Текст книги "Дискурсивные способности. Теория, методы изучения, психодиагностика"

Глава 4
Коммуникативный подход к проблеме языка и речи

Традиционно в отечественной психологии говорится о двух функциях языка – коммуникативной (общение) и когнитивной (обобщение, мышление) – как о «единстве общения и обобщения» (Выготский, 1983). В сфере общения выделяют ведущую функцию – коммуникативную. В речевой деятельности она проявляется в трех вариантах: индивидуально-регулятивном, коллективно-регулятивном и саморегулятивном.

В индивидуальном аспекте выделяются две функции языка: 1) как орудия интеллектуальной деятельности человека и 2) как орудия овладения общественно-историческим опытом человечества (Леонтьев, 1974, 1997).

В течение длительного времени язык и речь изучались в рамках когнитивной функции и парадигмы, ориентированной на индивидуальные процессы. Но постепенно все большую популярность завоевывает коммуникативный подход, изучающий вербальную коммуникацию, где язык и речь рассматриваются в единой структуре с действительностью и участвующими индивидуумами. Речь понимается как часть реальных коммуникативных ситуаций, что соответствует природе данного явления. Человеческая речь социальна, поскольку она всегда включена в социальную практику: направлена на адресата, предусматривает взаимодействие, влияние. При изучении речи в коммуникативном аспекте, в соотнесении с ситуацией и партнерами общения, становится значимым и рассмотрение коммуникативной компетенции собеседников, которая будет предопределять успешность коммуникативного акта. С психологической точки зрения коммуникативная компетенция – это прежде всего индивидуальная способность человека адекватно самым разнообразным ситуациям общения (по цели, по ролевым отношениям, по форме, по содержанию и т. д.) организовать свою речевую деятельность в ее продуктивных и рецептивных видах соответствующими каждой конкретной ситуации языковыми средствами и способами. По мнению И. А. Зимней, общению на иностранном языке можно научить, коммуникативную компетенцию как способность можно только формировать, развивать и диагностировать» (Зимняя, 1989). В том же труде она отмечает, что при обучении языку целесообразно разграничить общие, отдаленные цели обучения и конкретные цели определенного этапа. При этом коммуникативная компетенция будет являться отдаленной, в полной мере не досягаемой целью, и трактуется автором как цель и одновременно результат обучения иностранному языку: она представляет собой сформированную способность человека выступать в качестве субъекта коммуникативной деятельности.

В современной психологической и психолингвистической литературе также употребляется понятие компетентности, которая традиционно понимается как «обученность», которая является результатом научения и может перекрывать понятие «способности», трактуемые как «обучаемость».

Языковая компетенция, упомянутая выше, представляет собой совокупность языковых знаний человека, правил анализа и синтеза, которые необходимы для достижения целей коммуникации. Такое понимание языковой компетенции дается в работах многих отечественных лингвистов, психологов и методистов (Л. В. Щерба, И. А. Зимняя, Е. М. Верещагина, В. Г. Костомаров, М. К. Кабардов и др.).

Мы уже приводили определение языковых способностей в психологической и лингвистической интерпретации. Несмотря на различия, оба определения предполагают выделение в общих языковых способностях двух категорий – собственно лингвистической (усвоение основ языка) и связанной с процессом реализации этих присвоенных знаний – коммуникативной (в целях проведения успешной коммуникации). Первая носит более обязательный характер; вторая допускает индивидуальные отклонения. Такие же факторы, как эмоциональная окрашенность, мотивация, интенции говорящих, часто не принимаются во внимание. А между тем именно эти параметры и определяют индивидуальный стиль речи, его коммуникативные аспекты.

Понятие коммуникативных способностей достаточно новое в психологии и часто используется при изложении теорий овладения иностранным языком. Традиционно коммуникативные способности представляются как индивидуально-психологические особенности личности, обеспечивающие ее эффективное взаимодействие и адекватное понимание других людей в процессе общения или осуществления совместной деятельности. Они позволяют реализовать организаторскую, педагогическую и другие виды деятельности; определяют качественные и количественные характеристики обмена информацией, восприятия и понимания другого человека, выработки стратегии взаимодействия. Коммуникативные способности делают возможным нейтрализацию или минимизацию так называемых «барьеров общения», или факторов, затрудняющих коммуникацию. Среди них выделяются следующие: личностные (мотивы, цели, установки собеседников); собственно коммуникативные (обеспечивающие процесс общения); языковые; психофизиологические и т. д. Структурно коммуникативные способности включают в себя такие компоненты, как восприятие и оценку других людей и самих себя; волевые качества; познавательные умения, связанные с особенностями внимания, мышления и памяти; умение позиционировать себя и учитывать особенности собеседника; восприятие и адекватное понимание знаковых систем, таких как вербальная и невербальная, пара– и экстралингвистическая (интонация, паузы); умение понимать контекст и т. д.

Речевые способности, как правило, рассматриваются как частный случай коммуникативных способностей. Они характеризуют легкость и быстроту не только приобретения языковых знаний, правил анализа и синтеза единиц языка, но и позволяют пользоваться системой языка для коммуникативных целей, одновременно демонстрируя эффективность использования языка в процессе коммуникации.

Речевая компетенция обычно понимается как языковая система в действии, причем для построения как простейших, так и интеллектуально сложных высказываний используется ограниченное количество языковых средств и способов функционирования.

Таким образом, на данный момент коммуникативная функция речи является важным предметом психолингвистики. Очевидно, что язык и речь не самодостаточны, а обслуживают коммуникацию, и поэтому они должны рассматриваться в ее структуре. Каждая коммуникативная ситуация предъявляет говорящему свои особые требования к речепорождению, а каждый речевой жанр по характеру формирования отличается от других жанров. Речевая культура человека состоит именно в умении заранее перестраиваться, чтобы соответствовать жанровым нормам социально-речевого взаимодействия людей. При изучении иностранных языков включенность в определенные речевые ситуации будет определять успешность в овладении языком. Изучение способностей, позволяющих переключаться с одного типа жанрового мышления на другой, представляет интерес не только для психологов, но и для методистов.

Глава 5
Дискурс и дискурсивные способности

Под «дискурсом» обычно понимают различные формы речи (диалог, выступление, интервью и т. д.), рассмотренные с учетом ситуационных, когнитивных, прагматических, социокультурных и других факторов, включенных в их создание и понимание. Дискурс характеризуется как речь, «погруженная в жизнь» (Арутюнова, 1990), «коммуникативное событие в прагматическом контексте» (ван Дейк, 1989). Это компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (Арутюнова, 1990), социальная деятельность в условиях реального мира (Harre, Stearns, 1995).

Формирование дискурсивной парадигмы относится к 1980-м годам, когда в связи с развитием системного подхода (Б. Ф. Ломов, Э. Г. Юдин и др.) получают распространение исследования разговорной практики, форм речевого общения, бытующих в естественных жизненных ситуациях. Проблемы, накапливавшиеся при изучении речи как таковой, подталкивали к расширению парадигмы исследований – рассмотрению речеязыковых явлений в структуре общения, в неразрывной связанности с ситуацией и социокультурным контекстом, представлениями, отношениями, установками взаимодействующих субъектов. Важную роль в обращении к дискурсу сыграли опубликованные в 1970-е годы исследования европейской школы лингвистики текста (Т. ван Дейк, В. Дресслер, Я. Петефи и др.), а также работы У. Лабова, Дж. Граймса, Т. Гивона, У. Чейфа и др., связывающие дискурсивные исследования с более традиционной тематикой. На развитие подходов к дискурсу оказали влияние идеи постструктурализма (М. Фуко, Ж. Деррида, Р. Барт), анализ повседневного разговора в рамках этнометодологической традиции в социологии (Г. Сакс, Э. Щеглов, Г. Джефферсон), представления символического интеракционизма (Дж. Мид, Г. Блумер, Э. Гоффман) и др. К 1980–1990-м годам относится уже появление обобщающих трудов, справочников и учебных пособий по дискурсивной проблематике, таких как «Дискурсивный анализ» (Brown, Yule, 1983), «Структуры социального действия: Исследования по анализу бытового диалога» (Atkinson, Heritage, 1984), четырехтомный «Справочник по дискурсивному анализу» под редакцией Т. ван Дейка (Dijk, 1985), «Подходы к дискурсу» (Shiffrin, 1994), «Дискурс, сознание и время» (Chafe, 1994) и др. В настоящее время дискурс становится самостоятельной областью междисциплинарных исследований, интерес к которой объединяет психологов, лингвистов, социологов, антропологов, этнографов, философов (Макаров, 2003; Шейгал, 2004; Павлова, 2003; Касавин, 2006; и др.).

Важно подчеркнуть, что устоявшегося общепризнанного определения дискурса не существует, и не исключено, что именно это способствовало широкой популярности данного термина в последние десятилетия: предложенные дефиниции удовлетворяют различным познавательным потребностям и охватывают разные стороны явления, модифицируя более традиционные представления о речи, тексте, диалоге, процессе коммуникации. Во вступительной статье к вышедшему на русском языке в 1999 г. сборнику работ французской школы анализа дискурса П. Серио приводит заведомо не исчерпывающий список из восьми предложенных определений, и это только в рамках французской традиции (Серио, 1999).

Одной своей стороной дискурс обращен к ситуации речи. С ситуацией связаны цели и интенции субъектов общения, выбор ими адекватных средств выражения и способов ведения разговора (ср.: экзаменационный диалог, светская беседа, публичный диспут). Другой стороной дискурс обращен к человеку. Коммуниканты вступают во взаимодействие, оказывают воздействие, реализуют власть. В дискурсе отражаются представления говорящих о мире, их мнения, отношения, установки, интенции. Дискурсивную практику обеспечивает сложная система знаний – «коммуникативная компетенция» говорящих.

Понятно, что дискурс как сложное и многоплановое коммуникативное явление допускает разнообразие трактовок и не может исследоваться с какой-либо одной позиции, в рамках одной научной школы или направления. Однако при всей специфике сложившихся подходов проводимые исследования имеют немало общего и как целое обозначаются термином «анализ дискурса», или «дискурс-анализ». Для различных стандартов дискурс-анализа общим является то, что он сфокусирован на способах организации дискурса, т. е. на поиске принципов (приемов, правил), используемых партнерами для того, чтобы строить и понимать разговор. Предполагается, что люди владеют не только правилами грамматики, но и правилами стратегического плана – построения крупных речевых фрагментов, реализующих их прагматические цели и интенции в конкретной социальной ситуации. В этой связи принято говорить о коммуникативной компетенции как совокупности знаний, включающей правила употребления языка, правила общения, знания о мире, различных контекстах и ситуациях и др. Утверждается представление о первостепенной значимости в дискурсе факторов ситуации и психологических характеристик общающихся субъектов, о роли дискурса как конституирующего элемента культуры, социальных отношений, образа Я и Другого. Большое внимание уделяется методическим вопросам, в том числе процедурам сбора, обработки, транскрипции материала, при этом преимущественное развитие получают качественные интерпретативные методы научного анализа, которые широко используются (Макаров, 2003; Журавлев, Павлова, 2007).

Ряд научных школ имеют в большей степени социальную ориентацию. Изучается тонкая организация разговора, включенная в механизм взаимодействия собеседников (так называемый конверсативный анализ) (Psathas, 1995; Sacks, 1995; Schegloff, 1992). Выявляется влияние социальной принадлежности коммуникантов на способы проявления отношения к партеру, на выражение самооценки, на ведение разговора и пр. (Вежбицкая, 2001; Крысин, 2003; Myerson, 1994). Большое внимание уделяется эффективности коммуникации и дискурсивному воздействию, которые рассматриваются в дискурсивной психологии, риторике, исследованиях аргументации (Стернин, 2003; Нarre, Stearns, 1995; Myerson, 1994). Моделируются необходимая коммуникантам система знаний и те процессы, которые обеспечивают создание и понимание дискурса (Weaver, Mannes, Fletcher, 1995; Dijk, 2005). С позиций лингвистической прагматики осуществляется изучение принципов коммуникации, правил интерпретации используемых выражений, совершаемых говорящими речевых актов (Райтмар, 2003; Grundy, 1995; и др.). К числу важнейших направлений исследования относятся изучение ситуационной и личностной детерминации дискурса, а также его специальных видов (политический, педагогический дискурс и пр.) (Павлова, Зачесова, 2007, 2011; Китайгородская, Розанова, 2003; Шейгал, 2004).

В целом можно констатировать: обращение к дискурсивной проблематике способствовало формированию нового взгляда на роль речи в жизни человека и общества и выявило новые перспективы ее анализа. Было показано, что речь не просто включается во всевозможные сферы человеческого бытия, но составляет основу социальной практики. Дискурс определяет взгляд человека на мир (через воспитательные воздействия, обучение, литературу, масс-медиа). С помощью дискурса устанавливаются многие психологические и социальные отношения: формируется персональная идентичность, властные позиции, манера поведения и пр. Сами человеческие способности, опыт, обыденное сознание складываются в общении людей, т. е. через взаимообмен разнообразными дискурсами. В соответствии с этими взглядами оформилась дискурсивная психология – направление, объединившее различные теории в русле социально-конструктивистского подхода. Данное направление занимается анализом идентичностей личности, сформированных в дискурсе. Данные идентичности формируются за счет того, как люди определяют свое положение и роль относительно текста и общения в повседневной жизни. Однако процесс формирования идентичности понимается разными исследователями по-разному. Так, интеракционизм рассматривает идентичности как ресурсы, привлекаемые людьми для общения. Существуют и два других подхода (модель конвенционального анализа Дж. Поттера и М. Уэзерелла и теория М. Фуко), где идентичности рассматриваются как дискурсы, которые структурируют и ограничивают общение в контексте взаимодействия.

В дискурсивной психологии личность дана как субъект, обладающий множеством идентичностей, сформированных в дискурсе (Harre, Stearns, 1995; Potter, 1995). Идентичности формируются за счет того, как люди определяют свое положение и роль относительно текста и общения в повседневной жизни, выбирая одну версию Я относительно всех возможных версий «себя». При этом создание такой идентичности ограничено диапазоном дискурсивных ресурсов, доступных индивидуумам на основании их культурного и социального статуса. Суммируя многочисленные черты дискурса, приводимые в различных теориях, можно выделить общие положения: во-первых, это его языковая природа; во-вторых, присущая любой знаковой системе организованность; в-третьих, привязанность к действию или практике.

Как становится очевидным из последних исследований психологии речи, чтобы включаться во взаимодействие, недостаточно знать язык и владеть речью. Координация действий и высказываний собеседников обеспечивается при помощи специальных приемов и правил, которые известны говорящим и регулярно используются в разговоре. Они образуют конвенциональную основу вербального взаимодействия. При данном взаимодействии возникают различные коммуникативные ситуации, которые предъявляют говорящему особые требования к речепорождению, где каждый речевой жанр отличается от других. Речевая культура человека как раз и состоит в умении перестраиваться с одного типа дискурсивного мышления на другой, соответствующий жанровым нормам социально-речевого взаимодействия людей. При этом под дискурсивным мышлением понимают особый вид вербального мышления, обслуживающего процессы порождения и смыслового восприятия дискурсов.

Жанровая природа речи впервые была исследована в работах М. М. Бахтина. Он считал речевой жанр категорией, позволяющей связать социальную и языковую реальность. Речевые жанры определяются как вербально-знаковое оформление типических ситуаций социального взаимодействия людей. Они не являются внешним условием коммуникации, которое должно соблюдаться говорящим в речевой деятельности. Жанры речи присутствуют в сознании в виде фреймов, влияющих на процесс разворачивания мысли в слово. При этом формирование дискурса уже на стадии внутреннего планирования использует модель порождения речи, которая соответствует конкретной ситуации общения и диктуется жанровым фреймом. Дискурсивное мышление, обслуживающее задачи создания многообразных речевых произведений, имеет принципиально жанровый характер. Овладение им предполагает довольно долгий путь обучения. В ходе своего социального становления языковая личность «врастает» в систему жанровых норм. В свою очередь, эта система «врастает» в сознание говорящего индивида по мере его социализации, влияя на характер его дискурсивного мышления, определяя его уровень коммуникативной компетенции (Седов, 2004). Объект исследования дискурсивного мышления – процессы порождения, понимания и функционирования текстов, а основной предмет изучения – структура дискурса, своеобразие которой несет в себе выражение психологического и социокультурного облика языковой личности.

В свою очередь, дискурсивное мышление обслуживает дискурсивное поведение, которое включает в себя как осознанные и целенаправленные, так и непреднамеренные и не вполне контролируемые речевые поступки. Еще одно взаимосвязанное понятие – «дискурсивная деятельность», которая является разновидностью речевой деятельности и направлена на осознанное и целенаправленное порождение целостных речевых произведений.

Соответственно, дискурсивные способности можно определить как способности освоения и реализации дискурсивных практик, которые, по всей вероятности, реализуются на двух уровнях: как ментальная репрезентация данной социальной ситуации и как ментальная репрезентация коллективного субъекта и коллективного бессознательного, которое усваивается в процессе овладения культурно-историческим опытом, языком. Наличие этого вида способностей позволяет добиваться эффективного взаимодействия и адекватного взаимопонимания между людьми в процессе общения, ускоряет процесс выработки стратегии взаимодействия.

Можно говорить о дискурсивных способностях по крайне мере двух уровней. В узком смысле это способности коммуницировать в условиях конкретного дискурса, понимать собеседника, презентировать свои смыслы и собственную идентичность в конкретном жизненном контексте. В данном случае их составляющими, возможно, являются когнитивное пространство субъекта, конкретная жизненная ситуация общения, апперцепция намерений другого субъекта, интенциональность говорящего. Дискурсивные способности в широком смысле связаны с отражением в ментальной репрезентации коллективного субъекта, в качестве которого может выступать группа, сообщество и т. д. Цель коммуникации в данном случае может быть связана с расшифровыванием, кодированием и трансляцией более глобальных смыслов в виде различных культурных кодов.

Глава 6
Феноменология дискурсивных способностей

Дискурсивные способности, понимаемые как способности к освоению и реализации дискурсивных практик, позволяют повысить эффективность общения, ускоряют процесс выработки стратегии взаимодействия. Операционализация понятия дискурсивных способностей приводит к тому, что они рассматриваются как операционализированная часть коммуникативной компетенции, позволяющая человеку инициировать, поддерживать, развертывать и завершать процесс общения, используя при этом языковые средства, соответствующие ситуации. Дискурсивные способности непосредственно связаны с общением, особенно с общением, понимаемым как деятельность. Как отмечает Б. Ф. Ломов, «общение выступает как самостоятельная и специфическая форма активности субъекта, его результат – это не преобразованный предмет (материальный или идеальный), а отношения с другим человеком, с другими людьми» (Ломов, 1984, с. 248). «Непосредственное живое общение предполагает, пользуясь словами К. С. Станиславского, „встречный ток“. В каждом его акте действия общающихся людей объединены в нечто целое, обладающее новыми (по сравнению с действиями каждого отдельного участника) качествами. „Единицами“ общения являются своего рода циклы, в которых выражаются взаимоотношения позиций, установок, точек зрения каждого из партнеров, весьма своеобразно переплетаются прямые и обратные связи в потоке циркулирующей информации… Таким образом, категория общения охватывает особый класс отношений, а именно отношения „субъект – субъект(ы)“. В анализе этих отношений раскрываются не просто действия того или иного субъекта или воздействия одного субъекта на другого, но процесс их взаимодействия, в котором обнаруживаются содействие (или противодействие), согласие (или противоречие), сопереживание и т. п.» (там же, с. 249). Дискурсивные способности во многом определяют эффективность деятельности, той ее составляющей, которая непосредственно связана с языковыми средствами, находящимися в распоряжении общающихся людей. Нам представляется, что дискурсивные способности непосредственно связаны с адекватной мотивацией общения, с имеющимся социальным опытом общения, со знанием различных ситуаций взаимодействия и способов вербального поведения в них, с обширностью и структурированностью индивидуального тезауруса, с удачным соотношением различных личностных особенностей. В основе общения, понимаемого как деятельность, лежит соответствующий мотив – стремления к присоединению (Хекхаузен, 1986). Г. Мюррей описывал его следующим образом: «Заводить дружбу и испытывать привязанность. Радоваться другим людям и жить вместе с ними. Сотрудничать и общаться с ними. Любить. Присоединяться к группам» (Murray, 1938, р. 83). В мотивации стремления к присоединению принято выделять две тенденции: потребность в принятии (надежда на стремление к присоединению) и страх отвержения (Mehrabian, Ksionzky, 1974). Сочетание этих тенденций дает четыре предельных типа мотивации общения (Кузнецова, 1999):

1) сильное стремление к присоединению, низкая чувствительность к отвержению (в этом случае человек общителен вплоть до назойливости);

2) слабое стремление к присоединению, высокая чувствительность к отвержению (потребность в поддержке, понимании может остаться неудовлетворенной, и тогда человек уходит в мир своих переживаний);

3) слабые стремление к присоединению и чувствительность к отвержению (в этом случае человек предпочитает одиночество);

4) сильные потребность к присоединению и чувствительность к отвержению (у человека возникает сильный внутренний конфликт: он стремится к общению и в то же время избегает его).

Все четыре предельных типа мотивации общения не оптимальны для проявления дискурсивных способностей. Только умеренное сочетание обеих тенденций позволяет в полной мере реализоваться коммуникативной компетенции, связанной с языковыми средствами, и раскрыть весь их арсенал. Оптимальный уровень стремления к присоединению, на наш взгляд, позволяет человеку эффективно инициировать, поддерживать, развертывать и завершать процесс общения. Без должного уровня мотивации общение, скорее всего, не состоится. Собственно, смысл общения без соответствующей мотивации исчезает, а перемотивация приводит к неадекватным вербальным реакциям и к возникновению неуместного в той или иной ситуации вербального взаимодействия.

Ситуативная адекватность процесса общения зависит от социального опыта человека, от его осведомленности о различных способах и ситуациях общения, а наличие дискурсивных способностей позволяет ему легко и просто находить уместные формы поддержания вербальной коммуникации.

Разнообразие ситуаций общения связано с типами и уровнями общения. Б. Ф. Ломов выделял следующие уровни общения: макроуровень (человек общается с другими людьми согласно сложившимся традициям, обычаям, общественным отношениям); мезауровень (общение происходит в рамках содержательной темы) и микроуровень (общение как акт контакта «вопрос – ответ»).

Каждый из перечисленных уровней может проявляться в различных ситуациях и в разных сферах: деловой, межличностной, ролевой и т. д. В частности, одно дело, когда партнеры выступают как равноправные участники общения, и совсем другое, если один из них чувствует определенную зависимость, а особенно если начинает проявляться их неравноправность в форме давления, агрессии, запугивания и т. п. (Ломов, 1984).

Э. Берн выделил уровни общения, связанные со способами структурирования времени: ритуалы (нормы общения), провождение времени (развлечения), игры, близость и деятельность. Каждый из этих уровней имеет свои адекватные средства общения, формирующиеся в онтогенезе и в ходе освоения социального опыта (Берн, 1992). Анализируя особенности диалога, А. Добрович предлагает выделить семь уровней общения: конвенциональный, примитивный, манипуляционно-эффективный, стандартизированный, игровой, деловой и духовный. Каждый из указанных уровней автор рассматривает в контексте четырех фаз поведения человека: первая фаза – направленность на партнера; вторая – психическое отражение партнера; третья – информирование партнера; четвертая – отключение от партнера, если побудительные мотивы для общения с ним исчезли, или возврат ко второй фазе, если они сохранились (Добрович, 1978).

Рис. 2. Общая модель речевой ситуации

О разнообразии коммуникативных ситуаций дает представление общая лингвопрагматическая модель речевой ситуации (см. рисунок 2).

Кроме заявленных в данной схеме основных факторов, влияющих на особенности речи и речевого поведения коммуникантов, можно выделить и такие факторы, как степень знакомства, степень удаленности коммуникантов друг от друга, наличие наблюдателей (Колтунова, 2000).

Конкретное рассмотрение указанных факторов позволяет получить многогранную картину характеристик общения, непосредственно зависящих от уровня дискурсивных способностей человека. Так, официальное общение может быть представлено жанрами собрания, совещания, совета руководителей. Официальная обстановка требует соблюдения соответствующих этикетных норм речевого поведения: обязательного двустороннего Вы-общения по отношению к собеседнику любой возрастной группы и любого социального положения; строгого соблюдения этикетной рамки общения (слов приветствия и прощания); использования этикетных стандартных формул вежливости («будьте добры», «будьте любезны», «разрешите мне…» и т. п.). Официальная обстановка предъявляет требования к лексическому составу речи, в который не должны входить бранные, жаргонные, просторечные слова и диалектизмы. Она обусловливает выбор литературного типа произношения, а не бормотания, не скороговорки или небрежного фонетического оформления речи.

Основной тон при строгих официальных отношениях – спокойный, сдержанный, при менее строгих – спокойный, доброжелательный, приветливый.

В неофициальной обстановке проходят презентации, юбилеи, деловые встречи за стенами учреждения или офиса, например, в ресторане, в домашней обстановке, повседневное общение в трудовом коллективе. В такой обстановке собеседники чувствуют себя гораздо свободнее в выборе речевых средств, нежели в официальной обстановке. Это значит, что говорящие руководствуются теми же правилами и нормами речевого поведения, что и в повседневной жизни: выбирается ты– или Вы-общение в зависимости от степени знакомства, возраста и положения собеседника; используются слова приветствия и прощания; этикетные формулы могут быть сведены к минимуму.

Менее строгие требования лексического отбора не исключают, однако, нежелательности использования тех же лексических пластов, которые нежелательны и в официальном общении. Определяющим фактором в неофициальной обстановке является степень знакомства. Беседа с незнакомым или малознакомым человеком накладывает, по сути, те же требования этикетного характера, что и официальное общение. Даже присутствие «постороннего» человека (посетителя, клиента) требует от людей, находящихся с ним в одной комнате, переключиться на правила официального общения.

Фактор адресата в деловом общении не менее важен, чем условия общения. Адресат — человек, к которому обращена речь. От того, в какие ролевые и коммуникативные отношения вступает с ним говорящий или пишущий (адресант), будут зависеть коммуникативная тактика и выбор этикетных средств. Вступая в различные отношения, например, «производитель – потребитель», «руководитель – подчиненный», «партнер – партнер», человек определяет для себя принципы, на которых строятся отношения, и в зависимости от них разрабатывает стратегию общения.

Целевые установки определяются и группируются в зависимости от того, каким избирается ведущий принцип общения в той или иной ситуации. В настоящее время приоритетными являются принцип консенсуса в партнерских отношениях, отзывчивости в рыночных отношениях и равенства в корпоративных отношениях.

Общий принцип вежливости не исключает богатства конкретных ситуаций, в которых приходится дифференцировать речевые средства. При выборе обращения, например, важнейшим критерием является социальный статус адресата. Согласно русской традиции, в деловом общении половые различия не акцентируются.

Социальная роль во многом определяет характер коммуникативного ожидания собеседника, который нельзя не учитывать. Коммуникативные роли, в отличие от социальных, переменчивы. Одно и то же лицо в процессе диалога (полилога) выступает в качестве адресанта, адресата и наблюдателя.

Адресант — инициатор диалога, говорящий, пишущий, активный коммуникант. Это, безусловно, тактически выигрышная роль. Адресант задает тон, темп и тематическую программу общения. Инициатор речи обладает недекларируемыми правами «режиссера» общения. Как правило, он его и заканчивает. Это не означает, однако, что позиция адресата – пассивная позиция в диалоге. Деловое общение предполагает не только повышенное внимание к сообщаемому, но и целый ряд обязательных речемыслительных операций в процессе восприятия речи: 1) контроль объема сообщаемого; 2) контроль понимания; 3) резюмирование; 4) дефинирование; 5) корректировку позиций.