Текст книги "На факультет к оборотням"

Глава 43

Сантарра

Безумно непривычно – идти по улице, где все на тебя смотрят, но не с презрением – а как будто с искренней радостью. Некоторые даже подходили поздороваться, и выражали свое почтение – мягко склоняли головы перед Линн, и передо мной.

Кажется, сестрице к такому не привыкать, потому что она лишь улыбалась в ответ, и кивала, не сбавляя шага.

– Я же говорила, что все захотят с тобой встречи, – весело произносит она, когда мы сворачиваем с оживленной улицы в более спокойную часть поселения, – поверь, это они еще держат себя в руках, потому что я рядом. Но им всем очень интересно узнать, что с тобой было…

– Почему я не похожа на вас? – не сдержавшись, вываливаю давно мучающий меня вопрос, – то есть, цвет волос и остальное – это да. Но вы такие красивые, изящные, уверенные…

– Ты тоже красивая, – приподнимает бровь сестра, и окидывает меня внимательным взглядом, – мелкая, правда. На самом деле, есть у меня объяснение.

– И какое? Может, я родилась… Больной?

Линн закатывает свои серо-голубые глаза, и сворачивает на другую улицу. Я следую за ней, и вот мы уже попадаем совсем в нежилой проспект, где впереди виднеется полукруглое здание с большим входом. Судя по взгляду Линн, именно в него мы и направлялись.

– Не говори глупостей. Санти, оборотни не просто так живут в стае, понимаешь? Например, Черные и Серые вообще не протянут и года в одиночке – они просто погибнут, если их Вожак примет решение изгнать их. Для нас важна семья и в моральном, и в физическом смысле – это делает нас сильными, выносливыми, стойкими.

Я киваю, уже догадываясь, но не до конца понимая смысл фраз сестры.

– Белые другие. Мы можем жить одни – но со временем наши физические силы угасают. Не пропадают совсем – но становятся намного слабее. Ты с младенчества жила без семьи, даже без догадки о том, кто ты есть. Это логично, что твое обоняние, ловкость и слух не выработались в достаточной степени. Не переживай, все вернется, как только ты научишься перевоплощаться в волчицу.

– А я вроде как уже… – произношу, и вижу в глазах сестры настоящую гордость, – но, если честно, я даже не помню об этом.

Быстро, пока мы доходим до здания, у входа которого замерли двое охранников, я рассказываю Линн историю из той ям в лесу – и с облегчением вижу, как сестра улыбается на мои тревоги.

– Это было неосознанное обращение, чтобы выжить. Но, конечно, это потрясающе – в столь юном возрасте, да еще и без всякой подготовки… Ты сильная волчица, Санти. Я думаю, Совет будет рад услышать такое. Идем же скорее.

Она кивает двум охранникам, когда те распахивают перед нами двери – и мы входим в просторный коридор, где на стенах висят картины.

– Сюда, Санти.

Кажется, Линн не терпится показать что-то – и я послушно следую за ней, не успевая толком ничего разглядеть. Мы быстрым шагом двигаемся почти до конца коридора, пока сестра неожиданно не замирает – и не указывает ладонью вперед и вверх.

– Смотри.

Если бы я не знала до сих пор, что вырастившая меня семья – приемная, то вот в этот самый момент бы подумала об таком.

Потому что на фото была изображена я – только старше, и как будто… Здоровее, что ли. Словно я провела всю свою жизнь не на просто еде и тяжелой домашней работе, а на свежем воздухе и с довольно часто разъезжающимися в стороны уголками губ. А еще обзавелась широкоплечим угрюмым мужчиной, что с невероятной нежностью держал в руках крошечную девочку.

– Это родители, – поясняет очевидное Линн, и прижимает ладони к груди, – здесь мне около трех. Через год… Их не стало.

Я молча делаю шаг к сестре – и мы как-то само собой притягиваемся друг к другу телами, обнимаясь и не отрывая взгляда от картины. Две дочери, что недополучили родительского тепла в детстве, и плохо умеют выражать чувства – но разделившие свое горе напополам, и как будто бы им обоим стало сейчас легче.

Мне – потому что я теперь знаю, что меня не бросали, не выкидывали, словно случайный ненужный хлам на улице.

А Линн – потому что она не одна в целом мире. И спустя столько лет родной человек вернулся в ее жизнь.

– Я всегда буду рядом, – обещает мне сестра, и я вижу, как блестят при свете ее мокрые щеки, – прости что не смогла тебя отыскать.

– Прости, что так долго шла к тебе, – улыбаюсь я, и с изумлением понимаю – не одна Линн сейчас плачет, – ох… Виктор бы сейчас упал в обморок от такого. И сказал что-то вроде: «Ого, ведьма, ты еще и переживать умеешь?!»

Мы смеемся, я обстановка сразу разряжается. Линн вытирает щеки, и ободряюще указывает на дверь.

– Знаешь, думаю, его брат выдал бы нечто похуже.

– Шутишь?! Митр в сравнении с Виком просто милашка!

– Милашка, который считает, будто женщинам не дано стать во главе стаи!

Линн высоко задирает нос – и я понимаю, что, похоже, она на протяжении всей жизни доказывает, что достойна быть тут Вожаком.

– Он сказал так просто от удивления, – успокаивающе произношу я, пока сестра приглаживает волосы, – на самом деле, Митр довольно рассудительный и неглупый. Да ты и сама это скоро поймешь. Ведь вы с ним…

– Мы с ним – что?

Я немного смущаюсь, так как знаю Линн всего пару часов, а мы уже как-то само собой заговорили о чувствах. Но, с другой стороны, после произошедшего мы словно сблизились – и я решаю продолжить говорить, что думаю.

– Мне показалось, между вами что-то промелькнуло.

– О чем ты?

– Ну, знаешь… Искра, симпатия…

– Вот еще! Не болтай ерунды! Это были злость и желание стукнуть – не более! Ну, еще, возможно, капелька обожания меня со стороны оборотня – ты ведь не станешь отрицать, как мы с тобой хороши…

Мы снова смеемся – и мне нравится видеть уверенность Линн в собственной неотразимости. Это так отличалось от моей самооценки, и так здорово подчеркивало ее характер, что я просто молча качаю головой, и больше не пытаюсь поддеть ее и Митра.

Пусть думает так, как считает верным.

Я-то уж знаю, что такое ненависть и желание стукнуть. И как тесно эти два понятия перекликаются с поцелуем…

Глава 44

Сантарра

Когда Линн уверенным движением толкает перед нами дверь, первое, что я вижу – это пожилого мужчину, что чуть ли не с разбегу налетает на нас.

– Линнвид! Ну где вы ходите? Совет давно в сборе, ждем только вас! Я уже начал волноваться, что что-то случилось… – тут его взгляд прозрачно-голубых глаз падает на меня, и густые с проседью брови приподнимаются в изумлении, – а это кто?!

– Сейчас все объясню, Буслай, – загадочно сверкает глазами Линн, и мужчина хмурится еще больше, – идем к остальным.

Она протискивается мимо, таща меня следом к двери, за которой слышатся голоса. Открывает ее – и на нас обрушивается просто шквал информации:

– А я считаю, нам нужно идти на Восток! Там почти нет границ, и мы легко завоюем мелкие стаи…

– А на кой они нам нужны?! Нужно сразу выходить на крупных – тогда и мелкие сдадутся, признавая наше лидерство…

– У нас может не хватить сил воевать с сильным противником! А вот за счет небольших поселений мы их подкопим…

– Я смотрю, Совет решили начать без меня. – Высоким, холодным голосом перекрикивает Линн, и я замечаю, как Буслай за ее плечом обводит всех гневным взглядом, – а ничего, что я уже сказала – никакой войны не будет! Нам не нужны новые территории, Белым волкам прекрасно живется и здесь!

Трое мужчин оборачиваются, но совсем не выглядят испуганными – скорее, недовольными тем, что им помешали.

– Но Линнвид, как мы тогда укрепим наши границы и власть…

– Какие границы?! Весь Каменный город наш по праву – чего еще нужно?!

– Но…

– Простите, – слышится позади, и мы оборачиваемся к стражу, что просунул голову в дверь, и теперь боязливо озирается по сторонам, – там у входа два оборотня, из Серых. Очень просятся войти, говорят, вы их сами пригласили…

Я очень хорошо себе представляю, как Вик и Митром «очень просят», и тут же шепчу сестре на ухо.

– Лучше впустить их. А не то выломают двери…

Линн закатывает глаза, но кивает стражу – и тот с явным облегчением скрывается за дверью.

– Оборотней из другой стаи на Совет?! – едва ли не вопит Буслай, и Линн награждает его властным взглядом.

– Все мои решения сегодня будут подвергаться критике?

– Простите, Линнвид. Я просто не понимаю…

Злость на лице мужчины мелькает, и тут же он давит ее, возвращая себе бесстрастное выражение. Я немного волнуюсь – н тут же мысли перепрыгивают, когда дверь распахивается, и на пороге появляются братья.

– Всем доброго вечера, – сдержанно произносит Митр, а Вик просто кивает, взглядом тут же отыскивая меня.

Это странно, но мое сердце начинает биться активнее, когда серые глаза становятся снова близко, и парень бесшумно встает за моей спиной. Не говоря ни слова – просто рядом, втягивая носом воздух – и его аромат леса наполняет мои легкие, окружая со всех сторон и даря ощущение безопасности.

Это нормально – вот так реагировать на человека? Потому что со мной такое впервые…

– Значит так. – Линн спокойно подходит к столу, за которым пару минут назад шла жесткая дискуссия, и кладет на него ладони, – войны не будет. Точка.

– Позвольте, Линнвид. Это решать голосованием Совета, мнением большинства…

– Нет, Буслай. Мы ведем этот спор уже месяцы – вы просили меня все обдумать, приводили аргументы и доводы. Я действительно подумала, понаблюдала за жизнью стаи, просчитала все плюсы и минусы… Мой ответ – нет. Я даже не выношу это на голосование – нам не нужны ни походы, ни новые территории. Это мое последнее слово – пока я здесь Вожак – войны не будет.

Она выпрямляется и обводит присутствующих взглядом, явно ожидая, будет ли кто-то спорить. Мужчины молчат – но я вижу в глазах у каждого что-то такое, что тревожит и заставляет волноваться за сестру.

Или, может я просто не привыкла к таким жестким решениям вопросов? Судя по лицу Линн, все более чем в порядке…

– С этим разобрались. – Кивает, наконец, она, и выпрямляется, разворачиваясь ко мне, – а теперь главная новость, из-за чего я задержалась. До вас, как я вижу, еще не дошла новость – моя сестра жива и вернулась!

Четыре пары глаз в одночасье впиваются в меня – и я даже не успеваю охнуть, как Вик одним движением оказывается впереди. Он словно чувствует, как мне некомфортно – и спокойно встает стеной между мной и мужчинами, скрещиваю на груди руки.

Линн удивленно приподнимает брови, затем закатывает глаза, но ничего не говорит на это.

– Также с ней прибыли оборотни из стаи Серых волков – старший и младший сын Съера. Они наши почетные гости с этого дня, а в будущем, как я думаю, союзники.

Я не совсем понимаю, что имеет в виду Линн последней фразой, но Митр лишь согласно кивает – ну, он будущий вожак, ему виднее…

– Невозможно… – медленно произносит Буслай, и я вижу, как спина Вика передо мной напрягается.

– Вполне возможно, – усмехается Линн, – я сперва тоже не поверила своим глазам. Но ты понюхай, как она пахнет… Истинная Сьеви.

– Подвинься, – произносит Буслай совсем близко, и Вик не двигается, – чего ты ее прячешь, подозреваешь меня в чем-то?!

Я выглядываю, наблюдая, как напряженно Вик и Буслай смотрят друг на друга. Старый волк, опытный и уверенный – и молодой, горячий и бесшабашный. Я не знаю, чем бы кончились их переглядки, если бы не Линн, которая изящным разворотом вклинивается меж них.

– Так, прекратите оба! Ты, – она тыкает пальцем в грудь Буслая, – запомни – это наши гости. И мы относимся к ним с уважением. А ты, – другой палец в грудь Вика, – перестань видеть угрозу там, где ее быть не может! Понимаю твои чувства – но всему ведь есть предел! Вы меня поняли?!

– Поняли. – Неохотно произносит Буслай, – можно мне поговорить с госпожой? Я не могу поверить, что она нашлась спустя столько лет…

– Ладно, – выдыхает Вик, и делает пару шагов в сторону.

Тут же Буслай подходит, склоняясь, и взглядом ощупывая меня. Я ежусь, уже жалея, что Виктор отошел – но лучше прикушу язык, чем попрошу вернуться обратно.

– Поразительно… – вновь выдыхает он, но радости в его глазах я не наблюдаю, – как неожиданно, и… Приятно.

– Я всегда говорила, что она вернется! – довольно кивает Линн, – а вы все не верили! Сегодня вечером я хочу устроить праздник в честь своей сестры и наших гостей – Буслай, последи, чтоб все подготовили. Остальные могут быть свободны – больше важных вопросов нет…

– Вообще-то, один есть, – вклинивается Димитр, делая шаг вперед, – мы с Виктором послали письмо отцу с просьбой приехать сюда. Мы ведь так и не узнали, что случилось с Санти, и с вашими родителями… Думаю, он сможет помочь пролить свет на эту историю. Никто не против?

– Вожак Съер – в нашу стаю?! – выдыхает Буслай, и я отчетливо вижу проблески страха в его полупрозрачных старческих глазах.

– Не вижу в этом никакой проблемы. – Кивает Линн, и улыбается Буслаю, – знаю, вы не привыкли к гостям, мы последние года жили очень закрыто… Но не пора ли общаться с сородичами? Думаю, это пойдет нам только на пользу, а если ваш отец еще и поможет узнать эту страшную тайну…

Она стойко задирает подбородок, и кивает всем, мол, свободны. Мужчины не спеша покидают помещение, глядя на Съеров с опаской, а на меня – с осторожностью. Я не знаю, почему, но меня пугают их фигуры – уж слишком странная реакция на все происходящее.

– Не нравятся они мне. – Выражает чуть не мои мысли Митр, и упирается взглядом в Линн, – почему этот Буслай позволяет себе подобное?

Девушка вздыхает, и чуть-чуть опускает уголки губ.

– Думаю, все дело в том, что они меня воспитывали, – признается она, – после гибели родителей был создан Совет, и все решения принимали они с помощью голосования. А теперь я выросла, а им непривычно воспринимать меня как полноправного Вожака. И уж тем более впускать в жизнь такие изменения…

– Это неправильно.

– О, ну тебе-то виднее! А еще правильнее было бы, если бы Вожаком стал один из них, верно?!

– Не кипятись. Они действительно не имеют права к тебе так относится. Нужно поставить их на место, и плевать, кто там тебя растил и баюкал. Оборотни признают лишь силу.

– Я сама разберусь, что мне делать в своей стае, – цедит Линн, и двигается на выход, – а ты командуй в своей!

Она выходит, хлопая дверью – а Митр смотрит на Виктора, и качает головой.

– Попытка не пытка, да, братец? – усмехается Вик, а затем смотрит на меня, и в серых глазах тоже мелькает беспокойство, – эм, Санти… Можно с тобой поговорить?

Глава 45

Виктор

М-да, поржал над братцем, а теперь вот моя очередь получать свое.

И ведь ни в чем, вроде как, не виноват!

Но у этой ненормальной по любому будет другое мнение…

– Давай, – на удивление спокойно отвечает Санти, и даже делает шаг навстречу, неловко переставляя ногами.

До чего ж мелкая, а. И зачастую злючая колючка, хоть с приездом сюда будто намного спокойнее, сдержанней. Но мне все абсолютно нравится, каким боком не поверни – просто потому, что это Санти.

Как объяснить это чувство, когда ты смотришь на человека, и видишь – мое? Не в плане обладания как вещью, а будто незримое родство душ в каком-то запредельном понимании… Словно только с ней тебе будет по-настоящему счастливо и спокойно. И никогда с кем-то другим…

И это я час назад высмеивал Митра за его чувства к Линн?!

– Серый? – приподнимает бровь Санти, так как я окончательно завис, рассматривая ее, и это тут же приводит в чувство, – ты хотел поговорить о чем-то?

Да уж, хотел. Например, о том, что белый отпечаток в форме полумесяца на твоей шее останется там на всю жизнь, дорогая. Или о том, что, куснув тебя, навсегда привязал к себе, хочешь ты того, или нет.

Понятно, что вряд ли ты успела полюбить меня. Но, может, для начала хотя бы перестала ненавидеть?

Все это я собираюсь преподнести широко раскрывшей глаза ведьме прямо сейчас, только в более романтичной обертке, но не успеваю – голова ее сестрицы просовывается в дверь.

– А ваш супер-важный разговор терпит дорогу до дома? – недовольно интересуется Линн, и почему-то взглядом врага номер один награждается при этом Митр, – мне нужно отдать кучу распоряжений по поводу праздника. Идемте!

– Можем поговорить по дороге, – улыбаясь сестре, предлагает мне Санти, и пожимает плечами – мол, ну что поделать.

– Ну нет уж, – быстро отказываюсь, поскольку выслушивать ее «ответные признания» на виду у всего поселения совсем не хочется, – это вполне терпит еще полчаса.

Да и намного больше, если честно. Куда спешить – у нас теперь вся жизнь впереди… Разговаривай – не хочу!

До дома Линн мы доходим в болтовне сестер о том, что предпочитает Санти. Старшая вовсю выясняет, что приготовить на праздник, и я попутно запоминаю нужную информацию – какие у ведьмы любимые блюда, и что за цветы ей нравятся больше.

Едва переступив порог дома, Линн развивает бурную деятельность – накидывает список еды, передает его на рынок, следом пытается объяснить, как украсить площадь – но плюет на это, и собирается проследить за всем сама. Митр тут же вызывается ей на помощь – и парочка удаляется под ворчанье Линн и спокойные ответы Димитра.

М-да, мне б терпение братца. Глядишь, и с ведьмой бы у нас все наладилось…

– Пойдем наверх? – предлагаю я, понимая, что наконец-то мы с ведьмой наедине, – хочу показать тебе кое-что.

Амулет Рода. Мой личный, который я не ношу, но по привычке всюду таскаю в поездки. Если Санти согласится надеть его – то для всего остального мира она уже не будет просто свободной волчицей с Меткой на шее, которую и не разглядеть без определенных действий. Нет – все будут видеть, что девушка под защитой рода Съеров. И это с ее-то характером обеспечит мне хоть немного спокойствия.

Санти кивает, и мы в полном молчании поднимаемся в мою комнату. Я отмечаю, что девушка стала двигаться легче, бесшумней – и это значит, что ее разум потихоньку свыкается с мыслью, что она – оборотень.

Я одним движением открываю перед ведьмой дверь, первой запуская в комнату, и не двигаюсь с места – потому что Санти удивленно замирает на входе.

Что за…

– Ой.

Я быстро отодвигаю Санти, вставая рядом, и окидываю взглядом замершую посреди спальни волчицу – ту самую, что никак не желала оставить меня в покое накануне.

– Ты что здесь делаешь?! – рявкаю, и по лицу служанки ползут красные пятна.

– Я… Пришла к вам…

– Быстрее!

– Я пришла к вам по той просьбе, что вы мне оставляли! – едва ли не всхлипывает она, чем совершенно ввергает в ступор.

– Чего? Какой еще просьбе?!

Девушка вдруг заламывает руки – и начинает натурально подвывать, словно я тут убить ее пытаюсь.

– Ну как же, вы же мне сами приказали явиться… Для выполнения услуг личного характера. Наша госпожа сказала, что вы наши почетные гости… Я не посмела отказать…

Кажется, если бы мои глаза могли расшириться еще больше – они бы это сделали. Потому что большего бреда я в своей жизни еще не слышал!

– Ты охренела… – делаю шаг к ней, протягивая руку в желании уцепиться за тонкое горло, – что ты несешь, полоумная?! Я сказал тебе идти прочь!

– Простите, простите! Я поняла, я зайду позже! – в каком-то притворном ужасе кричит она, заламывая руки, и бросает свой взгляд на Санти.

И, клянусь, я бы точно сейчас прихлопнул гадину, если бы невольно не сделал то же самое.

Мои внутренности буквально холодеют оттого, как заволакивает трескающийся лед голубые глаза. Словно вся боль сейчас вколачивается в эти два кристалла, и окоченевает там без шанса когда-либо уйти назад.

А еще ярость.

Куча ярости в сомкнувшихся губах, и в складке между бровей. И если бы причиной этой ярости являлся не я, то сейчас бы не позавидовал тому, на кого она была направлена.

– Ведьма… – начинаю как можно мягче, но ее отвращение в чуть сморщившемся носике, будто я и обращаться к ней не достоин, заставляет умолкнуть.

– Ты что, привел меня сюда показать вот это? – кивок на плачущую ненатуральными слезами волчицу, и усмешка сжатых губ, – похвастаться, что тебя тут ждут? Да ладно, Серый, это низко даже для тебя…

– Даже не начинай, Санти… – рычу на оскорбление, потому что вот ни хрена не виноват, чтобы слушать подобное.

– Да куда уж мне, – натянуто улыбается она, и вопрошающе оглядывает девушку, – вас что, здесь заставляют гостей обслуживать? Или с какой стати ты приперлась?!

– Молодой господин очень симпатичен, – шепчет служанка, и неожиданно задирает подбородок, весьма дерзко глядя на Санти, – я не заметила, чтоб он был вами увлечен. Так что, вполне возможно, ему просто больше понравилась я…

Если бы я чуть хуже знал вспыльчивость Санти, то едва ли успел. А так девушка еще не до конца произносит фразу – а я уже ловлю свою ведьму на полпути к ней, не давая сцепиться в неравной схватке.

– Отпусти! – ревет Сантарра, беспомощно брыкаясь в моих руках, пока служанка вновь испуганно замерла, делая вид невинной овцы, – я убью ее, клянусь, я ее…

– И думать не смей! – грубо встряхиваю ведьму за плечи, и заглядываю в помутневшие глаза, – слышишь?!

Она как-то совсем горько расслабляется, и замирает, опуская голову вниз.

– Защищаешь ее? – полувсхлип, который пребольно царапает по сердцу, – выходит, она права?

Что?!

Да с какого перепугу она так решила?! Неужели думает, что мне не все равно на волчицу, о которой я и не вспоминал до того, как мы вошли в спальню?!

Единственное, почему я не дал своей девочке перегрызть ей глотку – потому что испугался, что она пораниться!

Ну и еще потому, что самолично собираюсь выбить из этой стервы правду…

– Санти, – полностью сосредотачиваюсь в поникшей девушке, и пытаюсь заглянуть в глаза, приподнимая за подбородок, – послушай меня.

– Нет уж, – вырывается она, и как будто берет себя в рука, разом собираясь и выпрямляя спину, – наслушалась и вдобавок насмотрелась, волчара! Спасибо – хватило!

– Проклятье! Дай мне объяснить!

Она вырывается из моих рук, и чтоб ненароком не сделать ей больно, я разжимаю пальцы. Ведьма тут же делает два больших шага, оказываясь у двери, и заставляя меня злиться еще больше.

– А зачем, Серый? Ты мне не обязан ничего объяснять! Ты мне вообще ничего не обязан! Помог узнать правду, привел домой – на этом все, я говорю тебе заслуженное спасибо! Дальше я сама, ладно?

– Нет, ведьма, не ладно.

Сантарра как-то странно усмехается, и затем спокойно и гордо берется за ручку двери, становясь в профиль, и глядя на меня так, как до этого могла лишь ее сестра – сверху вниз при росте полтора метра.

– А я не спрашиваю, Виктор. Я сообщаю. Ты. Мне. Больше. Не нужен. Счастливо сваливать.

Она со всей дури (коей в ней немерено!) хлопает дверью – и я слышу, как следом хлопает еще одна, видимо, в ее спальню. Просто с распирающим горло гневом поворачиваюсь в сторону служанки – и чуть не оборачиваюсь прямо тут в волка, потому что на ее месте пусто.

А распахнутое настежь окно ясно подсказывает, куда эта сволочь сбежала.