Текст книги "Французский бокс сават. История становления в России"

Мухоморы

Тем летом я жил на даче, на озере Омчино, под Лугой. Место хорошее, наш дом стоял на отшибе в лесу, и я добирался до пляжа минут двадцать. На одной стороне озера были пионерские лагеря, и берег кишмя кишел детьми, да ещё из Луги приходили отдыхающие.

Я решил выбрать место спокойнее, на другом берегу озера, да и идти туда было ближе. На маленьком пляже среди деревьев, я познакомился с местными ребятами, Витькой и Колькой. Хотел с ними подружиться, но они увлекались боксом и сильно задавались. Наденут перчатки, только начнут отрабатывать удары и сразу спорят: Королёв бил так, а Демпси этак… Полчаса болтают, а потом снимают перчатки – тренировка закончилась!

На меня они смотрели свысока, как и на всех других пацанов, которые боксом не занимаются. Мне это было обидно. Вели они себя порой по-хамски, но как завоевать у них авторитет, я не знал…

Однажды я проснулся утром от шума ударов. Вышел, заглянул за угол дома, а это хозяин, дядя Гена, моряк и весельчак, бьёт кулаком в широкую лыжу. Её нижний край приделан к фундаменту сарая, а к верхнему привязана солома. Он бьёт в неё со всей силы кулаком и кричит на каждом ударе: ха! ха! ха!

– А что это вы делаете, дядя Гена?

– Бью макивару, японский спортивный снаряд, – отвечает. – Один раз застряли в Японии на месяц, вот я и ходил в местный клуб по два раза в день. Мастером не стал, но кое-что умею, – с важным видом добавил он.

– А зачем бьёте?

– Смотри, сейчас фокус покажу, – он взял доску почти полметра длиной, приладил её края в пазы у стены сарая, да как врезал кулаком в середину – и толстая доска раскололась пополам! У меня даже дух захватило – вот бы такой трюк показать Витьке с Колькой, небось, сразу бы зауважали!

– А я так могу научиться? – спросил я дядю Гену с тайной надеждой.

– Так ты сможешь нескоро. Но если бить не костяшками кулака, а его дном, там, где мягкая часть, то шанс есть. Только надо доску взять уже и тоньше, да ещё правильно бить: не поперёк волокон дерева, а вдоль. Да и готовить её надо умеючи – высушить как следует, а то сырую не разобьёшь.

– Дядя Гена, а у вас есть такие доски? – спросил я, весь переполненный ожиданием приключения.

– Да, есть немного, могу поделиться, – смеясь, ответил он, глядя, как я загорелся и весь подпрыгиваю от возбуждения.

– Но только сначала побей макивару дном кулака несколько дней, а то неправильно кисть повернёшь, ещё повредишь себе что-нибудь, а я буду виноват, – и дядя Гена добродушно улыбнулся.

После этого разговора я решил какое-то время на озеро не ходить. Буду купаться в ручье неподалёку, загорать на поляне за домом, а главное – стану долбить макивару два раза в день, утром и вечером. Название этого удара по-японски «железный молот», и я удивлю боксёров на пляже заморской диковиной – локти будут кусать от зависти!

И вот каждый день под присмотром бывалого моряка я «ставил удар». Ещё, по его совету, лазил по длинному канату, который он привязал высоко к ветви дуба, росшего рядом с домом.

– Это упражнение хорошо кулаки укрепляет, – сказал Гена, – так что чаще лазай, стойки на кулаках у стены амбара делай, и – победа будет за нами!

Через две недели, весь горя от нетерпения, я взял высушенную доску и помчался на пляж. Увидел Витьку с Колькой и говорю:

– Хотите, фокус покажу? Держите вдвоём доску, и покрепче.

Показал, как надо держать, собрался с духом и как врежу! Доска раскололась пополам…

Наступило молчание. Пацаны смотрели на меня, на доску, и вид у них был растерянный. Наконец Витька спросил:

– А как ты это сделал?

– Один моряк научил, – ответил я.

И тут они с кислым видом заулыбались, якобы им стало всё сразу понятно и неинтересно.

– Ах, моряк… – они изобразили скучающие лица, отвернулись и стали смотреть на озеро.

– А пошли купаться, что-то жарко стало, – сказал Колька, и они побежали к воде.

Когда мы вернулись на берег, ребята сделали вид, что уже забыли про мой трюк, который я так долго и старательно готовил.

Сначала вспомнили, как неделю назад у Перфа, местного пацана, мотоцикл из сарая украли. Потом начали разговоры про бокс и про то, какими крутыми чемпионами они станут, когда вырастут. Мне стало обидно, и я ушёл не попрощавшись.

На следующий день Витька с Колькой сидели на пляже в большой компании малознакомых ребят, которых привёл парень по кличке Пират. Это был местный, вечно хмурый хулиган, чуть старше нас. Этих парней я видел раньше, но близко не подходил, чтобы не нарваться на неприятность. Когда я сел неподалёку, Витька стал Пирату что-то негромко говорить, и они уставились на меня. Я понял, что он ему про мой трюк с доской рассказывает, и стал думать, чем же это закончится.

Тут Пират повелительно кивнул мне, и я подошёл, сделав самое суровое лицо.

– Это ты вчера голой рукой доску разрубил? – с ленивым интересом спросил он.

– Ну, да… – рассказывать про моряка я уже не хотел, так как понял, что в этом романтики нет.

– Кто тебя этому научил? – опять спросил он, и остальные ребята подвинулись ближе, чтобы лучше слышать.

И тут меня осенило!

– Год назад я с партией геологов был в Тибете, и познакомился с монахом-отшельником, живущим в пещере, высоко в горах. Там даже летом снег лежит. Он мне этот секрет и открыл…

Ребята пододвинулись к нам с Пиратом ещё ближе, и некоторые из них даже рты от удивления открыли.

– А с чего это он тебе секрет рассказал? – спросил недоверчиво Пират.

Я подумал: только бы не запутаться. Но отступать было поздно, и я начал врать напропалую.

– А я для него каждый день по низинам мухоморы собирал.

– Мухоморы? Зачем они нужны монаху-отшельнику? – моя сказка увлекла Пирата, и он с нетерпением ждал продолжения.

– Когда монах изучал мастерство «Тяжести» и сделал своё тело крепче железа, он крошил руками камни-валуны и рубил доски и деревья. Потом он перешёл к изучению «Лёгкости», искусству уменьшать вес тела, и пил только отвар из мухоморов, а обычную пищу не ел.

У ребят глаза стали как чайные блюдца, но больше всех история захватила Пирата, и он уже всей душой был где-то там, далеко в Тибете, о котором я даже не знаю, где он находится. Лицо хулигана неожиданно изменилось и стало доверчивым и детским. Мне даже стало стыдно так ему врать, но остановиться я уже не мог.

– Так он, что, и летать умеет? – спросил Пират в нетерпеливом ожидании.

Я задумался, а потом, с важным видом, не торопясь, и, как будто вспоминая, ответил:

– Не знаю, но один раз я видел издалека, как он идёт босиком по снегу к своей пещере. Когда я к ней подошёл, следов на снегу не было…

Повисла тишина. Ребята молчали, и по их лицам было видно, что у них в головах проносятся: камни-валуны, разбитые вдребезги, деревья, срубленные ребром ладони, как топором, и монах, идущий по снегу, не оставляя следов.

Тут я понял, что мой авторитет достиг небывалой высоты и самое время уходить. Оглядев сверху заворожённые лица ребят, и кивнув как равному Пирату, я сказал:

– Мне пора, увидимся завтра.

– А ты сейчас куда? – заискивающе спросил Витька.

– Мухоморы собирать, – процедил я, не поворачиваясь.

Через два дня я уехал, так и не появившись больше на пляже – не хотел встретить Пирата. Мне стало жаль его и снова врать, глядя ему в глаза, я не мог…

Попутчик

Чемодан мой от водки ломится,

Предложил я – как полагается:

«Может – выпить нам, познакомиться

Поглядим, кто вперед сломается!»

В. С. Высоцкий

Я целый месяц тренировался в Краснодаре, в каком-то подвале занимался контактным каратэ (сейчас этот стиль называют кикбоксингом). Жара была более тридцати градусов, и к середине разминки по зеркалу и стенам текла вода, а к её окончанию – маты тоже покрывались водой, и босые ноги скользили. Группа была большая, и в маленьком помещении с низким потолком становилось тесно и душно.

Ребята работали с огоньком, а некоторые даже с остервенением, со всех сторон слышались прерывистое дыхание и глухие звуки ударов. Но бойцы терпели, предвкушая, как в сентябре они будут «метелить» лодырей – тех, кто на лето сделал перерыв в тренировках. После тренировки ребята снимали перчатки и выходили из подвала красные и мокрые от пота, – казалось, что от них идет пар. Мирно беседуя, они медленно шли купаться на реку Кубань.

Когда бойцы прощались, уже начиналась вечерняя прохлада. Но воздух оставался густым и пряным, как это бывает в южных городах. Вокруг были расслабленные, по-летнему загорелые и улыбчивые люди, пахло спелыми овощами и фруктами, красивые и веселые девушки шли с цветами, на улицах звучала музыка, где-то звенели бокалы, пели цикады, вокруг фонарей кружились мотыльки, а порой и летучие мыши – романтика и благодать…

Чтобы почувствовать состояние единоборца после жаркой тренировки, надо провести несколько часов в зале, стоя в парах с по-доброму агрессивными партнёрами. Но чем сильнее напряжение, тем более глубокое расслабление наступает после него. Как сказал знакомый боксер после тренировки:

– Ты идёшь, гуляешь – и тебя никто не бьёт – кайф! Вот ради этого и ходишь на тренировки!

Если партнер был сильный и злой как собака, или в гости заходил чужой тренер со своими бойцами, начиналась суровая рубка «кость в кость». После такой тренировки благодать ощущалась гораздо острее. Но, как говорят единоборцы:

– Мы бьём – у нас учатся,

нас бьют – учимся мы.

А. Петрушин. Краснодар, 1987 г.

Жаль, что не всегда хватает времени и сил одновременно развивать в себе физическое и духовное начало. Образ всесторонне развитой личности, воспетый Высоцким:

– Могу одновременно грызть стаканы и Шиллера читать без словаря, – большинством воспринимается как гипербола. В результате – одни читают Шиллера, а другие – грызут стаканы, и последних больше!

Днём спортсмены работали, но я, студент Института физической культуры, был на каникулах и проводил время на берегу реки Кубань. Ловил богомолов на лужайке, читал Ахматову, наблюдал за рыбаками и утолял жажду теплыми арбузами, которые росли неподалеку. Рыбаки втыкали в землю палочки с привязанной леской, закидывали в воду крючки с наживкой и ждали. Клёв был хорошим, а размеры добычи потрясали воображение.

Вот один рыбак выудил здоровенную рыбину и, зайдя в воду по колено, вытащил крючок. Ему надо было сразу нести рыбу на берег, но она была очень большой, и он решил утереть нос другим рыбакам и многочисленным зрителям. Положив рыбу на ладонь (чтобы все видели!), он, не торопясь и со скучающим видом, пошёл по воде наискосок к берегу. Когда он уже почти вышел из воды, с легким изгибом тела рыбина скользнула в воду. Вода в этом месте едва её покрывала, и рыбак делал судорожные движения, пытаясь схватить добычу, но скользкая рыба ему не далась и под бурное ликование рыбаков и зевак обрела свободу…

На выходные мы с друзьями ездили на море. Ловили рыбу, соревновались – кто в глубине поймает краба или найдет самую большую раковину рапана. Днём любовались бескрайним морем или лазили по горам, а вечером шли на танцы и под звуки оркестра и пение цикад рассказывали девушкам романтические истории. Потом шли с ними к ночному морю, купались и разглядывали яркое звездное небо, пытаясь удивить наивных красавиц своими познаниями в астрономии.

Эта звёздная беспредельность вызывала ощущение эйфории, огромной энергии – состояние, в котором казалось, что нет ничего невозможного, и хотелось повторять мантру йогов:

– Я могу переплыть океан, по моей воле распадутся горы!

Но вот наступило время прощаться с гостеприимным Краснодаром и друзьями-спортсменами. Ночью я сел в ленинградский поезд. Тихонько, чтобы никого не разбудить, открыл дверь, протиснулся в тесное и прокуренное купе, и… навстречу мне невидимая в темноте рука протянула стакан! Мимо окна мелькнули фонари, и водка заиграла в стакане, как драгоценный эликсир.

– Не пью… – сказал я невидимке.

Повисла тишина, а затем чей-то сиплый голос недоверчиво спросил:

– Как – не пьешь?

«Голос» чиркнул спичкой и закурил. Я добавил:

– А в купе курить нельзя!

«Голос» засопел, сказал что-то сердитое, но затем сигарета погасла, и наступила тишина.

Утром я увидел, что в купе, кроме меня, находятся двое мужчин. Они на пару стали закуривать, но я предложил идти курить в тамбур. Один молча вышел, а другой, любитель угощать незнакомцев водкой, в грязной тельняшке, крепкого телосложения и хулиганского вида, начал на меня «наезжать».

Было видно, что он не прочь подраться, но тут выяснилось, что он тоже окончил Институт Лесгафта, но лет десять назад, и специализация у нас одна – бокс! После этого он начал жать мне руку и обниматься, и с новой силой предложил выпить – за встречу. Он был, как я понял, любителем выпить и подраться, и пил и рассказывал интересные истории из своей жизни до самого Ленинграда. Проблемы с милицией, хранением оружия, драки и любовные подвиги – всё перемешалось в его рассказах самым причудливым образом. Он был не по годам весел и беспечен. Казалось, что взрослые, серьезные проблемы и мысли обходили его стороной, не желая тратить на него попусту время.

Приключений в нашей жизни в то время было мало. Но попутчику повезло, за несколько лет до нашей встречи он ловил креветок в Аденском заливе. Кто-то из команды придумал новый способ ловли, и улов и зарплаты оказались, по тем временам, сказочными.

Деньги команда пропивала в ресторане, в окружении портовых прелестниц. Когда у кого-то из моряков вспотели ноги – он мыл их шампанским прямо за столиком. Как с гордостью сказал попутчик, когда через год он зашел в этот ресторан, оркестр сделал паузу и бурно приветствовал его стоя!

Но хорошие времена остались в прошлом, из-за пьянства жена ушла, и вот он ехал в Ленинград к любовнице, как я понял – к ней на содержание. На последние деньги купил билет на поезд, а жалкие остатки былой роскоши пропивал у меня на глазах.

На перроне в Ленинграде его встречала любовница, суровая и мощная женщина. Про таких говорят:

– У неё не забалуешь…

Последний мальчишеский задор вылетел из попутчика вместе с остатками хмеля, и тут же, прямо на перроне, он получил первый «разнос» – за перегар и непотребный вид. Из крутого драчуна, хулигана и пьяницы он на глазах превратился в провинившегося школьника.

Больше я попутчика не встречал, но вспоминал его, когда попадались похожие люди – мужчины, не желающие взрослеть. Они так же, как и в юности, хотят ещё всех победить, продолжают выяснять, кто сильнее и круче, а выпив стакандругой – поют полублатные песни и продолжают хвастаться любовными подвигами, вот только правды в этих рассказах всё меньше.

Этим неосознанным желанием, отказом от взросления, они напоминают героя книги Джеймса Барри – Питера Пэна, но тот на всю жизнь остался ребенком, а они – надолго задержались в поздней юности…

Катилось жизни колесо

Взвейтесь кострами…

27 июля 1989

Знакомый учитель зовёт работать в пионерлагерь на Карельском перешейке. Купание в большом красивом озере, заросли черники, вечерние костры на полянах и весёлые вожатые – да, уговаривать он умеет!

По выходным танцы для пионеров, но на громкие звуки музыки, как мотыли на огонь, тянутся подвыпившие личности – танцевать с пионерками и юными вожатыми. Пьяные рожи на детских вечерах неуместны, но нежданные гости этого не понимают. Вот приятель и пригласил меня вожатым, а на самом деле – вышибалой. Ответ нужен завтра…

1 августа

Сегодня был день знакомства с педсоставом. Лагерь и люди понравились, а юные девушки-вожатые даже делились своим богатым педагогическим опытом и давали советы. А заодно, между делом, спросили: сколько мне лет, есть ли любимая девушка, живу ли в отдельной квартире и где учусь.

День в лагере начинается с педсовета, когда пионеры ещё спят. Когда у детей послеобеденный сон, взрослые караулят тишину, заставляя всех закрыть глаза и лежать строго на правом боку. После вечернего отбоя воспитатели и вожатые опять караулят тишину в спальнях, а дети веселятся. Надо дождаться, когда последний раздолбай свалится в сон. Но дети спят по очереди: кто выспался днём – куролесит вечером, а кто рано лёг вечером – отрывается во время послеобеденного сна. Из-за этого воспитатели и вожатые не высыпаются.

5 августа

Мне достался второй отряд, и один кружковод спросил:

– Кто у тебя? Грошев? Ну, это дебил!

Действительно, он проявляет себя не с лучшей стороны. Вчера на линейке напялил на глаз чёрную повязку и, вытянув руку вперёд-вверх, заорал:

– Зиг хайль!

Я затащил после этого Грошева в кладовку и слегка встряхнул:

– Не требую, чтобы ты был ангелом, но можешь вести себя приличнее?

Дети в это время собрались за дверью и хором просили:

– Не бейте его, пожалуйста!

Но я соблюдаю меру и справедливость, и ребята не обижаются. Не считая одной девочки в отряде, чрезмерно озабоченной мальчиками – она хвастается, что её кавалеру уже семнадцать лет, остальные дети хлопот не доставляют.

7 августа

Чтобы поднять дисциплину, я начал вести каратэ в первом отряде. Через три дня директор вызвала меня: перед отбоем мы отрабатывали боевой танец «ката» с громкими криками «ки-ай», и у одной девицы ночью случилась истерика. Врач долго не могла её успокоить, а потом запретила ходить на тренировки.

Пострадавшая девушка симпатичная, но без тормозов. То на глазах у подруг мне глазки строит и приходится ставить её на место; то у неё смех беспричинный; то ссоры с пионерами и неожиданные слёзы.

А сегодня ночью она бегала в медпункт. Подруга днём проколола ей уши под серьги, началось воспаление, и опять – плач и слёзы. У девушки в семье что-то не ладно, и с ней бы сеанс психоанализа провести…

8 августа

Завтра в лагере день памяти павших бойцов. Накануне отряды ходили в лес за ветвями для больших венков. Ломать ветви надо было руками, но в моём отряде мальчик без разрешения взял нож, и хотя венок получился очень хорошим, пацан порезался и, показывая мне окровавленный палец, выглядел испуганным. Чтобы его успокоить, я показал шрам, который в одиннадцать лет получил в пионерлагере.

Мы тогда ходили на хоздвор и там кидались друг в друга, чем попало. Когда нашли бачок битых стаканов, то очень обрадовались – кидать их было удобно, но я сильно рассадил палец и глубокий шрам остался на всю жизнь.

Выслушав меня и успокоившись, мальчик пошёл в медпункт, но при виде его пальца врач вскрикнула:

– Кровь! – и он тут же потерял сознание…

9 августа

Сегодня на торжественную линейку приходили военные, и симпатичная Леночка из первого отряда повязала лейтенантику пионерский галстук. Он стоял на трибуне, и ему пришлось сильно наклониться. Поза неудобная, и взгляд юного офицера упёрся в Леночкин бюст. В прошлом году его ещё не было, и девочка не успела к нему привыкнуть. Она стесняется, когда мальчишки лезут проверить его «на прочность», и постоянно сутулится, чтобы эта деталь фигуры не бросалась в глаза столь вызывающе.

Щёки лейтенантика, в пугающей близости с лицом красавицы, ярко запылали. Она занервничала, и завязывание галстука очень затянулось. Её лицо тоже вспыхнуло, а руки перестали слушаться. Девочки первого отряда начали шептаться и толкать друг друга, начальство забеспокоилось, а Леночка разозлилась неизвестно на кого. Мне казалось, что она заплачет, но злополучный галстук наконец-то был завязан. Все вздохнули с облегчением…

После линейки отряды пошли к реке пускать венки памяти, но Грошев и пара заводил в строй не встали. Я нашёл их на скамейке за домом и крикнул:

– Бегом в строй! – но они махнули через забор в лес. Мальчики разбежались, но я догнал Грошева, чего он не ожидал. Подумав, что сейчас буду его бить, он опустил голову и заплакал от испуга. Но я пытался добиться ответа:

– Почему ты убежал?

Наконец, глотая слезы, он сказал, что наш венок старшая вожатая отдала первому отряду, который возглавлял шествие. О детях нашего отряда она не подумала.

Мы направились к лагерю, подошли из-за деревьев ребята, но потом они отстали. Я их не подгонял и вернулся один. Дети были правы, они очень старались, делая венок, и он имел для них совсем иное значение, чем для формалистов взрослых.

11 августа

Недавно, начальница лагеря допрашивала мальчика лет семи:

– А в этом году хулиганить будешь? А детей обливать водой и бить будешь? А на озеро убегать будешь? А с мамой пить водку будешь?

И вот вчера приехала его мать, а потом валялась пьяная в дым перед зданием младшего отряда, пугая и удивляя детей. Мальчика она тоже напоила, и он падал и ругался матом.

Сегодня на педсовете воспитательница на него жаловалась:

– Хулиганил, заперли его в кладовке. А когда выпустили, он ругался матом, опять всех облил водой и побил! Пришлось снова запереть – не знаем, что с ним делать, каждый день в кладовку сажаем!

Интересно, каким этот мальчик станет, когда дорастёт до моего отряда?

12 августа

Сегодня в столовой ем с аппетитом сладкие сырники, и тут подбегает несколько смеющихся девчонок. Рожицы румяные, а рты до ушей! Они встают напротив и хором читают стишок:

Ах, какая благодать,

Кожу с мёртвого снимать

И жевать-жевать-жевать,

Тёплым гноем запивать!

После этого они с радостным визгом убежали, надеясь, что я побегу за ними и кого-нибудь отшлёпаю. Перед выходом они увидели на столе несколько сырников. Девчонки со смехом их расхватали и вылетели в дверь. Тут подходит кружковод и кричит:

– Чьи это девчонки утащили сырники?

Я встаю, скромно опустив голову:

– Мои…

14 августа

Вчера был родительский день, и я пригласил друзей-каратистов из Ленинграда. Один из них делал на сцене ката Бассаи и выполнил троекратно защиту подъёмом колена и выпад с ударом двумя кулаками, все выпады с одного места.

Сделал хорошо, но директору лагеря чуть плохо не стало – парень бил удары в сторону бюста Ленина, который стоял у дальней стены в двух метрах перед ним. Думая лишь о том, как бы приемы не перепутать, он не заметил его. Зрители ожидали худшего, а кто-то даже успел крикнуть:

– Хана Ленину!

16 августа

Мой знакомый турист однажды, ночью у костра, рассказывал друзьям страшную историю. Она увлекла только хрупкую девушку по прозвищу Комарик, и он сфокусировал внимание на ней:

«Женщина ночью остановила такси и поехала на кладбище. Выйдя там, она долго отсутствовала, а потом вернулась и попросила отвезти её на другое кладбище, потом ещё на одно. И вот она вернулась, а у неё на одежде и лице кровь. Таксист спросил:

– А вы что – кровь пьете? – и женщина отвечает: – Да-а-а!!!».

Здесь важно понизить голос (убаюкать) перед громким криком, а главное – резко ударить руками по телу слушателя. Когда мой знакомый заорал и хлопнул ладонями по бедру Комарика, она вскочила, себя не помня, и чуть не влетела в костёр, а потом понеслась в лес, и её долго не было…

Каждый раз перед сном дети мучают меня:

– Расскажи историю!

Очень хочется спать, но они безжалостны. И вот сегодня, когда я укладывал девчонок, все уснули, кроме одной, самой неугомонной. Она требовала рассказать историю. Вспомнив байку про кладбища и решив пошутить, я сел на её койку и тихо и доверительно начал повествование. Она, убаюканная рассказом, почти затихла, но тут я крикнул:

– Да-а-а!!! – и хлопнул ладонями по одеялу.

Она резко села, широко открыв рот и глаза, а потом взвизгнула, нырнула под одеяло и стала делать что-то похожее на реакцию змеи после удара палкой – очень быстрое свивание в кольца.

Её соседка вскрикнула:

– Вы что – с ума сошли?

Но я со страхом ждал, чем моя шутка закончится! Наконец, тихонько поскулив, неугомонное чадо появилось из-под одеяла и, похлюпав носом минут десять, затихло.

Больше историй на ночь у меня никто не просил…

17 августа

Некоторые девицы в первом отряде уже имеют любовный опыт и проверяют своего вожатого Павлика на прочность. Например, стайка девчонок видит его, и самая бойкая из них, сидящая на перилах, задрала платье до трусиков и просит её снять.

Павлик с невозмутимым лицом берёт её одной рукой за талию, а другой за голое бедро. Озорница обнимает его двумя руками за шею и сильно прижимается, якобы случайно. Но он молча ставит её на пол и идёт дальше. Подружки сбиваются в кучу, бурно обсуждают событие и строят новые козни – как загнать вожатого в краску!

25 августа

В пионерских лагерях начальство боится любви как чёрт ладана и, когда девочки в моём отряде написали на плакате «А ну-ка девушки!», воспитатели меня отругали:

– Какие могут быть девушки в пионерском лагере, мы даже первый отряд детьми называем! Внушайте им всё время, что они ещё дети!

Сегодня во время танцев одна темпераментная девица раскраснелась и, потеряв голову, рванула с мальчиком в лес. К счастью, воспитательница это заметила вовремя и успела спасти невинного ребёнка от коварной соблазнительницы.

Другая, не по годам крупная и развитая девица, любит разглядывать мужчин без всякого смущения и, как нарочно выбрав сына этой воспитательницы, стала приставать к нему с любовью и всем остальным, о чём мальчик ещё даже не догадывается. Он нежный блондинчик с голубыми глазками, раз на вечере переоделся девочкой, и никто его не узнал.

Мать в панике и жалуется воспитателям и вожатым:

– Ну почему эта нахалка к нему пристаёт? Ведь она уже женщина, а он ещё совсем ребёнок!

Завтра я уезжаю, и кто у них победит – мать или эта «зажигалка», так и не узнаю. Прощайте лагерь, озеро, речка и черника, которой я наелся на год вперёд.

26 августа

Сегодня рано утром на продуктовой машине я уезжал из лагеря. День был солнечный, небо голубое с редкими белоснежными облаками, а воздух свежий, наполненный птичьими голосами, запахами леса и какой-то радостной, пьянящей энергией. Всё вокруг, кажется, так и говорило:

– Ну, зачем ты едешь в этот пыльный и шумный город, что ты там забыл? Посмотри, как здесь красиво и чудесно! Да, возразить было нечего…

Проезжая мимо озера, я увидел мальчика и девушку из первого отряда. Он-то ещё «сосунок», а она уже девица в соку и любительница приключений. Один раз во время купания она неожиданно столкнула меня с мостков – во всей одежде!

Физручка закричала на неё:

– Как ты смеешь так себя вести с вожатым, он тебе не мальчик!

Тогда я не стал становиться в позу оскорблённого взрослого, промолчал, а через пару минут скинул её с мостков. Зачем она меня столкнула, я не выяснял.

Но вот теперь эта беспокойная девица выбрала, наконец, себе мальчика. Они медленно шли вдоль берега, улыбаясь друг другу, держась за руки и ничего не замечая вокруг. Парочка выглядела как Ромео и Джульетта и, проведя ночь на озере (видимо, уже не первую), счастливые брели в лагерь, чтобы успеть к подъёму.

Я подумал: а чем обернутся для любвеобильной девушки эти ночные приключения? За всё придётся платить…