Текст книги "Стратегия риска"

Глава 7

После десятого тоста свадьба вышла из-под контроля тамады. Савенков уже и не пытался ею руководить. Гости за столом разбились на пары, тройки, пятерки и живо обсуждали свое: от политики до секса. Изредка в разных местах вспыхивали крики «Горько!» и быстро затухали в общем гомоне.

Сегодня Савенков был «за рулем». Пожалуй, первый раз за свою долгую жизнь, находясь в центре пиршества, он наблюдал за ним трезвыми глазами. Зрелище было весьма любопытное. Откровенно пьяных не было. Все такие же, как три часа назад, но другие… В первый момент это смешило, но потом стало раздражать.

Савенков понял, что трезвенникам можно быть лишь в компании себе подобных. Иначе неизбежно будет развиваться синдром превосходства. Захотелось разделить всех на две группы: вот он я, человек мыслящий, а вот все остальные, толпа, похожая на дикарей, пляшущих под бубен шамана… Уже в середине застолья Игорь Михайлович дал себе зарок: никогда больше не пить в непьющих компаниях и всегда пить в пьющих…

За последние дни Савенков несколько раз проводил инструктажи с женихом и невестой. Они все понимали, знали, на что идут, но сейчас эта затея представлялась в более мрачных тонах. Нет, с точки зрения стратегии и тактики сыскного дела он все делает четко. Но, глядя на счастливые лица молодоженов, Игорь Михайлович мрачнел. У него-то была первая брачная ночь. А куда он сейчас посылает этих голубков? Три часа он будет везти их до Калуги и на рассвете подсадит в поезд Полтава-Москва. Свинство, да и только!

Савенков взглянул на часы. Пора! Он встал за спиной молодоженов, наклонился, обнял их:

– Все, ребята! Время вышло. Будем уходить по-английски… Часть подарков я в ваши чемоданы запихнул. Остальные отвезут в офис «Совы». Жаль, что лишаю вас удовольствия. Мы с женой свои свадебные подарки всю ночь разбирали… Не всю ночь, понятно. В антрактах…

Они не ожидали, но Савенков загрузил их в вагон СВ. двухместное купе – максимум, что мог он им подарить в эту ночь. Понятно, что «бедным родственникам» из Полтавы правильнее приехать в Москву в общем вагоне. Но ведь свадьба! Вполне мог какой-нибудь полтавский родственник порадовать молодых. Эту версию Игорь Михайлович выдал уже выскакивая из вагона:

– Сами для Ракитского придумайте историю. Мол, дядька – пчеловод билеты в СВ подарил… Новые паспорта берегите. Уникальная вещь. С трезубцем и печатью Полтавского ЗАГСа… Завтра жду от вас весточки. Главное, начать. Дальше – само пойдет.

– Игорь Михайлович, а как дядьку зовут?

– Какого?

– Ну, нашего. Пчеловода.

– Придумайте сами. Я предлагаю – Игорь Савенко.

Поезд неторопливо покидал сонный вокзал с одиноким провожающим.

Не было смысла разбирать чемоданы, но и оставаться в торжественных нарядах не хотелось. Роман скинул надоевший за день пиджак, развязал галстук и взглянул на Наташу. Ему показалось, что он в первый раз смотрит на нее, как на жену. Очень захотелось произнести это слово.

– Что будем делать, жена?

– Не знаю. Ты решай. Муж в семье главный.

– Надо бы подготовиться. Биографию нашу полтавскую проговорить, говор украинский прорепетировать…

– Правильно…

Наташа взяла со столика их новые украинские паспорта и свидетельство о браке.

– Рома, посмотри как интересно: я теперь «жинка», а ты «чоловик». Странно все у них. Будто бы только муж – человек, а жена кто? Странно… Давай вживаться в образ. Надо понять их изнутри. Представь, что бы делали полтавская дивчина и парубок после свадьбы, оказавшись в отдельном купе?

Роман обнял жену. Под рукой оказался замочек молнии. Он осторожно потянул его вниз.

– Я люблю тебя, Наташка… Ты молодец, что сама предложила.

– Ничего я не предлагала. Ты старший, ты и решай… Сколько до Москвы?

– Три часа.

– Мы еще и прорепетировать успеем.

– Вряд ли… Как это у тебя снимается?

Были сомнения, что Сергей Ракитский сам встретит неизвестных ему дальних родственников. Мог прислать кого-нибудь из своих новых друзей. Забыть мог, в конце концов.

Но он пришел сам. Мало того – с цветами и яркой улыбкой.

– Я так рад, ребята… А мне стыдно перед Полтавой. Семь лет как уехал и носа не кажу. Позор мне. Гоньба!

Наташа протестующе замахала руками:

– Тю на вас, Сергей Олегович. Какой такой позор. От нашей Полтавы вам слава! Вы наша гордость! Я так ваши фильмы по пять раз смотрела. Особенно, где вы за любовь погибаете. Это так романтично… Вы гений!

– Это слишком… Но стараюсь, Наташа. Стараюсь!

– Мы, Сергей Олегович, тоже хотим с Романом актерами стать. В клубе играли… Говорят, талант у нас есть.

– Это хорошо. Но трудно. Сейчас все в актеры хотят… А ты что молчишь, Роман. Счастливчик! Такую жену отхватил. Завидую… Ты, Рома, где жил в Полтаве?

– Где я только не жил! Но мы, Сергей Олегович, так с Наташей решили: как в Москву попадем, даже и вспоминать об этой Полтаве не будем. Хотели москвичами стать. Настоящими, как и вы.

– Но почему на «вы»? Я тебе, Роман, друг, товарищ и брат. И тебе и Наташе… А насчет Полтавы, так я сам о ней не вспоминаю. Редко, как о туманном детстве… Значит актерами хотите стать? Помогу! Жить будете у меня. И играть будете в моем театре.

Наташа действительно могла бы быть хорошей актрисой. Она очень непосредственно изобразила восторг провинциальной девочки:

– Ой! У тебя свой театр есть? Я так стараться буду… Сережа, ты главный в этом театре?

– Почти… Самый главный у нас Виктор Олегович Кошевой.

Роман, не ожидал такого успеха через десять минут после знакомства. Услышав настоящую фамилию Дона, он машинально выкрикнул «Кошевой!?» После удивленного взгляда Ракитского пришлось срочно выкручиваться.

– Я подумал, Сергей, что это из наших. С Украины. Из запорожских казаков. Там у них такая главная должность была – кошевой. Вроде атамана.

– Я не думал об этом. Он мужик лихой и, возможно, из казаков. Но не запорожских, а донских. У него и кличка такая – Дон.

Проходя по вокзалу, Ракитский был неприятно удивлен – его не узнавали. Раньше он всегда ловил на себе несколько любопытных взглядов. Это грело душу. Но сейчас… Он понял! Внимание отвлекала семенящая рядом Наташа. Не часто увидишь в восемь утра невесту в фате, мятом платье и с красными невыспавшимися глазами.

Поскольку Роман шагал сзади, его, Сергея, могли принять за жениха. Он усмехнулся:

– Значит вы, ребята, вчера свадьбу отпраздновали и сразу на поезд? И всю ночь… не спали? Завидую я вам… Сейчас срочно ко мне. Оба в ванну и спать. В прямом смысле! А я поеду решать ваши вопросы… Поеду к донскому казаку Кошевому.

* * *

Дон не считал риск благородным делом. Это поговорка для неудачников. Рискнул и проиграл. Но зато все очень благородно. Можно себя не ругать, не думать о своей глупости.

Однако, как натура артистическая, Виктор Олегович Кошевой не мог без игры, без авантюризма. А это спутники риска… Приходилось совмещать страсти с холодным анализом ситуации. До определенного момента это получалось.

Игра со Славиным так красиво начиналась. И продолжалась бы она еще очень долго. Собственность короля бензоколонок перетекала бы к Дону неспешно, элегантно. Да и сам Глеб Васильевич от голода не помер бы. На хлеб с маслом ему предполагалось оставить, но без черной икры.

Все пришлось перекраивать на ходу, в спешке… Жалко Славина. Терять жизнь из-за минутного любопытства! Хотя нет, его еще бабская трепливость подвела.

Уже неделю Дон не улыбался. С того момента, как дубоватый Шкаф перепутал Славина с его братом. И ведь паспорт в руках держал, но… «Я дальше фамилии не читал. Тот Славин и этот Славин. Перепутали, шеф. Исправимся".

И он начал исправляться. Только сейчас Дон понял, что Ване Шорохову поторопились дать мирную неповоротливую кликуху Шкаф. Он оказался Бульдогом. Сначала провел сомнительную комбинацию со стрельбой, обозначив Славина, как убийцу своего брата. Если бы менты взяли бедного Глеба в Москве, не возникло бы сложностей. Он бы и рта не успел раскрыть. Его бы достали в любой камере.

Но Славина упустили. Все, кроме Шкафа с бульдожьей хваткой.

Первый его звонок Дону был из Протвино. Второй из Адлера. И сегодня утром из Гагр.

Хорошо, что Шкаф не упускал Славина. Но плохо, что тот уходил все дальше. Абхазия это уже не Россия. Рядом Грузия, за ней Турция, а за Босфором – Европа. Если там громогласно заявить о кассете, то начнется такое… А что, собственно говоря, начнется? Зачистка! Сначала уберут его, Дона. Выпотрошат Илью Бабкина, найдут и ликвидируют кассету. Славина объявят провокатором. И все! Общественность посудачит немного и успокоится. За последнее время и не такое случалось… Жаль, если все будет так. Информация с кассеты обещала власть над большими людьми, а значит и большие деньги. Но это козырь, который нельзя выкладывать на стол…

Утром Шкаф уверял, что к вечеру Славина не будет… Уже вечер, а звонка нет.

Дон устало взглянул на посетителей, которых привел Сергей Ракитский. Тот представил их, как своих старых и верных друзей… Девушка симпатичная, но не очень похожа на провинциалку. Нет у нее в глазах простодушия и испуга. Не страха, а робости, как у школьника, попавшего в директорский кабинет… Да и у ее мужа взгляд москвича.

В другое время Дон ухватился бы за свою интуитивную догадку. Проверил бы эту парочку по всей форме. Но размышлять и действовать не хотелось. Раз Ракитский сказал, что они из Полтавы – поверим. Ему уже можно верить. Увяз в наших делах по самую макушку.

– Так вы давно из Полтавы?

Вопрос Дона относился к обоим и молодожены переглянулись. Роман кивнул, предоставляя отвечать Наташе.

– Мы, Виктор Олегович, сегодня же и приехали. Вчера у нас свадьба была, а утречком мы в Москву приехали.

– Так у вас в поезде брачная ночь была?

– Да. И очень даже романтично. Не как у других. Нам даже завидовали.

– Верно, Наташа. Я тоже вашему мужу завидую… И чем вы собираетесь заниматься в Москве?

– Хотели в актеры поступать. А пока работать будем.

– Где?

– У вас! Нам Сережа сказал, что это можно, что вы нам поможете.

– Но он сообщил, чем я занимаюсь?

– Нет, Виктор Олегович. Только сказал, что работа у вас ответственная и секретная. Так мы на все согласны.

– Это Ракитский правильно сказал. Работа у меня очень ответственная. И секретная. Проговорился – и возвращайся в Полтаву. Малой скоростью.

Дон не успел развить свою мрачную шутку. Он встрепенулся от звонка. Он уже перестал его ждать. Тем неожиданней прозвучала трель сотового телефона.

Этот разговор не предназначен для посторонних ушей. Дон и направился в угол кабинета, к двери, которая вела в его личную комнату отдыха. Были слышны только первые фразы:

– Наконец! Не тяни резину, Шкаф… Это точно?! Сам видел? Молодец! Теперь давай подробности…

Дон исчез за дверью и молодожены опять переглянулись. Роман кивнул и Наташа рванулась к Ракитскому.

– Ой, Сережа, какой приятный человек Виктор Олегович. Просто душка! Я так люблю толстых и лысых. Жаль, что мой Роман не такой… Сережа, пойдемте к окну. Здесь Кремль виден? Какие дома высокие. Это что?

– Это Новый Арбат. Кремль правее…

Роман понял, что минута у него есть. А больше и не надо… Он вытащил из кармана деревянный прямоугольник, оторвал защитную бумажную полоску и, наклонившись, приклеил узкий брусок под стол Дона. Освободившись от забот, он подошел к окну:

– Смотри, Наташа, ресторан «Прага» отсюда виден. Серебряную свадьбу там празднуем.

Дон вернулся в приподнятом настроении. Шкаф трижды ему поклялся, что работу выполнил честно. И связи подчистил. И свидетелей нет. Молодец!

Гости заметили перемену в настроении Дона и тоже заулыбались. Хозяин достал виски «Белая лошадь» и подал знак Ракитскому: «Разливай».

– У меня, ребята, радостный день сегодня. Большое дело я задумал, но из-за пустяка все могло сорваться. И вот сейчас мне сообщили, что этот пустяк ликвидирован, устранен с дороги. Можно смело двигаться вперед… Выпьем за сегодняшний успех!

Ракитский выпил с удовольствием, делая вид, что хорошо понимает тайный смысл несвязного тоста шефа.

Молодожены догадывались о причинах радости Дона, но делали вид, что ничего не поняли… Если все так, то их миссия выполнена. Если сегодня погиб клиент адвоката Романа Поспелова, то всякий смысл потеряли и обязательства перед ним. Значит можно опять сменить паспорта и окунуться в медовый месяц.

* * *

Пока ему защелкивали наручники, Олег лежал на спине. Под тусклым светом из окон бывшего дома Гиви Пипия можно было рассмотреть лица захвативших их бандитов. Рассмотреть, но не запомнить. «Странно, – подумал Олег. – Они все на одно лицо. Дети гор. Орлиные злые глаза, густые усы и недельная щетина. И еще – блуждающая улыбка превосходства».

Подталкивая автоматами, их повели по тропинке вниз, к дому. Можно было только удивляться поведению Татьяны. Где нормальная женская реакция? Где истерики, где мольбы и слезы? Она шла с гордо поднятой головой, как плененная партизанка из старых фильмов.

Путь был недолгий: пять минут по пологой тропинке, калитка в задней части забора, двадцать шагов по двору и десять ступенек вниз, в подвал.

Конвоиры спускаться не стали. Скрипнула и закрылась дверь, лязгнул замок и наступила полная темнота. Кромешная!

Олег сделал два шага вперед и наткнулся на стол. Он хотел двинуться налево, но из дальней части подвала его остановил хриплый голос с характерным грузинским акцентом:

– Осторожно, друг. Там на ящике ведро с водой. Не разлей… Вас двое?

– Да.

– Я по шагам узнал. В темноте слух обостряется… Давайте знакомиться. Ты откуда, друг?

– Я из Москвы. Олег Крылов.

– А девушку как зовут?

– Татьяна Сергеевна.

– Тоже из Москвы?

– Почти. Она из Протвино. Это городок под Москвой.

– Татьяна из Протвино? Не может быть! Татьяна Пронина? Как приятно… Таня, это я, Гиви Пипия.

Послышался скрип топчана. Олег понял, что Гиви встал, но обращается теперь не к ним, а еще к кому-то, лежащему рядом:

– Вставай, друг! Радость у нас. Гости пришли… Вставай! Нехорошо лежать, когда красивая женщина рядом стоит… Здесь, ребята, еще один мой друг. Новый друг. Сутки всего здесь живет. Не привык… Он тоже из Москвы. Знакомьтесь – Глеб Славин.

Утром сквозь маленькое подвальное окошко, заросшее со двора травой, пробился даже луч солнечного света.

Почти вся ночь прошла в разговорах, а потом отсыпались до полудня. Их никто не тревожил. Гиви, хорошо знавший график бандитов, сразу сообщил, что предстоящий день будет праздничным: ни работы, ни допросов, ни побоев.

Все четверо были в наручниках, но это не помешало накрыть стол по случаю торжества встречи. Были поданы три блюда: абрикосы, сухари, вода.

Ни Олег, ни Татьяна не решились рассказать Гиви о смерти жены. Зато остальные свои приключения они изложили как веселую поездку к морю. Был создан шутливый настрой и Славин свою историю представил как юмористический рассказ. Действительно смешно: его ловко разыграли, напугали, разорили, пытались убить, а он от всех убежал и отдыхает у моря. «Я от Дона ушел, я от Шкафа ушел и от вас чеченцы убегу».

Все смеялись, но временами чувствовалось, что смех нервный. Все нормально, но мешали два обстоятельства: они в плену и где-то рядом бродит Шкаф, жаждущий убить Славина…

Под вечер к ним зашли двое. Так, без цели. Не столько на пленников посмотреть, сколько себя показать. Новенький камуфляж, небрежно закинутый за спину автомат, нож и пару гранат на поясе. Красиво! В город во всем этом выходить нельзя, но и не показать никому невозможно.

В подвал они вошли, как на подиум: вальяжная походка, разворот, пауза. Не хватало ритмичной музыки и аплодисментов зрителей. Покрасовавшись, боевики собрались уходить, но Гиви, как старожил, попытался с ними заговорить:

– Уважаемые. Не очень хорошо получается. Зачем женщину в наручниках держать? На Кавказе так не принято.

– Женщину? Где ты видишь женщину? Мы еще выясним завтра, чем эта старая карга около дома занималась. Воровка она или шпионка… Женщина? Да на такую ни один мужчина не посмотрит.

Говоривший сделал две огромных ошибки. Татьяне нельзя было говорить такое. Ни о ее возрасте, ни о красоте… Вторая ошибка: он повернулся к ней спиной… Она наклонилась и подняла с пола первый попавшийся под руки предмет. Это была лопата.

И Олег, и Гиви видели все, но слабым звеном оказался Славин. Он отступил на шаг назад, глаза округлились от ужаса.

Боевики обернулись. Старший, стоявший в полутора метрах от Татьяны, успел поднять голову вверх и на долю секунды замер, наблюдая, как к его лбу стремительно приближается сельскохозяйственное орудие.

Удар был мощный. Если бы Татьяна развернула лопату ребром, могла бы и разрубить мужика пополам. Но она припечатала его плоскостью. По бровям и орлиному носу.

Второй боевик начал лихорадочно сдергивать с плеча автомат. Но руки дрожали, ремень зацепился за нож на поясе и орудие с глухим звоном упало на пол. Он наклонился, подставив шею под удар Гиви.

Олег, схватив автомат за ствол, с трудом вытащил его из-под упавшего бандита. Тот замычал и начал подниматься. Гиви его послал в нокдаун и на восьмой минуте чеченец встал, пытаясь сосредоточить взгляд на противниках.

Славин предусмотрительно отскочил еще на пару шагов назад и вжался в стену.

Олег размахнулся и впечатал прикладом чуть повыше уха.

Боевик рухнул. Для него это был уже не нокдаун. И не нокаут. Это был полный конец…

В наручниках трудно шарить по чужим карманам, но найти ключи было необходимо… Проявив уважение к женщине, первой от оков освободили Татьяну. Потом она взяла ключи от наручников и гордо заявила мужчинам: «Я сама вас освобожу».

Прибитый лопатой бандит был еще жив. Добивать не хотелось. Ему соорудили кляп, раздели, связали и положили на топчан рядом с трупом. Обоих прикрыли тряпками, выполнявшими роль одеял. В последнем действии было мало смысла, но сделали, как сделали.

Последние два года Гиви очень переживал, что его держат в подвале его же собственного дома. Обидно! Сейчас это пригодилось. Он знал, что дверь в подвал соседствует с теплицей. За ней их не будет видно. Потом они поползут по канаве. Весной она как горный ручей, а сейчас грязный окопчик, который ведет под забор на соседский участок. А у того старая гнилая ограда с тремя дырками на каждом погонном метре.

Обнаружить их отсутствие могли и через пять часов, и через пять минут. Надо срочно скрываться. Но куда? Вперед и вверх в горы – глупо. Вниз на трассу – еще глупее. Там они будут на виду у десятков глаз и именно там, по дороге к границе их будут искать.

Они спустились немного вниз и оказались на полотне железной дороги. Еще ниже шел ряд санаториев, потом проспект, а за ним Приморский парк. Гиви с тоской посмотрел на рельсы ведущие к Адлеру и повернул в другую сторону: на юг, в Сухуми. Понимая возможные вопросы, он пояснил:

– Они знают, что нам надо в Россию. И ловить нас будут у границы. А мы пойдем другим путем. Верно, Татьяна?

– Не знаю… То, что мы идем подальше от границы, понятно. Но куда? Есть у тебя, Гиви, стратегический план?

– Нет плана. Я просто так гуляю… А у тебя, Татьяна, есть план?

– Есть! Первое – мне надо помыться и платье постирать. Хожу, как старая карга… Второе – мне надоело плестись по шпалам…

– Это не план.

– Слушайте дальше… Гиви, здесь есть платформа с названием, как у греческой богини. Горгона или Минерва.

– Цихерва. Река так называется.

– Именно. Платформа за мостом. А перед рекой на проспект выходит фотоателье. Есть такое?

– Ты все знаешь, Татьяна. Я в этом ателье всей семьей был.

– Так вот, главный фотограф в этом заведении мой друг. Я вчера с ним познакомилась. Приглашал погостить. Он там же и живет, в пристроечке.

– Так это он тебя одну приглашал. А нам откажет.

– Я попрошу, не откажет. Мне еще ни один мужчина не отказывал.

– И правильно! Сегодня один попытался, так ты его лопатой…

Они отошли от дома Гиви всего на триста метров. И до моста через реку Цихерва оставалось не больше. До сих пор они не встретили ни одного человека. Этот был первым. Он шел первым и приветливо махал рукой.

Татьяна первой узнала его. Она йокнула и спряталась за Олега:

– Это он! Тот самый бугай.

Славин тоже узнал его и спрятался за Гиви:

– Это он! Это Ваня Шорохов из охраны Дона… Они зовут его Шкаф.

Его легко было узнать по фигуре. Он же с пятидесяти метров не мог определить личность грязных лохматых субъектов. Но расстояние сокращалось.

Олег, не оборачиваясь, скомандовал:

– Мы с Гиви пойдем вперед. А вы спускайтесь с насыпи и замрите вон у того дерева. Он не должен видеть ваших лиц.

– Так что нам делать?

– Целуйтесь.

– Как?

– Крепко… Пойдем, Гиви. И говорить с ним буду только я. Ты уж извини. Потом все объясню.

Шкаф понимал, что он на чужой территории. Здесь нельзя внаглую права качать. Тем более, когда навстречу идут двое с автоматами:

– Простите меня, люди добрые. Сам я человек не местный. Дом один ищу. Заблудился.

Олег не торопился. Он дал знак Гиви и тот отошел на три шага в сторону и передернул затвор. Получилось очень солидно.

– Чей дом ищешь? Говори.

– Раньше в нем Гиви Пипия жил. Мне адрес не сказали. Только так – общее направление.

– Знаю я этот дом. Вчера там был.

– Вчера?! Может и этого типа там видели?

Шкаф протянул Олегу фотографию Славина. Гиви подался вперед и посмотрел на снимок:

– Не видели мы такого. Не знаем его, и знать не хотим.

Олег осуждающе посмотрел на Гиви и многозначительно улыбнулся Шкафу:

– Мой друг его не видел. А я видел. Даже знаю, где он сейчас. Но информация дорого стоит.

– Сто баксов.

– Двести долларов. И не фальшивых.

Шкаф передал Олегу две зеленые бумажки. Тот понюхал их, посмотрел на свет, помял, прислушиваясь к хрусту, и удовлетворенно положил в карман:

– Мы тебя проводим. Сам не найдешь.

Они вернулись к дому Гиви, к своей тюрьме, из которой бежали двадцать минут назад.

Пролезть под забором Шкаф не смог. Пришлось подкапывать канаву.

За теплицей они привстали, и Олег указал на дверь в подвал:

– Там они. Твой и еще один. На топчанах лежат связанные. Спят все время.

Шкаф с завистью посмотрел на две гранаты, висевшие на поясе Олега. Очень не хотелось убивать Славина голыми руками.

– Продай гранату.

– Еще сто долларов.

– Договорились. Держи!

Они расползлись в разные стороны. Олег – на соседний участок, где его ждал ничего не понимающий Гиви, а Шкаф, сжимающий в руке свежекупленную гранату, к подвалу.

Он спустился на три ступеньки, привыкая к полумраку… В центре стол, а на нем, непонятно почему, лежит лопата. Слева в дальнем углу топчан, а на нем две накрытые мешковиной фигуры. Судя по храпу, спят.

Шкаф зацепил пальцем кольцо гранаты и ласково позвал:

– Славин… Глеб Васильевич. Я за вами пришел.

Правый лежал спокойно. А левый явно отозвался на фамилию Славин. Он зашевелился и что-то невнятное замычал. При большом желании это можно было воспринять за фразу: «Я здесь».

Шкаф выдернул кольцо и легко, накатиком перебросил гранату на топчан. На первой секунде он отметил, что приземление пришло удачно: между двух тел на уровне груди. На второй секунде он развернулся, на третьей начал подъем, а на четвертой был в проеме подвальной двери.

Взрывная волна подтолкнула его в спину и он глухо шмякнулся за теплицей в метре от канавы. Опасность погони заставляла ползти стремительно. Он даже не заметил, как проскользнул под забором…

Шкаф был в подвале две-три минуты. За это время Олег успел рассказать и о пожаре в доме, и о смерти жены:

– Я все понимаю, Гиви. Но мне очень надо, чтобы он позвонил в Москву. После звонка делай с ним что хочешь. Но только после звонка! Обещаешь?

– Обещаю… Дай мне гранату, Олег.

Он выскочил прямо на них и обрадовался. Вот уж кому он мог доверять.

Они бросились в заросли. Потом вверх, к санаторию «Скала»… На площадке, с которой было видно море, Гиви остановился и сел на землю:

– Не могу больше. Три минуты отдыхаем.

Никто не возражал… Шкаф вытащил из кармана черную коробочку и, помахивая ей, весело спросил:

– Как думаете, отсюда сотовый возьмет? У меня мощный, с роумингом.

– Только отсюда и возьмет. Здесь Адлер на прямой линии. Горы не мешают.

Шкаф отошел поближе к обрыву и начал набирать номер. Ответили сразу… Всего разговора Олег не слышал, но все было понятно и по нескольким громко сказанным фразам: «Гарантирую, шеф! Не мог я ошибиться… Да я в трех метрах от него был… В клочья!»

Им надо было бежать дальше, но Гиви попросил телефон:

– На одну минутку, друг. Очень важный звонок. Жизненно важный.

– Нет проблем… Жене звонить будешь?

– Нет… Другой женщине. Я потом тебя с ней познакомлю.

Гиви обнял Олега и повел его навстречу заходящему солнцу. Они отошли шагов на двадцать. Потыкав впервые попавшиеся кнопки и подождав немного, Гиви сунул мобильник в карман, вытащил гранату и сорвал кольцо:

– Мой номер не отвечает. Лови, друг, телефон!

Солнце светило в глаза, но Шкаф увидел взмах руки и полетевший в его сторону предмет. Бросок был точный. На излете тяжелая штуковина ударила в грудь и он двумя ладонями прижал ее покрепче… Он успел понять, что это была граната, но отбросить не было времени. Он даже не разжал руки…

Фотограф оказался деловым человеком. За три дня проживания он взял с четверых один автомат. Машина до границы – еще автомат… Оружие в Абхазии выполняло роль конвертируемой валюты. Как водка в наших деревнях.

Они не поехали в Леселидзе, где был действующий мост и официальный переход в Россию. Там их до сих пор могли ждать. Чеченцы гордый народ и двойное убийство своих так просто не оставят.

Шофер привез их в поселок Салхино, взял заработанный автомат и довольный уехал в Гагру. Фотограф остался с ними. За две гранаты и камуфляжную форму он обещал переправить через границу.

Салхино тоже на реке Псоу, но дальше от моря. На улочках то там, то здесь встречались странные личности с сумками и рюкзаками – явно не местные жители. Было утро, но фотограф велел отдыхать:

– Вечером пойдем… Утром через границу нельзя. Затопчут. А к вечеру спокойней и пограничники устают.

Там за рекой – Россия. Они лежали в зарослях на холмистом берегу, а фотограф проводил последний инструктаж:

– Застава у них далеко. А здесь, напротив расположен «секрет». Видите навес, а возле него костер – это и есть «секрет». Двое пограничников. Я их обоих отвлеку. Сам буду переходить на отмели, а вы здесь… Потом в горы и держитесь на закат. Через час спуститесь в долину аэропорта Адлер.

Он ушел и появился через двадцать минут на отмели. Граница проходит по центру реки и фотограф ее пересек. Но одной ногой. Пока не подлетел к берегу первый пограничник, он так и стоял – левой ногой в России, правой в Абхазии.

Первый пограничник появился на берегу очень скоро. Они обсуждали что-то, переругивались. Фотограф размахивал пачкой денег и указывал рукой на гору. Когда к странному нарушителю спустился второй пограничник, Олег увидел условный знак: фотограф поднял обе руки и начал махать ими как птичка.

Прозвучала команда «Полетели!» и четверка вслед за Олегом скатились с крутого бережка и вошла в воды реки Псоу. Плыть не пришлось. Горный поток был ниже пояса.

Через день Гиви и Сусанна провожали отдохнувших у моря москвичей. Билеты взяли до Тулы. Там на привокзальной площади уже неделю скучала «Волга» детективного агентства «Сова». Если ее за это время не раздели, она вполне могла и завестись.

В свое время по совету Сусанны и Славин, и Татьяна с Олегом уходили в Абхазию как разведчики за линию фронта: без документов, наград и ценных вещей. Сейчас это все пригодилось, включая паспорт для Славина, в котором значилось, что он Пронин Виктор Николаевич и женат на Прониной Татьяне Сергеевне.

Перед отъездом Славин несколько облегчил свой кейс оставив для Гиви и Сусанны деньги на строительство нового дома. Олег настойчиво советовал уехать подальше от Адлера и, по крайней мере, не появляться на пожарище.

Но Гиви знал, что сгорел только второй этаж, а дома он не был два года…

Вечером он час просидел у соседки, рассказывая о своих злоключениях и осматривая свой участок. Все тихо… Он приблизился к своему дому и постоял пять минут. Потом обошел здание и поднялся на крыльцо. Все тихо… Электричество, понятно, отключили, но он мог пройти по всему дому на ощупь. Он прошел в центр большой комнаты, остановился у обеденного стола и погладил рукой скатерть…

В проеме окна появилась тень. Вторая тень мелькнула сзади, отрезая пути к отступлению. Затем заскрипели ступеньки и по звуку шагов Гиви понял, что спускаются еще двое…