Текст книги "Агентство сверхъестественной регуляции и свиток желаний"

Он вытянул руку и указал пальцем на оборотня, что неуклюже поднимался с пола по центру.

– Не прощу… – После чего вытащил из нишевого подпространства длинный бамбуковый шест – на вид вовсе не грозное оружие. Словно вспомнив, обернулся к Табрис и контрастно дружелюбно на общем фоне добавил: – Привет! – и помахал свободной рукой.

В этой позе, с большим боевым посохом, андрогинный полурусал уже не смотрелся таким андрогинным.

Табрис улыбнулась.

– Наконец-то ты пригодился! – радостно сообщила она ему вместо: «Господи, ты жив!»

– И это все, что ты можешь мне сказать? – с трагическим напуском вопросил Кортес.

– Еще могу сказать: чего ты так тянул?!

Полурусал картинно вздохнул:

– Хотел красиво появиться, чтобы никого не разочаровать.

– Да, очень на тебя похоже, – едко заметила Табрис. Она была очень рада.

За время их небольшого диалога клоны успели окончательно прийти в себя и заградительной линией выстроиться перед Дурнопаховым.

Когда Кортес снова сурово посмотрел на них, провинившийся оборотень по памяти слегка сдал назад, но наткнулся на хозяина.

Кортес ухмыльнулся. Сноровисто крутанул посох – и бросился в атаку.

Ловко орудуя посохом, он быстро разобрался с двумя клонами: подпрыгнув, с треском познакомил бедную голову первого противника с железным наконечником, затем со змеиной скоростью заскочил на спину поверженного оборотня и, оттолкнувшись, вдарил концом посоха второму нерасторопному бедолаге в живот – рассчитывать на пощаду полурусала, когда он в таком настроении, не приходилось.

– Минус два, остался один… – Кортес довольно потер руки и, хищно выискав взглядом третьего, подскочил на выручку к Табрис.

Но ангелица его резко отшила:

– Этот мой! На чужой каравай рот не разевай.

– Ой да пожалуйста, мне не жалко, – обиделся Кортес, сунул ей в руки находившееся у него на хранении оружие и направился к соседнему столу набивать рот сочным куском целехонького стейка, демонстративно при этом отвернувшись от ангелицы.

Воспользовавшись заминкой, последний клон атаковал. Он молнией оказался у Табрис прямо перед носом, выбросил вперед когтистую руку, но ангелица, успев его заметить, резко отпрянула вбок. Однако клон, быстро подстроившись под ситуацию, изменил траекторию движения и снова очутился рядом с ней.

Табрис упала – клон повалил ее на пол.

Вязкая слюна капнула на одежду и с характерным шипением прожгла ее в области ключицы.

Страх придал ангелице сил и решимости. Она со всей мощи лягнула клона в живот, оттолкнула его в сторону, вскочила на ноги и выстрелила дротиком со снотворным почти в упор.

Но оно не подействовало.

Дурнопахов в нескольких метрах от нее глухо засмеялся.

– Удивлен? – с издевкой спросил он. – На них ничто не действует, даже серебряные пули. Ведь они не люди и не существа. Про них даже нельзя сказать, что они живые. Фактически они бессмертны!

Табрис сплюнула красный сгусток и подтерла выступившую кровь на губе – случайно прокусила ее при падении.

– За справедливость, твою мать! – с громким кличем кинулась она на только поднявшегося клона.

Подсекла его и врезала аккурат по виску.

Так он и упал. И больше, по крайней мере пока, не поднимался.

– Бессмертные, не бессмертные, а тумаки на них действуют так же, как и на всех, – злорадно пропыхтела Табрис.

Надо сказать, за эти полчаса она уже пару раз остро пожалела, что в арсенале у нее не имелось никаких мечей – нашинковать все эти проблемы тонкой соломкой. Как вернется домой – обязательно ими озаботится.

– А ты не так уж и плох для ангела, – одарил ее «комплиментом» Дурнопахов. – Я думал, ты хоть и парень, но совсем ниочемный.

Брови Табрис возмущенно взлетели вверх.

– Я не парень – я девушка!

– Да ладно! Мазохер, слышь, ты бы мог такое подумать, а?

– Ась? – отозвался его напарник, оторвавшись от шестого кряду бокала. – Не-е-ет, и-ик… – Похоже, количество выпитого уже давало о себе знать.

– И снова к бутылке, вот же старый алкоголик… – недовольно проворчал Дурнопахов, глядя на вампира.

Раздался звон бьющегося стекла.

– Мы фейерверков не заказывали! – проголосила Табрис, загораживаясь от потенциальных осколков Кортесом.

– Не удержал… – раздалось тихое и стопроцентно поддатое оправдание, полное вселенского сожаления.

Дурнопахов шлепнул рукой по лицу.

– Так, – вернулся он к ангелице, – ты уж извини, но я натурально в тебе девушку не признал. Хрен вас, ангелов, разберешь: дерешься не по-женски, спереди все плоско, волосы короткие, стрижка, вон, почти мужская – боб какой-то…

– Это такой протест! – язвительно прервала поток его слов Табрис.

– Протест против чего?

Табрис прикрыла глаза и устало выдохнула:

– Долго объяснять. Я отстригла ненавистные волосы сразу, как меня сюда сослали, и это все, что тебе нужно знать.

– Ого, а я не знал, – прошептал Кортес, но сделал это так громко, что услышали все.

– Как скажешь, – безразлично отозвался Дурнопахов. Бросил сигарету на пол и затушил ее ногой. – Что ж, похоже выбора у меня не остается…

Глаза его пожелтели, зрачки напряженно сузились, как у хищника перед броском.

– Ты же не думаешь, что я стану сражаться с тобой голыми руками? – ухмыляясь враз изменившемуся раскладу, спросила его Табрис.

– А это возможно? – поинтересовался оборотень.

– Исключено! – вернула ему колкость ангелица.

А, чего уж там, козырять – так по полной! Табрис решила показать, что и у нее имеются спецэффекты ничуть не хуже.

Вспышка, подобная сверхновой, озарила помещение и вырвалась наружу, разбив все окна и стеклянную посуду (в том числе и новый бокал, что держал Мазохер). Тысячи осколков опасным дождем посыпались на пол, поблескивая отражением ангелицы. Этот прием – что-то вроде свето-шумовой гранаты – убойная штука, но работает только вкупе с раскрытыми крыльями, что и ограничивает его прилюдное использование, однако здесь людей как раз не было.

Кардинально в облике ничего не изменилось, за исключением появившихся больших белых крыльев и яркого, слепящего света, исходящего от Табрис.

Зажмурившийся Дурнопахов попятился назад и налетел на полупьяного вампира, что офигевше смотрел на огрызок стеклянной ножки в руке – все, что осталось от его бокала с драгоценной жидкостью. Оборотень почти упал, нелепо взмахивая руками, пока балансировал. Из внутреннего кармана его куртки выпал и покатился небольшой черный футляр, на который ранее ангелица совершенно не обратила бы внимания. Крышка его каким-то чудесным образом отвинтилась, и Табрис увидела спрятанные в нем бумаги.

Заинтересовавшись, она решительно его подобрала. Вытряхнула содержимое наружу, раскрыла – и поняла, что, возможно, это и есть тот самый свиток, который просила найти ведьма. Табрис остолбенела от этого почти невозможного и крайне неожиданного совпадения, так что не смогла достойно среагировать, когда свиток резко выхватили у нее из рук.

Помещение громко огласил айфоновский перезвон.

Выйдя из ступора, Табрис непроизвольно потянулась к своему телефону в джинсах, но он не вибрировал.

Перезвон быстро прекратился, и следом заиграла приятная мелодия – солнечная, с криками чаек и шумом морского прибоя на заднем плане.

Табрис метнула сердитый взгляд на Кортеса. Тот отрицательно замотал головой:

– Это не мой, и не смотри на меня так – пугаешь…

Дурнопахов схватился за нагрудный карман, пощупал его и раздраженно вынул побитый, по сто раз клееный-переклееный айфон старой модели.

– Прошу прощения, это мой, – проинформировал он своих оппонентов.

– А, ну тогда валяй, мы подождем, – великодушно откликнулась Табрис и уселась на бесчувственную тушку ближайшего клона.

Оборотень отвернулся и чуть ли не плачущим голосом спросил в трубку:

– Ну в чем еще дело?

Ему ответил спокойный, глубокий, типично умудренный годами голос. Звонок от «самого него» оборотень никак не ожидал. Выслушав, он коротко отрапортовал:

– У нас. – А после: – Узнали.

На другом конце были ожидаемо довольны услышанным. Потом ему дали указания.

Закончив свой недолгий приватный разговор, Дурнопахов убрал телефон. Готовый произнести триумфальную речь, круто развернулся и… был сильно изумлен.

Ангелица держала своего напарника за грудки и, тряся его, на полном серьезе допытывалась:

– Так ты их видел, тогда, позавчера, мои трусы?

Тот клялся и божился, что нет, а потом с дуру как ляпнул:

– Такие беленькие, с розовой каемочкой по вырезу сзади?

Дурнопахов улыбнулся, ностальгируя. Эх, молодые годы…

– Вы закончили? – прервал он чужое рукоприкладство спустя несколько секунд крайне забавного наблюдения.

Ангелица отпустила парня, и тот смачно плюхнулся на лофтовый бетонный пол.

– Судя по выражению твоего лица, новость хорошая, – скорее резюмировала, нежели действительно спросила она у оборотня.

– Новость… – машинально повторил за ней Дурнопахов. Взгляд его застыл, потом заметался из стороны в сторону, и оборотень нахмурился: – Точно, новость. А какая? – бормоча, вопросительно задрал он одну бровь, – Чер-р-ртов склероз…

Он потянулся было к карману – перезвонить уточнить, но забыл, в какой именно положил телефон. После коротких поисков наконец выудил его из необъятных недр косухи и в нерешительности замер над экраном – забыл куда жать, чтобы перейти в звонки. Через несколько секунд тотальной тупки и отчаянного нажимания на все иконки, он наконец попал, куда надо, но тут… забыл кто и когда ему вообще звонил.

– Чё-о-орт! – взревел он и, в слюни разбив старенький айфон об пол, дрожащими руками схватился за голову.

Кортес залился смехом. А Табрис даже стало жалко оборотня – ну так, самую чуточку, ровно на щепоточку.

– Так, ну все, сдавайтесь! – скомандовала она ему.

– Точно! – поддакнул ей Кортес, дожевывая соломку из вяленого мяса, которую уже успел стянуть невесть откуда. – Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, а то «я вас сделаю», «я такой крутой», бла-бла-бла… – задрал он палец, вовсю кривляясь.

Ну вот любил он, чтобы последнее слово было за ним. В чем регулярно и соперничал с Табрис в рабочие часы (ибо в нерабочие фиг ее оторвешь от телека или телефона).

– Ну, это немного чересчур, – заметила Табрис, – но определенного прогресса ты уже достиг. Продолжай в том же духе и лет через сто дойдешь до уровня нормального интеллектуального развития.

Кортес пропустил ее остроту мимо ушей.

– Я сказала: как кроманьонцу до Шерлока Холмса, так тебе до адеквата…

– Нет, ну ты посмотри! – тыкал он ее в плечо. – Чем ему только несчастный мобильник не угодил?

Оборотень злобно прыгал на останках яблочного гаджета – явно душу отводил.

– Типа ты кроманьонец, а я – гениальный и самый лучший сыщик Шерлок Холмс, – специально разжевала Табрис для Кортеса.

В ответ ее продолжили тыкать.

Табрис перехватила палец полурусала.

– Ну все! Если не прекратишь, то в напарниках у тебя по гроб жизни будет страшный косой ангел! – скорчила Табрис особо страшную рожу, и Кортес, отшатнувшись, тут же прекратил безобразие.

– Дурнопахов, Мазохер, сдавайтесь! – повторила Табрис, на сей раз громче и требовательнее.

Вампир замер, не донеся руку до наполовину разбитой бутылки вина и растерянно обернулся. Перевел пьяненький взгляд на оборотня.

– Меня. Зовут. Не. Дурнопахов! – раздраженно парировал оборотень, – Это просто кличка…

– Но вообще-то ты и правда пованиваешь, – тихонечко вставил вампир.

– Ну спасибо, друг, – саркастично шикнул на него оборотень.

– Всегда пожалуйста, – не почуяв подвоха, отозвался Мазохер.

Оборотень перевел взгляд на Табрис.

– Старый дурак, что с него взять… Нас так просто не поймаешь! – проскандировал он, сделал движение рукой и…

Прогремел взрыв.

Мир закружился огненными красками, сметающими все вокруг.

Смело бы и их, если бы Кортес вовремя не выставил защиту.

Он со всех ног бросился к Табрис, что в надежде загородилась крыльями, но все же чуть опоздал – ударная волна задела ангелицу, и ее отшвырнуло к нему в руки. Уже падая с ней, он в последний момент успел выставить ладонь вперед.

Табрис опасливо открыла один глаз. Затем второй.

Бушующий огонь облизывал идеальный, без единой трещинки водный купол над ними, переливающийся голубоватыми бликами.

– Я рада, что ты с нами… – расчувствовавшись, прошептала она Кортесу, временно выступающему в роли подушки. – Мы, ангелы, объектную защиту создавать не умеем, а у тебя есть водная магия. Слабая, правда, но, для такого профана вполне даже ничего.

– Тебе прям не угодить, – недовольно высказался ей в ухо Кортес. – Даже если Бог заново создаст Землю за три дня, ты скажешь: «Можно было бы сделать побыстрее и покачественнее».

Табрис фыркнула в ответ.

– Ну а что, это правда! – добил ее полурусал.

– Так ладно, надо нам отсюда выбираться, твой порог же не вечный, – быстренько перевела она разговор в другое русло – более насущное.

Они встали.

Табрис убрала крылья, а Кортес немного расширил для них купол.

– Ну, заскакивай! – сказал он и услужливо вытянул руки.

– Это что, твой семьдесят второй метод экстренного подката к девушкам? – недоверчиво изогнула бровь Табрис.

– Ну вот, вечно у тебя какие-то подозрения на мой счет – то я раздеваю взглядом всех встречных женщин и потому к концу дня такой уставший, то любыми способами всегда отлыниваю от работы, а теперь еще, по официальной версии, домогаюсь тебя при катастрофических обстоятельствах.

Кортес настолько искренне это произнес, что Табрис даже стало стыдно. Она негромко произнесла: «Ну прости», – и спокойно позволила поднять себя на руки.

Когда Кортес приобнял ее, бок пронзила сильная боль.

Табрис осторожно потрогала ребра. Честно говоря, она ожидала обнаружить там море крови и пустую дырку посередине, но энергия взрыва нанесла, скорее, внутренние травмы, чем внешние. Задетое место лишь покраснело, но болело просто адски – будто ее положили на рельсы и пару раз переехали товарным поездом с сорока вагонами.

– Все в порядке? – спросил Кортес, ощутив ее телодвижения.

– Да, нормально, – успокоила его Табрис, бодрясь больше для себя. – Я же сказала, что с удовольствием повторно воспользуюсь твоими транспортными услугами.

Кортес едва дошел до середины помещения, как светопредставление вдруг стихло.

Какое свинство! Только тебя принимаются героическим образом спасать, как тут же всякая необходимость в этом отпадает! Табрис обиженно надула губы.

– Ой, да ладно тебе кукситься, – словно прочитав ее мысли, произнес Кортес, сочувственно заглядывая ей в глаза, – я еще успею тебя наспасаться, поверь! – Он поставил ее на пол и по-профессорски задрал палец: – Как говорил мой дедушка: «Женщина есть магнит для неприятностей»!

Продекламировав сие, он принялся выковыривать из волос особо досаждавший осколок стекла. И проделывал это та-а-ак чертовски сексуально… Хотя тут, возможно, Табрис просто показалось – ну, знаете, головкой там ударилась, временное помутнение рассудка и всякое такое.

Глаза Кортеса встретились с ее – и округлились.

– Что? Что? В чем дело? – Табрис встревоженно потрогала лицо.

– Ты… Ты покраснела! – спаситель ткнул пальцем ей в щеку.

– Вовсе нет.

– Точно! Именно так.

– Я же сказала – нет. Нет! – Табрис отбежала от него на несколько метров. – Я только хотела сказать, что ты живучий, как таракан. В хорошем смысле этого слова.

– Звучит, правда, не так лестно, как подразумевается, – ухмыльнулся Кортес.

Чтобы прекратить развитие неудобной темы, Табрис спешно бросилась приводить в порядок свои растрепавшиеся волосы. Пары оглаживаний вкупе с расчесыванием пальцами вполне хватило. Закончив, она понюхала руку и неприязненно ее отстранила.

– Фу-у-у, теперь я буду еще пару дней вонять жженым на полквартала вокруг.

Кортесу ее женские стенания были безынтересны. Он крутил головой по сторонам, отмахиваясь от еще не до конца рассеявшегося густого дыма.

– А где наши террористы? – задал он вопрос, как пригляделся.

По улицам ночного города разнесся оглушительный грохот. С таким грохотом падают только тяжелые железные двери, как правило, входные, которые весьма бесцеремонно выбивают на ходу.

Оказавшись на улице, Табрис без промедления кинулась вдогонку.

– Точно, хорошее решение! – последовал ее примеру и Кортес, по-своему расценив мотивы бега. – Пора сваливать, пока полиция не нагрянула, а то нам предъявят дли-и-инный список вопросов.

Оборотень выбежал из дверей первым. За ним вылетел вампир – чтобы успеть ускользнуть из клуба, Мазохер перекинулся в летучую мышь. А когда он так делает – тратит почти все силы и потом еле передвигает ноги. Такая вот неприятная побочка от перенапряжения.

Метров через пятьдесят вампир камнем рухнул на асфальт и преобразился обратно в деда – казалось, еще более древнего, чем до превращения. Тяжело встал – тело старчески ломило, челюсть с клыками грозила выпасть, звуки никак не складывались в слова. Он неуклюже побежал на подгибающихся, ослабевших ногах – его уже почти настигла ангелица. Слава тьме, оборотень это заметил. Перекинувшись в огромную черную собаку, он, не мешкая, водрузил его себе на спину.

Странный пришибленный паренек отстал еще в начале дистанции, сдавшись на первых ста метрах. Ангелица, опасливо расправив крылья, немного попреследовала их по городу, но Дурнопахов натравил на нее стаю лающих бродячих псов и ей пришлось отстать, дабы избежать к своей персоне внимания горожан.

Так этот день и закончили сотрудники Агентства регуляции сверхъестественного баланса. Ни с чем.

Фанатские раскопки

Табрис сладко спала, досматривая сон про одинокого щенка. На восьмом часу (в смысле, году) он стал уже самым сильным, самым крутым псом «на деревне», и сейчас решался вопрос о захвате соседского супермаркета. Кульминация неожиданно прервалась взрывом солнца, и сквозь белую пелену проступил навязчивый крик: «Рота подъе-е-ем!» – ясно чей – кто ж еще может снова и снова так бесцеремонно будить ее на самом интересном месте.

Табрис неохотно разлепила глаза.

Лицо Анаэль буквально впечаталось в ее.

– Ну и пыльные ж у тебя шторы… – пожаловалась демонесса и тут же об этом забыла – Жрать и отчитываться! – скомандовала она Табрис не терпящим возражения тоном.

Ангелица аж сразу подорвалась с кровати. Даже не посмотрела на часы и не стала ныть по поводу времени, как обычно.

Удовлетворившись достигнутым результатом, Анаэль покинула ее комнату, как всегда, впрочем, не закрыв за собой дверь. Забив на этот маленький раздражающий факт, Табрис расслабленно выдохнула и с наслаждением потянулась на мысочках.

Открыла глаза. В дверях стоял Кортес. В своих фирменных красных труселях.

– Ништяк, – прокомментировал он зрелище.

Табрис смущенно прикрылась руками – этот ночной комплект был коротковат и довольно откровенен. Ноги как-то сами собой по-детски сдвинулись крестиком. А Кортес все продолжал стоять в дверном проеме, словно ожидая продолжения банкета с переодеванием и всем сопутствующим интимом.

– Ты чего тут забыл? – выйдя из ступора, шикнула на него ангелица.

– Да нормально все, меня к этому тоже примазали. Пробудили, между прочим, раньше тебя, – обиженно указал на нее пальцем полурусал.

– Да я не к этому, как бы… – праведно начала раздражаться Табрис.

Стыд и смущение потихоньку отступали, руки перебирались на бока, все плотнее в них упираясь.

– Так что ты тут делаешь? – еще раз, только уже грозно, вопросила его ангелица.

– Оу… – Кортес вмиг встрепенулся, кажется, поняв, – Постой-ка… Я ничего не видел! – сходу заявил он, меж тем деликатно давая задний ход.

– То-о-очно? – шагнула на него ангелица. – Вот так беспардонно заявился и ничегошеньки-приничигошеньки не видел?

– Да упаси господи! Я совершенно точно не видел твои обалденные ажурные труселя. – Повисла неловкая пауза, после которой прозвучало досадное: «Блин…» – и полурусал дал деру.

За ним по дому прокатился оглушительный крик: «Корте-е-ес!», а затем раздался топот, будто в бег сорвалось целое стадо слонов.

Как всегда, нижнее белье, в особенности трусы, удостаивались повышенного внимания полурусала (и были больной темой ангелицы), за что он вечно получал по орехам, но на собственных ошибках не учился.

Так началось очередное утро в Агентстве сверхбаланса.

Прервав коллективное поедание сладких булочек на завтрак, демонесса собрала всех в гостиной. Дома, а не на работе, что было очень хорошо. Здесь стояло старое, протертое до дыр, но любимое ангелицей кресло, которое она всем запрещала выбрасывать. В него садилась только она, и больше ни одна пятая точка не осмеливалась приземляться в эту древнюю развалюху. Именно там Табрис сейчас и восседала. Морально готовясь. В нем она чувствовала себя уверенно, как король на законном троне, – самое то, когда на повестке дня неотвратимо маячит разбор вчерашнего провала.

Доклад начался с того, что каждый пожаловался на свои синяки. Дальше ангелица отчиталась перед начальством. Да, она упустила важных субъектов. Но! похоже, нашла артефакт их частной клиентки. В чем уверена процентов на девяносто (остальные десять можно списать на всегда необходимую погрешность). И теперь у них есть реальная зацепка, чтобы взяться за это дело и выполнить его, как и положено по договору. Табрис надеялась таким образом подсластить пилюлю, чтобы от начальства прилетело не так сильно. Даже улыбнулась натянуто.

– Я тут вот что подумал… – совершенно не в тему, но очень вовремя, задумчиво произнес Кортес. – А если те террористы и есть наши похитители? И артефакт ведьмы им просто для чего-то нужен. Ну, типа, все взаимосвязано…

Кортес часто молол чепуху – милую такую, ненавязчивую, и обычно на нее никто не обращал внимания, – но иногда ему в голову приходили совершенно адекватные, прямо-таки светлые мысли.

Анаэль посмотрела на него, словно голодная собака, увидевшая кость. Потрясла пальцем.

– А наш русал может быть прав! – хищно протянула она.

Кажется, пазл в ее мозгу уже собрался в целую картину, которую все никак не могли сложить остальные члены команды.

Кортес недоуменно улыбался, параллельно силясь понять, в какой части своих рассуждений он оказался прав, а Табрис нахмурила брови: она знала это выражение на лице демонессы – выражение очередной сумасбродной идеи или шибко хитроумного плана, которые никогда не сулили ангелице ничего хорошего.

– Я тут кое-что вспомнила! – резко сменив пластинку, вдруг просияла Анаэль. – С таким именем, как у нашего вампира, был в свое время один кадр – известный писатель Мазохер.

– И что с того? – не поняла, куда клонит начальство Табрис.

– А с того, что это может быть он, в одной из своих ипостасей.

– И чего? – опять не догнала ангелица.

– Нужно сгонять проверить, – расползлась в едкой улыбке Анаэль.

– Офигеть! – только и выдохнула на это Табрис. – Именно это тебя сейчас больше всего интересует? Откуда ты его вообще знаешь?

– Да была в ту пору его… почитательницей, – игриво отмахнулась демонесса.

– Офиге-е-еть! – протянул теперь уже Кортес.

– Таким образом, поручается это ответственное задание… – Анаэль взяла мхатовскую паузу и оглядела обоих своих сотрудников, сразу потупивших взгляды. – Нашему самому лучшему… самому инициативному работнику… – На последних словах Табрис отпустило, она успокоилась и сочувственно покачала головой в адрес Кортеса (тот всегда был за любой кипиш, в особенности связанный с прогулками). – Тебе, Табрис!

Увидев застывший взгляд ангелицы, Кортес злорадно захихикал.

Это прозвучало настолько неожиданно, насколько и несправедливо. Ее опять бессовестно подписали на какую-то фигню. Да она только и делала, что в одиночку расследовала почти все дела за последние пятьдесят лет. Как, значит, справиться со сбрендившим магом-големом или одержимым комплексом Сарумана – так это она, как одолеть в лесах Австрии пару десятков взбесившихся клыкастых зверушек размером с хорошего такого кабана – так это снова она. Ну конечно, ей же раз плюнуть, как зубы почистить поутру! Шутка.

– А чего я? – вскочила ангелица. – Когда Кортесу что-нибудь такое поручалось? – перевела она стрелки. – Нет, ну правда! Сил у него не меньше, чем у меня!

– Но не мозгов, – холодно вставила демонесса.

Продолжавший до этого машинально кивать Кортес замер, переваривая услышанное. Глаза его расширились и он, возмущенно экнув, уставился на Анаэль.

Впрочем, финт начальства удался.

– Это да… – смягчилась Табрис, умасленная высоким мнением о собственной персоне. – А чего сама не пойдешь, раз его бывшая фанатка?

– Я все-таки управляющая, мне не до этого. Да и дело-то совсем плевое – прогуляться по местному кладбищу до могилки.

При этих словах ангелицу скрутило в приступе отвращения. Ангелы, как и все существа Верхней Земли, ненавидели кладбища, разговоры о смерти, пессимизм и ночь. Но бессердечную демонессу ее страдания никак не проняли – она лишь с холодным видом покачивала головой из стороны в сторону.

Табрис перестала строить из себя актрису больших и малых театров и распрямилась.

– Ага, плевое… – кисло пробурчала ангелица. – Только компания не шибко веселая.

Она тяжело вздохнула. Работы предстоял непочатый край: только представьте, сколько в одном из крупнейших городских некрополей старых и заброшенных могил, – мыслишки-то невеселые набегут…

А ведь «там» у нее намечалось повышение. И, учитывая специфику ее работы и послужной список, ее вполне могли бы отправить в командировку на Среднюю Землю. Только работала бы она тогда не в этом захолустье, а в Ватикане – это работа мечты, как для людей работа в Госдуме. Этим она грезила, а вышло… вышло все вот таким макаром.

Ее разжаловали за склоку с начальством и отправили сюда – в подручные к демонессе. И теперь она, увы, обычный ангел третьего порядка, без какой-либо перспективы повышения в обозримом будущем, бегает изо дня в день по глупейшим заданиям. Но зато имеет маленькой повод для гордости: она единственная, кто смог сработаться с Анаэль – Великой Герцогиней Нижней Земли и падшей Княжной архангелов, строгой управляющей Агентства. Даже родственные ей демоны не уживались с Анаэль под одной крышей по причине ее крутого характера. Они элементарно ее побаивались, на всякий случай сторонились и в конфликты предпочитали не лезть, чтобы ни происходило: даже во время самых зверских ссор, даже на поле боя. Многие сражения заканчивались, так и не начинаясь, потому что на поле ненароком оказывалась она, потягивающая кофе, и противники вмиг испарялись без малейших проявлений прежде обоюдной агрессии. В принципе, это было очень удобным для всех вариантом разрешения конфликтов.

«Так что, чую, в ближайшие пару столетий мне точно не дадут уволиться. Ох и тяжела же моя доля…» – печально думала ангелица, топая с проверкой на прославленное Жановское кладбище1717
  Вольный перевод названия польского кладбища «Яновское». Кладбище занимает 38 гектаров на северо-западе Лемберга (он же Львов). Это место упокоения большого количества выдающихся украинских и польских деятелей, а также местонахождение многочисленные могил большой художественной ценности.


[Закрыть].

Эксгумация. Фу-у-у… Стоит только подумать, как сразу же пробирает до дрожи. Может, смотаться, пока еще не поздно? Разыграть случайное попадание в пространственную дыру, например? А что, в прошлый раз такое случилось, когда она ехала в лифте – а приехала в Африку в племя людоедов. Или создать спонтанный портал, и пускай Анаэль с Кортесом сами выкручиваются как хотят, а она пока на каких-нибудь Фарерах отсидится. Ну а что такого? В конце концов, и ангелам срочные отпуска требуются.

Хотя нет, с демонессой такое не прокатит – все равно ее достанет, где бы она ни находилась. Блин, по ходу, все-таки придется копать…

Вот и кладбище.

В какой-то мере здесь даже неплохо: малолюдно, спокойно (пожалуй, это вообще одни из самых спокойных мест на планете), эстетично – цветы повсюду, зелень, скульптуры.

Сменив осторожность на любопытство, Табрис зашла за густой кустарник, который скрывал собой какую-то нишу. И увидела прелюбопытнейший памятник.

Памятник был большим, вычурным и выглядел, мягко говоря, неуместно и смешно. Женщина-змея с огромной оголенной грудью обвивала изгибающегося в любовном экстазе обнаженного юношу с телом бодибилдера и длинными кудрями. Ангелицу аж взяло любопытство, кому ж отгрохали сей ансамбль.

На любой мало-мальски приличной могиле должна быть дата и имя, верно? Оперируя этим простым соображением, Табрис подошла поближе и, оттопырив пятую точку кверху, принялась выискивать надпись.

Тот, кто ищет, всегда находит. Она обнаружила полустертые, скрытые под слоем пыли и грязи буквы у основания плиты. Их было довольно сложно разобрать, но ей удалось.

– Мазохер. Тысяча восемьсот девяносто пятый год, – прочитала Табрис вслух.

Надо же, а вот и нужная могилка! Сразу нашлась, с первой попытки. Это крупно повезло, что по всему некрополю не пришлось мотаться.

На этом радости закончились.

Вогнав лопату в землю, Табрис тяжело вздохнула и начала копать.

Она копала и копала, выбрасывая из все углубляющейся ямы комья сухой почвы, пока лопата с глухим стуком не уткнулась во что-то твердое.

Табрис расчистила поверхность. Отлично, наконец-таки она добралась до цели – простенького деревянного гроба. Открывать его Табрис не спешила. Во-первых, из эстетическо-моральных соображений, а во-вторых, надо же элементарно отдохнуть. А потому она пока просто стояла и смотрела на коричневую крышку.

Вот интересно, как этот Мазохер умудрился окончить свои дни? Табрис отложила лопату и с любопытством пригляделась к плите еще раз. Но ничего не нашла. Облазила статую. Тоже безуспешно. Никаких пафосных фраз, типа «И не щадит инфаркт даже великих» или, на худой конец, что-то опознавательное, вроде «Так тебе, Мазохер, и надо» или «Извини, братан, ошибся». Жаль…

Вдруг ей померещились какие-то далекие звуки. Она наклонилась к могиле и прислушалась. Нет, доносится не из-под земли – слава богу, ужастики откладываются. Повертела головой по сторонам – никого. Замерла, вслушиваясь. Обрывки фраз, гудки и «абонент недоступен, перезвоните позже» шли почему-то сверху.

– Боженька, ты ли это? – робко вопросила Табрис небо над головой, а потом, на всякий случай, еще добавила. – Здравствуйте!

Ей никто не ответил. Может, оно и к лучшему.

Табрис хоть и была ангелом из числа бывших приближенных, но твердо знала, что такие шишки на связь с местными сотрудниками в принципе не выходят. Только эта мысль и помогла ей сохранить здравый рассудок, не поддавшись на провокацию сумасшествия. Плюнув на игры подсознания, она откинула крышку гроба – и с удивлением обнаружила, что никакого тела там нет. Только прямо по центру в развернутом виде лежала записка: «Я слишком умен, чтобы умереть».

– Во дела… – пробурчала она под нос. – Анаэль понравится.

Вернув крышку на место, Табрис выбралась из глубокой ямы, что она раскопала, отряхнулась от пыли и прилипшей грязи. И тут ей поплохело – она оглядела фронт работ.

– Твою ж дивизию, это все еще назад закапывать!

Англелица в чувствах ударила по статуе не глядя. Что-то упало.

Обернувшись, она сначала не сразу поняла, в чем дело, – вроде все было на своих местах. Кроме… одной штучки… точнее, тут корректнее будет сказать – штучищи.