Текст книги "Азарт простаков"

– А ведь перед нами открываются интересные перспективы! Не так ли?

– Интересные или полезные? – уточнила Окова.

– Интересные, поскольку служат нашим интересам – назидательно ответил Ослов. – Мы сэкономим минимум полмиллиона!

– Ну что?! – бросилась к Елене на выходе Томагавк. – Прижала гада?

– Послезавтра в это же время! – буркнула Елена. Она пыталась разобраться в своих ощущениях – вроде и прижат был Ослов, но повеселел в конце разговора. Что-то не так сделала? Он что-то задумал под конец беседы?

– Не кисни, мать! – заводила её неугомонная Томка. – Хочешь, я ребят на послезавтра приглашу? Я ведь по телефону тебе подыграть хотела, для понта об Олеге заговорила! А послезавтра могу пригласить!

– Поняла, что для понта! Молодец! – усмехнулась Елена. – Кстати, охранника, в которого ты вцепилась, Ослов приказал уволить – слаб он против беззащитной женщины!

– Правильно! – поддержала Томка действия Ослова. – Нечего зевать, а потом на женщин кидаться!

– И если бы с добрыми намерениями! – поддакнула Елена. – Вообще-то не он на тебя бросился, а ты на него! – не удержалась она от подковырки в благодарность за самоотверженные действия подруги.

– Он на тебя хотел броситься, а я не допустила! – округлила глаза экс-призёр первенства Европы по треку.

– Это предлог! Всё равно бросилась бы!

– Ха-ха-ха! – развеселилась Томка. – А что?! Он парнишка ничего! Так как насчёт ребят?

– Сколько лет твоим ребятам?

– Ну… У них ученики есть, спортсмены! – заверила Томка.

– Ладно, давай парочку на послезавтра. С машиной! – повелела Елена.

15

Третий месяц петербургское небо оплакивало незавидную судьбу города, распластавшегося среди болот, не зная, чем ему помочь.

Президент перевёл в Питер Конституционный суд – но и тот оказался бессилен исправить положение, ограничить, например, права Ильи-пророка на питерской территории.

Горожане давно привыкли к климактерическому состоянию своего климата, вечные слёзы и капризы погоды их не трогали. А некоторым извращенцам даже нравились. Например, Влекомову.

Несколько десятилетий назад начало его романа с Наташей Богомоловой пришлось на осень. Они после работы бродили по городу, не обращая внимания на погоду. Привыкли к низким облакам, мелкому дождичку – улицы казались при этом по-домашнему уютными.

Однажды вечером забрели в Петропавловскую крепость, увидели приставленную к крепостной стене лестницу, забрались – и потопали по периметру. На Трубецком бастионе их засекли, раздались свистки, из караулки повыскакивали солдаты.

Спустили – и отпустили.

Та любовь ушла, а любовь к плохой погоде осталась. Лучше бы наоборот.

Но поэтому Влекомов и не расстроился, когда московская погода оказалась не лучше питерской. Он торопливо доделывал свои московские делишки.

И чертыхался – влип. Представлял командировку как лёгкую столичную прогулку, а оказалось – экстрим-путешествие в бюрократическую тупость.

В «Фотоне» его заверили, что достаточно сдать бумаги в «Фонд развития электроники», ну – пару поправок внести, а дальше фонд сам проведёт документы через министерство. Прогулка!

Оказалось, в министерстве – эпоха перемен. Объединили промышленность и торговлю. Почему бы и нет? Промышленности почти нет – до уровня 1990 года никак не доберётся. А раз торговать нечем, то и торговлю приплюсовать несложно. Почти всё продано и теперь перепродаётся.

Фонд доживал последние дни. Из нового министерства, вдобавок ко всему находящегося и в состоянии переезда, ежедневно поступали новые указания по корректировке форм отчётности – контора работала, каждый чиновник доказывал свою незаменимость.

За два дня удалось получить визы тётушек – ровесниц Октября из фонда. Можно везти переоформленные документы в министерство. С проспекта Вернадского на Китайский проезд. Тётушки теперь такой услуги не оказывали.

До сих пор по существу работы вопросов не было, значит – будут на Китайском.

Ещё денёк – и маячила свобода!

Но ничто так не обманывает ожиданий, как призраки свободы, коммунизма и вечной любви.

Влекомов вспомнил разговор с Патокой о коммунизме.

– Я начал разочаровываться в Горбачёве, когда он не смог ответить на Съезде народных депутатов, что такое коммунизм. Простейший вопрос! – возмущался Патока. – Построить коммунизм значительно проще, чем социализм! Хоть с завтрашнего дня!

Вот смеялись над Хрущёвым, что обещал построить его к 1980 году. А зря! Лозунг «От каждого по способностям, каждому по потребностям!» воспринимали буквально. Вот у меня способностей намного меньше, чем у Перельмана, а потребности – намного больше! Я бы от миллиона долларов не отказался!

Вся хитрость лозунга в том, что твои потребности определять будешь не ты, а государство! То есть те, кто способнее и хитрее тебя! Властная элита, как сейчас любят выражаться. Понял? А лозунг – для возбуждения азарта простаков!

– Я это понял ещё на лекциях по научному коммунизму! – кивнул Влекомов. – Некоторые простодушно задавали вопросы о Зимнем дворце для каждого испытывающего в нём потребность и получали ответ о разумных пределах желаний. А ведь потребности и желания – разные понятия!

– Сообразительный! – одобрил Патока. – Вот Хрущёв и закладывал потребности граждан различных уровней, по меркам 60-х годов, в планы строительства коммунизма к 80-му году. Например, бесплатный костюм – раз в три года, стрижка – раз в месяц и тому подобное. Настроили бы «хрущёвок» – и живи не хочу! Между прочим, если человечество не погибнет от несчастного случая или по собственной глупости, оно вполне реально может построить коммунистическое общество, – улыбнулся Патока. – Его элементы уже наблюдаются в системе пособий по безработице, пособий малоимущим и так далее.

– Карл Маркс ты, а не Патока! – засмеялся Влекомов. – В новом воплощении!

Он и сейчас улыбнулся, подъезжая в метро к станции «Китайский проезд».

Это была его последняя улыбка в тот день.

Первый специалист технического отдела департамента завизировал документы быстро, и наивный Влекомов воспринял это как признание качества документов.

Следующая инстанция – помощник директора департамента Иванов. Судя по всему – «седьмой». У него набралось полдюжины замечаний – все редакционного характера. Предстояло перепечатать несколько страниц и внести исправления на диск.

Надежда была только на сыночка. И Кирюха не подвёл. После ужина, любовно состряпанного Эмилией, он за десять минут на своём ноутбуке внёс исправления, которые у Влекомова, с его компьютерным опытом, заняли бы часа два.

– Куда днём пойдём? – весело спросила Эмилия, поводя носиком, чуявшим запах послезавтрашнего приза. Запах и волнующий, и успокаивающий.

– В министерство! – мрачно ответил Влекомов. – Я сегодня звонил в «Фотон», мне завтра утром должны прислать печать гербовую.

– Как так?! – удивилась Эмилия.

– А так! Опытные граждане приезжают в министерство и с печатями, и с ноутбуками, и с бухгалтерами, и даже с секретаршами! – пояснил Влекомов. – Один я с бумажками явился. А их надо переделывать!

– Значит, снова на целый день уйдёшь? – испугалась она.

– Не знаю! Да, встать мне нужно пораньше, к девяти в министерство поспеть!

– Почему? – Эмилия не могла поверить в крушение своих планов.

– Потому что продвинутый сынок не удосужился обзавестись принтером! – указал Влекомов на виновника всех неувязок. – Ноутбуков у него два, а принтера – ни одного!

– Зачем он мне! – снисходительно пробасил двадцатисемилетний отпрыск. – Я все свои проекты на дисках выполняю! Бумага – атавизм!

– Ты и книги читать скоро разучишься! – недовольно заметил папаша – пережиток XX века.

– Их в интернете полно! – беспечно откликнулся отросток XXI века.

Дискуссии отцов и детей плодотворны, как «поединки» Соловьёва. Все остаются при своём мнении.

– А я что буду делать? – недоумевала Эмилия.

– Тётя Мила, я смогу с вами куда угодно пойти, но только после двух, – ободрил её Кирюха. – Мне с утра надо проект доделать, а в двенадцать – встреча с заказчиком.

– Спасибо, Кирюша! – закивала Эмилия. – Я с утра обед приготовлю, а потом – по магазинам вашим московским пробегусь!

– Зачем по магазинам? – не понял Кирюша. – Лучше в музей сходить или просто прогуляться! А хотите – я вас по Москве покатаю?

– Она приглядеться хочет, что на миллион закупить! – вставил ехидный Влекомов. – В питерских магазинах на такую сумму не отоваришься!

Эмилия покраснела, но промолчала.

– А что особенного в Москве на миллион рублей купишь? – заметил сынок. – Вот если бы миллион долларов!

– По моим наблюдениям, тебе и рубли не помешали бы! – уколол его папочка.

– Ну, так – на мелкие расходы! – не сдавался сынок. – Ты сам куда бы миллион потратил?

– Этот вопрос я решил ещё в студенческие годы! – важно ответил Влекомов.

– Поделись опытом! – предложил сынишка.

– Этого добра у меня навалом! – согласился папа. – Только тот, советский опыт – как советские деньги! Нынче не в ходу!

– Ничего! – утешил сынок. – Опыт дороже денег! Может, пригодится!

Трата миллиона виртуального

Удрав с лекций и отметившись в рюмочной у Сенной площади, они с дружком Юркой брели по Невскому со своими студенческими чемоданчиками.

Потряхивая в карманах мелочью, остатками стипендии, завели разговор об актуальном – можно ли за год истратить миллион рублей? Речь, заметьте, шла о дохрущёвском миллионе – о ста тысячах хрущёвско-брежневского периода.

– Да, можно! – не подумав, брякнул Влекомов.

– Нет! – решительно возразил пессимист Юрка.

Юрка был блондином с голубыми глазами и стриженовским типом лица. У него и склонности были соответствующие – ещё со школы играл в драмкружке, а сейчас состоял на амплуа героя-любовника в военмеховском студенческом театре. Тогда самодеятельные театры были популярны, как нынешние ВИА.

И со школьных драмкружковских лет был влюблён в Лильку Акуличеву – красавицу с роскошным бюстом. Сейчас она служила Мельпомене в университетском студенческом театре вместе с Игорем Горбачёвым и Сергеем Юрским.

Точнее, совсем недавно бросила университет и уехала в Киров (Вятку), играть в областном драмтеатре.

– Давай считать! – предложил Юрка. – Предположим, ты купишь ЗИМ – сорок тысяч рублей! (Этим лимузином, бывшим в открытой продаже, владели единицы – из-за бешеной цены). Ещё – дачу на Карельском, тоже тысяч тридцать – сорок, итого – восемьдесят! Что ещё?

Ну, заведёшь любовницу, пусть даже двух! Купишь им по манто – тысяч десять на двоих! Будешь водить их в ресторан каждую неделю – два раза по пятьсот рублей за глаза и за уши! 52 тысячи в год. Значит, всего за год – 142 тысячи рублей!

– А в театр и филармонию? – вспомнил Влекомов.

– Ладно! Четыре билета в неделю по тридцать рублей – самых дорогих! – в год, округлённо – шесть тысяч рубликов, – усмехнулся Юрка. – Есть ещё статьи затрат?

– Есть! – воскликнул Влекомов. – Я всю группу буду водить в кафе-мороженое! В «Лягушатник»! Каждую неделю!

– Хоть каждый день! – Юрка победно улыбался. – Коктейль «Мишка на севере» и порция мороженого – двадцать пять рублей! На двадцать человек – пятьсот.

Каждый день, включая зимние и летние каникулы и округляя до четырёхсот дней в году – двести тысяч в год! Всего твои безудержные фантазии обойдутся тебе в 348 тысяч рублей! Накинем на бензин для ЗИМа – 380 тысяч! До миллиона далековато! Можешь мне ЗИМ подарить – будет 420 тысяч!

Влекомов осознал, что проигрывает. На что ещё можно потратиться?

– Я Лильке дам телеграмму в Киров: «Срочно выезжай, есть миллион!» – выпалил Влекомов.

Юрка взглянул на него беззащитным взором – понял, что миллиона может и не хватить.

– Сволочь! – размахнулся – и посреди Невского во Влекомова полетел студенческий чемоданчик.

Не попал, но распахнулся. Конспекты усеяли не только тротуар, но и мостовую.

Утром Влекомов прилетел в министерство до открытия бюро пропусков, а в техническом отделе оказался раньше большинства служащих.

Получил доступ к компьютеру и сделал распечатки. Печать «Фотона» доставил с оказией Цвайбунд.

Успокоенный, стал в очередь к заместителю начальника отдела – тому самому председателю конкурсной комиссии, осчастливившему «Фотон» всего за десять процентов отката. Господин Мироненко, оказывается, вовремя сориентировался и теперь служил в новом министерстве.

«Ну, он вряд ли станет придираться, – подумал Влекомов. – А ведь должен был догадаться, что осчастливлены были все получившие госзаказ – упомни их!»

Представ пред его светлые очи, приготовился к разговору по существу.

– Тут у вас как-то нескладно написано, – поморщился Мироненко, – разглядывая бумаги. – Давайте подправим немного. Так. И вот здесь. Перепечатайте эти листики.

– И ваши сотрудники смотрели, и Иванов, – посетовал Влекомов.

– Документ должен быть безупречен! – веско ответил Мироненко.

Безупречность обошлась потерей визы Иванова и подписи Засильева. Подпись его на новом листе пришлось подделать и пришлёпнуть доставленной печатью.

Ивановская карандашная виза восстановлению не подлежала.

– А теперь к Виктору Ивановичу! – указал Мироненко на начальника отдела, посмотрев через пару часов исправленные бумаги.

«Это который же он будет по счёту? – задумался Влекомов. Подсчитал – шестой! – Да, не дождаться нам сокращения госаппарата! И ведь всех кормить надо, чтобы бумажки были безупречными! И подкармливать!»

– Что у вас здесь написано?! – ткнул начальник в многократно изученный подчинёнными лист.

– Пятнадцать миллионов рублей! – прочитал Влекомов.

– А нужно – «пятнадцать миллионов рублей 00 копеек!» – назидательно изрёк начальник отдела. – Исправьте!

Ещё одна подделанная подпись Засильева, прихлопнутая печатью.

Документ стал идеальным, но фальшивым.

Те же манипуляции проделывали все толпившиеся в предбаннике отдела. И это не являлось секретом ни для Мироненко, ни для Виктора Ивановича.

В четыре часа Влекомов получил все подписи и вспомнил, что с утра не ел. Побежал в буфет, выпил кофе, купил коробку конфет для сотрудницы, предоставлявшей ему свой компьютер. И понёсся в финансовый отдел – там, оказывается, должен быть финиш гонки. Чиновничья цепочка оказалась бесконечной.

Очередь в полтора десятка человек. В семь часов вечера прошелестело: принимают документы только с подписями Иванова и начальника техотдела.

А виза Иванова исчезла при перепечатке! И ещё он вспомнил, что в пять часов видел на лестнице Иванова, уходящего с работы.

Влекомов почувствовал себя волком, обложенным красными флажками.

И тут в коридоре появился Мироненко.

– Валентин Петрович, вот какая ситуация сложилась! – пожаловался Влекомов.

– Ну Иванов – он кто?! Помощник директора департамента! – снисходительно пояснил Мироненко. – Он карандашиком визирует!

«Мало того, что я делаю работу нашего технического отдела, так и этот господин вешает мне лапшу на уши!» – возмутился Влекомов, мысленно, конечно.

А вслух спросил:

– Можно сослаться на ваше мнение?

Мироненко вздрогнул и отвёл глаза. Потом выяснилось: с утра он позвонил в «Фотон» и попросил больше никогда не присылать Влекомова.

А сейчас Влекомов собрал свои вещички и поплёлся на выход из Министерства торговли и промышленности, успешно торгующего результатами проводимых тендеров. Может, надо исключить из названия союз «и»?

Но решил пройтись мимо кабинета начальника департамента.

Заглянул в приёмную – Иванов движется ему навстречу.

– Что я – зверь? – утомлённо сказал он, выслушав Влекомова. – Давайте документы! А кто это такой ретивый в техотделе?

Влекомов улыбнулся и развёл руками.

– Ну ладно! – Иванов начертал карандашную визу, и Влекомов снова бросился в финотдел, к седьмому чиновнику.

К Кирюхе он вернулся в десятом часу. Эмилия пребывала в панике, Кирюха – в философском спокойствии.

– Почему мобильник отключил? – только и спросил.

У Эмилии тот же вопрос звучал в тональности Нюрнбергского процесса.

Можно понять – завтра у неё важнейший день, а они с Кирюхой – её инкассаторы и телохранители.

– Тётя Мила, может, вам лучше сертификат взять, чем за наличные переживать? – спросил Кирюха, поглощая ужин.

– А вдруг они его неправильно оформят, и я ничего не получу? – парировала Эмилия. – А за наличный миллион я кому угодно башку оторву!

– Давайте за мои миллионы выпьем! – Влекомов вытащил из сумки бутылку коньяка. – «Фотон» сдал тему!

– А сколько тебе из них причитается? – поинтересовался сынок.

– Мне уже месяц – ничего! Тема закончена, финансирование закрыто. Надо в отпуск бежать, пока средний заработок ещё приличный!

– Это в декабре в отпуск? Тогда уж в Египет, что ли! – фыркнул Кирюха.

– А что! Найду себе богатую спутницу – на Мальдивы с ней махну! В качестве телохранителя! – сориентировался Влекомов. – За небольшую плату.

– И не надейся! – отреагировала будущая миллионерша. – На свои слетаешь!

– Тогда без функций! – заупрямился телохранитель.

– А сколько их у тебя осталось, действующих?! – обнаглела миллионерша.

– Все мои!

– Есть, пить, спать – в одиночку! Что ещё?

– Анекдоты сочинять!

– Расскажи! Только свой, а не чужой!

– Слушай! Ему не больше двух недель.

На экзамене по биологии профессор спрашивает студента:

– Назовите этапы развития человека!

– Знаю: Человек прямоходящий – «Гомо эректус»…

– Ещё!

– Человек мыслящий – «Гомо сапиенс».

– Так! Ещё!

– …А, знаю: «Гомо пенсионерус» – пенсионер. У него ни эрекции, ни соображения!

– Сам признался! – завопила миллионерша.

– Чистосердечное признание облегчает душу и наказание! О тебе придумать анекдотец?

– Не надо!

– Отказ тебе будет дорого стоить – путёвка на Мальдивы!

– Ладно, договоримся! Сначала надо получить деньги! – согласилась Эмилия.

16

В гостинице «Рэдисон – Славянская» в это время из номера вышла иностранка – пожилая, но стройная дама с прекрасной осанкой. Специфически поставленные ступни в «позиции 3» выдавали прежнюю профессию – балерина.

Улыбаясь своим мыслям, дама спустилась в вестибюль. Из кресла встала и направилась к ней высокая молодая женщина. Ноги её начинались на уровне носа балерины, что выяснилось и доставило некоторые неудобства при встрече и последовавших объятиях.

– Любочка! Ну как вы с мамой поживаете в нашей богом забытой России? – на чистом русском, лишь слегка подпорченном длительным зарубежным проживанием, спросила балерина. – Не надумали махнуть в благословенную Европу?

– Ой, тётя Люба! – засмеялась длинноногая фея. – У меня здесь работа хорошая, а мама кроме своей дачки ничем не интересуется! В Финляндии бывала, в Турции, а до вашей Италии никак не доберётся! Домоседка!

– Я до неё доберусь! Завтра в Питер еду! – энергично пообещала дама. – Пойдем со мной, поужинаем! Ты завтра свободна? Да, и подарок тебе надо вручить! Напомни, не забудь!

– Тётя Любочка! – протянула молоденькая тёзка. – Вы же хотели в Москве неделю побыть! А у меня завтра сумасшедший день!

– У тебя, похоже, и сегодня такой же был! – изрекла дама, увлекая фею за собой.

– Сегодня была подготовка к завтрашнему дню! – оправдывалась фея.

– Вот и Пламен меня подвёл! – продолжала дама. – Обещал приехать в Москву, а сегодня позвонил из Софии, что дела задерживают! Дипломат и бизнесмен в одном флаконе! Пусть теперь в Ленинграде меня ловит! Или уж во Флоренции.

– Это тот, который?.. – Тёзка с трудом подыскивала термин.

– Тот, тот! Который мне в Союзе предлагал руку и сердце! – кивнула балерина. – А я не польстилась ни на то, ни на другое! – Она гордо прошла в ресторан. – И не жалею!

А поутру они проснулись, как говаривал некогда Василий Шукшин.

Имеются в виду Влекомовы. Эмилия – та вообще почти не спала от близости сбывающихся надежд, поэтому вскочила первой.

Кирюха поспать любил и умел – словно и не вышел из младенчества. Влекомов же будто впадал в младенчество – видимо, устал вчера.

Завершив туалет и приготовив завтрак, Эмилия постучала в дверь, из-за которой слышался глубокомысленный храп и легкомысленное посвистывание – дуэт папы и сыночка.

– Эй, вставайте! – воззвала Эмилия, не уловив изменений мелодии дуэта. – А то я одна поеду! – Она думала, после такой угрозы они выскочат голые и перепуганные.

В комнате раздался скрип, шорох, бормотание и наконец – сонный голос Влекомова:

– А что! Может, действительно, тебе одной сбегать за миллиончиком?! На метро привезёшь. Кто, глядя на тебя, подумает, что ты – миллионерша?! Смотри только от страха не помри!

От такой наглости Эмилия оторопела. На минуту.

Но, как указывал Карл Маркс, «нации, как и женщине, не прощается минута растерянности, когда любой проходимец может овладеть ею». Приблизительно так. Он-то имел в виду Тьера, но ни нации, ни женщины не прислушались к мудрому предостережению. И прощали себе минуты слабости и растерянности.

Карл не был провидцем. И коммунизм он придумал от хронического безденежья. На пиво постоянно не хватало – вот и придумал общество, где пиво бесплатное и сопутствующие товары такоже.

Жена, урождённая графиня фон Вестфален, горячо поддержала мысль о таком светлом будущем – ей тоже надоело сдавать в ломбард фамильное серебро, а Карла с ним не пошлёшь – его постоянно принимали за воришку графского серебра.

Стоп! Минута прошла!

– Ну и чёрт с вами! – выкрикнула Эмилия, бросилась на кухню, выключила газ и устремилась в прихожую. Там её ожидала ехидная улыбочка полуголого Влекомова.

– Ладно, пап! Чего ты её дразнишь! – подал голос Кирюша, не отрывая голову от подушки. – Сейчас мы едем!

Через полчаса дружная компания грузилась в Кирюшин «Опель».

Взглянув на розовощёкую Эмилию, Влекомов посоветовал:

– Ты бы таблетку адельфанчика проглотила! Давление надо снизить!

– А куда я потом бегать буду?! – неуверенно возразила экс-супруга.

– Потом – это не проблема! – заверил Влекомов. – Миллиона тебе на платные туалеты до конца дней хватит!

Эмилия молча проглотила обиду и полтаблетки адельфана. Видимо, хотела сэкономить на платных туалетах. «Хрен ты у меня на Мальдивы бесплатно поедешь!» – мстительно подумала она.

Кирюшин «Опель» недовольно – тоже не любил ранних пробежек – заурчал и неспешно втянулся в длинную и зловонную, как запорная кишка, московскую автопробку.

С другого конца города, но в том же направлении, к офису г-на Ослова двигался «ниссан» с более увесистым грузом – Еленой (93 кг), Томкой (62) и тремя молодыми спортсменами (суммарный вес 312 кг) – всего 467 кг.

Елена доверилась своему нюху – решила прибыть в офис раньше назначенного времени.

В машине царило напряжённое молчание. Только жизнерадостная Томка пыталась шутить, но безрезультатно – отклика не последовало. Угрюмая Елена поморщилась и погрузилась в свои думы. Спортсмены шли на дело по дружбе, не получив ни достаточной информации, ни чётко поставленной задачи.

– Там без разборок, просто сопровождение дамочек, чтобы лимончик не отняли, – сказал тренер и авторитет Олег Саныч. – Лёгкий навар должен быть – на ресторан, по крайней мере!

Ресторан был для друзей-спортсменов условием, как выражаются в подобных случаях математики, необходимым, но недостаточным.

А вскоре и на «ниссан» нашлась своя автодорожная запорная кишка. Что настроения в машине не улучшило.

Бухгалтер Виктория к одиннадцати торопилась в банк. «Ауди» с тонированными стёклами и водителем Володей ждала у подъезда. Охранника, вместо уволенного Коли, не нашлось.

Виктория застучала каблучками по ступенькам, намереваясь устроить небольшой скандальчик заму по безопасности. В проходной у вертушки стоял Коля.

– Привет! – бросил он подоспевшей Вике. – А я вот за расчётом явился!

– Ты что – ещё не уволился?! – удивилась она.

– У меня был выходной – куда спешить! Вот сегодня явился, оформлюсь!

– Постой, значит – ты ещё наш работник? Поехали со мной! – скомандовала Вика. – В банк тороплюсь!

– С тобой я готов напоследок прокатиться не только в банк! – осклабился Коля и двинулся за ней.

– Бабке какой-то повезло – миллион сегодня вручат! А зачем он ей сдался?! Не воспользуется толком – помрёт! – пожаловалась Вика, когда «ауди» тронулась в путь.

– Это точно! – горячо поддержал Коля, обернувшись с переднего пассажирского сидения. – Фирма неправильно раздаёт призы – каким-то пенсионерам! Надо молодым давать – им нужнее! Так?

Водитель Володя молча кивнул. Зависть его давно перегорела.

Несправедливость – закон бытия, такой же, как три закона Ньютона.

– Молодёжь умная и опасливая – с крючка срывается! – посетовала Виктория. – Разок закажет что-то – и гони ей монету! Больше не станет рисковать. А пенсионеры – люди доверчивые, и надеяться им не на что, кроме удачи.

– Приехали! – сообщил Володя. – Двигайте! Жду!

Коля выскочил, распахнул заднюю дверцу, подал руку Вике. В эти минуты она ощущала себя королевой Викторией. Банк был неподалёку от фирмы. С высоты своего роста Коля мог видеть вход.

Иностранка в «Рэдисон – Славянской» успела позавтракать и звонила портье:

– У меня заказана машина с водителем до двадцати двух часов!

– Да, мадам! Машина уже выехала и в 11 часов, как вы заказывали, будет вас ждать! Если угодно, я перезвоню вам, как только она прибудет!

– Благодарю! Жду! – последовал отбой.

Миссис ещё раз внимательно обозрела себя в зеркале. Неплохо! Но как-то не складывается всё так, как ей хотелось бы. Пламен – болтун! Дела у него! Дуне вчера звонила – уехал отдыхать с какой-то из своих жён. Он молоденьких обожает, его старая знакомая вряд ли заинтересовала бы. Бог с ним! А вот Рубен Автомян покинул сей мир ради лучшего. Зря! Ему и в этом неплохо жилось.

«Перекушу в городе! Ну, а вечером – в Питер! Там есть кого повидать! Галку – само собой! Супруга бывшего – ему позвонить и нос утереть! Девочек балетных из Мариинского. Женьку – если жив. Мужики в России дохнут, как тараканы от дихлофоса. А Олег Виноградов опять в Михайловском художественно руководит балетом. Ему бы в глаза посмотреть! Он её, конечно, не помнит. Всех Мариинских гнобил, когда из Михайловского пришёл, своих тащил», – думала она.

Миссис разволновалась.

Отвлёк звонок – машина ждёт! Миссис двинулась на выход.

«Екатерина! – глядя ей вслед подумал портье. – Вторая! У неё, наверное, и Потёмкин есть, и Ланской!»

Портье был с высшим образованием – исторический факультет МГУ. И не то мог бы подумать.

Миссис Люба торжественно ступила на «Площадь Европы».

– Уважаемая госпожа Влекомова! – проникновенно произнёс г-н Ослов, цепким взглядом психолога оценивая морально-волевые качества Эмилии. – Я понял, что, к сожалению, вы не получили наше сообщение об отсрочке вручения приза, – «Ага! Она испугалась и расстроилась – значит, должна быть внушаема». – Ничего страшного! Просто выявились обстоятельства, вследствие которых мы должны провести дополнительное заседание комиссии по вручению призов.

Эмилия завертела головой – где Влекомов? Хорошо бы был рядом! Ах, Влекомова попросили обождать в приёмной! А Кирюша остался в машине.

– Я думаю, вы не очень огорчитесь, когда узнаете, что комиссия решила разделить приз между вами и вашей подругой!

«Какой такой подругой? Нет у меня такой подруги, чтобы делиться миллионом!» – возмущённо подумала Эмилия. Багровые пятна растекались по её щекам.

– Какой подругой?!

– Подругой, привлекшей вас к участию в нашей акции и имеющей практически равные с вами показатели! – витиевато уточнил Ослов. – Комиссия сочла…

Шум в приёмной прервал гладкий монолог Ослова.

– А! Вы уже здесь! – гневно выкрикнула Елена, увидав Влекомова в кресле приёмной.

Влекомов заелозил в низком кресле, пытаясь встать:

– Привет! Тебя Эмилия пригласила? – он кивнул на дверь кабинета.

– Это я её пригласила! – Не отвечая на приветствие, Елена толкнула дверь.

Секретарша Маша даже не пискнула – откатилась на своём офисном кресле в дальний угол секретарского ареала.

Уволенный охранник Коля доставил Викторию с миллионом в офис, договорился «как-нибудь позвонить» и отправился за расчётом. Мысли вернулись к позавчерашнему происшествию.

Значит, это для той наглой бабы, из-за которой его уволили, он сегодня, Вики ради, доставлял сюда миллион?! Баба – наглая, как танк! Нет, не любой танк способен сравниться с этой бабой по уровню наглости! И ей достанется миллион! А ему – поиски работы! Нет, сударыня, придётся вам поделиться!

Получив расчёт – жалкие двадцать три тысячи, – Коля отошёл от дверей фирмы и стал за ними наблюдать.

По-честному, мысли о социальной справедливости стали посещать его ещё вчера. И нож в кармане куртки оказался с утра. И шапочка с разрезами для глаз.

Тётке должны дать сопровождение. Кого? Серёгу? Тогда лучше не ввязываться, а проследить, куда поедет. Собственная «лада» ждала его за углом.

А может, она со своими приехала? На своей машине – не ловить же бомбилу! Так – какие машины стоят поблизости?

Коля медленно пошёл по улице мимо подъезда фирмы. Из «ниссана» с тонированными стёклами доносился мужской бубнёж и женское хихиканье. В «Опеле» сидел парень интеллигентного вида с ноутбуком. Этот вряд ли имел отношение к получению миллиона.

Процедура вручения приза длится около часа – это Коля знал по опыту. Короткое собрание коллектива, две-три речи, вручение приза, небольшой фуршет.

Тётка выпьет шампанского, потом её проводят до машины. Володя отъехал – значит, всё-таки она поедет на своей. И наиболее вероятный сценарий – ждёт у входа свою машину секунд пятнадцать – двадцать. До своей «лады» он добежит секунд за семь-восемь.

Главное – не потерять ни секунды на непредвиденные случайности, не замешкаться.

Коля нащупал в карманах шапочку и нож. Он был почти готов.

Елена Николаевна решительно вошла в кабинет г-на Ослова. Эмилия, сидевшая у приставного столика, поперхнулась каким-то безобидным словом и уставилась на неё, как на привидение.

Привидения она никогда не видела, но в данный момент предпочла бы встретить его, а не Елену.

– Здравствуйте, Елена Николаевна! Садитесь, пожалуйста! – радушно приветствовал её Ослов. – Очень хорошо, что вы обе оказались здесь одновременно! – Он излучал добродушие, доброжелательность и какой-то аромат, присущий новеньким дензнакам. – Вы ведь знакомы, не так ли?

Елена уселась с другой стороны столика, косо поглядывая на Эмилию.

Эмилия продолжала хлопать глазами. Явление Елены народу не предвещало ничего хорошего.

– Итак, я повторю, – умильно произнёс Ослов. – Комиссия по вручению призов приняла решение, которое, надеюсь, будет воспринято вами обеими с пониманием и удовлетворением. Ввиду практического равенства показателей двух клиентов приз разделён между вами в равных долях! Поздравляю вас! Вы обе получаете по 500 тысяч рублей!

Елена победно улыбнулась. Эмилия почти незаметно вздохнула.

– Есть один небольшой нюанс, – заметил в той же дружелюбной манере г-н Ослов. – Вы, Елена Николаевна, не запрашивали ваш приз! А без запроса мы, по утверждённому регламенту, не имеем права выдать его.

– Я готова сделать запрос и заказ здесь и немедленно! – заявила Елена.