Текст книги "Чудик и другие жители Заполярья. Рассказы"

Все мы бабы – дуры…

Невероятную по своей глупости историю рассказал мне сосед. Мы сидели на веранде и отмечали окончание летнего сезона. В разговоре шла череда анекдотов, и, конечно, про женщин, точнее – про женскую логику. Я ему рассказал о том, как моя жена делит домашнюю работу по половому признаку. Она говорит так: в доме существует два вида работы – мужская и женская. Мужская – не под силу женщине, и она делается мужчиной. Женская, под силу мужчине, поэтому она тоже делается им. Посмеявшись над «логичными» рассуждениями моей жены, сосед вдруг посерьёзнел:

– А она права. Мужик может делать любую работу, особенно если сильно прижмёт. Но я тебе другое скажу: что бывает, когда женщина начинает решать проблемы за своего мужа. Ты ведь знаешь: я долгое время работал с геологами. Жили мы в посёлке, построенном полулегальным, так называемым, хозспособом. Строительство заключалось в том, что правдами и неправдами контора добывала материалы и стройку финансировала за счёт геологоразведочных работ. Это было прямым нарушением финансовой дисциплины, но проверяющие органы закрывали на такие «шалости» глаза. Постройка домов была под особым контролем партийных и советских организаций, всячески поощрявших внеплановое расселение работников, этим снималось напряжение общегородской очереди на получение жилья.

В то время с нами работал тракторист шестого разряда Иван Огородников. Он жил на окраине посёлка в восьмиквартирном двухэтажном доме. Здание было построено силами стройучастка экспедиции таким же хозспособом. Жена Ивана славилась несносным скандальным нравом, вечно с кем-то судилась и что-то делила. Сам же Огородников отличался на редкость молчаливым характером. С раннего детства выбить из него слово было невозможно. Он говорить-то начал с четырёхлетнего возраста, когда родители уже разуверились, что чадо заговорит. Рассказывают: мать смирилась с тем, что врачи, обследовав со всех сторон организм ребёнка, развели руками. Совершенно здоровое дитя, без каких-либо отклонений, и рекомендации звучали почти одинаково. Как правило, они заключались в том, чтобы малыш меньше нервничал, больше употреблял витаминов, гулял на свежем воздухе.

Однажды дитятко, сорвавшись с лестницы, молча встало, отряхнуло руки и, не проронив ни слезинки, принялось за свои дела. Вот тогда мать разревелась. Схватившись за голову, она громко запричитала:

– За что меня Бог наказал? Чем я провинилась перед Господом? Да когда-нибудь ты хоть слово произнесёшь? Чем же тебя лечить, чтобы заговорил?

Иван вдруг перестал что-то строгать, обернулся к матери и произнёс:

– Ну?

Мать вначале даже не поняла, кто это сказал? Оглядевшись по сторонам, она по инерции спросила:

– Что, ну?

В ответ тут же услышала:

– Ну, заговорил.

Мать бросилась обнимать чадо, но он больше не проронил ни слова. Сколько ни бились родители, от него слышали только односложное «ну» или не менее краткое «нет». Как он умудрился жениться, да ещё на такой болтливой бабе, этого никто не мог понять. Но в один прекрасный день он молча привёл в дом соседскую девчонку и, вопросительно глядя на родителей, спросил: «Ну?». Та оказалась на редкость общительной и сразу завоевала симпатию родителей, тем более что мужа своего с первых дней взяла в ежовые рукавицы. С возрастом общительность жены переросла в болтливость, что не мешало продолжению семейной жизни Ивана.

После того как город взял на баланс посёлок геологов, спокойная жизнь прекратилась. Представительная комиссия поделила дома на благоустроенные и неблагоустроенные, и все неблагоустроенные обязала администрацию экспедиции снести. При этом дом Огородникова по странной случайности не попал ни в один из списков. Такое бывает в бюрократических заворотах: адрес есть, а дома нет. По плану генеральной застройки на этом месте должен стоять многоквартирный дом. Но денег в экспедиции в то время не хватило, и руководство решило схитрить. Вместо капитального фундамента насыпали грунт и на этом месте слепили из подручных материалов восьмиквартирный дом, подвели тепло, холодную воду и обозвали «полублагоустроенным». Соответственно, когда посёлок встал на баланс города, городская администрация потребовала отчёт по строительству. Руководство экспедиции решило вновь схитрить: снести тихонько времянку и построить уже капитальный дом. Жителей решили временно поселить в малосемейку, с тем чтобы потом дать им квартиры в новом доме. Всё шло нормально до той поры, пока не узнала об этом жена Ивана. Она возмутилась и пошла к начальнику. Там стала требовать, чтобы им сразу дали новую благоустроенную квартиру, как идущим под снос. Начальник попытался утихомирить скандалистку, уверяя, что через год они получат квартиру в новом доме. Но женщина ушла, хлопнув дверью, с уверенностью, что добьётся правды. Начальник вызвал Ивана и попросил утихомирить жену. Тот пришёл домой, сказал: «Ну», – и погрозил пальцем. Жена его сразу поняла, но не затихла. Она ещё больше распалилась, обозвала его молчаливым дураком, на которого сели верхом и рулят без уздечки.

В итоге пошла в администрацию города и начала, как у нас говорят, «качать права». Там вначале не поняли, чего требует разъярённая тётка. А когда разобрались, очень изумились. Для начала городская комиссия удостоверилась, что дом существует. Затем потребовала отчёт. Руководство экспедиции попыталось объяснить, что дом «частично благоустроенный», так как не подведена горячая вода. Но к тому времени жильцы умело провели воду от батарей, и комиссия эти доводы не приняла, так как всегда существовала единая цепь отопления и снабжения горячей водой. А кто её провёл, не имело значения. Дом признали благоустроенным, жителей из списков на получение квартир вычеркнули, и многоквартирный дом обязали построить в другом месте, куда экспедиции пришлось тянуть все коммуникации. И остался Огородников жить в не вполне комфортной времянке, а с ним ещё семь семей. Вот такая история получается, когда не за своё дело берутся.

– Да ты что? Она же справедливости хотела, – возразил я.

– Справедливости? – сосед вскипел. – А то, что я, по милости этой справедливой женщины, и еще шесть семей пять лет ютились в этой времянке без элементарной ванны, пока дом не дал трещину и на глазах не стал разваливаться? Это как? Вот тогда нам дали уже благоустроенное жильё. Только Иван этого не увидел.

– Почему?

– Сел, благодаря своей благоверной, – сосед рассмеялся.

– Опять влезла не в своё дело?

– Влезла. От нас периодически отправляли народ на сельхозработы. В тот раз выпала доля трём трактористам, в том числе Ивану. Двое уехали пораньше. Иван замешкался, поэтому ему не достался трактор. Двоим же дали трактор с плугом и послали вспахивать поле какой-то заброшенной деревни. А Огородникову, чтобы как-то занять, предложили подвозить воду. Иван согласился. Ему дали лошадь, запряжённую в телегу с бочкой, и тот временно стал исполнять роль водовоза.

Однажды, подъезжая к пахарям, Иван заметил, что они что-то внимательно рассматривают. Он слез с телеги и подошёл ближе. Напарники держали в руках чугунный горшок и высыпали из него блестящие кругляши.

– Ну-у? – удивился Иван. – Золото?

– Ты помалкивай. Мы клад плугом из земли выковырнули. Держи три монеты и смотри: молчок.

Один из трактористов протянул кругляши. Огородников взял монеты и уехал. Дома он решил удивить жену, преподнеся ей необычный подарок. К его изумлению, жена нисколько не обрадовалась. Раскричалась, что его, дурака, надули, что надо было требовать дележа на троих, что он как был олухом, так им и помрёт. Тут же сорвалась и помчалась к этому трактористу. Там разорялась ещё сильнее, пока её не выставили за дверь. Тогда разъярённая женщина решила отомстить. Призывая на головы владельцев клада мыслимые и немыслимые кары, прибежала домой и накатала заявление участковому. Тот передал заявление начальству, и дело закрутилось. При обыске обнаружилось всё золото. На допросах напарники указали и на Ивана, которого тоже взяли под стражу. Три монеты приобщили к делу, а суд определил одинаковый срок всем троим. Вот и выходит, что Иван сел благодаря неуёмной энергии своей жены.

Закончив рассказ, сосед вздохнул:

– Что это? Бабья дурь или простая женская жадность?

– Ты что? По-моему, жадность не имеет половых признаков, – перебил я.

А жена соседа задумчиво произнесла:

– Все мы бабы – дуры, но не до такой же степени.

2016 год

Бузотёр

Яков Бойко поставил размашистую подпись в рапорте оператора сейсморазведочной станции, подтверждающую отработку пикета, и облегчённо вздохнул. Последний день сезона был особенно тяжёлым. Пришлось ударно работать почти двадцать часов, чтобы уложиться в отведённый срок. У всех в печёнках был прошедший сезон, и рабочие рвались домой к заждавшимся семьям.

Отдав последние распоряжения, Яков нахлобучил шапку, надел полушубок и оглядел помещение: заваленный папками стол, стул с ободранной спинкой и занимающую половину балка сейсмостанцию. Хозяйство небогатое, но объёмное. Пожалуй, на два борта потянет, а надо бы уложиться в один…

– Яков Филиппович, аккумуляторы подключать на зарядку? – раздался из-за спины голос тракториста.

– Как хочешь, – махнул тот рукой.

– Могу и не подключать. Сам потом ругаться будешь, – тракторист улыбнулся.

– Не буду. На стационаре подзаряжу.

– Тогда едем на базу? – обрадовался тракторист.

– Погнали! – Бойко закрыл дверь в балок и пересел в вездеход рядом со вторым оператором. Бригада во главе с техником уже находилась в кузове. Вездеход тронулся.

Через полтора часа машина остановилась возле крайнего балка базы партии. Водитель газанул, отчего вездеход громко рявкнул. Яков спал. Он очнулся только после того, как двигатель окончательно заглох, и сидевший рядом оператор толкнул его в плечо. Уже смеркалось. На базе затарахтел дизель электростанции. Мгновенно вспыхнул свет в окнах балков. Рабочие бодро повыскакивали из кузова и рысью помчались в столовую. Бойко зашёл в балок конторы, сдал материалы отработанных за день точек и устало направился в столовую. Знакомые звуки, дым из печных труб, зовущий в привычное тепло, расслабляли уставшее тело. Бригада уже отужинала, и в помещении столовой было пусто. Возле стойки дожидалась пожилая повариха.

– Проходите, Яков Филиппович. Все уже поели. Борщ ещё горячий. Вам компот или чай?

Тот махнул рукой.

– Всё равно.

– Сегодня компот вкусный, из брусники с яблоками, – продолжала ворковать женщина.

– Тогда компот, – Яков почувствовал, что проваливается в дремоту и сейчас заснёт над тарелкой. Повариха что-то рассказывала, накладывая в тарелку второе, но он уже почти не слышал, только по инерции кивал головой.

– Яков Филиппович. Вы что, спите? – как будто издалека донёсся голос.

– Всё-всё, уже проснулся. Ещё на разнарядку идти, – вскочил тот из-за стола, отметая от себя остатки сна.

– Разнарядка через час, сходите, хоть немного отдохните, – повариха сочувственно вздохнула.

– Летом отдохну. Сейчас некогда, сейсмостанцию скоро подвезут.

Яков поблагодарил за ужин и зашагал в сторону конторы. За это время старший геофизик просмотрел материалы и приготовил ряд претензий. Разложив на столе сейсмограммы, он вальяжно расселся на стуле и ткнул карандашом в одну:

– Надо бы фильтрацию сменить. Браком попахивает.

Усталость накатывала на Якова, ноги казались ватными, и он присел напротив. Наконец до него дошли слова геофизика. Бойко взорвался:

– Ты что хотел, чтобы материал духами попахивал?

– Не хами, здесь не одна точка в браке.

В это время в балок зашёл начальник партии:

– Вот и хорошо, что вы оба здесь. Из экспедиции сообщили: завтра, во второй половине дня, прилетит вертолёт. Надо подготовить к отправке сейсмостанцию и материалы.

Старший геофизик чуть не взлетел над стулом.

– Михалыч, – обратился он торопливо к начальнику. – Материал нечёткий, надо бы сделать перезаписи.

Бойко прикинул, что если делать перезаписи, то он не успеет подготовить аппаратуру к отправке и решил схитрить:

– Я аккумуляторы отключил.

– Ты что? Я бракую сегодняшние точки! – старший геофизик забрызгал слюной. Карандаш, которым тот размахивал перед носом спокойно сидевшего напротив Якова, полетел в угол. Начальник партии во время перепалки сделал вид, что его больше занимает застрявший ящик стола, чем происходящий скандал.

– Бракуй. Но, если я увижу в отчёте разбраковку, я добьюсь оплаты за твой счёт, – хладнокровно заметил Бойко, чуть привстав.

Тихий тон и уверенные слова отрезвили нападавшего.

Он уже менее твёрдо продолжил:

– Ладно, в экспедиции перепишешь. В принципе, не страшно: время для защиты отчёта ещё есть.

– Вот и хорошо. В экспедиции я тебе хоть весь материал перепишу, на какой хошь фильтрации, – Яков незаметно подмигнул начальнику партии. Тот облегчённо вздохнул, радуясь простому решению вопроса. В это время зашёл механик и разговор перешёл на предстоящий ремонт техники. Все тут же забыли о перезаписях. В дверь постучали, и заглянувший в приоткрывшуюся щель тракторист сообщил, что балок сейсмостанции уже на базе. Он спрашивал, куда подключать свет. Пользуясь моментом, Бойко выскочил вслед за трактористом и побежал к сейсмостанции.

Второй оператор возился с переходниками, подготавливая аппаратуру к отправке. Вдвоём они быстро отключили аккумуляторы, чтобы старший геофизик не прицеплялся к перезаписям, и уже спокойно принялись раскручивать гайки. Утром сейсмостанция была упакована в ящики, провода свёрнуты в рулоны, и аккумуляторы установлены на полке.

Вертолёт, как и ожидалось, прилетел после обеда. Рабочие побросали на борт ящики и разошлись по балкам дожидаться отправки домой, а Бойко с облегчением полетел в управление. В аэропорту вертолёт встречал заместитель начальника партии с двумя грузчиками:

– Закончили, Яков Филиппович?! – ещё издали закричал он.

– Всё. Едем на летние квартиры! – Бойко искренне обрадовался встрече.

– Поздравляю! – было видно, что заместитель неподдельно рад окончанию сезона. – Сразу везти в мастерскую? – спросил он, осматривая груз.

– Естественно. Поставим ящики и домой.

Разгрузив ящики в предоставленную комнату, Бойко отправился спать. На следующий день предстояла тяжёлая работа по установке сейсмостанции и подключению аккумуляторов, поэтому надо было хорошенько отдохнуть.

Утро выдалось солнечным и свежим. Яков умылся, надел костюм, аккуратно повязал галстук и отправился на работу. В комнате мастерской был тарарам: ящики стояли вперемежку с кучей проводов и свёрнутыми рулонами кабелей. Отдельно стояли аккумуляторы. Надев синий халат, Яков принялся собирать аппаратуру. Прервала работу ввалившаяся ватага коллег. Возглавлял толпу сам заведующий мастерской.

– С приездом, Яков Филиппович! Надо бы отметить прибытие! – орали вошедшие.

Быстро освободили стол от кусков кабеля, частей аппаратуры и разного хлама. Дружно застелили газетой и разложили закуску. Из недр объёмных портфелей возникли бутылки с прозрачной жидкостью. Гости нетерпеливо потирали руки, облизываясь при виде разнообразных колбас и всевозможных видов ветчины. Наполнив стаканы водкой, Яков предложил тост. В принципе, он был непьющий, но любил поддержать компанию. А компания нетерпеливо переглядывалась и перемигивалась, зная слабость Бойко к длинным тостам. Пока тот рассуждал о полевиках с поднятым стаканом, ребята чокнулись и быстро выпили. Яков всё говорил, когда приоткрылась дверь, и в узкую щель заглянул начальник экспедиции, предпринявший обход здания. Увидев прямо перед собой оратора с поднятым стаканом, он тут же захлопнул дверь и быстро ретировался. Присутствующие растолкали по углам закуску, спрятав бутылки, расселись по рабочим местам. Через несколько минут в кабинет снова вошёл начальник экспедиции. С подозрением оглядев помещение, он обратился к подскочившему заведующему:

– Празднуем?

– Что Вы? Так, слегка отметили конец сезона, – глядя ясными глазами, отрапортовал тот.

Начальник ещё раз обвёл взглядом помещение, задержался на Бойко, который в это время усиленно зачищал два провода, и вздохнув произнёс:

– Ну-ну.

С тем и вышел. Все с облегчением вздохнули: пронесло. Яков подключил аккумуляторы к аппаратуре и начал осматривать помещение. Взгляд его упал на странный объект, стоящий на подоконнике. Приглядевшись, Бойко понял, что это была электрическая печь. Заглянув внутрь, он обнаружил там продолговатый предмет и быстро потянул его на себя. Увидев манипуляции Якова, работавший рядом слесарь предупредил, что это тигель – посуда для нагрева металла, а с печью недавно колдовал наладчик. Но тот отмахнулся, то ли не поняв, то ли не расслышав, и принялся вертеть тигель в руках. Оттуда вывалились желтоватые шарики, которые весело раскатились по полу. Слесарь, увидев россыпь, крикнул Якову, чтобы он был осторожней. Но тот, продолжая вертеть в руках тигель, недовольно заметил:

– Смотри, здесь ещё много осталось, а рассыпалась буквально мелочь.

В это время в комнату вошёл наладчик. Увидев кощунственные действия Якова, он взвыл:

– Ты что наделал!? Я кольцо хотел расплавить, ждал, когда печь остынет! Где золото из тигля?!

Бойко в растерянности молчал. Наконец он опомнился и еле слышно произнёс:

– Ну, извини. Я не знал.

У наладчика даже лысина покраснела от злости. Он стал ползать по полу, стараясь собрать золотые шарики, а Яков всё вертел тигель и удивлённо бормотал:

– Я же не знал, что это такое.

Потом тихо спросил:

– А почему кольцо переплавилось в шарики?

Наладчик от возмущения потерял голос, потом с руганью и угрозами выскочил из комнаты, сжимая в ладонях злополучные остатки кольца. А Бойко засунул тигель назад в печь и сел за настройку аппаратуры.

Обиженный наладчик заперся в соседней комнате. Он стал лихорадочно размышлять о том, как бы наказать обидчика. И тут взгляд мстителя упал на угол комнаты, где виднелась дыра в стене. Тут же у него созрел план.

Утром следующего дня наладчик протянул трубку через дыру к сейсмостанции Якова. Дождавшись начала рабочего дня, он закурил и, как только Бойко включил аппаратуру, начал выдыхать туда дым. Увидев дым, который валит от аппаратуры, Яков лихорадочно защёлкал переключателями, стараясь отключить сейсмостанцию от аккумуляторов. Но дым продолжал клубиться. Тогда он в панике стал выдирать провода, соединяющие блок питания с аккумуляторами. Когда Яков принюхался и увидел трубку, то сначала потерял дар речи, потом с воплем «кто!?» кинулся к двери, где нос к носу столкнулся с начальником экспедиции. Тот с удивлением остановился, пропуская вихревые потоки мимо себя. Затем воскликнул, фальцетом перебирая гласные:

– Яков Филиппович! Что с Вами!?

Но Бойко не слышал. Он с кулаками набросился на обидчика, спокойно пускавшего дым. Тот от неожиданности поперхнулся и, выпучив глаза, начал кашлять. От комичности ситуации оба расхохотались. На этом инцидент был исчерпан. А потом как бы сама собой окончилась и вражда. Бойко даже забыл о неожиданном столкновении в дверях кабинета. Однако не таков был начальник экспедиции…

На следующий день в прекрасном расположении духа Яков принялся за ремонт расстроенной аппаратуры. За час он соединил оборванные провода и поставил на место выдернутые впопыхах блоки. Включив питание, Бойко обрадованно отметил чёткость работы сейсмостанции. И тут позвонил старший геофизик партии. Яков подумал, что сейчас начнутся разговоры о перезаписях, но тот внезапно пригласил Бойко в камералку отметить конец сезона. Никаких отговорок он не принимал, и Яков покорно отправился в вычислительный центр. В кабинете уже пир шёл горой. Стол ломился от закуски. Только спиртное было спрятано в укромном уголке из опасения внезапной проверки начальства. Но начальство прекрасно было осведомлено о таких «мероприятиях» и закрывало глаза на мелкие шалости подчинённых, хотя после сезона начальник экспедиции периодически обходил все здания с целью пресечения слишком разгулявшейся публики. Он уже дважды посетил мастерскую, где так некстати столкнулся с Яковом, и вот теперь отправился в вычислительный центр проверить готовность камеральных бюро к межполевой обработке материалов. Поговорив с начальником вычислительного центра, вначале и не думал посещать камералки, но, пройдя по коридору в направлении входной двери, услышал громкие голоса. Приоткрыв дверь кабинета, откуда доносился возбуждённый разговор, он внезапно встретился глазами с Бойко, который, как всегда, разглагольствовал о поле и полевиках, держа в вытянутой руке наполненную рюмку. От неожиданности оба остолбенели. Только через несколько секунд начальник экспедиции произнёс «извините» и захлопнул дверь. А Яков так и застыл с рюмкой в руке, лихорадочно размышляя о том, почему некоторым не сидится в собственном кабинете и они вечно шатаются по конторе. У начальника же установилось чёткое мнение о Бойко как о пьянице и дебошире.

Когда потребовалась замена уволившемуся начальнику партии, представитель отдела кадров предложил кандидатуру Бойко, аргументируя тем, что Яков – прекрасный организатор, имеет высшее образование и регулярно перевыполняет план. Но начальник экспедиции заартачился. Присутствующие на совещании руководители отделов стали наперебой расхваливать предложенную кандидатуру, тогда начальник возмущённо воскликнул:

– Как же я могу доверить Бойко коллектив партии! Он же неадекватен! К тому же, он пьёт!

2015г