Текст книги "На факультет к оборотням"

Глава 24

Сантарра

Извиниться.

Всего лишь извиниться.

Перед Съером, который, похоже, решил вообще не замечать меня теперь среди других студентов, и даже взглядом не дает пересечься, чтобы дать мне возмодность сделать первый шаг!

Я глубоко вздыхаю, переодеваясь после пары по Обращению, на которой мы снова бегали по полю. Выхожу из раздевалки самая последняя, потому что долго стою под струями душа, репетируя про себя извинительную речь.

Уверена ли я, что не Съер меня раздел в той яме в лесу?

Я не знаю.

Это правда не похоже на Виктора, который, как ни крути, ни с одной стороны не выглядел парнем, которому не хватало бы женского обнаженного тела.

Но другой хоть какой-либо внятной теории, как это произошло, у меня не было.

Я выхожу на поле, где Съер с парнями еще тренируются (они вечно задерживаются, когда Обращение стоит последней парой), и направляюсь прямиком к нему.

Не смотря ни на что, я все равно собираюсь извиниться перед оборотнем.

Во-первых, потому что он и в самом деле рискнул собой, чтобы меня спасти.

А во-вторых… Мне его не хватает.

Не хватает наших вечных споров, пересеченных случайных взглядов, когда я на пару секунд зависаю в этих серых глазах, а Съер подмигивает, словно понимая, отчего я зависла. Не хватает его острых шуточек по поводу моей безголовости, и тяжелой руки, что без спроса опускается на мое плечо, а еще вечнораздражающего «Синеглазка», и других словечек в мою сторону.

Серьезно, кажется, в последнее время оборотень был вокруг меня едва ли не постоянно, и я привыкла чувствовать себя под колпаком его защиты, который, как я сама утверждала, сильно раздражал и мешал жить.

Но как только колпак был снят, я ощутила себя как на пронизывающем ветру, в одиночестве и без привычных мелочей вокруг. И, полностью соглашаясь, что я ненормальная, захотела обратно.

– Серый! – кричу я, поскольку уже все, кроме оборотня, прошлись по мне удивленным взглядом, – проклятье, ну что ж ты… Виктор!

Парень оборачивается – резко меняя курс от полосы с препятствиями ко мне. Его тело просто исторгает заряд адреналина, а мышцы напряжены и вздуты под простой, даже не обтягивающей, майки.

А я все равно сглатываю внезапно появившуюся во рту слюну, и отвожу взгляд от идеального тела, которое после обращения стало словно больше и мощнее.

Он идет ко мне, точнее, бежит легкой трусцой, и машет парням о том, что сейчас вернется. А я про себя снова проговариваю простую фразу.

«Виктор, прости за то, что было в палате»

– Чего тебе? – бросает парень, останавливаясь чуть ли не в двух метрах, и прищуренным взглядом с каким-то превосходством проходясь по мне.

Извиниться. Извиниться. Извиниться.

– Я по поводу того, как я оказалась раздетой…

– А что, есть сомнения? Кажется, прежде ты была абсолютно уверена, как твоя прелестная пятая точка оказалась без штанов.

Ну, знаете ли…

– Конечно, уверена! – рявкаю, напрочь забыв о своих благородных мотивах, – по-другому и быть не может, потому что ты… Ты…

– Ну давай, ведьма. Скажи, – выплевывает Съер, вмиг оказываясь рядом, и обхватывая рукой мой подбородок, – прямо в глаза скажи…

– Извращенец! – тихо и твердо произношу, внутри просто пылая от злости, и не зная, как вообще решила, что буду перед ним извиняться.

Он же несносный, грубый, не способный даже нормально выслушать хам…

– А ты просто глупая дура! – рявкает он, отпуская мой подбородок, и срываясь в сторону леса.

– Сам придурок! – ору ему вслед, привлекая всех парней на поле, и сама круто разворачиваюсь, бегом направляясь в академию.

Сбежать к черту.

Скрыться ото всех с глаз, под одеялом, и больше никогда даже не думать об этом оборотне, что решил, будто может говорить и хватать меня, как будто я ничего не стою…

Я заворачиваюсь в одеяло, размышляя о накручивая себя тем, что ведь действительно, по сути, ничего не стою в его жизни. Да даже в любой другой – ну кому я, на самом деле-то, нужна?! Приемным родителям? После того, как я перестала помогать им содержать младших, и устроилась в академию, они ни разу мне не написали. Подругам? Те забудут обо мне, как только наши пути разойдутся. Анге?.. Она единственная, кто хоть как-то заботится, и помогает, но даже в ее взгляде я вижу обреченность с моими мизерными способностями…

Так кому я нужна со своими гордыми замашками, которые ни к лицу простой приютской девчонке?

Правильно сказал Съер.

Я просто глупая дура…

Неожиданная тоска в груди заставляет резко распахнуть глаза, и сесть в постели, прислушиваясь к постороннему звуку.

Это вот что сейчас было?

Вой?

Кто-то выл рядом со мной, в моей постели?

Но тишина и пустота в комнате не дают даже предположить, кто бы это мог быть, и я снова ложусь в кровать, думая о том, что мне привиделось. Снова начинаю жалеть себя, проваливаясь в одиночество, а следом…

Нет, это точно был вой!

И выл никто иной, как… Я?!

Я вскакиваю с постели начиная ходить из угла в угол, и снова ощущая тоску в груди, которая уже принадлежит как будто и не мне вовсе. Подхожу к окну, распахивая его, и глядя в лес, что как раз виден из моей спальни.

Я хочу туда.

Хочу сорваться и бежать, как тогда на поле, повинуясь лишь инстинктам и обонянию, и не думая ни о чем, что причиняет мне боль.

Хочу бежать сквозь деревья, ловя изумительный лесной запах, и среди него находя тот самый аромат, что точно тянется сейчас от поля куда-то вглубь, и который я стопроцентно поймаю, надо лишь покинуть академию, разбежаться, поднапрячься, и…

Я с грохотом закрываю окно, тяжело дыша, и не зная, как успокоиться.

Это была не я.

Словно кто-то другой сейчас требовал уйти отсюда, кто-то во мне, сильный и смелый, и ни капли не боящийся встречи хоть с кем-то.

А кое с кем желая встретиться просто до дрожжи в моих непривычно горячих пальцах.

Я медленно усаживаюсь на постель, стараясь успокоить сердцебиение, и осознать, что это сейчас было.

А в следующий миг соскакиваю и снова подхжу к окну, потому что просто не в силах с собой бороться.

Я хочу к Съеру.

Мне необходимо к Съеру.

И я совершенно точно не понимаю, что со мной происходит!

Глава 25

Виктор

Бег по лесу – теперь, кажется, единственное занятие, способное хоть как-то меня успокоить.

Я несусь сквозь деревья, на ходу сдерживаясь, чтоб не обратиться тут же. Замедляюсь – и парой движений скидываю за ближайшую ель всю одежду, чтобы после пробежки не плестись в академию в чем мать родила. Лишь затем снова разгоняюсь, прекрасно зная – на «лету» перевоплощаться приятнее. Ничего, в принципе, необычного – просто кайфовее для мышц, и внутреннего удовлетворения.

Удивительно, как получается сдерживаться. Даже Фолл подметил, что с внутренним зверем у нас какой-никакой баланс. Если в обычной жизни я вспыльчив и способен к самоконтролю почти также, как Митр – к внезапным всплескам агрессии, то в плане перевоплощения и звериных повадок все намного лучше.

Может, стоит взаимодействовать с ведьмой в «режиме волка»?

Хоть тогда, возможно, мне не захочется сразу же свернуть ей шею…

Я зло убегаю все глубже в лес, не особо заботясь о расстоянии. Обратную дорогу найду по запаху – как и оставленную одежду, тем более в волчьей ипостаси это сделать еще проще. А вот если б я был в человечьей, то мне бы понадобился ориентир посильнее.

Например, запах одной несносной ведьмы, которая не умеет даже «извини» сказать без оскорблений.

О, как же я злюсь, Луна…

Мне самому не хватает еще смелости признаться, что я сам заставил ведьму выйти из себя. Не потому, что не хотел помириться. Напротив – сильно хотел.

Слишком сильно для оборотня, который вот-вот прошел обращение, и в скором времени должен явиться в стаю для назначения наказания. Чересчур для всегда пофигистично настроенного к проблемам Съера, который, в отличии от старшего брата, умел класть любых размеров орган на самые разные приключения в жизни.

Но только не в случае с Сантаррой, которая как будто была маленьким центром моей вечно спокойной души, и своим одним присутствием бередила там воронку проблем и переживаний.

О, Луна, как же это бесило!

Когда я навестил ее там, в медблоке, мне казалось, что мы сможем поговорить и договориться. До чего конкретно – понятия не имею, но чувствовал, что нам обоим требуется сказать нечто важное друг другу. Я даже не ушел тут же спать, как Митр, а отправился прямиком к ведьме, узнать, как она себя чувствует, и хоть что-то выяснить у Анге по поводу ее откровенной наготы в той яме.

А в итоге эта ненормальная уже, оказывается, сделала свои выводы!

Да какие!

Я с дуру едва ли не сношу перед собой тонкое деревце, но лишь из-за с детства вдалбливаемого уважения к природе ухожу в последний момент в сторону.

Не знаю, с каким окружением росла и взаимодействовала ведьма раньше.

И уж точно не представляю, какой уровень недоверия ко всем вокруг нужно иметь, чтобы делать вот такие вот выводы.

Но уж точно понимаю, что не сделал ровным счетом ничего, чтобы терпеть подобное! И пусть мне невыносимо хочется касаться, говорить, смотреть и трогать маленькую блондинку – черта с два я позволю ей разбрасываться такими словами!

Я действительно жду извинений.

И в то же время, как только вижу ее на горизонте, невероятно бешусь от осознания того, насколько слаб перед нею.

Не могу устоять, чтоб хоть ненароком не бросать в сторону девушки взгляды. И чтоб через других, незаметно ловить фразы о ее самочувствии, делах, событиях в жизни… Это полный провал в плане моего хваленого пофигизма, и жутчайший тревожащий фактор в общей спокойной жизни.

И вот как помириться двум людям, если один из них злиться и не может простить без искренних и забивающих на гордость извинений, а другая настолько высокого о себе мнения, что ни в жизнь не извиниться так, как бы это устроило другого?!

Какой-то затхлый круговорот обиды, и пока я не нахожу в себе сил быть умнее, и отпустить ситуацию. Но и силы держаться в стороне от ведьмы уже кончаются…

Пробегав до позднего вечера, я с приятной усталостью возвращаюсь в свою спальню, чтобы удивиться незапертой двери. Вхожу, втягивая носом воздух – и еще до того, как вижу гостя, понимаю, кто здесь.

– Митр, ты не вовремя, – бросаю разлегшемуся на кровати брату, и прикрываю за собой дверь, – если ты за поболтать, то давай уже завтра. А если это что-то важное – я сейчас вообще не настроен решать проблемы.

Я прохожу к шкафу, доставая чистую майку, а брат меж тем усаживается на кровати, внимательно наблюдая за моими действиями.

– От родителей пришло письмо. Они перенесли наказание на каникулы – после сдачи первых зачетов будет неделя отдыха. Так тебе не придется прерывать учебу, чтоб…

– Хорошо. – На выдохе прерываю я брата, и резко поворачиваюсь к нему лицом, – то-то еще?

Димитр чуть прищуривается, разглядывая мое лицо, и в его глазах мелькает понимание.

– Что, очередной неудачный разговор с ведьмой?

– Откуда ты…

– Знал, что из ее извинений не выйдет ничего толкового. И еще подозревал, что ты непременно «убежишь» развеяться. Хм, два и двух однако…

– Так это ты подослал ее ко мне извиняться?! – рявкаю, делая шаг навстречу, и запускаю пальцы в волосы, – черт, она что, даже не сама додумалась…

– Ну, погодь, Вик. То, что Санти решилась извиниться – уже просто гигантский шаг, если брать во внимание ее характер. Да, согласен, попытка не удачна. Но ведь это первый раз, нужна практика.

Я в изнеможении сажусь за стол, откидывая голову, и снова пытаясь утихомирить воющего внутри зверя. Ему не нравится, что мы от ведьмы далеко. А после нашего «разговора» на поле стало только хуже…

– Что это вообще за извинения такие? – стону я, не пытаясь спрятать свои эмоции перед братом, – больше было похоже, что ко мне подошли сделать одолжение, а когда я его не принял, приплясывая от радости, еще и полили сверху тем же соусом, мол, кушай, не обляпайся! Клянусь, Митр, гонору в девчонке побольше, чем в некоторых вожаках кланов…

– Кстати говоря…

– А еще говорят, что это оборотням тяжело признавать свою вину! Твою мать, пусть еще хоть где-нибудь мне подобное скажут – я буду предоставлять им ведьм в противовес всей этой лживой теории! И, чтоб ты понимал, для баланса хватит одной конкретной ведьмы!

– Да я собственно об этом и хотел поговорить…

Слова Митра прерывает неожиданный, резкий стук в дверь, от которого мы оба замолкаем, и резко поворачиваем головы. Брат только-только пытается принюхаться – а я уже вскакиваю, и распахиваю дверь.

Что за…

– Сантарра?

Девушка стоит, как-то странно сжавшись, и сцепив руки на животе. Неловко переступает с ноги на ногу, выражая смущение, но в глазах я вижу решимость – а еще какой-то незнакомый, почти панический страх – отчего сам сразу же пугаюсь, и отодвигаюсь, предлагая войти.

– Спасибо.

Она протискивается в комнату, замечает не менее удивленного Димитра – и сразу же разворачивается, собираясь уйти.

– Я не вовремя…

– Все нормально. Что случилось?

Моя злость на нее, разногласия, обиды – все эту еще минуту назад беспокоило и не давало допустить и мысли о том, что мы снова будем вот так запросто общаться с ведьмой. Но лишь одна следующая фраза – и я забываю обо всем, понимая, то это не так уж и важно.

– Со мной что-то не так, Виктор…

Она слабо улыбается, будто пытается самой себе казаться сильной, но одно вот это уже пугает меня самого в вечно непримиримо сильной ведьме. Я подхожу ближе, аккуратно расцепляя ее ладони от живота – и придирчиво оглядываю ведьму на предмет целостности шкурки.

На первый взгляд все в норме. Но тогда что…

– Садись, – киваю на стул, с которого совсем недавно соскочил сам, – рассказывай.

Она послушно (черт, кажется, действительно случилось что-то страшное!) усаживается, и подцепляет колени к груди, с ногами забираясь на стул. Снова обхватывает себя руками – и беспомощно замирает под нашими внимательными взглядами.

И молчит.

Ну твою ж мать!

– Санти, – очень стараясь говорить спокойно, зову ее я, и девушка переводит на меня голубые глаза, – расскажи, будь добра, что случилось.

– Я странно себя чувствую.

– Это мы поняли. В чем конкретно? У тебя что-то болит, или беспокоит?

Девушка отрицательно мотает головой, и снова задумчиво молчит, будто пытаясь подобрать нужные слова. Я перевожу взгляд на брата – но тот лишь следит за лицом Санти, так, словно ждет чего-то…

Чего-то, о чем имеет намного больше представления, чем я.

– Я сегодня очень сильно захотела пойти в лес, – наконец, произносит девушка, и это вот совсем не то, что я хоть на секунду ожидал услышать, – после того, как мы поссорились там, на поле. Я вернулась в академию, и ужасно захотела обратно. Просто не представляешь, как…

– Вообще-то, представляю. Но… Проклятье, Санти, всем нас время от времени хочется на свежий воздух, погулять. Ты пришла из-за этого?!

Может, это вот такой способ у ведьмы – помириться без извинений? Хотя по виду совсем не похоже…

– Не совсем, – отмахивается Сантарра, и на удивление даже не обижается от моих резкий слов, – я очень сильно… Хотела увидеть тебя.

На этот раз я тоже замолкаю, пытаясь переварить последнюю фразу.

Увидеть меня?

Хм, звучит очень и очень… Вкусно. Настолько, что волк в груди перестает в панике метаться, и удовлетворенно мурчит, явно смакуя эту фразу.

Но я не даю себе права хорошенько ее обдумать, а просто развожу руками, выискав наиболее подходящий ответ. Ну, правда, нельзя же вот так с головой просто окунаться в такие неоднозначные признания ведьмы…

– То есть, ты хочешь сказать, что тебя настолько мучало чувство вины? Действительно, сильно необычно и странно для твоего мира. Но, Санти, боюсь тебя удивить – и такое вполне бывает. Что-то еще?

Удивительно, но мы как будто поменялись ролями. Теперь я не могу сдержать колкость на любую ее фразу, и все жду, когда блондинка взорвется, и надает мне словесной сдачи. Может, все дело именно в том, что мне страшно ее такой видеть? И на самом деле своими издевками я хочу привести ее в чувство?

– Я боролась с собой почти целый вечер, – будто не слыша моих слов, продолжает ведьма, и словно проваливается в те чувства, что испытывала ранее, – ходила из угла в угол комнаты, размышляла, переживала… Это необъяснимо, если честно. Я не находила и до сих пор не нахожу внятной причины того, что так сильно хотела покинуть комнату. Просто пойти в лес. Просто тебя увидеть. Догнать и… Сама не знаю, что дальше.

Она снова пожимает хрупким плечиком, и неотрывно глядит в окно. Мы молчим – я словно ощущаю, что самое важное еще впереди, и затихаю, давая ей время все обдумать.

Вряд ли бы она пришла ко мне в спальню, чтоб сказать только это.

Но что же тогда…

– К концу вечера я не выдержала, – наконец, словно в страшном грехе, сознается Санти, и даже чуть-чуть раскаивается на стуле, сжимая свои колени, – переоделась, решила, что все-таки схожу…

Мне не нравится мысль о том, что она собралась идти одна в лес. Вот не нравится, и все тут. Но я молчу, упрямо стискивая зубы, и ожидая дальнейшего признания.

– Я вышла из академии, как в полусне, действительно собираясь в темноте искать тебя по лесу. Это… Просто вот так, и не просите меня объяснить, почему и зачем! А затем. Еще даже не дойдя до поля, я вдруг поняла – тебя там нету.

– В лесу? – Словно отупевший, уточняю я.

Ведьма кивает, и трет ладошкой нос, беспомощно оборачиваясь к нам. Я все еще чего-то жду, потому что не понимаю, что вообще происходит. А Санти в полном поражении цепляется за меня глазами, и тоже словно ждет приговора.

– Ничего не понимаю. Так как ты поняла, что меня нет в лесу-то?

Сантарра кивает, словно этот вопрос – то, чего она боялась и в то же время хотела услышать. А я просто до предела напрягаю слух, боясь пропустить хоть слово в дальнейшей фразе.

– Я почуяла твой запах, Вик, – в отчаянии шепчет она, и кусает себя за нижнюю губу, как будто хочет удостовериться в реальности происходящего, – и нашла тебя сейчас я тоже… По запаху.

Я в полном недоумении смотрю на ведьму, а она – на меня, и мы ищем ответ друг в друге. Что это вообще все значит? Какого… И как я должен реагировать на подобное?

– Вот как раз здесь, кажется, я могу внести хоть немного ясности.

Голос брата, что неожиданно врывается сбоку, и разрушает наши взгляды, звучит непривычно громко и замершей тишине спальни. Я поворачиваюсь к Митру – и думаю, что же он может знать такого, чего не знаю я.

– Если можешь – уж просвети, пожалуйста.

Глава 26

Сантарра

Я усилием воли унимаю дрожь в теле, и снова обхватываю себя руками. Вся моя надежда – то, что это странное состояние связано все с тем же укусом, и это еще один «подарочек» от зубов Виктора сейчас рассыпались в крах, потому что оборотень четко дал понять – он понятия не имеет, что со мной происходит.

Но, кажется, неожиданно об этом знает другой оборотень.

– Митр, – снова зовет притихшего брата Виктор, и тут я полностью его поддерживаю, – не тяни, а? Если есть что сказать – говори.

– А вы сами-то не догадываетесь? – поднимает глаза Димитр, и привычным движением убирает назад волосы, – удивительно просто, как никто не связал. А ведь нам с тобой с детства вдалбливали, Вик, что решение всегда наиболее простое, лежащее на поверхности, нужно только присмотреться, и…

– Твою мать, Митр!

– Вообще-то, это и твоя мать тоже. Но не об этом… Посуди сам, братец. Сперва тебе вдруг нереально хочется укусить ведьму, основываясь только на ее запахе и желании защитить. Следом она идеально, с первого раза проходит полосу препятствий – и мы с тобой списываем все это на силы от укуса, хотя обычно к ним нужно долго привыкать, и тренироваться, чтоб научиться пользоваться. Затем, когда Сара ставит ей подножку – понимаем, что укус все еще при ней, хотя давно должен был сойти! Ну и на сладкое – Санти сваливается в офигеть какую глубокую яму, каким-то чудом выживает, и ты находишь ее там раздетую. Ничего не напоминает?!

Тишина между братьями повисает так неожиданно, что я удивленно верчу головой между ними. Не знаю, что такого сказал Митр – кажется, просто объеденил вместе все последние факты – но Виктор выглядит так, словно оглушен практически банальной информацией.

Что за дела?

– К чему ты клонишь? – подозрительно интересуюсь я, вытягивая шею, – эй, Серый, ты что-то понял, верно?

– Невозможно… – одними губами произносит Виктор, а Митр ухмыляется, глядя на меня.

– Да ладно, Санти, неужели ты до сих пор не поняла… Хотя, ты ведь не знаешь наших обычаев… Вот взять хотя бы моего брата и меня. Ты знаешь, что наше обращение там, в лесу, не было случайным? Виктору грозила смертельная опасность, когда он сиганул за тобой, вниз – поэтому волчья натура взяла верх, чтоб сохранить ему жизнь. А я испугался за шею брата – потому тоже обернулся, прыгая следом.

– Ну и что?

– Ой, забыл сказать. Наша одежда не выдерживает обращения – рвется, когда мы меняем форму. Не очень удобно, конечно, но ничего не поделаешь – штаны с футболкой на волков не шьют.

В моей голове щелкает, давая понять, что хочет сказать Митр.

И еще раз.

И еще.

А я лишь беззвучно, как рыба, открываю и закрываю рот, не находя слов от подобного вывода.

– Санти, кто твои родители? – тут же подливает масла в огонь Виктор, который справился с шоком, и теперь пытается сопоставить факты.

– Понятия не имею, я из семьи, где семеро на лавке и все с приюта, – признаюсь я, и видя в глазах оборотней почти подтверждение своей теории, тут же продолжаю, – но, вообще-то, когда меня отдавали в приемную семью, то отдали бумагу, где говорится, что я ведьма. Насколько я знаю, просто так такое не напишут.

– Возможно, – хмурится Виктор, и смотрит на брата, – ты уверен?

– Ну, или наша ведьма на самом деле – оборотень, или это и правда ты ее раздел в той яме, а еще каким-то образом она обзавелась чудо-нюхом…

– Ладно, понял тебя. Санти, а как у тебя вообще с ведьмовскими штуками? Ну, ты колдуешь?

– Нет, – буркаю, и потираю ладони, не зная, что вообще обо всем этом думать, – Анге говорит, что еще может быть рано – у всех силы просыпаются по-разному. Возможно, я просто очень слабая ведьма…

– …Или до черта сильный оборотень, – заканчивает Митр, чему-то очень сильно радуясь, и хлопает в ладони, – в любом случае, стоит проверить. Это бы многое объяснило, и упростило…

– Объяснило? Упростило?! А ничего, что это все звучит, как полоумный бред?! – наконец. вскакиваю с места я, и тыкаю в Виктора пальцем, – как ты можешь вообще в такое верить?

– Я ни во что не верю, только фактам, дорогая, – пресекает мои попытки истерить Съер, и тут же сбавляет тон, – а в чем проблема? Нам нужно узнать, кто ты. И тебе это нужно в первую очередь!

– Я – ведьма, дорогой! – шиплю я, подражая его фразе, – и, чтоб ты знал, уж точно не собираюсь становиться одной из вас!

– Боюсь, это не тебе решать, Санти, – качает головой Митр, и встает с постели, потягиваясь в полный рост, – понимаю твое состояние… Но, согласись, все это выглядит ужасно странно. Ты можешь запросить о себе какие-то данные с приюта? А лучше бы связаться с кем-то, кто еще помнит тебя…

– Меня забрали почти в младенчестве, – качаю головой, понимая, что вкрадчивый, спокойный голос Митра действует на меня успокаивающе, – вряд ли кто-то вспомнит.

– Попробовать стоит, – убеждает Митр, и они с братом выжидающе смотрят на меня, словно это им больше надо, чем мне.

Я обессиленно скрещиваю руки, размышляя над случившемся. Что ж, надо признать, доля разума в словах Димитра есть. Если, конечно, рассматривать все беспристрастно, а не с диким нежеланием принимать в себе хоть на секунду возможность быть двуличным оборотнем. Да-да, я не люблю их стаи, кланы, странные обычаи и вечное превосходство над другими.

Но абсолютно точно я еще кое-что понимаю – мне теперь не уснуть спокойно, не знаю наверняка правды. И это странное, тянущее чувство в груди…

– Ладно! – для самой себя восклицаю, чтобы прекратить спор в собственной голове, – через две недели у нас каникулы, я все равно собиралась домой. Приют в моем городе – зайду и поспрашиваю, может, действительно, кто-то найдется. Или остались какие-либо документы…

Тут я лукавлю – я не собиралась уезжать домой, точнее, не на все каникулы. В моих планах было приехать, навестить родных, а следом вернуться в академию, и тренироваться с Анге – хоть какое-то зелье я ведь должна научиться варить!

Или теперь это не очень актуально?

– Прекрасно, – говорит Вик, и я с радостью использую возможность посмотреть на него еще раз, – я поеду с тобой.

– Стоп, что? – удивленно переспрашиваю я, а Митр перебивает:

– Не поедешь.

– Поеду.

Братья сцепляются взглядами, и я вижу как будто безмолвный диалог между ними. Что бы не происходило, но, кажется, эти двое чем-то не сходятся – и меня не собираются посвящать в свои проблемы.

– Делай, что хочешь! – рявкает, наконец, Митр, и быстрым шагом идет к двери, – отвечать сам за все будешь, ты знаешь.

– Скажешь родителям, что я приеду позже, – Вик красноречиво смотрит на брата, и бросает осторожный взгляд в мою сторону, – думаю, пару семейных ужинов переживут и без меня.

Димитр закатывает глаза, и покидает комнату, плотно прикрывая за собой дверь. А я удивленно замираю – и лишь сейчас доходит, что мы остались тут одни.

В Съеровской, черт возьми, спальне!