Текст книги "Чёрный Триллиум"

– Это зрелище было предназначено только для нас, Кади, – заметила Анигель. – И особенно, думается мне, для бедной Харамис.

– Почему бедной? – усмехнулась Кадия. – Все то время, что мы будем рисковать жизнями, она с короной на голове и в плаще Великой Волшебницы простоит в сторонке.

– Да, но только в том случае, если мы сможем победить без помощи Скипетра Власти. Если же нет…

Кадия пожала плечами, потом взяла свой меч и, поиграв бровями, сказала:

– Хм, до этого, надеюсь, не дойдет.

Затем она решительным тоном попросила – приказала? – принца Антара собрать своих рыцарей и вождей всех отрядов. Пора было приступать к обсуждению ее плана.

ГЛАВА 43

Эту ночь Харамис провела в сухом безопасном месте. Устроилась она между вздыбивших землю корней старой гонды, что росла в небольшой рощице возле самой крепости. Джеган высадил ее неподалеку отсюда, и, чтобы обезопасить от расставленных часовых-лаборнокцев, охранявших пристань, и дозоров, волшебный талисман по ее просьбе прикрыл ее густым туманом, а когда разразилась гроза, то и невидимым зонтиком. Местечко здесь, между древесными корнями, было уютное, известное с детства – в этой рощице они частенько играли, устраивали «секреты», тайники – вот один из них и пригодился. Принцесса прекрасно выспалась, встала посвежевшей, бодрой, умылась в ближайшем ключе.

К утру дождь перестал, однако схоронивший ее туман по-прежнему был густ и непроницаем для солнечных лучей Он как бы образовал каморку вокруг принцессы, куда приглушенно долетали птичье пение, стрекот кузнечиков. Сверху, с кроны дерева, звучно падали капли. Одна из увесистых капель попала на шею, холодная влага потекла по спине Харамис передернула плечами, засмеялась… Сквозь туманную завесу проник солнечный лучик, ударил в темно-янтарную кору гонды, все вокруг осветилось, ожило…

Рощица располагалась по соседству с пристанью, и от реки к крепости вела мощенная камнем дорога, которая упиралась прямо в главные ворота Цитадели, защищаемые двумя подремонтированными башнями. Посты охранения были сняты – это Харамис, ясновидящим взором обведя окрестности, определила сразу. Несомненно, в плане ее сестер это направление штурма крепости должно оказаться одним из главных. В любом случае – будет ли данный удар служить отвлекающим маневром или здесь действительно сосредоточатся главные силы атакующих, в этом месте прольется много крови.

Устроившись в ямке между корнями, обильно поросшей сухим мхом, Харамис погрузилась в медитацию. Пусто было в оккультном мире, пусты были ее мысли – вот мелькнуло беспокойство и тут же обернулось страхом за сестер… Откуда-то из глубин души потянуло горечью и болью о погибших родителях, пожалела она и о Белой Даме, затем струйкой влилась досада на Кадию, которая так неуклюже посмела упрекнуть, что старшая сестра пытается узурпировать место Бины… Как будто я только и мечтаю об этом! Но кто, кроме меня, достоин носить эту мантию? Неужели Кадия всерьез решила, что она способна занять место Великой Волшебницы?

Где теперь бродит ее душа, невесомая, бестелесная? Самое время научить и приструнить своих воспитанниц…

И словно по заказу, мысленному взору принцессы явилась сама Белая Дама. На плечах у нее был наброшен точно такой же, как у Харамис, белоснежный плащ, разве что сиял и переливался он так, что принцесса мысленно прикрыла глаза рукой. На голове у Бины был капюшон, скрывавший ее лицо. Руки же, которые видение приподняло, чтобы откинуть завесу, были молоды; на коже – ни единой морщинки или родинки. Неожиданно Харамис почувствовала болезненный укол сомнения – кто же явился к ней? Уж не демон ли?

Наконец, капюшон сброшен, открылось лицо. Да, это Бина! Но как чудесно изменился ее образ – лицо волшебницы излучало свет и выглядело куда моложе, чем в те последние минуты, что запомнились принцессе. Теперь она будет вечно пребывать в таком состоянии, мелькнула мысль, и тут же в сознании родилось утверждение – да, теперь, освободившись от бренного тела, она навсегда останется зрелой и мудрой. Счет лет для нее прекратился, она рассталась со временем, которое так долго воплощала в себе.

Госпожа, Харамис склонила голову.

Светоносная рука коснулась ее головы, божественное тепло разлилось по волосам, и музыкальный голос зазвенел в душе Харамис:

О чем твоя печаль, моя девочка?

О моих сестрах, вздохнула Харамис. Они решили, что я влюбилась в Орогастуса, околдована им. А Кадия даже посмела обвинить меня в попытке присвоить ваш плащ.

Не капризничай, ты же знаешь, что это неправда. Придет время, и они все поймут.

Кадия заявила, что я до неприличия жажду власти…

Она подумала так потому, что ты надела мой плащ. Это было утверждение, а не вопрос. Я подарила его тебе, Харамис, но я не заставляла тебя носить его. Это тяжелая ноша, не поспешила ли ты взвалить ее на свои плечи? Даже тем, кто любит тебя, будет трудно свыкнуться с подобной мыслью. Эта работа никогда не будет понята окружающими – им просто не дано… Не поймут они, и почему именно ты… Тебе предстоит трудиться в одиночестве и ждать похвал только от себя самой. Работа хороша, когда она хорошо сделана, продолжала Бина. Так будет всегда – тебе каждый день придется жить в ожидании, что явится кто-то и попросит взять на себя бремя его забот. Кто-то ведь должен заботиться о Рувенде, хранить ее, лелеять – история этой земли далеко не окончена, и тебе предстоит долго ждать, когда пробьет час и кто-то другой, более молодой и сильный, придет и примет у тебя эту ношу. Поверь мне, в этих трудах много радости. Как приятно воплощать идеал в жизнь, хранить красоту, наполняющую мир, помогать ей осуществиться в каждой песчинке, каждом птенчике, каждом ребенке, следить за соблюдением смены времен года и правильным чередованием веков. Дух захватывает, когда ты, наконец, можешь различить голос родной земли, идущий из ее недр…

Голос угас, видение, казалось, погрузилось в размышления, и Харамис, вздохнув, ощутила, как новый свет озарил крепость, реку, заречные луга, джунгли… Туман ей был не помеха. Она раньше даже не представляла – поверить не могла! – что былинка у нее под ногами или вот этот зеленовато-сизый отросток мха обладает не то что душой или; мыслью, но чувством принадлежности к земле, воде, свету, осознанной жаждой жить, творить – пусть даже себе подобных. Кто мог запретить этому тонкому стебельку или крючковатой, нежной на ощупь мшинке впитывать сияние солнца, слушать размеренный гулкий рокот, истекавший из самых недр земли и воды? Звук пульсировал, сплетался в мелодию, где своим особым голосом пели джунгли, озеро Бум, реки, Охоганские горы – и небо. Ясное, высокое небо Рувенды…

Ей стало хорошо. Удары сердца вплелись в песню природы.

Она не могла наслушаться, насытиться этой музыкой, в которой басовитым раскатом бухало время. Принцесса совсем забыла о Вине. Разбудил ее, вернул к действительности внезапно появившийся округлый металлический поднос. Невидимые руки опустили его ей на колени… Тут только Харамис обратила внимание, что видение исчезло. Растворилось в воздухе? Однако действо продолжалось…

На подносе лежали четыре сердца и стоял кувшин с соленой – морской? – водой.

Омой их, распорядился голос. Ничто не смутило принцессу – в этом невидимом, горнем мире владычествовали свои законы. Она взяла одно из сердец – оно удобно легло на руку, забилось мягко… Ладонь обдало теплом. Харамис полила его водой, другой рукой обтерла живую плоть и протянула вверх. Невидимые руки приняли ее дар. То же самое она проделала со вторым и третьим сердцем, которые казались точной копией первого. Когда же она взяла четвертое, то сразу почувствовала неуловимую разницу. Сознанием ли, кожей – неясно. Ага, вот в чем дело – что-то кольнуло ее в ладонь. Харамис осторожно перевернула сердце. К ее изумлению, она обнаружила, что это вовсе не живая плоть, а что-то подобное механизму, ожившая модель человеческого органа. Она тоже попыталась омыть его, однако невидимая рука придержала кувшин.

Нет, печально произнес голос, это сердце не отмоешь. Он отказался от звания человека.

Невидимая рука взяла с ее ладони механическое сердце.

Я не понимаю, подумала Харамис.

В конце концов, ты должна была узнать правду.

Несколько минут Харамис сидела в полной растерянности, потом как-то разом вышла из транса и погрузилась в глубокий сон.

Пробудилась принцесса в сумерках. С помощью Трехкрылого Диска она понаблюдала за приготовлениями, которые проводились в Цитадели. Солдаты взбегали на стены, занимали боевые позиции – готовились к штурму. Рыцари то и дело являлись с докладом к королю, расположившемуся со штабом во внутреннем дворе Цитадели. Получив очередное распоряжение, они тут же бегом возвращались к своим отрядам. Там же она различила Орогастуса и вертящегося возле него Зеленого Голоса, которые с помощью специально отобранных команд готовили к бою смертоносные орудия, доставшиеся колдуну от Исчезнувших: два рождающих молнии аппарата, хитроумную машину, издававшую скрипучие, невыносимые для незащищенных ушей звуки; два механизма, способные окатить наступающих градом пуль; еще одно устройство, стреляющее отравленными стрелами. Самым последним солдаты выкатили орудие, сгустками изрыгающее огонь.

Харамис тщательно, мысленным взором, изучала их устройство и пришла к выводу, что эти предметы, сеющие смерть, больше пригодны для наступления, чем для обороны. Польза от них, установленных за боевыми порядками войск, весьма сомнительна. Тем более внутри крепости… В этом случае каждый залп будет поражать защитников не меньше, чем атакующих.

Предмостные укрепления и куртины между бастионами, снаружи ограждавшие крепость, взять довольно легко. Стены низкие, щелястые – в них были проделаны проходы для стрельбы из орудий колдуна. Множество амбразур для арбалетчиков… Но главное – Харамис сразу догадалась – заключалось в том, что защитникам наступавшие порядки практически не были видны, в то время как оддлинги прекрасно ориентировались в темноте, да и сами укрепления проецировались на более светлое, чем земля, ночное небо. Если принять во внимание, что Анигель и Кадия имеют возможность посредством своих талисманов поставить защитный экран, который станет непробиваемой преградой для ясновидящего ока Орогастуса, то можно сделать вывод – особых хлопот с предмостными укреплениями у сестер не будет. Как раз во время ночного штурма большое значение могут иметь духовые трубки, которыми в совершенстве владеют ниссомы и уйзгу.

Хорошо, но что же дальше? Теперь главные крепостные ворота… Уже успели починить… Да, створки настолько массивны, что никакой таран их не возьмет. Тогда, может, талисманы сестер? Но тот же внутренний тихий голос подсказал принцессе, что эти надежды бесплодны. Талисманам тоже не совладать с металлическими воротами.

Я должна оказать им посильную помощь, сказала она себе, но есть ли смысл вмешиваться? Послушают ли они меня, или каждый мой совет послужит лишь поводом для очередной перебранки? Сейчас не время для ссор, тем более что все, открывшееся мне с помощью Трехкрылого Диска, доступно и им. Можно не сомневаться, что расположение воинских частей, орудий Орогастуса, резервов, штаба Волтрика они изучили не хуже меня. Как штурмовать главные ворота, я и сама не знаю. И вообще, вопрос не в этом – каждый должен пройти свой путь до конца. Они выбрали свою дорогу, я – свою…

Она погрузилась в нахлынувшую умиротворяющую волну, испытала необыкновенные спокойствие и уверенность. Душа ее внезапно распахнулась на все четыре стороны света – она как бы слилась с миром и в то же время не потерялась в нем. Ей уже однажды довелось испытать подобное состояние – в тот момент, когда она впервые взяла в руки свой волшебный талисман. В пещере, выбитой в кварцевой скале, которая, лишившись хранимого им сокровища, обессилено рухнула. Тогда она почувствовала себя срединной точкой мироздания, его сердцем – к нему отовсюду тянулись бесчисленные нити, посредством которых мысленным усилием приводилась в движение наша Вселенная… Сомнений не было, именно эта точка – место приложения ее сил, ее среда обитания…

С судьбой не поспоришь.

Но неужели цена за обретение мудрости и знания – жизнь моих сестер?

Ответа не было. Бина молчала…

Принцесса Харамис вернулась в окружавшую ее реальность, вздохнула, попросила волшебный жезл показать ей сестер. С того момента она внимательно наблюдала за приготовлениями войска рувендиан и оддлингов…

Главные силы их армии, разбитые на отряды, возглавлявшиеся опытными рувендианами и лаборнокскими рыцарями, заняли позиции на противоположной стороне реки, как раз напротив пристани. Харамис оказалась на линии движения готовившихся к высадке полков, целью которых было, по-видимому, овладение главными крепостными воротами. Удивительно, что люди и оддлинги были так хорошо замаскированы, что даже ее талисман с трудом прорывался сквозь выставленную ментальную защиту.

Что-то долго они готовятся, решила она. Возможно, ждут сигнала… Но кто его должен подать? Она принялась осматривать окрестности – землю и воду – и тут же едва не вскрикнула от удивления. Несколько сотен уйзгу и вайвило, ведомые Кадией, Анигель и Антаром, уже успели незамеченными переправиться через Мутар и втянуться в широкий туннель, который уводил под самую крепость, к древней водосборной цистерне. Здесь ментальная защита была настолько крепка, что Харамис различала только смутные тени.

– Клянусь Цветком! – воскликнула она. – Если Кадии и Анигель удастся открыть главные ворота изнутри, то у них появятся отличные шансы.

Позже, когда пришло время восхода Трех Лун – свет их никак не мог одолеть туманную завесу, которой отгородилась принцесса, – Харамис раскрыла оставленную Джига-ном сумку и достала ритуальную пищу. Отведать ее значило начать праздник. Совершив обряд и отпраздновав великий день, она снова обратилась к своему талисману и попросила показать, где находится корпус лорда Осоркона, который до сих пор не успел добраться до Цитадели. На затуманившемся экране появилось четкое изображение освещенной тройным лунным светом реки и внушительной – не менее сотни больших судов – флотилии. Каждый корабль был забит тяжеловооруженными воинами. Гребцы не жалели сил, и очень скоро корпус должен был появиться под стенами Цитадели. Что случится, когда воспрянувшие духом, выжившие в Тернистом Аду лаборнокцы ударят в тыл войску, штурмующему главные ворота?

Как только изображение угасло, Харамис вытерла невольно набежавшие слезы. Что тут поделаешь? У сестер своя судьба, у нее – своя. Ей нельзя отвлекаться, у нее столько дел. Еще надо успеть подготовиться…

Она собралась с духом и с помощью талисмана вызвала Орогастуса. Когда его лицо возникло в центре Трехкрылого Диска, Харамис сказала:

– Я сделала выбор.

Лицо колдуна оставалось бесстрастным. Он спросил тихо, на мысленном языке:

Не окажешь ли ты честь встретиться со мной лицом к лицу? Тогда и расскажешь о своем решении. Как видишь, я не могу сам явиться к себе. Птица, доставившая меня сюда, сразу улетела.

– Хорошо, – согласилась Харамис, – я приду к главной наблюдательной башне.

– Что, если я встречу тебя примерно через час, в полночь? – спросил Орогастус. – Как ты сама понимаешь, никто из наших людей не в состоянии причинить тебе вред – тебя защищает талисман.

– Знаю, – просто ответила Харамис. – Я приду.

– До свидания! – Его красивое лицо озарилось мягкой улыбкой. – Все будет хорошо, любимая. Изображение мага погасло.

Харамис принялась собирать вещи, укладывать их в мешок, оставленный Джеганом, и в этот момент янтарное сердечко на талисмане засветилось тусклым золотистым светом. Туман, скрывавший ее, оторвался от земли и, редея на глазах, поплыл вверх, в сторону севера. Следом игольчатые ветви гонд шевельнул холодный ветерок, нагнав на принцессу дрожь. Тут же задуло так, что затрепетала не только листва, но и сами деревья – их согнуло до земли, ветер взметнул пыль и облаком погнал ее к Цитадели. Потом все стихло… Харамис, едва успевшая схватить свой плащ, перевела дух. В прибрежных тростниках что-то затрещало, потом взволновались кусты – какое-то существо осторожно пробиралось во мраке. Харамис вздрогнула, замерла и уже совсем было решилась вызвать ламмергейера, как неожиданно в груде наваленных у корней гонды камней блеснули два золотистых глаза. Кто-то в упор смотрел на нее – не мигая, не двигаясь…

– Принцесса… – донесся приглушенный шепот.

– Клянусь Цветком – Имму!

Харамис уронила мешок, в котором были спрятаны ее вещи, а также корона и белый плащ Великой Волшебницы, бросилась вперед и заключила в объятия старую няньку.

– Имму, что ты здесь делаешь?

Женщина нахмурилась, показала маленькие клыки.

– Долго рассказывать. Мозги у меня истрепались, пока я искала принцессу Анигель. Руки, ноги усохли… А сегодня около полудня даже мой ясновидящий взгляд отказал мне. Вот и мечусь туда-сюда, туда-сюда!

Харамис кивнула.

– Ты не потеряла способности к ясновидению. Просто сестры поставили защитный экран, чтобы скрыться от врагов, – получилось, что и от друзей тоже.

– Я уже давно прячусь в окрестностях Цитадели и тебя тоже давным-давно приметила. Видела, как ты устроилась под гондой, окутала себя туманом, только глазам не верила – думала, мне это все мерещится… Тебе известно, где моя принцесса? Она так нуждается во мне!

– Конечно, я знаю, где она. Только сомневаюсь, что сейчас ты можешь ей чем-нибудь помочь. Анигель и Кадия в этот момент ведут свой отряд по водосборному туннелю, они хотят проникнуть в самое сердце Цитадели. С минуты на минуту начнется штурм…

– Владыки воздуха! – выдохнула Имму, потом всхлипнула и тут же горячо воскликнула: – В таком случае, она нуждается во мне больше, чем когда бы то ни было! Скажи, где бы я могла ее сыскать?

Харамис поколебалась, потом, решив, что каждый выбирает свой путь и ей все равно не удастся остановить старую няньку, спросила:

– У тебя есть лодка?

– Да, небольшой ялик на веслах.

Харамис быстро завязала горловину мешка.

– Я сама покажу тебе путь.

Они быстро, хоронясь за кустами, спустились к воде, погрузились в спрятанную в тростниках лодчонку. Имму села на весла и, следуя указаниям Харамис, неотрывно смотревшей на свой талисман, погнала ялик вверх по Мутару. Спустя полчаса они добрались до тихой, забитой плавающей травой мелкой заводи. Ограничивал ее высокий обрыв холма, на котором примерно в полулиге высилась крепость.

Лодка едва продвигалась по поросшей травой жиже.

– Здесь? – недоверчиво спросила Имму. – Не может этого быть! Они не могли здесь высадиться. Отсюда до Цитадели не менее лиги. Как они смогли эту грязь одолеть, как на откос взобрались? Вверх по совершенно открытому месту? И нигде никаких следов… Нет, принцесса, здесь что-то не так…

– Имму, я же говорю тебе, они пошли подземным туннелем, по которому вода поступает в специальную цистерну. Ее еще Исчезнувшие построили, и поэтому о ней никто не знает. Мои сестры уверены, что в их силах поставить надежный экран против ясновидящего взгляда Орогастуса, пока они не доберутся до подвалов главной наблюдательной башни. Вас же вел этой дорогой Джеган, разве ты не помнишь?

– Не помнишь… Как я могу забыть этих мерзких лаборнокцев, схвативших нас у колодца? От колодца и я могла бы провести их отряд… Ну ладно, доберутся они до подвалов, а дальше?

– Попытаются открыть главные ворота и те, что ведут к продовольственным складам.

Имму в сердцах топнула ножкой.

– Эх, на пивоварне им без меня не обойтись! Там есть несколько выходов, мы бы свалились лаборнокцам, как снег на голову. Ну ладно, а как же они собираются подняться по стволу колодца?

– Выстрелят вверх из арбалета железной кошкой, привяжут к ней трос, по этому тросу взберется какой-нибудь ловкач уйзгу и, укрепив там концы, сбросит в колодец веревочные лестницы…

– Помоги им Триединый! Принцесса, ты считаешь этот план разумным? Неужели колодец, о котором прознали лаборнокцы, не охраняется?

– Не уверена… Но что я могу поделать? Я всеми силами пыталась остановить сестер, но они уже потеряли голову. Я без конца молю Владык воздуха, чтобы они вступили в бой на их стороне.

– Вот и хорошо… – скороговоркой забормотала нянька. – Вот ты и молись, а мне поспешать надо.

Она ловко перелезла через борт и, погрузившись по колени в болотную жижу, побрела к берегу. Уже через несколько секунд густая мгла поглотила ее.

Харамис еще долго смотрела в ту сторону, слышала чавкающие глухие шлепки, но неожиданно все стихло, едва слышно закапало, зашуршало, и принцесса догадалась, что Имму нашла вход. Тут она крепко задумалась. Если Имму с такой легкостью в полной темноте обнаружила подземный туннель, то и патрули лаборнокцев, шныряющие по берегу, вполне могут наткнуться на этот мрачный обширный каменный зев. Следы там, конечно, остались, они сразу поднимут тревогу… Ей-то патрули не страшны – она сразу прикрыла лодку завесой невидимости. А что, если обрушить берег и похоронить вход в туннель?

Сказано – сделано. Она подняла талисман. Три сложенных крыла с вершины кольца переместились в центр окружности, расправились, увеличились в размерах (вот почему, смекнула Харамис, этот волшебный предмет получил название Трехкрылый Диск); Триллиум, заключенный в янтарь, густо запульсировал кирпичным цветом.

– Пусть земля обратится в жижу и затопит вход в туннель. Пусть будет скрыт он от вражеских глаз.

Несколько мгновений вокруг стояла вязкая тишина. Потом где-то в толще земли родилось гулкое громыхание. Обрыв неожиданно закрыла плотная туманная завеса, и берег, мягко чмокнув, сполз в реку. Гигантский след оползня отчетливо белел во мраке свежей глиной.

Мановением мысли Харамис направила ялик на стремнину, куда уже наползали неровные перья тумана. Тут же с берега, где располагалась крепость, донесся топот фрониалов – по-видимому, верховой патруль лаборнокцев решил проверить, что случилось на берегу. Зазвучала труба, в ответ ей кто-то подал сигнал из крепости. И все стихло…

Харамис села – прежний мягкий, чуть воркующий голосок раздался в ее сознании. Теперь в тебе поселилась сила. Обходись с ней осторожно.

Добравшись до середины реки, она бросила весла, некоторое время сидела неподвижно, ясновидящим взором оглядывала все вокруг. На земле и воде было тихо. Беззаботно плескалась рыба, в джунглях устраивалось на ночевку зверье, позванивали струи, стихал ветерок, густел туман, светились звезды, в крепости часто горели факелы – их отсвет зыбко ложился на древние стены. На противоположном берегу Мутара отряды ниссомов и вайвило начали переправу…

Она вздохнула – час пробил!

Харамис снова взялась за весла и погнала лодку к берегу, где располагалась крепость. Здесь она высадилась, взобралась на яр, нашла место повыше и мысленно позвала:

Хилуро!

Гигантская птица долго не появлялась, но принцесса спокойно поджидала ее. Потом устроилась на скальном выступе и взглянула на родимое гнездо – Цитадель, которую начало затягивать туманом. Главная наблюдательная башня была освещена снизу доверху, даже на смотровой площадке полыхали факелы, в свете которых боязливо трепетал флаг Лаборнока – густо-темный, с тремя скрещенными золотыми мечами. Время от времени полотнище вспархивало, разворачивалось вширь, словно возвещая – вот где я! Попробуйте доберитесь… У кого хватит смелости?

Харамис судорожно стиснула талисман.

– Помоги моим сестрам! – взмолилась она. – Даруй им победу!

Харамис.

В вышине над самой головой послышался клекот, и знакомый голос мысленно позвал еще раз:

Харамис. Я видел нечто ужасное.

Гигантская птица, подняв вокруг себя ветер, мягко приземлилась, торопливо, переваливаясь на ходу, заспешила к госпоже, склонила бородатую голову. Принцесса бросилась к ней.

– Что случилось?

Полезай ко мне на спину, и я покажу тебе.

Она так и поступила. Ламмергейер исполинским черным облаком взмыл в сумрачное, подсвеченное кострами и звездами небо и полетел вниз по течению Мутара, за скалистый утес, на котором возвышалась крепость – туда, где могучая река граничила с подступающими Зелеными Топями. Это было самое пустынное место в окрестностях Цитадели, никто не отваживался селиться по соседству с болотами – обителью скритеков.

Птица взмыла под самые звезды, рваное, с широкими прорехами полотно тумана осталось далеко внизу. Три Луны, встающие на юго-востоке, прикрывала легкая радужная дымка. Однако их света было вполне достаточно, чтобы разглядеть в Зеленых Топях, на всех протоках и каналах мириады теней, которые сливались в единую грозную массу, неумолимо надвигавшуюся на скалистый остров, где высилась Цитадель.

– Что это? – встревожено спросила Харамис. – Не мог Осоркон так быстро добраться до крепости.

Это скритеки, созванные колдуном, ответил Хилуро.

– О, Триединый Боже! Ну, конечно!

Хилуро снизился до самой земли, куда туман еще не успел добраться, и принцесса с испугом отпрянула, когда топители, уже выбравшиеся на сушу, заметив огромную птицу, принялись выть и шипеть.

Я не могу позволить этим созданиям погубить друзей моих сестер. Что же делать?

Тот же воркующий голосок внутри нее укоризненно проворчал:

Ты же госпожа всего Народа.

И что это значит?

Харамис стиснула зубы, выпрямилась и приказала:

Хилуро, приземлись перед их передовым отрядом.

Тот беспрекословно выполнил распоряжение – сделал круг и приземлился на мшистую скалу, возвышавшуюся на несколько элсов над окружающей местностью. Марширующие скритеки невольно остановились, и вся толпа замерла в полусотне элсов от скалы. Фланги орды начали загибаться справа и слева, охватывая то место, где стояла Харамис, а за ее спиной, сложив крылья, сидела исполинская птица.

Принцесса, не торопясь, развязала мешок, достала плащ Великой Волшебницы, надела его, спокойно оправила подол. Потом подняла талисман.

Тут же стихли завывания, шипенье, топот тысяч ног. Наступила полная тишина.

Кто предводитель?

Никто из десяти вождей не рискнул шагнуть вперед. Из их отверстых пастей текла слюна, трехпалые конечности сами по себе сжимались и разжимались, причем когти на ногах скребли землю, и только это пугающее душу шуршанье было слышно в толпе диких детей болот.

Вы знаете, кто я?

Он сказал, тебя нет в живых… Мы узнали об этом…

Я всегда жива, пока живы моя земля и вода. Весь Народ – мои дети. Все повинуются мне. Только вы оказались строптивцами. Вы склонились перед колдуном и пришли убивать, хотя я запретила вам браться за оружие.

Нам не было знамений! Ты забыла о нас! Ты лишилась силы! Он уверял, что, когда он позовет нас, ты не сможешь помешать нам отправиться в поход.

Теперь я скажу. Вы меня слышите?

Мы слышим, Белая Дама!

Тут в массе скритеков даже шуршание стихло. Наступила секундная томительная тишина, и следом шум опускавшихся на колени тысяч тел пронесся по окрестностям.

И вновь томительная пауза…

Харамис, собрав все силы, сурово обратилась к чудовищам:

Прежде вам было разрешено помочь людям, захватившим нашу землю и воду. Но теперь на это моего согласия нет. Вы слышите?

Мы слышим, госпожа.

Это был тихий, рокочущий мысленный рев, вырвавшийся из тысяч разъяренных, страдающих сознаний. Злоба и гнев, вера и покорность сплелись в нем…

Я не оставлю вас своими заботами. Я, ваша хранительница и наставница, повелеваю служить земле и воде, на которой вы выросли, где обрели дом и разум. Я, присутствующая здесь, приказываю…

Мы готовы, Белая Дама.

Она отдала распоряжение, подробно все разъяснила, особенно настойчиво требовала вязать, брать в плен, но ни в коем случае не пожирать… Это уточнение вызвало взрыв негодования в толпе тварей, потом вздохи сожаления сменились согласием, даже некоторым облегчением, и они хором дали слово выполнить все, как того требовала госпожа.

Последним движением, уже взобравшись на птицу, Великая Волшебница Харамис благословила поднявшееся на ноги войско, и Хилуро тут же взмыл в небо.