Текст книги "Чудик и другие жители Заполярья. Рассказы"

Неисправимый

После окончания полевого сезона Володя Денисенко решил отдохнуть. До прилёта вертолёта оставалось два дня. За это время надо было подготовить трактор к ремонту и собрать вещи. Володя зашёл в балок, сел на кровать и задумался. Отгулов накопилось на месяц, и отпуск за два года. Куда девать такую уйму времени? Надо бы с пользой. А так промелькнут деньки, и снова – работа. Надо бы посоветоваться. Пойти к напарнику, Ваське Саввушкину? Он тоже вылетает, может, и посоветует что? Кряхтя от застарелого радикулита, Володя поднялся и отправился в соседний балок. Отворив дверь, увидел Саввушкина, который с удовольствием потягивал чай из огромной кружки. Васька широким жестом пригласил напарника к столу. Денисенко примостился на край скамьи, солидно налил в свободную кружку кипяток, добавил заварки и немного помолчал. Затем начал издалека:

– Вылетаешь?

– Вылетаю, – коротко ответил Василий.

– В отпуск?

– Ну да. А что?

– Куда едешь?

– К брату, в Белгород. Недельку по хозяйству поработаю и поеду.

– У меня тоже брат живёт в Ростове, и сестра – в Воронеже.

– Это хорошо, когда семья большая.

– Да, неплохо. Только проблема возникает.

– Какая проблема?

– Да вот думаю, к кому съездить? Или к брату в Ростов, или к сестре в Воронеж?

– А что тут думать? Обоих надо навестить.

– Так-то оно так, но, если поехать сначала к брату, сестра обидится, если к сестре, брат потом дуться будет.

– Да, это проблема.

– Проблема…, – оба задумчиво примолкли. Потом Саввушкина осенило:

– Слушай, а ты по старшинству.

– Как это?

– А кто старше, к тому и первому.

– Не могу.

– Почему?

– Тройняшки мы. В один день родились.

– Ни фига! Ты же никогда не говорил, что из тройняшек.

– А ты и не спрашивал.

– Слушай, – Василий подвинулся поближе. – Ты жребий брось. Кто выиграет, к тому и езжай первому, а другому не говори. Каждый будет думать, что ты его первого навестил, и обид не будет.

– Наверное, ты прав. Жребий, оно вернее. А навестить обоих надо. Ну ладно, пошёл я собираться, – Володя допил чай и направился к двери.

– Так ты не забудь, жребием и решишь! – крикнул вслед Саввушкин, но напарник уже не слышал.

Денисенко направился к своему трактору, стоявшему на пригорке. Вытащив из-под сиденья тряпки, Володя принялся вытирать окна кабины. Солнце, отражаясь от стёкол, слепило глаза. Весенний ветерок обдувал лицо и приносил запах земли и солярки. Рядом выстроились трактора и вездеходы передвижного отряда. Володя вытер руки, оглядел со всех сторон технику, запер кабину на замок и присел на капот. От вездехода отделился знакомый механизатор – сосед по городской квартире:

– Уезжаешь? – поздоровавшись, спросил он.

– Ага. В отпуск.

– Это хорошо. А зачем кабину на замок запираешь?

– Чтобы никто не лазил.

– Да кому оно надо, лазить. Тут и нет никого.

– Не скажи. У меня в балке целый чемодан запчастей. Вот, думаю, может, оставить в кабине, чтобы с собой не везти.

– Зачем с собой?

– Как зачем? Пять месяцев меня не будет, растащат.

– Да-а, за пять месяцев растащат.

– Так вот я и думаю, с собой везти или в кабине оставить?

– С собой – оно вернее.

– А тяжесть? Туда – сюда таскать. Замучаешься.

– Тогда в кабине запри.

– Боюсь, вскроют.

– Тогда с собой.

– С собой и повезу, а кабина всё равно пусть будет закрыта. Так надежнее. Ты тоже вылетаешь?

– Да, на неделю.

– Счастливо. В вертолёте встретимся, – Володя спрыгнул с капота и зашагал к балку.

Пока собрались, пока технику подготовили, два дня и пролетело. Гул вертолёта обитатели посёлка услышали издалека, и к прилёту на площадке образовалась солидная толпа. Вертолёт, не заглушая двигателя, быстро разгрузился, пассажиры разместились на сиденьях, и машина взмыла в небо. Через час весело гомонящие полевики уже погрузились в вахтовку, выехали за пределы аэропорта и покатили в сторону экспедиции.

На следующий день, послонявшись по квартире, Володя взял газету и углубился в чтение. Жена выглянула из кухни:

– Володя, я лотерейный билет купила, проверь заодно.

Денисенко взял билет, газету с тиражом, сравнил серию, номер и нервно рассмеялся.

– Ты что? – спросила жена.

– Билет выиграл.

– Не может быть! Дай, посмотрю, – жена потянулась мокрой рукой к билету. – И верно, выиграл! Вот повезло!

– Ты поосторожней со своей сыростью, мне по нему ещё выигрыш получать.

– Было бы что получать, а билету ничего не сделается.

– Ну да. Такой выигрыш! Придерутся и не выдадут.

– Ты его пока спрячь, чтобы не затерялся.

– Да, такой куш. Ещё позарится кто.

– Ты ужинать будешь?

– Пока не хочу. Пойду к соседу схожу.

– Сходи. Что дома сидеть? Смотрите там, не набирайтесь сильно.

– Да мы только чаю, – кинул Володя уже в дверях, пряча под полой пиджака бутылку.

– Знаю я вас, чаёвники, – проворчала жена, запирая дверь.

Из соседней квартиры доносились запахи жареной курицы и свежих огурцов. Сама соседка, веселая полноватая женщина в надетом поверх платья переднике порхала вокруг стола.

– Заходи, Володя, мы как раз ужинать собираемся, – приветливо обратилась она к Денисенко.

– Да вроде неудобно. Если только чаю?

– Ну, чаем ты не отделаешься. Коли пришёл, давай к столу, – сосед подставил стул и поставил третью тарелку.

– Я тут со своей, обмыть выигрыш надо, – Володя достал бутылку.

– Неужто в лотерею что-то выиграл? – сосед коротко хохотнул.

– Не что-то, а «Волгу»!

– Ну-у, прямо «Волгу»?

– Вот тебе и ну. Говорю, выиграл.

– Это точно обмыть надо, – сосед вынес из кухни три рюмки.

Откупорили бутылку и разлили водку.

– За везенье. Рад я за тебя. Я, честно говоря, не верил этим лотереям. Думал, народ дурят. А тут такой выигрыш! А ты точно уверен, что выиграл?

– Да, точно. И серия, и номер. Я сам, было, не поверил, а потом жена посмотрела: «Да, – говорит, – все сходится».

– Вот повезло! Слушай, а зачем тебе «Волга»? Где ты на ней будешь ездить?

– Да вот и я думаю, зачем она мне? Может, лучше деньгами взять?

– Не знаю. Может, деньгами лучше. А то с машиной одна морока. Гараж, регистрация… А тебе в рейс ходить надо.

– Ну да, а машина стоять будет. Наверное, деньгами возьму.

– А ты билет продай.

– Как это, «продай»? За тридцать копеек, что ли?

– Зачем за тридцать копеек? По стоимости «Волги», а можно и больше. Знаешь, сколько желающих, с деньгами.

– Надо подумать.

– Во-во, подумай. Можно в два раза дороже продать.

– Кому?

– Ты что? Грузинам! У них денег уйма, а до машин они падки.

– Грузинам, конечно, можно. Только где их искать?

– Да был бы билет, а грузины найдутся. Ты, главное, не спеши.

Молча допили бутылку, и Володя распрощался. Прийдя домой, он долго рассматривал лотерейный билет, вертел и так и эдак, пока не заснул.

Ещё несколько дней Денисенко сидел в квартире, перечитывая старые детективы. И вдруг исчез. Сначала жена подумала, с друзьями пьёт, потом забеспокоилась. Позвонила Саввушкиным. Василий сначала ответил, что видел Денисенко только в поле, затем предположил, что тот уехал к родственникам. Володина жена переспросила, к каким это родственникам. И когда Саввушкин рассказал про брата и сестру, горько рассмеялась:

– Врал он тебе всё. Нет у него ни брата, ни сестры. Детдомовский он.

– Как детдомовский? Он же говорил, что из тройняшек.

– Какие тройняшки? У него кроме меня на всём свете никого нет. Значит, опять врать начал. Надо же, придумал родственников, да ещё тройняшек.

Ещё через день зашёл сосед. Когда узнал, что Володя уже два дня, как исчез, всплеснул руками:

– Может, он к грузинам уехал?

– Зачем? – удивилась жена.

– Билет продавать.

– Какой билет?

– Ну, тот, что «Волгу» выиграл. Мы ещё с ним выпили за удачу. Он ещё говорил: «Зачем, мол, мне „Волга“, лучше деньгами взять».

– Какую «Волгу»! Вон лежит тот билет. Два рубля выигрыш. Ну, не могу! И тут соврал! «Волгу» он выиграл! Да сроду у нас таких выигрышей не было.

Где вот он пропадает?

– А запчасти где? – сосед увидел в коридоре открытый чемодан.

– Какие запчасти?

– Он говорил, что с собой увезёт. Ещё сомневался: если оставить – растащат.

– Ты посмотри, и здесь не удержался от вранья. Ведь клялся, божился, что завязал. Как приехал, я сразу чемодан открыла, там, кроме грязного белья, ничего не было!

Когда нервы женщины не выдержали, и она уже решила заявлять в милицию, появился Денисенко. Володя был весь в грязи, с побитым лицом. Молча скинул с себя одежду и залез в ванну. И тут жену прорвало:

– Ты где был, малохольный? – взорвалась она. – Я места себе не нахожу, а он является с побитой рожей! Совесть у тебя есть?

Володя сидел в ванной, откисая в белоснежной пене. Он задумчиво молчал. Когда жена в четвёртый раз сквозь слёзы и истерику спросила, где всё-таки он пропадал, Денисенко буркнул:

– Саввушкину новый трактор дали, мы с ним обкатывали.

– Три дня?

– За город заехали, а он заглох.

– И три дня заводили?

– Ну не три. Мы позавчера выехали. Пока поломку устраняли, пока то да сё, вот время и пролетело.

– Что ты мне всё врёшь! Я вчера с Саввушкиным разговаривала, он тебя только возле вертолёта в последний раз видел!

Володя молчал, размокая в ванне.

– Ну, что ты ещё соврёшь? Когда я от тебя правду услышу? Ты же мне обещал! – крик жены сбивался на плач. – Забыл, как тебя по косточкам собирали, когда бандиты выведывали, где найденный клад золотых монет? А чуть живого тебя принесли, когда хвалился, что ты из заграничного рейса валюты чемодан привёз! Капитан дальнего плавания! Ты мне что обещал? Больше ни-ни! Опять понесло? «Волгу» он выиграл! А пароход ты не выиграл? На нём бы и поплыл к своим братьям и сёстрам! Надо же, придумал: тройняшки!

Денисенко молча вышел из ванны. Не обращая внимания на крики жены, вытерся широким полотенцем и лёг в постель. В голове его медленно шевелились мысли. А думал он о том, что всё равно никто его не понимает. Вот и жена раскричалась. Ну что ей отвечать? Она же всё равно не поверит, что встречу с однополчанином отмечали. Как вот ей объяснить, что два года с ним из одного котла щи хлебали, как в обнимку с автоматом бессонными ночами на посту мёрзли. Бесполезно ей, глупой бабе, втолковать, что служба в армии роднит людей на всю жизнь. Мысли постепенно путались, и только боль от полученной в детстве травмы разливалась по телу. Болели два отсутствующих пальца на правой руке. Володя удобней уложил руку на подушке, чтобы ноющая боль хоть немного поутихла, и с горечью подумал: «Если человек один раз оступился, так что же его всю жизнь тюкать надо? Вот как эти пальцы, в детстве ещё оторвало, а всю жизнь болят. А ей правду подавай. Всё равно не поймёт…»

2011 г

Не имей сто рублей

Отпуск поглотил всю наличность. Отсутствие денег компенсировалось приятным воспоминанием о море, солнце и чебуреках. Хорошо отдохнувшим и посвежевшим я возвращался домой скорым поездом. В кармане похрустывала последняя десятка на такси, а дома ждали сытный ужин и тёплая постель. Бодрой рысью домчавшись до стоянки такси, я назвал адрес первому попавшемуся водителю и уже через несколько минут наслаждался домашним теплом и уютом.

Моё радужное настроение было прервано самым неожиданным образом. Ко мне тихо подошла моя взрослая дочь. Она подсела на диван и протянула заполненный бланк.

– Что это? – всё ещё находясь под влиянием сытного обеда, сонно спросил я.

– Квитанция. Надо оплатить до конца недели. Вчера сказали: кто не заплатит, отчислят.

Это была проза жизни. Дочь училась в институте на платной основе, и неоплата текущего семестра грозила непоправимыми последствиями. Ещё не осознавая надвигающейся опасности, я меланхолично протянул:

– Дочь, ты же видишь: я только приехал. Пусть мама оплатит.

– У мамы денег нет, а платить надо за два семестра.

– Сколько?!

– За два. Пап, если институт не получит денег, меня попросят. Надо заплатить.

Я взял квитанцию и с ужасом взглянул на итоговую сумму. Сон слетел. Мысль о катастрофе вонзилась в голову и превратилась в почти невыполнимую проблему. Где взять деньги? К работе я приступаю через неделю. Мне за отпуск выдали всю сумму, которую я давно потратил. То есть, в лучшем случае, получка только через месяц, но даже этих денег не хватит на полную оплату. Значит, ещё как минимум – два. Итого, два – три месяца.

– А подождать нельзя? – с надеждой пролепетал я.

– Папа, ты же знаешь!

– Знаю, знаю. Что-нибудь придумаю, – постарался предупредить я нарастающую истерику.

– Папа, только побыстрее. Я одна осталась из группы.

– Хорошо, я понимаю, – уныло согласился я.

Отпуск заканчивался через неделю, и срок оплаты был недельный. Времени было достаточно. Надо было занимать, что шло вразрез с моими убеждениями. Но почти все мои знакомые жили от получки до аванса. Были, конечно, и исключения. Поразмыслив, я пошел по наименьшему сопротивлению и отправился к соседу. Позвонив в дверь, я долго ждал, прислушиваясь к странным звукам за дверью. Сначала раздался грохот, потом звук, похожий на шипенье, наконец после громкого кошачьего вопля дверь открылась. В проёме стоял сосед в драной майке и замызганных тренировочных брюках. Недельная щетина на щеках выдавала крайнюю степень запоя. Из недр квартиры пахнуло смесью сигаретного дыма и паров алкоголя.

– Сосед! – обрадовано завопил он, – заходи!

– Да я на минутку, – растерянно промямлил я.

– Всё равно заходи. Минуткой не отделаешься. Извини, у меня небольшой беспорядок, – сосед потащил меня в комнату.

Слегка сопротивляясь, я вошёл. Если можно было назвать беспорядок в комнате небольшим, то городская свалка – фойе театра. Стол был сдвинут на середину. Единственный стул в перевёрнутом виде красовался на прогнутом диване. Самым видным украшеньем выделялся телевизор, на котором стояла початая бутылка водки. На грязном полу сидела кошка, глядя на меня огромными глазами.

– Мурка, это Толян, – представил меня сосед. – Толян, это Мурка, – сосед галантно поклонился.

Я с тоской подумал, что здесь денег не достану. Как бы упреждая мои мысли, сосед внезапно спросил:

– Толян, у тебя десятки на пиво не будет?

– Да я только из отпуска, – ответил я, пятясь к дверям.

– Понимаю, – сочувственно кивнул сосед, и когда я совсем был за дверью, крикнул, – а чё приходил-то?

– Да так, попроведать! – ответил я.

Уже на лестничной клетке до меня донеслось:

– Мог бы и с бутылкой!

Первый блин всегда комом. И я не слишком расстроился. Через дорогу от нашего дома жил мой приятель, одинокий и стабильно получающий зарплату. Я знал, что деньги у него были, это подтверждалось и частыми походами в ресторан, и жалобами соседей на слишком буйную жизнь приятеля. Не успел я позвонить, как он возник в дверях и испуганным голосом выдохнул:

– Тебе чего?

– Денег занять, – от неожиданности я отпрянул.

– Денег не дам – сто грамм налью. А много?

Я назвал. Приятель присвистнул:

– Столько у меня нет.

– А сколько есть? – я всё еще надеялся собрать всю сумму хотя бы по частям.

– Нисколько нет. Весь в долгах, как Минфин. Ты, старик, извини. У меня там дама. Заходи попозже – расскажешь, где был. Классный анекдот знаю. Обхохочешься. Ну, давай. Ты к Лёхе Петренко загляни. У него, по слухам, премия намечается. Заходи.

Приятель скрылся за дверью, а я поплёлся к Петренко. Лёха недавно развёлся с женой и искал утешение среди многочисленных друзей. Он постоянно жаловался на бывшую супругу, на её собаку, которая не подпускает его к дочке, на бывшую тёщу, с её претензиями, на фикус, который надо поливать каждый день. Он жаловался, что при такой зарплате мог бы жить как у Христа за пазухой, но при нынешних ценах… Все знали, что деньги у него водились.

Два дня, с упорством маньяка, я звонил в дверь квартиры Петренко, но каждый раз уходил ни с чем. К концу второго дня Лёха появился слегка помятый, но с довольным лицом. Выслушав меня, он сразу сник:

– Понимаешь, деньги, конечно, у меня есть. Но занять тебе не могу.

– Почему? Я тебе через три месяца отдам!

– Не в этом дело… С Ленкой я помирился…

– Поздравляю. Ну и что?

– Условие она мне поставила, что бы я шубу ей купил.

– Конечно, шуба – это важно, – согласился я.

– Не обижайся. Что я у тебя, один? Займи у кого-нибудь другого.

– Ну что ты? Я не в обиде. Конечно, я займу у кого-нибудь другого.

– Ты сходи к Вассерману. Он хвалился, что может даже магазин скупить.

К Изе Вассерману мне хотелось идти меньше всего, но, как говорится, нужда погнала. Когда-то мы жили в одном общежитии и даже в одной комнате. Потом наши пути разошлись. Вассерман несколько раз звонил по телефону, но я не очень стремился к сближению. Меня раздражало его постоянное стремление всё измерять деньгами. Будь то дорогая шуба или выловленная в реке рыба. Мягкая мебель вызывала в нём восторг не цветом и качеством обивки, а запредельной стоимостью. Он мог часами восхищаться заграничной тряпкой, хотя львиная доля цены у той была за счёт таможенных сборов. Изя встретил меня как родного брата. Я едва вырвался из его радушных объятий. Расспросив о семье, вспомнив молодые годы, он, наконец, перешёл к цели моего визита.

– Ты что же думаешь, я такую сумму дома держу?

– Ничего я не думаю, – ответил я, – просто прошу взаймы на три месяца.

– Конечно, не думаешь! Тебе не надо думать! У тебя же нет этих денег! – ни с того ни с сего заорал Изя.

– Ты что раскричался? – возмутился я, – просто скажи, можешь занять или нет?

– Не могу, брат. Все деньги на книжке.

– Тебе что? Трудно снять?

– Не в этом дело. Если я сниму сейчас, теряю проценты.

– Компенсирую я тебе эти проценты.

– Ты не кипятись. Думаешь, мне проценты нужны. Тут дело в другом.

– В чём? – я терял терпение.

– У меня, понимаешь, принцип. Я знакомым не одалживаю.

– Так бы и сказал сразу, – прошептал я, мысленно вычёркивая Вассермана из списков своих знакомых.

Дома я ещё раз проанализировал возможности своих друзей. Выходило, что при деньгах было не так уж много. В основном, все еле дотягивали до получки. На всякий случай я обзвонил по телефону ближайших знакомых, но, как и предполагал, они смогли мне предложить незначительные суммы, да и то на срок, не больше недели. Наконец в напряжённом мозгу всплыла денежная фамилия. Сашка Клёц работал где-то в аналитической компании и получал хорошие гонорары за свои рецензии. Я созвонился с Сашкой (помня о неудаче с Петренко, я уже не ломился в гости) и договорился о встрече. В назначенный час я позвонил в квартиру Клёца. Меня ждали. Сашкина жена приготовила грибной пирог, восточный салат и пельмени. Стол ломился от закуски, и всё это великолепие венчала запотевшая бутылка «КВ». «Неплохо живут аналитики, – подумалось мне. – Можно надеяться, что денег здесь не пожалеют».

Действительно, Сашка с пониманием отнёсся к моей просьбе, и даже удивился незначительности, по его понятиям, суммы.

– Не вопрос! До завтра потерпишь? Мне должны заплатить гонорар за один «левак». Ты мне позвони часиков в одиннадцать. Договоримся, – заверил Сашка, прощаясь.

На следующий день, еле дождавшись одиннадцати часов, я позвонил. Тусклым голосом Сашка поинтересовался здоровьем, моими делами, явно избегая разговора о деньгах.

Тогда я напрямую спросил, получил он деньги или нет?

– Деньги я, конечно, получил… – начал Сашка.

Я понял, что денег мне не видать. Но всё же с надеждой переспросил:

– Можно зайти?

– Ты понимаешь? – Сашка помялся. – Я тут совсем забыл… Мне кредит надо выплачивать…

– Так что же ты сразу мне не сказал?! – возмутился я.

– Ну, так вышло… Забыл я… А сегодня как раз срок. Ты уж как-нибудь сам…

Неделя заканчивалась. Денег не было. Дочь настойчиво интересовалась, когда я оплачу квитанцию? А что я мог сделать? И тут ко мне в гости пришел Вовка Шацкий. За разговором он поинтересовался, почему я такой невесёлый? Я ему всё рассказал. Вовку особенно возмутило Сашкино поведение:

– Вот сволочь! Надо же? Как он мог? Хотя бы не обещал! Ну, жучара!

Я ухватился за последнюю соломинку:

– Володь, – осторожно спросил я, – а ты бы не мог мне занять?

– Конечно, могу, – продолжая возмущённо жестикулировать, ответил Шацкий. – В понедельник вечером я еду в командировку, а утром получаю зарплату и суточные. До обеда я тебе позвоню.

В понедельник я ждал звонка до самого вечера. Вовка так и не позвонил. Забеспокоившись, я набрал номер Шацких. Трубку сняла Ольга – Вовкина жена. Я поинтересовался, где Вовка.

– Как? А разве он тебе не сказал? Он в командировку уехал ещё в пятницу.

Сердце у меня упало и забилось где-то под желудком. Но всё ещё с надеждой я спросил:

– А он для меня что-нибудь оставил?

– Нет. А что он должен был оставить?

– Деньги он получил? – намекнул я.

– Да. В пятницу же днём, а вечером уехал.

– Может, он деньги оставил?

– Да ты что? Перед отъездом сын заходил. Он машину покупает, так Вова все деньги ему отдал. Про тебя даже разговора не было.

Ольга положила трубку. Последняя ниточка лопнула. Я стоял посреди комнаты, слушая короткие гудки. В голове не укладывалось, что можно вот так просто уехать. И это после бурного возмущения, и искренних заверений в помощи. Полностью разбитый, я потащился в институт выпрашивать отсрочку оплаты.

Как ни странно, завкафедрой внимательно меня выслушал и обещал помочь. Созвонившись с финансовым отделом, он обрисовал ситуацию и передал трубку мне. Приятный женский голос поинтересовался, когда я могу заплатить? Я заверил, что половину я смогу отдать через месяц, а вторую часть – через два. Голос ответил, что новую квитанцию они передадут с моей дочерью и попросил назвать фамилию. «Через месяц Вы получите квитанцию, а ту можете уничтожить». Не веря в своё счастье, я переспросил, не будет ли каких-то последствий для моей дочери? «Что Вы, – ответили мне, – мы вообще должны выписывать квитанции на оплату в конце каждого семестра, но родители постоянно задерживают взносы. Поэтому, чтобы обезопасить себя, мы вынуждены были выписывать квитанции заранее. Вы знаете, с каким трудом некоторые расстаются с деньгами?» Я знал.

2012 г