Текст книги "Исповедь Сатаны"

– Нет, я не отношусь к тебе плохо. Теперь я тебя больше уважаю. Ты не проиграла мне в беспощадной схватке, а отпустила. Я благодарен тебе за это, – он говорил с рекой, как с живым существом, это была его молитва ей.

Довольный собою и тем, что после такого стресса может благородно относиться к стихии, он решил, пока высыхает одежда, прогуляться в радиусе пятидесяти метров.

Наткнувшись на яблоню со спелыми красными плодами, невольно провёл параллель с известным библейским персонажем. О, да я же прямо как Адам весь голый и под яблоней, не хватает встретить Еву! Сделал несколько шагов и понял, что находится в саду на берегу реки. Вокруг росли деревья: персики, груши, абрикосы. Просто чудо! Он стал угощаться плодами райского сада, и даже дурачиться:

– Эй, Ева, где ты? Откликнись, выходи. Мне одиноко.

И вдруг услышал тарахтение с той стороны, где оставил сушиться одежду.

– Так! Надо срочно вернуться и надеть хотя бы трусы.

Только решил возвращаться, как из-за кустов чёрной ежевики показалась девушка, управляющая трёхколёсным мотоциклом. Дорога назад была закрыта. Первая мысль: «Наверное, хозяева! Теперь попадёт! Ах, чёрт! Ещё в таком виде, хоть бы трусы были на мне, мог бы всё объяснить. Черт! Чёрт! Чёрт! Во всём виноват Сатана. Это он всё подстроил». В отчаянии полез он на грушу, надеясь, что девушка проедет мимо. «Вот будет весело, если она остановится под моим деревом», – только подумал, как она припарковалась прямо под ним. Заглушила двигатель мотороллера, спешилась и стала выгружать какие-то припасы для пикника. Расстелила скатерть и выложила угощения. Ход событий для Томи-Галла показался слишком подозрительным, сбывались самые неблагоприятные прогнозы: «Чёрт, это всё он, папа. Без него не обошлось. Слишком много совпадений». Ничего не оставалось, как сидеть наверху и сквозь густые ветви наблюдать за происходящим.

Это была довольно полная девушка. Возраст трудно определить, но бросалась в глаза не только полнота, но и высокий рост для женщины – около ста восьмидесяти сантиметров, а может и больше. У неё были густые рыжие волосы, локонами свисавшие на покатые плечи. Лицо круглое, носик казался маленьким из-за чрезмерно пухлых щёк, даже сверху угадывался двойной подбородок, плавно переходивший в шею. Она была одета в просторное платье ниже колен с широким вырезом, длинными рукавами. Обычно так одеваются оперные певицы – только такое сравнение шло в голову. И словно в тему она запела. У неё был такой красивый голос, что сомнений не осталось – примадонна. И ещё одна деталь: у неё была необычно белая гладкая кожа. Её нельзя было назвать красивой, но милой толстушкой точно. Сверху всё оценив и сопоставив, Томи-Галл неосознанно упрекнул небеса: «Господи, я не такую Еву звал! Это проделки Сатаны. Заступись!»

Тем временем певица стала аккуратно распаковывать еду. Сверху всё было видно. Вот на скатерти появилась курица на подносе, рядом глубокая тарелка с пирожками: интересно с чем? Значит, ещё должны подойти гости, что некстати. Вероятность обнаружения увеличится. Вокруг пирожков стали появляться салаты из моркови, солёных огурчиков, свежих помидоров и дюжина тонких лепёшек. Разложив всё и налюбовавшись этой прелестью, певица от удовольствия запела ещё вдохновенней.

 
Улетай, тучка, улетай, за горы в далекие края,
И найди, тучка, ты найди мне суженого,
Передай, тучка, передай, я всегда жду…
 

Мелодия была такой ласковой, приятной, что брала за душу. И вместе с тем веселила и интриговала: «Как может выглядеть её жених? Скорее всего, в два раза круче».

Но всё равно, раз услышав её голос – а в голосе отражалась доброта её души – любой нормальный человек пожелал бы, чтобы сбылась её красивая мечта. Несмотря на габариты, она была обаятельной.

– Так, всё это мило. А где же остальные? Что-то запаздывают… Как представлю толпу отдыхающих под деревом, на котором сидит голый инопланетянин, становится не по себе. С другой стороны, возможно, я буду на десерт, для забавы. И кто осмелится опровергнуть, что это не дело рук Сатаны. Если расскажу Томи, не поверит, скажет, придумал, – размышляя и теряясь в догадках, Томи-Галл, сидя на верху, оглядывал окрестности в тревожном ожидании гостей, не забывая поглядывать на скатерть певицы.

Тем временем девушка, не дожидаясь остальных, взяла курицу и руками легко разломала пополам, посыпалась начинка, яйцом выпиравшая из грудки. И так вкусно запахло… А её друзья всё не подходили. Томи-Галл продолжал на своём вынужденном посту осматриваться и прислушиваться к любым звукам, похожим на транспортное средство, в надежде увидеть, как на большой скорости подкатят остальные и пять минут будут извиняться за опоздание. Потом всю эту вкуснятину съедят на его глазах. И хорошо, если только этим завершится, не хотелось бы оказаться грушей для битья.

– Да где же вы?! Быстрей бы припёрлись и всё слопали, а потом и убрались! Сколько мне ещё сидеть на этом дереве? – Вглядываясь вдаль, он перестал следить за тем, что происходит у него под носом. А когда посмотрел, то взгрустнулось: «Ну вот, бедняжка не дождалась гостей и начала потихоньку угощаться. И правильно сделала. Я бы таким невоспитанным друзьям вообще ничего не готовил, а оставшуюся еду отнёс домой». Так полагая и переживая за певицу, он не обратил внимания на то, что она не очень-то расстроена и так поглощена трапезой, что, похоже, никого и не ждала – ела, медленно смакуя и не крутя головой, как ведут себя в ожидании. Неужели всё для себя разложила? Ну что ж, и такое бывает. Некоторые люди приём пищи превращают в ритуал. По всей видимости, она большой гурман. Наверное, сейчас от каждого блюда отведает понемногу, а затем всё обратно сложит в корзину. Но время шло, и блюда одно за другим исчезали со скатерти. Странно было видеть такое. Неужели всё съест, ничего не оставит на ужин? Потом появилась другая мысль: «Пусть всё съест! Это даже любопытно».

Примерно через час на скатерти было пусто. Не осталось ни лепёшки, ни крошки, чтобы птицы поживились. А когда она произнесла вслух:

– Эх, вкусно, но мало, – появилось желание похлопать в ладоши и поблагодарить за аттракцион.

Потом певица вытерла руки и толстые губы салфеткой, и стала читать молитву: «Господи вездесущий, спасибо за хлеб наш насущный», – и ещё там за что-то благодарила, было смешно, и Томи-Галл больше не слушал молитву. Но смех резко прекратился, когда она попросила Создателя: «Господи, пошли мне жениха стройного и красивого», – это так удивило, что захотелось сложить руки рупором и проговорить глубоким всемогущим голосом Бога: «Дитя моё, в тебе столько недостатков, что даже я не в силах найти то, что ты просишь. Не будь такой требовательной, умерь запросы. Тебе сейчас следует не жениха искать, а пересесть на сбалансированную диету. Да, вот ещё что… чёрт, чуть не забыл самое главное: деточка, поститься надо! Тебе это тоже полезно».

И тут сильный удар сотряс дерево, и оно стало трястись, как травинка на ветру. Это певица пинала и толкала дерево из стороны в сторону, чтобы стрясти груши. Эти движения она повторяла снова и снова, пока ей не показалось достаточным упавших плодов. Томи-Галл только чудом не свалился. Реакция помогла. Он прижался голым телом к стволу, поцарапал руки и ноги и вообще всё, но не свалился. И был так поражён, что не чувствовал боли. «Вот это сила! Чтобы было бы со мной, если бы свалился ей на голову?» – от таких мыслей делалось плохо, и сводило живот.

«Это всё неспроста, это всё подстроено. Сэр, где Вы? Где прячетесь? Это не смешно, – мысленно проклиная Сатану, он напомнил себе. – Надо было хотя бы в трусах остаться, тогда пошло бы всё по-другому».

А певица спокойно собрала все груши, уложила в багажник и пошла с порожней корзиной от дерева к дереву собирать другие фрукты. Томи-Галл наверху молился: «Только не туда, только не в этом направлении». Но она как раз пошла туда, куда он не хотел. Певица с любопытством стала осматривать одежду на берегу и остановила взгляд на сушившихся ботинках, и на рядом лежавших деньгах. «Так, сейчас заберет высыхающие банкноты, что выдала Луури. А ещё хуже – может забрать одежду или бросить в реку. Тогда голый – не голый, предстану перед ней. Это надо прекратить». Но певица перевела взгляд с денег на ботинки и стала их рассматривать. Такие она, наверное, никогда не видела. Потом ни с того и ни с чего пнула ботинок, как она это умеет делать. Один за другим ботинки оказались в воде и стали уплывать.

«Да что же это такое делается?!» – хозяин боролся с двумя или тремя желаниями одновременно. Но тут певица разулась, вошла в воду, взяла брезгливо двумя пальцами ботинки и положила их на прежнее место. Затем села на свой мотороллер, завела двигатель и только сейчас Томи-Галл заметил на транспортном средстве дополнительную деталь – велосипедные педали, при её весе двигатель не потянул бы. Она стала крутить педали, помогая двигателю, и мотороллер, резво маневрируя среди кустов и деревьев, так же неожиданно исчез, как и появился. Всё было на месте: и деньги и вещи. «Слава Богу! А она – честный человек. Только один недостаток: много ест. Это неправильно», – сказал ей в след Томи-Галл и стал поспешно одеваться.

* * *

Петляя по саду, ориентируясь по вмятинам от следов мотороллера, он вышел на шоссейную дорогу, посмотрел на заходящее солнце, учёл, в каком направлении течёт река, и пошёл по дороге в противоположную сторону, где и должен был находиться город.

Он прошёл несколько километров и начал уставать. Было странно, что по пути не встречался никакой транспорт ни в том, ни в другом направлении.

– Что за дорога такая? Наверно, второстепенная. Правильно ли я иду? – засомневался путник.

Когда на горизонте проявились очертания заводских и фабричных труб, настроение улучшилось, но не совсем. Прямо над ним собирались темные тучи, и ветер усилено сгонял их, застилая всё небо до горизонта. «Видимо, будет гроза, не успею дойти. А жаль, одежда только высохла, если бы на мне был костюм-экзоскилет, добежал бы за три минуты». От такой перспективы усталость подкралась немедля.

Стало темнеть. Накрапывал дождик. Настроение испортилось окончательно. А когда послышались первые раскаты грома, на душе стало ещё тревожней: «Не хватало, чтобы меня поджарила молния. Нужно где-то укрыться и переждать». И тут за поворотом, метрах в трёхстах, рядом с дорогой он увидел двухэтажное здание, в окнах которого горел свет. «Слава Богу! Наконец-то…» – прибавил шагу, и минуты через две оказался прямо перед домом. Когда неожиданно в окнах погас свет, показалось, что здание следит за ним. В раскате грома и сверкании молнии Томи-Галл увидел ограду и запертую калитку, через которую предстояло пройти. «Интересно, заперта ли на засов?» – только успел озадачиться вопросом, как раскат грома, а за ней новая молния осветила всё здание, и сильный порыв ветра отворил со скрипом калитку, словно приглашал войти в дом. «Так, это мне не нравится. Нет сомнений, папа где-то рядышком, готовит подлянку».

Снова раскат грома и молния на две секунды осветили всё здание. И мгновенно включился свет в окнах, и появилась подсветка с рекламой «Отель Авропа» в центре строения. «О! Я, кажется, попал туда, куда надо! Видимо это пригородная гостиница». Всё было подозрительно, как будто кто-то специально корпит над сценариями будущих проблем. «Так входить или не входить?» – опять сильный раскат грома, а удар молнии в тридцати метрах сразил наповал одинокое дерево у обочины.

– Всё понял, Сэр. Уже вхожу, – Томи-Галл пытаясь шутить, храбрился, помня, что Сатане нельзя показывать малодушие. Юмор – да, а страх – ни в коем случае. Но внутри всё рвалось на ниточки. Хотя двери отеля открылись легко, всё равно под бешеный ритм сердца слышался традиционный скрип. Как положено в доме с приведениями.

Подсказывая и напоминая себе, он прошёл вперёд по узкому проходу и наткнулся на стену тумана, который рекой тёк по главному коридору. Он был таким густым, что его можно было отталкивать: «Странно, почему туман пахнет дымом?» Одному Богу известно, что ему стоило сделать очередной шаг и оказаться окутанным облаком тускло светящегося дыма с резким запахом.

– Эй, есть тут кто-нибудь? Кажется, мы горим, – в ответ могильная тишина. – Пока не поздно, нужно выбираться из этой преисподней, – эта мысль полностью контролировала сознание.

Повернулся, чтобы отступить тем же путём, как вдруг метрах в семи заметил свет. Это светилась настольная лампа, и было видно, что дым берет начало именно с этого места. Три робких шага с трясущимися коленями вперёд, и начал появляться силуэт человека. Лица по-прежнему не было видно – один контур, окутанный волнами тумана. А там, где прорисовывалась голова, временами вспыхивал яркий огонёк и через секунду тускнел. Как будто источник света дышал: вдох – выдох. Сознание охватило потустороннее ощущение. Холод пробежал по спине. И снова апокалипсический раскат грома с улицы. А казалось, будто над головой.

– Всё понял, Сэр. Уже внутри. Иду дальше, – дрожащим голосом сказал он, постукивая зубами и пытаясь дальше шутить, сделал ещё два мучительных шага, как по минному полю.

И наконец, вот оно, видение! Неимоверным усилием заставил себя посмотреть на мерцающее облако и… «Тьфу, чёрт! Да это же кто-то курит!» Всё стало ясно. Это успокоило и разозлило одновременно, потому что одежду хоть выжимай, никогда он не думал, что пот может быть таким холодным. Придя в себя, прогнав все страхи, Томи-Галл, кашляя, принялся руками разгонять дым вокруг себя и курящего человека, дабы разглядеть лицо. И опять! Новое откровение! Шок! За столом сидела толстушка-певунья, непрерывно дымящая и разгадывающая кроссворд. Едва поздоровавшись, Томи-Галл, не церемонясь, произнёс:

– Мне нужен номер.

В ответ молчание. Она даже голову не подняла.

– Я, кажется, что-то попросил…

В ответ:

– Слово из семи букв, первое «к» последняя «а»? – её вопрос вывел его из себя.

Надув максимально щёки, передразнивая её внешность, Томи-Галл не раздумывая, выпалил: «Колбаса!», чтобы поддеть её. Она второй раз за день становилась виновницей его переживаний. И тут она медленно подняла глаза, исподлобья с интересом посмотрела на него. Ему стало не уютно: «Зря я её так. Всё-таки я гость, а на улице ливень…» Но толстушка улыбнулась:

– Правильно.

– Не может быть, – Томи-Галл чуть не признался, что всего лишь подкалывал её, но вовремя и грамотно вышел из ситуации, загадочно посмотрев на кроссворд, мол, что ещё угадать.

– Всё правильно, по горизонтали «колбаса» и весь кроссворд разгадывается. Я уже полчаса над этим бьюсь.

– Мадам, мне нужен номер до утра.

Она молча протянула ключи и, потеряв к нему интерес, принялась за новый кроссворд, не глядя на него:

– Стоимость номера на втором этаже два бака.

Томи-Галл расплатился и, уходя, бросил ей:

– Примадонна! Курящая женщина кончает раком.

И она на него так посмотрела, так посмотрела – такого пронзительного взгляда Томи-Галл на себе никогда не ощущал. Это как рентген. Может и хуже. Она смотрела непрерывно и тушила сигарету в пепельнице, растирая её в порошок. Вся её внешность говорила языком тела – сейчас встанет и будет бить. «Чёрт! Кто дёргал меня за язык? И поделом мне будет».

Ругая себя, Томи-Галл стал тихонечко отходить от стола:

– Спокойной ночи, мадам.

Она в ответ загадочным голосом произнесла:

– Вряд ли она теперь будет спокойной…

– Мадам, я всего лишь о Вашем здоровье пекусь…

– Я поняла, – встала с места и пошла прямо на него.

Он прижался к стене, не ведая, что с ним будет дальше. Но она прошла мимо и, смущаясь, сказала:

– Сейчас открою окно и проветрю помещение.

Не дожидаясь её возвращения, Томи-Галл быстро поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж, нашёл свой номер, вошёл и запер за собой дверь. И вдобавок какое-то время подпирал её спиной, всё ещё не веря, что пронесло. Зная недюжинную силу певуньи, понимаешь, что всё могло закончиться печально. «Господи, спасибо Тебе! Даю слово, больше никого и никогда не буду подкалывать, ибо терпение Твоё небезгранично. Больше не буду искушать судьбу», – прочитав молитву и немного успокоившись, Томи-Галл стал вслушиваться в звуки. Когда услышал музыку из соседнего номера и вовсе успокоился: «Это обитаемая гостиница, всё будет нормально, только нужно включить свет».

Усталость мгновенно дала о себе знать. Очередная вспышка молнии помогла найти выключатель. Три тусклые пыльные лампочки без стеклянных стаканчиков на люстре, как могли, наполняли светом комнату площадью около сорока квадратных метров. Посередине стоял большой круглый стол, накрытый скатертью, свисавшей до пола. Справа у стены холодильник, но не подключенный к сети. Слева находилась деревянная тахта, накрытая тонким матрасом, а над ней старинное радио, закреплённое на стене. Обведя глазами помещение, Томи-Галл пошёл осматривать ванную. Но каково было его удивление, когда он увидел, что душевая кабинка отсутствовала. Там сиротливо стоял один обшарпанный унитаз, ржавый умывальник, из которого непрерывно капала вода, а рядом, где должна была висеть туалетная бумага, висела газета.

– Интересно, кто проектировал гостиницу? Могли бы увеличить площадь ванной, поставить там душевую за счёт уменьшения комнаты. Даже то, что сейчас имелось, было втиснуто в узкое пространство между стен и походило своей конфигурацией размеров: на вертикально стоящий гроб. Чтобы воспользоваться унитазом, придется опустить брюки в комнате и оттуда задним ходом маневрировать к месту назначения. Скорее всего, это место было шкафом, переделанным под туалетную комнату. И вообще, само здание переделено на скорую руку под отель.

Ливень со шквалистым ветром ударил в окно. И эта комната с «удобствами» показалась даже очень уютным номером.

– Главное, не капает и не льёт на голову, не век же жить здесь, завтра с утра уберусь восвояси.

Томи-Галл улёгся на тахту и вытянул усталые ноги. Суставы приятно хрустнули, избавляясь от напряжения, блаженство потекло по всему телу. Но через пару минут телу стало неудобно: матрас был жестким, да и шея болела, потому что подушки не было вообще. Опять вспомнился сервис, предоставленный за два бака. В этом номере добровольно можно поселиться только при условии, что тебя хотели утопить, что ты просидел голым на дереве целый час и прошёл пешком пятнадцать километров. С такими ироничными мыслями он стал засыпать, как вдруг услышал робкий стук в дверь.

Послышалось, наверное.

Через полминуты стук повторился. «Нет, не послышалось. Неужто хотят кого-то подселить? Ещё этого не хватало! Тахта то одна». Томи-Галл с трудом встал и поковылял отворять, болело всё тело. Открыл и обомлел от приятной неожиданности. На пороге возвышалась певунья, одетая в полупрозрачное платье с большими цветами, и держала в руках поднос, на котором торжественно стояла бутылка игристого шампанского, фрукты и два бокала.

– Ой, какой сюрприз! Как Вы добры, внимательны. Всё так волшебно! Вы просто фея из сказки!

Томи-Галлу действительно было приятно, он был так растроган, что буквально рассыпался перед ней в комплиментах. И всё искренне. Взяв у неё поднос и прикрывая ногой дверь, заметил:

– Примадонна, – теперь он её так называл, – второй бокал не нужен мне, достаточно одного. Можете забрать, – он хотел подчеркнуть, что ценит её труд, и не хочет загружать мытьём дополнительного бокала.

Как он ни толкал дверь ногой, та не закрывалась, потому что с другой стороны ногой подпирала певунья. Смущаясь, она пояснила:

– Второй бокал для меня.

– Что-о?!

– Я подумала, наверное, Вам одиноко. Вот решила немного развлечь Вас.

От удивления у него никак не закрывался рот. Наконец, поняв пикантность ситуации, он нашёлся:

– Да, разумеется, проходите, – он пропустил её вперёд, захлопнул за собой дверь и продолжал нелепо стоять с подносом у двери. Он бы так и стоял дальше, потому как находился в осмыслении: «Что происходит? Нет, проблема не только в кознях Сатаны. Тут замешан и мой длинный язык. Мои плоские шутки приносят новые проблемы».

Видя такую нерешительность, певунья взяла инициативу в свои руки:

– Вы тоже присаживайтесь.

Томи-Галл, не сходя с места, с надеждой показал глазами: «Куда садиться, стульев-то нет».

Но певунья ловко протянула руку под свисающую скатерть и один за другим вытащила два деревянных табурета. Затем также быстро нагнулась и из-под деревянной тахты достала подушку, разъяснив, что подушка всегда храниться под кроватью, а за ней вытащила какой-то чемодан, раскрыла и достала из него проигрыватель, водрузила на холодильник и включила в розетку. Томи-Галл наблюдал за всем этим с прежнего места и строил догадки не только по поводу происходящего, но и поражался, как она всё это делала – быстро, плавно и грациозно. А ведь с такими габаритами ей только за черепахами ухаживать.

Она села за стол. А её гость всё ещё стоял, соображая, какая роль отводится ему: «Может, стоит повернуться и уйти?»

– Меня зовут Шарлота.

– Что?

– А как Вас зовут?

– Меня зовут Томи-Галл.

– Интересное у Вас имя – двойное.

– Не от меня зависело. Сплошное неудобство…

– Да, конечно, от нас это не зависит, – с улыбкой, сочувственно кивая, она намекала на его опрометчивых родителей.

После предисловия наступила продолжительная пауза. Первой не выдержала певунья.

– Давайте пить шампанское, – непринуждённо предложила Шарлота.

– Давайте, – согласился поникшим, безысходным тоном Томи-Галл и, наконец, сошёл с места.

Видя такую нерешительность, Шарлота сама откупорила бутылку, не пролив ни капельки шампанского. Она просто задушила в ладони пробку, пытавшуюся отстрелиться в потолок, так что та, едва свистнув, испустила дух.

– Выпьем за знакомство, Томи-Галл.

– Выпьем, – он соглашался во всём, как зомби.

Разговаривала только она.

– Знаете, у меня сегодня был такой чудный день. А этот сон, предвосхитивший его… Я знала, что сегодня… – она вдруг замолчала, словно боясь раскрыть личную тайну. Быстренько, не без волнения опять наполнила бокалы, что было кстати. После второй Томи-Галл стал приходить в себя: «Собственно говоря, что я расстраиваюсь? Почему не выпить с душевным человеком? Меня не убудет».

Второй тост был за вещие сны. Чтобы они сбывались. Томи-Галлу уже было всё равно: «За сны, так за сны. Пусть сбываются! Жалко, что ли».

– Давайте слушать музыку.

– Давайте слушать музыку, – соглашаясь со всем и повторяя её слова, он полагал, что поддерживает разговор на достаточном уровне.

Шарлота, видя, что гость безотказно поддерживает её начинания, решила пойти на небольшую хитрость:

– Давайте танцевать.

– Давайте… – и тут же поперхнулся и, обтираясь салфеткой, с плохо скрываемым раздражением добавил сквозь кашель, – танцуйте, кто мешает.

Встал с места, подошёл к тахте взял подушку и начал её сбивать. Всем видом показывая пример – надо расходиться, спать пора.

– Я люблю танцевать танго, – Шарлота виновато подала голос, наблюдая за его действиями.

– Да хоть канкан, – мгновенно предложив, гость повернулся к ней вполоборота и рукой щедро прочертил круг в пространстве, указывая – вся комната в твоём распоряжении! Танцуй!

– Но танго – танец для двоих, его невозможно танцевать одной.

Гость обречено сел на тахту-кровать и, как загнанный в угол, с надеждой смотрел на проигрыватель, чтобы тот не заработал и думал: «Так, проблемы только начинаются. Господи, избавь меня от напасти Сатаны».

Но нет! Пластинка некоторое время поскрипела, поскрипела, и всё-таки страстная мелодия танго стала будоражить воображение. Разумеется, не Томи-Галла, а Шарлоты.

– Послушайте, – обратился он к ней. Ему не то, что танцевать не хотелось, даже не хотелось называть её по имени. – Послушайте, я не умею танцевать этот танец и вообще… – подумав, дескать, он же не борец-сумоист, чтобы обладать способностями, танцевать с ней.

А она, улыбаясь, как будто её попросили, подошла к нему взяла его за руки и как пушинку подняла с кровати. Доли секунды Томи-Галлу казалось, что он в невесомости. Так легко она оторвала его с насиженного места.

– Я научу тебя! Вся ночь впереди! Мы замечательно проведём время! Не пожалеешь… – успокаивая, она повела его в танце, туда, сюда, и обратно.

Он не чувствовал собственного веса. Одно лишь неудобство: от неё пахло, как от табачной фабрики. Нельзя сказать, что противно, но дискомфортно точно.

– А теперь веди ты меня.

– У меня не получится, Шарлота, – он впервые назвал её по имени.

О-о-о, от этого она растаяла и так улыбнулась, была так счастлива, что не описать! От переполнявших эмоций она прижала его лицо к своей пышной груди. Томи-Галл стал задыхаться от нехватки воздуха и взмолился: «Боже милостивый, неужели настал мой судный день?»

Но Шарлота вовремя ослабила хватку, чтобы поинтересоваться:

– Ты счастлив?

После такого эротического порыва он хотел крикнуть: «Не издевайся!» Но выдохнул:

– Бодрит…

– Ты слишком скован, расслабься, Томи-Галл. Танго означает «быть вместе», прижмись ко мне поплотней и будет получаться. Получишь опыт, который никогда не забудешь, – и потянула руку над головой к люстре.

Он с интересом наблюдал за ней. Что она делает? Шарлота решила открутить одну из трех лампочек, чтобы создать интим – таинственный полумрак. В комнате стало ещё тусклее. Танцуя, они сделали два круга вокруг стола. Но, видя, что её партнер по танцу всё ещё смущается (на лице не было устремлённости), она остановилась.

– Подожди, я сейчас убавлю свет, – и выкрутила вторую лампочку.

В комнате стало почти темно – в метре ничего невидно. Это уже был не таинственный полумрак, а какие-то потёмки.

– Может вообще выключить свет? – ехидно заметил Томи-Галл.

– Какой ты быстрый! Ты меня пугаешь, – она кокетливо пожурила его. На это он облегченно вздохнул, но Шарлота его неправильно поняла и стала успокаивать, – я немного нервничаю. Но ощущаю приятное волнение и чувствую себя замечательно…

И танец продолжился. Сейчас вёл он с унылым выражением лица. У него было чувство, как будто он имеет дело с большой винной бочкой, которую не знаешь, как сдвинуть с места. А если удавалось, то, как теперь остановить? Страшила мысль: «Только бы не «наехала» на ногу!»

– Я больше не могу танцевать! У меня не получается, я не могу нормально водить. Я могу толкать или тянуть тебя. Это хорошо получилось бы у моего приятеля Джонни, – пожаловавшись, он вырвался из её объятий, покачиваясь, с трудом подошёл к кровати и опустился.

Она, немного помявшись, последовала за ним и села рядом. Тахта подозрительно заскрипела.

– А Джонни такой же симпатяга? – её голос звучал эротично.

– По-своему, да… – быстро подтвердив ожидания Шарлоты, он, слегка наклонив голову, искоса, оценивающе оглянул её всю, и не без намёка авторитетно подметил. – Главное, Джонни огромный и сильный как мамонт.

– Мне не нужен верзила, у них у всех нарушена пропорция тела.

Томи-Галл был поражён её требовательностью. Конечно, это было странно, и он не удержался:

– Скажите, пожалуйста, у Вас есть в доме зеркало?

– А что? – похоже, намёк она не поняла. – Тебе требуется зеркало? Могу принести из вестибюля.

– Мне лично не требуется зеркало. Мне нужно всего лишь отдохнуть!

От такого двусмысленного намёка Шарлота подсела поближе и таинственно прошептала:

– Давно хотела спросить: а как кончают курящие мужчины?

Томи-Галл аж подпрыгнул на месте:

– Так! Шарлота! Во-первых, я не курю. И вообще, меня завтра будут судить! У меня не осталось сил ни на игры, ни на пляски. Хочу побыть в покое и собраться с мыслями.

– За что тебя судят? – она спросила это без тени удивления, что было странно.

– Так, за пустячок.

– Кто истец?

– Один тип. Его называют Глобусом.

Казалось, она спрашивает не для того, чтобы знать. Её реакция была неадекватной. Она носиком прикоснулась к виску Томи-Галла, затем губами дотронулась до его мочки и шёпотом вожделенно произнесла:

– То-о-ортик…

То, что она назвала Томи-Галла ласкательно-кондитерским изделием, его нисколько не обидело и тем более не удивило. Такое душевное сравнение было ожидаемо от Шарлоты. Но он не испытывал никакого восторга от её восторга. Надо было закругляться.

– Всё! Всё на сегодня. Всё, – решительно встав с места Томи-Галл показывал: он не намерен больше разделять чьё-то общество, каким бы оно ни было.

– А я пьяна, – Шарлота продолжала заворожено смотреть. – Я пьяна, Томи-Галл, – и приглашая, качнула головой. – А ты – искусный соблазнитель…

– Тем более, Шарлота! Это чревато… – не терпящим возражения тоном, он взял её под ручку и повёл к двери. – Иди к себе отдыхать!

На удивление, она подчинилась беспрекословно. Её смиренный взгляд и воздушный поцелуй перед тем, как захлопнулась дверь, говорили: «Вообще я не такая! Извини, я знаю, что перешла границу. В этом не только моя вина. Перед тобой невозможно устоять». И с придыханием тихо прошептала:

– Проникновенный ты мой. Суженный ты мой.

Она ещё некоторое время постояла, облокотившись спиной о дверь, словно боялась, что золотая пташка счастья выпорхнет. Затем таинственно улыбнулась, поблагодарила Создателя и в эйфоричном настроении пошла к себе, думая: «Какой сон?! Хочется запускать фейерверки, бить в барабаны, петь и плясать!!!»

Захлопнув за ней дверь и заперев ключом на два оборота, Томи-Галл облегчённо вздохнул и от усталости завалился на тахту. Стал размышлять. Мысли блуждали, невозможно было сосредоточиться: «Как выбрать правильную тактику поведения? Только подумаю, что всё для меня складывается удачно, и сразу же из-за второстепенных дел мои проблемы не только продолжаются, но и увеличиваются. Одно осложнение, чередуется за другим. Видно, что-то я опять делаю не так. Мне нельзя привлекать внимание ни поведением, ни словом. Сегодня я был у границы свободы. Если бы не этот урод – Глобус, наверное, уже летел бы на своём корабле к Томи и Лу. Как они там? Как дети? Сегодняшнее общение с Сатаной перевернуло моё представление о нём. Принято считать, что Сатана такой сноб, и обитает где-то там, в подземелье, в ожидании падших душ, что ему чуждо общение с простыми смертными, что он стоит выше суеты. Совсем нет! Он и есть эта суета, обыденность. Не имея возможности контролировать всех людей из одиннадцати измерений, он выбирает самых подходящих и вселяет в них своих демонов. А они уже, в свою очередь, управляемые ими, влияют на остальных. Таким образом, Сатана вездесущ. Дьявол через своих демонов-пороков присутствует в каждом новом дне людей. Он – в неправильном слове. В неправильных отношениях. В человеческом тщеславии. Обиде. Ненависти. Алчности. Жадности. Зависти. Гордыне. Поэтому для человека он ещё опасней, чем считалось. Нельзя его воспринимать стереотипно. Чего стоит его форма общения с Глобусом. Это обескуражит кого угодно. Никогда не думал, что с ним можно спорить и даже материться в его адрес. Он потрясал своей терпимостью. Но интуиция подсказывает – это уловка двойного назначения. Эти вольности даются не зря. За всем этим скрывается тщательно обдуманная стратегия. Наивно полагаться на то, что он не умеет читать мысли. Сатана давно превратил этот недостаток в преимущество. Давая высказаться, он внушает свою толерантность демократа. Допуская некоторые вольности – критику, высмеивание, протест – он получает возможность узнать чужие мысли, контролирует их и направляет в нужное ему русло. Ему неприятно, но выгодно узнать нелицеприятные вещи, нежели находиться в неведении относительно себя. Он посредством своих демонов-пороков везде и не позволит обычному недовольству его политикой превратиться в бунт. Спору, драке, войне не даст прекратиться, не позволит людям примириться, ибо это – начало его конца. Что скрывается за его саркастическим юмором? Собственный эгоистичный интерес? Иллюстрация недовольства своей предрешенностью, одиночеством и неизбежностью бесславного конца? Или всё вместе? Возможно, Сатана понимает свою деструктивную позицию и свою роль – он бросил вызов власти Бога. Но из-за своей гордыни неспособен остановиться». Не выходя из глубоких раздумий, Томи-Галл погрузился в сон.