Текст книги "Стратегия риска"

Глава 11

Город изменился. Последний раз Олег Крылов был в Севастополе четыре года назад. Как и сейчас, ту поездку нельзя назвать экскурсией – это были сплошные «казаки-разбойники» со стрельбой, погоней и пожаром. Суматоха была страшная, но были и встречи с местным народом: с моряками, продавщицами, таксистами. Тогда все они жили верой, надеждой и любовью. Любовью к России, надеждой, что она их не бросит, и верой, что воссоединение произойдет очень скоро… Олег почувствовал изменение именно в этом. Не тот дух. Пропал победный настрой. Любовь к России осталась, но вера пропала, а надежда стала слабенькой, с обидой и недоумением.

В первый же день Крылов встретился с группой ветеранов, помогавших ему четыре года назад. Тогда, приветствуя Олега, отставной каперанг Ивановский торжественно заявил: «Мы верим, что Севастополь всегда будет российским!» Сейчас он произнес другой пароль: «Мы надеемся, что город не будет украинским». Не заметить разницы в настроении этих двух фраз нельзя…

Первый раз Олег поговорил с Романом на пароле. Террорист, обстрелявший виноградом мирное судно, создал на борту панику и обеспечил конспиративность их встречи.

Они общались всего пять минут, но информации хватило на день работы и Олегу и отряду ветеранов.

К вечеру многое прояснилось. В город действительно приехала группа индийцев! Живут в гостинице «Украина» тихо, незаметно. По слухам – это покупатели двух боевых кораблей. Дважды их вывозили в порт для осмотра техники.

Гириша Ананды, которого Роман считал основной фигурой, в этой группе не было, но номер для него зарезервирован с завтрашнего утра.

Дон, Ракитский и Роман с документами Свирина разместились в старенькой однозвездочной гостинице «Азовская». Ивановский приставил к ним бывших особистов и заверил, что «все под контролем».

Сложнее было с настоящим Свириным. Олег даже не пытался его искать. Зачем? Этот деятель сам появится. И, скорее всего, в самое неподходящее время.

На вечерней встрече Олег набросал для Ивановского план на следующий день. Казалось, что самой большой трудностью будет выполнение первого пункта, но каперанг проскочил весь список и запнулся лишь в конце:

– Последнюю фразу понять не могу. Ты вслух прочти.

Олег пробежал глазами восьмой пункт: «Подготовить кейс с куклами на сто тонн баксов». Он хотел объяснить, как готовить пустышки похожие на банковские пачки с долларами, но махнул рукой.

– Этот пункт я буре на себя. Самое важное – прослушка телефонов у индусов.

– Считай, что мы уже к ним подключились. Они же в «Украине» живут. Там вся телефонная связь через клуб моряков, где мичман Уралов командует…

* * *

Больше всего Романа удивило то, что Гириш Ананда говорил на чистейшем русском языке с легким цыганским акцентом.

Они встретились у памятника Тотлебену в начале Исторического бульвара.

За внешне беззаботной болтовней Гириша была заметна собранность профессионала. Он взял на себя функции ведущего. Они прошли на батарею адмирала Лазарева, возле которой разместили танцплощадку.

Гириш приоткрыл ворота и, увлекая за собой Романа, начал пересекать протертый матросскими каблуками бетонный манеж. Они заскочили на невысокую эстраду и скрылись за дырявой загородкой кулис.

Трюк был простой и Роман сразу понял, что через минуту на танцплощадке появится Дон с Ракитским. Так и случилось – парочка застыла в центре круга и вертела головами в поисках дыр в заборе. Потом они одновременно уставились на эстраду, перекинулись парой слов и выскочили на бульвар.

Гириш усмехнулся:

– Это ваши люди?

Роман кивнул.

– Странно, что это ваши люди. Очень непрофессиональный хвост… Не хочу быть недоверчивым, но могу я взглянуть на ваши документы?

Роман протянул удостоверение, радуясь, что в полумраке оркестрового закутка трудно разобрать его несоответствие фотографии.

Гириш внимательно прочел документ:

– Свирин… майор… начальник отдела… Странно, Леонид, что у вас такие лохи в наружном наблюдении.

– Так это не наши. Мои люди, но не из нашей конторы. Они простые бизнесмены. Так сказать, гражданские и необученные… Не хотели мы привлекать лишних людей.

– Это правильно, Леонид… Пошли скорей. Сейчас твои люди к этой стене подойдут. Они подумали, что здесь дверь есть.

Роман с трудом успевал за индийцем. Они пробежали через бульвар к батарее Шихматова, а оттуда под прикрытием экскурсионной группы вошли в здание панорамы «Оборона Севастополя».

Группа ушла наверх, а Гириш потянул Романа в полуподвал, под вывеску «Служебный вход».

В глубине коридора за столиком дремала старушка из местной охраны. Она вовремя вскочила, загородила собой проход и приготовилась к грозной отповеди, но индус расцвел киношной улыбкой и помахал десятидолларовой купюрой.

– Мы, бабуся, с другом давно не виделись. Хотим потолковать. Двадцать минут, не больше. У вас есть подходящий кабинет?

– Есть кабинет! Очень даже подходящий. И стол там есть, и стаканы… А откуда ты такой красивый будешь?

– Я узбек, бабушка.

– Вот я и вижу, что не наш. Уж больно чернявый.

– У нас все такие… А черный ход у вас имеется?

– Есть. Но он заперт.

– Через двадцать минут отпереть!

Кабинетом оказалась бытовка сторожих и уборщиц. Но стол там действительно был. А на нем телефон – единственный предмет цивилизации в этой конуре.

Гириш перешел к делу:

– Документы при вас, Леонид?

– Да, но ксерокопии.

– Разумеется… Можно взглянуть?

– В обмен на деньги.

– Деньги завтра.

– Тогда и документы завтра.

Помолчали. Каждый считал, что пауза усиливает его позицию. Первым сдался Гириш:

– Я понимаю, Леонид, что вы, некоторым образом, курьер и не должны принимать самостоятельных решений.

– Верно! У меня приказ: вы мне деньги, а я документы.

– Но вам сказали, что в этих бумагах нам нужна лишь одна цифра?

– Да. Вам нужен нижний предел цены за корабли.

Стало ясно, что индиец хорошо подготовился к переговорам. Он вынул из кармана ножницы и положил их на стол как самый важный аргумент:

– Вырезайте, Леонид!

– Что?

– Вырезайте то место, где нужная нам цифра. Мы все проверим, а завтра деньги в обмен на клочек бумаги.

Роман отвернулся и, закрывая собой текст докладной записки, начал работать ножницами:

– Завтра здесь встречаемся?

– Нет, Леонид. Рисковано дважды в одном месте встречаться… Херсонес знаешь?

– Очень хорошо знаю.

– Завтра в восемь вечера у колокола… Сейчас я уйду первым.

Гириш забрал ксерокопии с дыркой в одной странице и выглянул в коридор, подзывая бабусю-охранницу.

Роман посмотрел на телефон, вздохнул и набрал номер Ивановского. Ответил детский голос:

– Дедушки нет. Что ему передать?

– А вы не могли бы записать. У меня очень много информации.

– Могу записать.

– Отлично. А вы в каком классе учитесь?

– Я еще не учусь. Мне пять лет. Я скоро все буквы буду знать.

– Но…

– Говорите. Я вас на диктофон запишу.

* * *

Они проехали ресторан «Дельфин», повернули на улицу с симфоническим названием Древняя и притормозили перед запертыми воротами в Херсонес. Была закрыта и касса, но у массивной калитки стоял парень с повязкой на рукаве и с явной готовностью поторговаться за право прохода.

Дон снисходительно улыбнулся:

– Хитер твой индиец, Роман. Ловко придумал. Вечером здесь почти безлюдно. Можно осмотреться. С холма, где колокол стоит, почти все раскопки видны… Он без денег придет. Точно! Он их утром в развалинах спрятал, а сейчас будет чист как турист. Подведет тебя, Роман, к камню, а под ним кейс… Только бы Свирин не появился. Ты его точно у Панорамы видел?

Роман подтвердил:

– Точно видел. У входа стоял. Злой такой. Меня ждал. Если бы я вниз к морю не убежал, то все бы сорвалось.

Роман сказал только часть правды. У выхода из Панорамы его караулил Олег. Он утащил его за бруствер четвертого бастиона и дальше по тропинкам вниз к морю. Только через три часа Роман вернулся в гостиницу, где уже бесился Дон и нервно курил на балконе Ракитский.

– Хорошо, Роман. Будем считать, что Свирин встретил тебя случайно. Встретил и потерял… Пойдемте ребята. Индус наш профессионал, но и мы не лохи. У нас еще час в запасе. Роман у колокола встанет, а мы замаскируемся в развалинах.

Роман первый раз был в Херсонесе, но отлично знал все детали этого древнего города по схемам, которые вчера рисовал Олег.

Вот они крепостные стены, а впереди Владимирский собор, построенный на месте часовни, где был крещен князь со своей дружиной… Большим романтиком Роман себя не считал, но ступая по византийской мостовой он ощутил дыхание истории и груз веков на своих плечах.

Две тысячи лет назад на этом клочке земли проповедовал апостол Андрей Первозванный и отсюда он ушел благословлять славянские земли.

А через тысячу лет византийский городок Корсунь осадил Киевский князь Владимир, желая получить в жены императорскую сестру Анну. Константинополь согласился, но выдвинул свои условия. Князь принял здесь в Корсуне-Херсонесе крещение и с молодой женой вернулся на Днепр. В этот же год славянские язычники превратились в православных.

В те времена Черное море называлось Русским. Странно, что не Украинским.

Потом все заполонили татары. Потом турки, армяне, генуэзцы. А последние десять лет – новая напасть…

От великих мыслей Романа отвлек Дон:

– Ты, Роман, главный игрок. Мы нужны лишь на крайний случай. Для подстраховки… Получаешь деньги, проверяешь. Если все в порядке, делаешь нам знак и мы даже не появимся.

– Какой знак?

– Подними руку вверх.

– А если в кейсе куклы или фальшивки?

– Тогда подаешь другой знак.

– Какой?

– Бьешь индуса в челюсть. Мы сразу поймем, прибежим и сменим тебя.

Получив последние указания, Роман остался один. Он обошел колокол, висевший на перекладине между двух каменных столбов. Очевидно, что блоки для этих столбов брали здесь же на раскопках. Получился символ связи времен: христианская святыня с разрушенного войной Владимирского собора опиралась на глыбы камней, обработанных рабами древних греков.

С небольшого холма Роман осмотрел место предстоящих событий. На левом фланге за фундаментами рабовладельческих особняков лежали Дон и Ракитский. Справа, там, где вдалеке виднелись остатки античной колоннады, должен был спрятаться Олег. Предстояло не только уговорить индуса прогуляться в этом направлении, но и найти странное место засады – «подвал с колодцами, в которых греки солили на зиму хамсу».

Роман повернулся к морю. На диких пляжах еще были люди. Чаще всего здесь в переплетении прибрежных скал уединялись молодые парочки, спасаясь от массовки городских пляжей.

Море подмывало и пожирало остатки бывшего города. Из двухметровой обрывистой береговой кромки торчали куски черепицы, обломки амфор, резные мраморные блоки… Менее привлекателен был залив под названием Карантинная бухта. И на берегу, и в воде громоздились десятки старых судов. Здесь без дополнительных декораций можно было снимать «Остров погибших корабле».

Гириш Ананда с черным кейсом появился ровно в восемь. За сто метров до колокола он свернул с тропинки и пошел по мостовым древних улиц, приглашая за собой Романа. Это было кстати. Индус шел почти к тому месту, где в античных подвалах возле ям для греческой соленой кильки сидел Олег.

Роман не стал догонять Гириша. Он прогулочным шагом вдоль моря, представляя как нервничает в своем укрытии Дон.

Поиграв в конспирацию они «случайно» встретились у колоннады. На лице Гириша блуждала улыбка:

– Я очень люблю развалины, Роман. Вот здесь был храм. Сотни лет люди молились своему богу… Вы не знаете, чей это храм?

– Не знаю. Зевса какого-нибудь.

– Скорей, Посейдона. Он прямо на берегу моря… Представьте, Роман, здесь четыре тысячи лет назад могли стоять двое купцов и договариваться о продаже кораблей.

– При этом восточный купец был очень жадный и за взятку выяснял у грека нижний предел продажной цены.

– Вы очень тонко намекнули, Роман, что пора переходить к делу… Деньги в кейсе. Считайте и проверяйте. Мне нужна вчерашняя вырезка и номер счета, куда мы перечислим деньги после сделки.

Роман протянул конверт и взялся за кейс. Он даже разорвал одну из банковских упаковок и выборочно просмотрел на свет несколько купюр. Порядок!

Еще раз улыбнувшись, Гириш протянул руку – взаимовыгодная сделка завершилась. Он развернулся и неторопливо пошел вверх по дороге, которая вела к храму, к Владимирскому собору.

Времени оставалось мало. Через две-три минуты прибежит Ракитский, а за ним менее спортивный Дон… Роман почти бегом бросился искать подвал с Олегом.

Вот они каменные прямоугольные ямы – тара для соленой античной кильки. А рядом провал, ведущий в древние подпольные хранилища зерна, вина и воблы.

Роман заглянул в глубь веков и оттуда его приветствовал Олег:

– Опускай кейс. Быстро меняемся.

Замена произошла незаметно ни для Ракитского, который радостно бежал навстречу, ни для Свирина, который вдруг вырос в соседних развалинах.

Майор действовал профессионально: первая пуля полетела в сторону Ракитского… На съемках в Сергея стреляли неоднократно. Он видел стволы, направленные в грудь и вспышки пламени. Он слышал хлопки выстрелов. Но в первый раз возле его уха противно, как железом по стеклу, просвистела настоящая пуля.

Актер замер, взмахнул руками, как умирающий лебедь и грохнулся на древнегреческую мостовую.

Второй выстрел в сторону Дона. Поздно! Увидев знакомые жесты Ракитского, Кошевой притормозил, согнулся и прыгнул мягко приземлившись на пухлый живот. Он буквально нырнул под пулю, которая с обидой пролетела над самой лысиной.

Мгновенно развернув пистолет Свирин побежал к Роману.

Ничего не понимающий Олег увидел, что у всегда спокойного Романа Поспелова округлились ужасом глаза, что он пытается перелезть через огрызки стены и свалиться в подвал.

Ни первого, ни второго выстрела Олег не слышал. Не слышал он и третьего – он только увидел его результат. Пуля ударилась в камень в метре от головы Романа. Попав под сноп осколков из ракушечника он отбросил кейс, схватился за лицо и свалился в яму для кильки.

Каменный короб был глубок и тесен. Ноги у Романа были неестественно вывернуты. Царапина на щеке сильно кровила. Он провел ладонью по лбу, вытер ее о футболку на груди и замер.

Роман слышал, как Свирин щелкнул замками кейса. Он почувствовал, как тот заглянул в яму, но контрольного выстрела не прозвучало. Через минуту Роман решил приоткрыть глаза, но что-то опять зашуршало. Кто-то опять задышал, заглядывая в яму, а потом заговорил голосом Олега:

– Ты жив? Очень натурально жмурика изобразил. Вставай, Роман. Они уже убежали…

Кровь отмывали у моря. Олег предложил искупаться:

– Зря что ли мы к морю приехали? Ты не волнуйся, Роман. Они не вернуться. Все трое считают, что ты труп.

– Как трое?

– Они меня из-за солнца не могли рассмотреть, а я всех троих видел. Сначала Свирин к тебе заглянул. А через некоторое время Дон с Ракитским. Когда я из подвала вылез, они уже наверху были. Очень резво к выходу бежали… Давай искупаемся и завтра в Москву.

– Почему так срочно? Что-то с Наташей случилось?

– С ней все нормально. Она у Савенкова на даче отдыхает. Но что-то действительно случилось. Шеф великий конспиратор. Только одну фразу сказал: «Срочно возвращайтесь! У нас переполох».

– Завтра полетим?

– Поплывем, Роман. Лететь из Крыма опасно. Можно твоих друзей случайно повстречать. Завтра на рассвете в Одессу отходит «Гетман Сагайдачный». На нем и поплывем. А из Одессы полетим в Москву.

– Так «Сагайдачный» флагман украинского флота?

– Это точно. Я Ивановскому то же самое сказал. А он и говорит: «Корабль может быть и украинский, но моряки-то все наши».

Потом они долго купались, беспечно оставив кейс с круглой суммой на берегу. Еще дольше сохли – заходящее солнце почти не грело.

* * *

Этой погоней руководила злость. Ни Дон, ни, тем более, Ракитский не представляли, что будет, когда они настигнут бледно-зеленую четверку.

Центр Севастополя – не лучшее место для автомобильных гонок. Закоулки, спуски, виражи. Но есть и плюсы. Местные водители настолько вежливы и спокойны, что никогда не подрезают, никого не обгоняют, а безропотно пропускают вперед нервного соседа.

Сидевший за рулем Ракитский умело пользовался добротой севастопольских водителей. Он даже дважды проскочил на красный свет, хотя большой необходимости в этом и не было. Свирин не мог не заметить преследования, но гонки устраивать не собирался. Миновав старый город и оказавшись на просторном шоссе, ведущем в сторону Балаклавы, он пристроился за туристическим автобусом и мирно катил вперед и вверх, вдыхая выхлопы Икаруса… Ракитский пристроился за ним.

После Сапун-Горы Дон начал приходить в себя. Злость не прошла, но появилась возможность рассуждать:

– Странно, Сергей, что он не собирается от нас отрываться. Почему?

– Издевается. Понял, что у нас оружия нет. Что мы ему сделаем? Ничего!

– Ты прав… Знает, гад, что ментам на него не стукнем. Не по понятиям это… Придется таранить. Столкнем в овраг и пусть кувыркается. Только после Гончарного. Там милицейский пост…

У села Гончарное раньше была граница Севастополя. Город стал открытым, но пост оставили. Хлебное место! Тормози иномарки, что идут с Южного берега, и собирай мзду.

Вероятно, в этот день у ментов был недобор. Свирину не удалось проскочить за автобусом. Бледно-зеленые «Жигули» уперлись в шлагбаум.

Документов на машину не было. Не было и водительского удостоверения. Свирин протянул постовому ладонь, на которой лежала последняя пятидесятидолларовая бумажка. Теперь ее можно было потратить. На заднем сидении лежал кейс с множеством пачек этой зеленой валюты.

Шлагбаум открылся и Свирин продолжил путь к теплому морю, к местам, названия которых звучат, как песня: бухта Ласпи, мыс Сарыч, Форос, Симеиз, Алупка, Орсанда, Ливадия и, наконец, Ялта.

Сержант спрятал деньги и приготовился притормозить следующую машину, но его отвлекли. Подскочивший капитан размахивал бумажкой, вертел пальцем у виска и указывал в сторону удалявшегося бледно-зеленого «Жигуля».

Под шумок Ракитский прополз мимо поста. Через открытое окно доносились обрывки фраз: «Ориентировки читать надо… Совсем зажрался… Она второй день в угоне… Догнать!»

Ракитский шел на малой скорости, прижимаясь к обочине. Сзади взвизгнула сирена и бело-голубая «Волга» с буквами ДАИ на борту устремилась в погоню за бледно-зеленой четверкой.

Дон ленинским жестом выбросил вперед правую руку и скомандовал: «Газуй! Догони, но держи дистанцию».

Догнать оказалось не так просто. Дорога шла вверх, немного петляла и ориентироваться модно было только по вою сирены.

В туннеле над бухтой Ласпи они заметили впереди проблески милицейской мигалки. Значит не отстали!

За одним из поворотов перед Форосом Ракитский чуть не врезался в бело-голубую «Волгу», из которой в этот момент выскакивали стражи порядка.

Дон и Ракитский тоже вышли… Справа далеко внизу было море. Обрыв был крутой и почти безлесный. Только редкие кочки чахлых цветов среди камней и скал. Проскочи Свирин еще два-три метра, и его машина долго кувыркалась бы до самого пляжа. А так бледно-зеленая четверка с пробитой крышей лежала в десяти метрах ниже дороги на случайно оказавшемся здесь уступчика. Она, явно, перевернулась несколько раз и, смяв капот, уперлась в красноватую глыбу ракушечника. Задние колеса не касались земли и весело вращались.

Тройка милиционеров собралась на совещание. Спускаться к машине никто не торопился. Даже с такой высоты было видно, что бензобак пробит и в любой момент может грохнуть взрыв.

Один сержант остался охранять место происшествия, другой по рации вызывал «скорую» и следственную бригаду, а капитан подошел к Дону и Ракитскому:

– Прошу вас оставаться на месте. Возможно будут нужны свидетели. Или понятые.

Возражать не имело смысла…

Через тридцать минут появились две машины с мигалками, а потом еще две – с журналистами.

Первыми к машине подошли врачи. Они же и кричали громче всех:

– Разобраться надо было, а потом «скорую» вызывать! Где водитель? Ни больного нет, ни трупа. Сами не могли взглянуть. Работнички…

Когда стало ясно, что взрыва уже не будет, к машине спустился молодой следователь в очках. До этого он бегал по шоссе с рулеткой, пытаясь найти начало тормозного пути. Следы шин милицейской «Волги» были, черные полосы от колес машины, которую вел Ракитский присутствовали, а Свиринская четверка меток не оставила.

Первым делом был осмотрен багажник. Потом следователь выгреб содержимое бардачка, загрузил его в пакет и опечатал.

Последним на свет появился кейс с заднего сидения. Сверху было видно, как следователь открыл замки, заглянул, замер и вдруг быстро захлопнул крышку… Подходящего пакета не нашлось. Дрожащими руками он перевязал кейс, пластырем приклеил концы веревки к стенке и попытался прижать к этой неровной поверхности свою печать.

Дон хмыкнул и ткнул Ракитского большим пальцем в бок. Потом он мимикой и жестом объяснил свою радость, сообщив, что следователь наверняка жулик, что деньги из кейса осядут у него, а не в вещдоках. Словами Дон сказал только одно:

– Ты пойди, Сережа, и так неназойливо выясни фамилию этого следака. Завтра мы с ним встретимся.

Возле милицейской машины Ракитский убедился, что Дон прав. И даже очень прав. Следователь Вася Максимов все вещдоки забросил в багажник, а кейс из рук не выпускал. Ему надо было опросить преследователей и он пытался выдавить из себя хоть один дельный вопрос:

– Товарищ капитан, а водителя точно в машине не было?

– Когда она упала, то точно не было.

– А раньше?

* * *

Никто не собирался его искать! Они просто не знали, что он попал в западню…

Сразу за крутым поворотом Свирин притормозил, вывалился из машины и нырнул в придорожные кусты.

Почти сразу же мимо пронеслась милицейская «Волга» и послышался скрежет падающей вниз бледно-зеленой четверки, которую Свирин угнал за час до встречи в Херсонесе.

Еще через минуту послышался визг тормозов машины, за рулем которой сидел тот самый клофелинщик из севастопольского поезда. С него начались все неприятности Свирина.

Оставаться за придорожными кустами было глупо, но и двигаться было некуда. Почти с трех сторон отвесные скалы, а на дороге люди, с которыми очень не хотелось бы встречаться.

Свирин под прикрытием кустов пополз по пыльной полоске между дорогой и скалами. Он очень удивился, заметив в расщелине тропинку, ведущую вверх. За каменным валуном его не могли видеть с дороги. Он приподнялся и полез вверх.

Любая тропинка куда-нибудь приводит. Эта вела в тупик. На десятиметровой высоте все завершилось площадкой с детскую песочницу. Дальнейшее восхождение требовало веревок, крюков, альпенштоков и альпинистских навыков. Ничего из этого Свирин с собой не имел.

Он лег на площадку и в амбразуру между двух камней наблюдал все: и приезд следователя, «скорой», журналистов, и осмотр аварийной машины… Свирин усмехнулся, когда очкастый следователь открыл кейс с куклами. Было заметно, что он принял пустышку за полновесную валюту.

С заходом солнца машины разъехались. Спустившись с площадки и перебежав дорогу Свирин начал еще один большой спуск к морю, к диким пляжам у мыса Сарыч.

Сюда приезжали многие, но не для того, чтобы жить в палаточных городках. Каждая парочка старалась поставить свой брезентовый домик поближе к морю, но подальше от других.

Два раза Свирин срывался на сыпучих каменистых склонах и катился вниз, при этом значительно быстрее приближаясь к цели.

Пляж был не только дикий, но и нудистский. Таких мест в Крыму много. Обычно они в укромных уголках и там все голо, но пристойно. Здесь же у самого моря развели костер, через который с визгом перелетали обнаженные тела разного пола. Картина напоминала шабаш ведьм с приглашенными на него чертями.

Свирин оценил свою одежду. Ткань там еще присутствовала. Но больше было пыли, колючек и дыр.

Он сбросил с себя все и, замаскировавшись под нудиста, вышел на пляж и встал в очередь для полета под костром.

Жители общины менялись настолько быстро, что на новичка никто не обратил внимания. Без трусов, значит, свой!

Свирин же пытался рассмотреть новых соплеменников. Но и это не вызывало подозрения. На женщин он не смотрел. Его интересовали только мужские лица.

Вдруг раздался крик вождя или шамана. Движение на пляже прекратилось и зазвучал неизвестный Свирину гимн про природу, свободу и любовь. На последних словах все бросились в воду, как пионеры по команде вожатого.

Свирин уже выбрал подходящую и очень похожую на него физиономию. Но парень постоянно нырял, менял партнерш и скакал как шарик под стаканчиками наперсточника.

Ночное купание было, очевидно, финалом традиционного ритуала. Выбравшись на берег парочки быстро разбредались по своим палаткам.

Лежать без одежды на сухой и колючей траве было противно. Свирину все время казалось, что под ним копошатся жуки, пауки и прочая нечисть. Но, наблюдая за палаткой жертвы, надо было ждать, пока заснет весь табор.

Продвигаясь к цели Свирин прихватил у костра загнутый кусок арматуры, выполнявшей роль кочерги.

Под шум ночного прибоя и в десяти метрах нельзя было разобрать, что происходит в «его» палатке. Только приложив ухо к брезенту он понял, какая активная жизнь идет внутри.

Распахнув полог, Свирин просунул в палатку голову и зловеще зашептал:

– Не орать и не двигаться! Зажги фонарик… Понятно. Слезай с нее и повернись. Оба легли на спину, руки под себя, ноги на ширине плеч… Тебя как зовут?

– Вася.

– Где твой паспорт, Вася?

– Там, в сумке, в кармашке.

– Не дергайся, Вася! Я сам возьму… Так, Строгов Василий Андреевич… Я там у тебя, Вася, сотовый телефон заметил. В Москву можно позвонить? Всего два звонка.

– Конечно можно. Только его включить надо. Мы с Надей батарейки экономим.

Свирин набрал свой домашний московский номер. Аппарат издавал еле слышные гудки вызова, но беседа со страшным громилой началась:

– Привет, Паук. Запиши адресок: Пющиха, восемь, пятнадцать. Там живет мальчик Вася Строгов двадцати пяти лет. У него есть подружка Надя… Записал? Так вот, если они обратятся в милицию о пропаже паспорта раньше, чем через десять дней, то ты их убей… Конечно, обоих! Но только, если настучат. А так – пусть живут.

Потом Свирин набрал номер Сергея Мартова:

– Ты мне очень нужен здесь. У нас проблемы… Жду каждый полдень у льва-дракона. Лучше, если ты будешь завтра…

Игра явно не заладилась. Впору бросить все, ехать в аэропорт и лететь в Москву. Дон так и сделал бы, будь он один или с кем-нибудь из своих бойцов. Но перед Ракитским проигрывать не хотелось. Парень он молодой, однако – настоящий артист. А значит и профессиональный зритель.

Шанс на успех был маленький, но он был. И при всем случившемся Дон пытался держать хорошую мину:

– Еще не вечер, Сергей. Мы еще повоюем. Пока не так все страшно. Какие у нас минусы?

– Роман погиб. Наташа на медовом месяце вдовой осталась.

– Это действительно нехорошо. Но не очень! Вдова пока под присмотром у Бабкина. К мужу еще привыкнуть не успела. Детей нет. Так что, все складывается отлично. Дадим ей премию и вернем назад в Полтаву… Какие еще минусы ты видишь?

– Деньги в милицию попали.

– Не в милицию, заметь, а лично к следователю Максимову. Даю голову на отсечение, что вчера ночью он заложил в кейс куклы или пачку старых газет, а денежки наши умыкнул и закопал на огороде.

– На каком огороде?

– Ты очень сладко спишь, Сережа. А я все утро работал. У меня в Ялтинской ментовке свой человек появился. Трусоватый, продажный, но очень информированный. Всего за час он мне все досье на этого Максимова предоставил.

– Дорого взял?

– Сто баксов. Он майор, Сережа. С него хватит. Полковнику бы двести пришлось давать… Так этот Максимов, следователь наш всего старший лейтенант. Двадцать семь лет, жены нет. Живет в комнатке в центре Ялты и имеет дачку в горах над Алупкой… Теперь самое главное! Сегодня в полдень Максимов с работы отпросился и уехал в неизвестном направлении. Это для его начальства «в неизвестном». Я-то знаю, куда он рванул.

– На дачу?!

– Точно, Сережа… У тебя тоже неплохо с дедукцией… Собирайся. Через час мне мой майор уточнит адрес этой фазенды и поедем в гости к следователю Максимову. Выкопаем деньги и сразу в Москву, отдыхать после блестяще проведенной операции.

* * *

Они встретились у Ливадийского дворца около фигуры, которую в прошлые приезды сюда называли между собой «лев-дракон». Этот крылатый зверь, нависший над колодцем напоминал, скорее, химеру с собора Парижской богоматери.

Свирину даже с документами нудиста Васи Строгова не стоило появляться в людных местах – какой-нибудь глазастый мент мог вспомнить фоторобот Мелитопольского психа.

Они прошли к дворцу Фредерики и свернули вниз на Царскую тропу, которую в советские времена безуспешно пытались переименовать в Солнечную.

Свирин не выгораживал себя. За провал миссии его ожидал разнос, но он ничего не скрывал. Все началось с дурацкого стакана водки перед Мелитополем, потом побег из психушки, кража ментовской машины, обстрел виноградом парома, слежка за индусом у Панорамы, стрельба в Херсонесе, гонка к Форосу и грабеж нудиста Васи.

Мартов слушал, не перебивая. В этом молчании чувствовалась злость, но не на Свирина, а на ситуацию. По большому счету Леонид не был виноват. Раз в Мелитополе его ждала машина, то вариантов не было. Ну, не выпил бы он ту клофелиновую водку, его бы успокоили другим способом. Могло быть еще хуже… В остальном же действия Свирина были безупречны. Даже заслуживали похвалы.

– Ты молодец, Леонид. Однако, мне не все ясно. Ты уверен, что в кейсе были куклы.

– Да уж газетную бумагу от долларов могу отличить. Я еще на выходе из Херсонеса все пачки пролистал.

– Но индусы же не могли куклы положить?

– Исключено! Зачем им предстоящую сделку срывать. И второе – ежу понятно, что, получив кейс, парень откроет его и проверит.

– Так он проверял?!

– Еще как! Я даже видел, как он несколько купюр вынул и на свет смотрел…

– Ты что это запнулся, Леонид? Продолжай. Индус ушел, ты бежишь, стреляешь, забираешь кейс, а в нем куклы. Мистика! Игорь Кио какой-то… Ты в последние пять минут его из поля зрения не выпускал?

– Кого?

– Кейс!

– Не мог я его все время видеть. Этот самозванец им размахивал, потом на бортик поставил, потом вниз опустил. Когда в клофелинщика и в лысого стрелял, я тоже кейс не видел… Получается, что был там еще один человек. И прятался он в яме, в развалинах подвала. Пока я подбегал, они кейсами обменялись. Вот и весь Кио…

– Логично рассуждаешь, Леонид. Теперь давай уточним список действующих лиц. Я же из Москвы не пустой прилетел. У меня много занятной информации… Самозванец твой – парнишка из Полтавы по имени Роман. Клофелинщик – Сергей Ракитский, киношник, актер настоящий. А лысый меня больше всего интересует. Это Виктор Кошевой по кличке Дон.