Текст книги "Стратегия риска"

Глава 10

Савенков с тоской смотрел на крохотное картофельное поле. Почти на каждом из сорока кустов сидели симпатичные полосатые жуки размером чуть поменьше доперестроечной копейки. Мало того – эти твари из американского штата Колорадо наплодили детей, и ярко-оранжевые личинки жрали листья элитного картофеля. Поле катастрофически лысело.

И надо было возиться со всем этим! Еще в апреле он закупил сорок финских клубней по дикой цене, выложил их на свет и радовался проросшим зеленым чубчикам. Потом перебирал руками землю, сажал, удобрял, поливал. И для кого? Для этих полосатых американцев? От этой страны только и жди неприятностей. Заполонили весь мир своей гадостью: жуки, боевики, гамбургеры, баксы зеленые…

Вспомнилась мудрая книга для огородников. Автор подробно описывал сорок два способа борьбы с колорадским жуком: от посыпания грядок табаком до разведения на даче индеек, которые единственные в мире жрут эту пакость.

Был в книге и еще один, сорок третий совет: «Если жук завелся, – корчуйте картошку и жгите ботву. Против полосатой твари ничего не помогает!»

Для повышения настроения Савенков направился в малинник – там все цвело и пахло. Правильно он сделал, что покрасил кирпичный забор соседнего участка в белый цвет. Солнце отражалось от стены и малине было тепло и светло.

Дом за забором обычно пустовал. Его хозяин был одиноким трудоголиком. Он сам назвал себя «манимейкером». На русский это переводится плохо. «Человек, делающий деньги» – не совсем точно. Скорее, любящий их делать, получающий удовольствие не от самих денежных знаков, а от процесса их размножения.

Сосед, построивший краснокирпичные хоромы доверял Савенкову не только ключи от дома, но и право распоряжаться всем. Первый раз это право было реализовано десять дней назад – в огороженном глухим забором особняке поселилась милая и не очень молодая пара, до этого отдыхавшая на юге, в Гаграх.

Очевидно, что пока Глеб Славин не мог появиться в своей московской квартире. Не мог он жить и у себя на даче. Ему не стоило и просто ходить по улице, даже вместе с Татьяной и с паспортом ее бывшего мужа в кармане.

Формально они с Татьяной сидели в заточении. Почти в тюрьме. Савенков запретил им выходить за забор и даже выглядывать из окон второго этажа. Но Глеб Васильевич был счастлив. И не только потому, что Татьяна всячески старалась устроить ему медовый месяц. Это само собой.

Основное ощущение счастья давала отгороженность от мира. Здесь его не найдет жена со своей алчностью и придирками. Здесь его не найдет Дон со своими аферами и угрозами. Здесь его не достанут прорабы с бензоколонок с постоянными текущими проблемами. И милиция его здесь не поймает… Заросший сорняками участок с чахлыми деревьями казался Славину Эдемом, райским садом. Он даже подумывал о предстоящей зимовке.

Савенков ежедневно навещал сладкую парочку, выступая в роли красной шапочки, – он приносил корзину с продовольствием, без которого и в райском саду не прожить.

Вечерние беседы на веранде носили светский характер: о погоде, о комарах, о влиянии навоза на аромат малины.

Но сегодня предстоял более чем серьезный разговор. Сообщения из Севастополя настораживали. Олег всегда был самостоятельным и не любил докладывать, но сегодня он позвонил уже трижды.

Корзину с передачей он уже подготовил. Нельзя ждать вечера. Возможно, что ночью будет основная работа.

Савенков открыл дверь соседского дома своим ключом. Обычно его встречали, но сегодня на первом этаже было непривычно тихо. Лестница, ведущая наверх, не скрипела, и он почувствовал себя неловко, стоя перед закрытой дверью спальни. Судя по характерным звукам, затворники не спали, но и врываться к ним в этот момент нельзя.

Затаив дыхание, Савенков скромно постучал и заорал во весь голос:

– На прогулку! Выходи строиться.

Потом он скатился по лестнице и начал готовить на веранде стол для разговора: крепкий кофе и три бутерброда.

Глеб Славин спустился первым:

– Я тебя уважаю, Игорь Михайлович, но хочу без инфаркта прожить. Мог бы просто зайти, а не орать. Мы с Татьяной играли.

– Во что?

– В шахматы.

– Кто победил?

– Не доиграли…

Спустившаяся в этот момент Татьяна даже не пыталась изобразить смущение. Такого чувства в ее обойме не было. Она решила, что разговор шутливый и поддержала его:

– И, правда, Игорь Михайлович. Могли бы и зайти. Мы, точно, в шахматы играли. Я как раз рокировку собиралась делать.

Савенков начал совещание от точки:

– Пора переходить к решительным действиям. Тебе хочется на свободу, Глеб?

– Хочется, но не очень. Пока нам с Татьяной и здесь хорошо.

– Вы что, зимовать собрались? Только меня здесь не будет зимой. А значит и корзинок с колбасой и пивом не будет… Хватит шутки шутить! Предлагаю сегодня вылазку в город.

– Куда?

– Не куда, а к кому. К твоему бывшему другу Илье Бабкину. Он не в «Аркадии» своей ночует.

– Нет. У него квартира есть.

– Адрес знаешь, Глеб?

– Отлично. Элитный дом на Фрунзенской набережной.

– Есть охрана в подъезде?

– Нет. Старушки дежурят, но чаще спят… А зачем нам Бабкин. Я злой на него. Знать я его не хочу.

– Сожалею, Глеб, но придется встретиться со своим бывшим другом… Выезд в полночь. Форма одежды парадная.

* * *

Больше за ним никто не следил. Сергей Мартов знал это точно. Последние дни он постоянно проверял. И делал это умело: в ход шли и проходные двери, и внезапные развороты на пустынных улицах, и запись номеров, следующих за ним машин.

Друзья проверили на закладке и его офис, и квартиру – жучков не было.

Все это должно было успокоить, но напряжение нарастало. При недостатке информации Мартов обычно отдавался во власть интуиции. Она всегда выводила на верный путь. Но сейчас она монотонно шептала: «Есть опасность. Очень большая опасность. Я боюсь».

Нельзя сказать, что Мартов только проверялся и больше ничего не делал. Уже на следующий день после встречи с «Хондой» он знал, что ее водитель работал на Виктора Олеговича Кошевого, имевшего в определенных кругах кличку Дон.

Сергей даже умудрился получить из двух разных контор почти полное досье на этого Дона. И его фирму «Гранит». Там было все: от славного уголовного прошлого клиента, до любимых сортов виски и пристрастий по части женского пола.

В досье было все, кроме ответа на вопрос: зачем водитель «Хонды» следил за Мартовым? Если по собственной дурной инициативе, то это пустяк. Если по заданию Дона, то зачем? Чем это Сергей Мартов и его миниатюрный институт мог заинтересовать авторитета Никулинской группировки, под которого и ряд заводов, бензоколонок, рынки на стадионах.

Мартов удивился, что при слове «стадион» его интуиция жалобно ойкнула.

Он в очередной раз перечитал оба досье… Вот она фраза, за которую он должен был уцепиться сразу: «Преступную деятельность на вещевых рынках, расположенных на стадионах города Москвы, прикрывает любовью к спорту. В этих целях спонсирует детский футбольный клуб и ряд физкультурно-оздоровительных центров».

«Аркадия», в которой проходила последняя встреча, тоже центр здоровья. Конечно, таких заведений в Москве десятки, но…

Мартов хорошо понимал, что если назойливая «Хонда» связана с заседаниями «тайного совета», то это катастрофа. Советники могут начать войну с нехорошей преступной группировкой, но, скорее всего, испугаются и лягут на дно. Пока они привыкли только к победам. Они избаловались и их нельзя волновать. А значит, воевать придется самому.

Два дня ушло на подсветку сотрудников Кошевого. Не тех, которые «группировка», а тех, кто мирно трудится в фирме под крепким именем «Гранит». И не всех, а только незамужних женщин в возрасте близком к критическому.

Таковых оказалось трое.

Секретаршу Мартов оставил на крайний случай. Эти дамы обычно все знают, но часто очень преданы шефу и душой и телом.

Сотрудница планового отдела «Гранита» удивила тем, что выскочила из офиса в шесть часов одну минуту. Она подбежала к «Форду», из которого навстречу появился некто в строгом костюме и с цветами. Они недвусмысленно поцеловались, и иномарка умчалась в сторону центра.

Мартов печально посмотрел на свою «Волгу». Соперничать с «Фордом» она явно не могла… Придется ждать следующую кандидатуру.

Мартов звонил в офис «Гранита» за час до окончания рабочего дня. Программистка Зоя Жукова была на месте… В восемь вечера закралось подозрение, что он ее пропустил. Но надо было ждать до упора.

Зоя вышла в десятом часу и устало поплелась в сторону метро.

За последние часы Мартов слишком хорошо изучил ее фотографию и не мог ошибиться. Он дал знак одному из сидевших сзади парней. Тот вышел и двинулся вслед за трудолюбивой программисткой.

Адрес Зои Жуковой был известен, а по ее походке можно не сомневаться, что она идет не в ночной бар. Мартов на полной скорости направился на окраину Москвы, в тихий спальный Теплый Стан. В часы «пик» он не смог бы обогнать метро, а летним вечером улицы Москвы были если не пустынны, то достаточно свободны.

Второй сидевший сзади парень был на связи. Первый звонок пробился только через тридцать пять минут. Пока все складывалось нормально:

– Они на Ленинских горах. Метромост проехали. Мы, Сергей Сергеевич, у ее дома раньше их будем. Минут за десять.

– Это если она по магазинам не пойдет.

– Зачем ей по магазинам? Для кого покупать? Вы же говорили, что живет она одна. И возраст уже. Почти старуха.

– Старуха? Ей всего-то тридцать пять. Впрочем, для вас она может быть и старуха, а для меня в самый раз… Ты только кровью меня не сильно обливай. Немного на висок и на рубашку…

Зоя уже перестала ждать чуда. Еще десять лет назад подруги активно знакомили ее с потенциальными женихами, но все ограничивалось невинными и одноразовыми беседами. Лишь один попросил ее домашний телефон, но не позвонил.

Подруги потеряли интерес к сватовству. Потом одна из них родила второго ребенка и полностью ушла в детей, а вторая и вовсе уехала из Москвы.

Два года назад она поставила на себе крест и сразу стало легче жить. Деньги в «Граните» платили хорошие, и Зоя занялась ремонтом квартиры. Завершив это суматошное дело, она взялась за другое: прикупила участок недалеко от Москвы и начала строить дачку. Тридцать пять лет! Пора и о пенсии думать…

За ее домом был лесок, а за ним Кольцевая автодорога. В это телевизионное время на улице Тюленева было пустынно. Только двое нахальных молодых парней шли за ней от самой автобусной остановки. Еще один человек шел вдоль дома навстречу. Он беспомощно оглядывался и явно что-то искал:

– Простите, девушка, это не дом девять?

– Нет, девятый значительно дальше. Через три дома.

Зоя махнула рукой в нужную сторону и машинально посмотрела в лицо мужчине. Ему было лет сорок и он улыбался. Не ехидно и не снисходительно. Он улыбался очаровательно… Раньше ей никто из мужчин так не улыбался. Да и она никогда так долго не смотрела на них. Подружки говорили, что она отпугивает мужиков своим коротким испепеляющим взглядом. Они учили ее смотреть нежно и завлекающе. Не получилось! А сейчас получилось.

Зоя опустила голову и почти побежала к своему подъезду. Открывая дверь, она оглянулась: мужчина бодро шагал к девятому дому, но вдруг замедлил шаг и тоже оглянулся.

Она влетела в подъезд и замерла у стены с почтовыми ящиками. До лифта всего шесть ступенек вверх, но она не решалась подниматься. Ноги были ватные и полный сумбур в голове… Странно, что ее взволновал такой пустяк. Ну, улыбнулся ей прохожий. Ну, обернулся через двадцать шагов… Нет! Он оглянулся посмотреть: не оглянулась ли она…

Все это длилось секунды. Почти вслед за ней в подъезд ворвались те двое молодых, что преследовали ее. Один выхватил сумку и стал копаться в ней, а второй правой рукой прижал ее к стене. Первый раз в жизни мужчина касался ее груди. Она так и думала – это противно и страшно.

В какой-то момент Зоя подумала, что ее могут убить. Она слышала: преступники не оставляют свидетелей. Спасти ее могло только чудо. И оно произошло.

Зоя с надеждой посмотрела на входную дверь, и она распахнулась. На пороге стоял ОН.

Дальше все замелькало: парни наскакивали на него и отлетали. Падали, корчились от боли и опять вставали, нападая с двух сторон.

В какой-то момент Зое показалось, что и ее спаситель получил сильный удар, но устоял. Он упал к ее ногам только тогда, когда нападавшие бросили сумку и выбежали на улицу.

Зоя собиралась кричать, звать врача, но он приподнялся, улыбнулся той же очаровательной улыбкой:

– Вы испугались? Это я виноват. Такой глупый удар пропустил… Вы не волнуйтесь и не надо никакого врача. Мне бы только умыться.

Он встал, чуть пошатываясь. С виска стекали капли крови. И почти вся рубашка была в красных пятнах.

Зоя подхватила сумку, взяла его под руку и повела к лифту.

Пока кабина со скрипом добиралась до девятого этажа, они успели познакомиться.

Сергей Мартов сам смыл кровь с виска и залепил «рану» пластырем.

Она стирала его рубашку, а он стоял сзади и говорил милые глупости:

– Я всегда был уверен, что красота спасет мир. Вас она сегодня спасла. Если бы я встретил обычную девушку, то не оглянулся бы и не заметил этих подозрительных типов.

Зоя часто смотрелась в зеркало и не очень высоко ценила свою внешность. Скажи о ее красоте кто-нибудь другой, она бы разозлилась. Но ему она верила… В конце концов, красота это не только внешность. Возможно, он первый, кто разглядел ее душу.

Рубашка отстиралась, но сохнуть ей не меньше часа. Значит, есть время для ужина.

До этого она скромно старалась не смотреть в его сторону, но на кухне это получилось само собой:

– Ой, Сережа, у вас и на плече кровь, и здесь… на животе.

– Да, пожалуй, я пойду в душ.

Он двинулся вперед, пошатываясь. Она поняла это именно так, как он хотел.

– У вас кружится голова, Сережа? Только не делайте очень горячую воду. И дверь не запирайте, а я рядышком постою.

Он позвал ее через минуту. Голос был жалобный и тревожный. Не думая ни о чем, она ворвалась в ванную – он стоял прислонившись к стене и, пытаясь завязать на бедрах полотенце.

Зоя подставила плечо и повела его в комнату. По дороге он успокаивал и ее, и себя:

– Все нормально… Только не надо врача. Я пять минут полежу и все пройдет.

В комнате она только на три секунды оторвалась от него, выдвигая диван – это было единственное лежачее место в ее «однушке».

Он лег, а она присела рядом.

– Вы посидите рядом, Зоя. У меня все проходит, когда вы рядом.

Сергей приподнялся и нежно взял ее за плечи. Пытаясь опять лечь, он осторожно увлек ее за собой.

Зоя не поняла, как случилось, что она лежит рядом с ним. Не поняла она, куда девалась ее скромность. Она не только не стеснялась того, что он с ней делал – она этого хотела…

Зоя никогда так много не говорила. Она шептала ему нежные слова и пыталась рассказать все. Ведь этот самый родной для нее человек ничего о ней не знал:

– Я верила, что это когда-нибудь со мной случится. Я только не знала, что это так хорошо… Нет, я правда верила! Мне еще в пионерском лагере девчонки нагадали: меня должен спасти один красавец, а потом я его спасу, и он станет моим мужем. Это же точно про нас! Только они говорили, что это будет через пять лет, а случилось через двадцать… Еще они нагадали про наших детей. Я еще не такая старая. Я успею…

Мартов лишь изредка задавал наводящие вопросы. Через час он уже знал, что начальник Зои очень милый человек. Но последнее время у Виктора Олеговича неприятности. Один его сотрудник не вернулся из Сочи, а недавно пропал еще один.

– Очень жалко ребят, Сережа. Одного из них я знала. Огромный такой и добродушный. Его все «шкафом» звали. Еще говорили, что он раньше боксом занимался. У нас очень много спортсменов.

– А шеф ваш спортом не занимается?

– Нет. Он только плавает иногда. Виктор Олегович каждую неделю ездит в центр «Аркадия». А директор этого центра у нас постоянно бывает. Шеф говорил, что у нас с этой «Аркадией» совместный проект.

– Завидую я твоему шефу, Зоя. Так сейчас хочется в бассейн окунуться… А есть в этой «Аркадии» отдельные номера, на двоих?

– Есть.

– А ночью они работают?

– До трех часов.

– Собирайся, Зоя! Едем кутить. У меня машина за домом стоит… Собирайся. Завтра позвонишь своему шефу и возьмешь отгулы на три дня.

– Я, Сережа, заместителю его позвоню. Кошевого нет в Москве. Он вчера утром в Севастополь улетел.

* * *

Подъезд «элитного» дома на Фрунзенской набережной поражал своей убогостью. Стандартная зеленая краска на стенах и покосившиеся почтовые ящики. Из застекленной будки появилась та, кого сейчас называют консьержкой. На самом деле это была сонная сторожиха, которая сразу же узнала Славина:

– Ой, Глеб Васильевич… А говорили, что вас милиция ищет. Будто или вас ограбили, или вы кого зарезали.

– И до меня эти слухи дошли. Врут люди!

– Я так и подумала, что сплетни… Вы к Илье Викторовичу? Он недавно пришел. Еще, должно быть, не ложился. Ему позвонить?

– Нет, мы сюрприз ему хотим сделать… Или так, позвоните и скажите, что к нему поднимается человек с письмом от Кошевого.

Они не сели в лифт, пока не услышали, что сторожиха точно исполнила просьбу.

К двери, размахивая листом из блокнота, подошел Савенков. Щелкнул замок, и через узкую щель просунулась рука:

– Давайте письмо.

– Дон просил расписаться в получении.

Савенков рванул дверь на себя и грудью впихнул хозяина в его квартиру.

Бабкин даже не пытался сопротивляться. Но если грубые действия Савенкова испугали, то появление Славина повергло в шок:

– Ты почему жив, Глеб? Мне Дон сказал, что ты… погиб.

– И до меня этот слух дошел. Врут люди! И Дон твой врет… Вот ты знаешь, что он решил завтра тебя ликвидировать?

– Не знаю.

– А то, что ты ведешь себя, как последний чеченец, знаешь? Нехорошо держать девушку в подвале.

– Какую девушку?

– Наташу из Полтавы.

– Как ты о ней узнал, Глеб?

– Я же сказал, что я все знаю… Короче, сейчас едем в «Аркадию», забираем Наташу, кассеты из сейфа и все остальное, чем мог бы поживиться Дон.

– А потом мы куда?

– На дно. Тихо ляжем и будем ждать.

Компанию вместе с хозяином охрана «Аркадии» пропустила без формальностей.

Сборы в кабинете Бабкина не заняли и пятнадцати минут. Сам хозяин выкладывал на стол содержимое сейфа, стола и тайников, а Татьяна и Славин грузили в сумки кассеты, документы, деньги. Савенков наблюдал и руководил. Так он притормозил упаковку видеокамеры и газового пистолета: «Это оставить на столе. Пригодится».

Задержка получилась с освобождением Наташи. Похоже, что Бабкин не врал:

– Она под охраной, которую оставил лично Дон. Я могу приказать и ее приведут, но одну не оставят.

– Охрана большая?

– Один человек. То есть, их всего трое, но они сменяются. Ночью всегда один.

– Зови!

Савенков пошептался с Татьяной и занял позицию за дверью. В правой руке он сжимал ствол газового пистолета.

Наташа прошла в центр комнаты. Не успел сопровождавший ее охранник переступить порог, как Татьяна развернула его к себе и зашептала:

– Молодой человек, у вас шнурок развязался. Так и упасть можете.

Парень машинально посмотрел на свою обувь, но ничего не заметил. Тогда он расставил ноги, наклонился пониже и подставил шею под удар Савенкова.

Татьяна ласково придержала падающее тело – грохот совершенно был не нужен.

В богатом кабинете Ильи Бабкина не нашлось ни веревок, ни пластыря. Вязать бойца пришлось изолентой. Из нее же и из салфеток соорудили кляп. Самым сложным было усадить тело в платяной шкаф.

В ходе совместных работ Бабкин успокоился. Он уже считал себя членом новой команды и всячески это подчеркивал, приговаривая: «Мы этому Дону покажем! Они у нас еще попляшут!»

Когда все было собрано, Савенков предложил присесть пред дальней дорогой. Бабкина он усадил за его рабочий стол и, разместившись напротив, направил на него видеокамеру:

– Говори, друг Илья. Подробно и чистосердечно. Докажи, что ты порвал с преступным прошлым.

– О чем говорить?

– Обо всем! И в первую очередь об убийстве в квартире Славина. Кто приказал, за что, как его перепутали с братом, как потом подставили…

Славин быстро сообразил, что от разговорчивости Бабкина зависит его свобода. Он прихватил с камина высокий бронзовый подсвечник и встал сбоку от стола. В камеру он не попадал, но при хорошем размахе Бабкин был в пределах досягаемости. Татьяна взяла второй подсвечник и выдвинулась на исходную позицию.

Бабкин обречено вздохнул и заговорил:

– Сам я очень не хотел убивать Глеба. Он мой друг и я возражал. Но Дон, то есть гражданин Кошевой Виктор Олегович, страшный человек… Все началось в этом кабинете…

Исповедь длилась более часа. В конце Бабкин даже получал удовольствие от своей откровенности. Он красочно описывал детали, называя имена, места, даты. Он избегал только содержания тех главных кассет. Савенков это почувствовал, но не настаивал – они лежали в сумке и будет время их посмотреть.

К двум часам ночи в видеокамере замигал предупредительный значок и питание вырубилось. Можно было искать зарядное устройство, но Савенков решил, что это уже лишнее. Дальнейшие подробности из жизни Дона не имели смысла. И после этой записи тащить с собой Бабкина не имело смысла.

Савенков приказал готовиться к выходу:

– Пойдем не все сразу. Ты, Илья Викторович, позвони на пост охраны. Пойдут, мол, твои друзья с сумками, пусть пропустят.

Бабкин позвонил.

– А теперь, Илья Викторович, посиди минут двадцать в кабинете. Я лично за тобой вернусь.

Бабкин покорился.

* * *

Пока Сергей Мартов оплачивал в «Аркадии» отдельный номер с сауной и бассейном Зоя стояла рядом и смотрела в окно:

– Странно, Сережа. Уже час ночи, а директор на работу приехал.

– Кто приехал?

– Директор «Аркадии», Бабкин Илья Викторович. Я же тебе говорила, что он к нашему шефу часто заходит.

– Где он?

– Только что в здание вошел.

– Один?

– Нет. С ним пожилая пара и седой мужчина. Друзья, вероятно.

– Может быть и друзья.

Они почти час не выходили из маленького бассейна.

Сергей заранее расставил на бортике шампанское, конфеты, фрукты. Это оказалось очень приятным пить и целоваться прямо в воде. Зоя делала это в первый раз в жизни. Правда, сегодня многое было для нее в первый раз.

Еще днем, сидя в конторе за надоевшим экраном, она и представить себе не могла, что ночью будет вот там плавать с мужчиной, не стесняясь ни его, ни своей наготы.

И еще она не могла себе представить, что ей так остро и постоянно будет хотеться близости. Она даже подумала, что это как наркотик. Ты знаешь о его существовании, но пока не попробовал, он тебе безразличен. Но стоит «подсесть на иглу» и этого хочется еще и еще. И во все больших дозах.

В какой-то момент Сергей подплыл к бортику, подтянулся и сел на него. Зоя стояла перед ним, и ей показалось, что сейчас он скажет самое важное. Она даже повторила про себя фразу, которую скажет в ответ. Все должно быть торжественно и красиво.

– Зоя у тебя есть загранпаспорт?

– Нет.

– Жаль. Мы бы могли завтра полететь на Кипр или в Турцию. Там виза не нужна и можно лететь сразу… Давай так: я сейчас убегу минут на двадцать и решу два важных вопроса.

– Каких?

– Во-первых, я выкуплю для нас этот номер на неделю вперед.

– Отлично! А во-вторых?

– Во-вторых, у нас шампанское кончилось.

Он принес из соседней комнаты свою одежду и стоя перед ней, медленно вытирался простыней. Потом он начал натягивать на влажное еще тело рубашку, трусы, брюки.

Зоя смотрела на него из воды, снизу вверх. Смотрела и опять удивлялась, что воспринимает все, как само собой разумеющееся… А почему должно быть иначе? Ей уже тридцать пять лет. Рядом с ней ее муж. А у супругов не принято стесняться друг друга.

Она оттолкнулась от дна бассейна и легла на спину. Для равновесия пришлось запрокинуть назад голову и развести в стороны руки и ноги. Краем глаза она видела, что он наблюдает за ней. Она дразнила его. Как хорошо, если он прямо в одежде бросится в бассейн. Представляя это, она зажмурилась, а когда открыла глаза его уже не было.

Сергей Мартов шел по знакомому коридору. Он был у Бабкина дважды, когда заказывал зал для сходки «тайного совета».

Повезло – директор был в кабинете один. Он сидел перед бутылкой виски и смотрел на открытый пустой сейф. Мартова он узнал, но прореагировал вяло:

– Опоздали, молодой человек. Кассеты уже унесли. И деньги, и документы. Все везунчику Славину досталось… Дон даже убить его по-человечески не смог.

Мартов схватил со стола видеокамеру: кассеты нет, аккумулятор пуст. Понятливый Бабкин выложил на стол зарядное устройство, чистую кассету и, готовясь к съемке поправил галстук. При этом он успел подлить себе виски и пофилософствовать:

– Вы не представляете, какая это радость исповедаться перед камерой. Это так муторно, когда держишь в себе всю эту гадость. А выплеснул наружу – и свободен душой. Свободен и чист! Исповедь есть великое изобретение человечества…

Мартов навел камеру и приказал:

– Прекрати трепаться, Бабкин. Говори!

– О чем говорить?

– Обо всем! О Доне поподробней. Как вы нас снимали. Кому та кассеты передал.

– Понятно… Снимать я вас не хотел. Я даже резко возражал. Но Дон, то есть гражданин Кошевой Виктор Олегович, это страшный человек…

Зоя начала волноваться. Сергея не было значительно дольше, чем он обещал. Она не думала, что он может совсем не вернуться. Она вообще ни о чем плохом не думала – просто волновалась.

Когда он появился, Зоя все сразу поняла – ее Сережа просто очень долго искал шампанское. Искал и не нашел.

Из угла бассейна она видела, что он не стал сразу раздеваться, а спрятался в закутке рядом с сауной. Там было зеркало и умывальник.

Зоя вышла из воды и, пытаясь не поскользнуться на мокром полу, подошла сзади. Сергей мокрым полотенцем скоблил рубашку на правом плече.

– Что случилось, милый?

– Пустяки, Зоя. Просто я заметил немного крови. Ты не очень хорошо выстирала рубашку. Ты же сегодня в первый раз стирала мужские вещи?

– И не только это. Я много что делала сегодня в первый раз.

– Понравилось?

– Очень!

– Тогда поедем продолжать. Мне уже надоели мокрые дела в этом бассейне. Пора и в кроватку.

Она одевалась, радуясь откровенным шуткам, которые еще вчера она сочла бы пошлыми и мерзкими.

«Но странно, что кровь осталась на правом плече. Не было ее там… или я не заметила. Теперь надо учиться мужские рубашки стирать. И еще многому надо теперь учиться…»

– Сережа, а ты уже договорился? Завтра мы тоже сюда приедем?

– Обязательно. Проснешься и поедем.

Мартов усмехнулся и про себя добавил еще два зловещих слова: «Если проснешься…»

* * *

После ночной вылазки они спали с чувством глубокого удовлетворения.

В восемь утра Савенков проснулся со смутным желанием просмотреть-таки те кассеты, из-за которых и начался весь сыр-бор. Но видеомагнитофон был лишь в доме соседа, где наверняка еще спали и Славин, и Татьяна. Раньше полудня к ним нельзя. Есть вероятность опять попасть в пикантный просак.

Савенков понял, что с мыслями о кассете он не уснет. Обычно специалисты по засыпанию советуют считать овец, тихо лежать и монотонно повторять: «Одна овца прошла, вторая овца, третья…» Поскольку с этой живностью на даче Савенкова была напряженка, он начал считать огурцы, которых в его теплице было больше, чем баранов в степи.

«Один огурец висит, второй огурец, третий…» На сороковом он заснул.

У телевизора собрались перед завтраком, около двух часов дня.

На экране появились мужики в простынях и начали деловое совещание: о продаже кораблей, о счетах в банке, о назначениях. Татьяна вытерпела с Натальей пятнадцать минут и убежала готовить завтрак.

Просмотрев кассеты до конца Славин и Савенков были взволнованы, но по разным поводам. Первый, понимая какой ценной информацией они завладели, был весел и от удовольствия потирал руки. Савенков по той же причине был мрачен:

– Ты не понимаешь, Глеб, куда мы с тобой вляпались. Эти шестеро только на экране выглядят голыми. За ними структура. Тысячи людей. Я не хочу с ними воевать.

– Не надо воевать. Давай продадим им кассеты.

– А моральные принципы… Да не в них дело. Нам не невинность важно сохранить, а жизнь. Для этих банных заседателей страшно уже то, что мы слышали их разговоры.

– А откуда они знают, что мы все знаем.

– От верблюда. В смысле – от Бабкина. Он выложил нам все и теперь не остановится… Вот вляпались! Недавно из-за одного прокурора с двумя девками вся страна на ушах стояла. А тут шесть персон такого же уровня.

Пытаясь разрядить обстановку, Татьяна включила телевизор. Шел «Криминальный канал». На экране было то, что Савенков сам снимал ночью: кабинет директора «Аркадии», его стол, кресло и сидящий в нем Бабкин. Только тогда он говорил и был живой, а здесь показали отвалившуюся на плечо голову с кровавым пятном на виске.

Кадры были шоком, но еще страшнее директорский текст: «… Есть уверенность, что это убийство будет быстро раскрыто. Один из сотрудников охраны «Аркадии» подтвердил, что ночью Илья Бабкин пришел в свой кабинет с группой лиц, среди которых был гражданин С. Уже около месяца он находится в розыске за убийство своего брата. По оперативным соображениям мы пока не можем назвать его фамилию… В настоящее время составляются фотороботы трех лиц посетивших и, вероятно, убивших Илью Бабкина».

Реакция Татьяны была решительной и громкой:

– Но мы же его не убивали!

На что Савенков резонно заметил:

– Это мы скажем в последнем слове. Есть даже шанс, что суд нам поверит.

Продолжить комментарий они не успели. Пошел следующий сюжет. Казалось, что большего шока, чем тот, который они получили две минуты назад, уже и быть никогда не может. Но никогда не говори «никогда»!

Всезнающий диктор продолжил:

«Сегодня утром в Теплом Стане обнаружен труп молодой женщины. Она была задушена во время сна в собственной квартире… Возможно, что это преступление связано с убийством Ильи Бабкина. В сумочке несчастной найден билет в центр «Аркадия», датированный сегодняшним числом… Остается предположить, что гражданин С. после убийства Бабкина начал убирать свидетелей…»

Савенков вытащил из кармана маленькую кассету с ночными признаниями Ильи Бабкина и бросил ее на стол:

– Как было хорошо вчера! Мы предъявляем эту кассету. После чего Дон садится в тюрьму, а ты, Глеб Васильевич, выходишь с чистой совестью… Даже если наш адвокат продемонстрирует эту запись, то прокурор ответит, что под угрозой смерти несчастный Бабкин мог наговорить в камеру что угодно. И мог даже оклеветать честного гражданина Виктора Олеговича Кошевого… Ждите, друзья. Завтра на каждом столбе будут наши с Глебом рожи и ваши личики под шапкой: «Их разыскивает милиция».