Текст книги "Рамиль"

22. Лена

-Ммммм....– мучительно тяну, слыша ненавистный будильник. Да твою мать, шесть утра. Керефов издевается…

– Подъём, товарищ женщина, пора становиться честной и регистрировать разврат,– фыркает Рам хриплым со сна голосом и пытается мягко столкнуть меня со своей груди.

Но я не намерена так просто сдаваться. Только крепче обвиваю рукой его талию, утыкаюсь носом в татуировку танка под ключицей и зачесавшейся пяткой скребу по мужской волосатой ноге. Щекочущие мурашки от ступни расползаются по всему телу, и я начинаю тихо хихикать. Некоторыми частями тела Рам вполне может подрабатывать мягким пилингом и даже слабенькой пемзой.

– Может, сам сходишь, а? Рано– трындец…– бурчу сонно, – А я в ресторан подойду…Уверена, ты договоришься…

– Это унылым онанизмом попахивает– одному на собственную свадьбу в ЗАГС приходить,– задумчиво произносит Керефов, будто и правда рассматривает эту возможность. А потом нетерпеливей и громче,– Так, давай, Алён. Тебе же ещё краситься, наряжаться. Что там девушки перед свадьбой делают?

– Спят!– ворчу я и хнычу, когда Рамиль всё-таки выпутывается из моих цепких объятий.

Хватаю вместо желанного мужчины его подушку и зарываюсь в неё носом, глубоко вдохнув. Терпкий грейпфрут тут же заполняет сознание, сладким спазмом скатываясь вниз живота. Прикрываю глаза, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Хлопает дверь ванной. Едва различаю ровный шум полившейся из душа воды…Так хорошо и спокойно, что я…вырубаюсь.

-....Лееен,– горячее дыхание, смешанное с морозным ментолом зубной пасты опаляет моё лицо. Тяжесть мужского тела давит на бок и спину,– Давай– вставай, ну…Наш день проспишь: семьи, любви и верности…

Рам насмешливо фыркает мне в ухо, и я, хихикнув, ежусь от пробирающей щекотки.

– …Каждое слово про нас, как по заказу,– продолжает увещевать Рамиль.

И его шутливый тон так не вяжется со смыслом сказанного, что я резко открываю глаза. Кошусь на Рама, нависающего надо мной, жадно впиваясь глазами в его лицо. Он расслаблен и улыбается. Смотрит чуть с прищуром, а его левая рука лениво ползёт по моему бедру, задирая ночную сорочку. Шероховатые пальцы вычерчивают круг на выпирающей тазовой косточке.

– Прямо каждое?– интересуюсь севшим голосом, молясь, чтобы он тоже звучал легкомысленно. Выглядеть человеком, выпрашивающим признание мягко говоря не хочется.

– У тебя какие-то возражения, Лен? – Рам в ответ преувеличенно хмурится, – Ты мне что? Изменяла? Так и думал, что что-то долго ты вчера с Серегой в лифте ехала…

– Дурааак,– хохочу в ответ, пихая его локтем,– Да, вот прямо в лифте с Булей наперевес…

– Ну мы же смогли пару дней назад, –  резонно возражает.

В черных глазах, находящихся так близко от меня, мелькают знакомые черти, и мужская ладонь с бедра неумолимо спускается к промежности.

– Опоздаем…– шепчу неуверенно и одновременно, противореча сама себе, вжимаюсь ягодицами в его бёдра и приподнимаю одну ногу, облегчая доступ его руке.

– А мы быстро,– обещает Рам, целуя моё плечо.

Я прикрываю глаза, шумно выдыхая и быстро погружаясь в чувственное удовольствие от его пальцев во мне. И только на краю сознания бьётся мысль, что Рам опять отшутился и не ответил.

Рамиль стучит и, не дожидаясь ответа, сразу распахивает дверь.

– Здравствуйте. Мы за свидетельством, помните?

– Аааа, без лодок которые, да,– знакомая уже нам работница ЗАГСа кивает, криво улыбнувшись и окатив нас любопытным взглядом,– Думала, не дойдёте…

– Почему?– искренне удивляется Рам и мягко подталкивает меня вперед, вынуждая переступить порог кабинета.

Глаза женщины тут же упираются мне в заметный уже живот, и на её лице неоновой вывеской вспыхивает надпись: « а, ну, понятно, почему дошли». Невольно ежусь, оправляя юбку, и, качнувшись на тонких как игла шпильках, гордо подплываю к её столу.

– Где расписаться? – усаживаюсь напротив, закинув ногу на ногу.

– Точно про лодки не надо?– интересуется дама в ответ, пододвигая ко мне какую-то учетную книгу,– Там окошко как раз сейчас. Тамара Валерьевна ооочень хорошо про лодки рассказывает…

– Как-нибудь в другой раз,– бормочу себе под нос, ставя подпись там, где галочка.

– Какой другой раз, я не понял? – тихо кидает Рам, усаживаясь на соседний стул,– Шутки твои не смешные, Акунина. Но это наверно из-за фамилии. Сейчас поправим.

– Что поправите? Невеста ваша написала в заявлении, что фамилию менять не будет,– подает голос регистраторша.

Рамиль, моргнув, замирает с ручкой в руке, а меня буквально ударяет в грудь прокатившейся от него гневной волной, отчего щеки моментально вспыхивают.

 На тот момент, когда мы подавали заявление, я была почти уверена в том, что женитьба наша– явление временное и состоится только лишь по настоянию Рустама Зурабовича. Поэтому менять фамилию и переделывать все документы ради "мужа на год" показалось мне слишком хлопотным. Да и я подумала, что Раму всё равно. Да и мы это не обсуждали…И вот сейчас я сижу здесь и отчетливо понимаю, что не обсуждали мы зря…Рамиль медленно поворачивается ко мне и впивается тёмным бездонным взглядом.

– Она пошутила, да, Лен? – нарочито спокойно.

– Да,– тупо киваю, уставившись на него как кролик на удава.

– Кто ж шутит в документах?!– возмущается тетя напротив.

– Елена у нас…особенная,– медленно произносит Рам,– Сейчас переделать можно?

– Да, – вздыхает регистраторша, кинув быстрый несчастный взгляд на настенные часы.

Передо мной ложится еще бланк. Кусая щеку изнутри, заполняю. Атмосфера вокруг потяжелела до уровня бетонной плиты, и держать спину ровно становится всё сложнее. Желание свернуться калачиком и выкрикнуть что-то вроде « сам виноват!»  растёт в геометрический прогрессии. Я не знаю, как Рамилю удается донести свою злость без единого слова, но я словно слышу, как он истошно орёт на меня в гробовой тишине кабинета. Орёт, что ему это было ВАЖНО. Даже регистраторша напротив приуныла и с тоской поглядывала на то, как я не очень быстро пишу.

– Вот,– выдыхаю, ставя подпись в конце.

Работница ЗАГСа облегченно выдыхает тоже. Рамиль так и продолжает сидеть в каменным лицом и горящими глазами. Думает о чем-то, что плохой знак. У него невероятный талант, слишком долго думая, додумываться до какой-то умопомрачительной дичи.

– Рааам…– перехватываю его пальцы дрожащими своими.

 Не убирает руку, но и сам ни одного движения не делает. Начинаю злиться в ответ, потому что я, блин, ни в чем не виновата! Смотрите, какие мы нежные. Тоже мне!

– Сейчас принесу вам свидетельство о браке,– тётя встает, с опаской поглядывая на нас.

Как будто, стоит ей выйти за дверь, и мы к чертям разнесем весь кабинет. Возможно, она не зря волнуется… Дверь работница ЗАГСа не прикрывает до конца, оставляя щёлку. Проводив женщину взглядом, я начинаю тихо тараторить.

– Когда мы подавали заявление, мы же…я же…ну…Мы же на годик собирались, а это документы…– сглатываю,-…менять…

– Ясно.

– Я думала, ты видел…

– Не видел.

– Ммм…– тяну многозначительно, не зная, что ещё сказать. Неловко и как-то щемяще тоскливо. Я не виновата и чувствую себя виноватой. Мне хочется обороняться и напасть одновременно, а в итоге я выбираю трусливое бездействие.

– Это важно?– решаюсь задать наводящий вопрос через полминуты.

Рам направляет на меня нечитаемый взгляд.

– Лееен…

Вздрагиваем от звука резко распахнувшейся двери. Регистраторша торопливо входит в кабинет, принеся с собой запах сладких духов и розовую гербовую бумагу.

– Поздравляю,– свидетельство о браке опавшим листом ложится перед нами на стол,– Теперь вы муж и жена.

– Спасибо,– выдавливаю из себя вежливую улыбку.

Взгляд намертво прикипает к строчке " Керефова Елена Сергеевна".

***

Из кабинета регистраторши мы выходим быстро и молча. Рам кидает нетерпеливый взгляд на наручные часы, небрежно сжимая в ладони наше свидетельство. Я в каком-то ступоре пребываю. Он теперь мой муж? Не то, чтобы я не рада, но…В наших отношениях всё так стремительно и одновременно нечетко. Как-будто я несусь в скоростном поезде и всё пытаюсь разглядеть смазанную картинку за окном.

Даже день нашей свадьбы напоминает скорее забег с препятствиями, а не нормальное бракосочестание. Подъём ни свет ни заря, не роспись, а просто забор документов, вот сейчас семейный завтрак в «Москве» на площади Восстания с самыми близкими, которые буквально заставили нас хоть как-то едой отметить это событие. А потом нас с Рамом ждет сапсан, сразу с вокзала мы едем на концерт, и только после заселение в «4 сезона», где наконец можно будет расслабиться. После такого марафона подозреваю, что я именно расслаблюсь, и первую брачную ночь мы дружно прохрапим…

– Лен…– низкий напряженный голос МУЖА вырывает меня из задумчивости, и я перевожу всё внимание на него, пристегиваясь ремнём безопасности.

Рам хмурится, поджимает губы и нервно постукивает по торпеде, заводить джип похоже не собираясь. Я пару раз недоуменно хлопаю глазами, не сразу вспоминая про только что произошедший инцидент с фамилией. Я была так ошарашена получением свидетельства о браке, что всё остальное отошло на второй план.

– Да?– с готовностью отзываюсь и складываю руки на коленях как примерный человек.

Рам усмехается, проследив за моим жестом, и качает головой, мол, не надо тут строить из себя…

– Лен…– снова криво улыбается и трёт переносицу, потом лоб.

Я напрягаюсь, потому что вижу, что ему просто сложно произнести то, что он собирается произнести. Хочется положить ему руку на плечо и предложить: « а может не надо?». Ну, правда, нормально же всё…Фамилию вот поменяли…Сейчас карпаччо с семьёй поедим…

– Лен,– Рамиль поворачивается ко мне всем корпусом, левый локоть водрузив на руль. Черные бездонные глаза гарпунами впиваются в меня, словно пытаясь высосать душу,– Скажи честно…Если бы не вся эта ситуация, ты бы вообще была со мной? Не просто потрахаться – тут понятно. А вот так, с ЗАГСом?

******

******

– Блин, Рам…– вырывается из меня раньше, чем я успеваю подумать, настолько я считаю данный момент неподходящим.

Как и саму постановку вопроса. Как и необходимость на него отвечать!

Вот утром надо было перед сексом спрашивать, Керефов…Или даже вместо…Вот утром я прямо мечтала о чем-то подобном! А сейчас…Покусываю губы, заливаясь, судя по ощущениям, жгучим бордовым и наблюдая, как Рамиль становится с каждым мгновением всё мрачнее. Надо срочно ответить нормально, но мозг отказывается выдавать что-то кроме « а ты?» в то время,  как интуиция вопит, что пытаться передать инициативу вариант паршивый.

– Рам…– повторяю второй раз. Кажется, я начинаю его понимать с этими заунывными «Лееен» через каждую запятую,-…Знаешь, я себе подобный разговор немного не так представляла…

– Вечно ты что-то себе представляешь, Лен,–  с раздражением вставляет Рамиль.

– Кто бы говорил, – фыркаю в ответ, нервно хихикнув, – Ты то са…

– Нет, я серьезно, – перебивает меня Рам, повышая голос и подаваясь ко мне ближе, – Ты представляла себе разговор не так, значит, по твоей логике, его сейчас и не должно быть, верно? Ты не так себе представляла предложение, значит, его можно даже не рассматривать. Не так представляла свадьбу, значит не будем её вообще проводить. И я, зная тебя, точно уверен, что мужа ты себе тоже НЕ ТАК представляла, Лена! Поэтому и спрашиваю!

Нервно заправляю за ухо прядку, слушая его, и быстро прячу руку между коленок, чтобы не было видно, как подрагивают пальцы. Он не прав! Я не такая! Или…такая? Да, я люблю, когда всё чётко и по плану, да. Как мне надо…Но я же, мать твою, организатор! Это в профессии…

– И думаешь, я не чувствую, – продолжает Рам, щурясь,– Как ты периодически упорно пытаешься меня в это своё представление загнать…Но…Я ведь другим не буду, Лен. Я могу подстроиться, но не перестроиться же до основания…

– А мне и не надо,– почти испуганно шепчу, облизывая пересохшие губы.

– Не надо…– хмыкает Рам, не скрывая едкой иронии. А потом тише и вкрадчиво, наклонившись так близко, что наши носы практически сталкиваются,– Мне вот к примеру сложно обо всём этом говорить вслух, и ты точно это знаешь. Вот даже сейчас. Сложно. О любви там и…Тяжело. Я пытаюсь тебе своё отношение по-другому показывать, как мне комфортно. Но ведь тебя не устраивает, да? Тебе обязательно, чтобы вот именно так, как ты хочешь, иначе вроде как и не считается, и ты не веришь…

– А что такого ты собственно делаешь, а?– встреваю я в его обличительную речь, не выдержав. В груди стремительно разбухает протест и обида. Комом скапливается в горле, мешая глотать,– Если ты, оказывается, прекрасно знаешь, что я в тебе не уверена, то почему бы тебе эту уверенность мне не дать? Если есть, что давать, конечно!

– Не уверена, да?– Рам возмущенно вскидывает брови в ответ на мой выпад, – Я вот тоже не уверен, Лен, в тебе, представляешь?

Его указательный палец упирается мне в грудь, прожигая клеймом сквозь тонкую ткань.

– Потому что, чуть что не по -твоему, не так, как ты себе в голове нарисовала, и ты тут же транслируешь, что оно тебе вообще сто лет не надо! – Рам неопределенно поводит рукой в воздухе,– Что ты сейчас соберешься и уйдешь. А я, Лен, хочу знать, что моя женщина всегда со мной, понимаешь? Что я приду домой, а меня там ждут с улыбкой, а не с собранными чемоданами. Что у меня есть право на ошибки, что меня всегда выслушают и попытаются понять. И принять…

Ты принимаешь меня, Лен?

Замолкает, шумно выдохнув. Быстрый взгляд на наручные часы. Мы уже опаздываем, наверно…Его последний вопрос повисает в воздухе, отчаянно звеня. И меня словно оглушили. Рамиль отворачивается, садясь в водительском кресле ровно, нажимает кнопку зажигания, трёт лицо ладонями, и я понимаю, что ответа он от меня в принципе и не ждет…Внутри что-то сжимается…

– Я тебя принимаю,– едва шевелю губами, и выходит совсем не слышно.

Рам снова медленно поворачивается ко мне. Жалко улыбаюсь, чувствуя, как глаза стремительно намокают. Чертовы гормоны… Судорожно всхлипываю, щелкаю ремнем безопасности, отстегивая, и подаюсь к своему мужу, обвив его торс руками и уткнувшись носом в плечо.

– Я тебя принимаю,– опять совсем неразборчиво, потому что прямо в рукав рубашки.

Чувствую всем телом его глубокий выдох, напряжение мышц на секунду и расслабление. Рам поднимает руку, и я по инерции утыкаюсь ему куда-то в грудь, а его тяжелая ладонь сдавливает моё плечо. Щекотный поцелуй в макушку.

– А я тебя люблю, Лен, -тоже тихо и почти непонятно, но внутри что-то взрывается бешеным конфети, будто в рупор прокричал. Эндорфины мощным толчком впрыскиваются в вены.

– Правда?– улыбаюсь как дура и совсем неэротично шмыгаю носом, рассудив, что это лучше, чем испоганить потекшими жидкостями ему рубашку. Нам же ещё в ресторан…И на поезд..И вообще…

– Правда.

– Я тебя тоже,– честно признаюсь.

– Правда?– хмыкает Рам.

– Правда…

23. Рамиль

Нажимаю на Алёнкину поясницу, пропуская её вперёд на панорамную террасу ресторана «Москва». Его мы выбрали из-за близости к Московскому вокзалу и из-за моих связей. Наш столик, вернее огромный стол, долго искать не приходится. Просто потому, что в такую рань здесь никого кроме  нашей семейки. Да и нас бы не было, если бы я не знал шеф-повара. Батя, вскинув руку, машет, чтобы подходили. Смешно, как-будто у нас есть еще варианты…

По форватеру бреду за Ленкиной  задницей, обтянутой белой юбкой– карандашом. Колени, подрагивая, слегка подгибаются, ладони потеют, и я почти уверен, что и на лице у меня сейчас какое-нибудь тупое выражение, как у загнанной взбесившейся лошади, например, или какающего зайки из анекдота.

Это не день – это п..ц, товарищи. Моя психика работает в аварийном режиме, едва успевая кое-как поглощать и переваривать информацию, предохранители коротит… Лично для меня нашего разговора с Леной в машине по впечатлениям хватит лет на десять, а ещё нет и девяти утра…Я не выживу…Я сдохну от всех этих откровений, поздравлений и признаний…Как отец согласился жениться второй раз вообще? Отважный человек…

 Непроизвольно хлопаю по левому карману брюк. Бедро сквозь ткань тавром прожигает маленькая коробочка. Надо было в машине…Или дома…Я думал, скажу тост и подарю, но…чёрт…У меня по-моему лимит на откровения на сегодня просто израсходован. В груди легко и пусто, в мозгах ленивая жижа, в теле слабость, как бывает после удачно пережитого сильного стресса. В последний раз я чувствовал что-то подобное, полетав в так себе погоду на параплане и едва не улетев в лучший мир. Радует, что у Лены вид такой же – слегка пришибленный. Рассеянная беспричинная улыбка не сходит с розовых губ, окутывая мою– теперь– уже-жену флёром безобидной блаженной. У неё обычно после оргазма лицо такое…

Когда подходим ближе, начинается приветственный гул. Окидываю быстрым взглядом собравшуюся компанию: мой дед с бабушкой, баба Нюра– бабушка Лены, батя с Лениной сестрой, Ленкины мама и отчим, и мой брат Дамир. Мы урезали состав присутствующих как могли, и всё равно собрали два стола. Родственнички наши явно довольны и в отличном настроении. Слишком уж в отличном, на мой вкус. Эти ироничные ухмылки на некоторых бородатых рожах…Бл..ть…Мысленно готовлюсь к потоку душераздирающих напутствий и животворящих ласковых подзатыльников…

– А вот и наши молодожены,– басит дед Рустам громче всех и привстаёт, чтобы первым обняться, – Мир дому твоему, Рамик. Я так рад

– Леночка! Какая ты красавица У МЕНЯ! – дед отлипляется от моего торса и с готовностью прилипляется к подавшейся к нему навстречу Елене Сергеевне.

Старый лис тискает мою-час-как– жену в своих медвежьих объятиях с таким рвением, будто это его последний шанс пощупать женщину моложе тридцати. Я сначала вежливо кхм-кхмыкаю, пока здороваюсь с батей, потом громче и уже не так вежливо, когда жму руку Ленкиному отчиму дяде Юре, но дед и не думает останавливаться! В ход идут родственные лобызания и витиеватые комплименты. Бл..ть, деда…Мне не жалко, но…Я тут сам недавно только официальное разрешение получил…Примерно такое же чувство у меня было, когда пришлось делиться с братьями только что купленным велосипедом…И Дамир, между прочим, погнул раму!

Кхм-кхмыкаю в сторону деда уже угрожающе, хлопая по спине младшего братца. Не помогает…

Удивляюсь бабуле, которая радостно присоединяется к этой нещадно милующейся парочке. Похоже, смущает здесь что-то только меня. Дед, в конец обнаглев, принимается наглаживать Ленкин живот с такой старательностью, будто дождь ритуально вызывает, молясь богине плодородия.

Не выдерживаю и выдергиваю разомлевшую Ленку за поплывшую уже талию из цепких лап уважаемого родственника. С боку раздаётся ироничное батино покряхтывание, но мне плевать, как это выглядит. Может ржать сколько угодно– если без рук.

– Садись, Лен,– надавливаю ей на плечи, впечатывая любимую аккуратную задницу в мягкий диван.

Занимаю место рядом, забрасываю руку Ленке Керефовой за спину, ладонью крепко вцепляюсь в её предплечье, поплотнее притягивая к себе, и… наконец расслабляюсь. Вот так-то лучше…А то знаю я этих шакалов. Батя конечно лобызаться не полезет – он не большой любитель, а Дамир вон даже пару мятных жвачек в рот заранее затолкал…Видимо, для более ароматных родственных поцелуев…Перехватываю его насмешливый и откровенно разочарованный взгляд. Отвали, Дамик, ясно? Дед ещё ладно, но тебе я точно накостыляю…

– Ну…– Рустам Зурабович, усаживаясь напротив,  хлопает в ладоши,словно ощупывает пустоту перед собой, которую только что заполняла моя Лена,– Давайте за стол. Свидетельство то покажете, молодые? Почитать хоть…

Передаю ему гербовую бумажку. Рустам Зурабович, причмокнув, достаёт очки. Моя бабулечка, Фаина Фаридовна, повисает на его локте, положив подбородок на дедовское плечо, и тоже с интересом, нахмурившись, изучает документ с таким видом, будто это новая версия конституции. Ленка уютно трётся макушкой о мой подбородок и кладёт как бы между прочим свою горячую ладонь мне на колено, рассылая жаркие чувственные мурашки по телу. С одной стороны немного неловко, с другой, ну…мы же женаты, да? Можно и полапать друг друга в своё удовольствие…Батя разливает по стопкам коньяк. Ленина мама, тетя Люба, начинает щебетать про свою дачу и урожай. Нюша, батина жена, шепчет что-то Ленке на ухо, хихикая и немного забирая её у меня. Безапелляционно возвращаю обратно. Рассеянным взглядом из-под полуприкрытых век скольжу по собравшимся. Хорошо и спокойно, не спорю…Но только вдвоём нам бы сейчас было в тусячу раз лучше. Отходняк после выяснения отношений и посещения ЗАГСа ещё не прошел, гуляя сквозняком по телу, говорить ни с кем не хочется, как и слушать тоже. Даже думать лень. Хочется просто молча наслаждаться моментом: ласковым утренним солнцем, бирюзовым, удивительно безоблачным для Питера небом, легким освежающим ветерком, удобными диванами, вкусной едой, красивым видом на центр города и любимой женщиной, так доверчиво прижимающейся ко мне.

– Ну, что?– батя вперивает в меня сканирующий взгляд,– Рустаму Зурабовичу дадим сказать как старшему, или тебе, сынок, не терпится?

И СОВЕРШЕННО НЕЗАМЕТНО переводит глаза на Ленины пальцы без кольца.

Настолько незаметно, что замирает даже сама Лена, ощущая неожиданную неловкость. Дааа, Лен, мой батя– бог намеков и конспирации…Сглатываю, мысленно посылая его к чёрту. Новый всплеск адреналина ударной волной пробивает грудину, сметая напрочь только что бродившее по телу блаженное расслабление. Надо было в машине…

– Пусть дед сначала,– сиплю вслух, лихорадочно думая, чтобы такого наговорить и не опозориться.

Теперь я понимаю, зачем нужны регистраторы. Они просто делают за тебя всю чёрную работу. Вещают про лодки любви в море быта, пока ты молча натягиваешь невесте кольцо. Можешь даже поржать, если вдруг не лезет, и всё равно все присутствующие будут умиляться, как же это романтично. У меня вот сейчас так не получится…Мне надо выдавить из себя хоть пару связных предложений…При всех…Бл…ть…За что???

Деда, покряхтывая, встаёт с поднятой рюмкой.

– Мои дорогие....Семья – это основа всего…

Я почти не улавливаю. Смотрю на него невидящими глазами и слушаю неслышащими ушами. Кошусь на Лену рядом. Она  счастливо тепло улыбается, взирая на распинающегося перед нами Рустама Зурабовича. На её гибкой шее едва заметно бьётся голубая венка. Слегка порозовевшая кожа на щеках.

– Храните друг друга и…– мерным гулом вещает дед фоном для моих размышлений.

У Ленки в волосах солнечные блики запутались. Нет, мне есть, что ей сказать. И наверно даже много, но это только ей, одной. Я не знаю…

– Горько!– вдруг начинают орать со всех сторон, как потерпевшие.

Краем глаза замечаю, что нам даже официанты хлопают. Кошмар какой… Как в цирке…Ощущаю себя дрессированным медведем. Мы целуемся, но рот в буквальном смысле онемел, и кроме давления на губы и растерянности я мало что испытываю…И наверно ещё паники…Надо просто покончить с этим…Опрокидываю свою стопку, обжигая горло, машу бате, чтобы плеснул ещё. Встаю. Обвожу лихорадочным взглядом устремленные на меня, окаменевшие в ожидании, лица. Останавливаюсь на Ленином. Её зеленые глаза от яркости солнца почти прозрачные, чистые и полные какой-то хрупкой надежды. Сглатываю сухой ком. Блин, Лен…

– Лееен,-это уже вслух.

Откашливаюсь и нащупываю предательски подрагивающей рукой коробочку в кармане. Достаю. Ленка даже не мигает. У меня по-моему падает давление…Мир идет темными пятнами. Чужие взгляды припечатывают бетонными плитами к полу.

– Леен,– повторяю глухо,– В общем…Ты у меня молодец!

Опрокидываю рюмку и под гробовую тишину натягиваю ей кольцо. Сажусь рядом и выдыхаю. Бл..ть…как смог…На заднем фоне нестройно хлопают официанты.