Текст книги "Паутина"

ГЛАВА 6

– Постойте! Я могу вам сказать еще несколько слов? – настойчиво спросила Милославская Глобуса, в глазах которого так ясно читалось недовольство дальнейшим пребыванием гадалки в их квартире.

– Вы не понимаете? – раздраженно произнес он. – Не понимаете, да?

– Понимаю, – перебила его Милославская, – понимаю даже больше, чем вы предполагаете. Мне самой пришлось пережить подобную трагедию, и потому я могу себе представить, что вы сейчас чувствуете, – голос Яны заметно дрогнул. – Тем не менее в интересах следствия я должна выяснить все подробности.

Гадалка и ее собеседник стояли в прихожей. Из соседней комнаты слышался стон, прерываемый тугими рыданиями. Мать Глобуса, по совету Милославской созвонившегося с органами по телефону 02, получила «приглашение» через 2–3 часа прибыть в морг на опознание трупа. Понимая, что убитая горем женщина в ее теперешнем состоянии не сможет никуда ехать в общественном транспорте, парень бросился было искать более подходящее средство передвижения: хотел договориться с кем-нибудь из знакомых. Он совсем, казалось, забыл, что в комнате находится посторонний человек, и Яне пришлось остановить его практически в дверях.

– Ну? – зло процедил он. – Что? Что вам надо?

– Насколько я понимаю, ваш брат угнал эти «Жигули»?

Глобус нервно подернул бровью.

– Угнал, угнал, – кивая, повторила гадалка. – Вытащил у вас ключи, доверенные вам приятелем. Захотел покататься или еще какая-нибудь надобность возникла…

Яна говорила твердо, пытаясь заглушить в себе все другие чувства.

Глобус ничего не отвечал ей, но по глазам его было видно, что Яна права.

– Я хотела бы знать, кому же принадлежит эта машина? – отчетливо проговорила Милославская.

Ей были известны данные о владельце, но найти его, получив информацию от Глобуса, можно было гораздо быстрее.

– Спросите у хозяина гаража! – огрызнулся парень и потянулся к дверной ручке.

Гадалке пришлось остановить его, потянув за рукав.

– Но ведь узнать это от вас я могу скорее, – убедительно произнесла она. – Вячеслав будет не скоро.

Глобус молчал.

– В конце концов отвечать на вопросы милиции – ваша обязанность, – продолжала Милославская, настойчиво глядя в лицо раскрасневшегося парня. – Или вы желаете своему другу, я имею в виду Славу, зла? «Жигули» – темная лошадка, замешанная в грязном деле.

– О Шланге слышали что-нибудь? – поворачивая ключ в замочной скважине, недовольно проговорил Глобус.

– Нет, – невольно усмехнувшись, ответила гадалка, – не имела счастья быть знакомой.

– У нас здесь рынок рядом, – парень кивнул куда-то влево.

– Шланг там всем заправляет. Бывает на месте часов… —

Глобус задумался, – если сейчас пойдете, то не ошибетесь, – закончил он. – Где живет, не знаю. Сами там со всем остальным разбирайтесь. Его это машина.

Глобус открыл дверь и, не вызывая лифта, скоро стал спускаться по ступенькам. Гулко отдающиеся его шаги наполовину заглушались причитаниями матери, потерявшей непутевого, но от того не менее любимого ею сына.

Чувствуя себя совершенно разбитой, Милославская прислонилась к стене и тихо пробормотала:

– Боже мой! Глобусы, Шланги… Когда же все они закончатся? Надеюсь, Шланг и есть Осипов Юрий Иванович…

Она не имела представления, как, собственно говоря, станет отыскивать среди рынка, обыкновенно изобилующего людом, этого самого Шланга. Спрашивать о нем у торгующих, называя его не совсем ласковое прозвище, вполне справедливо казалось гадалке глупым. По фамилии-имени, судя по всему, его в этом кругу мало кто знал. Да и кто она такая, чтобы ее о нем сразу стали информировать? На базаре народ – тертый калач, они ментов за версту чуют и вряд ли без предоставления соответствующего документа поверят, что Милославская – сыщик, а если и поверят, не проявят радушия.

Да и если б Яна нашла этого Шланга, что ей следовало ему сказать, о чем спросить? Зачем она, собственно, хотела его разыскать? Сказать о своем видении? Мол, карты велели искать бабулю вокруг аварии с вашей машиной? Известно, куда бы он ее послал в этом случае.

Тем не менее жгучее внутреннее чувство заставляло гадалку идти на поиски этого человека. Задумавшись, Милославская и не заметила, как машинально покинула квартиру Глобуса и очутилась на улице. Она огляделась. Навстречу ей по неширокому ухабистому тротуарчику смешно семенила сгорбившаяся старушка, беззвучно шевелившая губами. Чем ближе она подходила, тем больше и любопытнее прищуривалась, приглядываясь к гадалке.

– А где тут у вас рынок? – невольно выпалила Яна.

– Вон туда иди, – старуха махнула рукой вправо и двинулась дальше, на ходу договаривая: – Там через три дома увидишь.

Бормоча что-то еще невнятное, бабулька скрылась в подъездной темноте.

На самом деле, обогнув несколько домов, Милославская издалека увидела торговые ряды. Правда, представляли они собой нечто иное, чем она поначалу представила. Четыре недлинных полосы железных прилавков, возле которых толпились люди, занимали не так уж много места, поэтому Яне показалось, что найти тут Шланга окажется не так уж и сложно.

Напротив базарчика, за трамвайными путями, находился небольшой парк, ставший наполовину диким, с заросшими сорняком клубами, нестриженными кустарниками и неметеными дорожками. Парку некогда присвоили громкое имя – Гагарина. Знал бы Гагарин, в космос бы не отправился.

Между двумя высокими раскидистыми вязами гадалка разглядела скамейку и решила обосноваться именно на ней: с этого места прекрасно просматривалась территория рынка. Перейдя трамвайную линию, Яна подошла к лавочке, смела сорванной веткой с нее пыль, мусор и присохший голубиный помет и присела на самый краешек.

Люди суетились у прилавков. Пьяные грузчики, едва удерживаясь на ногах, подкатывали то и дело к лоткам тяжелые телеги, груженные разным товаром, продавцы весело переговаривались между собой, порой отпуская колкие и не всегда приличные шутки, покупатели старательно выискивали покупки покачественней и подешевле разом.

Бомж, одетый не по сезону тепло, бродил туда-сюда с несмело протянутой рукой, а потом остановился, тоскливо поглядывая на пьющего из горла пиво прохожего, к которому он вскоре боязливо подошел и, стараясь выглядеть непомерно любезным, попросил проявить к себе великодушие и оставить «посуду». Прохожий с отвращением поморщился, потом, сделав последний глоток, поставил бутылку на землю, брезгуя отдавать ее бомжу в руки. Осчастливленный бродяга, расшаркиваясь, поднял тару и, когда прохожий отошел немного, опрокинул бутылку и стал трясти ее над своей головой, с наслаждением ловя скупые капли, падающие из посудины на язык.

Две собаки с выдранным местами клоками шерсти, оскалившись, вертелись у лотков с ножками Буша и, облизываясь, провожали взглядами окорочка, отправляющиеся в сумки покупателей.

Нахальные воробьи, которых стая собралась там, где торговали семечками, орехами и прочей мелочью так и норовили что-нибудь стащить у заговорившихся торговок.

Толстая баба, цвет лица которой сливался с цветом разложенной на ее прилавке разносортной колбасы, ловко взвешивала придирчивой даме лет шестидесяти румяную цепь из аппетитных сосисок и при этом успевала вступить в разговор со следующим покупателем, тем самым не позволяя себе упустить клиента.

Милославская около получаса наблюдала за всем происходящим вблизи от нее. Ничего особенного не происходило, в то время как она по внешним признакам, манерам и прочему, присущим небезызвестной категории людей, рассчитывала сразу различить среди толпы Шланга. Яна надеялась, что обстоятельства сложатся в ее пользу, и она сможет поговорить с этим человеком об автомобиле. Хотя с чего начать и как направить разговор в нужное русло, чтобы не испортить дела, она за минуты ожидания так и не придумала. В конце концов, было неизвестно, Осипов ли это или еще какое-то третье лицо.

Сомнения и предположения терзали гадалку, и она, устав сидеть на одном месте, стала прогуливаться из стороны в сторону. Минуты бежали, и Милославская начинала нервничать. Вдруг она обратила внимание на то, что народ на противоположном конце базара с любопытством оглядывается куда-то в сторону, а некоторые, обернувшись, торопятся убраться восвояси.

Яна вытянула голову и пристально посмотрела вперед.

Несколько человек у угла видавшей виды девятиэтажки окружили одного, которого и разглядеть толком нельзя было. Вид у них был такой, что глядя на них казалось: убьет и не задумается.

Гадалка сразу заинтересовалась происходящим, а через несколько секунд сердце ее бешено заколотилось: один из собравшихся был метров двух ростом и очень худой, свесившиеся вдоль тела руки казались непомерно длинными. При этом в его фигуре, позе, выражении лица легко читалась угроза, а в выражении лиц остальных по отношению к нему – что-то среднее между уважением, страхом и подобострастием. Этому человеку, как показалось Милославской, вполне могли дать прозвище Шланг.

Сначала Яна хотела как бы невзначай подойти поближе и, будто без всякой надобности проходя мимо, прислушаться, не проскользнет ли ожидаемое ею имя или прозвище. Но, сделав несколько шагов, она увидела, что обстановка в их кругу все более накалялась, мужчины громко спорили, вернее трое, перебивая друг друга, кричали, а один судорожно оправдывался, снизу вверх поглядывая на того, кого Милославская приняла за Шланга. Прохожие обходили эту свару стороной. Гадалка поняла, что, если пройдет вплотную к ссоре, ее любопытство может обернуться плачевно для расследования. Ведь до сих пор даже не обозначился кончик той ниточки, которая могла бы помочь найти пропавшую женщину, и действовать с подобными типами следовало очень осторожно. Дело, судя по всему, было очень путанным, и сейчас важно было не упустить то, за что можно было ухватиться.

Гадалка, несмотря ни на что, теперь была еще тверже уверена, что видение, призвавшее ее мчаться к месту аварии, не могло оказаться пустым и напрасным.

На углу небольшого коммерческого магазинчика, приютившегося на территории рынка, Яна неожиданно для самой себя с интересом заметила таксофон. Какой-то непонятный инстинкт заставил ее подойти ближе. В следующий миг она знала: надо звонить Руденко, без него ей тут не обойтись.

– Сема! – радостно закричала она, услышав в трубке знакомый голос, – Сема, это я!

– Ну? – холодно и даже недовольно ответил Три Семерки, очевидно, подозревая, что за радушием подруги кроется опять какая-нибудь полусумасшедшая просьба.

– Срочно приезжай! – выпалила Милославская, косо поглядывая на толпу, которая, казалось, становилась все агрессивней.

– Чего там у тебя?

– Тут сейчас драка, кажется, будет…

– Что? Ты что, издеваешься что ли? Я же не Робин Гуд, елки-палки! Драка будет… – Семен Семеныч передразнил подругу. – Думаешь, если мент, то должен все потасовки разруливать? Ну ты меня удиви-ила…

– Да нет, ты меня не понял. Хотя, конечно, я считаю, что милиция именно для того и существует, но сейчас разговор не об этом совсем. Я отыскала хозяина машины. Во всяком случае мне так кажется. Твои коллеги еще не кинулись на его поиски?

– Они еще с трупом никак не разберутся до конца. Сама знаешь, столько бумажек разных надо написать! Хотя ребята его координаты уже установили.

– Ладно, – прервала Руденко Милославская. – Он, как мне думается, сейчас стоит всего в нескольких метрах от меня и, кажется, хочет накинутся на одного человека.

– Зачем? – протянул Три Семерки.

– Зачем-зачем, – сердито передразнила гадалка, – В глаз дать! Как тебе еще это объяснить?! Давай, дуй сюда, что-то мне этот тип не нравится.

– Почему? – Семен Семеныч хихикнул, так и не принимая слова Яны всерьез.

– Да гоблин какой-то.

– Хм, – усмехнулся Семен Семеныч, – гоблины никому не нравятся. Не арестую же я его за это!

– Не арестуешь. Но задержать-то можешь. Тем более повод есть, хотя для него и не вполне приятный – машины разбита.

– Яна, это не по моей части, ты же знаешь!

– Семен Семеныч, – умоляюще протянула Милославская. – Я же не Шланга ищу, а бабулю, в персоне которой ты очень может быть найдешь собственный интерес.

– Вот чертова баба! – выкрикнул Три Семерки, – Шут с тобой, еду. Только скажи, куда.

Яна коротко назвала координаты. Руденко обещал быть не позже чем через пятнадцать минут.

Милославская повесила трубку и стала нервно наблюдать за происходящим. Тот, кого она уже мысленно называла Шлангом, гневно что-то говорил зажатому в угол мужичку лет тридцати пяти. Потом длинный посмотрел на часы и, четко выговаривая какую-то фразу, стал грозить пальцем перепуганному «пленнику». Тот кивал, очевидно, со всем соглашаясь.

Затем собравшиеся расступились, дав перепуганному выйти из их окружения, сесть в старенькую «восьмерку» и уехать. Милославская боялась, что теперь они просто разойдутся. Однако ей повезло. Двое парней, высокие, плотные пошли куда-то вправо, а Шланг и еще один его сопровождающий стали неторопливо двигаться вдоль прилавков.

Продавцы засуетились, их гомон заметно поутих, хотя в целом рынок по-прежнему гудел. Шланг останавливался почти у каждого прилавка, говорил с торгующими, в основном, улыбаясь; где-то активно жестикулировал, где-то, судя по мимике и жестам, откровенно «наезжал». Яна предположила, что он станет сейчас собирать дань, но этого не происходило.

Минут десять гадалка наблюдала за одной и той же картиной. Потом Шланг отослал куда-то своего приятеля, а сам, на удивление Яны, направился к той самой лавочке, где еще совсем недавно сидела она. Милославская находилась от него буквально в пятнадцати метрах.

Парень стал звонить по сотовому. За стуком колес приближающегося трамвая гадалка не могла разобрать ни слова и очень досадовала на это. Приблизиться она не решалась. «Спугну», – думала про себя, как будто этот человек уже был признан преступником.

Дело было не в Яниной трусости. Этим она никогда не страдала. Напротив, гадалка была склонна к очень смелым и рискованным поступкам. Просто Шланг был не один, а Милославская одна. Если б между ними сейчас же, тет-а-тет, и началась какая-то заварушка, тут же наверняка подоспели б и его товарищи, и тогда, возможно, – прощай, истина.

Шланг говорил достаточно неторопливо и долго. Яну это только радовало. Наконец, у противоположной стороны дороги она увидела знакомую руденковскую «шестерку». Семен Семеныч достаточно шустро выбрался из нее и стал глазами искать подругу.

Милославская поспешила ему навстречу.

– Семен Семеныч, – окликнула она его, не дойдя двух шагов, а подойя ближе, тихо добавила: – скорей!

– Ну, что за шум, а драки нету? – пошутил он, проводя рукой по усам.

– Не до шуток, – оборвала Яна, – быстрее!

Гадалка кивнула в сторону Шланга, который сидел, облокотившись локтями на колени, и вполголоса произнесла:

– Я узнала, что машина принадлежит человеку по прозвищу Шланг, который хороводит этим базарчиком. Как думаешь, похож этот на шланг?

– Похож, – ответил Руденко, пожав плечами, а потом, нахмурившись, сердито спросил: – Так ты еще и личность подозреваемого не установила?

– Нет, – невинно ответила Яна.

– И у тебя хватило совести срывать меня с места?!

– Хватит тебе, Сема! Сердцем чую – наш человек.

– Ну, смотри, раз чуешь, – ответил Руденко, двинувшись вперед.

– Семен Семеныч, помни, – бросила ему на ходу гадалка, – главное – дела не испортить. Будь бдителен.

В этот момент сидящий на лавочке человек невольно посмотрел в сторону Милославской и ее приятеля. С другой стороны его окликнули:

– Шла-анг, Шланг!

Шланг обернулся. Яне стало понятно, что это именно тот, кого она ищет. Три Семерки глянул на подругу и подмигнул ей.

Длинный вдруг поднялся со скамейки и собрался было идти на зов.

– Минутку, – окликнул его Три Семерки.

Шланг обернулся.

– Минутку, – повторил Руденко и машинально поправил козырек фуражки.

Лицо Шланга изобразило недовольство при виде милицейской формы, в которую был облачен Семен Семеныч. Тем не менее он махнул рукой тем, кто его звал, чтоб подождали, и остановился.

– Предъявите ваши документы, – отчетливо проговорил Семен Семеныч стандартную фразу.

– А в чем дело? – протяжно проговорил Шланг.

– На мой вопрос вы должны ответить только одним – предъявить документы.

– А если у меня их с собой нет?

– Тогда назовите себя.

– Для чего? – усмехнулся Шланг.

– Для выяснения обстоятельств одного происшествия, – вступила в разговор Милославская.

– Какого еще происшествия? – длинный нахмурился.

– Автокатастрофы, – не мешкая, ответила гадалка.

– Катастрофы?.. – Шланг посмотрел исподлобья, будто соображая, шутят с ним или говорят правду.

– Да-да, – подтвердила свои слова Яна.

– Но прежде присядем, – дополнил ее Три Семерки, – и прошу вас представиться. Раз уж нет документов… – Семен Семеныч глянул на Милославскую.

Шланг лениво вернулся к скамейке и, явно переступая через себя, проговорил:

– Осипов…

Сердце гадалки замерло.

– Юрий Иванович, – закончил длинный и как-то криво улыбнулся.

– Му-гу, – выразительно заметил Руденко.

– По прозвищу Шланг? – несколько смущаясь такого вопроса, произнесла гадалка.

– Ну, допустим, – видимо, оскорбленный фамильярным со стороны Яны для себя обращением, протянул Осипов.

Милославская победоносно глянула на Три Семерки. Взгляд ее кричал: «Я же тебе говорила!»

В этот момент у угла коммерческого магазинчика, того самого, от которого Милославская недавно звонила Семену Семенычу, притормозил милицейский УАЗик. Трое сотрудников ППС вышли из него и, купив каждый по два больших стакана семечек у одной из торговок, стали о чем-то переговариваться с ней.

От глаз Осипова это не ускользнуло, и он как-то ехидно ухмыльнулся.

– Мы вынуждены вам сообщить, – кашлянув, начал Семен.

Семеныч, – что ваш автомобиль попал в аварию.

– Мой автомобиль? – с насмешкой произнес Шланг. – А на чем же я, по-вашему, сюда прибыл? Уж не ногами ли? – Шланг неестественно засмеялся. – А может, на троллейбусе? Ха! А что? Можно попробовать! Давно не испытывал таких экзотических ощущений!

– Хватит паясничать! – сердито прикрикнул на Осипова Три Семерки. – Вы с вами говорим вполне серьезно.

– «Жигули» шестой модели, – Милославская назвала номера машины, – принадлежат вам?

Шланг вдруг резко переменился в лице и стал бегающими глазками смотреть то на Яну, то на Руденко, словно пытаясь понять, изволят они шутить или говорят правду. Приятели были одинаково серьезны, а Милославкая к тому же для пущей убедительности решила утвердительно качнуть головой.

– Какие еще «Жигули»? – через несколько секунд с деланным удивлением заговорил Шланг, – Не знаю я никаких «Жигулей»!

Он явно искал глазами что-то или кого-то на территории рынка. Заметив это, Милославская настырно заслонила собой видимое Осипову пространство базарчика.

– Какие «Жигули» говорите? – насмешкой произнесла она. – А те самые, что стояли в гараже неподалеку отсюда, у вашего знакомого, Вячеслава. Он во-он в тех домах живет.

Лицо Осипова вытянулось. Такого поворота событий он не ожидал.

– Машина сейчас находится на стоянке ГАИ, и вы сможете забрать ее в удобное для вас время, – констатировал Три Семерки.

– Смогу забрать? – словно удивленный услышанным, повторил шланг.

– Ну она же ваша, – подтвердила гадалка.

Осипов ничего не сказал в ответ.

– Скажите, – не медля обратилась к нему Милославская, – а что вас толкнуло держать автомобиль в чужом гараже? Если теперь вы ездите на другом, почему не продать этот? Ведь вы им уже долгое время не пользуетесь… Да и человек вы не бедный, наверное. Вероятно, свой гараж имеете. А если нет, то стоянка, думаю, вам вполне по карману. Вон как они все вас тут слушаются, – гадалка кивнула на торговые ряды.

Шланг, видимо, не ожидал ни вопросов о «шестерке», ни такого напора со стороны собеседников. Не ожидали молниеносного поворота событий и Милославская с Руденко: Осипов вдруг с силой оттолкнул Яну и кулаком в лицо ударил Руденко. Гадалка споткнулась о небольшой земляной выступ позади себя и упала, беспомощно взмахнув в воздухе обеими руками. Семен Семеныч, совсем не предвкушавший столь агрессивной реакции, резко отшатнулся в сторону и, потеряв на лету форменную фуражку, свалился с края скамейки, на которую он присел во время разговора. Шланг же без оглядки рванул бежать вдоль крайнего ряда рынка.

– Держи-и-и! – неистово завопила Милославская, не успев подняться с ног.

Она быстрее Семена Семеныча сообразила, в чем дело, и готова была броситься в погоню.

На крик среагировали ребятки из ППС, которые все еще точили лясы возле тетки с семечками. Увидев окровавленный нос капитана милиции Руденко, они мгновенно приняли состояние боеготовности: побросали кульки с семечками и схватились за кобуры пистолетов.

– Уйдет! Уйдет! – кричала с визгом гадалка, помогая подняться тяжелому приятелю, разорвавшему о конец скамьи китель.

Она махала рукой в сторону удаления Шланга, и милиционеры, быстро поняв ее, бросились вслед за ним. Осипов обогнул рынок и стал скрываться за тем самым углом, где еще недавно он заявлял о своих правах.

Быстро сообразив, что там беглеца ждет автомобиль, Руденко, поднявшийся на ноги, рванул к своей машине. Гадалка, выкрикивая на ходу: «Ну вот, я же тебе говорила!», прихрамывая, бежала за ним. Торгующие и покупатели, открыв рты, наблюдали за происходящим. Это были золотые минуты для карманников. Вполне возможно, что многие в эти мгновенья лишились кошельков.

Когда Семен Семеныч был уже за рулем, а Яна рядом с ним, из-за угла девятиэтажки со скрипом колес выскочила серебристая «Ауди». Один из милиционеров, выбежав на обочину дороги, стал палить по колесам. Продавцы ближайших палаток залезли под прилавки; покупатели с визгами бросились кто-куда, на ходу готовые затоптать друг друга. Руденко нажал на газ и рванул наперерез «Ауди», которая, конечно, оказалась резвей его многострадальной «шестерки» и, ловко проскользнув между другим наставленным у рынка транспортом, влилась в неспешный поток машин, следующих мимо.

Поток был неспешным до конца поворота дороги, окаймляющей базарчик. Здесь всегда скапливалось много машин. Перекресток располагался в неудобном месте: рынок, десятки машин и толпа людей около него, пересекающая дорогу трамвайная линия. Как только поворот заканчивался, автомобили набирали скорость и начинали обгонять друг друга. Так поступил и Шланг на своей «Ауди».

Быстро уловив это взглядом, Три Семерки прибавил газу и, с гулом въехав на пригорок, ведущий к тротуару, двинулся прямо по нему, громко сигналя прохожим. В какие-то секунды он поравнялся с «Ауди» и, казалось, готов был разорвать его водителя.

Милиционеры в это время тоже не медлили: они «оседлали» свой УАЗик и тоже помчались в погоню, включив сирену, которая призывала все остальные автомобили уступать им дорогу. Таким образом расстояние между ними и Осипов тоже быстро сократилось. Быть бы им героями этой переделки, если б Три Семерки не совершил невиданный до селе им самим трюк.

Обочина тротуара спускалась к дороге зеленым газоном, а сам тротуар был довольно высок по сравнению с шоссе. Понимая, что Шланг вот-вот уйдет – неподалеку был поворот, за которым простиралась широкая трасса, где можно было прокатиться с ветерком – Руденко неожиданно нажал на тормоза, сделал резкий поворот и стал, бороздя колесами газон, спускаться к дороге.

– Ай! А-а-а-а! Ай! – закричала гадалка, схватившись за ручку над дверью обеими руками.

«Шестерка», оставив в почве глубокие следы, с высокого бордюра, обрамляющего газон, грохнулась на дорогу, громко при этом звякнув о бетон днищем.

– Е! – воскликнул Руденко, втянув голову в плечи.

Он вывернул руль и поставил машину поперек дороги, едва не подставив ее бок новенькой сверкающей «Вольво», которая, к счастью, вовремя затормозила.

Шланг был двумя машинами позади этой иномарки. Увидев на пути преграду, он попытался сделать разворот, хотя движение в этой части шоссе и было односторонним. За трамвайным путем, расположившимся на известняковой насыпи, была дорога в обратную сторону. Резко сдав назад и наполовину вывернув руль, в зеркало заднего видения беглец вдруг увидел, что его почти настиг милицейский УАЗик. Деваться Осипову было некуда. Если б не злополучный двухвагонный трамвай, который как раз поравнялся с ним, «Ауди», возможно, пересекла бы трамвайную линию, выскочила на полосу обратного движения и таким образом получила бы еще один шанс скрыться. Трамвай, увы, лишил ее этого шанса. Осипов бессильно упал на руль и закрыл глаза. Судя по всему, оказывать дальнейшее сопротивление он не собирался.

Семен Семеныч бросил «шестерку» посреди дороги и поспешил к «Ауди», держа на всякий случай руку на кобуре. Милославская торопливо последовала за ним. Сотрудники ППС, шокированные происходящим, поравнялись с иномаркой и предусмотрительно через громкоговоритель стали призывать Шланга покинуть машину. Тот лежал словно мертвый, и разъяренные менты решили применить силу.

– Выходи! – крикнул самый смелый из них, тот, что стрелял, приоткрыв дверь осиповского автомобиля.

Шланг приподнял голову и с ненавистью посмотрел на преследователя. Тот уцепил его за плечо и потянул на себя.

– Полегче! – сквозь зубы процедил Осипов и стал выбираться, пытаясь освободить свою руку.

Как только он оказался на улице, Руденко, в этот миг как раз подоспевший, скрутил Шлангу руки за спиной. Один из ментов протянул Семену Семенычу наручники, которые тут же защелкнулись на запястьях беглеца.

Три Семерки утер рукавом кровь, которая еще слабо сочилась у него из носа и, прищурившись, протянул, наклонившись к Осипову:

– Эх, как бы я щас тебе врезал!

– Вреж! – с жаром поддержал Семена Семеныча один из милиционеров.

Руденко огляделся и ответил:

– Слишком много зрителей.

На самом деле напротив, на тротуаре, собралась толпа зевак, да и машин скопилось предостаточно: дорога была перегорожена шестеркой Семена Семеныча, и никто не мог проехать вперед. Многие поэтому оказались зрителями поневоле.

– Убери машину, – посоветовал один из сотрудников ППС Руденко.

– Угу, – утвердительно буркнул тот в ответ и торопливо зашагал к своим «Жигулям».

Когда он вернулся, дружно смеющиеся по какому-то поводу менты в один голос спросили:

– Куда его?

Три Семерки посмотрел на Милославскую, отряхивающую запачканный при падении подол.

– В отдел, – невозмутимо ответила она и зло сверкнула глазами, глянув на Шланга.

В этот момент ей так хотелось ударить его, но она решила, как и всегда, соблюдать рамки приличия.

Осипова погрузили в УАЗик. Гадалка и Семен Семеныч поехали вслед за ним на «шестерке».

Когда ребятки из ППС передали беглеца в другие руки, Руденко, возглавляющий теперь конвой, деловито сказал им:

– Я обязательно доложу о вас.

– Да уж не забудьте, – шутливо ответили они ему.

Когда Шланга вели по коридору, Три Семерки погонял его едкими шуточками, а тот предпочитал молчать в ответ, наверное, соображая, как быть дальше.

Милославскую более чем удивило поведение Осипова. Она понятия не имела, чем объяснить его бурную реакцию. Почему он вдруг кинулся в бегство? Этого Яна не знала. Зато теперь она еще больше утвердилась во мнении, что карты ненапрасно привели ее к месту аварии. Рыльце Шланга наверняка было в пушку. В эти минуты гадалке казалось, что она в двух шагах от разгадки исчезновения матери ее клиента.

Усевшись сбоку от Осипова, она смотрела на него уверенно и дерзко, полная надежд на лучшее.

Семен Семеныч, грузно опустившись на скрипнувший стул, закурил, и гадалка с удовольствием поддержала его. В эту минуту она почему-то вспомнила о Джемме.

– Вам повезло, – с усмешкой сказала она Осипову.

В ответ он даже не поднял глаз.

– Вам повезло, что я сегодня не взяла с собой свою собаку, азиатскую овчарку Джемму, – Милославская на мгновенье замолчала, – за тот удар, что вы мне нанесли, она бы порвала вас в клочья.

– Жаль, что я не вломил тебе сильнее, – криво улыбнувшись, ответил Шланг.

– А вот хамить не стоит, – с издевательским добродушием заметил Семен Семеныч, – Ваша дальнейшая судьба теперь зависит от нас.

– С какого перепугу? – усмехнулся Шланг.

– Ну, во-первых, вы оказали сопротивление сотруднику милиции, – вздохнув, констатировал Руденко. – Экспертизу мы непременно произведем, – добавил он, соскрябывая ногтем с рукава засохшую кровь. – А во-вторых, мы имеем необходимость задать вам ряд вопросов.

– Ни на какие вопросы я без адвоката отвечать не буду! – воскликнул Осипов.

– Ой-е-е-е-ей! – парировал Семен Семеныч. – Какие мы важные! Вы не в Америке, друг мой, и не на съемках телефильма.

– Я вам все сказал, – твердо произнес Осипов.

Тем не менее Милославская и Руденко принялись наперебой задавать Осипову вопросы о разбитой «шестерке» и о том, почему он бросился убегать от них. Шланг сначала молчал, а потом заговорил. Только толку от этого было мало. Он стал отрицать, что имеет отношение к «какой-то там» шестерке».

– Помилуйте, это глупо, – протянул, покачивая головой Семен Семеныч. – Это уже установленный факт.

Слова Руденко на Осипова не подействовали. Казалось, он делал все, чтобы хоть как-то протянуть время. Милославская в этот момент неимоверно жалела, что не может применить карты: она слишком недавно воспользовалась ими и теперь просто не находила достаточных сил. При ином положении дел она, конечно, имела бы больше шансов вывести беглеца на чистую воду. «Земные» силы сейчас ей не могли в этом помочь. Разговор слишком быстро зашел в тупик и разъяренный Руденко, с трудом сдерживая взрыв гнева, сухо произнес, глядя прямо в лицо Осипову:

– Я думаю, вам следует собраться с мыслями. Взвесьте все как следует. Только учтите, камера, в которой вы сейчас окажетесь, – не курорт. Может, передумаете?

Шланг в ответ ядовито усмехнулся. «Что же он скрывает?» – с разгоревшимся чувством любопытства подумала про себя Яна.

Руденко поднялся со своего места и, выглянув за дверь, позвал кого-то. В следующий же миг в кабинет зашли двое милиционеров, которые, не церемонясь, помогли Шлангу удалиться. Он сначала выкрикивал громкие фразы о неправомерности действий в отношении него, а потом из его уст посыпался отборный мат и угрозы.

Семен Семеныч прикрыл за арестантом дверь и с тяжелым вздохом плюхнулся на стул, который от этого жалобно скрипнул.

– М-да, – многозначительно протянул он, закуривая.

– Я говорила, что это серьезно, – пожав плечами, произнесла Яна.

– Говорила-то говорила, – снова вздохнув, ответил Три.

Семерки, – только вот до сих пор непонятно, почему он так себя повел.

– Неслучайно!

– Ясное дело, – усмехнулся Руденко.

– Не расстраивайся, Семен Семеныч, – подняв вверх правую ладонь, уверенно произнесла гадалка, – мы его все равно раскусим.

– Возможно и даже скорее всего. Только вот что: ты сейчас поезжай домой, отдохни.