Текст книги "Времена души"

***

В последнее время хочется сделать что-то такое, что бы выходило из опостылевших рамок условностей. Что-нибудь неожиданное, очень хорошее и доброе, что бы было хорошо и непринужденно во всем и со всеми. Как в повести Глеба Горышина «Снег в октябре»: Олег шел по весенней улице с веткой мимозы в руках и увидел Еву. Не думая ни о чем, он легко и просто протянул ей ветку и улыбнулся. Им сразу стало тепло.

Мне тоже очень часто хочется так встретить свою Еву. У каждого должна быть своя Ева. Весною психика бунтует, отсюда и крайности, в которые бросаешься, когда надоедает затхлая уравновешенность.

 
«А Пушкин пил вино, смеялся,
Ругался и озорничал…»
 

Ай, да браво Пушкин! Молодец! А здесь вовремя ходишь на лекции, читаешь занудную литературу и наступает момент, когда подходишь к красной черте запрета с огромным знаком «Нельзя!»

Больно, когда период карнавальной вспышки сменяется угрюмой опустошенностью. Больно, но неизбежно. Раздражают самодовольные тополя, безбожно плюющие в лица прохожих своим омерзительным пухом. Есть место, где нет студенистого асфальта, а есть радостные поляны с густой травой, прозрачными одуванчиками, шустрыми кузнечиками и легкими ромашками. И чтобы рядом шелестел умытый ручеек, чтобы вокруг были только деревья и птицы.

Но проходит день, наступает летняя ночь, полная белого беспокойства и первобытной невысказанности, которые заставляют забыть тягучую усталость. Но снова наступает день и уже приходит осень. Над угрюмым обшарпанным городом плавают тоска и беременные облака, переполненные тяжелой влагой. Все спешат, подстегнутые мокрым кнутом осени.

Автомобили торопятся к своей катастрофе, мужчины с нерешительной решительностью спешат к любовницам, матери к невыстиранным пеленкам, торопятся отдаться холодной земле последние куцые листочки, стиснутые сухими морщинами. Осень подводит итог промелькнувшей жизни.

Одни довольны и улыбчивы, другие унылые, но с разгорающейся ожесточенностью в желтых глазах. Они пропустили в своей жизни много составов добра и встреч, впечатлений и ожиданий. Они много не успели сделать и все-таки надеются. Хорошо, когда человек надеется, а он надеется всегда, даже на смертном одре. Вольготно чувствуют себя времена года в душе человека, они сменяются ежедневно.

Моя жизнь, как недостроенный дом, войдешь в него, а там холодно и тоскливо, вокруг разбросан мусор: глина, огрызки досок, блевотина кирпичей, сквозь щели врывается грустный ветер. Когда идёт дождь, всё превращается в грязную, немыслимую свалку.

Сейчас в душе зима: чердачная пляска дождя и снега, с мокрыми ошметками снежной серятины на газонах, с голубоватыми кусками разбитых витрин на одряхлевшем экране неба, с сырой тревогой, нависшей в воздухе.

И снова хочется уйти от себя. Уйти в звенящий от мороза лес, в холодную нежность слепящего снега, в чистоту и детскую свежесть раскрепощенного озона. Но вокруг все те же дома, те же лица, мысли. Но также скрипит метель. По пустынной бледно-оранжевой улице гуляют легкие хвостатые стайки снежинок. Бегают за ветром оголенные ветки молодых лиственниц, стволы которых черной тенью отпечатываются в белизне снега…

***

Годы детства – годы пластилинового возраста.

***

Верить газетным сообщениям и, тому, что болтают по телевизору наивно и глупо. Исторические факты можно трактовать в зависимости от обстановки, ситуации, выгоды.

Гитлер когда-то изрёк: «История – это проститутка в твердых руках мужчины».

.***

Парадокс – это тень истины.

***

Проходимец – это человек, который уверенно проходит по земле.

***

Вдохновение к нему приходило только во время еды

***

Письма – это эрзац встреч. Спор невозможен. Порцию вы мне, порцию – я вам, спокойно, чинно и скучно до зеленой тоски и черной досады. Все преимущества – на стороне устной беседы.

***

Человеку свойственна борьба за свою цель. И часто с самим собой. Во имя цели, если действительно хочешь ее достичь, и главный смысл своей жизни видишь в ней – и всё это правда, а не трепотня обывателя, который не хочет походить на других обывателей – оттого и бравирует фразами о цели жизни – так вот если хочешь достичь её – надо уметь отказываться от приятных мелочей, которых так хочется, и которые кажутся безобидными, но которые все вместе засасывают и мешают главному.

***

Минуты вдохновения – припадки эпилепсии. Если бы минуты вдохновения длились постоянно, то музыканты, художники, поэты сходили бы с ума.

***

Есть разновидность болезни, которую никто и ничто, кроме времени, не вылечит. Какая-то прострация духа, отсутствие желаний. Человек умирает с исчезновением желаний. Страшно, когда ничего не хочется. В этот момент можно завидовать пьяницам, развратникам, наркоманам, фанатикам, мистикам, садистам, игрокам, любому отребью: пусть желания их уродливы и темны, но у них желания. Это, видимо, все-таки лучше, чем душевный вакуум.

***

На могу понять тех людей, особенно мужчин, которые совершенно равнодушны к спорту, считают это блажью. Ведь есть такие моменты в спортивных играх, что достигают высот театрального искусства, та же борьба характеров, ума. Талантов…

Нельзя противопоставлять баскетбол хоккею, а футбол легкой атлетике, как нельзя противопоставлять, скажем, поэзию прозе, а прозу критике.

Любой вид искусства, любой вид спорта, существующие на сегодняшний день, дороги и необходимы людям. В любом есть свои высоты и прелести, которые несопоставимы и взаимозаменяемы. Подходить с точки зрения практической пользы любого вида, по крайней мере, глупо.

***

О своём непосредственном посредственном начальнике, как и покойнике, плохо не говори.

***

Замучило плохочувствие. Не тела, а души.

***

Смерть – дело житейское.

***

Большинство вечных произведений написано невечным пером.

***

Почему форель худая и небольшого размера? Потому, что она всегда течет против течения. А посему никогда не выплывает в океан. Есть категории форелей и среди людей…

***

Не всякая палка о двух концах. Например, палка, которую держит в руках твой начальник.

***

Фортуне надо помогать.

***

В школе самое страшное – бездумное восприятие всего, чему учат. Всё принимается без возражений. Учащиеся не протестуют против авторитетов. Авторитеты давят на них. Большинство учителей ценят послушание и молчание. Так легче… Но это большинство – плохие учителя.

***

Некоторым поэтам следует платить не за строчки, а за молчание.

***

Вспомнилось сегодня пастернаковское «Приедается всё…». Закономерно это или нет? Не знаю! Но мне лично кажется, что наступает в жизни такой момент, когда начинаешь приедаться сам себе. И вот тогда – ради утешения – однообразие нашей собственной внутренней жизни объясняем повторяемостью утра и вечера, будней и праздников… мы растворены в этой повторяемости и не умеем увлечься чем-то таким, что помогло бы нам, если не восторгаться, то хотя бы ценить неповторяемость ускользающего от нас. Видимо, чего-то просто нет для того, чтобы спокойно относиться к тому, чего слишком много.

***

Писатель, очевидно, начинается тогда, когда он, исчерпав главное в своей собственной жизни, напишет о том, чего не было непосредственно с ним самим. Первые книжки – это, как правило, рассказ о самом себе. Пишутся они легко, как бы интуитивно, всё ты слишком хорошо знаешь: ты прожил так и только так – детство, собственная работа, ближайшее окружение – и ты, подталкиваемый тоской по тому, что от тебя ушло, живешь как бы уже вторично, но только на бумаге. Другое дело – книга, в которой ты хочешь что-то обобщить, соизмерить виденное тобой лично с тем, что видели и что знают другие.

***

Часто очевидные истины бывают глупы. Но большинство из нас стараются этого не замечать.

***

Иногда настоящим стихотворением может быть и деланный стих, а иногда и выльется, как говорят, единым махом, а не стоит ломанного гроша. В этом-то вся и загвоздка, что вдохновение – не поддающееся планированию состояние духа.

***

Литературный конъюктурщик всегда доволен и похож на телка, которого выпустили на зеленую травку. Он взбрыкивает даже привязанным к колышку, насколько позволяет ему длина веревки. У человека, серьезно относящегося к делу, веревки нет. Она слишком длинна, ибо связывает его с миром.

***

Как только мы приступаем к чтению маститых поэтов, мысль наша работает напряженно, ассоциации ищем весомые. Глубокие, смысл которых часто настолько отдален, что еле-еле замечаешь связь его со строками автора. Не замечая, или стараясь не замечать натяжки, надуманности, мы тогда говорим об эстетической тонкости и жизненной глубине стиха.

Как только перед нами текст начинающего, неизвестного, на которого мы, по глупой привычке, смотрим с подозрением, а часто свысока, то даже прозрачную, может быть, несколько наивно выраженную мысль мы истолковываем произвольно, на свой манер, а иногда стараемся понять его так, как не мог бы понять совершенно не искушенный в этих делах человек.

***

К чужому мнению можно прислушиваться или нет. Самое главное, чтобы оно не обрело над вами власти.

***

Поэтом надо родиться, а потом уже проявлять данную природой искру божью. А сколько нас грешных, набивших руку в сочинительстве, находится в плену лобового самомнения, себя мучают и всем остальным покоя не дают. Это болезнь, лекарств от которой нет. Беда в том, что это мучение слишком сладкое. Отсюда и живучесть его.

***

Недавно по радио читали стихи Николая Заболоцкого. Я в восторге от них. Поражает прекрасная форма, глубина мысли. Вот и думаешь невольно о современных перепевах большинства стихотворцев. Даже отдельные маститые и те немного потускнели.

***

Опыт поэзии вредит.

***

Бесят дурацкие лозунги типа «равенство», «братство». Действительно ли все люди должны быть равными? Это невозможно! Нет и не может быть такой сферы, в которой люди оказываются фактически равными. Да и должны ли все люди быть равными? Конечно, нет! Ко всем людям нельзя относиться одинаково.

***

Любой человек временами или постоянно, всё зависит от человека, жаждет признания, славы. Кто на что способен. Один – в спорте, другой – в работе, третий – перепить на «бис» собутыльников. Главное – признание. Но ничто так не губит людей, как слава.

***

Который раз перечитываю Блока. Гениально – потрясающий поэт. Лучшие его стихотворения – что-то божественное. Но некоторые его стихи (и таких не мало) бледны, риторичны, удручающе беспомощны.

В чем отличие большого поэта от простого смертного? Даже у самого великого поэта могут быть слабые стихи, а у среднего не может быть и нет великих стихов, у него только слабые, или, в лучшем случае, средние.

Но и неудачные стихи великих по-своему интересны, знать и читать их надо.

Часто в голове вертится пастернаковская, похожая на пародию, строчка: «А ты прекрасна без извилин».

Если б это написал и опубликовал какой-нибудь неизвестный автор, то представляю, как вдоль над этой строкой поиздевались бы все, кому не лень.

Но эту «извилину» стараются не видеть и не замечать. И правильно. По большому счету суть не в ней, а в том, что Пастернак – это Пастернак, у которого есть вершины.

***

Нельзя категорично делить людей на хороших и плохих. В каждом человеке уживаются самые противоположные качества: сочувствие и презрение, ненависть и любовь, зло и доброта. До поры до времени они спят в человеке. Но в зависимости от настроения, характера событий могут вдруг внезапно проснуться, бешеной собакой сорваться с цепи и броситься на кого-нибудь.

***

Счастье заключено в самом человеке. Человек счастлив уже тем, что он живёт и любит, а тот, кого он любит, тоже живёт на этой земле и дышит этим воздухом.

Счастье есть то, чего можно ожидать с радостью и волнением. Вероятно, вся прелесть жизни заключается в ожидании радостного. Ради этого люди порой не замечает прозу текущего дня. Ужасно, наверное, жить более или менее счастливо, но бесцельно.

***

Корни эгоизма в каждом из нас сидят крепко. Я замечаю, когда мой собеседник не принимает моих взглядов, убеждений – меня это в какой-то мере злит. Но с большой радостью я одобряю чужое мнение, если оно совпадает с моим собственным.

***

Может быть, впрочем, не может быть, а наверняка, некоторым ценителям поэзии покажусь невежественным, но я, признавая безусловный талант Осипа Мандельштама, совершенно равнодушен к его творчеству. Он не мой поэт. На мой взгляд, он скучен, холоден, рассудочен и слишком умён. Избыток ума вредно влияет на стихотворчество. Что же касается чувств, то у Мандельштама ощущается дефицит.

***

Особенно угрызение совести испытываешь лежа на постели: сколько дел, а вставать не хочется.

***

Жизнь так коротка, что не стоит ее тратить на бесплодные споры.

***

Жить надо всегда, даже тогда, когда, кажется, что жить не стоит. Любое мудрствование о нецелесообразности жизни только вредит.

***

С годами понимаешь, что радоваться открыто, нараспашку, прилюдно – преступление. Это позволено лишь детям. Но если радость ребёнка безгрешна и прекрасна в своей наивности, то радость взрослого, если будет заметна окружающим, вызовет у некоторых снисходительные улыбки, а у людей более серьёзных, чувство явного сожаления.

***

С годами чаще грустишь не о том, что прошло, а о том, чего не было,

но могло быть. Время упущенных возможностей не даёт покоя.

***

Настоящие стихи несут в себе не только живые чувства, но и мысли. В них всё слитно, не разъять! Поэтому термин «интеллектуальная поэзия», как ни напрягались его закрепить в литературе отдельные критики, не состоялся. Разве строчка Александра Сергеевича «Унылая пора! Очей очарованье» действует только на наши чувства, а не будоражит мысль? Глупо делить поэзию на стихи чувств и стихи мыслей. Во многих стихах многих известных, стихах длинных, нудных присутствует какая-нибудь бледненькая мыслишка, да и та, в силу бездарности создателя, заключается в последнем басенном четверостишии, ради которого и написано всё стихотворение. Это как у обгоревшего человека: один участок ткани живой, всё остальное – мертво.

А у истинного поэта, что ни строка, то мысль, выраженная взволнованно, непосредственно.

«Ведь высший дар себя не узнаёт» – это же открытие, это же глубинная житейская мудрость.

***

Страшно, когда кто-то из твоих друзей оказывается из породы кукушат. Ведь кукушка кладёт свое яйцо в гнездо другой птицы, когда же та выкормит кукушонка, он выпихивает своих сводных братьев, а под конец ещё и разрушает гнездо, которое его приютило.

***

Газета «Воронежский университет» выпустила, как всегда весной, традиционный многостраничный «День поэзии». Еще раз внимательно все перечитал и пришел к выводу: писание стихов для многих стало своеобразным хобби, легким, скользящим занятием с одними удовольствиями и восторгами. За целыми циклами и книгами не видно труда, напряжения мысли, свежести, хотя бы в форме. Отсюда девятый вал серости, скуки, дурного повторения. И вот от этих мыслей не отделаться…

А что же касается мысли – неотъемлемого компонента любого поэтического произведения, то практически все поэты этого выпуска доказывают, что днём светло. Вот, например, стихи Гордейчева, патриарха воронежских поэтов. Начальная строка: «В мыслях строчку состыкуя»… Это же явный процесс делания, да и сказано слишком коряво. Манерная обнаженность творческого момента не скрывает риторичности, определенной заданности, газетной информации. А где же «Я пишу, как дышу…»?

Как бы он не состыковывал – костыли видны! Самое страшное в стихе – провалы в мыслях, в чувствах…

 
…рад я слышать вот такую
Человеческую речь:
Рад я слышать из-за шторок
Льдистой свежести слова
Тех контактов, от которых
 

Кругом ходит голова.

Где же речь? И что это за слова контактов? А как пародийно звучат строки:

 
…То-то даве
Потрудились славно, брат!
Этим репликам навстречу
Выдь на улицу, браток.
 

От «выдь» хочется выть. Гордейчев хотел восхититься и восхитить читателей трудом своих героев, а вышло боком: слово «даве» подчеркивает мимолетность, наскок, прерывность какой-то случайной, неожиданно попавшей под руки минутной работы, а может быть, тёмного дела. Настоящий рабочий не криклив, он не будет, вопреки Гордейчеву, орать на проспекте «Выдь на улицу, браток».

Что же касается Галины Умывакиной, то она в этой подборке стихотворцев держится солидно. В стихотворении «Фамилии русских поэтов» есть теплота, взволнованность, естественность дыхания. Стих упруг, есть погружение в мысли, нет провалов. Правда, он гол, общ, риторичен, но риторика плотна. Второе стихотворение «Как я тогда была смела» – манерен, вычурен, надуман, чувствуются ахмадулинские интонации. В нём нет жизни – бумажные цветы.

У Коськова первый стих останавливает наивной простотой восприятия снежного вечера, если бы не книжность строки «… с балеринами Дега», да и альбомная концовка. Это миллионный перепев. Второе стихотворение не получилось. И вот почему: нечетко проявлена соотнесенность во времени. Два первых четверостишия раскрывают сегодняшнее время, а отнюдь не прошлое. Надо бы в первой строке слово «нашем» заменить на слово «давнем». А то строка «год от году» повисает. Стихотворение с посвящением «А.К.» держится на подтексте. А помнится, как-то Лева с пеной у рта мне доказывал, что подтекста не признает. Но этот стих – ни о чем!

***

Жизнь – всегда загадка, всегда тайна. Только бездумному верхогляду всегда все ясно, потому что он судит обо всех и вся с позиции примитивного спокойствия, граничащего с созерцательностью.

***

Часто поэтические строки предполагают подтекст, глубина которого прямо пропорциональна житейской мудрости читателя, эстетическому вкусу его.

***

Не люблю начало весны за нечистоплотную наготу.

***

Надежда – глупое дитя мечты

***

Сила пробиваемости своих стихотворений у Геннадия Луткова потрясающая. Ни одного, прочитанного мною, ни одного стиха у него я не хотел бы перечитать второй раз. Его поточный способ делания стихов настолько примитивен и холоден, что не в каждой уважаемой районной газете с удовольствием печатали бы его стихи.

А стихи Луткова, как ни странно, появляются в «Литературке», в журнале «Огонек». Появление его произведений в центральных газетах и журналах – явная дискредитация даже средней поэзии.

***

Ньютоновское яблоко падает на голову только гениям.

***

Известно, что самый безошибочный литературный судья – время. Но настоящий талант находит всегда признание у своих современников. Другое дело – занижают или завышают уровень его творческих достижений. Истинные таланты не мешают друг другу сосуществовать. А возвышать творчество одного за счет другого – вещь, прямо скажем, непозволительная.

В прекрасный океан русской поэзии можно влиться и одной строкой. Вспомним поэта Мятлева «Как хороши, как свежи были розы». Это его строчка, хотя часто её приписывают Тургеневу. В своё время Игорь Северянин интерпретировал строчку Мятлева: «Как хороши, как свежи были розы Моей страной мне брошенные в гроб».

Из всего творчества от Мятлева осталась только одна строчка.

***

Ничто так не вредит поэзии, как убийственная логика.

***

Сергей Риммар опубликовал в «Подъеме» статью о Гордейчеве. Заметны заискивание, частые оглядки, критическая робость. Он даже в посредственных стихах находит россыпи, истолковывая их с явно определенным намерением. Не делает чести Гордейчеву и такие признания Риммара, как подражания Евтушенко, тематическое сходство и т. д. После статьи прочитал еще раз стихи Гордейчева. Боже мой, сколько в них риторики, газетных строк и строф. Он выезжает на свободной технике, можно сказать, отличной. Но очень много стихов умозрительных, скучных.

***

Нужно почаще вспоминать, что мы, возможно, произошли от обезьяны, и отталкиваться от этого. Оправдать наше скотство легко: для этого нужно не так уж много ума. Сложнее доказать, что мы не скоты. Нет, я не сторонник аскетизма и не собираюсь его проповедовать. Я – за наслаждение земными радостями, в том числе и чувственными. Но я за чувственность чувств, а не похотливого тела. Я против жизни обезьяньей – по поговорке: в темноте все кошки серы, впрочем, как коты.

***

До сих пор не могу понять и объяснить себе: как уживаются в одной душе страшно контрастные чувства – злоба и жалость, зависть и человечность, скупость и добрый жест… Вот и думаешь порой: какое ужасное животное – человек!

***

В жизни подстерегает нас много неприятностей, но самое страшное из них – ожидание. Часто ожидания не оправдывают наших надежд. А отсюда незапланированная грусть, хотя это чувство не поддаётся планированию.

***

Как нам нравится, и как мы хлопаем в ладоши, если чужое мнение совпадает с нашим, даже, если в основе этого мнения – чушь.