Текст книги "Гэги в кино. Как прописывать шутки в сценарии"

Категория количества – одна из самых важных категорий для создания вербального гэга. Если человек говорит меньше положенного, недоговаривает, то его речь сбивает слушающего с толку, приводит к ложным умозаключениям, задает неправильное понимание события или отдельно взятой ситуации. Недосказанность является отличным материалом для создания неожиданного поворота.

Приведем пример. «Симпсоны», 9 сезон, 15 серия «Последнее искушение Красти». Клоун Красти, выступая со своим номером на фестивале юмора, провалился с треском. Барт Симпсон успокаивает своего кумира. В этот момент подходит режиссер и говорит: «Красти, пять минут». Клоун отвечает: «Я туда не вернусь». Режиссер уточняет: «Чтобы тебя здесь через пять минут не было». В этой сцене персонаж, отвечающий за выступления артистов, нарушил категорию количества и категорию способа. Информации оказалось меньше, чем необходимо. Еще надо было слышать тон, ведь фраза была произнесена так, как говорят обычно перед началом выступления. В связи с этим клоун неправильно понял режиссера: он подумал, что ему через пять минут надо снова выступать перед публикой. Правильно было, если бы режиссер сразу сказал: «Красти, через пять минут тебя здесь не должно быть». Но в этом случае из‐за недосказанности не возникло бы лексической омонимии – речевой неоднозначности, двусмысленности в контексте данной ситуации, а следовательно, не получилось бы шутки.

Автор гэгов может создавать курьезы, используя речевую недостаточность. То есть вы придумываете персонажа, который во время разговора пропускает определенные слова, необходимые для точного выражения своих мыслей. Представьте себе, если вы услышите следующее: «Господин мэр, напоминаю, оботрите морду, наденьте медали и приготовьтесь к выставке». А теперь восстановите пропущенные слова: «Господин мэр, оботрите морду вашей собаке, наденьте на нее медали и приготовьтесь к выставке домашних питомцев».

Еще пример. Выступающий на совещании говорит: «Наш директор стремится увеличить своих сотрудников в компании». Получается, что директор или откармливает своих сотрудников, чтобы они основательно прибавили в весе, или приказал вводить экспериментальную сыворотку, чтобы работники увеличились, стали намного выше и толще. Согласитесь, нарушив категорию количества с помощью речевой недостаточности, руководитель на совещании озвучил абсурдную ситуацию. А теперь скажем правильно: «Одна из задач нашего директора – увеличить количество сотрудников в компании». Автор книги приведет пример своего вербального гэга с нарушением категории количества.

«Недоразумение»

Существуют еще семантические пропуски. Это уже имплицитные конструкции. Имплицитность – это недосказанный, подразумеваемый, намеренно скрытый смысл в высказывании. Своего рода намек. Спрятанная (не высказанная вслух) информация требует всегда домысливания. Таким образом, семантические пропуски – это не потеря каких‐либо слов, а пропуск определенных смысловых блоков (целых предложений), специальные пробелы при развертывании мысли. То, что говорящий недосказал, слушающему предстоит восстановить с помощью определенных знаний и логики, то есть по правилам мышления. Приведем пример из анекдота.

«Разговаривают двое мужчин:

– Петрова посадили на два года.

– За что?

– Жену бросил.

– Так ничего же страшного.

– Ничего страшного, если бы они жили на первом этаже».

В этом анекдоте слушателю предстоит восстановить картину происшествия самостоятельно. Недосказанной информацией является то, что Петров сбросил свою жену с балкона многоэтажного дома. Хотя, для того чтобы получился вербальный гэг, достаточно было бы использовать синтаксическую аппликацию: «Петрова посадили на два года. Он жену бросил… с третьего этажа».

Есть еще один анекдот, который так и называется: «Скрытый смысл».

«Небольшой европейский городок начала ХХ века. У родителей дочь на выданье. Перед свадьбой старики идут к священнику – узнать, что представляет собой молодой человек, который посватался за их дочь.

– Он знает, что такое труд. Не умеет играть в азартные игры. Не переносит алкоголь.

Дочь со спокойной душой выдают замуж. Но муж оказывается безработным лодырем, который каждый день пьет спиртное, буянит и проигрывает все в карты. Возмущенные родители жалуются священнику:

– Мы вам поверили, а вы нас обманули.

– Я сказал правду. Он хорошо знает, что такое труд, поэтому не хочет работать. Он не умеет играть в карты, поэтому проигрывает. Он не переносит спиртного, поэтому становится буйным. Вы просто не поняли, что скрывается за моими словами».

Но если одни не договаривают, то другие, наоборот, говорят больше, чем это требуется. Некоторые авторы нарушают категорию количества тем, что нагромождают речь своих персонажей лишней информацией. Однако в вербальных гэгах злоупотреблять количеством информации не следует. Гэг может просто не получиться. Здесь лучше проявить осторожность. Можно, например, намеренно использовать ляпалиссиаду. Ляпалиссиада – это речевая избыточность, использование ненужных, часто повторяющихся по смыслу слов. Это гиперподробность, то есть излишняя детализация в описании или в речи персонажа, доводящая мысль порой до абсурда.

Например: «Девушка сверлила своим взглядом парня, глядя обоими своими глазами в его одинакового цвета зрачки» или «Неподвижный, застывший в одной позе манекен, не проявляя никаких признаков жизни в магазине, молча стоял на витрине и не шевелился». С помощью ляпалиссиады вы можете создавать свои собственные вербальные гэги. Например: «Ночью он спал тихо: молча и с закрытыми глазами под одеялом и… не скрывал этого». Пользуясь категорией количества, вы можете работать с плеоназмами, солецизмами, добавлять в речь персонажа очевидную тавтологию и многое другое. Работая с категорией качества, вы можете закладывать в речь вымышленных героев не только ложную или не проверенную ими информацию, но и использовать паралогику – ложное умозаключение из‐за неосознанной, непреднамеренной логической ошибки в мышлении персонажа. Пример паралогики из анекдота: «Мужчина заглядывает в ларек и просит продать ему лотерейный билет, который оканчивался бы на цифру 58. Девушка, изрядно повозившись, находит такой билет. Через несколько дней мужчина возвращается и радостно сообщает, что выиграл крупную сумму.

– Как же вы догадались взять билет с цифрой 58? – спросила продавщица.

– Мне целую ночь грезилась цифра 8. К мысли о ней я возвращался восемь раз, вот и получилась та цифра, благодаря которой я разбогател.

Как видим, герой анекдота неправильно посчитал, допустил ошибку. Категориальные ошибки в разговоре персонажей тоже относятся к нарушению категории качества. Никто не поймет человека, который, например, скажет: «Я услышал запах звука», или «Зеленый цвет – это квадрат, а синий – понедельник». Если свойство объекта, относящееся к одной категории, специально перенести на объект, относящийся к другой категории, у нас получится категориальная ошибка.

Приведем пример простого гэга с использованием категориальной ошибки из комедийного сериала «Полицейский отряд» (1982). В серии «Опасная миссия, или В объятиях страха» (режиссер Джо Данте) в одной из сцен главный герой на боксерском ринге наносит решающий удар своему противнику. Боксер находится в нокдауне. Ему показывают руку с растопыренными пальцами и задают вопрос: «Сколько пальцев видишь?» Он отвечает: «Чет…верг».

Анимационный сериал «Футурама», 7 сезон, 20 серия «Калькулон 2.0». Фрай и Бендер спускаются в робо-ад, чтобы вернуть покончившего с собой робота-актера. Рободьявол с удовольствием хочет избавиться от Калькулона, но для формальности дает задание угадать цифру, которую он задумал – между единицей и тройкой. Фрай отвечает: «М?» Рободьявол соглашается: «Да, число, которое я задумал, была буква М».

Целенаправленно нарушая категорию отношения, вы создаете персонажа, который не умеет правильно формулировать свои мысли. То есть человек часто прыгает от одной темы к другой, как правило забывая, с чего начал свой разговор и что он должен был конкретно сказать. Но здесь действовать надо осторожно: вы можете запутать зрителя.

Гэг требует лаконичности. В большинстве случаев нарушение категории отношения является не причиной, а следствием для возникновения вербального гэга. То есть шутка возникает только после того, когда говорящий или сам запутался в разговоре, или окончательно запутал своего собеседника.

Переходим к категории способа вербального уровня. Начнем с нарушения лексической сочетаемости. Представим себе, что вы услышали следующие фразы: «В лунную зарю кружилось в небе стадо соловьев», «Ночью табун комаров кусал нас безжалостно», «Меня отчислили с работы», «Я вынужден заняться мерами и взыскать моральный ущерб». На что вы обратите внимание? Конечно же, на грубые ошибки, связанные с нарушением лексической сочетаемости. Одни слова сочетаются, другие нет. Надо знать, что есть определенные правила. Заря бывает вечерней или утренней, но никак не лунной. Соловьи не могут сбиваться в стада, так как птицы могут летать стаями. Табуном бегают лошади, а комары летают роем. Отчисляют студентов, а работников сокращают. Меры принимают, а за причиненный ущерб взыскивают деньги.

Приведем следующий пример: «Девушка красноречиво хлопнула дверью». В этой фразе нарушением лексической сочетаемости является словосочетание «красноречиво хлопнула». Дверью можно хлопнуть со всей силы, громко и демонстративно, а красноречиво можно только говорить, но никак не прыгать, бегать, ползать и так далее.

Простительно, если человек оговорился, употребил неправильное наречие. Но предположим, наш выступающий сказал эту фразу намерено. Он отлично знает, что красноречие – это способность красиво говорить. Тогда получается, что девушка хлопнула дверью (простите за тарабарщину) «красиво-говориво». Вероятно, он хотел сказать: «Девушка хлопнула дверью так, словно красиво сказала». Остается только узнать ситуацию: почему девушка «красиво-говоряще» хлопнула дверью? Возмутилась? Рассердилась? Расстроилась? Обиделась? Решила привлечь внимание? Даже экспрессивная речь должна быть правильной. Однако, зная эти правила, мы можем специально нарушать их, создавая комические ситуации.

Если же мы пренебрегаем правильностью высказывания по смыслу, обрываем смысловые связи между словами, допускаем ошибки в логике взаимосвязи предметов и явлений нашей реальности, то возникает нарушение семантической сочетаемости. Например, никто из сотрудников банка не скажет: «Петрову надо стабилизировать задолженность по своему кредиту». Если так сказать, то по смыслу получится, что Петров должен не погасить свою задолженность по кредиту, а привести в устойчивое положение, закрепить баланс на каком‐то определенном уровне. Нелепой покажется фраза: «Иванову предстоит урегулировать процесс своего увольнения с работы». Получается, что человеку надо не решить вопрос, чтобы остаться на своем рабочем месте, а всего лишь урегулировать, то есть упорядочить, наладить процесс собственного увольнения. Однако надо помнить, что шутки с нарушением семантической сочетаемости не всегда считываются зрителем.

Следующее правило категории способа гласит: избегай непонятных выражений. Здесь все очень просто. Предположим, вы придумали комедийного персонажа, который помнит много разных крылатых выражений и пословиц, но не знает их правильного значения. Во время разговора он любит похвастаться своими «знаниями», разбрасываясь цитатами налево и направо. Рано или поздно такой персонаж обязательно попадет в неловкое положение. Вот что может получиться (гэг от автора этой книги):

– Я всегда за гамбургский счет, – говорит молодой человек.

– Как благородно с вашей стороны, – отвечают ему люди.

– Ну что вы, – смущается парень, – я как и многие… просто люблю есть гамбургеры в «Макдоналдсе».

Как видим, парень произнес фразеологизм, значения которого он не знал. Получилось, что гамбургский счет для одних людей – это проявление честности, высшей меры объективной справедливости, а для другого – обычный счет за гамбургеры.

По такому принципу можно придумать и другой гэг: «Судя по гамбургскому счету, моя работа выполнена качественно, – сказал директор обанкротившегося банка. – Благодаря офшору я открыл свой счет в гамбургском банке».

Если человек не знает значения фразы «вода Тофаны» и искренне желает своему начальнику, чтобы на него пролилась «манна святого Николая» в знак благодарности за повышение зарплаты, то лучше бы было, если бы начальник тоже не знал этого значения. Так как в действительности человек пожелал своему директору, чтобы его отравили. Аква-тофана (манна святого Николая) – это яд. Разбираясь в крылатых выражениях, исторических фактах, вы можете придумывать разные шутки. Например:

– Какая вкусная вода, – говорит муж своей жене.

– Ну, еще бы, фирменная! От Тофаны!

А что произойдет, если начальник чайной фабрики предложит своим сотрудникам устроить «Бостонское чаепитие» (не зная исторического факта)? И только потом выяснится, что он имел в виду не выбрасывать чай в воду, а просто устроить корпоратив в столице штата Массачусетс или организовать фестиваль любителей чая в Бостане, забыв предупредить, что так он в сокращение называет свое родное село «Большая станица» («БоСтан»). Таким образом, нарушая правило избегать непонятных выражений в процессе коммуникации, вы можете создавать разные комические ситуации.

Следующее правило нас предупреждает исключать из разговора неправильные примеры и сравнения. Сразу вспоминается рассказ кинорежиссера Михаила Ромма о Н. С. Хрущеве, который собрал молодых художников и писателей для серьезного разговора. Речь шла о том, каким должно быть искусство. Отчитывая писателей, Хрущев привел в пример рассказ Винниченко «Маленький Пиня». В рассказе говорилось, что в тюремной камере семеро арестантов сделали подкоп. Но никто из них не решался пойти первым. Был у них маленького роста, тихий, незаметный сокамерник, которого звали «маленький Пиня», ему и предложили лезть первым. Он согласился, но выдвинул условия, что будет ими командовать. И стал Пиня начальником. «Так вот, я, – сказал Хрущев, – маленький Пиня, и я теперь вами командую» («Устные рассказы». Михаил Ромм. М., 1989).

Спрашивается, при чем тут тюремная камера? При чем подкоп? К чему эти трусливые арестанты и хитрый Пиня? Пример получился, как говорится, ни к селу ни к городу. Кстати, после этого случая на Западе к Хрущеву прилипло прозвище – маленький Пиня.

А встречались ли вы с нелепыми сравнениями? «Улыбка девушки ослепляла окружающих, словно огненная струя паяльной лампы»; «Девушка была красивой. Но с бивнем в руках она выглядела как воинственный боров»; «Когда женщина гневалась, она превращалась в Зевса: глазами она метала молнии». Во всех случаях мы встретились с невероятно убойными представителями слабого пола. Способности первой героини позавидовали бы инквизиторы. Воинственную красоту второй девушки просто страшно представить. А на глаза третьей – женщине с бородой громовержца – лучше не попадаться – испепелит не задумываясь. Неправильные примеры и сравнения могут быть не только самостоятельными шутками, но и отличным материалом для создания гэгов.

Переходим к третьему правилу. Не говори неоднозначными фразами. То есть речь идет о намеренном или непреднамеренном использовании лексической или синтаксической омонимии. Вспомним, что омонимы (от греч. homos – «одинаковый» и onima – «имя») – это одинаковые по звучанию и написанию слова, имеющие разное значение. Лексическая омонимия – это когда в простом высказывании присутствует слово, в природе которого заложено несколько различных смыслов. В связи с этим в процессе коммуникации возникает разная интерпретация одной и той же фразы. Если вы скажете: «Я запустил свой проект», вас могут понять по‐разному. Одни решат, что вы стали работать еще над одним проектом, другие сочтут, что вы его забросили – запустили свою работу.

Вспомним фильм Эльдара Рязанова «Человек ниоткуда» (1961). В картине есть сцена, где вербальный гэг построен на основе лексической омонимии. Главного героя Владимира Поражаева (Юрий Яковлев) и Чудака (Сергей Юрский) привезли в отделение милиции. Поражаев доказывает, что он тренер, а его ученик – спортсмен по длинным дистанциям, с которым он работает по особой системе тренировки. Капитан милиции (Владимир Муравьев), выслушав их, отдает распоряжение сержанту (Юрий Белов):

– Гаврилов, посадите их…

Гаврилов, в силу своей профессии, понимает фразу буквально:

– Есть, – отвечает он, не дав договорить капитану.

– …в машину, – уточняет начальник отделения милиции, – везите на стадион…

Как видим, фраза воспринимается неоднозначно.

Лексическая омонимия встречается во многих анекдотах. Приведем примеры.

«Адвокат в перерыве судебного разбирательства спрашивает клиента:

– Как ваше состояние?!

– Если проиграем, мое состояние конфискуют».

Конечно, адвокат интересовался не имуществом подсудимого, а его здоровьем.

Вспоминается старый советский анекдот:

«В мавзолее милиционер говорит посетителям:

– Граждане, отдайте последний долг и не задерживайтесь!»

– Ты слышишь?! Он у нас все отнял, и мы же ему остались должны!».

Милиционер имел в виду проститься с вождем пролетариата, а не возвращать Ленину деньги.

«В армии прапорщик говорит рядовому:

– Иванов, надо за дисциплину взяться!

– За какую именно?»

Прапорщик потребовал от рядового строгое соблюдение правил, установленных воинским уставом, а рядовой решил уточнить, какой именно учебный предмет ему выбрать. Благодаря лексической омонимии можно играть со словами, каламбурить. Вспомните анекдоты про разведчика Штирлица. Некоторые из них являются классическими примерами вербальных гэгов.

«Штирлиц стрелял из двух автоматов по очереди (контента). Очередь в магазине редела (инверта)».

«Штирлиц сидел у окна. Из окна дуло (контента). Штирлиц прикрыл форточку, и дуло исчезло (инверта)».

«Над головой Штирлица весь вечер свистели пули (контента). Живущие этажом выше Зигфрид и Хельга Пули по вечерам любили насвистывать любимые мелодии (инверта)».

В сборнике юмористических рассказов и пародий «Всегда в прокате» (М., 1989) есть следующий гэг: «На днях товарищи по работе тепло поздравили молодого режиссера М. Еремеева с «Оскаром» (контента). Оскар весит 4 килограмма 500 граммов. Ребенок и его мама чувствуют себя хорошо» (инверта).

Похожий гэг можно встретить в мультсериале «Симпсоны», 21 сезон, 1 серия «Гомер-громадина». Гомер Симпсон снимается в фильме, играя главную роль супергероя Эвримена. Режиссер говорит Симпсону: «Чудесная игра, Гомер! Я чую «Оскара»», – после чего обращается к рабочему, который в этот момент скручивает кабель, – «Оскар, иди, помойся…»

Переходим к синтаксической омонимии. Синтаксическая омонимия – результат особой синтаксической конструкции – это своеобразная комбинация слов, создающая в предложении одновременно два разных смысловых центра. То есть в одном предложении пропорционально существуют две противоположные реальности. Лексическая омонимия, так же как и синтаксическая, состоит из двух разных событий. Однако события в предложении лексической омонимии мы воспринимаем монтажно. Представьте себе: сначала мы видим одну сторону монеты, а в следующем кадре – другую:

1. Местный участковый во время рыбалки поймал карасика. Браконьер Борис Карасик признал свою вину и готов понести наказание.

2. «А я сделала доброе дело – накормила сегодня бездомного, – хвалится девочка учительнице, – Илья Ильич Бездомный полгода бомжует».

Синтаксическая же омонимия делит кадр пополам – на полиэкране мы видим одновременно две разных стороны монеты: в левой части кадра – орел, в правой части – решка. Проанализируем фразу, выдуманную автором этой книги: «Молодой человек с прической Эйнштейна, с высунутым языком бежал по парку». В этой фразе параллельно сосуществуют две реальности. В первом событии мы видим, что по парку бежит молодой человек, чья прическа похожа на растрепанные волосы Альберта Эйнштейна, сфотографированного с высунутым языком. Однако есть другая реальность.

Во втором событии получается, что по парку бежит молодой человек с высунутым языком и прической, как у Эйнштейна. Если человек, похожий на Эйнштейна, бежит с высунутым языком, он, вероятно, или устал от продолжительной пробежки, или кому‐то демонстративно показывает его, выражая свое отношение. А может быть, это перформанс. Следующая фраза: «Продюсеру надо срочно отдать деньги». Что у нас получается? В первом случае продюсеру надо расстаться со своими деньгами. Во втором случае продюсер должен получить деньги, а не отдать их. Даже в простом выражении: «На кинофестиваль были приглашены известные кинорежиссеры и продюсеры», тоже есть два события. В первой ситуации на кинофестиваль были приглашены только известные кинорежиссеры. Во второй ситуации на кинофестиваль были приглашены не только известные кинорежиссеры, но и известные кинопродюсеры.

Попробуем определить, на основании какой – лексической или синтаксической – омонимии строится гэг из сборника юмористических рассказов и пародий «Всегда в прокате»: «Новая комедия Пантелея Пантелеймонова снимается сейчас в старинном городе Закутовске и его окрестностях. Этот цветной широкоформатный фильм снимается из‐за плохой посещаемости зрителями» («Всегда в прокате», составитель. Ал. Хорт, М., 1989).

Обратите внимание, что с точки зрения синтаксической конструкции предложение построено правильно. Фильм действительно снимается, а не «заснимается», не фиксируется, не запечатлевается и т. д. Но неоднозначное слово «снимается» прячет от нас другое событие, которое мы еще не видим. Настоящее событие появится только во втором предложении – то есть в следующем кадре.

Теперь мы понимаем: гэг был построен на основании лексической омонимии. Однако если мы услышим фразу: «Несмотря на большой бюджет, продюсер решил снять свой фильм», то возникает своего рода полиэкран. В одном кадре мы видим продюсера, который решил стать режиссером и снять свой первый фильм, несмотря на риск провалиться в прокате и потерять свои деньги. В другом кадре мы видим продюсера, который, несмотря на то что потратил большие деньги на производство своего фильма, снимает его с проката. Синтаксическая омонимия возникает не только из‐за своеобразного расположения слов, но и из‐за нарушения категории количества, а именно, когда сказано меньше, чем положено.

В нашем примере с продюсером, если речь идет о кинопрокате, не хватило буквально нескольких слов: «Несмотря на большой бюджет, потраченный на съемки кинокартины, продюсер решил снять свой фильм с проката». Но если бы наш продюсер решил стать режиссером, следовало бы сказать по‐другому: «Несмотря на большой бюджет, который потребуется для реализации кинопроекта, и еще больший риск провалиться в прокате, продюсер все равно решил взяться за режиссуру и снять свой дебютный фильм». Сразу все становится понятно.

Лексическая и синтаксическая омонимия могут лежать в основе стилистической фигуры речи – амфиболии. Амфиболия – это двусмысленность – конструкция взаимоисключающих возможностей. Смысл фразы определяется интонацией и расположением логической или психологической паузы. Самый известный, хрестоматийный пример – это фразеологизм: «Казнить нельзя помиловать». В этой ситуации жизнь человека зависит как никогда от паузы. Примеров с амфиболией немало: «Спать нельзя бодрствовать», «Лечись зараза сгинь», «Хорошо жить не надо тужить». Попробуйте поставить паузы в разных местах и произнести фразы с разной интонацией – и вы станете свидетелем совершенно разных ситуаций.

Таким образом, если вы любите экспериментировать со словами, играть с ними, каламбурить, то лексическая и синтаксическая омонимия будут для вас незаменимым материалом для создания вербальных и визуально-вербальных гэгов.

Обращаем вниманием, что играть со словами можно еще и с помощью антанаклазиса и парономазии. Антанаклазис – это когда в предложении одно и то же слово употребляется в различных значениях. Например: «Она была права, что получит в автошколе права». «Глава компании пропустил главу в уставе своей компании». Парономазия – это когда в одном предложении употребляются паронимы, то есть слова, сходные по звучанию и морфемному составу, но разные по значению. Паронимы являются «ложными братьями». Например: «Пока Иванов подтягивался, Петров потягивался и зевал».

Вспоминается анекдот, который является примером вербального гэга, построенного на основе парономазии: «Сталин посылает в Лондон на конгресс скотоводов знатного чабана. Опытный чабан с удовольствием поделился своим опытом работы на конгрессе скоттоведов – исследователей творчества писателя Вальтера Скотта».

Разбирая категорию способа, никогда не надо забывать, что вербальный гэг зависит еще и от того, как произнесет его персонаж. Интонация, паузы и другие внеречевые средства воздействия – очень важные элементы в конструкции гэгов. Фонационный уровень категории способа является как раз тем, что в самом начале мы назвали фонационным модулем. Попробуйте произнести фразу «Как вы живете». Можно спросить по‐дружески, можно возмутиться, а можно с недоумением вскрикнуть: «Как?.. Вы живете?» (то есть вы все еще живы).

В фильме Исидора Анненского «Свадьба» (1944) есть замечательный вербальный гэг, который строится именно на паузе и интонации. Настасья Тимофеевна Жигалова (Фаина Раневская) говорит своей дочери Дашеньке (Зоя Федорова): «Все мужчины дураки. И твой тоже дурак. Ты его осади, не очень‐то уважай, не за что. Обо всем мать спрашивай, отца… тоже не слушай». Если неправильно поставить паузу в последнем предложении и произнести без соответствующей интонации, например: «Обо всем мать спрашивай… отца тоже не слушай», то получится совершенно другая сцена, где уже нет места для шутки.

Вспомним гэг из фильма Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука»: Семен Семенович Горбунков (Юрий Никулин) приходит в отель «Атлантика» к Анне Сергеевне (Светлана Светличная). Анна Сергеевна: «Может, пока бокал вина?» Семен Семенович: «Хорошо бы… пива». Юрий Никулин сказал с такой интонацией, словно сначала согласился. Но после паузы уточнил, что на самом деле хорошо бы выпить пива.

Классическим примером вербального гэга, получающегося за счет особого произношения и интонации, является сцена из фильма Георгия Данелии «Афоня». Помните, когда слесарю-сантехнику Афанасию Борщову (Леонид Куравлев) не направили практикантов из ПТУ, он выразил свое недовольство мастеру ЖЭКа Востряковой (Валентина Талызина)?

– Людмила Иванна. Эх, Людмила Иванна.

– Да я уже сорок лет Людмила Иванна, ну и что?!

– Ну ты, не даешь студентов – не надо, – повышает тон Афанасий. – Но правда дороже.

– Какая правда?

И в этот момент Борщов как закричит:

– Да ты на себя в зеркало‐то посмотри, сорок лет… Да тебе больше двадцати шести в жизни не дашь!

В следующем кадре Афоня идет уже с практикантами. Замечательная сцена! Однако без повышенного тона героя, произнеси он по‐другому, без крика, гэг получился бы слабым, неярким.

Следующий пример. Мультсериал «Футурама», 6 сезон, 17 серия «Закон и Оракул». Фрай окончил полицейскую академию. Шеф О’Манахан (начальник Департамента полиции Нью-Йорка) говорит Фраю:

– Фрай, из‐за трагической потери офицера Смита ты теперь с Урлом (робот URL).

Робот с чувством скорби говорит своему новому напарнику:

– Ему оставалось всего пару дней до пенсии.

– Что случилось? – спрашивает Фрай.

– Вышел раньше.

Определенная интонация, высота голоса, громкость, паузы, ударения, особенности произношения звуков – все эти элементы по отдельности или в сочетании становятся душой вербальных и визуально-вербальных гэгов, рождают яркий образ. Крылатые выражения с экрана идут в народ не только потому, что сценарист придумал интересное сочетание слов или поиграл словами, а в большей мере из‐за того, насколько выразительно актер произнесет свою фразу.

Мы рассмотрели все четыре категории принципа кооперации Грайса, которые можно использовать в создании гэга. Не будем забывать, что гэги лучше всего получаются, если нарушать категорию количества, а именно недоговаривать. Недосказанность наталкивает на ошибочное предположение, приводит к ложной пресуппозиции и неправильным выводам.

Пресуппозиция – это скрытое предположение в речевой конструкции, то есть не выраженное словами утверждение, которое мгновенно подразумевается как говорящим, так и слушающим. Например, во фразе «Кинорежиссер Петров опять получил награду за свой фильм» пресуппозицией будет то, что Петров и до этого получал награды. А во фразе «Киновед Иванов больше не ходит на кинофестивали» пресуппозицией является то, что Иванов раньше ходил на кинофестивали. Такая скрытая информация считывается мгновенно.

Однако, чтобы получился гэг, пресуппозиция для слушающего персонажа и зрителя должна быть ложной. То есть на экстрамодальном уровне зритель подразумевает одно, а говорящий персонаж на самом деле имеет в виду совершенно другое. А чтобы заложить ложную пресуппозицию в речевую конструкцию, как раз надо нарушить категорию количества – недосказать или произнести фразу в соответствии с правилами кооперации, но вырванную из контекста определенной ситуации. Приведем примеры ложной пресуппозиции экстрамодального уровня как следствие недосказанности:

Начальник спрашивает офисного работника:

– Почему нет Иванова на работе?

Подчиненный отвечает: «Он опять запил».

Пресуппозицией фразы «Он запил» будет то, что Иванов ушел в запой, как и раньше. Но если сотрудник после паузы продолжит фразу: «…жирное молоко сырой водой, а желудок у него слабый», то пресуппозиция меняется: у Иванова «скрутило живот». Как видим, была нарушена категория количества, а, следовательно, предполагаемое фоновое событие в самом начале оказалось ошибочным.

Приведем другой пример. В пародийном фильме Эцио Греджо «Молчание ветчины» психопат Антонио Мотель (Эцио Греджо) говорит следователю Джо Ди Фостеру (Билли Зейн):

– Знаете, мой дед умер от чиханья.

– Заболел и умер? – спрашивает Джо Ди Фостер.

– Нет. Просто свалился с лесов небоскреба.

В этой сцене персонаж нарушает категорию количества, он недоговаривает, что конкретно случилось: чиханье может возникнуть из‐за простуды, гриппа, аллергии или нервного расстройства. Чиханье – это следствие болезни, а не причина смерти. В этой ситуации пресуппозиция переходит в вербальную форму уточняющего вопроса Джо Ди Фостера: «Заболел и умер?» Однако картина меняется, как только персонаж Антонио Мотель договаривает, что дедушка свалился с лесов небоскреба. Оказывается, он не заболел. Дедушка чихнул, потерял равновесие и упал вниз со строящегося небоскреба.