Текст книги "Рамиль"

9. Рамиль

На этот раз я пришел в «Рибай» за час. За час!!! И я бы пришел сюда ещё вчера и заночевал бы на одном из диванчиков, если бы знал, что это хоть немного ускорит нашу с Акуниной встречу.

Потому что я НЕВЕРОЯТНО задолбался за эти сорок два часа пятнадцать минут с момента получения результатов из клиники. И я, знаете ли, просто ГОРЮ желанием обсудить с МОЕЙ трусливой как долбаный заяц Еленой Сергеевной то, что мы будем делать с НАШИМИ детьми. Я горел этим желанием еще сорок два часа пять минут назад, потому что десять минут у меня ушло на попытку избежать надвигающийся обширный инфаркт.

Честно, я как-то не планировал становится отцом. Вообще. Дети– это жуткая ответственность. И я как человек, отец которого успешно размножается уже без малого тридцать лет подряд, точно знаю, о чем говорю. Как только у тебя появляются дети– твоя жизнь безвозвратно меняется. Навсегда. Мир начинает вертеться вокруг их маленьких нудных бесконечных потребностей. Привет режим дня, фразы типа "о, боже, он наконец-то покакал" и попытки объяснить, почему мы сейчас не купим киндер на кассе. И шум, нескончаемый галдеж в твоей квартире. Плач, смех, крик, ор, болтовня. Все что угодно, кроме ТИШИНЫ. Дети– это ад твоих ушей и мозгов по совместительству.

Нет, я не против детей. Я их люблю. Но точно не двадцать четыре часа в сутки. Конечно, можно сбросить их на нянек, но…Мы в ответе за тех, кого приручили и всё такое…

Так что да, мне потребовалось минут десять на переваривание информации, а затем я сразу написал Лене, уже хватая ключи от мустанга, валяющиеся на тумбочке в коридоре. Я думал, мы встретимся прямо сейчас где-нибудь в центре, или не в центре.... Да я даже на КАДе был готов пересечься…И решим вместе как два взрослых, слегка паникующих человека, что мы будем со всем этим делать.

Но НИ ФИГА!!!

Уже нажимая кнопку зажигания безобразно трясущейся рукой, я смотрю на дисплей телефона и читаю " Давай в четверг в "Рибае" в три, я раньше не смогу".

В четверг, бл…ть? Сегодня вторник!!! Да я сдохну до четверга! Звоню этой…не буду говорить кому…и ОРУ:

– Лена, блин! Какой на хрен четверг???Сейчас же говори координаты своей аппетитной жопы и не меняй их пятнадцать минут! Ну?!

– Так, Рам… Во-первых…Как ты вообще со мной разговариваешь? – возмущенно фырчит Елена Сергеевна мне в трубку,– Я занята сейчас.

– Прямо до четверга? – с сарказмом рычу я.

– Да, прямо,– от её ледяного тона у меня стынет ухо, прижатое к телефону.

– Да ты трусишь просто! – говорю очевидное,– Но техника страуса здесь не поможет, Лен. В какой– то момент пузо полезет на нос и начнет мешать наклоняться и прятать голову в песок!

В ответ Лена издает что– то среднее между смешком и всхлипом и отвечает чуть севшим голосом.

– За два дня не разбухну. И у меня правда дела. Всё, пока, Рам.

А затем просто кидает трубку. А я сижу еще полчаса как дебил в заведенной машине. Лена, блин…Спасибо за сутки ада под названием "ожидание".

Можно было конечно наплевать на всё и завалиться к ней домой вечером. Но я не стал. Я примерно представлял, на что она потратит два этих вечера до нашей встречи.

Ну это же Лена…

Я слишком хорошо её знаю. Весь вторник скорее всего будет жалеть себя и смотреть какую– нибудь Бриджит Джонс, а потом зафиналит " Грязными танцами". А в среду встретится с Игорем и признается, что на ближайшие девять месяцев её матка уже ангажирована. Другая бы может и соврала или время потянула, но у Лены с женской хитростью всегда было как-то не очень. Ей будет важно разговаривать со мной уже без лишних третьих лиц…Вернее, пятых, потому что при нашем разговоре будут присутствовать ещё ДВА наших ребенка…То есть нас теперь четверо…

Тру немеющее лицо руками. Я просто поверить не могу, что это всё происходит со мной…

–Извините, вам повторить? – Официант вырывает меня из плена удушающих мыслей. Я кошусь невидящим взглядом на пустую кружку. Нет, с меня хватит и кофе, и виски в нём. Итак, потряхивает, как голубя на высоковольтном проводе.

Поднимаю глаза. И сердце прекращает качать кровь. В буквальном смысле, потому что ладони становятся влажными и немеют. А вот и Елена– мать-моих-детей-Сергеевна.

На Лене неестественная для неё бледность, пластмассовая улыбка, элегантный брючный костюм и…я сглатываю разрастающийся в горле комок то ли похоти, то ли раздражения…шпильки, бл..ть. Их звонкий стук отдаётся будоражащей пульсацией в моей груди. Цок-цок-цок…Точно по натянутым нервам. Лена, блин…Если ты НАСТОЛЬКО их любишь, то, так и быть, в следующий раз, когда я буду тебя трахать, каблуки снимать не будем… Воображение услужливо рисует все подробности туфельного секса, мозг плавится словно асфальт в плюс сорок, и я поспешно возвращаю взгляд на Аленкино бледное лицо, пока у меня ширинка не разошлась от невероятных перегрузок. Наверно слишком поспешно, потому что Лена сбивается с шага и неуверенно хмурится. Ну да, нам предстоит серьезный разговор, а я тут её глазами пожираю, представляя её ноги у себя на плечах…в этих долбаных шпильках…

Да, Елена Сергеевна…И чокер бы тебе тоже пошел…Надо будет подарить…Как-нибудь…

–Рамиль, привет. Всё в порядке? -Лена садится напротив и, с опаской поглядывая на меня, тянется к меню.

– Да…Привет,– хриплю в ответ, сам себе слегка напоминая озабоченного маньяка.

Акунина слабо улыбается, делая вид, что ничего такого не заметила, и склоняет голову над страницами с фото блюд, нервно кусая розовые губы. Перекидывает распущенные пшеничные локоны на левый бок, обнажая изгиб изящной шеи. Я смотрю и…

Моя больная фантазия продолжает услужливо работать…Чокер…черный…бархатный… Я б её придушивал каждый раз, когда она пыталась бы со мной спорить и всё делать по-своему…То есть, бл..ть, постоянно…Сглатываю вязкую слюну, джинсы в районе паха жалобно трещат…

Так, Рам, соберись! Пару раз моргаю, и в мозгу немного проясняется. Не до конца, но…Всё-таки у меня слишком давно секса не было. Почти три недели уже…Это надо срочно исправлять, пока я на людей не начал кидаться. Исправлять желательно с соседкой по столу…

– Мне салат с печеной свеклой и мохито безалкогольный,– Лена отдает меню официанту и переводит взволнованный взгляд на меня, потому что больше у нее нет ни единого варианта избежать начала разговора. Повисает неловкая пауза. Она явно не знает, как начать, а я всё пытаюсь мысленно скинуть её фантомные ноги со своих плеч.

– Рам, послушай,– наконец откашливается Елена Сергеевна,– Я уже говорила, что мне ничего от тебя не надо и…

– Нам придется пожениться, заканчивай со своей матьтерезовской речью, Лен, – обрубаю я её, ища глазами официанта. Всё-таки мне нужен ещё один айриш кофе. Можно и без кофе…Пусть просто виски принесет…Делаю жест рукой, чтобы парень подошел.

У Аленки натурально отвисает челюсть. Но это ничего. Она её подберет. Она может сколько угодно хлопать на меня своими зеленющими глазами, изображая вселенское удивление, но я точно знаю, что она тоже об этом думала. В данной ситуации вообще сложно думать о чём-то другом…Ну разве что её ноги в туфлях на каблуках около моего лица…Но одно другому не мешает, правда? Жен ведь вроде бы тоже трахают…Я бы даже сказал, что это вообще главный плюс во всей этой безумной ситуации…Если не единственный…

–В смысле "придётся"?!– наконец выдавливает из себя ошалевшая Елена Сергеевна,– Мы же не в средневековье…Я вполне могу…

–Придётся, Лен! – я твёрд как никогда и даже получаю некое извращенное удовольствие от того, как она растерянна. Всё-таки с Акуниной такое случается не часто, – Ты лучше скажи, ты картавого обрадовала уже?

– Да…– шепчет Лена, – Вчера…

О, да, я знал! Не могу сдержаться и расплываюсь в довольной улыбке. Лена в ответ гневно поджимает губы и слегка розовеет. Ей ТАК идет…

– Мы расстались, если тебе интересно. Теперь уже окончательно,– бурчит себе под нос, сверля меня возмущенным взглядом. Ну, прости, Лен, я не могу не улыбаться,– Мог бы не ослеплять меня своей самодовольной ухмылкой, Керефов. Это вроде как не радостная новость!

Мне МНОГО чего хочется ответить, но обстановку нагнетать сейчас точно не стоит, и я благоразумно помалкиваю. Вместо этого выдаю то, зачем я собственно пришел, с опозданием подумав, что неплохо бы было притащить какое-то колечко и цветы. Пусть у нас больше вынужденное мировое соглашение, но она всё– таки девочка…

Ой, да ладно, успею…Потом…

– Ну, что, Лен? Выходи за меня. Что ж теперь поделаешь.

Аленка в ответ разом вспыхивает термоядерным алым, а потом как-то стремительно уходит в бледно– зеленый. Плохой знак. Я сглатываю, замолкая. И её глаза…они подозрительно блестят…Ещё хуже… Ленин подбородок дергается, крылья изящного носа трепетно раздуваются…Совсем нехорошо!

Да что не так-то, я понять не могу?!

Я её тут замуж вообще-то зову, а не в трехзвездочный отель перепихнуться. И это несмотря на то, что я как бы вообще не планировал…Ближайшие лет -дцать…

–Леен? – осторожно спрашиваю, пытаясь перехватить её тонкую кисть, лежащую на столе.

Но она торопливо отдергивает ладонь. Убирает мешающую пшеничную прядку за ушко. Я слежу взглядом за её маневром, и внутри как-то сладко болезненно скручивает. Потому что у Лены именно ушко. Аккуратное, с маленькой мочкой и неприметными тремя гвоздиками бриллиантов. Словно звёзды рассыпались…Бл…ть…Опять встал…Да что ж ты будешь делать…

– Лен? – повторяю требовательней и строже, злясь то ли на её несчастный вид, то ли на свой проснувшийся член. Очень уж, твою мать, не вовремя. У меня тут особо важные переговоры!

– Я, пожалуй, откажусь,– шепчет Акунина срывающимся голосом, пряча глаза.

Моя челюсть отвисает, так же как её пару минут назад. В смысле, бл..ть???

– В смысле, бл..ть?– сипло повторяю вслух свою самую внятную мысль.

– Не выражайся,– поджимает губы Елена Сергеевна, смутно напоминая мне мою русичку.

–Не придирайся, – огрызаюсь на автомате, чувствуя, как грудину сдавливает металлическим обручем. Всё туже и туже…Лена, блин! Меня начинает потряхивать, тяжело и густо. Пульс долбит в виски.

Я…просто не понимаю!

Глубоко вздохнув и подавшись к ней через стол, сверлю Аленку грозным взглядом исподлобья. Я не собирался расписывать причины своего решения, но, похоже, придётся…

– Так, Лен, давай-ка серьезно. Я от своих детей отказываться не буду. Я конечно не планировал, но…В общем они не виноваты. И уж тем более не собираюсь делать вид, что они не мои! – невольно повышаю голос.

Лена, втянув шею в плечи и окинув извиняющимся взглядом зал, на меня злобно шикает. Но мне сейчас глубоко плевать, что там кто подумает.

– Ну и как ты себе это представляешь, Лен? – продолжаю я, уже практически перегнувшись к ней через весь стол,– Ты– сестра моей мачехи. Мы с тобой часть одной семьи. Семьи с очень традиционными взглядами на жизнь и ненавязчивой склонностью к тоталитаризму, если уж быть до конца откровенными. И вот я, сын своего рода, заявляюсь к деду на выходные…Да хоть на следующие, на день рождения своей тетки, и говорю: " Кстати, деда Рустам, ты наконец станешь прадедом, ты ж мечтал! Свадьба? Да нееет, какая свадьба? Свадьбы не будет! Она взрослая уже, может и ТАК! Кто? Да вон, напротив сидит, зелеными глазами хлопает…Как так вышло? НАПИЛИСЬ!!!"

У меня даже дыхание сбивает от кипящего в груди возмущения. Лена скукоживается на диване с каждым произнесенным мной словом. И я бы, честно, остановился…Как только бы понял, что до неё дошло. Но до неё ТОЧНО не доходит. Только дрожащий подбородок всё упрямей поджимает. Ещё чуть– чуть, и зубы заскрипят. И я продолжаю. Мне больше ничего не остаётся!

– Про отца я вообще молчу! – цежу сквозь зубы, злясь с каждой секундой всё больше, потому что просто не понимаю, почему я вообще должен всё это объяснять,– Он меня вилкой кастрирует за такую хрень. Так что, Лена! Никто не заставит нас прожить сто лет вместе, но попробовать мы бл…ть обязаны! Ясно?!

Замолкаю и опрокидываю залпом так вовремя принесенный виски. Свой собственный голос эхом отстукивает в барабанных перепонках. Лена пронзительно молчит. Секунду– другую…

И вдруг…Начинает реветь.

Горько и искренне. Судорожно всхлипывая, вздрагивая всем своим изящным телом и покрываясь красными пятнами. Закрывая руками лицо и безуспешно пытаясь остановиться. Внутри меня что-то рвется, отчаянно звеня и больно ударяя по мозгам. Я моментально забываю, о чем вообще говорил. Не понимаю, что делать, как себя вести и КАК это прекратить. Всё, что я знаю, это то, что в эту секунду я сделаю ВСЁ, чтобы она успокоилась.

– Лен, ты чего? Лен???– хриплю испуганно. Испуганно, потому что, я бл..ть в панике!

Что? Что происходит??? Нормально же болтали!

– Лена, прекращай истерику немедленно!– продолжаю увещевать её таким голосом, будто она мне под столом только что своими охренительными каблуками между ног засадила,– Я ничего такого не сказал!

Но вместо логичного «Ой, и правда! Что это я?» мне прилетает лишь ещё один надрывный всхлип и косой осуждающий взгляд официанта. Я в ответ раздраженно развожу руками. Хочешь, блин, сам успокаивай! Парнишка моментально отводит глаза. Ну, конечно, смелых нет. Кидаю салфетку и пересаживаюсь на диванчик к горько воющей Акуниной. Не знаю как с женщинами, но с детьми тактильный контакт обычно помогает. И обещание что-нибудь купить… Хммм…

– Лен, может что-нибудь хочешь, а? – осторожно проверяю свою только что возникшую теорию, что женщины и дети примерно на одной ступени развития.

Пока жду ответ, обнимаю её за подрагивающие напряженные плечи и безапелляционно притягиваю к себе. В грудь мне тут же упирается мокрый нос и приоткрытые губы, горячее прерывистое дыхание обжигает кожу сквозь тонкую ткань футболки, в легкие заползает свежий цветочный аромат женских духов, а тонкая ладошка, ища равновесие, упирается мне в бедро…Только не шевели пальцами, Лена…А то узнаешь, что духи твои младшему ОЧЕНЬ понравились. Как и вся ты…Леен…

-Леен…– вырывается непроизвольно.

– Что значит «что хочу»?– озадаченно всхлипывает Акунина.

Не удерживаюсь и зарываюсь лицом в её светлые шелковистые волосы.

– Ну…Может ты кольцо там какое– нибудь хочешь? Или свадьбу пышную? Или поехать куда-нибудь? Я не знаю…Ты только скажи! Чего реветь то?– бормочу ей в душистую макушку.

Она такая мягкая, и хрупкая, и горячая… И, помнится, тесная…

– Дурак ты…– прилетает мне в грудь невнятное.

«И вредная,» – додумываю я.

– Аргументируй, Акунина, – вслух хрипло предлагаю.

Пара секунд тишины, а потом:

– Ни…ничего я от тебя не хо..хочу!!!– выпаливает, заикаясь, Лена. Ладонь на моём бедре, чувственно царапнув ноготками, собирается в кулачок, – Я по любви за…замуж хочу! По..по любви!!! Понимаешь?!! А не та…так вот…С тобой!!!

И её начинает трясти с удвоённной силой, футболка на моей груди быстро пропитывается горькими слезами насквозь.

– Неу…неужели я не достойна того, чтобы у меня бы..была нормальная семья, но…нормальный муж, но…нормальные отношения…но…

Она лопочет что-то ещё, изливая свою женскую боль мне в одежду, но я так оглушен её первыми признаниями, что дальше попросту не слушаю. От Лены в моих объятиях идет сильнейший жар, я меня вдруг крупно знобит. Колючий мороз залезает под кожу, пробирает до кости, покрывает инеем внутренности.

По любви она хочет…Вот поэтому и ревет.

Я же не по любви. Так…

Я вроде бы и не претендовал, но…Я хотя бы могу себе представить НАС. Могу, уже наверно даже ХОЧУ попробовать…Хочу…А она вот нет. Даже с Игорем хотела, о со мной…Вон как плачет горько…Из-за меня....Как там? Насильно мил не будешь?

В горле собирается противный ком, в груди теснит. Впору вместе с ней зареветь. Сжимаю Ленку крепче, словно пытаясь удержать, оставить с собой, веду носом от макушки к виску. Какая она всё– таки…Как персик… А её только сильнее колотит, и вырваться пытается. Слабо, но я же чувствую. Не хочет… Не могу её мучить, пусть улыбается лучше. Ей идет.

– Ну всё, не реви, Акунина, для детей вредно, – сиплю глухо, в груди так больно покалывает, что даже в руку отдаёт, – По любви так по любви. Значит без свадьбы… Разберусь я как– нибудь с родней. Сама только не поддавайся, ладно? А то насядут же…

Лена в ответ всхлипывает как-то особенно пронзительно и долго, толкаясь носом мне в грудь. Я хмурюсь, не понимая, она рада или нет?

– Ты только это…– сглатываю, потому что уже почти нереально говорить. Давно у меня таких тяжелых бесед не было. Точнее, никогда, наверно.

– Ты же мне позволишь…Ну…помогать там…и...рядом…быть…если…

Замолкаю, потому что голос подводит. Я думал, всё немного по-другому будет. Думал… Шумно выдыхаю ей в волосы. Лена молча быстро согласно кивает головой. А потом вдруг начинает рыдать совсем уж навзрыд.

Лена, бл..ть. Ну я же уже всё сделал, как ТЫ хотела! Разве нет?!

Больше ни о чем не спрашиваю, просто крепко обнимаю. Это гормоны наверно. Потерплю.

10. Лена

Звук автомобильного клаксона под окном совпадает с пиликаньем принятой СМС на моём телефоне. Аккуратно отодвигаю занавеску на кухне, чтобы посмотреть, что там внизу и одновременно остаться незамеченной. Черный дискавери Керефова , его «походный дружище», как Рам выражается, оказывается припаркован под самым моим окном в опасных сантиметрах от хлипкого газончика. Опускаю взгляд на светящийся экран телефона в руке – на сетчатке отпечатывается слово

«выходи».

 Л.: Пять минут, и не кошмарь моих соседей своей сиреной!

Торопливо набираю дрожащими пальцами в ответ, пока топаю босыми пятками в ванную, чтобы завершить макияж. Вместо ответа клаксон припаркованной под окном дискавери дает три пронзительных коротких гудка. Я расплываюсь в слегка истеричной улыбке. Придурок. И ещё один длинный и воющий. Улыбка становится шире. Совсем больной.

Придирчиво вглядываюсь в своё отражение, нанося розовую жидкую помаду на немеющие губы. Как жаль, что хайлайтер для синяков под глазами придумали, а вот как замазать лихорадочный блеск во взгляде ещё нет. Из зеркала на меня взирает слегка ополоумевшая от переживаний и противоречивых эмоций молодая женщина. Состояние настолько для меня непривычное, что я сама себя с трудом узнаю. Списываю всё на гормоны, конечно, но…Кого я обманываю! Есть только две истинные причины хаоса в моей голове и отупляющей слабости в теле. Первая находится у меня в животе, а вторая чуть не заехала на итак дохлый газон под моим окном и выбешивает соседей своим оглушительным клаксоном. И с обеими этими причинами я совершенно не представляю, что делать. Знаю только, что теперь они в моей жизни навсегда. А ещё, что они совсем ничего от этой жизни своим появлением не оставили. Моей хорошей, спокойной, упорядоченной, тихомирной, блин, жизни!

После последних эпичных посиделок в "Рибае" мы с Рамилем ещё не виделись. Целых два дня. Два дня, во время которых я только и делала, что мысленно ставила на репит даже не каждое слово…Каждый керефовский вздох, направленный в мою сторону! Я ведь на что-то надеялась…ДУРА! В глубине души…глубоко– глубоко…Мне казалось, что с его стороны это не просто секс из-за передозировки бесплатным шампанским. Что я ему действительно нравлюсь, не только на словах…Рам иногда так смотрит…ТАК…Что я забываю, что это его почти профессиональный взгляд…ДУРА-ДВА-РАЗА…

Р.: Я поднимаюсь

Угрожающе мяукает телефон.

Л.: Я спускаюсь!

Быстро набираю в ответ и выбегаю из ванной.

По привычке залетаю в любимые классические лодочки на десятисантиметровой шпильке. Потом, чертыхаясь, меняю их на более подходящие случаю кроссовки. Сейчас ведь и правда поднимется, а я как-то не готова пустить Керефова на свою территорию. Вот так запросто. После всего…После того, как я ему буквально выревела в футболку свою тайную мечту, чтобы он женится на мне не просто чувства долга, а Рам, тяжко вздохнув, сообщил, что раз так не устраивает, то значит и без свадьбы обойдёмся, потому что других вариантов у него для меня нет. НЕТ. " С родственниками я договорюсь",– доверительно сообщил мне этот грейпфрутовый баран. То есть "по любви" настолько без вариантов, что и кастрация вилкой от папочки уже не так пугает???

Ууу…НЕНАВИЖУ....!!!

Гнев жаром омывает низ живота, щеки обжигающе вспыхивают. А потом всю злость смывает охватывающие меня опустошение и безысходность. Ну он же не виноват…Насильно мил не будешь…

Потухаю.

Маршрут эмоций, до оскомины выученный мной за эти два дня.

"Ладно, ты взрослая рассудительная женщина, Елена Сергеевна, ты выдержишь,"– убеждаю себя, сбегая по ступенькам. «Всего лишь семейная поездка загород», – открываю дверь парадной. «Всего лишь день рождения тети Рама и по совместительству моего гинеколога – Ани Рустамовны», – на подкашивающихся ногах иду к дискавери Рамиля. «Всего лишь день, когда мы решили рассказать нашу офигительнуйшую новость всей армии родственников», –  сквозь лобовое ловлю на себе непривычно тяжелый задумчивый взгляд.

 Всего лишь…

Под ложечкой заунывно сосет. Желудок скручивает ложными позывами в туалет. В горле пересыхает…Я просто НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ, как это будет!

– Привет,– дергаю на себя ручку передней пассажирской двери вспотевшей ладонью и замираю под прицелом жгучих черных глаз.

Дыхание спирает. Это же Рамиль…И это просто уже привычные мне пара секунд, во время которых я привыкаю, что он рядом.

Рам не улыбается мне как обычно. И от этого я почему-то чувствую себя дурой. Я ей себя сейчас вообще часто чувствую. Робко переминаюсь с ноги на ногу вместо того, чтобы запрыгнуть в машину. Мне нужно особое приглашение, да… Рамиль скользит по мне хмурым и каким-то дымным взглядом. Я не знаю, куда себе деть, сердце колотится где-то в горле. В голове всплывает вся эта безобразная сцена с моим рёвом в ресторане. Боже, я надеюсь, я ему сопливых разводов на футболке не оставила? Заливаюсь бордовым…Кошмар. И только тут Рамиль привычно криво улыбается. Меня даже чуть отпускает.

– Запрыгивай, синьор Помидор, поехали,– качает головой Керефов, приглашая всё– таки залезть в салон дискавери,– Пора принцу Лимону и компании сообщать про наклевывающихся графинь Вишенок.

В салоне автомобиля пахнет кожей, "елочкой" и терпким грейпфрутом…

Конечно…

Во рту моментально собирается вязкая слюна, а левое плечо жарко покалывает от близости чужого тела. Неловкость– доминирующее чувство, и я варюсь в ней как на медленном огне. Мне неловко за свою истерику два дня назад, неловко за предстоящий разговор с родней, от которого не убежать, неловко за повисшую тишину, так не вяжущуюся с обычной нашей бессмысленной трескотней по любому поводу. И неловко за то, что, несмотря ни на что, я сижу тут и тайно наслаждаюсь нашим тесным соседством. В груди расцветает что-то теплое и уютное, словно сердце разбухает и захватывает в два раза больше крови от одного присутствия Рама на расстоянии меньше метра от меня.

– Сколько нам ехать?

– Сорок пять минут показывает.

– Ясно…

Пауза.

– Ты же подарок купил?

–Да, за цветами заедем только.

Тишина. Щелчок приемника. Радио.

Украдкой кошусь на своего непривычно лаконичного спутника. Лаконичного и серьёзного. Черные брови слегка нахмурены, на переносице то и дело обозначается вертикальная морщинка, задумчивый взгляд устремлен строго на дорогу и не касается меня. Рам трёт пальцами подбородок, плотно сжимает челюсти, и это всё так не похоже на него обычного, что я теряюсь.

– И сколько я тебе должна?

–Леен,– прилетает в ответ раздраженное.

–Но…– пытаюсь возразить.

–Лен! – отрезает Рамиль.

Я послушно затыкаю рот и перестаю предпринимать попытки завязать беседу. Вместо этого утыкаюсь носом в телефон, проверяя тайминг банкета, который организовываю завтра. Созваниваюсь с Ритой, которая должна была сегодня приехать в ресторан и привезти кое-что из аппаратуры. В общем, перестаю обращать на своего буку– водителя внимание. Точнее, делаю вид. Жжение от близости его тела никуда не ушло, и всю мою левую сторону отчаянно покалывает, отчего внизу живота завязывается тревожный волнительный узел.

– Как себя чувствуешь? – хрипло интересуется Рамиль тогда, когда я уже полностью смиряюсь с тем, что разговаривать мы не будем.

Резко вскидываю голову и перехватываю его мимолетный пронзительный взгляд. Рам отворачивается, я вижу, как дергается его кадык.

– Выглядишь хорошо,– глухо добавляет Керефов, переключив внимание на дорогу.

– Спасибо,– бормочу, покрываясь лёгким розовым.

Комплименты – это тоже не из его ОБЫЧНОГО поведения. Я даже пару секунд жду какого-то шуточного продолжения, но его не наступает.

– Спасибо, хорошо себя чувствую,– отвечаю после заминки,– А ты?

Брови Рамиля удивленно взмывают вверх, а потом на его губах наконец расцветает кривая ироничная улыбка. Мне сразу становится спокойней, будто, потерявшись в чужом городе, набрела на знакомый ориентир.

– Так я вроде небеременный,– хмыкает Рамиль, бросив на меня быстрый насмешливый взгляд,– Был с утра по крайней мере…

– Зато такой молчаливый…– тяну я с преувеличенной озабоченностью в голосе.

– Сосредоточенный,– поправляет он меня и снова улыбается.

– И на чём сосредоточился? – в салоне неуловимо теплеет от этих мимолетных улыбок и перекрещивающихся косых взглядов. Я оживаю. Уже не стесняясь, продолжаю допрос,– Думаешь, о том, как увернуться от кастрирующей вилки?

Рамиль тихо ржет.

– И об этом тоже, Алён, да.

–А о чём ещё?

Рам хитро щурится в ответ.

– Тебе лучше не знать, Лен.

– Вот теперь ты просто обязан сказать!

– Нуу…– он потирает идеально подстриженную щетину на подбородке, устремив на дорогу задумчивый взгляд, – Знаешь, я тут вчера про беременных читал…

– Боже…– бормочу я себе под нос. Даже я про них не читала, так что начало разговора мне, и правда, уже не нравится,– Зачем???

Рам прочищает горло, и я точно вижу, как он изо всех сил пытается не расплыться в наглой улыбке.

– Ну, так…Кто предупрежден…В общем, – Керефов снова откашливается в кулак, плавно сворачивая с шоссе,– Поговаривают, из-за переизбытка прогестерона очень уж трахаться хочется.

У меня отвисает челюсть. Что, блин???

– А ещё, – продолжает Рам невозмутимо,– В органах малого таза улучшается кровообращение, отчего ощущения могут быть гораздо ярче, представляешь?

– Ты уверен, что ЧИТАЛ, а не смотрел ролик на Порнохабе? – цежу я сквозь зубы в ответ.

– Я к чему,– игнорирует моё шипение Рамиль,– Я тут представил всё это…И я резко против того, чтобы какой-то левый дядька пихал свой член в лицо моим детям! Так что…

Мои губы сами собой складываются в ошалелое "О", а потом в груди начинает клокотать истерический смех.

– Рами, ты больной? Ааа…– я не могу разогнуться от смеха, пресс болезненно ноет, глаза влажнеют,– Какой член в лицо? Как ты до этого вообще додумался?

– Ну дети же вниз головой лежат, нет? – фыркает Рамиль, пытаясь остаться невозмутимым,– Хорош ржать, Акунина. Я серьезно кстати! Пока не родишь, будешь только со мной. Нечего…

– Господи…за что мне это…– вытираю выступившие слёзы,– А твой, значит, в лицо можно?

– Ну, я вроде как не чужой человек…– выдает Керефов свой сомнительный аргумент.

– Всё, замолчи, это ужасно! – я закрываю рукой ему рот, смеясь.

Опрометчивый поступок. Внутреннюю сторону ладони чувствительно колет от его щетины, горячие губы прижимаются крепче, и я ощущаю обжигающую влажность его языка. Смех обрывается, вырываясь сдавленным полувздохом– полухрипом. И до меня только сейчас доходит скрытый смысл его слов. Медленно убираю руку. Отвожу глаза. Повисает вязкая тишина.

– Приехали,– глухо сообщает Рам очевидное через минуту, останавливаясь у кованых ворот,– Ну, что, Лен, пошли?

Вручив мне увесистый букет белых роз и вооружившись тяжеленной коробкой с сервизом для пикника, который попросила купить ей в подарок Ани Рустамовна, Рам уверенным быстрым шагом направляется к летней террасе, не особо меня дожидаясь. Я торопливо семеню сзади непослушными ватными ногами. Керефов так шагает, будто ноги в землю вколачивает. Просто полон решимости выдать с порога нашу позорную тайну. А я вот что-то с каждой секундой всё меньше уверена. Срок мизерный и вообще…Куда торопиться– то…Да?

– Раам…– жалобно пищу ему в спину, догоняя. Перехватываю локоть и пытаюсь заглянуть в глаза,– А может не надо???

– Перед смертью не надышишься, Алён. Давай, не зеленей. Если и убьют, то только меня. Ты у нас – официальная жертва, – снисходительно фыркает Рамиль и легонько подталкивает меня вперёд, тыча коробкой в спину.

– Так я может как раз и за тебя…– лопочу, всё– таки шагая к террасе,– Переживаю…

– Ммм…какая честь,– ухмыляется, судя по голосу, Рамиль, идя сзади, как конвойный.

Никакого шанса сбежать. Боже, мне уже заранее дико стыдно…Как ни крути, а это поступок женщины с низкой социальной ответственностью. А, учитывая, что ещё и не с кем-то малознакомым, а вот прямо с дальним родственником, то и с низким İQ в придачу. Лицо начинает привычно пылать, и я догадываюсь, что залилась своим фирменным пятнистым румянцем. Впрочем, возможно, это нам на руку, вряд ли Рустам Зурабович мечтает о ТАКОЙ легкомысленной жене для его любимого старшего внука. И никаких уговоров не будет. Молча навесят на меня ярлык семейной шалашовки и преспокойно продолжат есть шашлык. Мда…

 Так ещё хуже! Щеки перестают гореть, стыд проникает глубже, делая кровь густой и вязкой. Сердце с усилием, больно покалывая, гонит её по венам.

– А вот и вы! Вместе решили приехать?

Мелодичный голос именинницы вырывает меня из плена удушливых мыслей. Вскидываю голову и вижу подходящую к нам Ани Рустамовну. Уголком глаза выхватываю уже сидящую за столом и улыбающуюся мне старшую сестру Нюшу, по совместительству мачеху Рама. Ощущаю на пояснице тяжелую горячую ладонь младшего Керефова. Как он вообще умудрился? Тащит эту тяжеленную коробку одной рукой? Чтобы меня поддержать…И все они…С такой теплотой смотрят…Зря.

За длинный стол сели как обычно. Мужчины с одного края, женщины с другого. Детей поблизости видно не было. Скорее всего им наняли аниматора, чтобы не мешали взрослым общаться, и сейчас какой-нибудь человек-паук истязает их конкурсами на заднем дворе. В этот раз народу было немного, человек пятнадцать, так что все приглашенные скучковались ближе к центру. Ани Рустамовна не любила большие сборища. Возможно, и меня бы тут не было, если бы мы так часто не общались с ней как врач и пациент. Я нашла себе местечко рядом с сестрой, окинувшей меня недоуменным взглядом, когда я инстинктивно вжалась в неё плечом, ища хоть какой-то защиты.

– Ты чего такая красно– зеленая, систер? Что-то случилось? Или ты всё по Игорю этому страдаешь? Не стоит!!! Вообще мутный товарищ, я тебе скажу…– тут же принимается тараторить Нюша мне на ухо в своей обычной манере всезнающего человека.

От волнения я выхватываю лишь половину фраз. Игорь? Какой Игорь???Аааа…Боже, я уже и забыла про него…