Текст книги "Дракон"

Почти сразу же вокруг мертвой светящейся головы начал таять снег.

Она была «подключена» к мощному и практически неисчерпаемому источнику энергии, находившемуся на громадном расстоянии. Это впечатляло. В каком-то смысле Лампа тоже была оружием – возможно, наиболее смертоносным из всех. Кен оказался перед выбором, но по-прежнему мало что понимал в затеянной с ним безумной игре.

Тем не менее он выбрал. Наступило время действовать. Покончить со всеми играми, если уж нельзя победить.

Кен поднял оружие трехпалых. Направил ствол на Дом Дракона и потянул спусковой крючок размером с коготь дегро.

Отдачи не было. Если бы не эффект, последовавший немедленно, Кен решил бы, что убийца мертв. Но дом беззвучно исчез в ослепительной вспышке света. Звук пришел чуть позже – когда начали рушиться уцелевшие стены, будто подрезанные ножом. Ударная волна была направлена от Кена к развалинам – даже не волна, а шквал, утащивший за собой длинный снежный язык в невидимую пропасть.

Облако заполнило опустевшее пространство. Едва оно начало рассеиваться, стало ясно, что Дома Дракона больше не существует. Не существовало и всего того, что находилось на линии выстрела. Черный коридор протянулся до самого горизонта, а там, где земля соединялась с небом, возникло странное атмосферное явление – клубящиеся тучи устремлялись со всех сторон в одну точку, словно втягиваемые в гигантскую глотку…

До Кена дошло, как легко он мог умереть. В этот же миг ему открылось и многое другое – например, то, что он был не единственным, кого позвал Дракон и кого позвала Обитель. Испытание светом оказалось еще более тяжелым, чем испытание тьмой. И он до последней секунды не узнает, выдержал ли его.

Судя по всему, и Святой, и Дракон, устраивая эту гонку с природой, позаботились о запасных вариантах. Слишком велика была цена ошибки. И если для осуществления замысла достаточно одного «избранного», другие рано или поздно неминуемо становятся лишними. Значит, кто-то не явится в назначенное место; не выдержавшим мучительное и, вероятно, бесконечно жестокое испытание была уготована смерть. Щенкам это не угрожало; в каком-то смысле Кен находился в гораздо худшем положении, чем они. Хотя их тоже сунули в мясорубку, в которой мало кому удавалось уцелеть, а среди выживших никто не оставался прежним.

Он мысленно перебирал все живые и мертвые элементы, которые некий мастер церемонии подбрасывал ему на пути. Существа, атрибуты, память, Тени, сны. Белый призрак, Безликий, жрица, Поднятый Локи, оружие, Лампа. Лампа и оружие. Источник света и источник смерти. Иногда – одно и то же.

Это было приглашение. Что-то изменилось. Кен подозревал, что причина кроется в нем самом. И если чего-то не хватало в хаотическом кружении осколков, то, значит, он сам был недостающим элементом.

«Отнеси ему СВЕТ».

Местом встречи должен был стать не дом в этом постурбане – одном из многих. Дракон ждал его в Алтарной Норе.

Чтобы наконец сложить мозаику.

32. Охота

Один из детенышей исчез. Перед его исчезновением Накса не ощутила предсмертного всплеска сигнала. Она не хотела даже думать о том, что щенок мог погибнуть. Его гибель означала бы, что Накса не выполнила приказ Дракона. В таком случае ей лучше было бы сунуть себе в рот ствол Обрезанного Иуды и нажать на спуск. Потому что Дракон скорее всего сохранил бы ей жизнь. Он превратил бы ее в искалеченное отверженное полуживотное и отдал бы в рабство суггесторам. Он умел выбирать из двух зол худшее.

Кстати, о Драконе. Мгновенное и тихое исчезновение Мора чертовски напоминало Наксе почерк Дракона. Тот перемещался, не оставляя эфирного следа. Накса слишком хорошо изучила эту особенность, чтобы ошибаться. Высылать на поиски Тень было бессмысленно.

У нее возникло два предположения. Либо Дракон появился в лабиринте с неизвестной целью и затем забрал с собой детеныша (но почему одного?), либо… щенок умел проделывать подобные фокусы самостоятельно. При мысли об этом Накса испытывала прежде незнакомое ей чувство неполноценности. Заканчивалась эпоха таких, как она. Наступало время подлинных хозяев пространства. Темный холодный мир уже не принадлежал ей, и навеки останется чужим и непознанным бесконечное многообразие миров света…

Она вдруг увидела миллиарды жизней, роившихся в вечном мраке подобно черному снегу, – жизней бессмысленных, проходящих мимолетно, не оставляющих памяти о себе.

Ее жизнь была одной из них.

* * *

Наксе не оставалось ничего другого, кроме как продолжать поиски и попытаться спасти хотя бы половину Дубля. Это стало совершенно необходимым с той секунды, когда она обнаружила присутствие в лабиринте еще одного супера. Появление чужака имело смысл только в единственном случае: он охотился по-настоящему.

Она хотела устроить щенкам испытание? Что ж, игра превратилась в последнее и самое трудное испытание для самой Наксы, совершившей роковую ошибку.

Все обернулось против нее – она ощущала враждебность темного застывшего хаоса, в котором проблески жизни были исключением из правил, а разумная жизнь бросала вызов собственному, уже однажды разрушенному порождению, нарушала мертвое равновесие, действовала вопреки закону возрастания энтропии и потому обрекала себя на противостояние с умирающей природой, которая корчилась в предсмертных судорогах.

Выбравшись из железобетонных пещер, Накса оказалась на краю гигантского амфитеатра. В облаках сверкали молнии, и вспышки мутного багрово-серого света вырывали из власти темноты ни на что не похожий пейзаж.

Дно кратера представляло собой ледяное поле, на поверхности которого ветры гнали снежные волны. Ближе к краю наносы приобретали зазубренный рисунок и текли, формируя недолговечные дюны. По мере удаления от эпицентра развалины поднимались все выше, как легион окаменевших демонов, чье субъективное время остановилось при падении в черную дыру…

Это была даже не смерть – для сознания наступила бесконечная пытка неподвижностью. Мысли сделались подобными камню. И хотя тело Наксы все еще сопротивлялось надвигающемуся окоченению, она ощущала, как ее постепенно сковывает остывающее стекло пространственной ловушки.

Торчащий под углом к горизонту обрубок трубы в отсутствие четкой перспективы выглядел то как обломанный коготь, то как недоступная черная башня, стоящая на краю вселенной. Накса вдруг поняла, почему столько суперов нашли здесь свою смерть. Лабиринт растворял в себе их дух, переваривал стержень, на который Программа нанизывала поколения, убивал саму потребность в противостоянии. Он таил в себе искушение испробовать СИЛУ, одновременно воплощая напоминание о тщете. Он заставлял разум в конце концов признать свое поражение. Может быть, спасением здесь стало бы безумие.

Накса отключила рассудок. Она просто прогнала его от себя: некая отделенная ее часть – рациональное «я» – теперь вращалось где-то во тьме подобно раскрученной над головой праще или астероиду, захваченному тяготением, но летящему слишком быстро, чтобы столкнуться с планетой и уничтожить ее…

И снова было сошествие в ад. Стальные церберы пытались прикончить ее. Это были церберы-мутанты, одно– или многоголовые – в зависимости от того, сколько заживо сгоревших мертвецов избежали окончательного разложения в их обледеневших желудках. На территории полигона смертельным врагом становилось собственное воображение, дыхание, малейший звук. Здесь шепот обрушивал десятки тонн камней, зыбучие снега образовывали блуждающие топи, шорох возвращался звенящим эхом, многократно усиленным стеклоподобными оплавленными параболоидами, колодцы и пропасти поджидали тех, кто не чуял каверн под предательски тонким слоем льда.

И вдобавок ко всему появился суперанимал, который сам по себе представлял смертельную угрозу. Накса была совершенно уверена, что прежде никогда не встречалась с ним, ибо излучения были индивидуальны, как отпечатки пальцев. Впрочем, она слышала о супере, имя которого оставалось неизвестным. Его называли просто Тенью – он умел воспроизводить чужой СЛЕД. Не исключено, что так «развлекался» кто-нибудь из первой десятки.

Было крайне трудно, практически невозможно определить потенциал противника до решающего момента схватки. В любом случае Накса не собиралась его недооценивать. Она должна была найти уцелевшего детеныша, причем опередить супера-убийцу, и это вынуждало ее рисковать, нарушая одно из основных правил охоты: «Жертва двигается; охотник встречает в точке смерти».

Когда в результате сближения углов треугольника расстояние между ними сократилось до нескольких десятков метров, Накса выпустила фантомов. Она не расходовала избыточной энергии на поддержание формы, и потому это были очень грубые подобия двуногого существа, но зато она наделила их своим запахом. Она не обольщалась: подобный трюк не мог дезориентировать супера высокого уровня.

Чтобы защитить себя от контрвыпадов, Накса вывесила Летающий Глаз, однако уже через четыре секунды Глаз был сбит Черным Бумерангом. Проследив его траекторию, Накса поняла, что противник поставил ложный маяк – и, возможно, не один.

Тем временем Фео сместилась, используя Замурованный Коридор, и Накса в который раз констатировала, что прежде не имела понятия о скрытых способностях детеныша. Для супера-убийцы это, очевидно, тоже явилось неожиданностью. Сложнейший рельеф полигона вынуждал всех троих двигаться крайне запутанными маршрутами, и Наксе было трудно определить, кого неизвестный супер избрал в качестве первой цели.

Ситуация становилась критической. Накса намеревалась послать Дракону сигнал тревоги, но не смогла обнаружить своего покровителя ни на одном из доступных ей уровней. Если он отправился в очередное странствие, то выбрал для этого исключительно неподходящее время. Впрочем, она не могла судить о его выборе. То, что он, возможно, мертв, даже не приходило ей в голову…

Без всякой видимой причины внезапно рухнуло перекрытие и едва не похоронило Наксу под обломками. Это вызвало сход лавины, полностью засыпавшей нижний ярус. Но вряд ли незнакомец стал жертвой собственной атаки. Облако снега и пыли накрыло развалины и вскоре достигло десятиметровой высоты. Наксе пришлось на некоторое время остановить дыхание.

Она не сомневалась, что обрушение вызвано направленным воздействием инфразвуковой волны. Накса могла противопоставить этому разве что Вакуумную Стену, уничтожавшую любые движения воздушной среды. Но удерживать Стену дольше нескольких секунд удавалось только Ханне.

Схватка, отбиравшая громадное количество витальной энергии, происходила в почти полной тишине – стрелять среди руин было равносильно самоубийству. И все же Накса готовилась умереть. Любая минута годилась как для смерти, так и для жизни. И любая минута могла стать последней, поэтому заслуживала того, чтобы отнестись к ней с уважением.

Накса не могла не признать: время для нападения было выбрано идеально. Она тащила за собой свою вину, понимая, что прощения не будет. Она потеряла щенков, план Дракона провалился, и Накса явилась непосредственной причиной этого. Инстинкт впервые подвел ее. И потому она встречала врага не в надежном, специально подготовленном к обороне убежище, а здесь, в гигантской ловушке. То есть в таком месте, хуже которого только бетонная яма, пропахшая экскрементами, где доживают свой век посаженные на цепь суперанималы.

…Мимо ее головы пронеслась Комета, обдав скулу раскаленным ветром. За Кометой тянулось нечто похожее на мерцающий хвост, который состоял из нескольких десятков струй горячего газа. Каждая струя заканчивалась мощным концентратором энергии.

Накса впервые видела в действии подобное оружие, хотя слышала, что другие супера называли концентраторы Зубами Вампира. Своей видимой формой они действительно напоминали зубы, однако для них не была помехой и стена метровой толщины.

В первое мгновение Накса решила, что охотник промахнулся. Но затем ее дернуло так, что она едва не выпустила из рук Обрезанного Иуду. Два Зуба все-таки зацепили ее – один засел под нижним ребром, другой вонзился в бедро чуть ниже ягодицы. Зубы выпустили отростки, и началась обвязка костей. Газовые струи стали затвердевать, минуя жидкое состояние.

Накса рванулась, прикладывая отчаянные усилия к тому, чтобы не превратиться в оплетенный проволокой скелет, с которого будет содрана ВСЯ плоть. Боль была чудовищной. Самке казалось, что ее сухожилия уже отделяются от костей, а на самих костях сомкнулись стальные челюсти капканов.

Теперь ей пришлось сражаться против двух врагов – внешнего и внутреннего. Внутренним стало собственное, беззвучно вопящее под пыткой сознание. И при этом Накса не могла быть уверена, что Фео удовольствовалась ролью пассивной жертвы и не пытается спастись собственными силами. Спастись или… напасть? Как показали последние события, даже по одиночке щенки были способны на многое. Накса ожидала неприятностей и с этой стороны. И не ошиблась.

Она справилась с тем врагом, который был в ее власти, всего за несколько секунд. Боль превратилась в холодное пламя, бушевавшее в теле, но не затрагивавшее волю. За это время внешний враг успел подготовить новую атаку.

Последнее, что она увидела в своей жизни, были тысячи пламенеющих клинков, которые летели, покрыв огромную площадь, так что ей некуда было деваться, а между каждой парой не поместился бы и кулак. Они напоминали фрагменты разбитой ледяной стены. Только один или два были настоящими. Кто-то сыграл с Наксой плохую шутку, и она догадывалась, на чьей стороне оказалась маленькая сучка Фео…

Оптический обман. Преломление света в толще кристаллов. Но откуда взялся свет? Защитное зеркало, делавшее Наксу невидимой для противника, превратилось в осколки, посылавшие ложные отражения… Сверкающие лезвия ножей… В какой-то момент ей представилось нечто другое: блестящие белые камни, составлявшие безупречные своды двух арок – нависающей и опрокинутой.

Теперь это были НАСТОЯЩИЕ зубы Вампира. Или зубы Дракона? Этого она не узнала. Надвинулся черный силуэт. С вырванным горлом Накса протянула недолго. Но достаточно, чтобы нанести ответный удар. Стиснутая в холодных объятиях, выдавливаемая из плоти сомкнувшимися челюстями земли и неба, она сумела лишь пошевелить пальцем.

Обрезанный Иуда на этот раз не подвел. Дробовик с грохотом отрыгнул – из обеих стальных пастей вырвалась свинцово-пороховая блевотина.

Заряды ушли в темноту, не встретив на своем пути ничего более теплого, чем замерзшая вода. Но зато после выстрела поверх вибрирующего эха раздался вкрадчивый звук, которого Накса уже не слышала. Звук нарастал, давая возможность оставшимся в живых осознать неотвратимое.

Спустя несколько секунд тринадцать тысяч тонн снега, льда и камней погребли под собой Вампира и его жертву.

33. Алтарная нора

Он прошел сквозь стену, которая была законом, управлявшим всем – от галактик до пыли и человеческих жизней. Он уже почувствовал Тень Фео на вполне определенном расстоянии от себя. Он возвращался в ледяную пустыню, которая уже никогда не будет для него прежней – ведь он увидел, что нет никаких пустынь, кроме каверн в собственном сознании. Преподанный ему урок заключался в том, что нет и никаких законов. Следовательно, равно преодолимы галактики, время, смерть. Он знал это, но еще не был хозяином своей судьбы. Хозяином был бог. Одно из имен бога было Дракон.

Бог привел его в свое святилище, к алтарям, на которых когда-то были принесены в жертву миллионы жизней, хотя мало кто знал об этом. Мор теперь знал.

Образы приходили к нему нагими, лишенными словесных лохмотьев.

Знание вливалось в него подобно струе свежей крови. Источник энергии, собранной в фокусе темных зеркал сводов, был неисчерпаем.

Величие этого места подавляло бы суггестора или мита, если бы им каким-то чудом довелось оказаться здесь, но суперанимала оно возвышало. Громадная пещера, из которой был только один выход на поверхность, заключала в себе бесконечность космоса, идею всех земных храмов и тайну внеземных. Ее естественное или искусственное происхождение не имело значения, тем более что землетрясение когда-то неузнаваемо изменило первоначальный замысел создателей укрытия, которые намеревались избежать приближавшейся гибели. Чем-то пещера напоминала пирамиды старого мира: фараоны, снабженные всем необходимым для загробной жизни, были необратимо мертвы, однако то, что оставалось в их гробницах, не утратило способности убивать и тысячелетия спустя…

Мор заново ощутил свое тело, которое претерпело трансформацию в результате временного скачка. Оно потяжелело, увеличилось в размерах. Оно принадлежало суперу, который был на несколько лет старше. Шерсть и когти удлинились, кожа загрубела, мышцы затвердели. Мор чувствовал себя так, словно все предшествовавшее существование было только прелюдией к жизни, сном в утробе иного мира. Бог щедро поделился с ним энергией, не считаясь с потерями, – ведь теперь Мор знал и о том, чего стоило Дракону перемещение.

Совершив скачок, он лишился одежды и оружия, но приобрел нечто большее. В терминах суггесторов-жрецов это было причащение. Он вкусил божественной плоти и крови, которые сделались ЕГО плотью и кровью. Слияние означало и автоматическую Передачу кода.

* * *

В северной части Алтарной Норы свод огромного подземного зала нависал над пропастью. Она уходила на километры в глубину. Возможно, в этом месте когда-то раскололась земная кора, но Мор догадывался: тут было что-то другое. Чья-то могила. Или… КОЛЫБЕЛЬ.

Дракон привел его к самому краю. Теперь Бог стоял рядом – темный, нагой, словно Сатана древности на высочайшей скале ада, озиравший бесконечно мрачное царство проклятых и похищенных душ. И готовый покинуть обитель мрака навсегда.

Мор вдруг понял, что было целью. Возвращение к свету.

ВОЗВРАЩЕНИЕ К СВЕТУ!

Преображение. Магия будущего. Магия, которой еще не существовало.

Она рождалась сейчас, у него на глазах.

Для этого Дракон собирал Триаду. Он сам. Дубль Мор-Фео, который считался единым существом, невзирая на разделенные тела. Кто третий?

Третий как раз входил в Алтарную Нору. Кен, прошедший путь последнего испытания. Кен, измененный светом. Кен, несущий в себе дух Обители Полуночного Солнца. Преемник Безликого. Недостающее звено, которое должно было соединить супраменталов и суперанималов.

Упали маски, под которыми эволюция скрывала до поры свои намерения. Вероятно, митам эти «намерения» показались бы чудовищными. Мору оставалось только пожалеть их. Он уже чуял истинную свободу. Он уже видел невообразимые миры света, пространства, закрытые для воплощенных. Все и было затеяно во имя окончательного разоблачения обмана, замаскированного под законы природы, во власти которого пребывали тысячи поколений и миллиарды созданий, возникавших из тьмы, блуждавших во тьме и бесследно канувших во тьму.

Кен приближался. Энергия, преобразующая Триаду, достигла максимальной концентрации. Фигуры излучали свет. Все становилось светом.

«Отнеси ему СВЕТ»…

От прежнего Кена мало что осталось. Он видел, что Мор и Фео уже спасены – причем спасены навсегда. Он сам сумел обрести полноту только здесь – когда нашел своего отца, которого – жалкий слепец! – прежде хотел убить.

Сын Дракона. Кто бы мог подумать? И тем не менее Безликий знал об этом. Что он там говорил о последней двери, которая пока открыта? Да, он знал, наделив Кена всем необходимым для того, чтобы путь его стал путем в один конец.

«Последняя дверь» означала и последнюю надежду на прекращение войны. Безликий сделал свою ставку. Он рисковал всем.

* * *

Кен, пронзенный знанием, вдруг «увидел» это: иной исход. Он мог бы атаковать, и Дракон не отразил бы удар. Бог не хотел ему мешать! Кен нес в себе оружие Обители («Отнеси ему СВЕТ»). Одна микросекунда – и все было бы кончено. Кен получил бы назад своих щенков. Победа на час. Или на одну конечную жизнь – какая разница?

Кен почувствовал это, как несбывшееся проклятие, как ад, которого удалось избежать…

Дракон слепнет. Вспышка, более яркая, чем тысячи солнц, которые он видел, странствуя в других мирах, выжгла ему сетчатку обоих глаз. Сама по себе слепота еще ничего не значила бы. Он мог переместиться туда, где зрение вообще излишне. Он обладал органами чувств, позволявшими сносно существовать и здесь, на этой скованной льдами и погруженной во тьму Земле. Ему не грозила бы смерть от голода. Все необходимое для продолжения охоты он имел в своем мозге. Вероятно, слепой Дракон внушал бы своим будущим жертвам даже больший ужас, чем прежде.

Вот на какое-то мгновение перед ним открывается та самая «последняя дверь». Остается сделать шаг длиной в поколения. Но его сын отверг конечную цель. Все усилия оказались тщетными. Реализация Программы прервана. В Кене и его щенках все еще слишком много ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО. Самка-мит подпортила кровь. Обрести абсолют можно было только ценой отказа от жалкой сущности, не обещавшей ничего, кроме борьбы, страданий и смерти, которая обессмысливала любой пройденный путь. Вплоть до тотальной катастрофы, вызвавшей ускоренную эволюцию суперанималов, вся история была топтанием на месте. Смерть каждой незаурядной особи отбрасывала назад весь вид, возвращала в точку, откуда начиналось восхождение.

Уникальный шанс был бы упущен. Возможно, никогда больше природа не позволила бы подойти так близко к захвату безраздельной власти над собой, к полному синтезу энергий, к проникновению жизни в материю, пространство и время. Обретение вселенной? Нет, Триада могла СТАТЬ вселенной. Изменить не только свое сознание, но и облик мира. Что там миты лепетали о Боге? Наверное, они имели в виду именно это. Однако жалкие твари тянули суперов вниз. Дракон знал, что такое преодоление «законов природы», и он испытал, каково это – тащить из трясины физических ограничений не только себя, но и миллионы инертных существ, впившихся в тело крючьями генов. Его сыну было бы легче. А Мор-Фео мог осуществить скачок к энергетическому существованию.

Осознавали ли они, что потеряли бы, откажись Кен от соединения Триады? И если да, то что означал их добровольный отказ?

Ответ один: они НЕ ХОТЕЛИ. Им не нужны ни власть над временем, ни истина, ни беспредельная экспансия. Слишком глубоко заложено в каждом из них стремление к смерти – раздробленное и отлично скрытое под тоской, состраданием, любовью и ненавистью…

* * *

Мор воспринял свое кровное родство с богом как само собой разумеющееся. Тем более что слияние продолжалось. Мощь Триады становилась немыслимой. Ее появления ждала не только Земля. Ее ждал Кейван и еще десятки умирающих миров, изувеченных, погруженных в боль и хаос непрерывных войн.

Программа была завершена. Ханна, Ураган, Джампер, Демон, Безликий – все они проиграли эту гонку, призом в которой была вечность.

* * *

Плоть сделалась лишней.

Триада оставила тела.

2003 г.