Текст книги "Французский бокс сават. История становления в России"

Сават и танец

В 1992 году три клуба Парижа пригласили моих ребят на соревнования. Наряду с взрослыми спортсменами, в них участвовали две наших девочки. Они были разными по характеру, но их объединяла любовь к хореографии: семилетняя Аня занималась народными танцами, а Алёна, десяти лет, танцевала модерн и джаз-танец.

По правилам сават, удар ногой в нижний уровень, оценивался в одно очко, а в голову – в четыре. Чтобы бить высоко и не терять равновесие, необходима хорошая гибкость, и эти девочки были прекрасно подготовлены, и в своих коллективах являлись лучшими. Когда я объяснил им, что сильные удары в детском сават запрещены, и если им и «достанется», то совсем немного, они с энтузиазмом взялись за тренировки.

Быстро освоив простые удары ногами, они легко научились выполнять сложные – с подскоками и повторными вращениями. Несмотря на ускоренный курс подготовки, они хорошо смотрелись на ринге, а по технике не уступали французским девочкам.

По окончании боёв, Аня участвовала в номере на ринге, который подготовила ещё в Ленинграде её мама: в красной шапочке и с лукошком девочка шла в гости к бабушке. Тут на неё напали два хулигана, и, достав из лукошка большие красные перчатки, она дала отпор шпане. Прыжковые удары и быстрые «вертушки» украшали номер и обратили в бегство хулиганов.

После этого девочка танцевала на ринге, а ребята – Максим Иконников и мой самый техничный боец Володя Васильев, демонстрировали в показательном бою сложную технику сават. Несмотря на столь юный возраст, Аня была уже опытной танцовщицей и участвовала в концертах, а в Новый Год целую неделю выступала на «ёлках» по три раза в день – с неизменным успехом.

Номер был неожиданным для французов, высокий уровень исполнения техники сават и хорошая хореография их удивили, а наши девочки сразу обрели много друзей. Получив наградные кубки и массу игрушек, нагулявшись по Парижу, аквапарку и другим местам развлечений для детей, девчонки вернулись из Франции полные радостных впечатлений.

Алёна, когда ей было уже двенадцать лет, участвовала в международных соревнованиях в Париже, где сражались французы, итальянцы, бельгийцы и русские. Здесь она нокаутировала чемпионку Франции, в первом раунде, ударом пуанта в солнечное сплетение. Чемпионка, едва ударил гонг, бросилась как тигрица на Алёну, хотела смести её первой же атакой, и наша девочка – по характеру не агрессивная, сделала жесткий и точный стопинг. Две минуты француженка лежала и плакала на ринге, а вокруг стояли доктор, тренер, секунданты и ещё кто-то из родственников прибежал…

О том бое у Алёны остался на память красивый кубок, который удивляет её друзей. Она занималась музыкой, рисованием, очень серьёзно хореографией, и вот рядом с музыкальным инструментом, рисунками, и грамотами за выступления на международных танцевальных шоу, стоят кубки за бои на рингах Парижа!

Аня получила вызов на международные соревнования по сават в Страсбурге, в 1999 году, когда ей было уже 14 лет. Пригласивший нас тренер не сомневался в победе своей спортсменки – ведь это была его дочь! Но Аня его огорчила: непрерывно смещаясь с ударами, словно танцуя, она запутала соперницу в своих «кружевах», и одержала победу играючи. Когда после боя подняли её руку, дочь тренера заплакала – в зале было полно друзей, которые болели за неё из всех сил. Но Аня не побила её, а только переиграла, и девушка вскоре заулыбалась…

Далее выступали взрослые, Николай Инжеватов и Валерий Алфёров – члены сборной команды, выиграли бои нокаутами. Если эти результаты и огорчили пригласившего нас тренера, то внешне это не проявилось, принимали нас очень хорошо, и мы расстались друзьями…

Позднее он ещё раз пригласил меня, Николая Инжеватова и чемпиона Европы Дениса Дерябкина – в Эльзас, отдохнуть на природе. Принимала местная федерация и расходы были за её счёт. Поход по горам с большой группой спортсменов и тренеров, живописные виды, ледники, планеристы на крыле – на фоне яркого голубого неба, пикники, привалы и ночёвки с местным фольклором и байками – всё было на высшем уровне!

P. S. Я часто вспоминаю Аню, её улыбку, и весёлый жизнерадостный характер. Она была душой компании и любила шутить с друзьями-спортсменами. Они тоже вспоминают её с большой теплотой.

Аня, мы всегда будем помнить, и любить тебя…

Спортивная мозаика

Как стать сэнсеем

Тренировать я начал в армии, обучал боксу Витьку Арбузова. У меня сразу объявился тренер-конкурент, боксёр из другого взвода, и нам пришлось сойтись на поляне за казармой. У меня был сломан палец на правой руке, и пришлось вести бой только левой. Через забор перелезло несколько местных мальчишек и стали мне подсказывать:

– Правой бей, правой! Ты почему правой не бьёшь?

Тем не менее, мне удалось сломить сопротивление конкурента, и я взялся за Арбуза. У него был тяжёлый, но очень медленный удар. Левша, он хорошо бил в туловище, после его удара кого-то долго тошнило, а один боец, лёжа на полу и извиваясь, казалось, хочет выкопать руками яму. Потом он лежал с белым лицом на кровати и слабым голосом говорил, что ещё никогда так не получал. А ведь раньше хвастал, что на станции Мга был непобедимым драчуном на танцах!

Первый городской семинар для тренеров каратэ в Ленинграде. Автор на переднем плане

Затем, уже на заставе, я увидел фильм «Гений дзюдо», и узнал о каратэ. Но заняться им смог только после дембеля, у Альфата Макашева. И вот, после нескольких лет упорных занятий, мне опять выпал шанс стать тренером…

Однажды ко мне зашла Галя Григорьева, психолог и любительница оккультизма. С ней была молоденькая девушка – Саша Иванес (позже она сменила фамилию на «Яковлева»), и они попросили вести в театральном институте каратэ, официально запрещенного. Сэнсеев в середине семидесятых было мало, и найти их – сложно.

Я уже и сам хотел заняться восточными единоборствами профессионально, а тут такое предложение и даже зал искать не надо, можно использовать просторную аудиторию. Вспомнилась классика: «Не надо искать и не надо просить – сами придут и сами дадут». А если и Сашины подруги столь же симпатичны как юная студентка? Да, мне сделали предложение, от которого невозможно отказаться…

В тот же день вечером я провёл первую тренировку в институте. Пол в небольшом зале был покрыт войлоком, ярко горел свет, передо мной в строю застыли шесть девушек и двое юношей. Одеты они были кто во что горазд, и всё выглядело как-то пёстро и по театральному, а мне никак не удавалось внушить ученикам, что мы занимаемся суровым и смертельно опасным боевым искусством! Ребята тренировались с увлечением и светились энтузиазмом, но зал был похож на балаган, а не на суровый монастырь с фанатиками, жаждущими скорее проверить своё мастерство в жестокой схватке!

Юноши улыбались девушкам, те строили им глазки в ответ, и мне казалось, что все они «играют» в каратэ, и в стенах творческого института игра – это их постоянное состояние. А в трёх метрах от нас на полу валялась парочка из этой же группы и репетировала любовную сцену, да так натурально, что зависть брала! Шикарная блондинка выглядела сногсшибательно и была переполнена до краёв чувством собственного достоинства, а партнёр возлежал у её ног – в прямом и переносном смысле. У них всё было не в пример моим ученикам – гораздо серьёзнее, и они нас просто не замечали…

Расписание тренировок было необычным: одна в девять утра, а другая – поздно вечером. Торчать вечерами в институте у студентов было обычным делом, и тренировки никто не пропускал, но к девяти часам многие не успевали, и через неделю по утрам в зале появлялись только самые старательные – юноша и девушка. Они приходили раньше меня, и я их каждый раз хвалил – за преданность сэнсею и боевым искусствам. Но потом одна девица шепнула мне по секрету, что у них роман и они тайно ночуют среди декораций – поэтому проспать утренние занятия не могут…

В конце месяца у моих учеников был зачёт, и они поставили номер – исполнили комбинации ударов и защит, а потом простое ката, с громкими криками «ки-ай» и суровыми девичьими лицами. Ребята изобразить зверские лица не могли – обстановка театрального вуза их слишком изнежила…

Что наша жизнь? Игра! Тренировки закончились, и успешно сдав курсовой зачёт, мои ученики охладели к занятиям. Для них это была репетиция очередной роли, а впереди были сотни других. Позже, когда я смотрел фильм «Экипаж» и увидел Сашу Яковлеву в главной роли, удивился её превращению из стеснительной девушки, по виду ещё подростка, в новую «звезду» экрана…

* * *

Следующую группу каратэ мне предложили вести на Охтинском химкомбинате, зал был большим и светлым, а учеников только 12 – как у Христа…

Знак свыше, подумал я тогда. В тот период мои друзья увлекались йогой, каратэ и мистикой во всех видах. Мы ходили в гости друг к другу, и там, в больших компаниях, переводили с английского Кастанеду, Кришнамурти, Йогананду, а потом долго обсуждали спорные моменты. На подпольных показах фильмов по парапсихологии мне всегда попадались знакомые йоги и каратисты.

Через неделю кто-то предложил привести в зал новичка, но я ему отказал и объяснил про Христа и оптимальное количество учеников. Половина моей группы писала диссертации по химии и хотела уехать в Израиль или США, и мой отказ от ученика (от денег!) их сильно удивил, и они потом долго о чём-то шептались.

Но в следующем месяце двое ребят ушли, и я разрешил приводить новичков и стал давать им анкеты. Там были вопросы о цели занятий и о тех, кто привёл их в зал, что позволяло узнать в дальнейшем причину ухода – если он произойдёт. Я собирался учитывать мнения недовольных и вносить изменения в программу. Но опять ушло двое ребят. Через их друзей я узнал причины: одному тренировки показались слишком жесткими, а другому – слишком мягкими!

Я вздохнул с облегчением и решил полагаться только на своё мнение, а не подстраиваться под настроения дилетантов. Мне кажется, что с этим решением я поверил в себя и стал сэнсеем…

В зале появились девушки, а с ними и новые проблемы. При изучении приёма я часто показывал траекторию движения прямо на ученике: встряхивал его плечо, чтобы расслабить мышцы; поворачивал руками плечи или таз на необходимый угол, шлёпал по пятой точке, чтобы он не «отклячивал» таз назад. Это экономило время, так как словесные объяснения многие не понимали, а я, проходя мимо шеренги, должен был быстро всё показать. Трогать девиц даже за самые безобидные части тела я стеснялся, но, по мере приобретения опыта и увеличения количества учеников в зале, эта проблема куда-то ушла.

Пришёл Андрей, студент Политеха, с симпатичной девушкой. У неё была хорошая фигура, короткая маечка в обтяжку на голое тело и отличный бюст. Перед тренировкой она разминалась, долго прыгая на скакалке, и все вокруг замирали и трепетно любовались спортсменкой. У меня было красивое кимоно и широкий чёрный пояс, но на фоне игривой красавицы это не бросалось в глаза…

Хотя я набрался опыта и горел желанием вырастить мастеров каратэ, у меня был повод для огорчений. Когда я пригласил Володю Ларина, самого известного сэнсея Ленинграда, принять экзамен на пояса у моих учеников, ему очень понравился наш зал, но удалённость от центра города показалась чрезмерной. Дорога на тренировку отнимала у меня два часа…

Возвращаясь поздними вечерами, я шёл из зала по глубокому снегу и порой издалека видел, как четыре автобуса дружной стайкой отчаливают от нашей остановки и устремляются в далёкий путь к Финляндскому вокзалу. Теперь надо было очень долго ждать, пока следующие четыре проедут мимо меня на кольцо – оно было рядом, и, собравшись вместе, водители «забьют козла».

Транспорт зимними вечерами ходил редко, да и игра порой затягивалась, морозы были крепкими, а сквозняки на окраине города сильными. Долгие поездки в промёрзлых автобусах (они ещё и ломались часто!) тоже мёдом не казались. Через некоторое время я обнаружил женскую общагу Химкомбината, метров 400 от остановки, и теперь, увидев отъезжающие автобусы, шёл прямо туда.

Усталые путники – мужчины разного возраста, тянулись на этот свет в ночи, мечтая погреться у женского огня. В низком и обшарпанном здании, похожем на барак, жили молодые семьи, одинокие женщины с детьми, и несколько девушек, окончивших химический техникум в этом году. Все они ждали обещанные Химкомбинатом комнаты, но процесс затягивался, женщины были нервными и часто ругались, а порой и дрались.

Ночных гостей принимали по-разному: одних тихо и быстро, чтобы не видели соседи, впускали и накрывали ужин, а других обзывали гопниками и с шумом и криком гнали обратно во мрак улиц. Вахты не было, входная дверь не запиралась, а гости появлялись в любое время ночи и в любом состоянии.

Наконец, поездки в час пик, на метро и в битком набитом автобусе, который приходилось долго ждать, а потом брать штурмом, и возвращение домой, опять с ожиданием на морозе и тряской в холодном транспорте, мне надоели. Да и романтикой общаги, с вечно плачущими детьми, с ночными криками и разборками, с угнетающей картиной вечной неустроенности, я быстро наелся. Принимали меня в этом «райском уголке» с большим радушием, но постепенно оно стало чрезмерным и явно чего-то выжидающим.

Хотя опыт общения с обитателями этого мрачного здания был полезным и интересным, но когда один из учеников нашёл зал в центре города, я вздохнул с облегчением…

Великая сила аутогенной тренировки

Когда я занимался подпольным преподаванием каратэ, найти зал было трудно. Их арендовали неофициально, у преподавателей физкультуры, и они имели на этом доход превышающий зарплату.

Мне удалось найти пожилого физрука, который сдал зал в профучилище – на углу Можайской улицы и Обводного канала.

– Лично мне денег не надо, но я хочу, чтобы в спортзале было чисто. Деньги пойдут на зарплату уборщице, студентке училища. А то у нее стипендия маленькая, – сказал он.

Меня тронули его альтруизм и преданность любимой работе. Через некоторое время уборщица зашла в зал. Она оказалась привлекательной и даже более юной, чем мне думалось. Я пытался увлечь ее философией каратэ, тогда таинственного и очень популярного боевого искусства. Но в сердце девушки не было места для каратэ, в общем, и для меня, в частности. Оно уже было кем-то занято.

Я начал осторожно выяснять, кто же этот счастливчик. Оказалось – физрук-пенсионер сдавший зал! Выглядел он неважно, а вино явно любил больше спорта.

Девушка находилась еще в школьном возрасте и была недурна собой, а наивность выдавала ее провинциальное происхождение. Я был почти в три раза моложе физрука, и мое самолюбие было задето. Мне стало интересно узнать, чем же он ее увлек?

Секрет оказался простым: он показывал ей упражнения аутогенной тренировки и покорил этой экзотикой, как гипнотизер Свенгали красавицу Трильби! Она с восторгом рассказывала мне о релаксации, визуализации и приемах аутогенного погружения.

Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Директриса училища узнала о чрезмерной любви физрука к чистоте и выгнала его с работы. Девочку тоже отчислили из училища.

Игорь Васильев бьет удар в прыжке

Возвращаться домой в провинцию она не хотела, да и физрук не советовал. Он определил ее жить к знакомому, спившемуся работяге, который был в два раза моложе физрука. Пустить ее к себе в квартиру он не мог, так как его внучки могли не оценить по достоинству альтруизм дедушки.

По мере возможности физрук посещал свою любовь, но история, начавшаяся драмой на уровне «Ромео и Джульетты», закончилась комедией в духе «Двенадцатой ночи». Хозяин комнаты напоил юную деву и, соблазнив ее, начал с ней жить. Физрук это узнал и был оскорблен в своих лучших чувствах, окончательно потерял веру в любовь и ушел навсегда, поругавшись со старым другом и собутыльником…

Через некоторое время родители юной девы заподозрили неладное и приехали ее проведать. Новый кавалер в это время праздновал медовый месяц, пил каждый день от радости до поросячьего визга и не мог достойно принять родителей. Когда запой кончился, он обнаружил, что остался один. Девочку увезли домой и даже не оставили адрес! Он опять запил – теперь уже с горя…

Авантюрист

В Ленинград приехал представитель каратэ из города Тулы, по слухам – большой авантюрист! Он выступал в Ленинградском спорткомитете на собрании Федерации каратэ, а позже я видел его в Москве, на аттестации тренеров, которую проводил Герман Орлов. В вестибюле были помещены стенды, рассказывающие об истории самых известных в СССР школ каратэ. Стенды были маленькими, а любительские фотографии – чёрно-белыми и невзрачными.

На этом фоне всеобщее внимание привлекла презентация представителя Тулы. Большой стенд из двух частей поражал размерами и качеством цветных, профессионально сделанных фотографий. Оформление выдавало участие хорошего дизайнера. На стенде были помещены три портрета лидеров школы, и каждый демонстрировал технику какого-то удара: её начальную стадию, среднюю фазу и завершение.

Наибольший интерес вызвал рассказ о главе школы – уже знакомом авантюристе. Ввиду плохой растяжки ногу выше колена он поднять не мог, поэтому демонстрировал удар кулаком – лицом к зрителю.

На первой фотографии он был совершенно спокоен и держал кулак у пояса. На второй – начал движение кулака вперед и слегка приоткрыл рот. На третьей – была заключительная фаза: рот широко открыт корытом, с криком «ки-ай!», а кулак, благодаря мастерству фотографа, был больше головы в два раза!

Позднее, он прославился на весь Советский Союз, и о суде над ним и его учениками был снят документальный фильм. Телеканалов в то время было очень мало, а подобные фильмы не снимали вовсе. Расскажу об этой истории подробнее.

Этот представитель Тулы внешность имел заурядную, но претензии неординарные. Когда он начал вести подпольную секцию каратэ в Туле, то был привлечен за незаконную коммерческую деятельность. Ему еще повезло, так как могли и политическую статью пришить – за распространение чуждой идеологии! Однако мошенник удачно выкрутился, а по окончании дела объявил по радио о конкурсном наборе в бесплатные группы.

Желающих пришло много, он набрал две очень большие группы, а на первом собрании объявил о целевом сборе денег – в размере небольшой месячной зарплаты – с каждого! Возможно, его наглость восхитила соответствующие органы, и они от него отстали. По тем временам он грёб деньги лопатой, но ему и этого казалось мало.

Авантюрист устроился на радиозавод, и стал открыто ходить через проходную с сумкой, полной ворованных деталей. Рядом с ним всегда шел его ученик, который тоже тащил сумку. Охранникам и в голову не могло прийти, что кто-то ворует так открыто и нагло. Но вот появился вахтер-новичок, и он их проверил…

Когда квартиру сэнсея-авантюриста обыскали, там обнаружили склад радиодеталей. Началась серьезная проверка его личности по всем направлениям. И здесь вскрылись дела, которые затмили даже воровство в крупном масштабе!

В квартире сэнсея жила группа самых любимых учениц – небольшой гарем, который служил ему душой и телом, а также занимался уходом за квартирой и многим другим. Была и одна молодая семейная пара, – тоже его ученики. Поднести к стопам обожаемого Учителя тело своей юной жены – это было меньшее, что мог сделать ее муж, преданный ученик.

У девушек была иерархия, определенная степенью посвящения и доверия Учителя. Чтобы они постоянно тренировали боевую бдительность, по комнате развесили колокольчики на тонких нитях. Если кто-нибудь задевал нить и раздавался звон – сэнсей провинившуюся строго наказывал: бил ремнем по голой попе. Девушки каялись и просили прощения…

Этот бесценный опыт стал известен всему СССР – благодаря документальному фильму, который показали по телевидению. Когда я смотрел его и слушал показания свидетельницы, чья попа тоже страдала в процессе духовного воспитания, то испытал целую гамму противоречивых чувств – живут же люди!

Попав на зону, авантюрист и там хорошо устроился – тренеров по каратэ там было ещё мало, и ему предложили тренировать сотрудников исправительного учреждения.

Кот – колдун, или злоключения каратиста

Однажды на мою тренировку по каратэ заглянул Саша Некрытов. Он приехал в Ленинград учиться в ВУЗе, и хотел набрать группу учеников. Я решил ему помочь, и он устроил показательное выступление в моем зале: разбивал кулаком толстые доски, рубил ребром ладони кирпичи и наносил ногами пушечные удары по боксерскому мешку – намного выше своей головы!

Выступление было убедительным, и на следующую тренировку мои ученики привели друзей, будущий костяк создаваемой группы.

По гороскопу Саша был котом под знаком Скорпиона. Мы часто шутили: «Кот-колдун, бойся порчи!». Знак огня наградил его большой энергией и заводным темпераментом. Саша постоянно мечтал о каких-то подвигах, рвался в бой и жаждал проявить себя в экстремальных обстоятельствах. Но иногда он терялся в простых, но неожиданных ситуациях. Эта неровность характера позднее сыграла роковую роль, когда в его жизни началась пора житейских неурядиц и испытаний.

Набрав группу, Саша арендовал спортзал в техникуме, рядом с крейсером «Аврора». На тренировках он давал задание ученикам, а сам ставил макивару и подолгу бил её кулаками.

Если ученик ленился, его ставили к стене, и вся группа била по очереди кулаками в живот лодыря. Когда кто-нибудь жалел товарища и наносил удар слабо, его ставили рядом и тоже били. Подобная практика была в царской армии, где провинившегося гоняли через строй, в котором его с двух сторон били металлическими шомполами. Если кто-то проявлял жалость – его тоже гнали через строй.

Но это было давно, в крепостной России, а у нас на дворе развитой социализм. Приближался 1980 год, в котором, по заявлению Хрущева, должен уже наступить коммунизм!

Эстония

У Саши в Таллине жил друг, солидный человек, лет на десять старше нас. Его звали Олегом, он работал в министерстве, а вечерами становился сэнсеем и вел подпольную группу каратэ. Приближался его день рождения, и ученики решили отметить праздник спортивными выступлениями. Нас с Сашей тоже пригласили, и я поехал в Таллин, знакомиться с Олегом и братской Эстонской республикой.

Саша загорелся, начал строить планы, как он представит на празднике историю каратэ родного города и расскажет о своем пути в восточных единоборствах. Он хотел сделать яркое показательное выступление, а потом прочитать серьезную лекцию о каратэ-до. Я подумал, что ему не хватит времени для такой большой программы.

Но всё завершилось неожиданно быстро: выполняя первое ката, Саша сбился в самом начале, растерялся, покраснел от стыда и ушел в раздевалку, полностью раздавленный грузом позора. Олег его всячески успокаивал. Сам он к каратэ относился философски и о великих подвигах не мечтал. Выполняя ката в маске от противогаза, чтобы по хлюпанью дыхательного клапана определить качество дыхания, Олег тоже сбился.

Его это не смутило, а только вызвало улыбку. Главным удовольствием он считал интеллектуальное творчество, любил сравнивать и систематизировать различные стили боевых искусств. Чертил таблицы и графики, пытался по аналогии восстановить неизвестные элементы техники. После тренировок Олег устраивал чаепития с избранными учениками.

Каратэ было запрещено, книг о нем не издавали, а если они имелись в библиотеке, то их выдавали только по специальным разрешениям. Я привез из Ленинграда материал для обмена с эстонцами – фотопленки и фотоальбомы книг, несколько ксерокопий, а также машинописные переводы учебников.

Обмен состоялся. Моим самым ценным приобретением стала книга Морихея Уэсибы «Динамика айкидо» в виде толстого рулона фотопленки. Вернувшись в Ленинград, я сделал несколько больших фотоальбомов этой книги, и один экземпляр подарил своему учителю – Альфату Макашеву. Его называли отцом ленинградского каратэ, и он увлекался айкидо.

Я пытался и у себя в группе давать айкидо, но ученики стали разбегаться. Идея стать суперменом и научиться наносить пушечные удары привлекали их больше, чем философские постулаты о вселенской гармонии.

Конец Кота-колдуна

У Саши в жизни произошли серьезные перемены. Он закончил учёбу в Институте профсоюзов, женился на однокурснице и получил распределение в далёкий районный центр – директором Дома Культуры. В свободное время он тренировал группу новичков. Каратэ опять запретили, и тренировки шли за закрытыми дверями. Но его выследили и начали писать доносы.

На свою беду, Саша кому-то перешел дорогу: на место директора были претенденты, которые решили его выжить.

Конкуренты начали под него копать и писать кляузы. Отношения на работе становились всё хуже, к ним добавились бытовая неустроенность и семейные неурядицы. Саша воспринимал жизнь в глуши как ссылку, страдал и мучился – пока были силы.

В каратэ он готовился к подвигам, к честному бою лицом к лицу с противником, но к сутяжно-кляузной борьбе оказался совершенно не готов и – вскоре повесился…