но это ощущение быстро прошло.

– Пойдем, Ясон.

Он посмотрел вокруг – стены комнаты расплылись и исчезли. Вокруг было темно, и казалось, что он теперь качается на волнах. Оглядевшись, Ясон увидел впереди огромные железные лампады из нескольких ярусов, на которых разгорался огонь. Дым большими клубами поднимался в ночное небо, звонили колокольчики и ритмично звучали мантры.

Теперь они сидели в лодке, а Волчица завороженно смотрела на священнодействие.

– Как я здесь оказался? – хотел было спросить Ясон, но вдруг лодку подбросило вверх и перевернуло что-то огромное. Он начал отчаянно бить по воде руками, но чувствовал, что его тянет вниз. Внезапно вода схлынула. Он сидел на полу в той самой комнате, которая часто являлась в его видениях. Кто-то тихо подошел сзади, и, обернувшись, он увидел совсем маленького младенца, который тем не менее стоял на ногах:

– Из-за тебя я осталась здесь, – произнес тонкий детский голос.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Ясон.

Младенец исчез, и теперь перед ним сидела Волчица. Ее глаза были полуприкрыты, а руки лежали на животе.

– Волчица! – позвал ее Ясон. Она приоткрыла глаза – они были совсем белого цвета, и это белое затопило все вокруг.

Глава 12. Иша в Комнате 108

Она проснулась рано. О. не было в комнате, а в углу старый ламповый телевизор беззвучно транслировал серые всполохи.

Приоткрыв скрипучую дверь номера, Иша увидела неяркие звезды в светлеющем небе. Она не стала выходить, но вернулась, попробовала принять душ – вода была холодная. Пока Иша брызгала на себя водой, в номер вошла О.:

– Иша, ты в ванной? Пойдем завтракать? – весело крикнула она.

– Да, конечно! Я очень хочу есть! – крикнула в ответ Иша, которая была рада прервать свое ледяное купание.

Когда они вышли из номера, ее взгляд случайно упал на дверь – отсутствующая ранее единица была на своем месте. Йогиня словно прочитала мысли Иши:

– Видишь цифру, да? Это нормально. Цифры 108 – это маркировки мгновений в Комнате. Значит, что все идет правильно, ты в сеансе погружения.

– Понятно, наверное, понятно, – ответила Иша, спускаясь по скрипучей лестнице вниз. Хозяин стоял в холле и, увидев девушек, почтительно поприветствовал их.

– Желаете завтрак? – спросил он, неся им меню, пока они располагались на продавленном диване, за низким и длинным столиком.

Иша раскрыла меню и стала изучать его. Когда она хотела заказать картофельные лепешки, хозяин заговорил:

– Вообще-то, сейчас ничего из этого нет.

Иша удивленно посмотрела на него.

– А что есть? – ей было странно услышать это после того, как он столь любезно принес меню на два листа.

– Рис и дал, только лишь рис и дал, – невозмутимо ответил хозяин и, словно сжалившись, добавил, – и чапати.

– Ну хорошо, принесите что есть, – сдалась Иша.

О., которая молча сидела и даже не открывала меню, строго сказала:

– А мне принесите тушеную тыкву.

К еще большему удивлению Иши, хозяин не воспротивился, а забрал меню и удалился из холла. Девушки посмотрели друг на друга и неожиданно рассмеялись.

– Не удивляйся ничему, Иша, – сказала О., и Ише сразу стало легко. Ей казалось, что она покачивается на убаюкивающих волнах сиюминутных мгновений, иногда погружаясь во что-то мягкое, похожее на масло. Где-то через час хозяин принес их заказ, они поели и, расплатившись, вышли на улицу.

Спустившись к дороге, по которой вчера их привез автобус, они, не сговариваясь, пошли дальше по асфальтовой дороге. Все вокруг дышало чистотой и спокойствием.

Иша смотрела на горы, на голубое небо, на реку, петляющую далеко внизу, и вдыхала сладкий воздух, такой вкусный, что его хотелось пить. Казалось, что она может идти вдаль, не думая ни о чем. И она просто шла.

О. давала ей возможность самой выбирать направление. Слева от дороги – обрыв, а внизу – прозрачно-зеленая ленточка священной реки.

Ишу неудержимо тянуло вниз, но склоны были слишком крутые для спуска.

Через некоторое время они увидели в реке огромный валун, придавивший собой остов ржавого моста. Слева от валуна, в мелком песчаном дне, была круглая выемка, похожая на купель. Пройдя еще немного, Иша увидела, что склоны стали более пологими и, проявив осторожность, можно было спуститься к воде:

– Я хочу вниз. Спустимся? – попросила она, с надеждой глядя на подругу.

– Отчего же нет? – улыбнулась О., и они стали аккуратно спускаться по сухому земляному склону, усеянному небольшими камнями и растениями.

Вскоре они достигли берега и подошли к реке. Опустив руку в прозрачную воду, Иша ощутила, как ледяные иголки вонзились в кожу. Она сбрызнула свою голову водой и, повернувшись к О., сказала:

– Я в воду, а ты пойдешь?

– О нет, я не буду. Но ты давай. Только три раза окунись и на берег, эта вода течет прямо из ледника, она очень холодная.

Иша машинально огляделась вокруг, но она чувствовала, что поблизости никого нет, поэтому быстро стала расстегивать куртку. Стянув одежду, она бросила ее на каменистый берег и с громким криком забежала в воду. В первое же мгновение все тело пронзило ледяными иглами, и даже дышать было тяжело. Крича, она быстро присела в воде три раза, выбежала обратно на берег и стала натягивать одежду прямо на мокрую кожу.

О. лежала на берегу, опустив лицо в реку. На мгновение Ише показалось, что у той длинные зеленые волосы, струящиеся в воде.

– Пойдем дальше? – хотела спросить Иша, но вместо этого закрыла глаза.

Она почувствовала, что в ее сознании стали происходить перемены. Перед внутренним взором постепенно проявлялся неизвестный темный пейзаж. Под коричневым небом, плотно закутанным в темно-серые пушистые тучи, она увидела темный, бескрайний океан. Казалось, воздух стал настолько плотным и горячим, что в лицо сыпался невидимый колючий песок.

Огромный голубой шар, испещренный белыми прожилками, летел откуда-то сверху. Присмотревшись, она увидела исполинское тело, которое держало шар на своих руках. На мускулистых руках гиганта мерцали драгоценные камни, оправленные в золотые браслеты, его волосы ниспадали на плечи блестящей волной, а толстые губы были искривлены в злой усмешке. На груди сиял огромный золотой лотос с красными камнями на лепестках. Остановившись и зависнув в воздухе, он с силой бросил шар вниз. Океан словно задрожал, вспенил волны, поднялись огромные брызги, которые заслонили собой все…

Но тут посреди волнующейся, темной воды начал проявляться сияющий круг, из которого во все стороны исходил лучистый свет. Сияние становилось все сильнее и больше разливалось по поверхности океана, пока в один невероятный миг из этого сияния не вырвался огромный золотой вепрь, разгоняя странное сумеречное освещение. На его громадных клыках лежал голубой шар, и сияние, которое исходило от тела, казалось, пронизывало глаза насквозь. Что-то вспыхнуло, резануло по глазам…

И теперь в голове пульсировали воспоминания, словно живое, объемное кино. То, что, казалось, давно было стерто из памяти, закрыто на семь печатей, теперь вскрыто. И она смотрит со стороны на то, что происходило год назад.

В громыхающем по рельсам трамвае, насквозь прострелянном солнечными лучами, что томно скользили по оцарапанным стеклам, они сидели рядом на дерматиновых коричневых сиденьях, исписанных черной маркерной вязью. Макс пристально смотрел на Ишу и держал ее за руку, нежно гладя ее порезанное когда-то давно запястье.

Она поправила ему прядь темных непослушных волос, упавшую на бледный лоб, и он, перехватив руку, готовую снова опуститься вниз на голубой выстиранный лен платья, поцеловал ее. Иша хотела улыбнуться, но что-то щемило в сердце, и вместо улыбки в уголках ее глаз выступали слезы, и тогда она смотрела в желтое марево, плавающее за пределами грохочущего монстра. Они не виделись несколько дней, после того как Макс внезапно выставил ее из своей мастерской – «уходи, не хочу тебя видеть, никого не хочу видеть, пошла вон». Услышав эту странную скороговорку и увидев его стеклянные глаза, ставшие совсем холодными и пустыми, Иша быстро схватила рюкзак и выбежала за дверь. Макс иногда вел себя странно, но в тот раз его бесцветный, мучительный голос напугал ее.

Почему она едет с ним сейчас? Она пытается вспомнить.

Три дня ее холсты покрывались только кровавыми абстрактными пятнами. Когда красные мокрые линии стекали вниз, скапливались на мольберте и капали на пол, ей казалось, что за всем этим неизбежно прячется он, готовый в любой момент вынырнуть из холста. Как сложно отвлечься от бесконечного морока этих мыслей и чувств…

Иша взяла широкую кисть из замызганной банки с широким горлом, в которой томились еще десятки разнообразных кисточек, щедро обмакнула ее в алую краску и сразу вспомнила, что так иногда делал Макс. Движения его изящных рук, которые, кажется, всегда прекрасно знали, что делают, и словно жили порой отдельно от хозяина, завораживали и пленяли. Он нечасто позволял ей смотреть, но однажды она почти два часа, лежа на его кровати, застеленной шерстяным пледом, наблюдала за тем, как он творит.

И сейчас в отчаянии она отбрасывала кисть и шла на кухню заварить чай. Но и тут призрак Макса поджидал ее, прислонившись к косяку и с улыбкой спрашивая – будет ли она снова как бабушка макать овсяное печенье в кружку с бордовой тьмой каркадэ.

Когда она подошла к окну, то увидела нечто по-настоящему странное. Там внизу стоял на тротуаре Макс – настоящий и живой, рядом с большим изображением золотистого лотоса, обведенного белым, и махал ей рукой с зажатой в ладони огромной кисточкой, выпачканной краской. Увидев, что Иша смотрит на него, он отбросил кисть и жестом показал, что хочет подняться. Она отстранилась от окна и когда снова глянула туда, Макса уже не было. Остался только огромный лотос, раскинувший золотые лепестки на серой, шероховатой поверхности асфальта. и белая надпись: «Иша навсегда».

Он сразу крепко обнял ее, как только дверь раскрылась, и, поцеловав в щеку, тихо попросил: «Пожалуйста, поехали ко мне, хочу тебе кое-что показать». Она ничего не отвечала, но что-то внутри переворачивалось и пело.

И дальше – трамвай, солнце, старые шрамы на светлой коже. Знакомая дверь на последнем этаже старого дома, с которого который год медленно сползает штукатурка и крошится красивыми, широкими паутинами трещин, обнажая красное мясо кирпичей. Незнакомый приятный аромат, раздающийся из-за двери, который она с удовольствием вдыхает, пока Макс возится с ключом. У него их целая огромная связка, которая давно не помещается в карманы, только в отдельную черную сумку через плечо – круглый железный обруч, а на нем старинные, резные, брякающие друг об друга ключики. Наконец, он находит нужный, и дверь с легким скрипом растворяется, заставив Ишу удивленно ахнуть – вся комната заставлена большими прозрачными банками, в которых гордо стояли настоящие лотосы. Даже вечно заваленный стол был освобожден под их нежную и благоухающую красоту.

– Откуда у тебя столько лотосов? – удивленно спросила Иша. Макс прошел в комнату и повернулся к ней:

– Я расскажу тебе за бокалом вина.

Сейчас Иша могла наконец увидеть, что происходило, пока Иша-в-прошлом сидела на полу, облокотившись на постель, и ждала, когда Макс принесет вино, удивленно разглядывая лотосы. Она прикоснулась к одному пальцами – мягкие и тяжелые розовые лепестки слегка пружинили под нажатием.

Иша пошла за перегородку. Макс достал бокалы, один был с надтреснутым основанием, и его приходилось придерживать, чтобы он стоял прямо. На широком подоконнике стояла еще одна банка, без воды, и в ней она увидела нечто удивительное – изящный лотос из золота, на лепестках которого поблескивали темно-красные рубины. Он осторожно открепил один из них и бросил в бокал с отколотым основанием. Макс чуть поболтал его – вино зашипело и запузырилось, словно туда кинули шипучую таблетку, и пошел с бокалами к Ише-в-прошлом.

«Выпил яд, и его горло посинело».

Та с улыбкой пила вино, любовно глядя на Макса, когда вдруг ее глаза неожиданно закрылись. Макс снова ловко, как в трамвае, перехватил ее ослабшую руку с бокалом в руке, отнес его к ванне и вылил – темные брызги живописно легли на блестящую белую эмаль.

Вернувшись в комнату, положил тело, обмякшее словно тряпичная кукла, на постель и… Стало темно, Иша теперь ничего не видела. Тьма была непроглядная, вязкая, давящая на глаза. Однажды в подъезде выключили свет, и было также темно – как будто материализовался открытый космос, в котором паришь, нигде не находя прибежища.

Снова свет. Утро. Теперь она помнит, с каким трудом разлепила тогда глаза. Казалось, что в них насыпали песка – так было неприятно. На полу из-за фанерной перегородки медленно разливалась большая лужа. Иша-в-прошлом сползла с постели и попыталась встать. Это получилось не сразу, но как только тело обрело равновесие, она быстро пошла за перегородку. Там, в розовой воде, боком лежал обнаженный Макс, его голова с мокрыми, потемневшими и спутавшимися волосами свесилась с изголовья ванны, а одна рука торчала вверх. Она была почти целиком перерезана на запястье, и оттуда ползли тягучие красные линии. Золотой лотос поблескивал на его бледном боку, который поднимался над темной водой, словно странный остров. Иша закричала и, отпрыгнув от ванны, поскользнулась в луже воды, упав, в ужасе поползла к постели. Там в сумке лежал ее телефон. Она звонила Стасу. Потом снова к ванной – ее шатало, и смотреть на эти неловкие движения было больно.

Она схватила Макса за запястье, словно желая остановить так неумолимое движение крови, и рыдала, прося его очнуться. Тогда ее невыносимо тошнило, в висках как будто были забиты гвозди, а в глазах что-то сильно резало, но она этого почти не замечала…

– Хватит, пожалуйста, хватит, – сказала Иша вслух, тихо всхлипывая.

Снова темно. Все лицо мокрое.

«Макс, столько времени я думала, что виновата в твоей смерти. Я не знаю. Темно, здесь так темно».

Опять он. Его лицо. Он входит в странное здание, вот комната с книгами и резиновыми игрушками. Все покрыто толстым слоем пыли. Похоже, это Треугольник. Макс открывает дверь в стене… Он уже не Макс, а огромный демон из книги Асури…

…Голова. Так больно. Я больше не хочу, остановите. О., пожалуйста, вытащи меня отсюда. Я не хочу больше…

Ее вдруг сковало ознобом, пробегающим по телу, словно электрические разряды, и отбросило обратно в темноту. Как будто физически кто-то встряхнул ее за плечи, и уже через мгновение она стояла перед дверью с номером 108.

Откуда-то снизу раздался голос О.:

– Иша, скорее, нам нужно ехать! Автобус уже пришел. Твои вещи у меня!

Секунду Иша стояла в растерянности, а потом побежала вниз, по скрипучей деревянной лестнице. У О. на голове было короткое каре зеленого цвета.

Иша с удивлением посмотрела на нее и хотела спросить что-то, но О. коротко бросила, кидая ей рюкзак:

– Это парик. Пойдем, мы опаздываем. Ключ я еще вчера отдала. Сейчас рано, хозяин спит, а вот автобус уже ждет, скорее!

Иша схватила свой рюкзак, и они быстро побежали на улицу. Пока они сбегали вниз по бетонным ступенькам, О. крикнула ей:

– Ты вышла, Иша! Ты вышла из Комнаты!

Они прыгнули в пустой автобус с маленькими обшарпанными сиденьями, который тут же, пыхтя и пошатываясь, вдумчиво побрел по извилистому серпантину дороги, с силой прижатой к скалам. К вечеру они добрались до Ришикеша.

Иша ощущала, что ее переполняют сильные чувства и неизвестная сильная энергия клокочет во всем организме. Взглянув на О., она увидела, что подруга находится в таком же состоянии. Громко смеясь, привлекая внимание местных, они шли по тихим вечерним улочкам. Усталости совсем не было. Закинув вещи в свои номера, они вышли в раннюю, свежую темноту вечера и побрели вдоль Ганги в сторону «Офиса».

Они все еще смеялись и смотрели на окружающих широко раскрытыми глазами.

Присев за столик у входа, они заказали по большому стакану имбирного напитка с медом и по две самосы с овощами, а потом сели лицом к улице и стали смотреть, как молочно-белый теленок с темными подпалинами на боках ходит туда-сюда, как индийцы проходят мимо по своим делам, кидая на них пронзительные взгляды, как кто-то заходит в «Офис»…

Все было как обычно, но странным образом не так. Реальность словно разваливалась на куски, пока они жевали самосы, запивая их горячим, пряным напитком.

– Я чувствую то же самое, Иша, – неожиданно сказала О., – поделись, что ты видела в Комнате?

Иша посмотрела на О., ей казалось, что она не сможет рассказать о том, что видела. Но неожиданно слова сами полились из нее:

– Я видела, как Земля падает в океан и как ее достает оттуда какой-то причудливый зверь. А потом я видела… Мой друг покончил с собой год назад. Я винила себя в этом. Но теперь… – Иша рассказала О. все, что видела и чувствовала.

– Хочешь узнать, что увидела в комнате я? – спросила О., глядя на дольку лимона, плавающую в стакане.

– А ты тоже видела что-то? – Ишу почему-то это удивило.

– Я всегда вижу, но я вижу то, что пригодится тому, кого я привела. Так что скажу просто: тебе нужно поехать в Варанаси и встретиться там с Ясоном.

– С Ясоном? – задумчиво переспросила Иша. Она думала о нем, скучала, но ей было обидно, что он бросил ее одну в Индии.

– Ты скоро встретишься с ним в Комнате, тогда все наладится. Сейчас его мучают воспоминания прошлого не из этой жизни. Он не понимает, что происходит, и страдает. Но это пройдет, когда вы снова встретитесь.

Иша почувствовала себя так, словно плыла куда-то в большой, удобной лодке. Ее как будто что-то плавно раскачивало. Она спрашивала себя: сижу ли я сейчас за столиком в крошечной забегаловке на берегу Ганги или колыхаюсь на прохладных волнах реки, которая несет меня куда-то вдаль под призрачным светом луны?

О. щелкнула пальцами:

– Пойдем, Иша.

Они вышли на улицу, и какое-то время Иша просто стояла, глубоко вдыхая свежий вечерний воздух. Она не сразу заметила, как к ней подошел тот самый теленок, которого они видели раньше, и стал со вкусом жевать ее широкую зеленую штанину.

Иша отпрянула от него, и они быстро пошли по улочке, словно боялись преследования, а затем свернули влево и оказались в небольшом саду. В середине стояла небольшая каменная статуя танцующего Шивы, освещенного тусклым светом лампы. На выходе, у небольшого магазинчика, О. остановилась и попросила у продавца свечу и спички.

– Зачем ты купила это? – спросила Иша, но та молчала. Тогда Иша тоже попросила свечу.

Они шли по улице, с двух сторон тянулись высокие каменные заборы, и вдруг все фонари разом погасли. Стало очень темно. О. достала спички. Серная головка чиркнула по шероховатой коробке, прыснула искрой и сразу погасла.

– Дай я, – тихо попросила Иша, и О. молча передала ей коробок.

Вторая спичка разгорелась, и маленький огонек жадно приник к промасленным фитилькам тонких свечек. Девушки медленно двинулись к Ганге, бережно оберегая в ладонях трепетное пламя.

– Ты знаешь, это мне напоминает фильм «Ностальгия» Тарковского. Там тоже герой со свечкой в руках ходил, правда, вдоль бассейна с целебной водой.

Тем временем они уже вышли к гхату, вымощенному черно-белыми плитками. На противоположном берегу горел одинокий фонарь, роняя холодный свет на темно-бурые ступени. Девушки присели у края площадки, расчерченной черно-белыми клетками плитки, и поставили свечки на самую нижнюю ступеньку, сокрытую водой. Покапав три капли себе на голову, Иша сложила ладони и сделала легкий поклон реке, а потом села на холодную плиту и прикрыла глаза.

Внутри, в середине груди, сначала пульсировало, а затем начало расползаться по телу теплое и сладкое ощущение. Она не могла объяснить себе, что это, но ей было очень хорошо и спокойно.

Перед глазами расплывались, скрючивались и распрямлялись ритмичные зеленоватые линии – это было похоже на танец. Вдруг линии рассеялись, и перед внутренним взором возник большой лотос с красными капельками на лепестках.

А за ним – лицо Макса. Он выглядел спокойно и улыбался, но вдруг улыбка стала сходить с губ, а откуда-то сверху на лицо стала литься вода. Воды было много, она заливала все и брызгала в стороны, исчезая где-то в кромешной тьме. Макс исчез – теперь Иша видела лицо космического гиганта.

Потом все погасло, и в этой темноте светилось небольшое пятнышко. Приблизившись, оно оказалось белым быком с кривыми рогами и горбом, свернутым набок…

Открыв глаза, Иша увидела, что лежит на жесткой постели в своем номере. Рядом лежала О.:

– Иша, дорогая, я рада, что ты очнулась. Ты потеряла сознание, и мне пришлось позвонить Диме. Он помог донести тебя до твоего номера. А я решила остаться рядом и подождать, когда ты придешь в себя. С тобой все в порядке? – в голосе О. сквозило искреннее беспокойство, и она внимательно смотрела на Ишу, пытаясь понять, действительно ли с ней все хорошо.

– Пожалуй, да, – Ише была приятна эта забота, – но теперь я просто хочу поспать. Если можешь, оставайся, я буду рада. Завтра я поеду в Варанаси.