Текст книги "Агентство сверхъестественной регуляции и свиток желаний"

Добро от начальства

– Так насчет дела… – встрепенулась Табрис, пока окончательно не забыла о главном, давая амуру все вводные новичка агентства и переживая приступ эйфории от пробы только что доставленных вкуснющих креветок. – Есть какие соображения?

– Про разбушевавшихся пенсионеров, пусть даже и не совсем обычных, ничего не знаю – это, так сказать, не в сфере моих интересов, – безо всяких раздумий ответил амур. – Тут я так же бесполезен, как мертвому припарка.

На деле он вообще и знать не знал, что такие существа живут на Средней Земле, в этом самом городе. Он больше верил в верхнеземные сказки с единорогами, розовыми соплями и обязательным хэппи-эндом (чему, собственно, его все детство и учили). Похоже, ему много чего предстоит повидать после понижения в должности… Но этого он, само собой, вслух не произнес.

– Однако, – выдержал театральную паузу Джонни, повышая градус интриги, – от пары своих знакомых я наслышан, что дела темных и, в особенности, некромантов, обычно связаны с местом концентрации соответствующих сил, а они для таких товарищей, знамое дело, выше всего на кладбище. Причем не абы каком, а Главном. Не то, что самое большое, а то, что древнее.

– И откуда такие глубокие познания? – неподдельно удивилась ангелица и шумно втянула через трубочку тропический фреш.

– Говорю же – от знакомых.

– И что же это за знакомые такие?

– Личная информация, помнишь? – лихо прокатил ее с ответом амур.

– Ах ты жук! – усмехнулась Табрис. Да-а, он определенно хорош!

– Но приходить туда, наверное, стоит только ночью – так у товарищей, которые замыслили заняться чем-то подозрительным, меньше шансов спалиться. А еще я знаю, что полнолуние повышает силы всяких сатанистов, вудуистов, некромантов, может, заодно и каких-нибудь вампиров, оборотней, призраков…

– Так, стоп! – прервала его Табрис. – Я поняла, дальше можешь не продолжать.

– В общем, для таких дел – самое то время, – с умным видом подытожил Джонни.

Поблагодарив его, Табрис поняла – звонить Анаэль все же придется. Во-первых, выяснить некоторые моменты, а во-вторых, показать начальству эффективность своих трудов.

– Ну все, была рада встрече, если что, не поминай лихом, хотя воспоминаний иного сорта у тебя наверняка и не осталось, – заранее попрощалась с новоприобретенным коллегой ангелица. – Где тут у тебя телефон?

В таком шикарном доме наверняка должен быть такой же шикарный стационарный телефон, рассудила Табрис. Даже интересно глянуть, какой же он у амура.

– Она что, настолько ужасна? – Джонни быстро смекнул, в чем дело, но указал пальцем в нужную сторону.

– Надеюсь, тебе никогда не доведется увидеть то, что видела я. И так, на будущее, если я этот разговор не переживу, она жутко не любит замечаний вроде: «Сжигать все вокруг было не обязательно» или «Ну вот, еще один труп». А отговорку «Да это же невозможно!» вообще никогда не произноси. Учти это, потому что до сборки тебя по частям я не снизойду.

Брови амура поползли вверх, а Табрис, эхнув, залихватски махнула рукой и подошла к винтажному, в позолоте, телефонному аппарату. Погладила усеянную рельефными рисунками ручку, подивилась красоте вещи старой эпохи. Подбоченилась, настроилась. И, резко выдохнув, набрала уже заученный наизусть номер.

Кроме того, что трубку подняли не сразу, в нее еще долго сопели, а после и вовсе послышался звон вдрызг разбивающейся посудины и крик: «Моя чашка!».

– Анаэль, это Табрис… – осторожно начала ангелица.

Голос на другом конце сменился на спокойный и притворно нежный:

– О-о-о, это ты! Что случилось? Где ты сейчас?

Ответить Табрис не успела. Амур – видимо, прикола ради – начал громко подбадривать на заднем плане: «Давай-давай, наяривай! Доминируй! Активнее!».

Дотянуться до Джонни Табрис не смогла – провод оказался слишком коротким. А вот реакция Анаэль была мгновенной:

– Тссс! Не привлекай внимание и не показывай виду! Тихо скажи мне, где ты находишься. Я щас приеду, всех вынесу и заберу тебя.

– Я дома у…

– Правда, адрес ты, разумеется, не знаешь… – перебила ее Анаэль своими рассуждениями. – Только не говори, что тебя завязали глаза и ты не помнишь, как ехала?.. – И, не дожидаясь ответа на свой же вопрос, продолжила: – Хотя я ведь и без этого могу обнаружить тебя по сигналу маячка…

– Маячка?.. Так стоп, какого еще маячка?!

– Самого обыкновенного, маленького такого, – невозмутимо ответила Анаэль. – Я его тебе под кожу вживила, пока ты спала.

– Что-о?! – Будь это возможно, ангелица задушила бы демонессу прямо через телефон, но, увы, сделать так было нельзя, что очень и очень огорчало. – Как? Когда? Какого вообще фига?!

– Да давно еще! С обезболивающим уколом и маскирующим заклинанием проблем не возникло.

– Что-о?!

– Ну да, на всякий пожарный. Вот как сейчас. Только… – Послышалась череда удаляющихся, потом возвращающихся шагов. – Только барахлит он, зараза, как и все китайское, купленное на распродаже, поэтому я им редко пользуюсь. Так, ну посмотрим… Ну вот, пожалуйста, опять чушь какую-то показывает в очередной раз.

– Это почему?

– Потому что в том районе, который он мне заявляет, тебе делать явно нечего.

– Это почему же?.. Потому что он для богатых?

– А ты откуда знаешь? – подозрительность закралась в голос демонессы. – Так где ты, говоришь, находишься?

– У амура, – убито ответила Табрис то, что хотела сказать еще в самом начале.

– Аму-у-ур… – задумчиво протянула Анаэль. – Нет, такую улицу я не знаю.

– Естественно. Потому что это не улица, – сухо констатировала ангелица.

– И преступников с таким экзотическим именем – тоже.

– Анаэль, блин! – вышла из себя Табрис. – Я, конечно, понимаю, что ты с Нижней Земли, но вслушайся в это слово: «Аму-у-рр-»…

– А-а, тот амур… Так тебя ж за приставание к малолетним посадят!

– Это еще почему? – в который раз спросила ангелица.

– Так кто ж с ходу разберет, что этому существу более двухсот лет. Они ж как дети: милые такие, ванильные, с розовыми крылышками… Фу, аж противно!

Табрис с силой сжала трубку, чтобы не сказать начальству чего лишнего.

– Ну, значит, передо мной совершенно иной представитель этого народа. И твоему описанию он явно не соответствует.

– Мда-а?

Раздалось чавканье.

«Опять булку жует! Да когда ж они уже закончатся?! Пропади они все пропадом! Надо взять и устроить день благотворительности. Булки со скидкой, по цене производителя. Или еще лучше – бесплатно, для быстрой раздачи. Унеси сколько сможешь!» – Табрис успела поразмышлять над способами избавления ото всей хлебобулочной продукции в их доме аккурат до следующего вопроса начальства.

– И как же он тогда выглядит? – со всей подозрительностью заправского таможенника вопросила демонесса, дожевав кусок.

– Минутку… – бросила Табрис в трубку и обратилась к амуру: – Джонни, вставай передо мной – мы тебя сейчас заценивать будем! И прими выгодную позу, чтобы недостатки скрыть.

– Недостатки?! – взвился амур, удивленно округлив глаза. – И где ты их выискала?

Пока он критически осматривал себя со всех сторон, Анаэль не преминула подколоть:

– Так вы уже на «ты»?! – иронично прошипела она в трубку. – Ай да ангелок! Ай да молодец! – с многозначительным подтекстом подтрунила над ней начальница.

– А тебе что, завидно? – резко осадила ее Табрис.

– Это зависит от того, как он выглядит, – усмехнулась в ответ демонесса.

– Ну тогда слушай, описываю: высокий загорелый блондин атлетического телосложения с проникновенными зелеными глазами и вьющимися волосами.

– Нифига себе! – присвистнула Анаэль. – Какие нынче амуры пошли!

– Значит, завидно? – прищурившись, ехидно спросила ее ангелица.

– Ну, может, если только чуть-чуть. Хотя что я, красавчиков среди демонов не видела?!

– К слову, есть во всем этом великолепии и небольшая ложка дегтя – ужа-а-асный характер, – поделилась наболевшим Табрис.

– Кто бы говорил! – фыркнул амур, пытаясь отобрать трубку у дезинформатора и выкрикнуть опровержение.

– Отстань! Отпусти-и! – Табрис вырывала трубку из цепких, как у мартышки, пальцев Джонни.

Напоследок Анаэль услышала жуткий треск и помехи.

– Идиот! – Табрис бросилась собирать трубку по частям. – Это ты виноват!

– Сама такая – вцепилась, как питбуль… – тихонечко буркнул в свою защиту амур.

Подув несколько раз в новособранную трубку, ангелица наконец услышала слабо доносящиеся возмущения начальства. Слава богу, что хоть так – не придется использовать азбуку Морзе, какое облегчение!

– Чувствую, вам там весело, – поняв, что она снова на связи, сказала Анаэль. – Только не убей там его!

– О, не беспокойся, он мне живым еще пригодится – у него тут такой бассейн и кулинария всех стран мира…

– Так, я смотрю, ты там совсем о работе не думаешь? Филонишь?

Ангелица постаралась ответить как можно тише:

– И как можно думать о такой рутине, находясь в столь прекрасном особняке и в настолько сумасшедшей компании…

Ее-то демонесса расслышала, а вот возмущенное кряхтение Джонни осталось за кадром.

– Как знаешь, но срок, установленный заказчиком, скоро истекает.

– Да знаю я, знаю… – разобрало ангелицу раздражение при непрошеном напоминании. – Кстати, у нас тут, собственно, одна наводочка появилась – стопроцентный верняк!

– Какая еще наводочка?! – повысив тон, прервала ее Анаэль. – Ты должна была допросить Дурнопахова и получить от него четкие ответы. Табрис, – голос демонессы сделался жестким, как металл, – что произошло?

Ангелица тяжко вздохнула, обреченно причмокнула и, запинаясь, нескладно ответила:

– Ну… я… гхм… Я его упустила…

– О! – раздалось в трубке короткое восклицание. – Ты его упустила… Просто прекрасно…

Почуяв начало бури, амур предусмотрительно смотался из комнаты, шепотом сославшись на острую необходимость проинспектировать съестные запасы или то, что от них осталось.

– Упустила?! – взорвалось в трубке. – Как ты могла! И что, блин, теперь нам делать?! Дьяволосус Дамбасович тебя побери, так мы точно завалим дело – мы не уложимся в срок… Значит, так, – немного подумав, приказным тоном произнесла демонесса, – в лепешку расшибись, хоть в гроб ляжь, а результат чтобы был. И как можно скорее. В срок. А иначе…

Слушать, что будет «иначе», Табрис не хотелось: она и так знала – ничего хорошего «иначе» ее не ждало.

– Если ты поможешь мне с наводкой, то все будет окей, – вставила ангелица, не дожидаясь разъяснения к угрозам.

– И что это за наводка? – лениво поинтересовалась Анаэль.

– Ну… – Табрис замялась, в ее голос пробрались неуверенные нотки. – Надо выяснить название кладбища… И всего делов!

– Подтверждаю! – громыхнул из ниоткуда амур. – И всего делов, – повторил он за ангелицей.

– Эй, какого лешего?! – изумилась Табрис. – Ты здесь вообще откуда?

– Да я из соседней комнаты – мне стало жутко любопытно, что за разговоры у моих коллег. Вы извините, продолжайте.

– Какие мы тебе коллеги? – возмутилась демонесса.

– Ну, я вроде как минут пятнадцать назад стал вашим внештатным сотрудником, – без тени скромности заявил амур, разом выдав всю подноготную.

– Просто отлично… – выдохнула в трубку Анаэль. Было слышно, как она смачно шлепнула себя по лицу. – Еще и этот смазливый блондинчик неизвестного происхождения, как кирпич на голову…

– Не надо! Я вполне конкретного происхождения! – не утерпел Джонни, – Мой род насчитывает… – Тут он ненадолго примолк. Все же вдаваться в подробности родового экскурса ему не стоило, ибо он и сам в нем постоянно путался (надо сказать, у него еще со школы была проблема с датами, оттого «околоисторическая» тематика по жизни вызывала у него затруднения и крайне противоречивые чувства).

Пока он отчаянно вспоминал дату рождения своего седьмого прапрапрадеда, Табрис уже услышала мнение Анаэль о своем новом коллеге.

– Он что, идиот?

– Да нет, дурит маленько. Но это пожизненный диагноз, так как блондин он натуральный.

– Вспомнил! – радостно раздалось в трубке. – Ой, это не то… В общем, мно-о-ого насчитывает лет и довольно важных должностей.

– Что, старческие повадки уже начинают проявляться? Чай двести-то годков, не двадцать! – решила отыграться на амуровском склерозе Табрис.

Но нарождающегося в ней тролля лихо задавила Анаэль, как обычно, одним метким высказыванием:

– Я здесь вместо декора, что ли?

Пришлось немного извиниться. И вернуться к теме – то есть, к кладбищу.

– Подожди, сейчас в мобильнике гляну, – лаконично отозвалась демонесса после всех объяснений. – Заодно вытру его от кофе.

Трубку положили. Затем задвигали, и динамик разразился противным скрежетом. Табрис скривило от звука. Слава богу, долго он не продлился – раздалось раздраженное: «Твою ма-а-ать», после чего предмет (а это, скорее всего, было несчастное блюдце, попавшее под горячую руку) пихнули, и тот, звучно въехав в стену, разбился на десятки осколков.

Табрис и Джонни одновременно возгласили:

– Аминь!

Затем установилась пятиминутная тишина, которую никто не решался прервать, и наконец Христос явился народу.

– Нашла, – обозначилась Анаэль. – Кладбище, которое в черте города и при этом самое древнее, это-о-о… – Тут ее внимание куда-то утекло, и она забормотала: – Пивопад… ха, какое забавное название… надо будет как-нибудь сходить в это заведение…

– Анаэль! – вернула ее на землю Табрис.

– Да-да!

– Джонни, ты записываешь? – поинтересовалась у амура ангелица.

– А мне что, кто-то говорил?

– Я тебе сейчас это говорю! У меня руки заняты. – Ей было откровенно влом.

– Веский довод. А у меня – нет!

– О этот сарказм… Пиши давай!

– Ла-а-адно… – удрученно повиновался амур.

– Лузаковское2020
  Вольный перевод с польского названия кладбища «Лычаковское». Кладбище находится в восточной стороне города Лемберг (он же ныне Львов). Занимает 42 гектара. Это одно из старейших кладбищ в Европе (оно старше парижского Пер-Лашез 1804 года и лондонского Хайгейтского кладбища 1839 года), и считается одним из наиболее ценных собраний художественных некропольных скульптур. А также средоточием мистических легенд.


[Закрыть]. – Название произнесли, а из реакций от амура последовал только прикрытый смешок: «Лузеровское!»

– Ты записал?

– Да ручка не пишет, – якобы с сожалением откликнулся амур. – А другой тут и нет. Может, все-таки сама запишешь? – Он изо всех сил пытался увильнуть от задания.

– Слушай, возьми уже карандаш, я его там видела!

– О, светлая идея! – Джонни все же обломался.

Графитовый стержень на удивление громко прошуршал по бумаге несколько раз, и явно с нажимом..

– Оказывается, это знаменитый некрополь! – взорвалась восхищением на заднем плане Анаэль. – Даже более того – историко-мемориальный музей-заповедник национального значения. Славится красивыми надгробными памятниками, склепами, могилами известных людей и всей прочей атрибутикой.

– И второе стратегически важное условие, – пропустив восторги мимо ушей, произнесла Табрис, – наличие полнолуния. Подскажи, когда оно?

– Тебе повезло, – ответили ей через минуту. – Как раз сегодня. Вот и флаг тебе в руки, дорогая! Прям от амура своего и пойдешь.

– Стоп, это мне что ж, как исключительному везунчику все одной расхлебывать, реально в одиночку?! Даже Кортеса нельзя прихватить? – не на шутку забеспокоилась ангелица положением вещей.

– А он тебя там только отвлекать будет, вы и этот шанс профукаете. Лучше скажи спасибо, что все так удачно сложилось после всех твоих действий, – толсто намекнула демонесса. – Ладно, – Анаэль немного смилостивилась, – так и быть, в случае выполнения удвою твою часть гонорара, так что не бухти.

– Блинский блин! – ругнулась Табрис, однако сопротивляться перестала: идея с увеличением зарплаты, пусть и однократно, ей понравилась – в конце концов, она еще и не такое вытаскивала.

После бурных убеждений, что добро все-таки победит зло, Анаэль беззаботно бросила трубку и пошла требовать пакетик растворимого кофе со второго соседа слева – и то был лишь предлог, чтобы потретировать его, потому как именно он разбил дорогущий стеклянный французский пресс, который она дарила ему при заселении, причем в первую же секунду, как тот оказался у него в руках. Видимо, от страха. Видимо, был про нее наслышан.

На линии осталась Табрис с амуром.

– А когда мне деньги переведут? – осторожно поинтересовался Джонни, пока есть возможность.

– Тогда, когда я сделаю дело. А сделаю я его, только если все станется именно так, как ты и сказал.

– Может, хотя бы небольшой аванс? Я же ведь уже стал частью вашей дружной команды… – попытался примазаться амур.

– Стать-то стал, только, как говорится: «Доверяй, но проверяй»!

– Ладно, буду с нетерпением ждать. Нет, правда! А то уж очень не хочется быть барабашкой в жарких снах пенсионерок.

– Ты вот, для начала, записал название кладбища, а, новоиспеченный коллега? – задала ему Табрис вопрос в десяточку.

– Кладбища? – вмиг севшим голосом переспросил Джонни.

– Да-а, – протянула Табрис, заподозрив неладное.

– Ну-у, в общем и целом записал. Но грифель был почти стерт и получилась какая-то белиберда…

Если бы амур мог видеть, что в этот момент творилось с ангелицей, он кинулся бы бежать как угорелый.

Табрис влетела к нему в комнату. Плечи ее нервно подрагивали.

– Да какого хрена тебе тогда вообще платить?! – гневно пыхтя, выдала она.

Джонни застыл. А потом заржал как конь.

– Что? – обескураженно замерла Табрис.

– У тебя глаз дергается! – хватаясь за живот, пропищал амур (ибо нормально говорить, как и нормально стоять, он не мог). – Реально дергается!

Ангелица мрачно скорчила в ответ гримасу и вышла.

Когда он вновь поднял глаза, Табрис возвышалась над ним с увесистой глиняной фигуркой в руках.

– Так что там у кого дергается? – ледяным голосом уточнила она.

И тут глаз задергался уже у амура, так как он очень красочно представил себе очередную пробежку от сумасбродной ангелицы со всеми последствиями.

«Фитнесс еще никогда никому не вредил, – думал Джонни, уворачиваясь от пролетающей мимо фигурки и запираясь в ближайшей комнате на замок. Деревянное полотно двери вибрировало и прогибалось под остервенелыми ударами, а замок грозился сдаться под таким натиском. – Только в случае передозировок».

Кладбищенские истории

Табрис вышла из дома амура уже поздним вечером, часов в одиннадцать. К двенадцати ей следовало быть на кладбище – наконец уже выполнить задание, вернуться домой и получить свои кровные денежки. Затем покушать и завалиться спать в мягкую, нежно любимую кроватку на пару дней.

Ангелица остановилась неподалеку от входа на кладбище. Спряталась за деревом у кирпичной ограды и принялась зорко высматривать двух существ из Группировки. Нужные товарищи должны были появиться с минуты на минуту.

Спустя пять минут беспрерывного напряжения она это бросила. Ей банально надоело: ничего не происходило, никто не появлялся, все нормальные люди и нелюди спали дома, в своих уютных кроватях под мягкими одеялами и видели прекрасные сны – не то что она тут, одна одинешенька в компании трупов за спиной. Наплевав на все осторожности и правила ведения слежки, Табрис твердой походкой направилась к входным воротам кладбища. И тут поняла, что либо опоздала, либо все же проглядела – ворота были приоткрыты. Небольшой, можно даже сказать, скромной щели аккурат хватало пропихнуться бочком. Что она и сделала. Проникнув на территорию, Табрис первым делом осмотрелась и прислушалась. Кажется, где-то впереди разговаривали.

Метров через сорок она и правда довольно отчетливо разобрала два мужских голоса и разрозненные обрывки фраз, а еще через десять метров – через десять крайне осторожно преодоленных метров – увидела и самих собеседников.

Две фигуры в черных одеждах, сгорбившись, стояли между могилок и светили фонариком на какую-то карту, попутно указывая руками в противоположные стороны и отчаянно ругаясь друг с другом. Наблюдать было забавно, Табрис даже отчасти поняла это нездоровое увлечение демонессы.

Ангелица выждала, пока они закончат препираться, и украдкой последовала за ними – медленно, неуверенно бредущими – еще метров пятьдесят, пока нечаянно не зацепилась за ветку кустарника и не потеряла их из виду. Пройдя еще немного и поозиравшись по сторонам, она поняла, что осталась одна – среди моря покойников и потенциальных призраков, совсем не зная, куда идти, в непонятно какой части кладбища, потому как слепо шла за фигурами, – и здорово испугалась.

За несколько минут окаменелого стояния на одном месте она прошла все стадии морально-религиозных терзаний.

Страх и ступор довольно скоро сменились активным отрицанием. Идея дальнейшей прогулки по кладбищу Табрис не прельщала – а если бы вдруг и запрельщала, то послужила бы поводом как можно скорее (а лучше немедленно) наведаться к психиатру. У нее возникло острое желание наплевать на все последствия и свалить куда подальше с помощью штатного мини-телепортера. Прямо сейчас. Но этого она не сделала. Потому что на смену отрицанию пришла злость. Ей захотелось все же найти тех, кто в ответе за тотально испорченный вечер и угробленный сон, и жестко начистить им «лика» кулаком справедливости.

Чуть ранее.

– Как-то долго мы идем до этого кладбища, не думаешь?.. – заныл Мазохер на середине пути.

– Это потому, что мы без машины! – не удержался от едкого ответа Дурнопахов.

– А почему же мы тогда без нее, позволь узнать? Каршеринг сейчас есть везде и круглосуточно! – как бы с претензией произнес вампир и тут же сам ответил: – А-а-а, чтобы не спалиться в системе, точно…

Две фигуры тихо шествовали по улочкам, встречая редких прохожих, припозднившихся с корпоративных попоек, переработок и баров. Их странным видом под ночь было не удивить, однако контрастный дуэт, смущенно подпирающий стены при каждом появлении людей, неизменно привлекал внимание.

Мазохер посильнее натянул капюшон, хотя тот и так болтался у него на уровне носа.

– Я же тебе сказал: «Оденься неприметнее»! – Дурнопахов дождался, когда пройдет лысый парень в видавшем виды спортивном костюме, и шикнул на Мазохера. – Это, по-твоему, «неприметнее»?!

Вместо ответа Мазохер осторожно оглянулся через плечо – подозрительный парень, обернувшись, продолжал неотрывно смотреть на них. Мазохер быстро отвел глаза и воззрился на идущего рядом оборотня.

Тот окинул критическим взглядом его балахон и сердито выпалил:

– Еще не Хэллоуин, чтоб так рядиться!

Уверившись в физических данных своего спутника, Мазохер выдохнул. Защита у него есть. Агрессивная и надежная, как швейцарские часы.

– Но так меня почти не видно, а раз не видно – значит, и меньше вопросов… – Ведя умную мысль, он случайно запутался в подоле и чуть не упал, благо реакция у оборотня была отличная.

– Держись, старина, – похлопав по костлявой спине, поддержал его Дурнопахов.

– А ведь и верно – я уже не мальчик… Мне, между прочим, тыща лет – самого Дракулу видал! – со значением потряс пальцем вампир и грустно так вздохнул: – И до чего я докатился?.. Боюсь обернуться поздним вечером, потому как за мной тут же увяжется эскорт из гопников-скинхедов, так их вроде называют?..

Дурнопахов ответил ему таким же грустным кивком и шевельнул бровями, как бы говоря: «Ну что тут поделать…»

– А в былое время я мог одновременно прихлопнуть пятерых. Пятерых за раз! Оп-ля! – Мазохер выразительно стукнул сухоньким кулаком о ладонь. – И все! Потом прыгай себе свободным сверчком по крышам да гипнотизируй охотниц за твоей головой. Одна радость. Была…

– Мне кажется, друг, или у тебя снова начала пощелкивать челюсть? – бодро осведомился Дурнопахов, заслышав спасительные звуки, что предвещали затыкание словесного фонтана.

Мазохер пооткрывал рот, пробно поводил нижней челюстью в разные стороны и вынужденно согласился:

– И правда. Это, наверное, оттого что я в последнее время слишком много говорю.

– Тогда прекрати уже ныть и смирись со всем. Да, ты стар, – оборотня зачем-то пробило подбодрить вампира, – но-о… – Тут он запнулся и задумался над положительными аспектами ситуации.

– Но мозги… – уныло подсказал ему Мазохер.

– Да, дружище, они у тебя варят!

Спустя пять минут, проведенных в молчании, они наконец дошли до черных решетчатых ворот кладбища.

– И почему нам приспичило идти сюда именно сегодня? – довольно громко поинтересовался Мазохер.

Дурнопахов вопрос проигнорировал. Он профессионально осмотрел увесистый замок на воротах и достал из кармана отмычку. Завозился в замковом механизме. Через несколько секунд и пару манипуляций в нем щелкнуло.

Оборотень повесил замок на перекладину и аккуратно приоткрыл створку.

– Потому что сегодня полнолуние, сатанист недоделанный. Наши силы на самом пике. Мы же не знаем, какие испытания приготовил для нас свиток, – все же дал вполне очевидный ответ Дурнопахов.

На территорию кладбища он вошел первый. За ним просочился Мазохер.

– Но-но! – гневным шепотом прошипел он ему в спину. – Попрошу не наезжать!

Дурнопахов опять не ответил.

Протопав без ориентира с десяток шагов, они все же достали карту – точнее, Мазохер живо вспомнил о существовании карты-инструкции после забористого пассажа оборотня.

– И вообще, старших надо уважать! – припомнил недавнюю обиду вампир, пока они шли куда-то, петляя между надгробиями и памятниками. – И люди, между прочим, называют таких, как я, готами, а не сатанистами.

– Да пофиг! – фыркнул Дурнопахов. – Как был субкультурой – так и остался. – Он сплюнул.

На земле осталась выжженная ямка.

– Ну вот, опять ты за свое… – обиженно надулся Мазохер. – В могилу меня этим сведешь! – Вампир беззлобно стукнул оборотня по плечу.

Тот в ответ зарычал и, развернувшись, от всего сердца выдал:

– Ты и так уже помер!

Вампир хотел было возразить, но Дурнопахов быстренько его заткнул:

– Тихо! Кажись, мы здесь не одни.

Не расстрачиваясь на расспросы, Мазохер подобрал балахон и резво прыгнул за спину оборотня.

Впереди, в могиле с покосившимся деревянным крестом, усердно возились люди.

Дурнопахов приложил палец к губам, призывая к пущей тишине и осторожности, и только сделал шаг, намереваясь незаметно их обойти, как все действо разом прекратилось и люди вылезли обратно. В руках у одного мелькнула какая-то толстенная книга. Ее открыли, и мужский голос заунывно забухтел что-то на латыни.

Несмотря на мрачность атмосферы, ничего не происходило – ночь оставалась все такой же тихой, а серые могильные плиты продолжали добавлять пессимистичности.

Массовка не выдержала. Один из слушателей подскочил к чтецу и, вырвав книгу, приложил его ею по голове.

– Придурок, ты чего там намешал?!

– Блин, да чего там было написано, то и намешал, Джей!

Чтец еще раз схлопотал по башке.

– Ты ключевой ингредиент-то вообще добавил, чувак?

– Эм… Я думал, ты добавил… – попытался оправдаться срывающийся в фальцет голос.

– Ну ты и идиот!..

Дурнопахов подслушивал. Его ухо превратилось в остроконечный собачий локатор.

– Да этим лохам лет по четырнадцать, ей богу! – изумленно произнес он. – Давай их попутно попугаем, что ли, развлечемся немного?

Мазохер с горящими глазами поддержал идею, бодро закивав.

А между тем второй акт событий плавно приобретал экстремальный уклон.

Провинившегося паренька повалили наземь и уселись ему на грудь, чтобы не рыпался.

– Прости, Джей… – скулил бывший чтец.

Ему погрозили кулаком.

– То есть, прости Великий Тарантул, – почти плача исправился он, – но где бы я нашел кровь в таком количестве?!

– Мы вот эту задачу, например, уже решили. Все очень просто – у тебя возьмем!

– Да вы че, совсем шизанулись, придурки! – Парень начал извиваться ужом и брыкаться, увидев швейцарский ножичек в руках Великого Тарантула.

Тут бы, наверное, ему и пришел конец, если бы из-за дерева вдруг не выскочил Мазохер.

Черные мантии с рогатым принтом на груди в нерешительности замерли над невезучим «коллегой».

– Чуваки, кажись, нас спалили… – медленно произнес тот, которого кликали Тарантулом, покрепче сжимая ножичек. – Нехорошо это…

Ситуация развивалась весьма нестандартно. И если лежащий лишь лупоглазо моргнул пару раз, то стоящие, вопреки всем законам страха и неожиданности, тоже потянулись к ножичкам.

Все еще желающий тряхнуть стариной вампир обнажил клыки и зашипел. Но не услышал в ответ ни визгов, ни криков. Более того, один из подростков сделал несколько робких шагов вперед и присмотрелся к вампиру.

– Кла-а-асс! – со смесью восторга и радости произнес он. – Всегда мечтал об ожерелье из клыков!

Это насторожило Мазохера, но несильно.

Великий Тарантул велел своему «пособнику» заткнуться и продолжил сам:

– Ты, дедуля, тут очень некстати решил прогуляться. Хотя… кое в чем можешь нам и помочь…

Вот тут Мазохер изменился в лице – с такими бесстрашными, предприимчивыми и отбитыми на всю голову жертвами ему еще не приходилось сталкиваться. Ему стало не по себе.

– Говорят, вампирская плоть в сто раз эффективнее крови… – раздался вкрадчивый комментарий из глубины компашки. – Вот нам свезло-то! Слышь, Мартин, не парься – у нас тут более подходящая кандидатура нарисовалась.

Парня оперативно подняли, шлепнули по заднице, а кто-то даже дал ему запить потрясение банкой пива.

Услыхав причину столь быстрой замены и дорисовав в уме свое недалекое будущее, Мазохер нырнул за спасительную плиту, а оттуда на четвереньках добрался до базы – то бишь, Дурнопахова.

– Ты какого хрена сюда приполз? – злобно зашептал на него оборотень. – Ты же, болван, их за собой приведешь! Надо было в другую сторону шуровать. Вот же ж старый дурак! – Он взял вампира за грудки. Его зрачки угрожающе сузились в желтые щелочки.

Мазохер, чей разум уже помутился при виде режущих предметов, из последних сил указал пальцем в абстрактное никуда:

– Ты ж сам их попугать хотел…

Учитывая, что от столь резких приливов адреналина вампир отвык уже как лет триста, глаза Мазохера стали закатываться.

– Не время сейчас чувствительную натуру из себя строить! У нас и так все незавидно. – Дурнопахов прислушался. – Что-то они там притихли… – пробормотал он. – Открывай давай зенки быстро!

Оборотень увлеченно отвешивал вампиру отрезвляющие пощечины, тихо ведя счет: шесть… десять… двенадцать… Откровенно говоря, ему это даже доставляло удовольствие. Тринадцать…

– О, здорово, ребят!..

Только вампир более-менее пришел в себя и сфокусировал взгляд, как их окружили люди в мантиях с мобильниками вместо фонарей и швейцарскими ножичками, угрожающе направленными в их сторону. Фонарики телефонов слепили глаза, а сталь хищно отблескивала в белом свете.

– А мы тут, собственно, туристический гот-маршрут составляем, – попытался по-тихому слиться Дурнопахов. – Извините, что помешали. Уже уходим… Да отцепись ты от меня! – Он постарался отсоединить вампира, намертво вцепившегося в его руку. – Кто-нибудь, заберите этого придурка!

Забрали. И даже обездвижили. Правда, обоих. Видимо, не разобрались в сути просьбы.

Мазохер обиженно сидел на сырой земле и, блуждая взглядом по мантиям, разглагольствовал:

– И это я, граф в двенадцатом или десятом поколении – тьфу ты, да неважно в каком! – сижу здесь, связанный по рука и ногам, беспомощный, как кролик, и какой-то сорванец тычет мне промеж глаз ножичком. И, главное, каким? Карманным! Да мои старческие клыки – и те острее!

Рядом сидел Дурнопахов, пытаясь перегрызть освященную веревку и рыча от злости на луну. Иногда он посылал проклятья на родном языке – очень обидные, если судить по ответному вою местных собак.