Текст книги "Чёрный Триллиум"

– Желаю спокойной ночи…

В следующее мгновение принцесса коснулась пальцем короны на голове – я лист отчаянно, беззвучно задрожал. Антар на цыпочках отошел от шалаша.

– Что заявила Харамис?

– Ани, она приказала мне отступить. Приказала! Словно я маленький несмышленыш. Словно я конюх или служанка…

– Она указала причину?

– Харамис боится, что наши планы известны Волтрику и он уже принял меры. Послал войска, чтобы окончательно разгромить нас. Это просто смешно! .Ниссомы тут же сообщат мне, если какой-нибудь отряд лаборнокцев выступит из Цитадели. Оддлинги сразу поднимут тревогу, и мы легко избежим стычки, если она будет иметь нежелательные для нас последствия. В крайнем случае, мы сможет отступить в такую глухомань, где эти жители равнины никогда нас не отыщут. Но уж никак не по распоряжению Харамис, которой следовало бы быть с нами, а не с этим проклятым Орогастусом. Я так и сказала ей. Но она раскипятилась и начала уверять меня – при этом клялась и амулетом, и своим талисманом, – что мы губим себя, что мы поддались чувствам и потеряли разум, что мы можем разрушить какой-то великий замысел. Когда я спросила ее, чей это замысел – ее или Орогастуса, – она повела себя с такой надменностью…

– Может, Кади, она действует под влиянием чар Орогастуса?

– Ничего не могу сказать… Она связывалась с тобой?

– Нет. Но это, может, потому, что эти два дня я была так занята, столько всего пришлось сделать. У меня свободной минутки не оставалось.

– Если она будет пытаться связаться с тобой – не отвечай!

– Кади!

– Я знаю, что говорю. Во всяком случае, ни слова о наших планах. Наконец-то она добралась до Великой Волшебницы, чтобы выслушать ее версию будущего и разобраться, как же быть с нашими талисманами. Возможно, Белой Даме удастся вправить мозги нашей влюбившейся до одури сестре. Но я не очень-то в это верю. Итак, больше не связывайся с ней. Она не должна знать о наших планах, пока мы все трое не встретимся.

– Хорошо. Я думаю, это разумно…

– Харамис также сообщила мне, что завтра проклятый колдун прибудет в Цитадель.

– Как? Ведь он же был в своей башне, в горах!

– Она послала к нему одного из ламмергейеров. Когда я начала протестовать – в самом деле, складывается впечатление, будто она окончательно из ума выжила! – она, знаешь, что заявила? Что действует исключительно в наших интересах!

– Значит, маг сможет использовать свои заклинания. И молнию тоже! А Волтрик напустит на нас свою армию. Кади, что делать?

– Прежде всего не терять головы. Мне показалось, что наша сестра все меньше и меньше верит в его колдовскую силу. По ее мнению, вся его власть основана на умелом использовании таинственных машин, доставшихся ему от Исчезнувших. Удары молнии, пышущее пламя, град стальных пуль, которые разрушили крепости в горах, громовые раскаты, которые довели до бешенства фрониалов, и те начали сбрасывать наших рыцарей, – это что-то вроде трюков и не имеет никакого отношения к истинной магии. Если сестра говорит правду…

– Кади, у меня голова идет кругом. Во всем этом должна присутствовать магия. Как же тогда наши амулеты – ведь я на самом деле становилась невидимой! Ведь я на самом деле поразила молнией вождя глисмаков! Как же наши талисманы? Кем тогда считать Великую Волшебницу Бину? Магия пронизывает весь мир!

– Все это не имеет никакого значения. Самое главное – помнить, что никто – даже наша сестра! – не должен остановить нас. Не придавай особого значения ее сумасбродным увещеваниям. Я по-прежнему опережаю Осоркона с его людьми, со мной три тысячи уйзгу. Я все время думаю над планом овладения Цитаделью. Мы в любом случае должны избежать решительного сражения. На открытом пространстве кавалерия Волтрика просто раздавит нас.

– И что ты надумала?

– Ага, чтобы ты все разболтала этому влюбленному по уши Антару! Ни за что! Ты все узнаешь, когда наши армии встретятся накануне Праздника Трех Лун.

– Ты несправедлива ко мне и принцу Антару…

– Надеюсь, что так… Буду рада ошибиться! Тем не менее соблюдай предельную осторожность… Мы встретимся там, где я укажу. Когда это случится, мы устроим веселый праздник, к которому, надеюсь, присоединятся – конечно, против воли – и Волтрик, и Орогастус…

ГЛАВА 41

Харамис вскрикнула во сне, попыталась вскочить, схватилась впопыхах за что-то мягкое, пушистое. Потом очнулась – Хилуро не спеша, широкими кругами спускался к речной излучине, где в лучах заходящего солнца посверкивали развалины Нота.

День быстро клонился к вечеру, багровое солнце на глазах погружалось в сплошные темно-жемчужные облака. Принцесса, не моргая, ошарашенно глядела на светило – в памяти еще звучали услышанные во сне слова этой скандалистки Кадии. В голосе сестры слышалось раздражение – ей было ненавистно даже упоминание об Орогастусе. Маленькая безрассудная Кадия! Не было с ней сладу и не будет. Кто может остановить эту впавшую в ярость, сгорающую от желания отомстить фурию! Вне сомнения, она, не раздумывая, бросится в бой и будет сражена молниевым разрядом Орогастуса. Страшный конец ждет ее – полыхнет багровым пламенем горизонт и испепелит эту размахивающую мечом воительницу.

Харамис почувствовала, как напряглось ее тело, в ямке на широкой спине птицы было тесно – стоит только потерять бдительность, и полетишь вниз. Прямо туда, к невысокой каменной башне, в которой живет Великая Волшебница.

Странная картина открылась ее глазам. Всего несколько дней назад, когда она впервые прилетела в Нот, все вокруг цвело и благоухало. Изумрудные лужки пестрели цветами. Теперь же внизу расстилалась пустыня! Луговины побурели, облетели листья с деревьев и кустов, обнажились мрачные камни. Ров с водой почти совсем обмелел, частые лужи на дне его были покрыты гниющими, дурно пахнущими кучами травы.

– Что же здесь случилось? – воскликнула Харамис. Хилуро резко дернул головой – принцесса решила, что он желает что-то сказать, но царственная птица промолчала.

Неужели солдаты Волтрика сумели забраться в такую даль, подумала она. Да нет, если бы враги захватили Нот, здесь бы все пылало, они бы начали ковырять развалины… Что за тихая погибель опустилась на эти древние камни? Какая сила высушила землю, сразила буйную растительность? Откуда эта неизбывная печаль, покой смерти?

Ей вспомнились садовники, которые ухаживали за цветами и деревьями в Цитадели. Боже, неужели Великая Волшебница Бина скончалась, не дождавшись ее, и здешние слуги не могут выбрать свободное время, чтобы привести все в порядок?

Но даже если и так, почему нигде не видно ни единого человека?

Птица приземлилась у подъемного моста, Харамис спустилась с ее спины – ее томили грустные мысли. Что она найдет внутри? Холодное тело умершей Бины? Еще прошлой ночью ей вполне хватало сил разговаривать со мной на таком большом расстоянии. Эта мысль мелькнула и угасла. Дурные предчувствия одолели ее.

Она едва не пустилась бежать – хорошо, что хватило сообразительности взять себя в руки. Зачем же в омут головой? Неизвестность не любит спешки – в нее надо погружаться с большой осторожностью. Она прошла ворота – мост за спиной так и остался неподвижным. Мох, живописно покрывавший плиты дорожки, теперь зачах и громко хрустел под ногами. Она миновала пересохший фонтан – местами на его кирпичном ограждении начинала осыпаться штукатурка. Сад представлял собой скопище помертвелых деревьев, округлых холмиков с пучками бурой травы – все, что осталось от пышных клумб. Но более всего Харамис поразили обнажившиеся корни деревьев и многолетних цветов. Такое впечатление, что жестокий ветер выдул из-под них почву. Вокруг стояла мертвая тишина. Дверь черного резного дерева была подозрительно приоткрыта…

В комнате стояла удушающая жара. Какой-то ниссом – она никогда прежде не видела его – подбрасывал в камин брикеты торфа. Он покосился на вошедшую девушку, прикрыл глаза рукой – удивленное солнце тоже попыталось заглянуть в натопленную комнату. Харамис чуть сдвинулась в сторону – кирпично-желтый отсвет лег на лицо слуги. Тот, не убирая руки, приставленной козырьком к глазам, выпрямился.

– Госпожа Харамис, добро пожаловать в Нот. Меня предупреждали, что вы прибудете вовремя.

Ниссом кивнул в сторону широкой кровати.

Странная фраза, решила она про себя. Бессмысленная… Кто его предупредил? И что значит вовремя?

– Здравствуйте, – наконец отозвалась Харамис. – Должно быть, вы и есть Даматоль? – Помнится, во время их последней встречи Великая Волшебница упоминала такое имя. Этого было вполне достаточно, чтобы девушка на всю жизнь запомнила его. Память на лица, имена, характеры воспитывалась у них с детства, считалось, что королевским дочерям это необходимо. Ее родители постоянно обращали на это внимание.

– Да, госпожа, – низкорослый слуга поклонился ей. – Для меня великая честь служить госпоже Бине. И вам тоже. Она сейчас спит, но скоро должна проснуться. Не хотите ли чаю?

– Да, с удовольствием. Спасибо, Даматоль. – Оддлинг поспешно вышел из комнаты, и Харамис, прихватив по пути табуретку, направилась к кровати, где спала Великая Волшебница. Устроившись в изголовье, она принялась изучать лицо спящей женщины.

Похоже, что Бина как никогда была близка к смерти. Выглядела она куда хуже, чем в прошлую ночь. Щеки ввалились, дыхание тяжкое, с легкой хрипотцой… Как только Даматоль с подносом вошел в комнату, волшебница проснулась.

– Харамис, – тихим голосом сказала она, – ты пришла.

– Конечно! Как я могла не явиться сюда? Вы же позвали меня. Кроме того, у меня накопилось столько вопросов. Что нам делать с талисманами? К сожалению, сама по себе находка Трехкрылого Диска мало что дает. Я не знаю, как им пользоваться. В библиотеке Орогастуса есть кое-какие сведения по этому вопросу. У него хранится книга, в которой указано, что все три талисмана должны быть каким-то образом соединены. Тогда получится что-то вроде Скипетра…

– Не совсем так, – перебила ее Белая Дама. – Ты еще не готова к этому… Тебе не удастся справиться с мощью, которая внезапно проснется. Владение Скипетром требует куда больше мудрости, чем у тебя. Много, много больше…

– Где же я наберусь разума? – спросила Харамис. Она не могла сдержать нетерпения. – В здешних болотах? Ковыряясь в грязи, в то время как армия Волтрика топчет мою родину? Или, – Харамис саркастически усмехнулась, – вы предлагаете мне занять мудрости у моих свихнувшихся сестер, которые используют свои талисманы с единственной целью – чтобы убивать!

Волшебница горестно вздохнула.

– Они пока не владеют своими магическими предметами. Даже не понимают, что это такое… – Она взглянула на принцессу. Ее голос ослаб, снизился до шепота, потом волшебница совсем замолчала. Тишина длилась долго, наконец Белая Дама спросила с неприязнью:

– Зачем ты так долго оставалась у Орогастуса?

Харамис нахмурилась, закусила нижнюю губу – ей хотелось найти такой ответ, чтобы объяснить все сразу, раз и навсегда.

– Я пыталась понять его, узнать, чем он дышит, – вы же сами настаивали, что мне следует найти его слабые места. – Девушка помолчала, потом продолжила: – Мне непонятно – неужели он на самом деле считает, что всякие хитроумные штучки, доставшиеся ему от Исчезнувших, имеют магическую природу? По крайней мере, он так утверждает… Он ужасно расстроился, когда я сломала один из таких предметов. Он заявил, что этот предмет «умер». Но разве машина способна «жить»?

– Нет, – внятно ответила Белая Дама. – А как ты сама считаешь? Машины способны «жить», «умирать»?

– Конечно, нет, – ответила Харамис. – Я не могу точно сформулировать, но меня не оставляет чувство, что в них нет ни капли магии. Однако суть не в этом… Волшебство ли, скопище ли механизмов, но власть над ними придает ему необыкновенную силу, и, к сожалению, свою мощь он использует для зла. А раз подобная сила существует, я хочу понять, как она действует.

– Итак, ты посетила Орогастуса, чтобы выяснить, как она действует. Разумно ли ты поступила?

– В каком смысле разумно? – Харамис горько усмехнулась. – Вы отдыхаете в постели в то время, как в моем доме поселились захватчики, а мои родители погибли мучительной смертью. Сотни виспи были погублены только потому, что вы слишком поздно предупредили их и они не успели собраться с силами. Это вы называете мудростью? Ледяное безразличие? Если так, то кому нужна такая мудрость?

– Я понимаю, что ты сейчас испытываешь. Я чувствую твою боль, – мягко сказала Бина. – Но тебе следует научиться заглядывать поглубже, вникать в суть вещей.

– То же самое, – возразила принцесса, – говорил мне Орогастус. Как будто не имеет значения, что моих родителей больше нет. Словно их гибель – это пустяк с точки зрения равновесия мира… – Харамис с удивлением обнаружила, что почти кричит. Она даже с табуретки вскочила, замахала кулачками. Теперь вы находитесь при смерти, с открытой враждебностью подумала она, а я остаюсь одна с разгромленным, захваченным врагами королевством, с моими обезумевшими сестрами, лицом к лицу с королем Волтриком, пытающимся погубить нас, в безверии и отчаянии, без всякой надежды на чью-либо помощь. Вы уйдете и унесете с собой тайны. Разве это разумно? Даже с точки зрения мирового порядка…

– Долгое время я являлась хранительницей Рувенды, – тихо и ясно сказала Бина. – Куда дольше, чем доступно твоему разумению. Я полюбила эту землю, населяющие ее народы. Я баюкала и заботливо взращивала их, никогда не пыталась силой навязать свою точку зрения. Убеждать – убеждала, запреты накладывала, но все ради их же пользы. Это была достойная работа, великая по замыслу, тонкая по исполнению – она доставила мне много радости. Но теперь мой срок подходит к концу, а твой, – она открыла глаза, взглянула на Харамис, – только начинается!.. Ты сказала, что Орогастус пригласил тебя. Скажи, Харамис, ты догадываешься, почему это приглашение было послано тебе, а не твоим сестрам?

Принцесса вздрогнула, потупила глаза. Ее внезапно пробрал озноб.

– Я не… знаю. У меня даже мысли не было спросить об этом…

– А теперь тебе ясен ответ?

Девушка нахмурилась, попыталась припомнить точно – слово в слово, – как именно Орогастус пригласил ее, как звучало его предложение. Что вообще он говорил, когда она находилась у него в гостях, особенно те фразы, которые тогда показались ей странными, вызвали недоумение.

– Я думаю, – не спеша начала она, – Орогастус страшно одинок. Он сказал, что наслышан о моем увлечении науками и искусствами, предложил поделиться своими знаниями… Да-да, он заявил, что охотно поделится со мной всем, чем владеет… Кажется, он все время искал кого-то еще, кто был бы похож на него, был бы способен к магии и смог усвоить оккультные знания. Кто, в конце концов, смог бы просто понять его.

– Он тебе понравился? – тихо спросила Великая Волшебница.

– В каком-то смысле, да, – призналась Харамис. – Я не испытываю желания губить кого-либо с помощью разряда молнии или захватывать чью-то землю, тем более убивать людей… Но мне понятно его стремление обогатить свой разум, попытаться разобраться в устройстве мира.

– …Чтобы потом по собственному разумению перестроить его?

– Да, – кивнула Харамис, – точно!

– Значит, ты уже представляешь, как тебе следует воспользоваться искусством магии и наукой, изучающей все тайное?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, в твоей голове, очевидно, уже сложился план переустройства мира, тебе оказались подвластны силы, способные исполнить твой замысел, – значит, можно приступать к работе. Наверное, первым делом тебе придется заняться разрушением и покорением тех, кто не склонен подчиняться твоей воле?

– Конечно, нет! – возмущенно воскликнула Харамис. – Это ужасно. Люди – свободные существа, они вправе по собственному разумению сделать выбор. Их нельзя использовать как марионеток даже тем, кто образованнее, умнее их. Почему вы решили, что я обязательно должна именно таким образом распорядиться накопленными знаниями? Разве нельзя просто наслаждаться плодами своих трудов, радоваться той степени совершенства, которой удастся достичь? Почему обязательно все это надо где-то применить?

– Потому что ты навсегда останешься такой, какая есть. В конце концов, это скажется. Я знаю об этом, Орогастус знает, любой другой, кто хотя бы мало-мальски разбирается в магии, догадается об этом. – Голос волшебницы набрал силу. – Харамис, ты способна понимать тайную, скрытую от непосвященных речь. Ты умеешь постигать смысл сказанного – это редкое искусство, мало кто из людей понимает всю важность постижения слов. Ведь в них все дело: назвать вещь – значит в каком-то смысле вдохнуть в нее жизнь. Превратить ее в реальность… Ты умеешь слушать, вслушиваться, запоминать, а это – редкий дар. Без таких способностей нельзя ничего понять в магии, потому что подавляющее большинство ее тайн оформлены словами и надо уметь докапываться до их сути. Кадия обладает великой решимостью – она вся огонь, Анигель – страстным и любящим сердцем, однако эти свойства, имеющие огромное значение для их собственных судеб, недостаточны для овладения магией. Твоя страсть – знания, Харамис; именно это, вкупе с принадлежностью к королевскому дому Рувенды, делает тебя способной овладеть самыми сложными, самыми замысловатыми сторонами оккультных наук. Если ты попытаешься изменить своему призванию, тебя легко смогут использовать в корыстных целях люди, подобные Орогастусу. И твоих сестер тоже, если им не хватит ума оставаться самими собой.

– Вот почему меня не покидало ощущение, что вы и Орогастус отводите мне в своих играх роль пешки. Так или нет? – требовательно спросила Харамис.

Глаза Белой Дамы вспыхнули.

– Харамис, ты чувствовала себя пешкой, потому что являлась ею. Вот теперь ты подошла к порогу, перешагнув через который уже не сможешь вернуться назад. Наступает решающий момент…

– Что же мне еще выбирать? Я – королева! Разве в этом есть какие-то сомнения?

– Нет, – тихо, почти шепотом, ответила Великая Волшебница. – Выбор не сделан, пока ты сама не приняла решение. Для существования Рувенды необходимо восстановить равновесие. Исполнить это можно лишь в том случае, если ты и твои сестры не только установите гармонию между своими душами и миром, но и разделите свои обязанности. Королевская корона – не твой удел.

– Что это значит? – воскликнула Харамис. Ее охватил ужас. – Мы должны подарить королевство Волтрику?! Я погибну? Или что-то случилось с короной? Я же оставила ее вам на хранение… Как я ошиблась!

– Сядь! – неожиданно громко сказала Белая Дама. – Что ты скачешь! Разве в этом дело? Корона здесь и надежно спрятана.

Она чуть приподнялась на локтях и позвала:.

– Даматоль.

Харамис не думала, что оддлинг услышит этот зов – так тихо шепнула старуха. Однако тот немедленно поспешил к постели госпожи.

– Время пришло, – по-прежнему еле слышно проговорила Великая Волшебница.

Даматоль степенно кивнул, направился к массивному, угловатому, красного дерева шкафу у дальней стены, вытащил сверток белой материи и с поклоном поднес его Белой Даме. Та села, приняла сверток и протянула его Харамис, но тут же выронила – материя, разворачиваясь, начала сползать с пододеяльника. Девушка бросилась вперед, нечаянно развернула сверток…

У нее в руках был белоснежный плащ Великой Волшебницы Бины. Принцесса удивленно глянула на старуху.

– Надень его, Харамис, – шепотом приказала Белая Дама. – Теперь он твой. Принцесса оторопела.

– Вы имеете в виду, что теперь я – Великая Волшебница? Нет, не хочу! Не испытываю никакого желания! Вполне достаточно быть королевой – в конце концов, меня готовили к этой роли. Но быть новой Великой Волшебницей? Меня даже не спрашивали об этом.

– Это – твое призвание, – прошептала Вина, – твой выбор. Я благословляю тебя, дарю свою любовь. Ты – храбрая девочка… Решительная, умная… Справишься… Помни, что грань между углубленным самопознанием и сверхзнанием условна, легко преодолима. Храни себя и поступай мудро…

Волшебница замолчала, ее дыхание стало прерывистым.

Принцесса со страхом глядела на нее.

Этого быть не может, подумала она. Сказки, детские выдумки… Я сплю… Спокойствие – я лежу в своей кровати, в комнатке, в замке Бром. Мне снится кошмарный сон. Я начиталась слишком много книг по магии… Я…

Даматоль подошел и тронул ее за плечо.

– Белая Дама…

Она в изумлении повернулась к нему.

– Что, Даматоль?

– Госпожа, какие будут распоряжения?

Что? Распоряжения? Чепуха какая-то! Он что, всерьез верит, что я – Великая Волшебница? Зачем, ну зачем я вылезла из постели сегодня утром? Зачем я вообще восемнадцать лет засыпала, просыпалась? Чтобы со мной сыграли такую шутку? Но ведь надо что-то сказать оддлингу. Он ждет. Ведь это его работа…

К несчастью, ничего толкового в голову не приходило.

– Позвольте, я принесу воды – вы умоетесь, а потом позавтракаете, – предложил он. – Вы, наверное, голодны.

Голодна? Да, она не отказалась бы съесть что-нибудь вкусненькое, но уместно ли это? Как-то все не вяжется… Бред, безусловно, бред.

Она пустыми глазами глядела на Даматоля, потом выражение их изменилось, словно до нее только теперь дошел смысл сказанного.

– Спасибо, Даматоль, это было бы замечательно.

Оддлинг приготовил простую еду, потом проводил ее в маленькую уютную комнату, где стояла узкая кровать. Она прилегла и сразу заснула. Проснулась в полдень… Возле кровати был сервирован столик – тоже все просто, вкусно, обильно. Харамис ела с аппетитом, с удовольствием жевала каждый кусочек. Потом пошла разыскивать Даматоля.

Он находился в комнате Бины. Кровать ее, к удивлению Харамис, оказалась пуста.

– Ты уже похоронил ее? – спросила она слугу. – Я бы могла помочь.

– Нечего было хоронить, – ответил оддлинг. – Вы разве не помните? Нет? Мне показалось, вы обратили внимание. Плоть, в которой заключался дух Бины, превратилась в пыль. Это случилось сразу, как только вы вышли…

Харамис внимательнее вгляделась в ложе Великой Волшебницы. Легкий желтоватый налет на подушке действительно сохранял форму человеческой головы.

– Где корона Рувенды? – спросила принцесса.

Даматоль опять направился к шкафу, вытащил оттуда узел и передал его Харамис,, Она развернула материю – слава Богу, корона цела и невредима.

– Я приготовил специальный баул для нее, – сказал Даматоль и поспешил из комнаты.

Харамис прикинула, что бы еще сделать, но так ничего и не придумала. В это время вернулся Даматоль – в руках он держал небольшой продолговатый кожаный сундучок с выпуклой крышкой. Очевидно, он заранее подготовился к ее отъезду. Вызвал ламмергейера… Тут до нее дошло, что ему тоже придется покинуть дом.

– Даматоль, а тебе есть куда пойти? Он кивнул.

– За мной приедет родственник. Это уже обговорено. Осталось только исполнить одно, последнее дело.

Он подобрал плащ Великой Волшебницы, сложил его и сунул в баул, где лежала королевская корона.

– Зачем мне это? – спросила Харамис, когда они вышли на улицу. К сожалению, она уже знала ответ на этот вопрос.

– Потому что отныне он принадлежит вам, Белая Дама. А теперь прощайте…

Поднявшийся ветер закрыл ей волосами лицо. Она подняла голову – в небе собирались облака. Завтра канун Праздника Трех Лун.

Хилуро вынырнул из-за туч и камнем упал вниз. Над самой верхушкой крепостной башни он расправил крылья и спланировал прямо к подъемному мосту.

Куда мы летим, Белая Дама?

– Не называй меня так, – тихо попросила Харамис. – Пока не называй… – уже совсем шепотом добавила она.

Принцесса влезла по крылу на спину гигантской птицы, пристроила кожаный сундучок, и Хилуро взмыл к облакам.