Текст книги "Рыцари Атлантиды"

5

Проводив глазами Джейн, уходившую к подъезду «Клуба V-50», Рэнди настроил приемник и уловил транслируемые микрофоном уличные шумы, приглушенные плотной тканью сумочки. Вслед за тем он слушал музыку из клуба, пока Джейн ужинала и осматривалась, и одновременно прикладывался к завернутой в бумажный пакет бутылке. Когда он почти прикончил запас виски, динамик выплеснул ключевые слова: «Коктейль „Чарли Грант“. Рэнди пристроил бутылку на сиденье, подогнал машину ближе к входу в клуб. Отсюда он мог видеть струящиеся огоньки под пластиком прозрачных ступеней. Качество радиоприема было отменным. Рэнди записал всю беседу Джейн с Марчиано, но потом наступила тишина. Она продолжалась до тех пор, пока кто-то не приказал Джейн идти по коридору. И снова тишина, нарушаемая лишь равномерным шипением эфирного фона. Какой-то шум, стук, шаги. Зафырчал двигатель автомобиля. Рэнди впал в панику. Ее увозят, а поблизости не видно ни одной машины! Значит, их автомобиль у выхода на соседнюю улицу, а перекресток далеко – он может упустить их!

Рэнди дал газ. Прогуливавшиеся проститутки брызнули из-под колес, словно вспугнутые бабочки.

Шум мотора в динамике стихал, что было естественно по мере временного удаления «сааба» от преследуемой машины. Рэнди обогнул квартал и краем глаза успел заметить сворачивающий за угол крытый фургон. Рэнди прибавил скорость, ворчание мотора в динамике усилилось. Ага, та самая машина.

Рэнди гнался за фургоном осмотрительно, пеленгуя его по звуку, показываясь на отрезке улицы лишь тогда, когда грузовик исчезал за очередным поворотом. Выпитое виски и мешало, и помогало. Мешало оно тем, что развинчивало координацию движений, а помогало тем, что вселяло в Рэнди бесшабашную уверенность и гнало прочь страх.

Обе машины покинули пределы Парижа и устремились по темной трассе к Булонь-Бийанкуру, но вскоре грузовик свернул на запад к Версалю. Из осторожности Рэнди не зажигал фар, молясь о том, чтобы на дороге не попалось какого-либо препятствия.

Фургон остановился перед воротами в бетонном заборе, огораживавшем отдельно стоявшую плоскую, вытянутую в длину двухэтажную виллу, похожую на хорошо знакомые Рэнди Стилу летние постройки Флориды. Над домом горели фонари на решетчатых мачтах, но видно было плохо. Рэнди проклинал себя последними словами за то, что не захватил ночного бинокля. Как всегда в его жизни, самой необходимой вещи под рукой не оказалось.

Из кабины грузовика вышел человек (Рэнди разглядел в сумраке невысокий силуэт), отпер ворота и загнал фургон во двор. Ворота закрылись.

Приемник по-прежнему издавал неопределенные шумы. Рэнди вертел ручки громкости и настройки в надежде зафиксировать хоть что-то способное облегчить его задачу. Пустое дело… Он чертыхнулся, швырнул приемник на сиденье, подъехал поближе и загнал «сааб» в лес.

Микрофон у Джейн, это ясно. Ясно и то, что на вилле сейчас ничего не происходит. Остается одно – ждать… А потом действовать по обстановке.

Но Рэнди не думал, что ждать придется так долго. Виски давно кончилось вместе с ночью, начался день, а он придремывал на сиденье у приемника, частенько потряхивая его – не испортился ли? Но ни слова из динамика не доносилось. Тревога Рэнди росла по мере того, как он трезвел. Жива ли еще Джейн? Как помочь ей? Попытаться проникнуть на виллу? Это безумие.

Хойланд! Мысль обожгла Рэнди, как жидкий азот. К черту все эти расследования, сенсации и тайны, надо спасать Джейн! Нужно ехать к Хойланду и все рассказать ему.

Рэнди стартовал, как гонщик. Ему стоило немалого труда не нарушать на улицах Парижа правила движения. Он торопился, он спешил, но задержаться у заправки все же пришлось, кончался бензин. Так или иначе, его стремительный рейд оказался напрасным – он долго и безрезультатно звонил в квартиру Хойланда. Тогда он поехал на бульвар Клиши. И здесь никого… Оставалась еще последняя надежда: отель «Альби». Но никого из тех, кто был нужен ему, он не нашел и там…

Когда он вернулся к вилле, то увидел отъезжающий фургон. Однако его приемник не ретранслировал шум двигателя, а значит, Джейн в грузовике не было… Или не было только МИКРОФОНА? Что делать: преследовать фургон или все же забраться на виллу – теперь, когда грузовик уехал? Рэнди избрал второй вариант. Если микрофон у Джейн не нашли раньше, почему должны найти теперь?

Вокруг сколько хватало глаз никого не было. Руку Рэнди оттягивал массивный «леркер». Чтобы влезть на дерево у забора, пришлось запихнуть его за пояс. Сверху открывался вид на пустынный двор. Рэнди отломил толстую ветку, перебросил через забор. Собачьего лая не поднялось, значит, четвероногих сторожей нет. А если существует электронная система сигнализации, так ведь тот парень уехал, кому она будет сигнализировать?

Рэнди оперся рукой о шершавый ствол, а полусогнутыми ногами встал на здоровенный сук. Лапа страха сдавила его сердце. Вдруг на вилле есть еще кто-то? Черт, ведь работа Рэнди – писать статьи о музыкантах… Или играть на гитаре.

Мысль о гитаре воскресила его. Рэнди ощутил знакомое возбуждение, какое приходило всегда, когда струны его «джибсона» готовы были обрушить на зал шквальные импровизации, перед которыми по всем позициям бледнели навороты «Айрон Мэйден».

– Рок-н-ролл, – шепнул Рэнди. – Леди и джентльмены, мальчики и девочки, я иду. Единственный и неповторимый Рэнди Стил по прозвищу Ритмическая Атака.

Он спрыгнул во двор, чудом удержавшись от падения. Подхватил выпавший «леркер», огляделся. Ни звонки, ни сирены. Никто не приветствовал появление Ритмической Атаки.

– Где же аплодисменты? – пробормотал Рэнди под нос. – Пожалуй, это единственный случай, когда гробовое молчание зала скорее радует, нежели огорчает…

Он подошел к двери и позвонил, держа пистолет наготове. Ни звука… Тогда он поднял раму одного из окон и забрался внутрь. Вилла оказалась значительно больше, чем выглядела снаружи. Рэнди обследовал каждый уголок, провел, наверное, несколько часов в поисках потайных дверей или чего-то похожего. Нет, ничего… Но была еще запертая стальная дверь подвала. Рэнди стучал по ней, не получая отклика, однако если Джейн еще на вилле, она там.

Давно сгустились сумерки, когда послышался шум подъезжающего фургона. Рэнди нырнул под лестницу. Тот, кто приехал в грузовике (к счастью Рэнди, один), сразу спустился по лестнице к подвалу и отпер дверь.

Со своей позиции Рэнди отлично слышал его разговор с Джейн, но вместо того, чтобы удивляться, он выбирал удобный момент для нападения. Стрелять он и не думал, этот тип нужен живым, а выстрелить так, чтобы лишь вывести из строя, – то ведь Рэнди не снайпер, может и промазать, да и мало ли как там обернется… Нужно бить наверняка, но сейчас это невозможно – парень стоит слишком близко к двери… Вот, он делает шаг вперед, подходит к Джейн, наклоняется… Пора!

Рэнди бесшумно скользнул в подвал и в прыжке со всего размаха опустил рукоятку тяжелого пистолета на затылок Жильбера. Тот рухнул на пол, выронив зловещий инструмент, который держал в руке.

Схватив с подставки что-то вроде скальпеля, Рэнди разрезал нейлоновые шнуры, опутавшие руки Джейн. Она поднялась, пошатываясь.

– Я боялась, что вы не придете, – с подобием улыбки сказала она.

– Скучно стало, – буркнул Рэнди. – Сидел, сидел в машине…

– Нужно связать его, пока он не очнулся.

– Сейчас…

Но Рэнди опоздал. Жильбер в немыслимом развороте вскочил с пола так легко, словно и не получил только что страшный удар по голове. Его ботинок врезался в руку Рэнди, державшую оружие. Пистолет взмыл в воздух, но Жильбер не успел перехватить его – Джейн оказалась проворнее. Меньше всего ей хотелось смерти Жильбера, но, если бы она не выстрелила мгновенно, ни у нее, ни у Рэнди не осталось бы ни единого шанса. Выстрел громыхнул в замкнутом пространстве оглушительно, как взрыв.

Пуля из пистолета «леркер» на расстоянии метра – не шутка, ее кинетическая энергия огромна. Жильбера отбросило к стене, но он не упал, а стал медленно сползать на пол. Его лоб пересекла черная вертикальная полоса.

Рэнди попятился. Он смотрел на эту полосу, широко раскрыв глаза в полнейшем изумлении. Это не была дорожка крови, стекающей из раны, – при любом освещении свежая кровь никогда не выглядит черной. Эта же полоса была не просто черной, а черной настолько, будто ее существование напрочь отрицало любые другие цвета. И она была геометрически ровной, со строго параллельными краями в сантиметре один от другого.

Полоса распространялась вниз. Она прошла через нос, губы, подбородок и устремилась под рубашку вдоль шеи. Ткань рубашки вспыхнула, как сухой порох, там, где под нее нырнула полоса. Рубашка распахнулась, было видно, как полоса быстро рассекает тело Жильбера.

Она расширялась, и Рэнди понял, что ошибся. Это была не полоса, а трещина или расщелина, чернота ее была цвета бездны, над которой она разверзлась. Она становилась все шире, и в ее глубине заполыхали фиолетовые молнии. Тело того, кого едва ли стоило называть человеческим именем Жильбер, распалось надвое и исчезло в холодной голубой вспышке. Догорающая одежда на полу – вот все, что осталось.

Рэнди сел, вернее упал в то кресло, к которому раньше была привязана Джейн. Он ни о чем не спрашивал, тупо глядя на опадающие языки пламени.

– Теперь вы видели, как они умирают, – тихо сказала Джейн.

– Но, – вымолвил Рэнди, как сомнамбула, – но… Кто он? Он… Не человек?

Джейн покачала головой:

– Нет.

Рэнди с внезапным ужасом взглянул на нее.

– Вы… Тоже?!

Она устало улыбнулась:

– Я – человек. Я понимаю вас, Рэнди, такое трудно переварить сразу, но постарайтесь успокоиться… И забыть обо всей этой истории.

– Как… Забыть?!

– Рэнди, вы должны понять, что как для журналиста эта история для вас совершенно бесполезна. Ну кто вам поверит?

– Но вы… Для меня лично вы можете хоть что-нибудь объяснить?

– Боюсь, что нет.

– Прекрасно. Не хотелось бы напоминать, что я спас вам жизнь… Но ладно, ладно! Буду вести себя благородно до конца! Никаких вопросов! На вилле больше никого нет, вы свободны, вы в безопасности, а я ухожу…

– Куда?

– А вы как думаете? Искать доказательства, раскапывать все это дальше! Я журналист! Когда решу поменять профессию, я сообщу вам об этом первой, договорились? Позвольте мое оружие… И верните микрофон, он вам больше не нужен… Все равно ведь выбросите, чтобы проныра Рэнди Стил вас не подслушивал… Спасибо. Спасибо за все! Всего наилучшего.

С шутовским поклоном Рэнди исчез за дверью. Джейн задумчиво посмотрела ему вслед, взяла со стола свои ключи с брелоком и отправилась наверх – искать телефон, звонить Хойланду. Ей было что сообщить ему. Пусть Жильбера взять не удалось, но один важный факт она узнала: источник их информации об Ордене находится в Вашингтоне, а это немало поможет Тернеру, сузит круг его поисков. Может быть, стоит отработать и направление, связанное с «Клубом V-50», но вряд ли это что-то даст, почти наверняка это просто прикрытие.

Увидев телефонный аппарат на столике возле лестницы, она подняла трубку и набрала номер.

6

Сержант Донахъю оборвал воспитательную тираду на полуслове и воззрился на ухмыляющегося Сэма Робинсона, тычущего пальцем в присланный из Сент-Питер-сберга фоторобот.

– Что ты сказал?

– То, что вы слышали, сержант. Я знаю этого парня, вернее, видел его.

Сержант опустился на стул перед Сэмом, сгреб со стола кучу бумаг и целиком освободил лежавший под стеклом снимок.

– А не заливаешь? – грозно спросил он. – Гляди у меня.

– Чтоб мне лопнуть, – обиделся Сэм. – Правдивее человека, чем Сэм Робинсон…

– … На земле еще не рождалось, – закончил Донахью надоевший рефрен. – Но посмотри-ка внимательнее, может, ты ошибаешься?

– Прошу прощения, сержант, такую физиономию ни с кем не спутаешь… А награды за него не полагается?

– Кутузка тебе полагается, – рассвирепел сержант. – Говори, где видел его, когда?

– Да пару дней назад. Я немножко выпил…-Сэм честными глазами взглянул на Донахью. – Совсем чуть-чуть, клянусь! И шлялся по городу…

– Небось высматривал, что стянуть?

– Что вы, сержант… Человека, уважающего закон сильнее, чем Сэм Робинсон…

– Понятно, понятно, продолжай.

– А сигаретку не дадите?

Донахью подвинул к Сэму начатую пачку. Тот с удовольствием закурил и продолжил:

– Так вот, проходил я неподалеку от русского посольства. Это там, где стоит такая здоровенная леди с молотком и ножом…

– Серпом, – поправил Донахью машинально.

– Ну да, серпом, страх господень. – Сэм смачно затянулся. – Знаете, где это? Сержант кивнул.

– Дальше перекресток. Я повернул, вот там и стоял этот тип, недалеко от светофора. Тут из посольства выползла громадная машина, черная, как катафалк.

– Марка машины, номер?

– Да кто ее знает… Говорю, громадная. Повернула, около этого типа притормозила, он в нее сел – и был таков.

– А дальше?

– Дальше все, – виновато ответил Сэм.

– Погоди. – Донахью выдвинул ящик стола, достал бланк протокола и авторучку. – Значит, ты утверждаешь, что видел, как изображенный на фотографии человек сел в машину, выехавшую с территории русского посольства?

– Так же ясно, как вижу вас, дай вам бог здоровья… Сержант, а что натворил этот парень?

– Грохнул шлюху в Пенсильвании, – сымпровизировал Донахью. – Но это точно он?

– Вот зверюга! – возмутился Сэм. – Да он, он, не сомневайтесь. Прическа другая и бородавки не было, а так вылитый…

Три часа спустя полученная от Сэма информация легла на стол детектива Биллингса в Сент-Питерсберге, и Биллингс немедленно связался с Тернером.

К тому времени возглавляемая Тернером группа уже располагала сведениями из Франции, что позволило сократить «список одиннадцати» до пяти имен. Однако задача затруднялась тем, что источник, по словам Жильбера, был «заморожен», а значит, проследить какие-либо контакты не представлялось возможным. Безусловно, кропотливейшая работа группы Тернера должна была привести, не могла рано или поздно, не привести к закономерному финалу. Но в этом «рано или поздно» и крылась загвоздка.

Потому что было уже поздно.

7

Туман пришел на атлантическое побережье ранним утром с юго-востока, со стороны Багамских островов. Прохладные клубы, похожие на прижатые к земле облака, придавали некий призрачный вид исполинским сооружениям космодрома на мысе Канаверал. Решетчатая тарелка радиолокатора диаметром в сорок метров едва виднелась вдали, в разрывах клочьев тумана, а еще дальше на стартовом столе замер нацеленный во Вселенную «Магеллан».

Шерон Джексон брела босиком вдоль берега океана, гребни соленых волн, разбиваясь вдребезги о песок, осыпали брызгами легкое белое платьице девушки. Она несла в руках маленький букет диких цветов, собранный ею у домика, где ее поселили.

По традиции, несколько предшествующих полету часов астронавты были предоставлены самим себе и проводили их кому как вздумается, в компаниях или в одиночку. Шерон захотелось посвятить эти минуты себе, пройтись по океанскому пляжу, посмотреть восход солнца и подумать об ожидающих ее чудесах и увлекательных приключениях.

Шерон жила в двух измерениях. В одном были научные исследования, каждодневный труд подготовки к полету, где каждая деталь и каждое действие имели осмысленное, однозначное наименование, что было необходимо и, признаться, немного скучно. Зато в другом измерении ее жизни она была Алисой, отправляющейся в Страну Чудес. Страницы старых фантастических романов, кадры затертых до ряби на экране видеолент оживали в ее воображении. Она была отважной принцессой Галактики, ведущей корабль к мерцающим звездным скоплениям, удивительные и прекрасные тайны Вселенной разворачивались перед ней бесконечной чередой, и перед ее внутренним взором вертелся, мелькая спицами, штурвал «Энтерпрайза» с выгравированным на медной табличке девизом: «Побывать там, где не бывал еще ни один человек».

Да, доктор биологии Шерон Джексон была в сущности восторженным ребенком, получившим восхитительную желанную игрушку. Она никому не призналась бы в своих потаенных мыслях и несказанно обиделась бы, если бы кто-то разгадал их и облек в слова. Но в конце концов ей было лишь двадцать семь – возраст, когда романтика только-только встречается с мудростью.

Шерон наклонилась навстречу волне, поймала россыпь брызг ладонью, провела влажными пальцами по лицу. Она была бы счастлива в эти мгновения, если бы не основательная долят тревоги.

Визит того человека с ледяным взглядом, Эванса. «Вы будете, вероятно, удивлены, когда увидите „Черного Принца“. Но вам предстоит забыть о нем навсегда…» Что все это значит? Шерон знала, что многие программы НАСА так или иначе связаны с Пентагоном, и, если подумать, что необычного в том, что и в их полете запланирован секретный эксперимент с военным спутником? Но что такое «Черный Принц»? Что означал неожиданный вопрос корреспондента на пресс-конференции о какой-то космической катастрофе? Почему командир экипажа Джералд Холт тщательно избегает разговоров на эту тему?

Что-то было НЕ ТАК.

На поясе Шерон запищала пластмассовая коробочка, мигнул огонек вызова. Пора возвращаться.

В Центре управления на мысе Канаверал, как и в Хьюстоне, и в недрах горы Элберт в штате Колорадо, и на десятках других станций слежения НАСА и Пентагона, сращенных в единый организм компьютерной сетью, сотни людей вглядывались в экраны, считывали бегущие цифры и строки десятков и сотен тысяч параметров, от погодных условий до неисчислимых подробностей технического состояния «Магеллана», артистически исполняли виртуозные партии на клавиатурах компьютеров. В зале Центра на мысе Канаверал на стене над головами людей светился пятиметровый прямоугольник графической схемы выведения шаттла на орбиту, где точками отмечались рассчитанные до долей секунды моменты: сброс твердотопливных ускорителей, включение вспомогательного двигателя, активный участок…

В этом высокотемпературном энергетическом поле, осязаемо повисшем над космодромом, казалось, никто и Не вспоминал о шести мужчинах и одной девушке в комбинезонах с эмблемами НАСА, в специальном автобусе направлявшихся на стартовую площадку. Но вся разогнавшаяся машина работала именно на них…

Тревожно на душе было не только у Шерон, но и еще по меньшей мере у одного члена экипажа «Магеллана».

«Бантам М-418» калибра 6,35 – совсем маленький пистолет, а его модификация «пантера» и вовсе очень компактна. При помощи самодельного приспособления вроде потайной кобуры не составляло проблемы скрыть оружие под комбинезоном – пистолет не выделялся, не выпирал, а обыскивать астронавтов перед полетом не в правилах НАСА… Но тому, в чье бедро упирался холодный металл «пантеры», все равно чудилось, что пистолет предательски вздымается под синтетической тканью.

На экранах Центра управления светились контрольные цифры, свидетельствовавшие о штатном функционировании систем корабля. Кабина лифта с астронавтами взлетела ввысь по вертикальной шахте. Один за другим они перебрались в корабль и заняли кресла у пультов.

В динамике прозвучал насыщенный искусственной веселостью голос руководителя полета Роджера Хэмилтона:

– Как дела, ребята?

– Все нормально, – доложил Холт.

– Полуторачасовая готовность, – объявил Хэмилтон. – Настроение в порядке? Дать вам музыку на борт?

– Давайте, – одобрил идею Холт.

– Кое-что припасено… Специально для Шерон!

Кабину заполнили аккорды песни Дэйва Стюарта «Покидая Землю». «Она снова покидает Землю, шаттл отправляется в одиннадцать сорок пять утра, и она будет там… Она особенная, она такая особенная, она достаточно разбирается в науке, чтобы выйти замуж за миллионера… И она будет там!» Все заулыбались, вокруг сразу стало будто светлее. Шерон удалось немного расслабиться.

Кроме нее, лишь двое из экипажа не бывали в космосе ранее – Игорь Шевцов, занимавший кресло слева от девушки, и физик Тед Карсон. Что-то они сейчас чувствуют?..

Но центром предельной напряженности был не Хьюстон, не мыс Канаверал и даже не сам «Магеллан», а расположенная в штате Вашингтон, в двухстах тридцати милях от Сиэтла небольшая радиолокационная станция «Маунтин». Именно отсюда должно было осуществляться непосредственное ^руководство операцией «Сэрвайвл», решением проблемы спутника «Элис» и «Черного Принца». Поздно ночью на станцию прибыл в сопровождении эскорта специалистов заместитель командующего военно-космическими силами США бригадный генерал Эндрю Уилсон. Он имел особые полномочия и докладывал напрямую президенту.

Овальный кабинет держал наготове «красную линию», связанную на сей раз не только с апартаментами президента России, но и с резиденцией генерала Казимова. В эти дни Казимов, российский координатор проекта «Сэрвайвл», становился едва ли не более важной фигурой, нежели сам президент. Но знали об этом немногие.

– Пятиминутная готовность, – раздалось из динамиков «Магеллана».

Автоматика привела кресла в горизонтальное положение. Шерон удивилась тому, что все предшествующие эмоции оставили ее. Какая-то звенящая пустота в голове… И более ничего.

– Ключ на старт. Финальный отсчет.

Зеленые цифры ежесекундно менялись на экране главного компьютера шаттла.

4… 3… 2… 1… Старт.

Шерон инстинктивно сжала руку Игоря Шевцова. Он ободряюще улыбнулся девушке.

Земля содрогнулась от грохота. Столбы огня, сравнимые по ярости с атомными взрывами, ударили в бетон стартовой площадки.

Собравшиеся в наблюдательных секторах тысячи корреспондентов и съехавшихся со всей Америки любопытствующих (такова уж американская традиция – превращать каждый космический полет в национальный аттракцион) видели, как медленно приподнялся над стартовым столом могучий гигант, как рванулся к небесам, набирая скорость. Ореол пламени, бьющего из дюз твердотопливных ускорителей, постепенно превращался в сверкающую дневную звезду.

Перегрузки были даже меньше, чем ожидала Шерон. После сброса головного обтекателя поток солнечного света хлынул в иллюминаторы. В кабине воцарилась полная тишина. Шерон сжалась в комочек и похолодела. Она знала, что все идет как и должно – отделились твер-дотопливные ускорители, сейчас включатся основные двигатели «Магеллана», разгонят корабль до восьми километров в секунду и вытолкнут на орбиту. Но почему, ради всего святого, они так долго, бесконечно долго не включаются?!

Корабль словно остановился. Ни вибрации, ни шумов, никакого движения… А если…

Последовал сильный толчок, перегрузка возобновилась. Зажигание сработало точно по расписанию. Девятая минута полета.

– Мы на орбите! – оповестил Джералд Холт.

Перед глазами Шерон разворачивалась панорама Вселенной. Над окутанной голубой вуалью атмосферы Землей сияли огромные звезды на черном бархате. Солнце источало струи расплавленной меди. Эта картина, сотни раз виденная в проекционных устройствах комплексных тренажеров и знакомая до мелочей, потрясала и ошеломляла здесь, в реальном космосе. Шерон хотелось петь, хохотать и кувыркаться. Она отцепила замки ремней и взлетела над креслом.

– Черт возьми, парни! – звонко крикнула она. – Я летаю!

Если не считать реплики Холта, это был первый доклад, принятый Центром управления с борта «Магеллана». Под сводами зала грянул дружный смех. Напряжение уходило из сердец тех, кто переживал едва ли не сильнее астронавтов.

Освободились из объятий ремней и остальные. Члены экипажа контролировали прохождение команд автоматики на раскрытие всей сети антенн радиосвязи и работу двигателей стабилизации.

– «Магеллан», говорит «Колумб», – услышали астронавты голос Роджера Хэмилтона, – поздравляю, попали в точку…

– Вашими молитвами, – откликнулся Холт.

– Передаем уточненные параметры. Апогей двести тридцать километров, перигей сто семьдесят пять, наклонение орбиты сорок девять градусов тридцать одна минута, период обращения девяносто минут. Выходите в режим гравитационной стабилизации.

– Понял вас, «Колумб». – Командир отметил положение Солнца по теневому индикатору и развернул корабль. Звезды переместились в иллюминаторе.

Шерон различила несколько знакомых созвездий.

– Это Орион, правильно? – Она ткнула пальцем в стекло, как в звездную карту.

– Да, – ответил Тед Карсон. – А вот там, дальше – Кастор и Поллукс, неразлучные близнецы.

– А вон Сириус!

Сириус, самая яркая звезда северного полушария, блестел над ними, словно благословляя полет «Магеллана», распростершего крылья над Землей подобно величавому кондору.